Убийство по эстетическим мотивам. Драма для интере

Убийство по эстетическим мотивам.Драма для интересной дамы.

    “и расставаться с людьми,
            которые тобой не дорожат...”
                Цитата из резюме  одной интересной дамы.
      
   

Наташа (имя вымышленное) придумала, как переплюнуть самого барона Мюнхгаузена – перед  тем, как вытащить себя за волосы из болота, она решила оставить на водной глади свой автограф. Не подумайте,  что это очередной каприз знаменитой писательницы. Нет, она  проделала этот цирковой трюк из чисто женского коварства с целью избавиться навсегда от неисчислимого количества поклонников ее изумительного таланта,  и это ей с блеском удалось.  Люди еще недавно толпами стояли перед ее окнами и затрудняли  движение автомобильного и даже гужевого транспорта в надежде заполучить автограф  любимой писательницы.  Местные фанаты с вечера занимали очередь к ее крыльцу, а иногородние  спали на тротуаре,  разбив палаточный лагерь.  Круглые сутки они читали вслух шедевры Натальи, мешая спать жителям “уездного города N”.  Когда все поголовно  горожане заболели бессонницей, они собрали митинг на Наклонной горе и единодушно приняли резолюцию – “Или мы или она, третьего не дано”. Получив текст резолюции по факсу, Наташа мило  улыбнулась, затем ехидно ухмыльнулась и  напоследок зло засмеялась. Через несколько минут из окошка ее спальни  в толпу  поклонников полетела записка.  Очумевшие от радости фанаты бросились рвать записку друг у друга из рук. Началась страшная драка. Мужчины дробили кости соискателям сувенира штакетником от забора, а женщины хлестали соперниц париками по физиономии и рвали на себе волосы.  Только через три часа наряду полицейских удалось остановить побоище с помощью пяти водяных пушек. Записку передали мэру города для оглашения. Она представляла  собой сложенный в тридцать раз крупноформатный лист чертежного ватмана. Секретарь  развернул записку и прочитал:  “Дорогие  поклонники, мой автограф вы можете получить немедленно,  двигаясь, по маршруту указанному на чертеже, никуда не сворачивая”.  Путь к “счастью” сначала  пролегал по главной улице города,  затем, по замысловатой траектории огибал рыночную площадь, городскую управу, баню, зоопарк и футбольный стадион. Потом  - по проселочной дороге мимо городского кладбища, свалки и водокачки,  через  недавно скошенное  поле с еще неубранными снопами соломы, через кудрявую березовую рощу,  жидкий  осинник и выводил к огромному, заросшему по краям темно-зеленой  тиной, лесному болоту. Извилистая стрелка указывала на надпись в центре этого вульгарного водоема – “Я ТУТА”!  Толпа взревела и бросилась  в указанном направлении. Я бежал первым, но поскользнулся на  апельсиновой  корке  и упал.  Несколько  сот грязных ног  вымесили на мне свое зло. Я потерял блокнот, ручку и сознание. Очнулся я в палате интенсивной терапии и сразу же попросил медсестру записать с моих слов этот репортаж,   но миловидная сестричка (ее тоже звали Наташа)  предложила мне  свежую газету, где в колонке происшествий я прочитал следующее: “ Вчера, в 12 часов дня, по московскому времени,    толпа поклонников несравненного таланта писательницы Натальи,  сломя голову,  и затоптав насмерть  журналиста Платона  Расцветаева,  в полном составе   бросилась в местное болото и  утонула  в трясине. Прокуратурой возбуждено уголовное дело по факту непреднамеренного убийства по эстетическим мотивам. Теперь город, наконец-то, будет спать спокойно”!            
Эпилог. Через пять лет,  летом,  в качестве специального корреспондента проправительственной газеты ”Святая ложь”,  я проезжал через этот многострадальный город. Меня удивила необыкновенная тишина и безлюдность.  Дом, где жила моя любимая писательница, снесли, а на его месте сверкал на солнце, уходящий своим блестящим шпилем  высоко  в небо,  стальной обелиск.  На  мраморной мемориальной доске золотыми буквами выгравирована надпись – “Здесь покоятся души жертв настоящего искусства. Вечная им память”!  У памятника, под палящими лучами полуденного июльского солнца с непокрытой головой сидел глухонемой нищий. Его шапка была пуста. Я бросил в нее десять копеек. Нищий зло посмотрел на меня, сплюнул жвачку, жестами показал на уши и замычал. Разочарованный,  я собрался было уйти, но нищий вдруг окликнул меня: ”Стойте! Дайте мне червонец,  и я все Вам расскажу”. После продолжительной торговли мы сошлись на восьми рублях  семнадцати копейках, и нищий  поведал мне тайну города N.  Дело о массовом утоплении было переименовано в самоубийство.  Все обвинения с Натальи были сняты за пятнадцать минут,  и  даже,  наоборот, за наведение  тишины  она была  награждена знаком – Почетный Гражданин Города. Восемь дней город спал спокойно. На девятый день справили поминки по безвременно усопшим,  а на десятый – случилось необычное явление.  