Последний патрон

- Рядовой Иванов, почему на твоих глазах слёзы?  Я тебе вколол шприц анальгетика и перевязал раны. Я кому сказал?   Хватит хныкать! Ты – десантник, значит должен презирать смерть, терпеть боль и не поддаваться чувству страха перед опасностью, даже если она смертельная.
Кстати, почему ты без головного убора?   Десантник без берета, что птица без перьев, тем более, он у тебя - краповый.
- Товарищ прапорщик, я его случайно уронил,  и он упал  за  камень.  Хотел достать, но у меня не получилось. Вы же видите!   У меня перебиты руки.
Товарищ прапорщик, а меня ведь Димкой зовут, могли хотя – бы сегодня меня по имени назвать.
- Мы с тобой, рядовой Иванов - воины, а в воинском Уставе не предусмотрены имена: только воинское звание, фамилия и наш долг, написанный  с большой буквы – это защита своего Отечества. А берет, который ты уронил, если  бы я увидел вчера, то дал бы тебе три наряда вне очереди. 
- Товарищ прапорщик, Вы о защите какого Отечества, сейчас говорите: про горы, про этот перевал, будь он проклят!  Даже вот этот камень, на котором я лежу, для меня чужой.            Россия – вот моё Отечество!   Поволжье, где я родился – это моя Родина. Почему я должен защищать своё Отечество, в чужой стране!  Почему?   Вы мне скажите, товарищ прапорщик.
- Мы, рядовой Иванов, посланы в Афганистан - руководством нашей страны, чтобы выполнить интернациональный долг, а приказы, тем более Верховного Главнокомандующего, не обсуждаются, и прекрати задавать мне глупые вопросы.
- Если мои вопросы глупые, товарищ прапорщик, то выходит, что приказы о вводе и выводе нашего ограниченного контингента войск, так и не выполнившее свой интернациональный долг, были необдуманными или как вы говорите -  глупыми, как и мой заданный вам вопрос!
- Рядовой Иванов, за такие слова, если бы я их услышал в батальоне, то отдал бы тебя под военный трибунал.
- Отдайте меня под трибунал, товарищ прапорщик. Заодно и Лёху со Славкой отдайте.  Они ведь тоже так думали. Смотрите!  Вон они лежат. Эдика тоже отдайте!  Но сначала соберите его останки в одно тело, только не забудьте их напоить живой водой,  потому что груз 200 не посадишь на скамью подсудимых. Что же  Вы сидите?  Идите, только вот живой воды, у вас, на всех не хватит.
- Ты чего несёшь, Божий раб?  Думаешь, я не видел, как ты украдкой молишься!  Это только у вас, как в сказке, святая вода может исцелить человека. Я - член партии и не верю ни в Бога, ни в чёрта и ни в дьявола. Верю, только, нашему центральному комитету, который никогда не ошибается.     А вас, ненавижу – божьи угодники.
- Ваша, правда,  товарищ прапорщик,  тайком я молюсь,  Всевышнему поклоняюсь,                а вы - антихристы, любую волю исполняете тех, кто, как идолы, неподвижно стоят на трибуне,    во время парадов. Преклоняетесь вы перед ними, товарищ прапорщик.
- Замолчи!   Иванов, за такое оскорбление, если бы ты не был раненным, я бы ударил тебя!   
- Ударьте, товарищ прапорщик, у вас руки и так уже по локоть в крови.
- Это твоя, Иванов, кровь, ты же видишь, что она ещё не успела высохнуть.
- Да нет, товарищ прапорщик, там под моей кровью на ваших кулаках кровь моих товарищей.
Я, сегодня, в глаза вам могу сказать, что Вы: самый злой, самый отвратительный прапор в нашем батальоне. Мы даже мечтали, что  когда – нибудь,  Вы уйдёте на задание и больше не вернётесь.
Но вы всегда возвращались без единой царапины, хотя других приносили покалеченными на носилках. Сегодня вот тоже, вас не задела не одна пуля. Вы скажите мне!  Почему?
- Иванов!  Ты на что намекаешь?  Прапорщик  Герасько, никогда не был трусом. Ты не знаешь, что этими вот руками, я под огнём душманских пулемётов, разгребал камни и там хоронил своих убитых товарищей, чтобы они не надругались над телами, а вы - молокососы, ещё как Герасько, воевать не научились.
- Да нет, товарищ прапорщик, пуля -  дура и вас могла задеть, видимо, вместо ангела хранителя, на ваших плечах дьявол сидит, жизнь вашу бережёт, чтобы зло на Земле творить.
- Замолчи!  Щенок, что ты обо мне знаешь?
