Фантазии Алябьева

                Моя фамилия Алябьев.  Зовут Валерий, отчество самое что ни на есть исконно русское,  Иванович. Но почти каждый при знакомстве  со мной пытается себя  умником выставить.  Мол не являюсь ли я потомком того самого композитора великого и государственного деятеля Александра  Александровича  Алябьева  и глаза таращат ответа утвердительного ожидая.  Надоело всё это хуже редьки горькой.   Фамилией своей горжусь. Предки мои, родители  её с честью носили и носят и мне  носить,  не  сносить.   К тому великому  Алябьеву,  никакого отношения не имею, мало ли  Алябьевых на Руси.

                Я  сам по себе Алябьев  и как мне льстят сослуживцы из моего отдела, да и не только моего, но и нашего института  п/я три ноля, как мы в шутку его между собой кличем, личность цельная,  устремлённая,  программист весьма и весьма сильный. Начальник отдела,  между прочим. Чтобы у нас стать начальником надо голову светлую иметь,  блат тут не поможет,   сотрудники все сплошь и рядом из МВТУ и прочих нехилых вузов.   Как что - то серьёзное и ответственное, так только ко мне.  И всегда, Валерий Иванович надо сделать качественно,  а Вы практически без ошибок программируете.  Льстят мне, боятся за свои должности высокие.  Зарплата у меня уважительная единичка с пятью ноликами приятными. И лет то мне  тридцать всего – то, только  отпраздновали всем отделом.  Зарядкой с гирями занимаюсь уже лет девять,  так что фигурой и статью, как говорится,  Господь не обидел. Да и физиономией родители не обокрали,  девчонки из отдела дали мне прозвище,  «Красавчик», правда за глаза так зовут и только шепотком в моё отсутствие.  Ревнуют меня жутко  ко всем остальным дамам из института нашего.  Машина -  Тойота –Королла  новенькая,  полный фарш.

               Я целиком и полностью своей жизнью доволен. Здоров, силён, при деньгах,   успешен, не «урод»,  не инвалид,  чего ещё надо молодому мужчине в тридцать лет. Живи да радуйся.
   Я и радуюсь,  живу яркой жизнью,  дышу полной грудью.
Сегодня  вечером я еду за расчётом к Миле. Сегодня  Мила должна со мной рассчитаться за выполненную мною работу. Дело в том,  что я подрабатываю после работы на стороне, если так можно выразиться,  что  в институте нашем строжайше запрещено. Ведь кто больше,  кто меньше мы все работники нашего НИИ являемся носителями государственных секретов и подписку  давали,  и роспись свою ставили. Что мы никогда,  нигде и ни за что, одним словом. Но я себя не в силах превозмочь.
                Этот пунктик  или страсть моя тайная, как её назвать лучше  не придумаю, засела  у меня лет шесть назад и не отпускает,   ничего с этим поделать не могу,  да и не хочу.  А началось всё с прикола – шуточки скабрезной.  Люстру вешаю, приятель звонит,  просит помочь  его девушке. Я вешаю, подсоединяю.  Девушка тут же вопросик выкатывает.
                - Сколько стоит услуга ваша?-
        Я возьми и брякни, 
                - Только и всего полы вымойте в трусиках,  а  я присяду в кресле, кофе выпью.-
А сам думаю,  пошлёт куда подальше. Девушка оказывается  неробкого десятка,  тут же джинсы скидывает,  остаётся в футболке, трусиках.  Полы протирает – намывает. Заканчивает мыть полы,  дует на челку,  в глаза полезшую,  смеется презрительно и спрашивает:
                - Всё? –
          Я ухожу сам не свой. Подсаживает она меня разом,  отмывая у себя  полы,  на иглу моих фантазий. Крепко накрепко.   
Нравится мне моя тайная страстишка,  как «болячка»  любимая в детстве.  Начинаешь,   «коросточку»,  подсыхающую  отрывать,  отковыривать и так больно и сладостно одновременно не описать словами, это прочувствовать надо.  Самому через это всё пройти.
Я  уже пять лет  даю объявления в газету из рук в руки.
Качественно и быстро делаю ремонт квартир. Расчет за выполненную работу по договоренности с заказчиком.

