Арбалета и два мифа 19 глава

Свиток XIX. Туманоземельцы.

     -- Как её зовут? -- спросил голос из кресла.
    Сеантри, приятель и управляющий личными кораблями Олиафока, Правителя Туманных Земель, слегка нахмурился.
 -- Эта девушка - наследница трона Орланги. Вы не знаете её имени?
 -- Отвечай! -- к щекам Арнамда прихлынула кровь. Сеантри усмехнулся. Чего ещё можно ждать от деревенщины, возведённой в сан четвёртого визиря за короткий срок, от обезьяны, возомнившей себя человеком? Снова вспомнилось имя, которое присудили Арнамду, полагавшееся его теперешнему положению: Арнамд Эоргрон Цамена Иэла. Где они только выкопали эту Иэлу? Такого и рода-то нет. Но Арнамд мастер сочинять правдоподобные генеалогические древа.
 -- Мне повторить вопрос? -- начинал терять терпение злополучный визирь.
 -- Её зовут Арбалета Орлеонель Мевзерижи Танамонапа.
 -- Как и всех её предшественниц. -- Он раздражённо стучал пером об стол. -- Сколько уже оказывалось, что гонялись не за той? Сколько раз мятежники смогли обмануть нас? Это не стало сплетней и не коснулось ушей настоящей Арбалеты только благодаря нашему мастерству.
 -- Мне хорошо известно всё, что вы сказали, -- сдержанно ответил Сеантри. -- На сей раз я уверен, что это действительно она.
 -- Значит, Арбалета... Продолжайте, друг мой; чем же она так вас убедила?
 -- Тем, что удовлетворяет всем подробностям описания, которые столь любезно дала нам сударыня Риана. И всем требованиям Олиафока. Я перечислю их. Первое, -- он опустил взгляд на пергамент, -- благородство. Древностью рода она уступает только законному Правителю Андэллы, Лету II; но и без всяких зарисовок семьи достаточно только поговорить с ней и убедиться во всём на деле. Второе, внешность. Не смею утверждать, что она наделена красотой... -- он подыскивал подходящее слово, -- скорей, обычная девчонка, ничего особенного: рыжая и нескладная. Олиафок бы уже отказался от этой затеи, ибо ему-то нужен ангел красоты, но потом Риана рассказала, что увидела в тот момент, когда сударыней Орлеонель, видимо, овладело вдохновение. Надеюсь, мы и сами убедимся, что "от неё нельзя оторвать глаз!", как заявила наша любезная шпионка. Третье, талант. Ну, как раз об этом и я говорил. Владеет лютней, но так, для камерного выступления хватит; слух - изумительный; в минуты восторга играет неподражаемо. Четвёртое, ум. Изучила многие неточные науки, включая магию, и немного знает алхимию, хотя на деле является человеком. Пятое, мужество. Отважнее многих мужчин, насколько мне известно, пользуется большим почтением среди мятежников. Шестое, владение оружием. Сражается на мече, кинжале, иногда - на шпаге. Стреляет из лука, но всего лишь сносно. Зато мишень старается выбрать вроде персика, что, согласитесь, неслабо для женской руки...
 -- Остановитесь! -- вскинул руку визирь. -- Этого быть не может! Таких на свете нет! Девушки такими не бывают!
 -- Ну, не преувеличивайте, -- снова усмехнулся Сеантри. -- Так что, берём эту?
 -- Разумеется! -- Он даже поднялся и снова тяжело опустился на прежнее место. -- Но зачем она Олиафоку? И почему запрещено выдавать эфроданиманту, что младшая Орлеонель тоже жива? И почему Риана... -- Он заметил, что Сеантри скрывает раздражение за широким зевком, и злобно рявкнул: -- Да что с тобой разговаривать!
*
    Арбалета нагло воспользовалась словами Линерона: "Делай, что хочешь". Уже сегодня, рано вечером, она покинула больничную палату, чтоб навестить свою комнату и забрать оттуда необходимые в предстоящем деле вещички. Затягивая пояс, прикрепляя к поясу меч, она с улыбкой и любопытством разглядывала творческий беспорядок своей обители. Куда ни глянь - сразу понятно, что здесь жилище Арбалеты Орлеонель. Всюду перья для письма (целые и пришедшие к негодность в процессе вдохновения), стопки книг, напоминающие вот-вот рухнувшие башни, ворохи шуршащих пергаментов, похожих на горы великанских опилок. Помимо того на стене висела прекрасная лютня, на которой красовались неясные знаки, слова, рисунки, которые наследница трона Орланги иногда царапала с превеликими осторожностями маленьким ножиком, годящимся только для нарезки овощей (более мощным оружием она боялась сломать инструмент, к тому же магия позволяла сохранить памятные царапины надолго, пусть они и были такими неглубокими).
    Адъютант Вэн-Бэсторен свой человек, какому-нибудь Линерону просто так не сдаст. Но чем больше Арбалета осторожничала, тем больше убеждалась: она опасается не тех людей. Одни ничего не знали и дознаться не могли, другие были слишком надёжны. Но она содрогалась всем телом, когда думала о Чёрном Фениксе. Не за тем ли он вдохнул в неё надежду на очередную авантюру, на сей раз запрещённую, чтоб потом отдать в лапы Линерона, поймав с поличным?
    Вооружившись, Арбалета укуталась в неизменный плащ, нахлобучила шляпу. С собой взяла и совсем другую, светскую одежду, оставшуюся ещё с турнира.
    Проходя по коридору, она услышала, как совсем рядом, за дверью, ведущей в комнату Альтнарио, кто-то тяжело вздохнул. Сам Вэн-Бэсторен ещё валялся в палате, ибо прогноз Вигара Ниангона оправдался. В первый момент Арбалета не понимала, кому и что могло тут понадобиться, но, прикоснувшись к дверной ручке, она сообразила: Томаг. И убедилась в своей правоте, едва вошла внутрь.
    Мальчишка сидел на чинно прибранной кровати, поджав и обхватив колени, спрятав в них лицо. Арбалета не сразу догадалась, что здесь не так. Дело было в полном отсутствии аналогичного бардака, как у неё. Она не знала за Альтнарио привычки убираться чаще раза в две-три недели, поэтому невольно растрогалась. Томаг люто сердился на своего покровителя, но так бережно относился к обязанности заботиться о его жилище даже в его отсутствие.
 -- Почему не стучишь? -- рявкнул Томаг, мгновенно выпрямившись.
 -- Извини, -- смиренно попросила она. Лицо его, сосредоточенное и не по-детски серьёзное немного прояснилось.
 -- Ничего, просто я постоянно жду, что он войдёт. Всё время как на неостывших углях.
 -- Ты об Альтнарио?
 -- А то ты не понимаешь! -- снова озлобился мальчишка, а глаза его наполнились печалью. -- Я постоянно пытаюсь заставить себя простить его, но у меня ничего не получается. Даже после того, что я увидел. Он меня обманул...
    Томаг яростно вдарил по ни в чём не повинной подушке. Арбалета нахмурилась.
 -- Что же такое ты видел, что решил во что бы то ни стало его простить?
 -- Лет II приказал взять меня на какое-нибудь мятежное дело, -- азартно сообщил он, на щеках заиграл возбуждённый румянец ("Совсем как у меня самой, когда-то давно", - подумала Арбалета). -- Я сначала как дурак не хотел, всё мне казалось предательством. Я тогда не понимал, что тот, кто ещё не стал моим другом, не может и предать. И это я тоже свалил на голову Вэн-Бэсторена. Но он виноват только в одном, только в обмане. Так вот, я... -- Его глазёнки смущённо блеснули на неё. -- Ты не хочешь слушать меня, верно же? Тебе плевать.
 -- О нет, -- честным и убедительным тоном ответила она.
