14-XX Верховая прогулка. Салютатио в ротонде

                XX

  Присцилла осталась очень довольна, похвалила полезного работника. Он счёл момент подходящим, чтобы обратиться с личным вопросом. Пока, снова верхом, они спускались от хранилища к берегу по дорожке между шпалерным и арбустом старого виноградника, Поллик поведал, что его жена – на их сожительство давал согласие ещё отец Фабии – Актида, родила в августе четвёртого сына, всего это был девятый ребёнок.

  – А ты, надеюсь, старался сам, Поллик? – убрав улыбку, строго вопрошает молодая домина. – А то не засчитаю! Вдруг ты из молодых «жеребцов» кого попросил, чтобы сына сделали? А?!

  – Как же так, светлейшая вы наша владелица и благодетельница? – вытирает вспотевший лоб магистр. – Как это не засчитаете? Четвёртый сын… Я сам, конечно, сам! Актида вам подтвердит!

  – Она заинтересованное лицо. А кто ещё? Кто видел, что именно ты ребёнка делал?

  – Э-э-э, как так «кто видел»? Светлейшая госпожа, как же это? Четвёртый же…

  – В следующий раз, – смеётся весёлая владелица, и её работник сразу успокаивается и вместе с субвиликом уже улыбается, – в следующий раз, скажи и другим, свидетеля приглашай, нет, двух свидетелей минимум, чтобы присутствовали! Может, они и совет какой ценный дадут! Или подменят кого...

  Переживший напряжённые мгновения Поллик громко и забавно хохочет. Смех трёх наездников, выехавших на берег, подхватывается лёгким, благодушным в этот миг Бореем и уносится в море. Всадница отпускает счастливого магистра, сказав в напутствие, что завтра-послезавтра сама зайдёт дать кличку его малышу. Субвилику велит ждать у дома.

  Сама шагом направляет Стеллу по галечной, а местами песочной, полосе, омываемой небольшими волнами. Наездница любуется их множеством, похожих, но и различных, накатывающих на камешки, брызгающих кое-где и на траву. Кобылка, не сдерживаемая поводьями, порысила по мокрой гальке. Спустя недолгое время добежала уже и до пляжного песка, а потом, несколько повернув к северу, привезла всадницу к причалу, остановившись у Причальной дороги, будто спрашивая: скакать ли дальше по прибрежной полосе или по встретившейся удобной дороге. Пришвартованные у самого конца пирса три судна Антония покачивались на чуть-чуть – или так только казалось – более спокойных в бухточке морских волнах. Их владелец уже заплатил Галику причитающиеся нуммы. С остановкой Фабия отвлеклась от созерцания уходящей к горизонту поблёскивающей спокойно колышущейся поверхности понта.

  – Поехали, Стелла, к ротонде.

  Потрепав мягкую гриву, наездница трогает поводья и легонько ударяет каблуком башмачка правый бок кобылы. Причальная дорога ведёт прямо к повороту Центральной, то есть к круглой беседке. Как обычно, в первый раз много пришедших на салютатио. Прямо с лошади собственница Амагальтуса обращается сначала ко всем, приглашая их и всех их родных, друзей и знакомых через десять дней на первую ярмарку, на которой помимо собственно торгов обещает как минимум два привлекательных мероприятия для всех гостей. После такого, радостно встреченного объявления, очаровательная жена и любовница сенаторов с помощью сообразившего подъехать сюда субвилика спешивается, похлопывая оглядывающуюся Стеллу. Укрывшись плащом, она показывает, чтобы первый клиент, седой горожанин, усаживался на скамейку в ротонде, сама же решает постоять и опирается на перила с наружной стороны. Редко когда приходящие просители находили молодую патрицианку настолько ласковой и доступной, как в этот и несколько последующих дней.

  Устав, она всё же присела. Прибегавшая Ана интересовалась, когда накрывать прандиум. Домина взглянула на оставшихся клиентов. Можно и так назвать жителей соседних деревень и ближайшего городка. Их общины признали своим покровителем ещё Квинта Максима, консула семьсот девятого года, и далее, соответственно, его потомков вплоть до отца Фабии, на которую теперь, как на их дочь и владелицу сальтуса и по причине того, что её братья сюда почти не приезжают, де факто распространилось это звание: покровительницы Гургит и других окрестных деревень и Новых Верцелл. Отвечала Ане, что через часок пусть трапеза будет готова. А учитывая отличную погоду добавила, что накрывают пусть на верхней террасе. Сев лицом к стихавшему ветерку, греясь в ласкающих тёплых лучах Феба, докатившего свою колесницу до дневной вершины, жрица даже хотела снять плащ, но услышав заботливо сказанное очередной просительницей: «Нет-нет, патронесса, простудитесь, опасно», передумала, только слегка распахнула его полы и продолжила затянувшееся салютатио.

  Наконец скромно присаживается последний клиент, симпатичный юноша Авл. Просящий помочь с похоронами отца, не оставившего ни долга, ни нумм. Его тело в этот день уже должно быть предано огню, но у Авла, его матери и братьев совсем не было денег. Те, что были, истратили на жертвоприношения Либитине и Прозерпине. Присцилла сочувствует эфебу, даже приобнимает его, зябнущего в одной тунике, и прикрывает полой плаща.

  – Не стоит, молодой человек, – вытирает она покатившуюся у него слезинку. – Всё устроится, поверь. Я говорю тебе, как Фламина Великой Матери Богов. Авл, посмотри-ка на меня, – поднимает она его подбородок, поворачивая его к себе. – Уверена, твой отец попадёт в хорошие места Аида; и всё у вас наладится. Ты веришь мне? – тот, всхлипнув, кивает. – Отлично. Прямо же сейчас вместе с тобой пошлю работников, дрова, ладан, всё необходимое, а потом пришлю… где вы живёте?

  – На окраине Верцелл, у дороги в Амагальтус, дом Инстея, возле арки.

  – А скоро пришлю сотню-другую сестерциев. Подожди немного, поедешь на телеге. Кробил, записал насчёт денег и остального? Добавь, чтобы тогу какую-нибудь взяли для эфеба. Распоряжение передашь Галику – он, по-моему, давно приехал. Авл Инстей, держись.

  С этими словами Присцилла садится в подогнанную парную колесницу.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/02/18/1398


--------------------
  четвёртый сын – у многих владельцев было принято отпускать на волю рабыню, родившую четвёртого мальчика.
  Квинт Фабий Максим, консул 709 года – консул-суффект 45 г. до н.э., вместо сложившего с себя полномочия ординарного – Гая Юлия Цезаря.