На болоте расплодилось несметное количество лягушек. С виду  ничего особенного - лягушки, как лягушки, но по ночам они начали устраивать такое, во что нормальный человек никогда не поверит.  Они стали на все голоса квакать, да так громко, что не давали никому спать. Но квакали они,  ни как все порядочные лягушки,  ква-ква,  а по-другому -   Ква-ква  Слава, ква-ква Наташе, кваква Слава. Сан станция вызвала дезинфекторов, но те бежали, до полусмерти искусанные комарами, а один из них  скоропостижно скончался в инфекционном отделении городской больницы от малярии. Старшеклассникам раздали огнестрельное оружие и отпустили с уроков, но,  сколько лягушек они в день отстреливали, столько же,  на  другой – вновь прибывало с соседних болот.  МЧС объявило чрезвычайное положение; в город были введены  внутренние войска; президент издал указ: ”Срочно запретить лягушкам квакать”! Ничего не помогало.  У людей появились пограничные психические расстройства. На пожертвованные госпожой Клинтон два миллиарда долларов,  был построено дополнительное помещение барачного типа для отделения неврозов на  десять коек, а на оставшиеся деньги все бульвары города были засажены незабудками. Государственная Дума нового созыва  решила вопрос радикально  -  на время нереста лягушек (с 8 марта по День Конституции) эвакуировать местное население  в районы дальнего севера. Меня, как глухонемого,  оставили присматривать за порядком, и защищать город от набегов  правозащитников.   - А что известно про  невинно убиенного,  журналиста  Расцветаева? – решил пошутить  я.  -  Произошла ошибка. Этот горе журналист в реанимации очухался,  и дал деру.  Приехав к себе в Москву, он выложил репортаж об этих трагических событиях в социальной сети,  за что был лишен права пользования интернетом пожизненно.  Я вытер слезы и открыл томик произведений Наташи. Пристально посмотрев на аватор, я заметил текст, написанный водяными знаками,  – “Спроси про меня! Наташа”. Я охотно выполнил предписание.
Нищий не заставил себя долго ждать.   Я хоть и глухой, но узнал из близких к правительственным кругам источников,  которым, на мой опытный взгляд,  можно вполне доверять о тех, весьма пикантных событиях.  Почтенные отцы города – почетные коррупционеры, рейдеры, владельцы подпольных игровых заведений, смотрящие, не поставив в известность сидящих  за соседним столом представителей власти,  решили  вопрос по своему – в духе времени. Клин надо вышибать клином - утопить  и писательницу в проклятом болоте. Прокурор города,  узнав о проекте через подслушивающее устройство. Нам громких дел не надо, ведь она известна всему миру! За границей нас не поймут! Слово взял, формально не участвующий в совещании,  голова управы – Давайте пошлем ее в столицу на повышение. Связался с мэром столицы по телефону. Что? - раздался в трубке суровый голос с ласковым руководящим оттенком,  тушите пожар своими силами.У нас  своих лягушек о двух ногах хватает, ни как рты им,  бесстыжим,  не закроем. Крепко призадумались “бояре”. Решили посоветоваться с беглыми олигархами. - Лондон на проводе - ответил добрый, предобрый голос на поломанном русском языке.- Представьте ее на  какой-нибудь знаменитый литературный конкурс, а мы подмажем,  и пройдет, за первый сорт. Вертикаль сработала мгновенно. Заполнены до отказа полные баки личного самолета главного бухгалтера местного ЖКХ. Все произведения Натальи сложены в мешок из-под алебастра и вместе с ней отправлены на борт.  Прозвучала команда – “На взлет”!  и новенький   Боинг, стремительно набирая высоту,  скрылся в розовых  облаках в направлении догорающего  пурпурно - золотистого заката. Париж, прекрасный,  восхитительный Париж принял Наташу с распростертыми объятиями.В Лувре к председателю жюри, созерцавшему ланиты Обнаженной Махи, подошел скромно одетый человек детективной наружности и вручил ему пакет с миллионом долларов  в качестве пожертвования в фонд конкурса от голодающих  Южного Мозамбика. На вопросительный взгляд председателя,  Женя Бонд (агент 009) порекомендовал ознакомиться с сопроводительной запиской. Председатель довольно часто по долгу службы получал разные подарки, но на этот раз он был очень сильно растроган и необычайно взволнован.  Он пересчитал деньги.  Все точно, миллион долларов  –  жулики - люди честные. Председатель улыбнулся своему афоризму и записал его на манжете. Затем он задернул тяжелые бархатные шторы  на окнах и высыпал содержимое мешка на письменный стол,  чихая и чертыхаясь от строительной пыли. Затем достал из буфета бутылку коньяка и продезинфицировал горло.  Первый же рассказ захватил, соскучившуюся по прекрасной литературе,  продажную душу и привел  в эстетический экстаз.  Огонь восхищения в его сердце запылал ярким пламенем. Он снял пиджак,  расстегнул  воротничок рубашки, затем разделся до пояса и под конец остался в одних трусах.  