Цена вопроса

Главный технолог БЦБК Борис Абрамович Хуан-Хэ с утра пребывал в скверном расположении духа. Меряя шагами огромный кабинет, застеленный ковром с двумя драконами, держащими в лапах Байкал, он перебирал в уме детали вчерашнего совещания в Министерстве нано--биотехнологий.

-- Безмозглые кретины, -- бормотал он себе под нос. Требуют выполнения плана, а сами вместо целлюлозы шлют всякую дрянь! Это в биореактор можно запихнуть что угодно, а строительные термиты требуют отборной целлюлозы.

Хэ подошел к зеркальной стене, в которой отразился невысокий человек в расшитом шелковом халате, с брюшком и заметной лысиной. Сочетание пейсов и китайской косички ему шло, и он прекрасно знал об этом.

Голова нестерпимо ныла. После совещания, как обычно, был фуршет, на котором он со злости набрался падевой медовухи. Министерский буфет имел прямые поставки с собственной фермы дойных тлей.

И еще этот Джойс! Что он себе вообразил, этот америкашка из глухой провинции Поднебесной Российской Империи. После смены полюсов Северная Америка частью покрылась ледниками, а частью затонула, о былом величии страны остались только воспоминания. Шестой флот США просто выбросило на берег гигантской волной, как стайку бумажных корабликов!

И ведь прикинулся этаким рубахой-парнем! Рассыпался в комплиментах, воспевал биотехнологический гений Бориса Абрамовича, совал свои вонючие сигары.

Затем он, наконец, обозначил свой интерес. Он представлял малоизвестную строительную компанию и был крайне заинтересован в сотрудничестве. Ледник отступает, жизнь снова возвращается на север, а это сулит резкое увеличение строительства и крупные барыши.

-- Вы даже не можете себе представить степень нашей благодарности, -- вкрадчиво прошептал он, доставая жестом волшебника из складок одежды синий флакон. Из узкого горлышка на стол потекла струйка муравьев, которые своими телами образовали шестизначную цифру.

Ого, четыре миллиона руаней! У американца были серьезные намерения. Джойс смахнул муравьев, затянулся сигарой и деликатно выпустил струйку дыма под стол. Глаза его выжидательно блестели.

-- Нам нужна технология блочных строматолитов, -- сказал он.

Черт, вот это было уже слишком! Где он разнюхал секретную информацию? Байкальский Центр Биологических Конструкций только в прошлом месяце завершил натурные испытания нового способа строительства. Генетически модифицированные микроскопические водоросли с поразительной скоростью возводили стены, усваивая углекислый кальций из питательного раствора. Нужда в таджикских строителях скоро полностью отпадет! Оставалось научить умные водоросли прокладывать сантехнические коммуникации.

И вот эту суперсовременную технологию ушлый америкашка хотел  купить у него, Бориса Абрамовича Хуан-Хэ, который провел юность на озере Селигер, распевая по ночам с «Нашими» песни под гитару! Он едва сдерживал желание дать под зад американцу желтым ботинком с эмблемой медведя на подошве.

-- Во-первых, есть вещи, которые не продаются, -- ледяным тоном отрезал он. -- А во-вторых, РПЦ этого не одобрит.

-- Ну, что же, -- американец, кажется, не очень огорчился, -- я уважаю ваши убеждения, но если вы все же согласитесь в ближайшем будущем на мое предложение, сумма будет значительно меньше, -- сказал он, и выпустил струю вонючего дыма прямо Борису Абрамовичу в лицо.


Голова кружилась и слегка поташнивало. Хэ достал из внутреннего кармана шелкового халата черную лакированную коробочку и приложил к пульсирующим вискам пару нанопиявок.

-- На волю, на Байкал! – наконец оформилась в голове отчетливая мысль. Он поднялся на крышу офиса и вызвал флаер. Через двадцать минут внизу промелькнул Ольхон, каменные лодки маломорских островов и флаер опустился на берегу залива Мухор.

Давно миновали времена диких туристов и полулегальных турбаз, которые превратили Малое море в общественный сортир, где байкальские ветра развевали по берегу клочки туалетной бумаги. Борис Абрамович прекрасно помнил то время, когда из криокамеры после шестилетнего отдыха вышел Владимир Путин и в двадцать четвертый раз стал Верховным Мандарином Поднебесной Российской Империи. Тогда то и было принято решение о перепрофилировании БЦБК и превращении всего Байкала в зону, свободную от туризма. Доступ на его берега с этого момента имели только солнцееды, не оставлявшие после себя отходов и довольствовавшиеся минимумом бытовых удобств.