 -- Просто... я очень хотел кому-то об этом рассказать. Ты первая, кто сам спросил, да и я ни с кем не заговорил бы. Так вот, я побывал в перестрелке. Заклятья, вспышки, темнота, чьи-то глаза, проклятия, другие крики. Я не боялся так ещё никогда. Я видел, что констэры убивают всех подряд, а пленников стараются измучить, что их магия злая и чёрная. А мятежники ничего такого не делали и даже с пленённым констэрами обращались не так плохо, с презрением, но без жестокости, без унижения. Я так дрожал, что чуть не потерял сознания, хотя я всего лишь наблюдал со стороны, а не принимал участия. Когда мы вернулись, я подумал, что Альтнарио не так плох, раз на стороне мятежа, а не констэрства. Но от этого боялся ещё больше...
 -- Чего же ты боишься? Альтнарио тебя спас, когда пустынники были готовы порвать на туманоземельский флажок. Он поверил в тебя, дал тебе почувствовать жизнь. А ты сторонишься его, как врага. Чем он заслужил такую ненависть?
 -- Он обманул меня, он не позволил мне выбирать, а сразу... всё равно что похитил... -- не оборачиваясь, прошептал мальчик.
    Арбалета не знала, что отвечать на правду. А Нэрси, который так часто повторял о праве выбора, промолчал, когда Альтнарио завербовал Томага... Ну, тогда-то, в деревне, Нэрси было явно не до таких мелочей, было от кого самому и прятаться, и удирать. Он, наверное, не заметил даже, о чём два адъютанта друг с другом говорили.
 -- Так ты сильно жалеешь, что оказался на Вулиан? -- наконец спросила Арбалета.
 -- Я не знаю. Не знаю даже, можно ли тебе доверять! Хотя ты хорошая, я сам видел, как ты спасала своего друга от Тлаян. Хотя она ведь была сильнее, Вэн-Бэсторен мне потом это объяснил. А ты...
 -- Но нас было двое, -- вынуждена была уточнить Арбалета.
 -- А расправилась она с вами по одиночке. К тому же ежу понятно, что твоего приятеля тогда уже задел "дурманный гриб". Наши девки готовят его лучше, чем нормальную пищу, растяпы. -- Томаг вот-вот должен был улыбнуться, но в последний момент опять посуровел и холодно сказал: -- Не знаю, жалею или нет. Я вижу теперь, насколько мятежники милосерднее и справедливее констэров, а раньше считал, что и те, и другие конченые люди. Но Вэн-Бэсторен...
    Арбалета понимала, что больше всего мальчишку задело, что Альтнарио не сказал правды с самого начала. Значит, дело не за большим, нужно помирить двух адъютантов, и Томаг останется мятежником.
 -- А родители? -- вдруг с тревогой спросил мальчишка. -- Увижу я их, если останусь?
 -- Конечно, -- даже удивилась она. -- Насильно тебя никто не держит. Если хочешь, мы вернём тебя через несколько дней, как только пегасы доберутся до Меарина. Придётся только влезть к тебе в память и кое-что подправить, но это не больно и не причинит никому никакого ущерба, это только для того, чтоб ты не проболтался...
 -- Нет, я остаюсь, остаюсь, -- торопливо перебил её Томаг, -- только не нужно больше ничего от меня скрывать. -- Вдруг вскочил и, уже уходя, добавил: -- Я иду мириться с А-л-ь-т-н-а-р-и-о. Во всём виноваты мы с ним, ты тут не при чём, а берёшь на себе самую неблагодарную работу миротворца.
    Арбалета пожелала ему удачи. Вот теперь она в него и поверила.
*
    Долго шли они таким образом - она спереди, он следом, шаг в шаг - и делали вид, будто ничего не происходит. Сама святая простота: она никого не замечает, залюбовалась пейзажем; он просто прогуливается, глубоко погружённый в свои мысли. Притворство... и дальше одно лишь притворство. Арбалета напрочь отказывалась замечать преследователя, степенно брела на прибрежному песку, глядя на безмятежные волны, огромный диск восходящего солнца, солёные голубоватые скалы. Наконец, выбрав достойный, гладкий и круглый, валун, она присела и широко раскрыла глаза, словно боясь не увидеть хоть одну песчинку, хоть одну каплю, один единственный луч. Она расположилась свободно, как русалка, ощущая себя полной хозяйкой этого прекрасного мира. Подол её лилового платья шелестел складками на ветру, как крылья сказочной птицы, и Арбалета смотрела вдаль, будто ничего лучше уже быть не могло, прищурившись от удовольствия смотрела она на красоту рассвета, вдыхала аромат моря, изящно навалившись на правую руку.
    Незнакомец какое-то время валял дурака, потом, наконец, решил, что дальше лебезить просто глупо. Приблизившись на почтительное расстояние, он поздоровался и присел рядом, с охотой, но гораздо скованней неё. Арбалета не тронулась с места, даже головы не повернула, только кивнула и то будто не ему, а кому-то, кто смотрел на неё из-за горизонта.
 -- Я немного смущён тем, что вижу. Такое раннее утро и такая очаровательная девушка совершенно одна. Что могло привести вас сюда? Вы же неместная, -- со смехом произнёс незнакомец. Арбалета улыбнулась.
 -- Вы ещё "неместнее", а я вам слова не сказала.
 -- Ну, со мной и без слов всё ясно. На мне дорожная одежда, значит я только что прибыл. А на лице у меня написано моё происхождение, и вы уже, конечно, поняли, что я туманоземелец. Но я был бы не прочь поболтать, так что не окажитесь недотрогой, скажите своё "слово".
    Она снова рассмеялась: дело требовало обаятельного образа, или образа, который сам поддался обаянию.
 -- Вы приятно смеётесь.
 -- Да, я смеюсь, потому что... Если вы правда из Туманных Земель, и если эта шляпа на вас действительно сшита в Киан-Ниль, о чём говорят стежки вдоль всех полей, вы весьма богаты. К тому же я почти уверена, что вы волшебник. Не боитесь подходить к первой встречной? Не боитесь, что я воровка, что вы распрощаетесь с роскошью на своей голове в мгновенье ока и уже не сможете найти её в чужой стране?
 -- О нет, уж этого-то я точно не боюсь. -- В его глазах плескались солнечные зайчики. -- К тому же вы (теперь только у глупца нашлись бы сомнения) не из простого народа. Разве вы можете быть вне закона?
 -- Прекрасно, это мы выяснили. -- Ей стоило великих усилий скрыть грубое веселье над своей душой, которая была вне закона всегда, сколько Арбалета себя помнила. О, это была явно не её роль, роль какой-то малолетней дурочки, беззаботной дочки зажиточных родителей.
 -- Вы, разумеется, не крестьянка, -- с улыбкой продолжал рассуждать туманоземелец, -- но и на ту, кто живёт во дворце не тянете. Совсем не похожи на их размалёванные неискренние мордочки. Да и далековато до ближайшего дворца.
    Арбалета снова рассмеялась.
 -- И вы не тянете на типичного зануду из общества, -- доверительно ответила она, словоохотливая и простая. -- Мой отец сейчас на Дождливом архипелаге, и мы с матерью живём недалеко отсюда, на побережье. Как видите, совсем не в столице, не в Селмивьяне, как раньше. Раньше мы бывали и на светских приёмах, и везде, так что вы правы, я рождена не в бедности. О, -- вдруг словно спохватившись, покраснела она, -- ну не болтушка ли я? Ну правда же, правда, скажите, вам всё это совсем неинтересно, я болтаю глупости...
 -- Продолжайте, я вас внимательно слушаю, -- "обаятельствовал" туманоземелец. -- Что же случилось? Мне жаль вас заранее, я вижу, что какая-то беда.
 -- Право, вы знаете меня какую-то минуту... Дело в том, что наше семейство достаточно знатное и когда-то почиталось, эфроданимант относился к нам равнодушно. Мы были рады тому, что он нас не трогает. Но теперь мы изгнаны из общества и на собственной шкуре знаем, что это такое - впасть в немилость. Знаете, за что мы стали неугодны? Мой брат оказался мятежником. А сейчас он мёртв.