Из-под  старого комода выскочила серая мышь и стала грызть его неподкупную совесть. Ему стало нестерпимо больно за  бесстыдно прожитые годы и растраченные на собственные нужды, казенные деньги. Во втором часу этой кошмарной ночи он решил лечь спать, но совесть не давала ему уснуть.  Она щекотала его подмышками, хватала своими грязными лапами за сердце, отбойным молотком стучала в висках. Он встал, подошел к окну и раздвинул шторы. На темном,  безоблачном парижским небе луна  своим   мягким и спокойным светом пыталась соревноваться в красоте  с огнями рекламы. Он опустил глаза вниз,  и  сердце его похолодело – внизу по мокрому от ночной росы асфальту от урны к урне и обратно,  мерял расстояние  агент 009.  Женя Бонд  нервно поглядывал на часы, на луну и на дверь,  ожидая ответа. Затем, привычным движением он достал из кобуры кольт и снял с предохранителя; надел глушитель и небрежно дунул в дуло, чтобы удалить из него пылинки – Женя очень уважал чистоту. Председатель все понял. Мгновенно он подбежал к столу и красным фломастером написал крупным шрифтом ответ. Затем, он открыл окно тихонько,  свистнул по-французски и бросил вниз записку. Женя поднял записку и развернул ее.  В ней было написано только одно, но долгожданное слово – ЗАМЕТАНО!
В руках у него нежно защебетал мобильный.  За изгородью приглушенно заработал двигатель. Привычным движением гимнаста,  бывший чемпион мира по боксу перелетел через забор. Торжествующе  взревел мотор, и в нос председателю ударил едкий запах дешевого бензина. Ох уж эти русские, миллионами швыряются, а экономят на дешевом бензине, пренебрежительно проворчал литературный критик и набрал номер. Серая мышь выбежала из-под комода и подбежала к мышеловке. На мгновение она остановилась, с восхищением посмотрела на председателя и, не дотронувшись до сыра,  быстро шмыгнула обратно.  Председатель улыбнулся.  - Полиция? Пьера Дюпона, пожалуйста.-
 - Привет Петруха, ты не скажешь, от кого я получил сегодня взятку. -  Без проблем. А что, мало дали. -  Нет,  я хочу вернуть ее владельцу. Моя совесть, чуть не довела меня до инфаркта. Наташа и без взятки заслуживает присуждения первой премии. -  Сдаешь ты старик, шутливо пожурил его комиссар полиции. Записывай. Бульвар капуцинов. Дом 8, первый этаж. Антикварная лавка.  Между купюр вставь записку с  текстом  - возврат. Боре. Пьер.  Подойдешь к продавцу;  попросишь коробку спичек и отдашь ему миллион долларов. Спокойной ночи, Пантагрюэль!
 На следующий день,  под бурные овации в зале, Наташе была вручена Гонкуровская премия. Пишу об этом радостном событии со слезами на глазах. У Вас тоже?!   Иначе и не может быть. Получив премию и в нагрузку мировую известность и славу, Наташа решила не искушать лишний раз благосклонную к ней судьбу,  и обратилась к Саркози за разрешением на постоянную прописку в городе мечты любого культурного человека. Через 30 секунд на его письменном столе лежало подробное досье на всемирно известную писательницу. Он вызвал в кабинет министра охраны окружающей среды и дал поручение – в 24часа осушить  болота во Франции и во всех странах Евросоюза. Лягушек для французских гурманов закупать в неограниченном количестве  только в России,  и только за рубли.
Затем он принял горячую ванну, выпил чашечку кофе, выкурил гаванскую сигару, сделал пару глотков  Агуши,  взял с полки томик Наташиных миниатюр  и  с упоением погрузился в чтение. Как у любого человека со вкусом,  воспитанным на низкопробной французской литературе, у него быстро наступило насыщение. Он задремал сном накормленного грудью матери новорожденного ребенка. Щеки его раскраснелись, губы время от времени причмокивали от удовольствия. Ему снилась мама,  нежно гладящая его по головке,   и бережно покачивающая его в любимой президентской люльке. Проснулся он собственного крика и сразу схватился за гульфик. Уф! Сказал он довольный, на этот раз пронесло. Он улыбнулся,  положил книжку на место и вздохнул. Затем взял перо и написал Наташе  всего несколько,  но каких задушевных слов:

                Коварство и   любовь,
                Как жизнь и смерть, как небо и земля!
                Пути господни нам давно  исповедимы
                Любовь, измена - вот загадка бытия!
               
                Талант колышет грудь и треплет флаг Российский,
                Роняет на пол розы лепестки.
                Кто любит женщин, кто табак и виски,
                А мне по нраву книг твоих листки.
               
               
                В них я черпаю вдохновенье,
                Они зовут мою мечту в полет
                Они мне доставляют наслажденье
                Прочтите их - через мгновенье
                Оно и к Вам, читатели,  придет.

                Платон  Расцветаев.