                Дед мой тульский оружейник, все сорок лет проработал на оружейном заводе. Рабочий был знатный, многих  инженеров с ним и рядом поставить было нельзя, так себе мусор с высшим образованием, а те  знающие,  за честь считали с дедом поздороваться. И дома за что не возьмётся всё до ума доведёт и на славу сделает. Хоть часы починить,  диван с «финтиклюшками» сделать,  либо печь голландку сложить руки золотые,  ум острый,  ищущий пытливый.
               Я видимо в деда пошёл и этим очень горжусь. Отец  у меня настройщик роялей,  консерваторию закончил по классу фортепьяно,  тоже дока в своём деле.  Очередь к нему  за полгода вперёд, но больше ничего не умеет,  что надо сделать,  либо наймёт, либо меня просит. Мама в торговой  -промышленной палате работает,  три года до пенсии, ждёт не дождётся когда на пенсию выйдет. Смеётся -  надоело воровать.  Папа,  интеллигент, тот сразу, как ты Маша при ребёнке такое говоришь.  Нашли ребёнка ничего себе.

                Еду к Миле, напеваю себе под нос. Настроение, как у сеттера ирландского  почуявшего дичь.  Ещё вроде добычи не вижу,  но твёрдо знаю рядышком она, и пахнет потрясающе вкусно.   Мила  позвонила мне недели три  назад, просит выложить "фартук" на кухне  из итальянского кафеля.  Кафель с орнаментом резным объёмным,  я такого  никогда раньше не встречал. Поэтому приехал загодя  познакомиться с работой.  Мила  меня встречает не одна, а с подругой, как потом выясняется, видимо боится. В  Москве у нас проходимцев пруд пруди.  Я  на кафель гляжу,  расспрашиваю,  что и как сделать требуется,  эскиз черчу для себя, всё промеряю не торопясь досконально.  Упаковочный лист с ящика с плиткой отрываю, там  где координаты фирмы поставщика,  кладу себе в кейс. Мила поначалу чуть нервничает. Я ей про себя чуть – чуть,  в пределах  возможного  рассказываю. Говорю,  что экономист,  подрабатываю на Тойоту Кэмри, что «Королла»  моя,  тесновата  становится,  вырос я из неё.
Мила вскоре успокаивается,  даже кофе предлагает. Затем спрашивает:
             -  Сколько работа стоить будет?-

              Я в ответ,  что приду в следующий раз, всё просчитаю, потому что кафель необычный и узор  объёмный, сложно подогнать. На том и расходимся.
На работе получаю премию за программное обеспечение, чего - то в куда – то,  это мы так прикалываемся. Выдают сорок тысяч пятитысячными в руках подержать нечего, а сумма приличная.
             Друзья зовут в пивной ресторан на воблу,  не иду.  Надо до субботы поработать, прикинуть дизайн кухни,  Связать кафельный фартук с размерами кухни,  просмотреть сайт фирмы поставщика кафеля,  на что и как клеить в субботу.  Если договоримся по оплате моей работы, то вкалывать надо по двенадцать часов,  чтобы за четыре выходных дня успеть и "фартук" выложить и не осрамить деда своего любимого.
В субботу звоню Миле в половине восьмого,  сколько можно тянуть кота за хвост.  Или работаю,  либо ищу другого клиента
Приезжаю к девяти.  Мила  уже без подруги и ведёт себя спокойнее и не нервничает почти. Так слегка,  видимо  всё просчитывает, сколько я за работу заломлю, ну и как меня  «отшить»,  если дорого запрошу.
Я показываю компьютерную картинку,  мне её сделать,  даже плевать не надо.  Рассказываю, как и что буду делать,  что надо купить из расходных материалов  и замолкаю. Мила на картинку смотрит, ахает и спрашивает:
               -  Правда, что и в самом деле и на стене также красиво получится? -
Я усмехаюсь и ласково произношу:
               -  Милочка –
Вижу, Мила слегка напрягается, поправляюсь:
                - Мила всё будет сделано по самым высоким стандартам,-  Не понравится,  можете не платить. –
Мила кивает и наконец,   задаёт главный вопрос,  которого я давно жду,  дожидаюсь.
               - Сколько же ваша работа стоить будет Валерий? -
Как я жду этого момента.  Главное, чтобы с крючочка моего «проглотушки»  не сорвалась, не исчезла в воде, оставив только круги, бегущие до берега, рыбка моя золотая. Я тембр голоса правильный,  выбираю  и словно с обрыва высокого песчаного вниз прыгаю.
                -Мила эта работа не будет стоить вам ни гроша ломанного,-
               - И выполню я её предельно быстро.-