    Сказала запросто, уже смирилась с потерей. Туманоземелец прямо растрогался, даже Арбалета удивилась такой чистой игре.
 -- Сожалею. От всего сердца, -- тихим сопереживающим тоном произнёс он, помолчал и, гениально вуалируя, стал подползать к сути, интересующей его по-настоящему. -- Но если ваш брат... Вам, быть может, тяжело о нём вспоминать?
 -- Спрашивайте, интерес к подобным вещам естественен.
 -- Если ваш брат действительно был мятежником, как же вас не заподозрили следом за ним, как не принудили к чему-нибудь большему, чем просто отдалению от света? Это, по моему разумению, сравнительно мягкий приговор, если речь идёт об отношении мятежа и констэрства.
 -- Вероятно, нам просто повезло. Или же брат немного ещё жалел нас. Он ведь не был сумасшедшим, как я сначала решила, узнав правду, он прекрасно знал, что ждёт его семью. Он не обмолвился с нами ни словом, и меня даже поражает иногда его мужество идти путём полного одиночества и непонимания со стороны близких. А иногда я сержусь, ведь близкими он признал отнюдь не нас, нас он продал и стал жалким фанатиком. Вы не думайте, что мы всё видели и молчали. Сама магия дала моему брату талант скрываться. Если бы тогда отец только узнал... -- Она зябко поёжилась.
 -- Так значит, -- несколько разочарованно протянул незнакомец, -- вы ничего не знаете... Ну что ж, страшные рассказы о кровавом мятеже я буду слушать в следующий раз.
 -- Для вас это так увлекательно? -- спросила она.
 -- Разумеется, как путешественнику, воину и мужчине. -- Тут его взгляд наполнился почти отеческой нежностью. -- Конечно, такой девочке, как ты, это ни к чему. Мне было бы очень жаль, если бы ты попала в беду да ещё не по своей вине, а по вине брата.
    Он незаметно, ловко перевёл разговор в другое, спокойное, русло. Его интересовало всё подряд: жизнь в столице и у моря; личные увлечения и принятые большинством света каноны нравов; даже такие мелочи, как промысел простых крестьян и обычай аристократов жить за их счёт. Глупо, из уст махрового дворянина сострадание звучало неискренне. Его живо трогало серьёзное рассуждение девушки, что каждый должен жить только тем, что сам создал, вырастил, построил, и что е-ё семья сейчас живёт именно так, и она очень этим довольна. Арбалета поражалась ег терпению: ведь ему было глубоко без разницы, как она живёт, но чтоб вникнуть в то, зачем сюда явился, он был готов превратиться в идеального слушателя.
 -- Вы собственными руками работаете с рыбой? - с недоверчивым смешком спросил туманоземелец, взяв её за руку (всё же довольно грубую, чтоб поверить, но не от рыбы, а от узды, магии, рукоятей). - А ваш отец, в прошлом вельможа, выходит в море на рыбачий промысел, рискует собой в лодчонке, сражаясь с волнами? Тогда я должен увидеть этого человека!
    Арбалета покачала головой и пояснила, что отец рыбачит не в лодке, а на корабле, в команде местных настоящий рыболовов и морских волков. А они с матерью больше проводят времени в саду, а не с чешуёй и плавниками. Сад удалось разбить даже на песчаном берегу. Хотя, конечно, без магии сейчас никуда. Зато не слуги, но, скорей, помощники во всём сопутствуют их скромному семейству...
    Арбалета сама удивлялась, как легко, быстро и складно из неё льётся ложь, в какой-то мере даже занимательная. Поразительная способность: разгоняться медленно, но зато потом не знать как остановиться. Точно так же она научилась играть в покер, долго не могла понять, в чём суть, но когда поняла... Впрочем, сейчас на кону стояла, быть может, снова жизнь. Арбалета рассказывала сказку гостю и себе самой.
 -- Что ж, -- неожиданно поднялся он с тёплых валунов, на которых так приятно было встречать утро с хорошим собеседником, -- пора, солнце высоко. Меня ждут на корабле.
    Он откланялся, отошёл на несколько шагов, обернулся. Арбалета знала каждое его движение, каждую его мысль, каждый штрих талантливой игры наперёд, наизусть. "Ну, зови", - мысленно подбодрила она его, мечтательно разглядывая окружающую природу как самое значительное, что есть в её жизни.
 -- Вы, я вижу, не особо спешите? -- спросил туманоземелец.
 -- Сегодня мне некуда спешить, -- улыбнулась она.
 -- Что, если бы я позвал вас к нам на корабль, просто по-дружески?
 -- А что, если, согласившись, я сама позволю себя похитить? -- засомневалась она.
 -- Если бы я хотел похитить вас, я добился бы своего не уговорами, а силой. Даже если вы пленница, не достойней ли войти на судно без посторонней помощи, с гордо поднятой головой? А если это обычное приглашение (и это именно так), то чего плохого в светском визите? Я вас прошу.
    Она поломалась ещё несколько, для вида. Потом пошла за ним, тайно торжествуя. Она не сомневалась в том, что узнает гораздо больше парламентёров, которых зашлёт Ранаэл Суэз, и шпионов Лета II вместе взятых.
*
    Беспричинная тревога настигла Линерона, когда он шёл вдоль долгого ряда книжных стеллажей в библиотеке. Он понял, что что-то не так, потому что поймал себя на мысли: он понятия не имеет, какая книга ему понадобилась. Руки взяли какой-то томик, глаза прочитали название и автора, но до умственного восприятия дело не дошло. Линерон думал: "Разве я не знаю, кто она? Я не должен был говорить с ней так жёстко, пусть она и заслуживает железного, стального наставника из-за своего непослушания. Арбалета хороший человек, если бы я не полез к ней с требованиями, рассказал бы про туманоземельцев до самого конца... Она всё равно поступила бы наоборот. Да что я? Она сейчас сидит у себя, в палате и ругает меня перед Альтнарио на все корки". Но чем дольше он так рассуждал, тем меньше верил себе.
    Он внезапно развернулся, хотел побежать, но наткнулся на Чёрного Феникса и Томага. Зэрт сидел за толстой книгой, согнувшись в три погибели. Мальчишка рассказывал ему про то, как они мирились с Альтнарио, но учитель, похоже, ничего не слышал, внимательно скользя взглядом по строкам. "Зэрт..." -- захотел позвать Линерон. Ему требовалась чья-то помощь неизвестно в чём, ему хотелось положить руку на плечо друга. Томаг его не заметил, для этого он слишком увлечённо тараторил, как сорока, но вдруг Магистр услышал кое-что, относящееся не к примирению. Мальчишка говорил, что видел Арбалету в дорожном костюме, при мече. Господин Созереми оцепенел. Слова "туманоземельский флажок" подействовали на него как удар тока. Он был так потрясён, что не заметил, как Зэрт уничтожающе взглянул на юного адъютанта. Зэрт обернулся. По безумному выражению лица Магистра он понял, что ему всё известно.
 -- Вы! -- Зэрт поднял голову и хотел притвориться, что рад его видеть. И неожиданно для себя самого ощутил какие-то рамки, будто на нём было увечье, не позволяющее притворствовать. Чеканя каждое слово как заклинанье, Магистр произнёс:
 -- "Туманоземельский флажок".
 -- Что случилось, эй? -- ничего не понимая, спросил Томаг.
 -- Она упоминала туманоземельцев между делом, но как обличает её это сравнение! -- в ужасе прошептал Линерон. -- Она говорила о другом, но постоянно думала о корабле Олиафока. -- Он дико заозирался и закричал, забыв о запретах на шум в библиотеке. -- Тогда что я здесь делаю?!
    И первым помчался вон, первым ворвался в палату, где Альтнарио мужественно терпел собственноручное смазывание раны жгучей мазью. Магистр Бора, учитель магии и его собственный адъютант, похожие на загнанных лошадей, заставили его брови высоко взметнуться вверх от удивления.