- Мне о вас, товарищ прапорщик, знать нечего не нужно. А вот на прощанье вам скажу?   Сегодня утром, мне жребий выпал – выстрелить вам в затылок. Сбросили бы мы вас в ущелье, а сказали в батальоне, что споткнулся Герасько. Вы даже не услышали, как я передёрнул затвор автомата.
Но тут, неожиданно, душманы появились. Это дьявол вывел их на этот перевал, чтобы спасти злодея. Ненавижу я вас, товарищ прапорщик!
- Иванов!  Или ты замолчишь, или я убью тебя.
- Убейте, товарищ прапорщик, а если нет патронов? Задушите меня своими огромными ручищами.
- Не буду я тебя убивать, Иванов, пачкать свои руки о тебя не буду. Скоро сюда подойдут душманы и за неудавшеюся операцию, они из тебя, живого, котлету лепить будут.  Скорой  смерти, со слезами на глазах, ты, у своего Бога просить будешь.
- Я не заплачу, товарищ прапорщик, и пощады не буду просить у душманов. Приму свою мученическую смерть на этом перевале, как наш Иисус Христос на горе Голгофе, а Вы, бегите отсюда, товарищ прапорщик, пока не поздно. А чтобы вас не подстрелили, на карачках ползите и не забудьте задом вилять, чтобы сбить прицел снайпера. Но лучше по-пластунски, между камнями ползите как змея. Всего - то двадцать метров ползти на брюхе, а там мёртвая зона, можно и галопом бежать. Только, товарищ прапорщик, свой берет, в ущелье не уроните, а то, как же Вы явитесь без берета в батальон?  Не по уставу получится. А то, что Вы четверых бойцов потеряли, так их можно просто с довольствия списать и забыть о них.
Что же Вы сидите на камне, товарищ прапорщик, как истукан!  Бегите!  А  берет свой, сам зубами из под камня достану. 
- Подожди!  И успокойся Иванов!  Никуда я не уйду!  Тебя не брошу, и берет твой, сам достану. Сейчас оденем его, вытру лицо платочком, а то у тебя, оно, всё мокрое от слёз. Ну вот, теперь мы с тобой на десантников стали похожи, а за прошлое?   Прости!  Ты и сам знаешь, сколько лет я здесь воюю. Нервы начали сдавать, только первых два слова и могу по нормальному сказать, а потом?  Если, что не так, в бешенство впадаю.       
- Товарищ прапорщик, а, правда, говорят?  Что Вы остались в Афганистане, чтобы  мстить за смерть своего друга – Санька.
- Правда, Иванов!
- Ну и как?  Успели отомстить, товарищ прапорщик.
- Нет Иванов!   Это, как у волка, первый раз напившись крови, возникает постоянная жажда его потребления.
- Товарищ прапорщик, посмотрите?    Душманы  далеко сейчас от нас.
- Далеко Иванов!  Мы им дали, так прикурить, что они ползком к нам подбираются. На мушку снайперской винтовки, даже не поймаешь.
- Товарищ прапорщик, как  Вы думаете?  За нами успеют вертушку с десантом прислать.
- Нет Иванов!   Душманы, через двадцать минут уже здесь будут, а если и пришлют, то место где можно десантироваться, занято душманами. Перестреляют они весь десант или вертушку на подлёте, стингером собьют. Мы могли бы, конечно, их огнём поддержать!  Но у нас с тобой нет,       не одного патрона.
- Товарищ прапорщик, может, нам нужно было, пока душманов не было, уйти с этого перевала? Тогда бы Лёха со Славкой и Эдик - все живы остались.
- Нет Иванов!   Ты сам видел, что душманы  вооружены винтовками с оптическими прицелами.
Если бы они прошли перевал, то по козьим тропам вышли во фланг наших колонн, рассредоточились по склону, а потом?   Ты сам знаешь, сколько было бы смертей.
- Товарищ прапорщик, выходит, что мы удерживали этот перевал как и недавно погибшая девятая рота?
- Выходит, что так Иванов, только с меньшей разницей в жертвах.
- Товарищ прапорщик, а как  Вы думаете?   Ребят с девятой роты наградят?   Хотя бы посмертно.
- Обязательно наградят, и не только!  О них будут писать в газетах, слагать поэмы, обязательно напишут книгу о погибшей девятой роте, потому, что остались в живых участники событий боёв за перевал. Возможно?  Правда, я не знаю когда, снимут фильм о девятой роте, потому, что такой подвиг не должен быть забыт.
- А как же мы!  Скажите, товарищ прапорщик?  Лёху со Славкой и Эдика, наградят посмертно?
