перрон

.«И провожают пароходы, совсем не так как поезда».
И самолёты тоже. Потому что теряется связь с ними. И лишь голубая лазурь моря или океана. Что в принципе не имеет большой разницы. Пропадаёт инверсионный след. Ещё раньше, след кильватерной струи. И всё. Безмолвие. А поезда, совсем другое. Рельсы. Обычные стальные рельсы. Они продолжают «бежать» за ушедшим поездом. Они как линии судьбы. То бегут параллельно друг другу. То смешиваются с другими,
вновь расходятся по одиночке. А то и окончится путь тупиком. Рельсы. Нити судьбы. Или линии жизни, проложенные по земле, словно по ладони? А остановки? Долгие швартовки кораблей. Взлёт посадка лайнера. И всё это надолго. А поезда они не такие. Был бы перрон. Можно и остановиться. Даже на две минутки.  Вот как раз по такому перрону, на станции «двух-минутке», и ходил пожилой мужчина. Лет 60-65-ти. Несмотря на тёплую весеннюю погоду, на нём было демисезонное пальто и фуражка. Всё отнюдь не первой «молодости». Видно, вещи не хотели сильно отличаться от своего хозяина. Он нервно ходил по перрону, много курил. Видно было, встречает кого-то. И в руках отличный букет из алых роз, запакованный в праздничную упаковку. Станция жила своей жизнью. Свистел маневровый тепловоз. Грохотали проходящие без остановки составы. На соседнем пути работали железнодорожные рабочие, запустив сразу две передвижные электростанции. Заглушить шум от них, мог только станционный динамик. Собирался народ на перроне. Уезжающие, провожающие. Встречающие. Пока не подошёл поезд, кто их будет сортировать? Просто люди. Перекрывая шум, раздался голос из динамика
- Пассажирский поезд Москва - ( да какая разница в названии второго города) прибывает на второй путь. Стоянка две минуты.
Мужчина вновь закурил, и стал смотреть на номера вагонов. Состав остановился. Открывались двери «рабочих» тамбуров. Кто-то выходил из вагона, кто-то входил. Мужчина стоял примерно на середине вагона, оглядывая обе двери. Вдруг из той, что проехала мимо него, вышла женщина, примерно его возраста. Увидев её, мужчина заспешил к ней. Встречи. Они также разные, как и судьбы людей. Он не дошёл до неё только один шаг, остановился. Не решаясь подойти ближе. Что-то сказал. Она ему ответила. Молча посмотрели друг на друга. Он опять что-то спросил. Она ответила. Видимо спохватившись, неловко вручил свой букет. Женщина приняла его и, видимо, поблагодарила. Вдруг из того же тамбура вышла ещё одна женщина. Лет сорока. Она что-то гневно сказала мужчине. Тот опустил голову, плечи его ссутулились. Затем, подняв голову, начал говорить. Молодая женщина, вновь, зло перебила его. Увидела букет в руках пожилой женщины. Опять что-то зло крикнула. И, вырвав букет из рук женщины, бросила его под ноги мужчине. Тот вновь опустил голову, словно самым важным на всём белом свете для него был этот букет. А женщина уже почти силком втискивала пожилую женщину в вагон. Да и вовремя. Зашипел воздух, освобождая тормозные колодки. Состав плавно тронулся, и стал набирать скорость. Если бы мужчина поднял голову, то в одном из окон, он увидел бы лица двух женщин. Та , которая постарше, с грустью смотрела на него. А младшая плакала. Она прижала своё лицо к стеклу, и кричала лишь одно слово. Он бы не расслышал его. Но по губам прочитал бы - «папа. Паааапааааа!». Но он поднял голову только тогда, когда мимо него проехал последний вагон. Посмотрев в след поезду, нагнулся, поднял букет. Подошёл к краю платформы, разорвал праздничную обёртку и бросил розы на рельсы. Закурил. Постояв с минуту, пошёл по перрону, выбросив непотушеную сигарету. Шалунишка весенний ветер словно ждал этого. Пользуясь своей безнаказанностью, он весело погнал окурок куда-то вдаль. Словно последнюю искорку не сбывшейся надежды…