 -- Чем обязан? -- осторожно поинтересовался он.
 -- Её нет... Правда нет... -- пролепетал Линерон. И тяжело опустился на свободный стул. -- Она сказала "туманоземельский флажок"? Томаг! Она сказала именно это?
 -- Это, -- тихо отозвался мальчик, всё ещё не понимая, но чувствуя, что случилось что-то страшное с человеком, которого он уважал.
    А Зэрт прищёлкнул языком с досады: ну что за детская беспечность! «Как это позорно, - подумал он, - терять голову от радости, от какой-то небольшой помощи, и становиться совершенным ребёнком, неосторожным и горячеголовым!»
 -- Она в беде! -- Тревога Магистра внезапно проникла Чёрному Фениксу в самое сердце. Он сам не понял, зачем тяжело задышал, будто пробежал большое расстояние. -- Понимаешь ты, Зэрт, она всё равно что потеряна для нас! Она не знает ничего, а они о ней - почти всё, и этого достаточно, чтобы...
 -- Что им известно? -- вскричал Зэрт, схватив Магистра за воротник. -- Что они могут с ней сделать?
    Возбуждение на лице, обыкновенно выражающем только усталость и неестественное равнодушие, привело Линерона Созереми в чувства быстрее, чем грубое обращение.
 -- Это могущественные чародеи, Зэрт. Намного сильнее нас, потому что на протяжении многих веков их культура вела обособленный образ существования. Тебе не хуже, чем мне, известно, они развивались не так, как страны нашего материка. Ты похож на них в своём увлечении магией подсознания, ими так же, как тобой, признано, что сильней и занимательней этого ничего нет. Но ужас пробирает меня до костей, когда я думаю, до какой глубины в этой области они нырнули, чтобы теперь превратить Арбалету... Арбалету... Я не могу бездействовать, Зэрт! Я лечу туда!..
 -- Постойте, я с вами.
    Они бегом помчались в пегасню, оставив Альтнарио и Томага в тяжёлом молчании. "Не бойтесь, не бойтесь… Но как я виноват! - проговорил на бегу Чёрный Феникс и жестом пояснил, что расскажет обо всём позднее. И застонал, тихо, мучительно: - Будь я проклят. Боже, не оставь её..."
*
    Тот, кто наблюдал лицо Арбалеты в этот момент, не смог бы сказать, что ей грозит опасность. Наоборот, она выглядела счастливейшим человеком на свете. Она удобно расположилась на носу шлюпки, глядя на гордый корабль, стоящий неподалёку от берега. Шестеро дюжих моряков гребли в его сторону. А рядом с девушкой сидел молодой туманоземелец, которого она встретила на побережье. Он знал, что Арбалета время от времени бросает на него испытывающий взгляд. Он не знал, что она думает про него: "Улыбка вампира, а не художника". Он на самом деле улыбался, глядя на неё, но так смотрит не тот, кто любуется красотой, а тот, кто представил, как станет её разрушать. Это был обворожительный демон.
    Когда он попытался прикоснуться к её руке, она испуганно её отдёрнула.
 -- Вы что, боитесь меня? -- с тем же выражением спросил туманоземелец.
 -- А вы меня?
    Он принуждённо засмеялся, но в его стальных глазах блеснуло ожесточение, и это не укрылось от внимания пленницы. Да, теперь Арбалета не сомневалась, что её действительно захватили. Но это было как раз то, чего ей так хотелось. Это было легче и верней всего.
    Через борт корабля были выброшены крюки на цепях и были немедленно прикреплены к шлюпке. Не будь на Арбалете этого платья, в котором ни одного движенье нельзя сделать свободно, а нормальный человеческий костюм, без болтающихся подолов, она смогла бы влезть по верёвочной лестнице без посторонней помощи. Но теперь приходилось подниматься в шлюпке за счёт силы рук матросов.
    На палубе её встретили хорошо, учтиво, будто ждали. Впрочем, её ведь и ждали. Не мог же этот изворотливый тип уйти и не сказать, зачем, а вернее за кем. Туманоземелец повёл её по кораблю, много всего рассказывая и расспрашивая ещё больше того. Арбалета отвечала охотно, уходя в дебри обмана всё глубже и безнадёжнее. Приклеенное добродушие ни разу не изменило ей. Она как бы не замечала, что если сейчас она вздумает бежать, до палубы уже так легко не добежать. Они вошли в просторную каюту, залитую светом, со вкусом устроенную, с широким столом посередине. На столе стояло вино и тарелка с незнакомой пищей.
 -- Право, сударь, вы кого-то ждёте, -- тихо сказала девушка. -- Я боюсь помешать вам.
 -- Я никого не жду, -- спокойно ответил туманоземелец. -- Кстати, мы даже не представлены друг другу. Меня зовут Сеантри Конас, а вы...
    Она назвала имя Тлаян, надеясь, что вместе с ним к ней перейдёт часть могущества крестьянки. Сеантри снова улыбнулся одними губами, а глаза его вспыхнули хитрым огоньком...
 -- Знаете, что удивительно? Вы уже ответили на тьму моих вопросов, а сами ни о чём не спрашиваете.
 -- Я не так самонадеянна, чтобы рассчитывать, что вы не солжёте.
 -- Вам! Что же заставило вас думать обо мне настолько плохо?
 -- Не плохо, что вы. Наоборот я очень ценю вашу осторожность. Я не хочу толкать вас на ложь, вот и молчу. Но на самом деле мне очень любопытно...
 -- Что?
 -- Да всё. Единственное, что я видела в своей жизни - Селмивьяну, долгую дорогу к морю и это вот побережье. Меня это вполне устраивает, но я безумно хочу узнать что-то о других землях.
 -- Вас интересует Туманная Земля?
 -- И всё, что с ней связано, господин Конас! -- пылко воскликнула она и приготовилась слушать, решительно отодвинув от себя бокал вина, который Сеантри столь любезно наполнил для неё. Тот холодно встретил этот жест, но от рассказов не отказался.
    Арбалета позволила себе чуть-чуть всё-таки впасть в чары его обаяния. Он был хороший повествователь, умел вплести остроумное замечание. Он был умён, у него был глубокий музыкальный голос, и этого было довольно, чтоб злобные глаза оказались всего-навсего штрихом чёрного очарования. Вот она и смотрела в эти глаза, слушала этот голос, ни на минуту не поверив им, но получая чисто эстетическое удовольствие. Примерно то же бывало, когда они с Констэ начинали философствовать, чувствуешь то же, что чувствует убийца, убив кого-то с новым изяществом, если только так позволительно говорить.
    Неожиданно (примерно в том месте, где шло рассуждение об Уэнсо Нилисе, уплывшем через восточный океан по приказу эфроданиманта) Арбалета почувствовала, что вот-вот заснёт: Сеантри молчал, сверлил её взглядом, будто ждал чего-то. Арбалета вздрогнула. Он что, нарочно её усыпляет? Вон как доволен, что она уже зевает, на локоть навалилась (хоть и не по этикету).
 -- А вы знаете что-нибудь о союзе Олиафока и эфроданиманта? -- пробормотала она, не открывая глаз. Сеантри нахмурился.
 -- Почти ничего. Не больше, чем вы знаете сами.
 -- Жаль, -- вздохнула Арбалета, открыла глаза и съела ещё одну дольку яблока. Прошли несколько минут тяжёлого молчания. Арбалета выглядела абсолютно невозмутимой.
    Потом к ним присоединился ещё один человек. Арбалета, как приличная, встала, чтобы поприветствовать его. Пристально осмотрев гостью с головы до ног, человек жидковато улыбнулся, склонил голову набок, погрозил зачем-то пальцем. Прошло ещё несколько секунд.
 -- Вы кто? – спросила Арбалета, при чём вопрос невольно получился удивлённым. Человек поклонился.