И на неё  вскользь гляжу,  сорвётся или не сорвётся с заготовленного мной крючка и произношу вежливо, но твёрдо:
               - Мила повторяю  всю работу абсолютно бесплатно и с вас копейки не возьму. - Взамен прошу вас  смеха ради,  посидеть у меня на спине  по полчасика, - пару раз в выходные,  когда вам удобно будет. -

             Милу, словно пушинку невесомую подбрасывает и к двери относит. Стоит на меня смотрит вот – вот, закричит,  убирайтесь,  и  чтобы духу вашего не было у меня в квартире.
Я не шевелюсь даже и ровным голосом говорю:
                - Понимаете,  Мила ничего больше я не хочу, - Посидите пару раз по полчаса, у меня на спине и мы в расчёте.-
 Мила дар речи обретает и  от волнения тоненьким голоском как у девочки спрашивает:
                - Как это посидите –
И глазищами серыми в пол лица уставилась  на меня.
Я  её тут же, как могу,   успокаиваю:
                - Мила Вы просто посидите  - и дальше продолжаю  умильно -  Вы Милочка в одежде садитесь мне на спину  и можете делать всё,  что вам заблагорассудится -
Молчу,  делаю  вид,  что думаю и добавляю:
                - Например:  вяжите крючком, если можете,  не обращая  на меня никакого внимания.
               -   На синтезаторе клавишном, для меня Скамеечки,  что - либо сыграйте.-
                -  Я вам буду очень признателен. -
                - Если можно то Вагнера, вальс валькирий, или  задушевный вальс цветов, либо венский.-
                - Только и всего то. – Мила шепотом выталкивает  из себя фразу
               -  Мне  Милочка  больше ничегошеньки от вас не надо.-
 
  Выжидаю немного,  поднимаюсь,  холодно, но предельно вежливо говорю:
                - Мила Вы подумайте и если надумаете,  то мне либо звякните,  либо смс.  отправьте. -
Осторожненько,  чтобы не дай Бог Милы  коснуться, не испугать окончательно. Выхожу,  прежде говорю:
                -  Жду звоночка - вашего.-
                Дверь за собой закрываю  аккуратно  сбегаю  по ступенькам легко, подумаешь четвёртый этаж всего то. Остальное время, в выходные дни работаю  над довольно сложной программой, хоть это нам и строжайше запрещено начальством из соображений безопасности обороны страны и утечки информации.  Работаю  на подъёме, иногда переключаюсь  в минуты отдыха на наш, последний разговор с Милой.  Анализируя,  нахожу несколько проколов,  думаю, что сорвётся с крючка с приманкой кафельной,  махнёт хвостиком и поминай,  как звали.  Звоню мастерам,  которые кафель  выкладывают.  Обрисовываю им,  что мне требуется и какой у меня кафель,  такие цены за работу свою заламывают ого – го. Кто  сразу говорит,  нет, хлопотно,  сломаем плитку, другую,  плати из денег  кровных,  а где ту плитку эксклюзивную искать -  в Италию ехать?
Я чуть успокаиваюсь и впервые подумаю,  что может и не сорвётся  с крючка красавица моя сероглазая.
                В воскресенье вечером с родителями идём в филармонию.  Папа, рояль концертный там настраивает,  так ему контрамарку дают, помимо денег,  разумеется, на концерт;  Брамса, исполняют, Немецкий реквием, Первую симфонию до минор.  Мне очень нравится, музыкой просто заворожён. Отца целую в благодарность за подарок .
             Если Мила не  откажет,  то приглашу  её на концерт.
Мила звонит во вторник вечером, довольно поздно, где - то около одиннадцати,
                - Алло Валерий!-  Мила говорит по поводу  облицовки кафеля на кухне. -
      У меня прямо сердце чуть из грудной клетки не  выпрыгивает.  Чувствую, есть контакт! Волю в кулак собираю и спокойно так, с ленцой в голосе осторожной спрашиваю:
                -  Я Мила вас внимательно слушаю. -
Мила мнётся чуточку и говорит тихо - тихо еле слышно.
                - Валерий я согласна.-
Тут у неё голос «окреп»  и она чуть громче добавляет:
                -  Но только без глупостей разных, иначе пожалуюсь знакомым,- Они вас в асфальт  закатают.-