- Нет Иванов!  Если не осталось  живых участников героических событий - значит, нет и подвига.
- Товарищ прапорщик,  оставьте меня,  а сами уходите!  Вы ещё успеете выйти из зоны обстрела, и тогда, с нашей разведгруппы останется живой свидетель защиты этого перевала.
Уходите!   Товарищ прапорщик.
- Нет Иванов!  Сам подумай, как я буду вашим матерям в глаза смотреть, да и тебя - раненного, как  я брошу. Нет Иванов!   С вами, здесь и останусь.
- Товарищ прапорщик, посмотрите ещё раз,  а далеко от нас душманы.
- Пока далеко, Иванов!   Но идут уже во весь рост, поняли, что у нас кончились патроны.
- Товарищ прапорщик, Вы укройтесь за камнем, а то ваш берет, напоминает мишень в тире, снайпер, точно не промахнётся.
- Не будут они в меня стрелять Иванов.   Мы им больше живые нужны, чем мёртвые. Только  вот,
прапорщик  Герасько, живым, им никогда не сдастся.
- Товарищ прапорщик, что же получается?  Вы сейчас погибните в рукопашном бою - как солдат, а что же будет со мной?  Вы ведь только что сказали, что не бросите меня! 
Почему молчите, товарищ прапорщик!  Помните?   Я говорил, что приму мученическую смерть и не заплачу.  Но это - не правда. Только, нашему Иисусу Христу, под силы выдержать такие мучения.
Товарищ прапорщик, у меня во внутреннем кармане, лежит патрон.  Один  дембель,  мне посоветовал его спрятать в кармане - на всякий случай.  Как видите!  Он, пригодился.
Что  вы застыли на камне, товарищ прапорщик!   Возьмите патрон!  Вы же, только что хотели убить меня! Я бы, конечно, и сам,  но у меня перебиты обе руки.
А теперь?   Вставьте патрон в ствол автомата и посмотрите, товарищ прапорщик,  душманы  далеко от нас?
- Нет Иванов!  Но идут и не торопятся, кричат нам во всё горло.
- А чего они кричат нам?   Вы же немного понимаете по афгански, товарищ прапорщик.
- Они кричат нам Иванов, что мы - шайтаны!
- Товарищ прапорщик, а это правда, что мы - шайтаны?
- Правда, Иванов!
 - Но почему?   Товарищ прапорщик.
- Потому, что мы ночью ворвались во дворец Амина, как стая волков в овчарню, без всякого на то разрешения большей части населения этой страны. А теперь?   Выводим свои войска, оставив ту часть населения, которая поддерживала нас. Ты сам представляешь?   Какая резня начнётся после вывода наших войск. Шайтаны мы, Иванов!
- Товарищ прапорщик, у нас есть  немного времени и, что бы не думать о грустном; давайте я вам лучше прочитаю свои  стихи. Вы, конечно, не поверите, но я их, правда, на прикладе автомата писал, во время привалов.  Только не смейтесь, товарищ прапорщик,  они же у меня, первые.
                Идет батальон по перевалу
                Натянутые нервы,  как остреё кинжала!
                Слышен, пули свист над головой
                Мне  повезло! Пришла сегодня не за мной!
                За тем, парнишкой, что шёл левее,
        Пробив на той тропе ему берет!
        Оставив на краю,того,ущелья.   
        Свой кровавый след               
            
                Что будет завтра,  а что – потом?
                И,  кто останется живым в  горах?
                А кто? Зависнет, звездой на небесах! 
                И это всё! Израненный войной, Афган

  А Родину! Я вижу только во снах!
  Свою речушку,  под названьем – Черемшан,
  Отца,  у лодки, стоящего с веслом,
  Идущую, за ключевой водою мать с…


- Почему замолчал, Иванов?.
- Мне, что-то уже не хочется. Товарищ прапорщик, а вашу маму как зовут?
- Иванов!   У меня не было мамы, и звать эту женщину, которая меня родила, я не знаю и знать её не хочу. Бросила она меня!  Родила и оставила в роддоме, как щенка!  Не понравился, видите ли я ей!  Руки мои длинные, лицо уродливое не понравились!. Ненавижу эту женщину я, Иванов, даже не за то, что бросила?  А за то, что на свет меня родила!   И вас, маменькиных сыночков ненавижу.      Я же просил тебя, Иванов!  Не раздражать меня.
- Простите, товарищ прапорщик!   Я же не знал!  Вы, только не волнуйтесь, а то руки у вас от волнения дрожат!  Так можно и промахнуться и не забудьте, товарищ прапорщик, у нас с вами остался последний патрон.   