 -- Моё имя Арнамд, а вы, насколько мне известно, Тлаян. Замечательно...
    Девушка, однако ж, ничего замечательного тут не видела, судя по тому, как холодно кивнула в ответ. Когда все трое уселись за стол, Тлаян попросила, чтоб Арнамд представился более открыто.
 -- Ничего не имею против. Целиком я зовусь Арнамд Эоргрон. Я житель Туманных земель и подданный Правителя Олиафока. Мы прибыли позавчера, чтобы кое-что найти. Впрочем, сейчас я сражён вашими стальными глазами и уверен, что ничего лучше уже здесь не найду…
    Арбалета гневно опустила взгляд на бокал с вином, к которому так и не притронулась. Арнамд понял, что выбрал неверную тактику, хотя казалось, что уж это наверняка.
 -- Я не угодник молодых девиц, сударыня, -- серьёзно улыбаясь, проговорил он, стараясь снова поймать её внимание. -- Но, возможно, по мне этого не скажешь...
 -- Франт, -- обронила она, думая, в какую дурацкую игру ввязалась. И вдруг поднялась, развернулась и, не оборачиваясь, пошла прочь.
 -- Да, тяжело уломать девушек всего-навсего на мирную беседу. Вы фанатично добродетельны, -- понимающе кивнул Сеантри, преграждая ей дорогу.
 -- А за кого вы меня приняли? За девчонку с улицы? Он всей души, видно. Выпустите!
 -- Остановитесь! Я исполняю свою работу, -- улыбнулся молодой волшебник, злобно обнажив зубы.
 -- Профессия Оскорбитель! Звучит как поросячий визг.
 -- Вы - то, что я искал.
 -- Ваш Правитель приказал вам найти заморскую девицу с колючим языком?
 -- О, это ещё не колкости! Правителю необходим сильный союзник, с которым он мог бы обсудить дела не последней важности для Туманной Земли. Да и для Двух Земель тоже. Я уверен, что вы…
 -- Союзник – я? Вы с ума сошли!
    Ещё чего не хватало, повторять историю с Констэ, опять стать домашней зверушкой!
 -- Отбросьте притворство, мы знаем, кто вы, – вмешался Арманд. – И отправляйтесь с нами.
 -- Бросить всё ради вас?
 -- Не понимаете! Правитель Олиафок обещает любые условия. Лишь дайте согласие и свои требования, -- попытался сманить визирь.
 -- Это вы не понимаете. Какой ловкач ваш Правитель! А он предусмотрел отказ?
 -- Разумеется.
 -- И что же вы будете делать? -- Она с шелестом вынула меч из ножен, висящих на стене каюты. Арнамд сжал зубы.
 -- Смею надеяться, что до этого не дойдёт.
 -- Напрасные надежды, -- вскрикнула Арбалета, сделав ложный выпад и пытаясь броситься наутёк. И вдруг она поняла, что лежит на полу, а меч, который только что был в руках, уже приставлен к её горлу. – Что скажете? Мне, наверно, пора идти домой. Для первого раза довольно.
 -- Ну нет, -- усмехнулись один за другим туманоземельцы. Сеантри грубо заставил её сесть обратно и хотел что-то сказать, но по ту сторону дверей раздался звон колокола. Сеантри зарычал, Арманд сжал кулаки. Звон не умолкал. Они махнули рукой, и Арбалета оказалась привязанной к стулу, верёвки впились в руки и ноги.
 -- Не жалко вам бедную девочку? – Арбалета театрально скрестила руки на груди.
    Ответом её послужил мощный удар двери о косяк. Верёвки не пускали её, деваться было некуда. Но Арбалета засмеялась, негромко, спокойно, будто всё шло по плану. От нечего делать она запела песни, которые успела выучить, пока плыла на корабле "Парящем". Она пела про всё подряд, пусть всё это и не клеилось к происходящему. Когда подходила к логической середине баллада о сирене, парящей над гребнями волн, открылась дверь... Но нет, туманоземельцы вернулись. Вошёл какой-то новый, неизвестный. Он был невысок, но очень подвижен. При чём каждое его движенье было похоже на движенье всадника. Руками он зачем-то постоянно должен был за что-то держаться, будто за узду. Спина его немного горбилась, будто он пригибался к шее коня.
 -- Простите, а вы кто? -- с вызовом поинтересовалась Арбалета. Гость только зажал ей рот и тихо прошипел: "Тссс!"
 -- Меня зовут Ромулле. Идите за мной, я вас освобожу.
    И он принялся осторожно и по возможности быстро разрезать верёвки. В памяти Арбалеты что-то всплыло, хотя она и не была уверена. Больше всего она бы поразилась, если б догадка оказалась верной.
 -- Ромулле? -- переспросила она. -- Да, помню... Вы ведь были оруженосцем у рыцаря Фокротского Холма, сэра Норидана?
 -- Я друг Зэрта Чёрного Феникса, -- прошептал Ромулле ей в самое ухо. -- Идёмте, он прислал меня вам на помощь.
 -- Но я не нуждаюсь в помощи, -- усмехнулась она. -- И где же он сам, такой смелый высокородный господин?
 -- Спешите, времени мало!
    Дверь открылась во второй раз, и на пороге застыл Сеантри. В первое мгновенье лицо его излучало мрачное торжество. А второго мгновения просто не было: молодой туманоземелец уже лежал посреди комнаты без чувств. Пальцы Ромулле ещё раз полыхнули магическим светом и тут же сжались на запястье девушки.
    И тут что-то случилось, Арбалета почувствовала, что больше не касается досок, что она поднялась над ними и мчится параллельно им вперёд, вверх, на палубу. Ромулле крепко держал её за руку. Как только они оказались над палубой, Арбалета решила, что теперь вполне можно принять и прежнее, вертикальное положение. Не тут-то было, Ромулле только скрипнул зубами, увиливая от ринувшегося к ним экипажа, от его заклятий. Одно из них угодило Арбалете прямо в голову, но боли не последовало. По телу девушки растеклась томная вялость, захотелось спать, она стала неповоротливой и тяжёлой.
    Ромулле увлёк её за собой за борт. Они не коснулись воды, а помчались над ней с захватывающей скоростью, прямо к берегу. Хоть от моря их действительно отделяла пара дюймов, всё же волны расступались перед ними, гладь прогибалась, будто они не летели, а плыли на невидимом бревне.
    Ромулле втащил её на песок уже почти спящую, голова у неё кружилась от магии и удивления.
 -- Скорей, борись. Если ты мне не поможешь, мы не успеем убраться с пляжа, нас догонят.
 -- Как... у тебя... это вышло? -- пролепетала Арбалета.
 -- Давай же, мало времени!
    Невероятным усилием воли она поднялась на ноги, упираясь на его плечо, чувствуя его тяжёлое дыхание, его страх, его преданность. И лишь благодаря ему смогла скрыться за скалами в какой-то пещере. Ромулле тут же завалил вход обломками камней, всем, что удалось отколоть при помощи заклятий. Оставил только узкую щель, через которую мог наблюдать за небольшой полосой моря, но сквозь которую не проник бы ничей посторонний взгляд.
    Только теперь он успокоился и, обернувшись к Арбалете, уже ровным тоном произнёс: "Теперь у нас есть немного времени. Нас найдут либо друзья, либо враги, но от нас уже ничто не зависит, и можно обо всём забыть". У него был приятный голос, несмотря на некоторую монотонность и хрипоту, и от него веяло теплом, участием. Он склонился над ней, применил несколько простых заклятий, что не дало особого результата: у Арбалеты только прояснилось в голове, но она по-прежнему чувствовала себя усталой и не могла подняться.
 -- Эх, Зэрта бы сюда, -- проворчал Ромулле, шепнул что-то себе в кулак и взял в заворожённую ладонь руку Арбалеты. Девушка ощутила холод, такой, что кольнуло до самого сердца будто спаянной изо льда иглой. Она попыталась высвободиться, но Ромулле лишь сильнее сжал ей пальцы. -- Так надо, так надо, ничего не поделаешь. Или совсем уснёшь.
