Белая Баба. Глава 22. Громушка

Глава двадцать вторая.
Громушка.

Правая нога ушла в пустоту, Дана покачнулась и, вращаясь кленовым семечком, полетела в пропасть. За ногу кто-то крепко вцепился и грузом тянул вниз, в бездну. Женщина попыталась отцепиться, лягнуть другой ногой, но крепкие руки не отпускали, впивались холодными пальцами в мякоть икры правой ноги все глубже. «Будут синяки» - пришла по-глупому не во время мысль. Дана боялась открыть глаза. Нет, не из-за высоты, и даже не из-за того, что увидит приближающееся дно пропасти, сулящее смерть. Она боялась увидеть себя одноногой, отвратительным существом с длинными паучьими пальцами. Лучше уж так и разбиться, так и не увидев себя чудовищем.
Женщина почувствовала, как ее кто-то тормошит, трясет за плечи так, что голова болтается из стороны в сторону. «Кто бы ты ни был, но если сейчас же не прекратишь, а сама вытрясу с тебя душу!» - лениво подумала Дана. Ее мысли словно услышали, чужие руки оставили плечи в покое. Но едва пришелица с другого мира облегченно вздохнула, как ощутила смачный шлепок пощечины. Все, это уже слишком!
Она с трудом разлепила ссохшиеся от нездоровой слезы веки. На фоне темно-багрового неба почему-то два светила. Одно – красная Луна, а другое какое-то косматое, непонятное. Непонятное светило приблизилось и дыхнуло дурным запахом изо рта. Тьфу! Гайка! В который раз его запах приводит в чувства лучше всякого нашатыря.
Дана первым делом пошевелила ногами – обе целые? Обе. Скоморох расплылся в улыбке, помог спутнице подняться на ноги.
- Вроде как пронесло, краса моя! Удрали мы от одноножек.
- А я уж думала все, попрыгивать мне на одной ноге.
- Угу. Еще чуток, так бы все и было. Но, слава Богам, пронесло, так пронесло. Пора путь держать далее. Край теней еще много неприятностей таит, чем быстрее дойдем до Древа Рода, тем лучше. Идти-то можешь?
- На двух-то ногах чего не идти? Могу. – Ответила Дана с удивлением оглядываясь. – А куда одноножки подевались? Место, вроде, то же.
- Так это, сдуло их Ветром Перемен. Неприкаянные – они же все беспутные, куда ветер подует, туда и они. А мы для них словно сучок для ветоши были, как обнаружили нас, так и зацепились. А когда встали на ногу Рода, да глазки зажмурили, для них и потерялись, вот их снесло куда-то дальше, будут носиться, пока за другое не зацепит.
- Чудно! – только и ответила Дана, а что она еще могла ответить? Нет, магическая половина мира для нее, наверное, никогда не станет понятной. Все сложно, вычурно. – Здесь так страшно, в краю теней, что кажется это и есть ад.
Гайка махнул рукой, командуя следовать за собой, а сам тем временем, принялся за объяснения. Дана не возражала против импровизированных лекций, во-первых, мысли волей-неволей уносятся подальше от происшедших страшных событий, а, во-вторых, за впитыванием новых знаний дорога проходит незаметно. А скоморох воодушевился, разглагольствовал в полный голос, будто опытный учитель истории, сухие цифры дат расписывал, раскрывая яркие события во всей красе эмоциональных переживаний и самобытного толкования. Впрочем, Дана услышала много нового и необычного для себя. Гайка начал с того, что повторился о том, что Душа рано или поздно выполнит миссию под Солнцем или Луной, созреет и станет частью Древа Рода. Корни приращиваются совершенными мудрецами, они встречают вернувшие души и определяют их уроки, русло, по которому устремится соком душа по Древу Рода. Ствол Древа составляют полководцы, вожди и великие правители. Они гонят души по стволу, освобождая их от коросты боязни и страха, возвращая умение побеждать. Когда человеческая душа течет по руслам ствола, забывает о том, кем она была в последней жизни, из памяти стираются поражения, ошибки и неудачи. Человек скидывает этот груз и, окрыляясь впечатлениями былых свершений и побед, поднимается все выше и выше, пока не достигнет ветвей Древа. Ветви переплетаются из душ изобретателей, творцов, художников, музыкантов и поэтов. Творческие частички Рода вытряхивают из перерождающейся души пыль бытности, черствости, серость и оскомину будней. Очищенная душа сияет и веселится, как дитя, играет и забавляется, пока не перетечет в шелест листьев. Листья и молодые побеги составляют первооткрыватели, гении-ученые. Они открывают душе новое рождение, новую жизнь. Очищенные и легкие души испаряются с листьев, попадая в зарождающиеся тельца младенцев. И из чрева мамки появляется новый человек.