             И замолкает.  Я, как сижу,  на своём рабочем месте в кресле у «компа», так и обмяк весь сразу.  "Цепляет"  Милу.  Про асфальт придумывает, конечно,  пугает меня.  Говорю ласково,  вежливо, что в субботу приеду к двенадцати, привезу материалы, чеки предъявлю за них, инструменты свои. На том и договариваемся. Жду субботы и охоты,  как охотник в «скрадке» камышовом .
             Проверяю  дома инструмент, меняю  фрезу на  машинке для резки кафеля,  перечитываю ещё раз внимательно, как приклеивать и чем.  В  бокс –  ящик  строительный всё  складываю, жду.  В субботу звоню  Миле,  говорю,  что на рынке,  закупаю  всё,  что нужно для работы,  к двенадцати буду у неё.
Мила произносит  только:
-  Жду - и всего то.
Всё  что закупаю,  кидаю в багажник на заднее сидение и к ней, красавице моей еду.
                О работе и говорить нечего, все получается  ладно и славно. Ни кафеля не бью, не колочу, ни в грязь лицом не падаю.  Правда вкалываю  все четыре дня, как принято говорить от зари до зари. Впереди меня ждет зарплата за мою работу,  и она меня подстёгивает лучше плети всякой.
На эмоциональной волне, на работе,  заканчиваю сложнейшую разработку, все только рты раскрывают.  Я же скромно говорю,  что готов на новые свершения ради Родины, чем потряс генерала нашего до икоты, тот слезу пускает  и руку мне трясёт долго и больно. Хорошо,  не догадывается,  что я прикалываюсь, а то его «кондрашка»  расшибёт.
В первую субботу, после как работу заканчиваю, еду за платой. Мила встречает на взводе.  Стоит  в дверях и придушенным  от волнения, тщательно скрываемого голосом спрашивает:
             - Ну и как же я расплачиваться буду?-
Я  её успокаиваю:
  -  Мила, Вы просто посидите у меня на спине.   - Я Вас прошу,  сядьте бочком  мне на спину  на пол часика,  только и всего. -  так и садитесь,  брючки на вас замечательные,  и прошу Вас ,  Вы меня не замечайте. -  По возможности сидите на мне,  как на стуле,  на скамеечке,  как Вам будет угодно. -
   Не надеясь, что согласится,  добавляю:
              - Было бы неплохо,  чтобы Вы меня, как  кресло использовали. –
Мила руки к груди прижала,  молчит. Глазищи  - озёра бездонные, губы чуть дрожат.
И ко мне не подходит, издали,  говорит:
             -  Давайте попробуем. -
Я на четвереньки, у компьютера, опускаюсь на четвереньки, рубашку снимаю и  ласково и шутливо произношу:
             -  Прошу Вас прекрасная принцесса скамья живая подана,  присаживайтесь. -
И застываю, как дачная скамеечка настоящая.  Мила приближается  осторожно, идёт,  словно по полю минному,  до меня - Скамейки. Вся взведённая,  словно пружина часовая. Подходит и прежде чем мне на спину опуститься шепчет:
              - Если руки распускать начнёте, вскакиваю -  Прямо так и говорит:
              - Вскакиваю  -  И вон из квартиры.  -
Я  от ожидания уставать начинаю,  поэтому только и говорю:
             -  Клянусь –