 -- Я думала, у Чёрного Феникса нет друзей.
 -- Он тоже так думает, -- горько усмехнулся Ромулле. -- Во всяком случае, мне кажется, он понятия не имеет обо мне. Единственный раз, когда мы с ним сотрудничали открыто, это на турнире в Реальсте.
 -- Что-то я не ничего не...
 -- Ладно, забудь. Чем меньше ты узнаешь, тем легче будет не проболтаться. Я ведь знаю, ты человек чести и не станешь выдавать Зэрту моих секретов. А если честно, мне уже всё равно. Мне всё ужасно осточертело.
 -- Постой, постой. Ты что, следишь за Чёрным Фениксом, да? Ты всё время стараешься помочь ему, но он о тебе не знает, ты как ангел-хранитель. Верно?
 -- Да.
 -- Но почему ты не скажешь ему... -- Она вдруг внимательно посмотрела на него. -- Как же тебе удалось лететь самому по себе... Кто ты такой?
    Ромулле встал на колено, чтоб их взгляды оказались на одном уровне. Эти взгляды долго сверлили друг друга, и наконец Арбалета отвернулась.
 -- Это не моё дело, -- покладисто произнесла она.
 -- Да, не твоё. Всё это касается меня одного. Даже Зэрт не властен что-либо тут поделать. Он такой человек, я знаю, он не склонен иметь друзей... А я похож знаешь на кого? На собаку, которую можно пнуть и прогнать, которая проглотит обиду и всё равно не сможет не принести тапочки. Даже если однажды Зэрт попытается убить меня... Я не буду безропотно ждать удара, но, удрав, всё равно вернусь... Да, я вернусь, чтобы умереть за него. Лишь бы ему стало легче.
 -- Ты не человек? -- тихо спросила Арбалета, даже привстав на локтях от удивления. -- Ты не можешь быть человеком! Дружбу так или иначе нужно заслужить, а Феникс...
 -- Зэрт достоин дружбы как никто! -- отрезал Ромулле, пальцем свободной руки ткнув в сторону девушки.
 -- Но он ничего не даст тебе взамен. Твоя преданность льётся в бездонную бочку, из которой нельзя будет сделать глотка признательности в опасную минуту.
 -- А мне и не нужно этого глотка. Я не оставлю друга, но не хочу говорить с ним об этом.
 -- Не понимаю, почему. Пусть меня это не касается, я всё же...
 -- Зэрт оттолкнёт меня, поднимет на смех. Он просто слишком разочарован, чтобы поверить в существование настоящей дружбы по отношению к нему. И мне он тоже не поверит, скажет только, чтоб я не занимался глупостями, а лучше лишний раз перечёл пресловутый "Туман над городами"...
 -- Если так, стоит ли он твоей дружбы?
 -- Мне нет до этого никакого дела. Я не пытаюсь выяснить, достоин ли он чего-либо, я просто поступаю так, как считаю нужным. Но я уверен, только такая слепая привязанность может ещё спасти его.
 -- Спасти?
 -- Да, у него тяжелейшая болезнь: омертвение души. Телесные недуги так ничтожны в сравнении с этим.
 -- Но я совсем в этом не уверена. Он мастер в волшебстве, касающемся именно подсознания.
 -- Как раз это служит доказательством моих слов. Будь он таким же живым, как ты, смог бы он так терпеливо изучать свою науку? "Живые не пишут книг о жизни и любви, живые живут и любят".
    Арбалета была потрясена. Её начинала бить редкая, но крупная дрожь.
 -- Ну, если честно, последнее не я сказал, а Зэрт, -- с улыбкой заметил Ромулле.
    И резко вскочил с колена, подбежал к оставленной щели и долго смотрел в неё. Наконец неуверенная радость коснулась его лица. "Если только это не обман, - прошептал он, - то Зэрт и Линерон Созереми вот-вот будут здесь". Арбалета вяло улыбнулась, будто не поняла, о чём речь.
    Очнулась она только, когда камни, собранные Ромулле, разлетелись во все стороны от магического удара. Линерон вбежал первым, схватил Арбалету за плечи и стал трясти. Попутно он успевал изучить всю её внешность, пытаясь на глаз определить, пострадала она или нет. Видимо, он уже понял, что в неё угодило заклятье злополучной сонливости, поэтому не удивился. А сама Арбалета тем временем пыталась понять, о чём думает Чёрный Феникс, но это ей, как всегда, не удалось. Учитель встретился взглядом с Ромулле, решил, что пока удивляться не стоит, и холодно поздоровался. Линерон никак не могу выпустить девушку и только бормотал: жива… жива…
    Тут ей показалось, что в лице Зэрта что-то изменилось. Он обычно никогда не смотрел на неё долго. Но почти в то же миг, как удалось уловить интерес к происходящему, хоть какое-то сочуствие, Зэрт снова стал манекеном, а его лицо - безжизненной маской.
 -- На что ты надеялась?.. – не унимался Магистр.
 -- Постой, я и сама ничего не понимаю. Всё шло так, как я задумала. Сеантри (так звали того типа, управляющего личными кораблями Олиафока) заговорил о том, на что его подбила я. Сначала мне показалось, что поиски союзника для Олиафока - чушь собачья. Такое объяснение нелепо, как расстроенный рояль. Но это правда! Огромный военный корабль с Туманной Земли прибыл за единственным человечком... Кто он? Это единственное, чего я не смогла понять!
 -- Не поняла?! Этого ты не поняла?! -- Линерон воздел руки к небу, словно прося терпения. -- За тобой приплыли туманоземельцы! А искать тебя они планировали по портрету, который им выдала Риана, и… если ты вспомнишь, кто ты и кем успела побывать, то поймёшь, зачем ты можешь пригодиться Олиафоку. Только искать не пришлось. Вместо того, чтоб не лезть не в своё дело, чтоб не нарушать простых и разумных запретов, ты сама помчалась к ним в руки...
 -- Ну, виновата, Линерон, прости, -- признала она. -- Но ведь всё обошлось. Вот Ромулле, он спас меня, хотя ещё и спасать особо не требовалось. Я ещё не подвергалась опасности, когда он пришёл. Кстати, я до сих пор не понимаю, как ты сумел проникнуть на корабль, парень.
    Ромулле пожал плечами и не ответил ничего вразумительного. О его сверхъестественном таланте полёта Арбалета пока расспрашивать не стала, но в голове у неё созрело твёрдое намерение как следует поговорить с Чёрным Фениксом.
    Самого же Зэрта, казалось, теперь интересует исключительно практическая проблема: как выбраться и вернуться на Вулиан, если туманоземельцы уже рассыпались по побережью?
 -- Если вы выпустите меня, -- медленно начала Арбалета, представляя, какой взрыв негодования вызовут эти слова, -- я могу отвлечь их. Я ведь буду достаточно далеко, их вспышки до меня не достанут. Где ваши пегасы? Я могу убегать от них верхом, а они...
 -- Всё окажется так же, как было, пока не пришёл Ромулле, -- равнодушно возразил Зэрт.
 -- Ты должна спастись в первую очередь, а не становиться приманкой... вернее, «отманкой» для врага, -- наставительно изрёк Магистр.
 -- Ну, если б здесь был Альтнарио, -- начала терять терпение Арбалета, -- он не стал бы долго рассуждать.
 -- Что же он сделал бы?
 -- Да вот что, -- фыркнула она и бросилась вон, окружённая магической шаровой защитой, невидимая, с горящими от магии руками, полыхающими решимостью глазами.