Борис Абрамович вышел из флаера и направился по дорожке к бунгало, которое служило ему местом отдохновения. На берегу стройными рядами стояли голые мужчины и женщины, расставив в стороны руки и обратив лицо к солнцу.

-- Подзаряжаются, солнцееды хреновы! – зло подумал Хуан-Хэ, -- а сами, поди, ночами жрут!

На обнаженных девушек было приятно посмотреть, но иногда попадались такие морщинистые и вислогрудые старухи, что Хэ невольно передергивало.

-- Нужно бы подать в Думу проект закона, чтобы солнцеедам после тридцати запретили заряжаться в общественных местах, -- подумал Борис Абрамович и коснулся косичкой сенсорной панели. Мембрана двери разошлась в стороны, и он вошел в бунгало.

В этом месте по ходу повествования должна бы появиться платиновая блондинка с пышными формами, но в бунгало его никто не ждал. Хэ прошел на кухню и нажал кнопку за микроплазменной плитой. Плита ушла в сторону, открывая потайной ход с ведущей вниз лестницей. Он спустился в длинный изогнутый коридор, явно использовавший естественные полости горных пород. Сзади послышался шорох, Хэ обернулся, но не увидел ничего подозрительного. -- Нервы, -- успокоил он себя и вошел в камеру Артемиды.


Время, кажется, резко ускорило свой ход. Когда он поднялся в бунгало, был уже вечер. На панели интеркома тревожно мигала кнопка экстренного вызова, и когда Хэ нажал ее, из пола выросла голограмма его помощника. С выпученными глазами и трясущимися руками он просипел голосом удавленника: «У нас тревога уровня А!»

-- Успокойся, рассказывай по порядку! – рявкнул Хуан--Хэ.

-- Третий термитник вышел из--под контроля, вероятно, из--за плохого качества целлюлозы. Остальные термитники в любой момент могут к нему присоединиться!

-- Этого следовало ожидать! – чертыхнулся Хэ. -- Оставайтесь на связи, усильте охрану термитников, я скоро буду – сказал он помощнику и бросился к выходу.


БЦБК гудел, как встревоженный улей. Взвывала сирена, вспыхивали и гасли красные лампы, метались техники в костюмах биозащиты. Хуан-Хэ прошел на центральный пульт. Отсюда управляли всеми процессами в биореакторах, термитниках, синтезаторах питательных растворов.

Ситуация в термитниках развивалась по нарастающей. Строительные термиты, выведенные в результате длительных генных манипуляций, были размером с небольшую собаку, обладали неприхотливостью таджиков, выносливостью китайских кули и умениями турецких рабочих. Руководимые царицей, как опытным прорабом, они могли возводить сооружения любой сложности, от дворового туалета до Эйфелевой башни. Впрочем, еще быстрее они могли сооружения разрушать, превращая их в труху.

-- Что там происходит? Дайте мне картинку! – потребовал Хэ.

-- Мы не можем этого сделать, они уничтожили все камеры слежения! – в отчаянии пробормотал помощник. -- Остался только один микрофон, через который мы получаем сигналы, напоминающие азбуку Морзе. Похоже, термиты стучат головой о микрофон с определенной ритмичностью.

-- Вы их расшифровали?

-- Мы работаем над этим, задействованы все компьютеры.

Из нижнего зала, где располагался третий термитник, донеслись звуки взрывов и автоматной пальбы.

-- Что, черт возьми, там происходит!? -- заорал Хуан-Хэ.

-- Похоже, у них там гражданская война, -- побледнев, ответил помощник.

-- Есть результаты расшифровки сигналов! -- молодой лаборант лез на пульт с распечаткой в руках.

-- Ну, что, что там, наконец?! -- Борис Абрамович нетерпеливо тянул руку к бумаге.

-- Они требуют…, -- голос лаборанта осекся. -- Они требуют свободы. И демократии. Они хотят свергнуть царицу, и, похоже, скоро им это удастся. Верная царице охрана из последних сил сдерживает рабочих у входа в маточную камеру.

-- А что остальные термитники?

-- Там наблюдается повышенная активность, но мы перекрыли все каналы связи между ними, -- ответил лаборант.