Дана слушала, слушала, да не выдержав, спросила:
- Тебя послушать, то кругом один Рай, всем тепло, хорошо и никого мухи не кусают. Только вот веселятся, да играют. А как же Ад? Когда человеческая душа должна рассчитываться за земные прегрешения. Неужели нет такого места, где после смерти душа испытывает муки? Или только неприкаянным достается?
Гайка от неожиданного вопроса даже остановился, посмотрел на Дану, при этом с неистовой силой зачесал затылок.
- Ад, говоришь? Как же, есть и Ад. – Скоморох ткнул пальцем под ноги на опавшие и перепревшие листья. – Вот тебе Ад! Если душа, даже пройдя все русла Древа, остается настолько тяжелой, что не испарится, она опадает вместе с листом. Мучается и перегнивает вместе с ним. Разлагается в грязюку, чем тебе не ад? И дальше как уж повезет родимой, какой из корешков подхватит перегной. Хорошо если землицу впитает корень Древа Рода, тогда из грязи вновь воскреснет человеческая душа, возможно, более удачная, а, может, вновь будущий перегной. Но если лист унесет Ветром Перемен к скалистому подножию, то не веселится более уж душе на карусели перерождений, утянется мхом или лишайником и быть ей веки вечные под Солнцем камнем али растением. Вот так-то, краса моя! Это вот и есть ад. Поменять свободу разума на каменный сон.
- Брр! – поморщилась Дана – Это и вправду мрачненькая перспектива. Уж тут и не поймешь, что лучше – прыгать на одной ноге или окаменеть. А определить можно, легкая у тебя душа или тяжелая? Так живешь и не знаешь, что тебя ждет.
Гайка замолк, задумался, лишь спустя некоторое время ответил:
- Хм. Не думал раньше над этим. Я так понимаю, что все зависит от груза невыполненных уроков. Если душа не управляется или не хочет учиться, то ей одна дорога – в перегной! Но такое редко бывает, листья Древа Рода почти не опадают.
- И все-таки мне кажется это странным. И грехи человека тут совсем не причем?
- А что есть грехи? Нарушение законов человеческих – это преступление, наказывают люди, а за нарушение законов Богов, грехи, наказывают Боги. Люди, те же ученики, как школяры, могут лишь отдубасить при случае, если что не по их нраву. А Боги – наши учителя, их наказания построже. Древо Рода – принимающий экзамен, оно не наказывает, а лишь делает выводы, на что прошедший уроки способен. Так что расплату за грехи надо побаиваться при жизни, а после смерти поздно суетиться уж. Для темных учителями будут свои Боги, а для светлых – свои. Совсем худо, когда человек миссию под Солнцем не выполняет, и неважно черное ли это дело, али белое. Гнить тогда душе вместе с опавшей листвой Древа Рода.
- Слушаю тебя, и становится мне не по себе, странное ощущение, словно иду по знакомой улице и вдруг заплутала. Те же дома, те же скверики, но что-то сильно меняется и сбивает с толку. А что не так, не могу догадаться. Вроде понятно объясняешь, просто. Может, потому, что у нас почти все религии учат по-другому? Человек должен соблюдать божественные законы при жизни, иначе после смерти придется расплачиваться в Аду. 
Гайка остановился, почесал бороду, потом вдруг рассмеялся, громко, давясь слезами. Смеялся, держась за живот, сотрясаясь до коликов, будто постоянно кто-то щекотал, только успокоится, вновь начнет хохотать, всхлипывая от изнеможения.
