11. Неандертальца ищу. Муравьи и мураши
Величал себя не иначе как будетлянин…
***
Язык Хлебникова поразит, и даже оттолкнёт, как нечто чуть ли не чужеродное и слишком уж непривычное. Слишком русский и стихийно масштабный поэт, а мы приучены со школы к европейским формам, к уютненьким ямбикам, увы…
Вот ещё что должно поразить современного читателя: ни у Хлебникова, ни у Платонова, ни у Ксении Некрасовой читатель не отыщет и следа всех тех европейских соблазнов, того любования грехом, без которого нам кажется теперь уже немыслимой русская светская поэзия. А ведь этого позора не было в древнерусской литературе, вот в чём тайна, вот где она, столь поздно осознаваемая горечь – так на чём же мы все были воспитаны? На грехе? На любовании им?..
Современные, и порою очень талантливые поэтессы иногда близки Ксении Некрасовой, но, при несомненном таланте, сильно уступают ей, и уступают лишь потому, что поэтика их вся – на грехе, на искушении, на любовании им. То есть, им творчески просто необходимы все эти подпорки, «костылики» красивых соблазнов, без них они, может быть, и не дошли бы до «цели». До своей смешной цели…
А вот Ксюше Некрасовой все эти «штучки» были не нужны, она и без них сияет, движется, летит во времени. А время оценить её по-настоящему ещё только-только наступает.
Как и время Хлебникова.
***
…Зуб познакомил детей с Капелькой. И они обрадовались ей, особенно старшенькие – Лоб и Ух. Им было трудно обихаживать младших, особенно совсем маленьких девочек, кормить их, стирать в ближнем ручье их обкаканые тряпки, снова пеленать… а тут такая помощница, настоящая хозяйка. Правда, очень странная, непохожая на их мать, но всё же…
Зуб наскоро перекусил со всей, уже увеличившийся семьёй, напоил девочек козьим молоком, и, захватив корзину самого лучшего мяса, пошёл к Родоначальнику Уру.
Тот, как всегда, радушно встретил его в летнем расписном шалаше, с нескрываемой радостью принял подарки, и усадил у огня. Протянул Зубу свою, уже раскуренную трубку с пахучей травкой (чего удостаивался далеко не каждый обитатель стойбища), протянул чернокаменную, гладко отшлифованную чашу с крепкой настойкой, и приготовился слушать. Он понимал, что Зуб не просто так явился к нему в поздний час, тут пахло серьёзной беседой…
***
…море, приближение шторма… волны налетают в белой накипи и, рыча, набрасываются на тебя, как разъярённые львицы.
И ты, пятясь, отступаешь, отступаешь…
Поневоле вспомнишь и тут же простишь великую лермонтовскую «ошибку» про вспененную волну: «…как львица с гривой на хребте…»
Разъярены волны по-дурному, по-женски, именно что как львицы, у которых отродясь не было гривы, но ты отступаешь, пятясь, как от взбешённой, в истерике, женщины…
Может быть, потому и ошибся поэт, что слишком близко наблюдал эту картину? А вот если немножко сверху и чуть отдалённо её же понаблюдать?
Так ведь не львицы, а самые настоящие львы с их благородным наступающим рёвом увидятся и услышатся – белогривые, непокорные, возвышенные в непобедимости своей…
***
«…всю кипень с гривы, с головы
Швырют в ноги нам…
О, если б вы,
Как эти львы,
Летали по волнам!..»
***
«Когда я стал маленьким» – исповедь старика.
***
Вопрос.
Поддержит ли Церковь и Государство следующую реформу? –
Поскольку есть «плохие» (допустим) фамилии на буквы Х, П, Б, Е, Г, то из
руководства надо бы убрать людей, чьи фамилии начинаются на эти буквы. Они бессознательно провоцируют на матерное. А вот фамилии на букву К, например, не провоцируют. И другие приличные буковки есть…
Поддержат ли реформу?
Вопрос.
***
«…лето. Зной и тишина.
В створку летнего окна
Букв и цифр драже
Сыплет ржавый водосток,
Жук вползает на листок
Жирной буквой Ж…»
* * *
Алтарь всегда красный. Там кровь. Там лишение невинности. А по сути и пересотворение самой жизни – грубой, неотёсанной, непросиявшей…
Там причащение к вечности. – Через красное время…
***
…с Луны Солнце в 50 раз ярче, чем с Земли. Человеческий глаз не выдерживает резкости того света. Как на Горе Фавор…
***
…про Альфа-Центавра ни слова в Писании. А почему? Да чепуха это в объеме Божественного, мелочь все эти Альфы, Беты, Тельцы, Стрельцы, Туманности Андромеды…
Там, в Писании, и Земли-то немного. Поэтам и художникам вообще места не нашлось. Сеять, рыбачить – тоже мелочь. Хотя и рыбари, и блудницы, и мытари есть.