И весь в ожидании замер. Мила усаживается  мне на спину осторожно и невероятно долго,  присаживается на самый краешек.  Сидит, больше на ноги опирается, я глаза скашиваю,  икры  на ножках  под брючками мягкими, обтягивающими, тонкими набухают, как камушки. Я стою на четвереньках вдыхаю Милкин аромат тела,  замешенного  на страхе.  Молчу, не шевелюсь и мне покойно и хорошо.  Хоть песню запевай, душевное что либо, под стать настроению.  Скоро Мила устаёт,  если так можно выразиться на ножках сидеть и старается невольно усесться на мне  удобнее.  Ёрзает ягодицами легонько по  спине  у меня, набирается  храбрости и спрашивает:
               - Не устаю  ли я. –
           Я даже не сразу Миле ответить могу. На  меня такая благодать неземная  накатывает, говорить не хочется. Попка Милы растекается,  каждую крохотную ямку - впадинку моей спины заполняет,   и мы с Милой становимся,  как одно целое живое существо невиданное.  Я голову, не поворачивая Миле,  отвечаю,  что мне не тяжело совсем и  в свою очередь спрашиваю, ей то, как удобно, не жёстко у меня на спине сидеть. Мила успокаивается и  вдруг  спрашивает:
              -  А можно я музыку послушаю. –
Садится удобнее,  ножки прижимает к моим ребрам плотненько,  мышкой неслышно  ёрзает по коврику  -   из динамиков «компа»  льются звуки волшебного   вальса,  из фильма,  мой ласковый и нежный зверь. Громко  -  громко.
Музыка прекрасная нас захватывает,  и нам обоим кажется,  что мы словно летим  высоко – высоко,  ввысь, откуда упадешь,  не выживешь,  разобьёшься  в лепёшку.
Я глаза прикрываю и будто на качелях над бездной вверх вниз,  вверх вниз,  голова кружится.
                Мила откидывается вся назад,  руками изящными упирается  мне в спину.  Чуть покачивается,  и напевает в такт вальсу голоском божественным. Ощущения мои передать невозможно,  до Милы у меня ни с кем такого не было.  Хоть и всякое бывало,  но такого прекрасного дурманящего сладостного  кейфа не было ни разу. Музыка внезапно заканчивается и Мила опомнившись,  вскакивает с моей спины, как ветром её сдувает  и говорит:
                - Полчаса прошло.  –
        Меня от пережитого даже развозит слегка, как после бокала  хорошего армянского коньяка Двин, качает даже.
            Я встаю,  потягиваюсь  томно, сродни мартовскому коту, дугой гнусь.  А Мила уже на кухне хлопочет, кофе предлагает сварить.  Сидим, кофе пьём и говорим  церемонно так, как будто она на мне только, что не сидела и вальса музыке  не подпевала. Вскоре откланиваюсь.  Мила -  мой вопрос на губах застывший,  когда же  в следующий раз мне приходить предугадывает,  мой рот ладошкой накрывает.
               - Сама позвоню,-  шепчет в дверях и прощается.   
 Еду  домой, как на крыльях.  Дома пою во весь голос.   Папа затыкает  картинно уши.   Мама, смотрит на меня, заявляет:
              - Может, женишься,   наконец,  умник компьютерный,- Программы твои, жены не заменят. -
Я подхватываю  маму на руки  кружу по комнате .
Мама отбивается шутливо,  смеётся:
              - Уронишь дуралей,  расшибусь. -
Мила молчит  две недели.  Я сам звоню,  предлагаю контрамарку.В концертном зале Чайковского исполняют  вальсы Штрауса. Проводим  время чудесно.
Я Милу отвожу  домой,  прощаюсь.  Тут Мила и шепчет мне на ушко:
             -  Завтра приходи.  - Отработаю, посижу на спине, - Не люблю  оставаться в долгу.  -

