Радио

В 59-м или 60-м году купили родители приёмник «Родина», большой такой ящик деревянный. Запитывался он от сухих батарей, которые для этого время от времени покупались. Антенну отец построил на двух шестах, проволоку медную между ними натянул. Один шест стоял у дома, от шеста через отверстие в стене (в самане) провод шёл на рубильник-переключатель, затем – на приёмник и обратно через стену в землю. Второй шест стоял за сараем, тоже саманным, так что антенна висела над двумя крышами: одна крыша, дома, покрыта жестью, а вторая, сарая, была соломенной. Между шестами было примерно метров пятнадцать. Рубильник переключал антенну на землю во время грозы. Зимой и осенью делать этого не надо было.

До этого в нашем доме никакого радио не было, как, впрочем, почти ни у кого в деревне. Был репродуктор в правлении, ещё у нескольких, кто жил по пути с проводами. Репродуктор этот известный – «тарелка» говорящая. По старым фильмам советским увидеть можно. Программ, конечно, никаких. Первая, она же и последняя. Со звуком, исходящим из динамика, мы были знакомы, поскольку в кино ходили.

Был у нас патефон в доме. А в деревне патефонов было не больше трёх. Он нас и развлекал по праздникам. Либо в доме, а чаще – на крыльце. Под этот патефон мы с моим другом, было нам лет по пять-шесть, что ли, соревновались на лучшего плясуна. Собрались у нас гости. Я думаю, что это было сватовство, сватали мою тётю Симу молодого тогда лейтенанта. А может быть уже и свадьба была. Чего не знаю, того не знаю. Не помню. Помню, что нас с дружком моим этим в круг выставили, завели нам «Барыню», и давай мы, кто во что горазд. Горазд оказался дружок. Он выделывал такие же коленца, как и его отец, плясун известный. А мне плясуном не в кого было быть, так я его те же коленца повторял. Вот и проиграл.

Ну, это всё про патефон, как вы поняли. А я и про радио хочу продолжить.

«Родина» - это был какой-то переворот. И представить себе нельзя было, что в нём не одна программа, а все наши, которые тогда были. Да и ещё другие страны, пусть на незнакомом языке, но с музыкой. Да и на русском «вражьи» программы хорошо принимались, потому что с глушителями тогда в стране была напряжёнка, да и жили мы, скорее, ближе к нашим «врагам», чем к глушителям. Чего только не наслушались! Помню, поймал я раз вечером программу какую-то. Слышу, про сталинские времена говорят. Для нас времена эти были ещё тёмным лесом. «Враги народа», там, с выколотыми глазами в учебниках, это ещё понятно. Враг – он и есть враг. А тут, вдруг, такое порассказали, да ещё добавили о Никите Сергеевиче Хрущёве, что и его «биография не без пятен», что он тоже был причастен к расстрельным спискам. А тогда, ведь, что Сталин, что Хрущёв, что Брежнев, потом, после Хрущёва – лица неприкасаемой национальности. И вот о Хрущёве говорят как о преступнике, да мало того, я-то слушаю об этом! Побежал к родителям, говорю, что так, мол, и так. Вон какой у нас Хрущёв-то. Подумал отец и говорит:
- Ты слушать-то слушай, но об этом никому не говори.

Как сказано, так и сделано.

Мне нравилось ручку настройки вертеть и слушать на разных волнах всякие мурлыкающие звуки, с переливами. А то, вдруг, раз, и среди этих звуков прорежется речь или музыка.

Во время войны отец в Германии был. Можно было там для дома приёмник добыть. Но, как тогда говорили бойцы несведующие, которые в Германии впервые велосипед увидели, зачем он нужен, он же по-немецки говорит. Шутка это, или правда, не знаю. Знающий пошутит, а незнающий поверит. По тому, как жили в деревнях, поверить можно было, что немецкий приёмник на русском языке не работает. Что, там, велосипед, мелочь, если танки да самолёты на глазах. Другое. В немецких деревнях, если их так можно было назвать, дворы мощёные были! Камнем! И не хлев для скота, а дворец! А двор-то, Вася, подметается! И чуть ли водой не моется! Вот и понятно, зачем это немцам приёмники делать на русском языке?

Первое время ребятишки, друзья, наши товарищи, от игр совсем отбились. Всё слушали нашу «Родину» взахлёб. И то есть, и это, и всего помногу. Хочешь, поговорят с тобой, расскажут, постановку какую передадут, да и музыки разной навалом иностранной, никогда неслышанной.

А в доме нашем всегда ребятишек много было. Нас с братом двое, да ещё впятеро деревенских. Всё это родителями разрешалось. Поэтому всё просто было. Куда идти играть? Пойдём к Чекалиным! Было ещё и к Колмаковым. Но пореже. Чаще гуртовались у нас.

Антенну радиоприёмника вскоре пришлось разобрать. Разобрала её молния, которая зацепила за антенну и пережгла провод, от этого и сарай загорелся. Так что восстанавливать не стали, а провод обвили вокруг дома, под карнизом. Качество приёма такое же оказалось. А из шестов антенны отец сделал громоотвод. Он соединил эти шесты в один проволокой и привязал к большому шесту на изоляторах проволоку диаметром миллиметров пять или шесть.

А уж как всё сейчас изменилось от радио-«тарелки», до радиоприёмника, от радиоприёмника до индивидуального в наушниках, до сотовых телефонов и спутниковой связи!

Я и сейчас люблю пробежаться ручкой настройки по волнам памяти, свисты всякие и мурлыканья послушать. Но это так, от ностальгии по детству. «Тви-тви-тви, у-лю-лю» - и я снова там, далеко, у приёмника «Родина».