- Чего ржешь, как лошадь? – обиделась Дана.
Охая, вытирая слезы, скоморох попытался остановиться, но удалось это не сразу.
- Слушай, если сейчас же не прекратишь, я серьезно обижусь! – предупредила женщина, нервно покусывая губки. Дане вернулся облик надменной королевы ведьм. Выпрямилась, сверкнула очами, готовая вот-вот по за заслугам возместить обидчику.
- Не обижайся, краса моя! Но ваши жрецы или настолько глупы, или просто не знают Действо. Как можно творить божественную службу и не знать Действо, единую реку отношений людей, Богов и Рода? Кому нужны Боги без людей? Кому нужны люди без Рода? А Род невозможен без тех и других. Как так? Поел сегодня, а сытым будешь завтра? Получается, краса моя, что ваши жрецы учат тому, что под Солнцем можно творить что хочешь? Ха! После смерти получил свое, а после перерождения можно опять пошалить и безобразничать?! Удобный мир для злодея.
- Ты не понимаешь! После смерти грешники навечно остаются в Аду, а праведники, как они того и заслужили, в Раю. Никакого перерождения нет.
- Как?! Души не перерождаются? Свершил человек миссию под Солнцем, или не смог, ему все равно возврата нет? А как же уроки? Сурово! Надо все успеть за одну жизнь.
- Ну, у нас как-то вот так, – пожала плечами Дана и вгляделась в багровую темень зарослей. Беседа беседой, а путь они держали по краю теней, полному опасностей и неожиданностей. Вытянутые ветки деревьев и кустов услужливо указывали сторону, в которой произрастает Древо Рода. Спутница скомороха, наслушавшись страхов про местных обитателей, да и повстречавшись с некоторыми из них, теперь старательно обходила каждый высунувшийся из-под земли корень, таила дыхание, если вдруг замечала неизвестное существо.
Сказать, что появление живого человека в краю теней всполошило всех существ-аборигенов – ничего не сказать. Зверюшки всех мастей и пород увязывались за путниками, хоть и старались не показываться на глаза, преследовали скрытно, но присутствие чуждого и враждебного Гайка с Даной ощущали постоянно.  Вокруг спутников кружил шлейф таинственных шорохов, треска сучьев, мелькание теней, резкие запахи, появляясь, тут же менялись вонью, не менее противной и устрашающей. Из ближайших кустов, что встречались по пути, время от времени выглядывали головы неизвестных существ со сверкающими глазами всех расцветок. Мрачно сияющие огоньки зраков монстров появлялись неожиданно, взлетали светлячками до самых верхушек вековых деревьев, то стремительно терялись в земле, среди опавшей листвы.
Дана твердо решила не отставать от Гайки ни на шаг. Возможность лишиться не только ноги, жизни, но и души, подстегивала как никогда. Хоть скоморох оказался несносен и бесцеремонен, откровенно издевался над ее бывшими убеждениями, но куда они сейчас друг без друга? Словно две ледяные глыбы в попутном течении столкнутся, разбегутся, чтобы вновь сойтись для столкновения. Общий путь притягивает, каким бы болезненным ни казалось притирание двух айсбергов друг к другу. Нелегко ей, ездоку со стажем, привыкшему постигать десятки километров дорожного пространства нажатием педали, поспевать за привычным ходоком по буеракам. Но куда деваться?
Гайка чувствовал, как изменилось отношение Даны к нему, лукаво наблюдал изнутри за происходящими преображениями в душе спутницы, подразнивал с мудростью учителя, дабы не переломить прут и, тем не менее, преподать урок. А молотить зернышко еще надо! Шелуха нетерпимости, да плесень надменности, посеянная ведьмаком Балием, пока скрывают золотистый блеск души невольной спутницы. Пусть не Богиня, как казалось при первой встрече, но человек она незаурядный и, как бы ни сопротивлялась в мыслях, в магическом мире оказалась не случайно, даже не по шалости Богов, а нечто более Великое поставило на шахматную доску противоборствующих миров новую сильную фигуру, цветом так и не обозначив. Уже есть подвижки. Скоморох на мгновение оглянулся, как бы ненароком, сам же с удовлетворением взвесил свои доводы, найдя подтверждения в ненарочном облике пришелицы с другого мира. Да, это не та, которая и минуты ни могла без того, чтобы ни подчеркнуть собственную независимость, Дана становится послушной и покладистой. Но разве же можно над таким преображением посмеиваться и иронизировать? Усвоила урок, поднялась на ступеньку выше. Добро! Пришла в этот мир ежиком, иголочки растопорщила. Как можно? Душа к душе должна тянуться. Что за мир такой, ремесленный, коль людские души в нем такие ежистые?!