Товарищ прапорщик, лучше, тогда поговорим о любви!   Скажите, а у вас была любимая девушка?
- Иванов!   Не было у меня ни каких девушек!  Да и какая девушка будет со мной дружить.
Посмотри на мои руки!   Иванов, как можно вот этими руками ласкать девушек!   Да ими можно только рвать пасти!  А теперь?   Посмотри на моё лицо!  Иванов, меня в детском доме, обезьяной звали. Ты мне скажи?   Кто с обезьяной целоваться будет.  Призирали они меня!  Гориллой, за глаза звали. Ненавижу я весь женский пол!  А ты, Иванов!   Лучше меня больше не раздражай.
- Извините, товарищ прапорщик!  Поверьте, я не хотел вас обидеть, и успокойтесь, а то руки от волнения у вас вновь дрожат, так можно и промахнуться.
Давайте!   Я вам лучше расскажу о своей любимой девушки. Её, Верой зовут!   Я вот только не помню, когда и в каком возрасте полюбил её. Наверное, потому, что  видел её каждый день с первого класса, кроме школьных каникул, конечно.
Её дорога в школу, проходила мимо моего дома, и каждое утро я ждал, когда она пройдёт с тяжёлым портфелем мимо моих окон.  А потом?   Выходил из дома и плёлся вслед за ней, до самой  школы. Я, конечно, мог бы донести её портфель до школы. Но я боялся!   Товарищ прапорщик, вдруг одноклассники увидят нас вместе и будут дразнить женихом и невестой,             и тогда?   Вера могла обидеться на меня.
Иногда, стоя у окна и не дождавшись Веры, я бежал до школы, что бы, не опоздать.  А потом?  На переменах, в школьном коридоре, искал её. Я, конечно, мог бы спросить о ней у её одноклассников.  Но я боялся!   Товарищ прапорщик, вдруг они догадаются и передадут Вере, что я влюблён в неё и тогда?   Вера могла, тоже, обидеться на меня.
Шли  годы, и вот однажды весной, в нашей школе были отобраны ученики, для участия в районной игре «Зарница». Так, в том числе и мы с Верой, оказались на берегу заросшей кустарником реки. Весь день мы участвовали в соревнованиях, а ближе к вечеру, ребята с нашей школы, расположились на берегу озера, с плавающими в нём, водяными лилиями, и Вера попросила достать из воды, для неё, лилии. Она, просила  кто-нибудь,  а смотрела на меня, товарищ прапорщик.
Я хотел!   Надо было, просто, снять брюки, залезть по пояс в воду и нарвать водяных лилий.
Но я опоздал!   Товарищ прапорщик, это мальчик с нашего класса, быстро снял брюки и со смехом бросился в воду.  Нарвал лилий и подарил их Вере.
А потом?    Вечером, горел прощальный костёр. Они, сидели рядышком у костра, в руках она держала подаренные им лилии.
А я?   Сидел на другой стороне костра, смотрел на них и глотал слёзы. Товарищ прапорщик!          Я ведь мог тогда сидеть у костра рядом с Верой.  Просто я опоздал, товарищ прапорщик.
Потом?   Прошли школьные годы.  Вера уехала учиться в областной центр и приезжала домой, только на выходные. А я!   Ждал этих выходных, чтобы увидеть её в клубе, где собирается сельская молодёжь, и пытался остаться с ней наедине, чтобы проводить её домой.
И вот однажды, весенним вечером, мы с Верой шли по тёмной улицы села, в сторону её дома.
Я хотел взять её за руку!   Но я побоялся, товарищ прапорщик!   Вдруг Вера подумает, что я пристаю к ней и обидится на меня. Так мы и шли к её дому!  Она говорила о красоте ночного неба, загадывала желания, если падала звезда. А я молчал!   Товарищ прапорщик, у меня, просто, от её близости, перехватило дыхание, и появился комок в горле. Так, молча, и проводил Веру до самого дома.  А потом?   Шёл обратно и проклинал себя, за нерешительность.
Этой  же весной, я прошёл медицинскую комиссию для службы в Армии, где попросился, чтобы меня направили служить в Морфлот. Я представлял себе,  как приеду на побывку,  надену морскую форму, и вечером, из клуба, пойду провожать Веру домой. Всё ночь буду рассказывать  о своих морских приключениях.  А под утро!   Возьму её правую руку в свою ладонь, скажу, что  люблю и надену на её безымянный пальчик, обручальное кольцо.  Чтобы все ребята знали, что Вера уже занята.
