18. Неадертальца ищу. Из жизни мыслей

Городская старость – это голова профессора Доуэля. Остальное отсутствует.
А  чаще всего просто бездействует. Да и  не больно оно нужно, это остальное.
В городской квартире, в «машине для жилья» есть всё, обеспечивающее жизнедеятельность:
Еда и лекарства, заказанные по интернету, общение по телефону, «емеле» и скайпу… зачем тут мышцы, энергия и всё прочее, если живёт и действует одна Голова. Как у того профессора. Интересно, а каким он был в молодости, этот Доуэль? И была ли она, молодость?..
***
В молодости больше людей, к которым приходится обращаться на «Вы» – они пожили, они старше, «почётнее». А ты ещё мо¬лод, ещё «непочётен», и жизнь для тебя сложна…
С годами появляется всё больше людей,  к которым  можно обращаться на  «ты» – теперь уже они моложе,  «непочётнее» тебя. Да и вообще, жизнь не усложняется, а упро¬щается с годами. Потому и меняется интонация жизни – ты теплеешь, снисходишь, и всё становится просто, и ты уже на «ты» с жизнью. Младенчество и старость (младенец ещё на «ты» со всеми) – вот изначальная, реликтовая простота жизни.
* * *
«…сомкнулись годы в тусклое кольцо.
Прошла людей по жизни вереница.
Всё ничего…
Да только стало сниться
Одно за всех припухлое Лицо…»
(Из обломков эпоса Великого «Бреды».)
* * *
« … – Удар, ещё удар... Ещё серия ударов... Так, ну а теперь снимите боевые перчатки и выкиньте его с ринга на улицу... лучше в канаву. Потное мясо не годится в употребление...»
* * *
…из стоматологии выходили, харкая кровью, люди…
* * *
  «…недобитки советские, пережитки прошлого, недожитки будущего… где ваша мощь? Где ваши внуки, которым передали?..»
Молчите, безыдейные!
Нишкните, бесперспективные!..
* * *
«…чахнет дева, огарочком тает,
Олигархов на всех не хватает…»
***
Дурная бесконечность. Мальчишка спрашивает у парня:
– Вы не разменяете 50 рублей?..
– Нет – отвечает тот, и обращается ко мне:
– У вас не найдётся закурить?..
– Нет – отвечаю я, и спрашиваю время у старичка в пенсне. Тот достаёт «луковицу» из жилетного кармашка и молча показывает мне.
Там нет стрелок.
* * *               
…сперва показывали тёлку. Потом разделанную тушу. Потом колбасу.
Потом снова доярку…
* * *
 «Убил от полноты жизни...» Чем убил? Биотоком любви!
* * *
Два типа (архетипа?) русского человека: бунинский – цент¬ростремительный, и есенинский – центробежный. Две, каза¬лось бы, непримиримые силы в сердце народа, даже в каждом человеке – один «строитель» жизни, другой – «разрушитель», «проматыватель». Так за кем же правда и путь? Ведь оба до боли дороги,  и оба – русские до мозга костей… 
Пытался выбрать – не получается. Только обворуешь себя, отказав¬шись от любого из них, изнасилуешь себя. Как в частушке:
«Я вчерась насилия
Просила у Василия…»
А получится:
«Хрен тебе насилия,
В силе я, не в силе я…»
***
… вдруг осенило: да на земном уров¬не этого и не разрешить, здесь проблема иного уровня!..
А, по сути, ни от кого отказываться и не надо. Просто «чистый» Бунин – это правда земная, а «грязный» Есенин – правда небесная. И оба необходимы, «нераздельны и неслиян¬ны», как очень многое в России. Буниным восхищаются, Есе¬нина – любят (как всё не от мира сего). И оба, оба нужны!..
***
А ведь Член, это же член семейства? Тогда на него, ежели по-честному,
по-коммунальному, положены квадратные метры!... Или не положены?.. Всё, наверно, от самого Члена зависит. Если пробивной, активный – положены! А  если так… чего ради?
***
…я тоскую по женскому полу,
Хоть не дюже мне мил этот пол,
Сколько раз по его произволу
Я в болваны себя произвёл!
Но тоскую по нём окаянно,
Но люблю его, гада, любить,
Но уж больно приятно, приятно
Оболванену гадою быть…
***
…ушибленный о лобок…
***
Женщина может без мужчины, а мужчина без женщины нет. «Нет» в глубинном, космическом даже смысле.
Так кошка может без человека, а собака (городская) без человека не может. Говорят, генетики считают возможным самозачатие у женщин, без участия мужчины.
