Мое совиное горе

               
                Мне девять лет. Я лежу на спине, вдыхаю запах увядающей травы ранней осени, смотрю на высоко, под самым куполом неба, перистые облака словно  растянутые меха гармошки,  мечтаю о своей самой любимой птице на свете  – серой, ушастой сове. Точно такая, но дикая и лесная,  живет в нашем сарае, на чердаке.  Днем  птица спит, ночью вылетает на охоту – до леса рукой подать. Отец  обещал, что весной, когда у нее появяться птенчики, мы сможем осторожно одного из них взять к себе в дом и приручить – совы легко привыкают к человеческой жизни,  появиться  верная подружка на всю мою жизнь.                Взгляд  блуждает высоко в сентябрьском небе, а мысли рисуют серую сову устроившуюся  на моей груди, чувствую  острые, но совсем не агрессивные коготки, перебираю пальцами перья на ее круглой, умной головушке... и, вдруг , будоражит сознание оглушительный  визг собаки!  Вскакиваю ошалело, как от будильника  рано утром, что гонит в школу, и пытаюсь  с трудом осмыслить происходящее;  соседский щенок во всю прыть несется к забору, к дыре, сквозь которую пробрался  на наш участок, огромная серая сова на спине, средь бела дня, вопреки всем правилам ночной охоты, вцепилась в него мертвой хваткой...                А вот и забор, секунда, и оба готовы исчезнуть за ним, но птица зацепившись когтями другой  своей лапы за заборную доску задержала щенка, тот от боли истошно визжит, затем делает сильный рывок и птица забилась в пыли на нашем дворе. Я опомнился, бросился  к  месту  схватки. На чьей я был стороне? Ни на чьей, просто хотел прекратить эту страшную сцену. Опоздал. ...                Соседка долго ловила на грядках  скулящую собачонку, поймала  с трудом  пытаясь  освободить от оторванной лапы лесной хищницы...
                Держу  истекающую кровью  птицу  своей детской  мечты, руки в крови, брюки и майка , сердце рветься от жалости и бессилия. Шепчу бессвязно всякие нежности. Снимаю майку и пеленаю беднягу как куклу, она быстро слабеет  в моих руках. Лапа не просто оторвана, разорван весь бок... Я уже взрослый и все понимаю. Сижу  прислонившись спиною к забору, плачу беззвучно, долго – долго смотрю в ее огромные, мутнеющие глаза. Холодеющее  тельце с  мягкими серыми перьями костенеет...
 Жизнь  птицы ушла  унося с собой в неизвестность  частицу меня самого, вместе с   заветной мечтой...