                В воскресенье  еду   Миле в назначенное время.  Мила встречает спокойно почти спокойно, по дружески, говорит,  что устраивала девичник накануне.   Девчонки   в восторге  от моей работы и действительно кафель  с выдавленным  на плитках керамическими гроздьями спелого  винограда создаёт дивную  картину  итальянского знойного лета. И смотрится  по царски.
              - Аська,   ты же её видел,  когда в  первый раз приходил, тоже что - то в этом духе сразу же захотела,-  И телефон твой всё выпрашивает.-
              - Не дала - с вызовом в голосе говорит  Мила и на меня смотрит внимательно,  как я на её речь отреагирую.
             - И правильно делаешь  Мила,  -  я тут же в ответ выдаю.

Не хочу слышать,  как  женщины,  с которыми я "пересекаюсь",  «судачат»  и перемывают  мои косточки, как я с ней и как с подругой.
Мила совсем смелой становиться,  как только кофе выпиваем,  тут же спрашивает:
            -  Мистер Твистер,  разрешите присесть на спину вашу широкую,  устала я,  что то, сегодня вас ожидая. -
Меня прямо как горохом по голове, то чуть что,  из квартиры вон, а тут оппаньки - когда присесть можно.
           Мила садится  мне на спину уже без прежней опаски,  бережно на всю спину и вновь включает  на этот раз Стаса Михайлова. Поёт и уже безо всякой опаски на моей спине ёрзает попкой роскошной,  в такт песни. Спустя минут пятнадцать я прошу  Милу, разрешить покатать её на спине, по комнате. Мила поначалу сидит, затем  лежит у меня на спине, грудью упругой прижимается и смеётся:
            - Вперёд мой Боливар, -  а ножками мне бока гладит нежно.
Катаю её лапушку  и такие чувства испытываю,   передать не могу. Кентавром себя вижу,  прочие мифические образы,   дух захватывает.  А  Мила совсем храброй становится,  смеётся нежно и говорит:
            - Ну что Валерий,  я с вами в расчете или как? -   
С сожалением в голосе неподдельным говорю,  что в расчете. Кофе пьём,  прощаемся,  и  я уезжаю  к себе домой.
            Я недельку отдыхаю  и вновь объявление даю, делаю  ремонт  в квартире качественно и в срок.  Фотографию Милы,  сделанную скрытой камерой,  где  она на меня смотрит  с глазами в пол лица испуганно,  вешаю  у себя над  компом,  среди  фотографий других женщин,  которым я ремонт бесплатно делаю в обмен на свои фантазии  Алябьевские.  И  уже  забываться  её фигурка  - сказочная  начинает,  как вечером звонок нечаянный часов в двенадцать ночи звенит, захлёбывается.  Я   только засыпать собираюсь.   Доброй ночи простите, что поздно звоню,  Валерия мастера по ремонту квартир можно к телефону. Я спросонок на номер не гляжу,   говорю да мастер по ремонту квартир,  только прошу вас завтра, после  девятнадцати позвоните.
Голос,  в  динамике телефона сотового,  умоляюще  просит:
           - Мастер,  мне обои поклеить требуется, никто не берётся, говорят фактура сложная и обои необычные.- Я с вами рассчитаюсь,  будете довольны, не пожалеете -
 
 Я сквозь сон отвечаю:
          -  Ладно,  диктуйте адрес,  подъеду,  в субботу посмотрю.  –
Звонящая мне девушка  смеётся - заманивает и говорит:
          -  Мила звонит,  не узнаёшь мастер? - 
  Молчу  растерянно,  потом отвечаю, что узнаю.  Мила воркует,  что  я врун несусветный и её не помню  и говорит,  что ей действительно надо поклеить обои, как расплатиться со мной она при встрече постарается уладить.

