Письма Аутсайдеров. Всё будет rok n roll

 Ангелина, моя лапушка! Это твой папа.
 Дочка, знаешь ли ты, что режешь моё сердце без ножа? И нет мне покоя. Совесть вконец замучила. Если бы твоя матушка покойная обо всём узнала, она бы точно в гробу перевернулась. Линочка, дочка, зачем злую шутку надо мной шутишь? Я с пелёнок тебя растил. Профессорскую степень заслужил, когда тебе всего два года исполнилось. Тогда же, мать твоя нас покинула. Красавица, каких свет не видывал. Нынче, таких как она, принято называть, - светская львица. А ты на неё так похожа. Смотрю на твою фотокарточку, и глаз не могу отвести. Так мне Милку напоминаешь.
 Какой в детстве ты была миленькой лапушкой. И все говорили: папина дочка. Кто тебе в косы банты заплетал, ты помнишь?
 А я завсегда своим друзьям, - профессорам хвастался, какая ты у меня девочка красивая. И такая умница. Любознательная ты у меня была с самых ногтей. А друзья меня всё подбадривали: «Из тебя, мол, отец образцовый и муж науки примерный».
 А как я радовался, когда ты подрастать стала. И выяснилось, - талантливая у меня растёшь. Все твои способности я распознавал, как первопроходец в поисках величайшего в свете открытия.
 В музыкальную школу по классу фортепьяно поступила. Там тебя хвалят. "Ваша девочка, - юное дарование". А какая у тебя музыкальная память… Мою любимую "Лунную сонату" выучила, и сыграла. А у меня глаза на мокром месте.
 Хореография, - тоже на ура. "У вас, папаша, дочь - балериной растёт", - педагоги мне про тебя, в один голос, твердили.
 А в художественную школу, в последнюю очередь тебя отдал. И там, ты себя проявлять начала. По всей моей научной лаборатории на стенах висят твои рисунки. Ты же ангелочков так любила писать. Только их одних и писала.
 А недавно, меня посетил один хмырёнок, забёгший в Нью-Йорк по своим делам. Он никто. Хоть и профессор, а в науке не добился ни черта. Просто, ему на чужих научных открытиях, всегда везло. И он мне заявляет: "Не позорились бы, Вольф Николаевич, - мы здесь все атеисты. Снимите своих ангелов со стены. Такое брезгливое отношение к науке, в наших кругах не позволительно". Так он мне и сказал.
 Помню, как у меня вскипело всё внутри. Интеллектуальные мы люди, значится. "Интеллигентщиной" нас назови, - только выругай. Но это ничего не меняет, когда на тебя "пыльная моль" присела.
 Подошёл я к нему молча. Очки сам помог ему снять. И в рожу поганую, врежу, профессорской левой с разворота. Четыре зуба одним махом вышиб.
 "Ангелы, здесь останутся", - я ему говорю. "А ты Леопольд, убирайся, знать не желаю. Да, как посмел рисунки моей дочери грязью обливать, чучело ты огородное?"
 А он с усмешкой, исподлобья, глянул на меня, выплёвывая выбитые зубы, кровью на пол харкая, и говорит: "А вы, Вольф Николаевич, когда Родину покинуть изволили, не думали, что с дочерью навсегда прощаетесь? Сколько лет в нью-йоркской лаборатории с тараканами воевать собираетесь? Янки вам гражданство, Грин карту, всё - нате. Как же, выдающимися способностями, человек обладает. А Леопольда, - можно раз в году на конференцию и обратно скорым поездом через Магадан. А дочка твоя на девяностые лихо залетела. Россия, брат - это не только сухари и сушки; матрёшки, да балалайки… А ещё: бандитизм, проституция малолетняя, всюду эти "звери" в подворотнях за тобой приглядывают. Скалятся. - Так, что полотна Босха оживают. А наркотики, которые ты в своей научной лаборатории изобретаешь? - Думаешь, для кого они предназначены? Твои денежные переводы, для неё, всё равно, что разменные монеты. Да, она уже далеко не ангел. Это я тебе, и только, как другу сказать хотел. Я два дня тому назад её встретил. Ангелина, теперь, в "Никас-Палас", по вызову работает. Её можно узнать по тату на спине, с Мэрилин и словами: ВСЁ БУДЕТ ROK'N'ROLL.
 А слова у неё профессор, с делом не расходятся. Таких, как она ласковых шлюшек, здесь, в Америке ты не найдёшь. Это я тебе, как другу…"
 Ангелина, деточка, разве так бывает? В моём учёном мире, - довольно жестоком мире, репутация не может долго оставаться кристально чистой. Но, если они обо всём узнают, - пойми, мне не жить.
 Так, что я теперь целиком зависим от этого невыносимого прохвоста, которому, стоит признаться, на чужих научных открытиях, всегда везло.
 Знаешь, а в Нью-Йорке снег валит! За пять лет, я впервые такое вижу. Янки всё суетятся, - бегают, словно блохи по магазинам. Это у них, так приготовление к сочельнику проходят.
 Собирался я, было тебя навестить. Но тут, новый контракт пришлось на три года заключить. Даже не знаю, когда теперь смогу на Родину выбраться.
 Если я перед тобой виноват, ты прости. Я же хотел для тебя лучшей жизни. Но учиться в Гарварде, ты отказалась. А я не настоял. Должно быть, характером оказался слаб. Может, американская мечта старого идиота ослепила. Но, как говорят у вас в России: "Хрен редьки не слаще". В общем, отец из меня вышел никудышный.
 Теперь, я всё чаще игрушку свою, - Kolt - прячу от себя самого. Да, ты не обращай внимания, у нас - стариков свои тараканы. Ничего-ничего. Погрустишь, и забудешь... Ангелина, ты помнишь, как нам хорошо вдвоём было? Вот, каким я сентиментальным стал.
 Подумал, и решил, - воля твоя. Живи, как тебе нравиться. 
 Любящий тебя отец    
   
 Всё будет ROK'N'ROLL!