1. Неандертальца ищу. Слоны и мамонты

Вячеслав Киктенко



«НЕАНДЕРТАЛЬЦА ИЩУ
(Роман-идиот. Или – «Венок романов»)


Первая Часть
«Неандертальцы, ау-у!...»


1. Слоны и мамонты.
***
Неандертальцы говорили медленно…
***
Неандертальца ищу...
***
В последнее время стал замечать: хожу по улицам, еду в метро – высматриваю неандертальца…
О, я хорошо научился отличать его от кроманьонца. Черты его, почти неуловимо отличные от большинства современных двуногих, дикое и притягательное благородство этих черт – глубоко скрытое благородство, могущество духа его, вот что меня влечёт в моих поисках!..
***

Неандертальцы любили холод. Теперь любят тепло. Но оно живёт на других континентах. В России не живёт.
Холодно в России! Останки ледника, однако...
Мамонты здесь обитают, а не бритые слоны-скинхеды. Подумать только, в России вечная мерзлота – на две трети страны!.. И кто же здесь живёт? А – Русские…
А кто же они такие? Ну, пожалуй, вся эта книга о том. В сущности, она, конечно, о неандертальцах, о великанах, о детях…
Но всё же.
***
Неандертальцы не погибли. Они просто исчезли. – Ушли в иное измерение.
Но они – здесь. Знаю...
***
Нет, совсем плохого о кроманьонцах я не скажу. Да особо плохого и нет в них. Но – жиже они, жиже… умнее, подлее, и – гораздо, гораздо гармоничнее, гибче по отношению к постоянно деформирующемуся миру…
Ах ты, Господи, кроманьонец…кто ты?
Как о тебе сказать понежнее?
Может быть, так? – Провонявший корвалолом…
***
Нет, кроманьонцы не истребляли неандертальцев, как более ловкие и слабые твари обычно истребляют более сильных и неуклюжих. Враньё это всё, анахронизм «олимпийцев», лепил учебных пособий. Теперь, когда найдены древнейшие стоянки и пещеры неандертальцев  (почти по соседству со стоянками кроманьонцев той же поры), их наскальные рисунки охрой, и даже остатки их диковинной письменности, стало ясно, что вовсе они не враждовали между собою, а просто жили наособицу. 
***
Разные уклады, разнящяяся внешность, структура психики и нравственных основ – всё было разным. И не надо им быть вместе, лучше каждый отдельно, они это хорошо понимали, и не враждовали, а просто жили на раздельных территориях. Но генотип-то у тех и других одинаков, набор хромосом также – неясным образом – перехлёстывался...
***
Скажу малокомфортное: неандертальцы наши прародичи. Учёные этого так уж впрямую ещё не утверждают. А мне и не надо их доказательств и утверждений (всё равно «утвердят»), я это без них знаю. Хорошо хоть, обнародовали научный факт, который уже просто неприлично было скрывать. – Анализ ДНК неандертальцев показал: из ста процентов генома современного евразийца десять процентов  идентичны  неандертальцу.
Что интересно, геном негроида совершенно иной – там нет  этих процентов. Вот он где, водораздел Евразии и Африки: неандертальцы жили на наших территориях! Мы – их потомки и родичи…
Ну, это так, для маловеров.
***
 И, конечно, если возникали у тех или других племён «демографические проблемы», там действовали по принципу взаимовыручки.
Живой спермобанк идентичен, чего ж не выручить соседа?

«О, панспермия!.. С Юры, с Перми
Протягновен вагине я,
Моя любовь не струйка спермы,
Не утомлённая струя,
Всей планетарной биофермы
Нежнейший взрыв – любовь моя!..»
(Гипериндюк склал. О Великом Индюке подробности ниже)

***
Подозреваю, что и великие любовные трагедии там случались. И вылись, и мычались первобытные эти трагедии певцами любви на голых ветрах, среди гулких скал, в глубинах пещер, и слушали их потрясённые соплеменники, и проливали слёзы, но… помочь ничем не могли. У каждого – судьба своя, свой путь.
Это тайна, которую ещё предстоит разгадать, тайна двух параллельных миров, тайна их взаимной любви, незнаемой ныне…
***
Зуб и Капелька

