Не все цвета радуги

«Каждый желает скрыться за розовыми очками»
Мнемоническая фраза


Красный ромб. Жёлтый. Синий. Зелёный. Розовый. Оранжевый. Темнота. И снова – красный, жёлтый, синий…

Этот сон снится Тамаре на протяжении уже многих дней. Каждый раз он начинается по-разному: с совершенно невинных летних пейзажей или морозных зимних прогулок, с полётов и заплывов – словом, со всего того, что обычно и является жаждущему отдыха сознанию и подсознанию по ночам. И каждый раз, неожиданным рывком – в традициях лучших триллеров – картинка в кадре резко меняется и перед её глазами возникает одна и та же картина.
Красный ромб. Жёлтый. Синий. Зелёный. Розовый. Оранжевый. Темнота. И снова – красный, жёлтый, синий… 
Это светятся гирлянды на цветочной лавке рядом со станцией метро «Берёзовая роща». Переливаются, затухают и снова светятся. На этой стороне дороги. А поперёк  дороги, не обращая внимания на поток машин и запрещающий сигнал светофора, движется мальчик. Лет пяти, не больше. Похожий на раскрашенного колобка в ярко-жёлтом пуховике, красной шапочке и ботиночках, оставляющих на свежевыпавшем снегу маленькие следы.
Тома знает, куда он идёт – к цветному переливу ромбов рядом с надписью «Салон цветов «Анна»», который так заманчиво мигает в темноте январского вечера. Мальчик зачарован им, и не видит, что вокруг него гудят машины: в основном  дешёвые «немолодые» иномарки и редкие «жигулёнки» с табличкой «Taxi» на крыше. Они резко тормозят, стараясь не наехать на ребёнка, за лобовыми стёклами едва угадываются искажённые страхом и злостью лица водителей. Гудки, гудки, гудки – а мальчик всё идёт. Он идёт медленно: его ножки слишком коротки, чтобы скорость шагов хоть сколько-нибудь могла сравниться с взрослой ходьбой. Он идёт, а Тома стоит. И она уже знает, что будет дальше.
Красный ромб. Жёлтый. Гудок. Синий. Зелёный. Визг тормозов. Розовый. Глухой удар. Оранжевый. Темнота. Еле слышный вскрик. И снова – красный, жёлтый, синий…
На зелёной вспышке Тома обычно просыпается. Она долго лежит, глядя на слабые тени на потолке, пока не становятся реже и спокойнее глухие удары в правой стороне груди, барабанный бой пульса снова уходит куда-то в глубину тела, свистящее прерывистое дыхание перестаёт звучать на километры вокруг, а волнующее кровь предчувствие становится совсем туманным. Она почти не двигается, впитывая прохладу зимней ночи, проникающую через щели в незаклеенных окнах, облизывает пересохшие губы.  А потом она вздыхает в последний раз, поворачивается набок и смотрит в окно на месяц, которому уже скоро снова предстоит превратиться в луну. Ведь дни и ночи летят так быстро…

Сегодня тени на потолке чётче, чем обычно: сквозь мутные стёкла незашторенного окна льётся свет чуть ущербной луны, которой остался лишь шаг до полного круга. Тома поворачивается набок и задумчиво слушает завывания ветра, глядя на метущиеся в его руках потоки снежинок. С утра транспорт снова будет ходить плохо, потому что снежные заносы, как и всегда, не успеют очистить часов до десяти. Тома снова поворачивается на спину и закрывает глаза. Она не боится вернуться в свой сон, потому что сегодня досмотрела его до конца.

У Игоря выдался тяжёлый день: мало того, что на работе срывается план, так ещё и жена заболела, так что ему самому пришлось ехать в садик за Серёжкой. А теперь ещё и эта очередь в единственный на остановке киоск. И стоять лень, и курить хочется так, что мочи нет.
 - Не отходи далеко. Сейчас папа купит кое-что, придёт автобус и поедем дальше. Чёртово метро! Когда уже его достроят дальше «Берёзовой рощи»? Так надоели эти чёртовы пересадки. 
Мысль перейти дорогу и купить больной жене цветов, как предложил Серёжка, увидев на выходе из метро продавщиц с красивыми букетами, мелькнула и пропала. Какие к чёрту цветы, когда на улице мороз под тридцать и хочется только одного – быстрее попасть домой и снять отсыревшие ботинки и тяжёлую верхнюю одежду. Смутная потребность оглянуться и посмотреть, где там ходит сын, тоже не успела сформироваться – очередь перед Игорем закончилась.
 - Мне пару пачек «Петра». Два рубля? Сейчас гляну…

Красный ромб. Жёлтый. Синий. Зелёный. Розовый. Оранжевый. Темнота. И снова – красный, жёлтый, синий…
Серёжка не может оторвать взгляд от них. Он помнит, что это за ларёк: они с папой уже покупали там цветы для мамы. Наверное, надо и сегодня купить. Тем более, что так хочется подойти поближе к этим красивым-красивым огням. И Серёжка идёт.
Красный ромб. Жёлтый. Синий. Зелёный. Розовый. Оранжевый. Темнота. И снова – красный, жёлтый, синий…
Тома стоит с зажжённой сигаретой у дверей своей лавки. Она забывает затягиваться, и сигарета просто тлеет. Столбик пепла растёт, скрывая красноватый огонёк тлеющего табака. Тома смотрит на дорогу и ждёт.
Красный ромб. Столбик пепла падает на снег. Жёлтый. Гудок. Синий. Тома делает шаг в сторону дороги. Зелёный. Визг тормозов. Розовый. Глухой удар. Оранжевый. Темнота. Еле слышный вскрик. И снова – красный, жёлтый, синий…

Тома первой подбегает к вывернутому тельцу и падает возле него на колени. Голова мальчика пробита, руки и ноги неестественно вывернуты, но он ещё жив. Он ещё мог бы выжить.
Красный ромб. Визг тормозов. Жёлтый. Синий. Зелёный. Крик отца. Розовый. Оранжевый. Темнота. Звук быстрых шагов. И снова – красный, жёлтый, синий…
Тома втягивает остатки дыхания, вырывающегося из лёгких мальчика вместе с последними каплями жизни, и поднимает полный слёз взгляд на подбежавшего Игоря.
 - Простите, я не успела. Я просто не успела, простите! Мне так жаль, – всхлип. – Так жаль!
Она поднимается, откликаясь на чью-то протянутую руку, и медленно идёт к своей лавке. Останавливается напротив переливающейся вывески и едва успевает погасить вырывающуюся отрыжку, попутно замечая, что некоторые лампочки пора подновить. А то эти огоньки станут уже не такими привлекательными. Не такими манящими и желанными для маленьких детей и слабоумных переростков, которые очаровываются ими и сами приносят Томе замечательное блюдо – жизненную силу. Такую вкусную, особенно,  когда она отбирается у напуганных маленьких ребятишек.
Сытая на тринадцать лун вперёд, Тома стоит, машинально поглаживая живот, и смотрит на свой любимый капкан.
Красный ромб. Жёлтый. Синий. Зелёный. Розовый. Оранжевый. Темнота. И снова – красный, жёлтый, синий…