Внутри глаза Хуан-Хэ мигнул сигнал личного интеркома и в ухе раздался вкрадчивый голос.

-- Ну, как настроение? Вы готовы снова обсудить мое предложение?

-- Кто это? Как вы проникли в мой личный канал связи?

-- Я думал, вы соображаете быстрее, -- продолжил голос. Речь идет, конечно, о технологии блочных строматолитов, если вы не хотите дальнейших неприятностей с термитами.

Проклятый Джойс! Проклятая страна юристов и гангстеров!

-- Так это вы натравили рабочих на царицу?!

-- Это было легко, внедрить в их незрелые мозги вирус демократии. Давно отработанные методы оранжевых революций.

-- Джойс, тварь болотная! Я раздавлю тебя, как присосавшуюся пиявку! – прохрипел Хуан-Хэ.

-- Не горячитесь, мой друг, у вас нет выбора. Если вы откажете мне, РПЦ узнает о ваших развлечениях с Артемидой.


В глазах у Хэ потемнело. Значит, слух его не подвел. Кто-то следил за ним в катакомбах под бунгало и, похоже, имел неопровержимые улики его греховных утех.

Да, он был кругом виноват. Контрабандой достал гусеницу мадагаскарской Артемиды, держал ее в подвале и подкармливал молоком медовых тлей. Взамен Артемида одаривала его каплями удивительного галлюциногена, которые выделялись на оранжевых кожных бородавках. Дрожь проходила по ее огромному влажно блестевшему телу, когда Хэ слизывал волшебные капли, а очнувшись от наркотического сна, он не мог поручиться, что работал только языком.

Уже ничто не могло его спасти, но в глубине души тлела надежда, что покаяние облегчит его муки. Терминалы Русской Поднебесной Церкви стояли в каждом помещении. Хэ приложил сенсорную косичку к косичкоприемнику и, приняв некоторые меры предосторожности, закрыл глаза. Ментальная связь с центральным компьютером РПЦ отгородила его от внешнего мира. В голове было пусто и легко.

-- Дарует Господь Верховному Мандарину десять тысяч лет здоровья! -- произнес Хэ обязательную фразу и соединился с личным духовником.

-- Вы чем--то встревожены, мой друг, -- прошелестел голос духовника, -- откройтесь мне и вам сразу станет легче.

-- Я грешен, святой отец, и нет мне прощенья -- в мыслях Хэ преобладали синие и фиолетовые ноты, окруженные непроглядным мраком.

-- Надеюсь, вы не совершили ничего столь ужасного, что могло бы вас лишить страховки на покаяние? -- тревожно спросил духовник. -- Часть вашей ментальной ауры заблокирована.

-- Это коммерческая тайна, я не могу вам ее доверить, -- промыслил Хэ.

-- Понимаю, -- ответил духовник, -- но вы напрасно не хотите переложить свою ношу на мои виртуальные плечи. РПЦ умеет хранить тайны.

-- Мне нужно всего лишь со-чувствие и со-прощение, с остальным я разберусь сам. -- Хэ прекрасно знал, что ментальные удовольствия, выходящие за рамки предоставляемых РПЦ, караются пыткой огненными муравьями и мучительной смертью в газовой камере с нестиранными носками.

-- Ну что же, вы получите желаемое, -- ответил духовник и превратился в облако из розовых перьев, мягко щекочущее мозжечок. Потом в голове расцвели фантастические цветы, а следом настала глубокая бархатная тишина.


Ну, вот и все. Оставалось написать прощальную записку помощнику.

-- Он лучше, чище меня, -- думал Хэ. -- Член Китайской Партии Российских Финансистов, он с честью выйдет из этой ситуации.

В машинном зале царила привычная тишина, только гигантские туши биореакторов, напоминающие разбухшие полупрозрачные бурдюки, издавали иногда глухое утробное урчание.

Не о таком конце мечтал юный Хэ, когда поступал на строительное отделение биофака.

-- Я еще послужу людям! -- упрямо твердил он, шагая по пандусу над биореакторами, ставшими такими родными за годы безупречной службы. «Снятся людям иногда голубые города…», -- вертелась в голове строчка из давно забытой песни. Собственно, это были его последние мысли, когда он нажал кнопку и шагнул в растворившийся люк биореактора.

Содержимое бурдюка окрасилось красным, а затем створки приемника влажно чмокнули, раскрылись лепестками хищного цветка и выплюнули желтый ботинок с эмблемой медведя на подошве.