«Уловлять человеков» – вот серьёзный объём. Не шибко богатые люди, слыша Слово, бросали прочь свои сети рыбацкие, веками кормившие их, и шли за Ним, и уловляли человеков. Вот Объём, вот задача Божественного! Такое было Слово…
***
…да само небо нечисто перед Богом…
***
Спутать гения с талантом
(Сатану с простым мутантом)
Вроде как и не грешно.
Оба – как бы заодно,
Оба врут, как черти...
Но! –
Бес верховный, тот, собака,
Честен, истину поправ,
А талант – простой чертяка –
Полукривдой
Полуправ.
* * *
…мелкие мураши съедают крупных муравьёв. Мелкое берёт количеством, у мелкого ставка на биомассу. Видел в детстве, как огромного муравья облепляют когорты мелких мурашиков («смертников»), вцепляются в каждую из его исполинских ног «калачиком», и он с трудом волочит их, пытаясь дойти до своих исполинских сородичей…
Но тут набегают сотни других бойцов-мурашиков и начинают уже совершенно безнаказанно терзать Великого. Мощные жвалы великана теперь не в счёт, объедают его гадёныши в основном сзади, и он, великан, не в силах сладить с лилипутиками.
Качество коренится в крупном, объёмном…
А вообще…
Неандерталец бы так не поступил.
***
«…будто бредит грузный варвар
Вгрызом в сахарны уста,
Будто грезит грязный автор,
«Пласт оральный» рыть устав, –
Церебральный экскаватор
Дико вывихнул сустав.
И торчит, сверкая клёпкой,
И урчит, срыгая клёкот,
Будто грёзу додолбил
Засосавший вкусный локоть,
Цепенеющий дебил...»
***
…о любви, может быть.
А ещё-то о чём? Именно о Любви. Это стоит разговора.
Вот в Евангелии максима: «Да-да» или «Нет-нет». Это Христос говорил. Чётко, ясно говорил. Не разбалтывайся по мысли, не растекайся по древу, говори определённо.
Многовариантность мелка. Любовь выше… выше! Любовь включает в себя всё, обволакивает собою всё остальное. Как самая страшная, как самая тяжёлая статья уголовного кодекса включает в себя все остальные. И покрывает их собою.
Есенин писал: «Много зла от радости в убийцах, их сердца просты…»
***
А любовь и убийство сродни друг другу. Доказывать глупо. Поэт поймёт. И вспомнит:
«Я Франсуа, чему не рад,
Увы, ждёт смерть злодея,
И сколько весит этот зад
Узнает скоро шея…», – кто этого не помнит? Кто не помнит «Баллады Регдинской тюрьмы» Оскара Уальда? Да нет, все красивые глупости, что он до тюрьмы написал, не помнит никто, кроме эстетов и «уальдоведов». А вот строки из «Баллады» –
«…ведь каждый человек земли
Любимую убил…» – помнят все.
Однажды я прочитал знаменитому профессору словесности несколько стихотворений замечательного поэта Александра Соловьёва. Он искренне похвалил. А потом, напоследок уже, прочёл ещё четверостишие:
«А я тебя люблю,
И я благоговею,
Но я тебя убью,
И потому – не смею…» – вот тут профессор вздрогнул. Почему?
А чёрт его знает.
***
…кого любил Христос? Рыбарей, мытарей, блудниц… фарисеев и книжников (интеллигентов на тот момент) не любил. Суддукеев даже видеть не хотел (они – аристократы на сегодняшний день). Но относился к ним получше, чем к фарисеям. Загадка тоже…
***
…Иуда был вынужден (самой механикой предопределённости) сыграть роль библейского змея. И уже через него – опять – вошёл в мир новый соблазн и грех.
Свидетельство о публикации №212021701263
Кое с чем можно поспорить, Вячеслав, хотя бы с утверждением тождественности любви и убийства. Любовь - есть любовь. Она не делает непоправимых вещей: апостол Павел: «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится... любовь никогда не перестаёт».
Любовь Царькова 13.08.2012 13:00 Заявить о нарушении
Вячеслав Киктенко 14.08.2012 01:11 Заявить о нарушении