…Зуб укутал мохнатыми, тёплыми кусками мамонтовой шкуры детей и уложил их спать в дальнем, самом тёплом углу пещеры. Подвинул  выкорчеванный  накануне пень, уже порядочно обгоревший с одной стороны, поближе к огню, дотлевавшему в середине каменного жилища. Направил потоки дыма деревянными заслонами в аккуратно продолбленное отверстие каменного свода пещеры. И только после этого раздвинул плотно сплетённую из толстого хвоща колючую занавесь, надёжно прикрывавшую каменное устье пещеры. Зуб вышел за добычей.
Тяжёлое солнце больно ударило по глазам после полумрака пещеры. Ещё бы! Лишь тлеющее мерцание никогда не гаснувшего огонька освещало его жилище, а здесь, на резком свету и просторе, Зуб невольно прижмурился и отвернулся от солнца. Освоившись на свету, побрёл, было, к соседям, но вспомнил с досадой, что вчера уже побывал у них, и вернулся ни с чем.
 Не хотелось оставлять малышей одних, но Урыл, охотник из соседней пещеры, только злобно и неуступчиво заурчал, когда Зуб попросил, чтобы его жена Угляда посторожила детей, пока он будет разделывать мамонта, вчера попавшего в его хитрую, укрытую лапником яму и вчера же добротно забитого камнями. Разделка требовала не только сноровки, её-то Зубу не занимать, но и времени.
Хорошо ещё, что успел ночью отточить чёрный, порядочно уже  иззубренный базальтовый нож. Он требовался не только для разделки туши, для этого годился и простой гранитный топор. Острый нож незаменим для более тонкой работы – аккуратного и чистого отделения драгоценной шкуры от мяса…

***
…два параллельных мира, которые – всё же! – пересекались, пересекались! И не так уж редко, по-видимому. Именно – по  видимому. Ведь я же вижу их! Въяве вижу, на улицах, в магазинах вижу…
Ну, не  так чтобы совсем тех вижу, но черты их узнаю. Вот, к примеру, – Баски. Откуда они?..  В них сохранились более, чем у других, рубленые черты лица, «корявость» некая… или, вот, скандинавы… но о них разговор особый. Или, вот,  северные русские – там такие встречаются!.. 
***
…а вот – покатый лоб, нередко низковатый, «сплюснутый» (Максим Горький, к примеру), выдающиеся надбровные дуги (Лев Толстой)… особый, более мощный костяк, особая волосатость… да я не столько уже в детали всматриваюсь, я  более ощущаю эманацию, чую Образ Неандертальца. Всего. Целиком. Сразу.
Конечно, и черты кроманьонца там непременно проглядывают… но если превалирует Неандерталец, я это сразу чувствую – родной!
***
Кроманьонцы – сгоревшие звёзды. Мы ещё видим свои собственные, горящие в небе, во вселенной, во времени  – хвосты, искры, огненные полоски, но…
Эра кроманьонцев сгорела. Сгорела не вся, и не всё в ней, конечно, сгорело. Сгорело пошлое, хапающее, недальновидное, составившее в конце эры – несоразмерно Поэзии – большую часть смысла. Замысла Жизни...
***
«...вдруг вспышка ослепит – под илом жизни жирным
Блаженно заплелись, не разлепляя век,
Паук в глухом трико, червяк в чулке ажурном,
В пушистой шубе зверь, и голый человек –
С пучками в голове... под мышками... в паху...
Один, как дьявол, наг, один не на меху,
Один, издавший смех, один, впадавший в грех,
Один, снимавший мех
(Один за всех) –
Со всех!..»
(Здесь и далее по тексту почти все стишки – останки архива Великого. О нём ниже)
***
…не сказать, чтобы вовсе бесславно сгорели кроманьонцы, но культура и цивилизация явно несоразмерны расширяющимся полям информации, мощи вселенной, нового неба, в которое мы вворачиваемся – поворачиваемся ещё, неуклюже там проворачиваемся…

***
Время Неандертальца – извернувшись через самоё себя – возвращается на землю. И это стоит отдельного большого разговора, беседы об исчезающей современной цивилизации, о её Преображении. Надеюсь…
***
«…помню историю странную эту:
Мамонт, ушедший в могилу-планету.
Кости громадные, знаки дорожные:
«На пути История. Осторожно…»
***
…ушли неандертальцы в неведомое измерение не от климатических каверз, и уж вовсе не от булыжников и топоров кроманьонцев.
Нет, они ушли от – Обиды. От великой обиды за нарождающуюся цивилизацию – подлую, вероломную, хапающую… они увидели её в самом начале и, развернув это начало в мысленной перспективе, ужаснулись...
И предпочли уйти.
***
«Мамонты ржавые, как дирижабли,
Скрипят на канатах, поскрипывают…
Эпос планеты, космос державы,
Скрежет зубовный Истории
 ржавой
Постскриптумами…»