Слабость государства

 -Вот скажи мне, Американец, -задал я новый вопрос собеседнику, -в чем слабость государства?

 Стеклянный глаз сидящего напротив сфокусировался на моей переносице. Так продолжалось несколько секунд. Казалось, даже океан стал тише дышать, поднося очередную волну к белоснежному пляжу. Но вечность звезд над нами крутанулась ещё на мгновение, исторгнув из волосатой груди простую истину.

 -Сколько они, -Американец перевел взгляд на Южный Крест,-видели на этой маленькой песчинке, затерявшейся в бесконечных просторах Млечного Пути.

 Я с удивлением уставился на собеседника. Похоже, жизнь в этом райском уголке отложила отпечаток на его мировоззрение. Если так пойдет и дальше, смею предположить, появится здесь и книжная полка. А что, если на день рождения подарить Американцу "Таинственный остров" Верна? Вдруг он, подобно бессмертным героям романа, сумеет и здесь возродить цивилизацию, нормальные отношения между колонистами?

 Его бархатный баритон вернул меня в реальность.

 -Не надо мерить силу абстрактной величины. Есть люди, группы людей и территории, которые они контролируют. Сегодня они имеют возможности управлять этими землями, завтра их сменят другие. Вот и всё.

 -А как же понятие сверхдержавы? Целостность территории?

 Вместо ответа Американец грузно встал с кожаного кресла и направился к другую комнату. Было слышно, как отвечают мелодично кнопки пульта. Пауза затягивалась. Интересно, что он хочет показать? План спасения национальной валюты? Энергоносители нового поколения? Наконец Американец появился в проеме.

 -Вот, -показал он мне кусочек светло-коричневой бумаги,-парадокс государственности. Ты сам занимаешься бонистикой. Сам мне все уши прожужжал про платовские ассигнации. Должен понимать, о чем идет речь.

 Старая ассигнация на столе, действительно, могла рассказать о многом. О страшном периоде передела власти. О вере и бесчестье. О сильной руке и слабости бывших носителей силы.

 На одной из сторон ассигнации две богини-воительницы восседали у двуглавого орла. Подножие украшала георгиевская ленточка. Полусводом над всем этим знакомые слова "ЕДИНАЯ, НЕДЪЛИМАЯ РОССIЯ".

 -Понимаешь, -оторвал меня от созерцания Американец, -в чем парадокс? Посмотри на год выпуска. Девятнадцатый. Старой властной некогда структуре осталось существовать ещё месяц. А они всё трубили о единстве, неделимости. Хотя, думаю, точно знали, ничего уже не будет. Для них. А это единство и неделимость создадут на этой территории совсем другие. Более жесткие, жестокие и беспощадные. Но они сохранят структуру, которую ты гордо называешь государством. А не думаешь ли ты, баклан, что сверхдержавой его называют больше по привычке, потешить, так сказать, самолюбие властителей?

 Я  внимательно посмотрел на собеседника. А не так -то прост оказался Американец. Прямо государственник, хоть и критически относится к эволюции государства. А он продолжил.

 -Так что, не исключено, что в скором времени на старом месте возникнут новые структуры.

 Повторения югославского сценария мне не хотелось. Ему-то здесь хорошо, а каково нашим деревенским? Лихорадочно ища выход, вернулся к началу разговора.

 -И всё же ты, Американец, не ответил на мой вопрос. А я думаю слабость государства в несовершенстве его законов. И отношении к этим законам живущих в этой стране. Граждане стараются выполнять эти законы, пусть даже и несовершенные.  Шпана любых мастей использует эти законы. А уж если дорвется до власти,да сама будет сочинять их, то пиши пропало. В таком случае выбор совсем скудный. Либо действительно развал под громкие лозунги о неделимости и единстве, либо авторитаризм. И никакая сила не изменит этого сценария.

 -Да ты пессимист, баклан,-укоротил меня Американец, -декадент какой-то. А ваша молодежь? Вон она как на площадях митингует. Хипстеры, сам толковал.

 Вместо ответа я вернул ему старую банкноту.

 -Посмотри, Американец. На этом куске бумаги капельки крови юнкеров перемешаны с кровью молодых красноармейцев. Зачем?

 -Так и знал, что ты сведешь к своему траханному пацифизму. Иди-ка ты с моего Южного Креста к своей Полярной Звезде. Государства, народ. Песок на берегу этого океана.

 Я шел в свою деревню, думая, как огородить свою государственность от притязания на неё государственной шпаны. Американцу-то хорошо смотреть на всё этот из-за океана. Тоже мне, Чичваркин ещё один нашелся.