Как, впрочем, это и было – по версии – в самом начале: все произошли от одной матери, так называемой метахондрозной Евы… где-то в Африке, говорят. Версия нынче «самая научная», но абсолютно безбожная.
Вероятно, ложь.
***
…с трудом, удивительно легко запомнил усвоенные дедом заветы отца…
***
…при икоте в человеке просыпается нечто лягушачье...
***
На катке. Две девчушки, и надзирающие за ними из-за ограды старушки. Девчушки, медленно катясь на подгибающихся но¬жонках, переговариваются между собой:
– Вот моя бабушка вырастет маленькая и тоже будет на коньках кататься...
– И моя вырастет...
***
… – Рассказывай  – повторил Зуб – что в лодке?
– Пшено… рожь... пшеница…мешочек гречки … – тут Капелька замялась. И всё же выдавила из себя – я его украла…
– У кого?
–  У матери… и тут же затараторила: она мне сама разрешила…. она  уснула, накрылась шкуркой, свернулась калачиком, а сама всё видела, видела!.. Она мне сама разрешила! – прокричала Капелька…
– А ещё?
– А ещё цветочки… тут Капелька виновало склонилась и прилегла на мшистую тропинку, свернувшись клубочком, в ожидании удара Зуба, разозлившегося не на шутку.
Но Зуб не ударил. Он поднял её с тропинки, отряхнул с ромбовидной накидки  палую траву, мох и…  и вдруг обнял её дрожащие плечики…
Опять это непонятное чувство обояло его, и он снова осознал – за эту дрожащую тварь он будет стоять до конца. Как он поведет себя завтра, в День Наказания, он сейчас не думал, он просто знал, она – его. И она будет доброй, нежной матерью его малышкам. А про то, как он войдёт в её лоно, он старался вообще не думать. От одной этой  мысли его продирала дрожь. И он гнал её от себя.
Сейчас было важно другое. Они уже подходили к реке.
–  Где?
– Там – кивнула Капелька, и повела Зуба к зарослям тростника...
***
Незримая война мыслей в обществе. Мысли сильные, мыс¬ли-победители, и – мысли-слабаки. Но кто истиннее? Ведь не те, что эффектно, словно культуристы, «накачаны». У них, у мыслей, есть свои монархи, свои революционеры, свои влюб¬лённые, свои дети. Все их заблуждения, их попытки выжить, пробиться и т.д. – всё, как у людей. Только невидимо.
Взросление мысли – вступление в фазу Идеи. Новая особь. Идея-диктатор.
Идея-либерал. Далее – смерть и похороны носителя Идеи. Далее уже – пос¬мертная жизнь самой Идеи. Разложение. Вызревание нового. А дальше…
А дальше отрывки романа: «Из жизни мыслей»
***
…человек поверхностный
Чурается поверхностей,
Он ищет в глубине,
А человек глубинный
Тот знает, всё едино,
Что сверху, что на дне…

***
Легко и радостно воспринимаешь – Истину.
Так Пушкина, Есенина, даже и споря с ними, воспринимаешь легко, радостно.
Достоевского – мучительно.
С Толстым – сражаешься.
***
«…ты коготочки не топырь,
Я и сам, брат, нетопырь…»
* * *
…чувство благодарности присуще благородным людям. Хаму не присуще по определению.
Благодарность – личностное чувство. Хам – толпа, масса. История не знает чувства благодарности, тут всё на крови, на вероломстве,  на подлости. История – промысел хама.
Конечно же, прежде всего это промысел Божий, но на земле его почему-то «курирует» один из трех сыновей Ноя, а имен¬но – Хам.
***
Солнцеподобная!.. Не пукни!..
* * *
…ненависть человека к природе идёт от двойственного начала: светлое, Божеское в человеке любит и берёжет природу, а тёмное, обезь¬янье в человеке – ненавидит, подспудно «помня» о страшных далёких временах, когда природа ополчалась на обезьяну: трубили-ревели, затаптывали в землю эту визжащую тварь мамонты, шипели и жалили змеи, хвощи; природа была тёмной, враждебной силой для этой хитрованки…
***
…пар – душа земли?..
* * *      
Нет, всё-таки человек – мутант. Видимо, неког¬да к «обезьяне» был «привит» дух Божий, т.е. нечто истинно че¬ловеческое, Божеское было привито (как благородная веточка к дичку) к тёмной твари.  Получился со временем му¬тант по  имени  человек.  Но светлое, божеское в человеке не мстит природе. Мстит – обезьяна.
Обезьяна в себе.