        У меня принцип есть  железный, по второму разу к прежней заказчице не приходить ни под каким предлогом,  в  первых новизна ощущений пропадает, во вторых дамочки начинают пытаться попробовать тебя на зубок. Некоторые особо настырные  пытаются  пробить по базе адрес и прочее.   А  мне это не к чему.   Что мне надо,  и как со мной рассчитаться  я  сам решаю и за меня никому решать не позволю никогда и ни за что.
   Тут  я глаза прикрываю и так ясно Милу, всю себе представил,  что нарушаю своё прежде незыблемое правило.   Впоследствии,   вышло «Дело – дрянь».
Приезжаю  к  Миле,  вхожу,  как старый знакомый, кофеёк   уже варится,  вскипает.  Смотрю, рассматриваю,  обои верчу,  объем работ определяю  тут же, свои люди уже.
          -  Мила,  это будет стоить Вам -  поправляю себя,  -  Тебе полчаса массажа ножек твоих  до коленок, вторые полчаса  массаж спины и шеи по китайскому методу.  –
Мила усмехается,  прежних страхов как не бывало и спрашивает:
         -  И только? –
Я отвечаю,  что да.
Ударили по рукам,  как старые приятели  договариваемся, прощаемся.
Поклеил обои в комнате за два дня,  через неделю прихожу  за расчётом, как и положено,   Мила, на диванчик кожаный присаживается  и спрашивает  голосом девочки десятилетней:
         -  А брючки снять - 
Я  киваю,  молчу.
Мила брючки снимает изящно и опять присаживается на диванчик.  Трусики на ней  белоснежные натурального шёлка тончайшего с крохотными рюшами.
Я легонько начинаю  Миле ступни растирать,  разминать,  пальчики вытягивать,  поглаживать. Удовольствие необыкновенное.  Опять  Кейф  - Волшебник волнами нарастает.  Ножки у Милы стройные,  длинные,  коленки круглые  с  ямочками.  Я массирую,  продолжаю,  ощущения  при этом необыкновенные сказочные,  иногда прямо передёргивает всего,  как от удара электротоком. Разминаю икроножные мышцы,  глажу нежно и чувственно, похлопываю,  перехожу  к пяточкам розовым мягоньким округлым.  Мила сидит, откинулась на диванчике,  дышит прерывисто, глубоко. Руками в спинку диванчика  вцепилась,  держится напряжённо, ногти длинные в  обивку мягкую вонзаются,  словно коготки кошачьи,  раз появляются,  два исчезают.  Тут - то я  заканчиваю массаж,  с коленок встал и говорю:
         -  Готово Милочка ваши ножки будут мне благодарны. –
Мила молчит,  видимо завожу  я её массажем.   Лицо бледное, грудь та просто - напросто из тесной кофточки шифоновой просится на свободу. Я на кухню прохожу,  сажусь,  кофе варю. Хочу  Миле предложить,  но она меня в комнату не пускает.    За закрытой дверью,  прощается.  Извиняется и говорит,  что голова у неё болит,   к перемене  погоды видимо.
       Я до свидания говорю  и уезжаю. Дома у компа,  за работой вспоминаю свой массаж  и Милкины ножки.  Картинки сумасшедшие, сказочные на весь вечер обеспечены.
Мила звонит неожиданно во вторник и просит приехать за расчётом окончательным.  Я  отшутиться хочу,  что рассчитываюсь по выходным,  но Мила,  как отрезает,  либо сегодня,  либо никогда.  А  мне что,   своё дело сделал,  черёд её настает рассчитаться. Пока еду,   твёрдо решаю,  что всё в последний раз еду,  хватит мне Милы.  Баста!
       Мила встречает  накрашенная,  от кутюр. В халатике голубеньком шёлковом,  ступни босые,  ногти  на пальчиках накрашены ярко рыжей хной.
Я хочу начать с кофе, но Мила говорит,  что занята и в  двадцать три часа ей у подруги надо,  быть  непременно.
Я хмыкаю,  но ничего,  только спрашиваю, где я могу ей массаж спины сделать. В комнате на диване,  или на полу.
Мила просит: 
            -  Отвернись –
Снимает халатик одним движением.  Словно вылетает из него,  как  птичка из клетки тесной,  ложится на  махровую простынь,  красную.  Руки под груди  подсовывает  и командует:
           -  Приступай Валера  - 
Мне её тон не правится.  С  правого бока  Милы встаю на колени,  и массаж принимаюсь  делать.  Я  в «инете»  прочёл прежде,  что евнухи этим массажем «заводили» наложниц императора,  прежде чем отправить их в покои Владыки Неба .
             Мила держится минут десять,  потом глухо стонет,  пружиной  -  молнией ко мне разворачивается,  обвивает меня руками, прижимается всем телом,   пышет от неё жаром и меня целовать пытается,  губы мои ищет. Я Милу осторожно от себя отрываю,  усаживаю  на диван  и говорю миролюбиво:
            - Мила мы в расчёте -  Мне пора,  извини,  пожалуйста.  -