    Пегасы парили где-то высоко над ней, она знала, и должны были тоже быть незаметными. Свист, пара заклятий, имена, - и вот, Арбалета конная, взвилась ввысь, тут же ринулась к земле, заставляя бешеной скоростью отпрянуть приближающихся туманоземельцев. Попасть в неё заклятьем было невозможно, они это хорошо понимали. Догнать - это ещё более немыслимо. К тому же на таком расстоянии подвижный объект расколдовать и наложить новые чары сложно, ни один из экипажа этого не мог. Взмокшие, они понеслись к пещере, которая теперь стала заметна, но было ясно, что это им не поможет. Арбалета привела обоих пегасов, и четверо людей взмыли в небо.
 -- И, заметь, Альтнарио сделал бы это в сто раз остроумнее, чем я, -- усмехнулась девушка, когда Магистр Бора судорожно вцепился в неё, чтобы не рухнуть с собственного пегаса. Бок о бок с ними летела вторая пара - Зэрт и Ромулле. Чёрный Феникс правил. Его друг даже не прикасался к его одежде, даже чтоб не сорваться вниз, просто летел, рискуя каждый миг.
    Сквозь ветер слуха Арбалеты коснулось ругательство. Думая, уж не упал ли Ромулле в конце концв из-за своей вежливости, Арбалета обернулась. Крик всё же вырвался. Сеантри уже почти настиг их. Крылья его пегаса во много раз превышали размеры крыльев любого из вулианских летунов. Таких громадных крыльев даже ни один из "патриархов" никогда не видел.
    Сеантри оказался на одном уровне с пегасом, несущем Арбалету и Линерона. Рука его полыхала алым светом, но ветер то и дело сдувал этот свет, будто обыкновенное пламя. Сеантри медлил, не в силах прицелиться как следует, но в нём читалось звериное нетерпение, он как разбуженный зимой медведь был голоден. Ещё на корабле Арбалета невольно сравнивала его с Арнамдом и поняла: хоть Сеантри и младше по званию, всё же он истинный хозяин всего, что творится не судне.
    Алый свет наконец был собран и сжат в кулак, на него уже больно было смотреть. Арбалета не знала, что с должно произойти после того, как вспышка угодит в неё, но если бы это заклятье оказалось смертельным, она не удивилась бы. "По крайней мере, он здесь один", - подумала она, вцепилась в узду, и пегас стал вихлять и петлять, вытворяя невероятные полукружья, нырки, прыжки...
 -- Эфродан юрмелин! -- прошипел Сеантри, но Арбалета услышала только слабый свист. «Чёрный узел» стянул ей шею. Она выпустила узду, попыталась стащить с себя петлю, но тщетно. Стала ртом хватать воздух, как выброшенная на берег рыба. Руки её ослабели быстро, она легко соскользнула из седла и помчалась вниз, несмотря на вопли Линерона. Узел сжимался всё сильней, нежно скользя по шее, как шёлковая лента. Щекотящее чувство, возникающее всегда, когда куда-то падаешь, притупилось, Арбалета стала терять сознание. Дышать больно, невозможно...
    Бух... Сильные руки Сеантри подхватили её и грубо бросили поперёк пегаса, перед собой. Нет, убивать её в данный момент никто не собирался, поэтому чёрный узел исчез.
    Они почти упали прямо в волны, но у самой воды резко развернулись и помчались к кораблю, ожидавшему их. Морозные брызги обжигали Арбалете лоб и руки. На борту она долго не могла опомниться. Только что лететь к спасению и в мгновенье ока оказаться в ещё более безвыходном положении, чем раньше. Все заклятья – и сонливости, и чёрного узла, сняты. Теперь она всё понимала предельно ясно.
    Перед ней стоял незнакомец, в окружении моряков, с Арнамдом Эоргроном по правую руку и Сеантри Конасом по левую. Он был очень высок, такого роста вообще-то люди не бывают. И он смотрел на девушку благосклонно, но, скорей, с любопытством, как на редкое животное.
 -- Девушка, это вас называют Тлаян? -- медленно спросил он после долгого молчания.
 -- А как вас зовут? -- устало отозвалась она.
 -- Вам меня не представили? Я правлю Туманной Землёй.
 -- Здорово, -- вяло выразила восторг Арбалета. -- Зачем вы притащили меня сюда?
    Он приблизился и властно положил руку ей на голову, как иногда делал Констэ. Это привело её в бешенство. Она дёрнулась, но рука не поддалась и осталась на месте, не дрогнув. Двое моряков схватили её за руки. Арбалета не понимала, почему они всё ещё называют её Тлаян, если Риана давным-давно открыла им её настоящее имя.
 -- Вы смелая девушка. Мне очень нравится ваше мужество. Знаете, почему?
    Пауза.
 -- Вы будете действительно долго и отчаянно бороться, и тем радостнее мне будет однажды сломить вас.
 -- Ну, попробуйте, повеселитесь. Вы всё равно ничего не знаете. Вы ещё не знаете, сколько у меня защитников.
 -- Я не знаю? Я знаю о вас всё. -- Он холодно рассмеялся. -- Вы недооцениваете меня, как видно. А между тем вы не единственная, кто владеет магией и мечом. И вы далеко не лучший воитель... -- он чуть склонил  к ней голову и добавил: -- Арбалета. Эти олухи ничего не знают, видите? Так что ведите себя смирно. Риана назвала ваше настоящее имя мне одному, и в ваших интересах помалкивать.
    Она хмуро рассматривала его позолоченные ножны. Олиафок отошёл и снова приблизился на расстояние вытянутой руки. Необдуманных попыток покушения на него он явно не опасался.
 -- Я не понимаю, чего вы от меня хотите. Угрожаете и бездействуете.
 -- Вы что же, не верите, что я заговорю с Констэ?
 -- Почему? Верю. А от меня-то что зависит? Вы меня повязали, принялись запугивать. А что я? Я стою и слушаю.
 -- Ничего другого вам не осталось. Но не глупо ли с моей стороны открывать планы? Могу сказать только, что пока я ничего говорить не хочу по простой причине - и вы, и Риана мне нужны по крайней мере живыми. Если я хоть слово скажу Констэ...
 -- Да, это будет зрелище, -- согласилась Арбалета.
 -- Пока что мне нужно только доставить вас в Туманные Земли. Ни о чём не беспокойтесь, всё уже устроено, осталось сняться с якоря. Да мы, похоже, уже и снялись. Ну всё, отведите её в каюту к Риане. Да, не забывайте: она не пленница, а гостья.
    Арбалету взяли под локоть и повели. Можно было подумать, её ведут открывать бал, а не на временное заключение.
 -- Это ещё что?! В моей каюте! -- взвизгнула первая красавица горы Вулиан, когда заметила, кого привёл матрос. -- Что мне прикажете? Спать с ней под одной крышей? Не проще ли просто зарезать меня?
    Матрос, который понятия не имел, кого привёл, был страшно удивлён её реакцией. Буркнув что-то насчёт приказа Правителя, он поспешил исчезнуть. Арбалета по-хозяйски окинула каюту взглядом, чему-то усмехнулась про себя (для вида, вообще-то здесь было ещё ничего себе). Потом соизволила заметить и саму Риану.
 -- Да не бойся, не бойся, сейчас нет смысла убивать, и шпагу у меня отобрали.
 -- А ты думаешь, я боюсь тебя? – парировала Риана, приближаясь на несколько шагов. -- Теперь меня не пугаешь ни ты, ни твои друзья. Причитания и истерики - только моя маска, которая нужна мне для общения с туманоземельцами. Они - моя сила, которая подчиняется мне. К тому же я знаю, ты не способна просто так убить человека, не в бою, и уж тем более спящего.
 -- Вот как? Что ж, это упрощает дело. Я рада, что на сей раз не будет беготни по каюте друг за другом. Скажешь мне, что сделало тебя такой храброй?
 -- Ну, я вообще-то успела долгое время провести в Реальсте, в обществе эфроданиманта, сударыни Изильдин Нилис и её отца, Мальфо Фаверги и прочего блистательного окружения.