Так я мечтал!   Товарищ прапорщик, но сложилось совсем по-другому.   Мне прислали повестку из военкомата, чтобы на следующее утро прибыть на призывной пункт. Я, даже, не успел попрощаться с Верой и сказать ей, чтобы, она ждала меня.
Но я хотел!   Товарищ прапорщик, просто, не успел найти её.
Так, я оказался в Афганистане, и каждый месяц писал ей письма.  В них писал, что люблю!  Запечатывал в конверт, подходил к армейскому почтовому ящику.
И?   Товарищ прапорщик, я не решался опустить письмо в почтовый ящик!   Вдруг, она не поверит и обидится на меня.
А потом?   Рвал  письма, писал другие, вновь рвал, и так продолжалось всю мою службу. 
Но недавно, мне пришло письмо из дома.  В нём писалось, что Вера ещё не замужем, и она интересовалась моей службой.
Товарищ прапорщик!   Вдруг Вера тоже меня любит!   Просто, я не догадывался об этом.
И я!   Написал ей письмо.  Хотел опустить его в почтовый ящик, ещё вчера.  Но решил, что лучше будет, если отправлю его завтра, после выполнения последнего нашего военного задания в Афганистане.
Но моего «завтра» уже не будет!   Товарищ прапорщик, возьмите из моего кармана письмо и уходите.  Только пообещайте рассказать Вере, как мы защищали этот перевал.
Я не струсил?   Правда, ведь, товарищ прапорщик!
-  Правда, Иванов!    Никто из вас не струсил.
- А теперь?   Уходите, товарищ прапорщик, вы сильный, сможете прорваться к своим и возьмите мой патрон, возможно, он спасёт вам жизнь.
Чего вы сидите?    Берите письмо!   Только я, так и не решился написать в нём, что люблю её.  Вы сами скажите ей, что я любил её.
Теперь всё!   Берите письмо и уходите!  Быстрее уходите товарищ прапорщик.  Они  же рядом!
Ну чего  же вы сидите?     Уходите-е…
- Куда уходить???    Иванов, успокойся!
Нет больше мёртвой зоны!    Окружены мы с тобой!   И всё – всё!!!   Да успокойся ты!
- Товарищ прапорщик, а у нас с вами есть хотя бы одна минута, чтобы поговорить.
- Нет Иванов!   Они совсем рядом!   На расстоянии короткого броска. Готовиться нам с тобой надо, иначе я не успею. Давай, поправлю, берет!   Надо  бы заменить тельняшку, а то, она у тебя, вся в крови.  Но, не догадался я взять новую тельняшку, и воды нет, что бы тебе руки от крови отмыть.
Ну, да ладно!   Устраивайся поудобнее, а то долго тебе на этом камне лежать придётся и свой китель сейчас подложу.  Тебе, всё помягче лежать, а мне?   Только мешать он будет.
- Товарищ прапорщик, Вы, только в голову мне не стреляйте. Я хочу, если, вдруг за нами вернутся, чтобы моя мама, меня опознала по лицу.
- Хорошо! Иванов, ты, только не бойся. Это, как укол шприца с анальгетиком.
А потом?  Никакой боли.
А теперь всё?    Рядовой Иванов!   Закрой глаза!
За Санька-а-а..   Суки-и-и..  и  это вам за Санька-а-а.… Это вы шайтаны!   Ненавижу вас!
Ну, что падлы-ы-ы.. бежите..   Испугались прапорщика Герасько.!!!
Или???   Испугались рокота вертушки.
И вы, то же, суки!    Где вы были минуту назад!
Димка!   Ну, Димка!   Открой глаза!   За нами  вернулись!
Димка!   Это не я!   Это они!   Идолы, неподвижно стоящие на трибуне мавзолея, убили тебя!
Будьте вы прокляты!    Ненавижу вас, и вас суки ненавижу, и себя ненавижу!
Всех не-на-на-ви-жу-у... 

                Эпилог
Супруга, прочитав рукопись моего рассказа, молча, смотрит на меня с полными слёз глазами.
Я знаю, что она хочет, но сейчас, пока, не может мне сказать.
- Напои Димку живой водой!   Ты же, это можешь и сделай его счастливым. Пусть он вернётся с Афганистана домой!   Найдёт Веру, наберётся храбрости и наконец – то скажет ей, всего – то два слова.  «Я тебя люблю»  Возьмёт в свою ладонь, её правую руку и наденет на безымянный пальчик обручальное кольцо.
И, правда!    В жизни у Димки, именно всё так и сложилось.
А я?   Просто, написал сказку – страшилку для взрослых.

                Январь. 2012 год.