           Мила сидит мгновение неподвижно,  затем выкрикивает,  что - то нечленораздельное.  Неожиданно ругается,  как пьяный сапожник и вопит:
           - Вали прочь извращенец  «поганый».   -  «Подонок»,  гад,  сволочь. -
         Халат на себя надевает,  надеть не может,  в рукава не попадает, трясется вся.
Я выхожу,  дверь прикрываю,  еду,  себя,   на чем свете ругаю,  матерю.
Нарушаю правило золотое,  получаю по полной программе, так тебе и надо кретин,   безмозглый человек.
Две недели отхожу  от стресса,  Милой устроенного.  Потом правда  становится легче,  отпускает.
 Месяц спустя Мила в отместку за то,  что,  как она считает,  её  унизил,  по номеру машины пробивает  адрес и прочее. Приходит  в отдел кадров и сдаёт  меня с потрохами, нашим  тем самым службам. Всё облом полный и окончательный. Что она там поёт,  не знаю,  но генерал подписывает  моё заявление на увольнение по собственному желанию с брезгливой улыбкой. Увольняюсь без отработки. Наплевать мне на него. Я,   работу со своими мозгами найду на счёт  раз,  и получать буду больше прежнего.
А в чём собственно я виноват.  Да,  я не хочу целоваться,  мне противно,  невмоготу,  когда  меня пытаются целовать ртом,  полным микробов, грибков  и прочей гадости.
Да я ненавижу,  когда поев пиццы,  девица, спустя минуту,  лезет своим скользким,  грязным языком мне в рот раздвигая мне губы. НУ  не нравиться мне это!!!!!   От этого  меня  тошнит,  до желчи тошнит.

 Я считаю,  себя нормальным человеком.  Да у меня есть свой пунктик, а кто в нашем мире без  скелетов в своих шкафах  -  Кто?!?!?!?!?!!
Кто, простите, жрет свои сопли, кто-то перед сном обязательно должен понюхать свои вонючие носки, а иначе он,  видите ли заснуть не может,  этот стрижёт и ест свои ногти, иные  подглядывают в бинокль,  как купаются нагие женщины, кто -то  сосёт свой палец, как медведь лапу в берлоге.   Этот вытирает «задницу»  пальцем,  а уж затем сам палец туалетной бумагой,  другой  жуёт постоянно  жвачку. Тот собирает всё лето семена сорняков, а зимой сыплет горстями в  горшки комнатных цветов приятелям, когда в гости приходит. Те суют себе огурцы в задний проход  регулярно раз в месяц,  в больнице врут, что в первый раз и случайно случилось, врачи хирурги ржут,  как кони. Этот пьёт беспробудно,  пока не обмочится и не упадёт замертво. Который, каждый вечер, не пропустит ни дня, плюёт в прохожих со своего балкона на восьмом этаже  Другой Жигало, и живёт припеваючи,  обирая несчастных доверчивых женщин. Этот кончиком воротников рубашек чистит уши, и мнит себя чистюлей. 
    При анонимном опросе  почти половина мужиков  в  мире признаются, что  мочатся, пока никто не видит,  вместо унитаза,  в раковины в ванных комнатах,  комфортно им так кретинам, и ничего они здоровы на голову.  Слышал. что есть педагоги которые  днём  учат малышей вечным ценностям,  а вечерами наедине с собой, красятся,  как проститутки,  пляшут,  перед зеркалом,  тискают  себе груди и ругаются отборным  матом. Я конечно могу жениться, но жена лишит меня самого дорогого, что есть у меня сегодня, моих божественных фантазий.

  Наш мир -  это мир тщательно скрываемых греховных фантазий, страстей, страстишек, фобий. Иногда думаю, что не будь  их, люди сошли бы с ума, как вид выродились.

P.S.   
Работаю в  системе  Газпрома.  Зарплата уважительная,  получать не стыдно.

Установил ванну и сантехнику Галинке,  так она себя называет.
Родом она  из Липецка,  в Москве  второй год.
Родители врачи   СЭС  на центральном рынке города Липецка.  «Ворюги»,  еще те.  Дочери купили однокомнатную квартирку  в Москве в «Братеево. Галинка  соглашается  рассчитаться, как я её прошу.  Ношу её по комнате в трусиках и распашонке, сшил на заказ в ателье,  затраты списываю на расходные материалы.   Она жалобно плачет, подражая крику новорожденного младенца.  Представляю себя отцом и «кейфую»,  просто жесть. Время от времени  предлагаю ей соску пустышку.  Галинка,  причмокивает,  губами  накаченными гелем сосёт соску и хнычет. Девочка  у меня на руках и соска у неё во рту, будоражат мои фантазии  божественно.

Эй, кто живёт на белом свете без тайных страстей и фантазий, без тараканов в голове. Тот пусть бросит в меня камень.
Кто -  бросит в меня камень ?????
Разве только фарисеи, о тайных фантазиях, которых ещё не знает человечество.
Я, стою здесь перед вами, со своими фантазиями.
Жду.   Ау!!!   Люди!!!!!!!!!!