 -- Понимаю, у такого сброда безусловно есть чему поучиться. И ты нахваталась от них самого низкого, что было, и это дало тебе неслыханное самомнение. Но хорошо, продолжай. Вероятно, за тобой последовал Лдирак и некоторые молодые люди, часть прежней лиги?
 -- Я почти забыла о лиге, -- фальшиво небрежным голосом заметила Риана. -- Глупость, не правда ли? До сих пор не понимаю, с какой целью мы основали её и окрестились Свободными-в-своих-решениях. Не умнее ли встать под начало сильной идеи, пусть даже не принадлежащей тебе?
 -- Не умнее, а проще и выгоднее, -- презрительно ответила Арбалета. -- Но ты так и не ответила.
 -- Да, они пошли за мной. И безрассудно было бы не согласиться на такой союз, союз с самим Констэ непосредственно. Жаль одного: слишком уж недолговечны мои последователи. Например мой неизменный паж Лдирак погиб, когда эфроданимант отправил его в Межземелье. Ха! Ты всё ещё не научилась хладнокровно относится к глупой смерти?
 -- Дело не в смерти, а в том, как ты говоришь о ней, -- проговорила сударыня Орлеонель, пытаясь хоть силой злобы вернуть в лицо каплю крови.
 -- Кстати, ты не слышала, что там сделалось с "нетройцами"? -- вдруг развеселилась бесстыдная девица. -- Где их вожак? Как поживает Илдиго?
 -- Благодарю, хорошо. Многих мы так и не нашли со дня вашего распада. Другие вернулись на Вулиан, в том числе и упомянутые тобой двое.
 -- Скажи, ты не боишься, что я всё выдам? Я ведь уже и так выдала им очень много.
 -- Не боюсь, потому что ты не выйдешь из этой комнаты.
 -- Ты сама сказала: у тебя нет шпаги.
 -- А у него есть.
    Риана не слышала скрипа открываемой двери, не уловила шагов и шороха плаща. А когда обернулась, было уже поздно: лезвие кинжала прикоснулось к ней, рука Чёрного Феникса обхватила её вокруг талии.
 -- Учителишка... жалкий беззащитный жук... -- проскулила девушка, пятясь к дверям. -- Уверен ли ты, что я не могу за себя постоять?
 -- А вы уверены, что перед вами беззащитный жук? -- мягко поинтересовался Зэрт.
    Риана покраснела, но лишь сильней нахмурила аккуратные полукружья бровей. Зэрт был так бледен, что казался собственной тенью. Его голос стал недостижим слуха наследницы трона Орланги.
 -- Лапы прочь от Арбалеты, ясно? -- продолжала тень, но Арбалета этого уже не слышала. -- Нам ни к чему лишние жертвы, мы не хотим крови, но предупреждаю вас, эта смерть от вашей руки быть не может, она не может произойти в принципе, в ближайшие несколько десятков лет. Ясно?
    Риана недоумённо на него взглянула и прошипела какое-то оскорбление, к которому прибавила: "Не надейтесь на моё благородство". Для Зэрта это был знак. Она всё равно проговорилась бы, ничего вулианского в ней уже не осталось. Миновало всего одно мгновенье, а удивлению на лице прекрасной девушки уже никогда не дано было сойти.
    Арбалета окаменела: Риана бессильно повисла как марионетка, у которой порвали нити. Но Зэрт действовал. Арбалета только поняла, что куда-то он её ведёт, а почему и куда - не хотела вспоминать. Они оказались на палубе, и здесь стояло настоящее побоище. Трое друзей смогли добиться того, что часть туманоземельцев обезумела и стала бить самих себя. Другая часть, большая, пыталась сбить мечущегося на пегасе Ромулле, посылающего в свою очередь заклятья в них. Линерон на своём пегасе наносил броски и удары, размахивая одной рукой - с заклятьем, другой рукой - с мечом. Заметив, что Зэрт освободил Арбалету, оба защитника переключились на битву исключительно с теми туманоземельцами, которые встали у освободителя и освобождённой на пути. Зэрт с Арбалетой, впрочем, тоже дурака не валяли, она магией, а он оружием прокладывали себе путь.
    Вдруг чёрное заклятье понеслось в них. Это было как-то слишком просто, чтобы стать концом всех приключений. Арбалета не успела уклониться, а вспышка была рядом, и Зэрт бросился вперёд...
 -- Стой! -- коротко вскрикнул Ромулле, спрыгивая с пегаса.
    Миг. Ромулле уже был на палубе, а тело его уже превратилось в кровоточащую рану. Зэрта он успел оттолкнуть. Арбалета из последних сил ухватилась за поверженного, помогая Зэрту поднять его на пегаса. Сама вскочила к Линерону, который тихо прошептал: "Сеантри убит, больше некому нас преследовать". И они скрылись, на этот раз скрылись совсем.
*
     -- Он долго не протянет, -- односложно доложил Зэрт. -- Он просил, чтобы ты поговорила с ним, прежде чем это произойдёт.
    Арбалета сдавленно пискнула, чувствуя, что сердце вот-вот остановится. Ромулле лежал поодаль от стоящих рядом друг с другом пегасов и людей, на травянистом холме, где им пришлось приземлиться. Все понимали, что это было режущее заклятье Стэаво.
 -- Ты останешься цел, -- дрожащим голосом произнесла Арбалета, присев около него. -- Ты будешь жить.
 -- Не понимаешь ты ничего, -- прошептал Ромулле, истекая кровью. При этом он странным образом выглядел абсолютно счастливым. -- Большей загадки, чем Зэрт, в этом мире никогда не было и уже не будет. Мне радостно думать, что это к его чистому жертвеннику без единого пятна крови, я принёс свою жизнь. Его имя источает один лишь свет, понимаешь? Чёрный Феникс - белее утренней звезды, чище первого снега. Его сердце нетронуто, как сердце ребёнка. Его душа - прозрачный кристалл, который Зэрт прячет глубоко, зная ему цену, боясь поранить, сломать.
 -- Ты будешь жить, -- повторила Арбалета, слегка коснувшись его руки.
 -- Знаешь, почему мне не страшно? -- улыбнулся Ромулле одними губами; серьёзные глаза были прикованы к её глазам. -- Потому что я вижу вас рядом - тебя и Зэрта. Какая судьба! Я ни за что не поверил бы себе, если бы не видел так ясно...
    Арбалета впервые подумала, что он бредит.
 -- Да, я не сомневаюсь ни секунды, -- мягко проговорил Ромулле. -- Он больше не тот угрюмый колдун, которым я его когда-то узнал. Даже дружба с Ирто Вальфлавиусом не могла сделать того, что сделала с ним привязанность к тебе.
 -- Что ты говоришь... Бедняга, ты совсем сошёл с ума... Мы должны скорее доставить тебя к лекарю...
 -- Поверь, прошу тебя, -- кротко попросил Ромулле, закрывая глаза; его веки дрожали. -- Это очень важно, это важнее всего остального. Война констэров и мятежников, атаки туманоземельцев, моя смерть - всё прах. Зэрт Чёрный Феникс - светоч в мраке белого дня... Да, для тебя это тяжело понять, ты чего доброго, на самом деле решишь, что я спятил. -- Он снисходительно фыркнул и чуть прищурился. -- Ну хорошо, забудь обо всём, что я тебе сказал. Но одно запомни. Пока ты жива, жив Зэрт. Береги свою жизнь, как я сберёг её от Стэаво, сберёг ради Чёрного Феникса. Чёрного Феникса, которого с таким трудом успел опередить в прыжке под выстрел.
    Он смолк неожиданно. Он как бы успел поставить в предложении точку, но замолчал так, будто сейчас должно следовать продолжение. Ничто ещё не говорило о смерти, кроме неподвижного остекленевшего в момент взгляда. Арбалета ждала. Даже когда Линерон поднял её с колен; даже когда спустя время увёл в её комнату и укрыл одеялом, Арбалете казалось: Ромулле перед ней, живой, и скоро снова заговорит, просто никак не может подобрать нужных слов.