Скоморох погрузился в думы, а думки-то тяжелые, стелятся ночным туманом. Веками ремесленники в его мире мечтают о такой жизни, которой жила спутница. Без магии и волшебства, с единственной силой – силой Разума человеческого. А есть ли это хорошо? Чистота от магии, якобы защищает ум и душу человеческую от искушений, и всему-то человеку приходится добиваться самостоятельно, без помощи Богов. А что это значит? Значит, человек ровня природным стихиям и Богам, как верховой понукает огнем, воздухом, землей и водой. А на деле что? Посмотреть на Дану, так хуже и не бывает. Одинокая она, непривычная жить в тепле прижатых друг к другу душ. Ежистые они, ремесленники. Магия ведь требует душевных сил, кои постоянно тренировать, подпитывать и лелеять надобно. А без волшебства душа как бы и без надобности. Как можно? Хиленькие у ремесленников душонки, немощные. Жизнь получается для живота. Живот для живота! Темные и те, страстью сильны. Пусть обратная сторона любви, но все та же сила, да и немалая. А так, ни чувств, ни страсти. Тьфу, скукота!
А с другой стороны, если взять ту же магическую половину мира. За что не возьмись – спроси у Богов, али прибегни к помощи духов. Думать не умеем, а зачем, когда достаточно попросить? А Дух как бы и не при деле. Растет чахлым росточком под тенью крон Богов. То же никуда не годится! Хо-хо. Слаб человечек и тут и там. А все из за чего? Из за того, что Боги мир не поделили. Рассекли пространство и время со свистом молота, да и сплющили самородок мира в монету, вроде то же золото, ан нет, с двумя сторонами стало, магия и не-магия. И ходят люди по плоскостям ногами друг к другу, о противоположной стороне не ведая. Просочилась Дана сквозь ребро миров, а по нашему встать на ноги не умеет, горемычная, не приучена опираться на силы души.
«Кто о ней позаботится, как ни я!» - заключил Гайка, тревожно втягивая ноздрями воздух. Незнакомый запах, навеивающий опасное предчувствие. Цель у путников нешуточная – без магического прикрытия преодолеть край теней. Как оборониться в случае чего? Возможно, что Дана и научилась кое-чему у ведьмака в безвременье, однако какой из нее, скороспелочки, магический вой? Вон, заметно, хотя и вида не подает, что вздрагивает от каждого шороха, бледнеет и рыщет хаотично по кустам рассеянным взглядом. То же запах хищника учуяла. Боится, и правильно делает, что боится.
Гайка обернулся и поймал встревоженный взгляд спутницы. Дана, бесшумно разевая рот, пыталась что-то сказать, указывая за спину скомороха.
- Бойся, не бойся, а идти надо, краса моя! Ты лу… - Гайка споткнулся на полуслове, наконец, заметив то, на что указывала женщина. – Опаньки! Надо же, кого меньше всего хотел бы видеть, оказывается тут как тут. «Везет» же нам. Не прошли после последнего приключения и километра, как новое. Знакомься – хозяин. В тайге медведь хозяином слывет, а здесь, в краю теней, вот этот зверь.
Дана при виде чудовища и так немало испугалась, а после комментария скомороха и вовсе струхнула, побледнела еще больше, если такое возможно, рефлекторно, не осознавая действия, спряталась за спину Гайки. Скоморох поежился и растерянно огляделся по сторонам. Не объяснять же перепуганной спутнице, что от «хозяина» не убежать и не скрыться, этот зверь и побыстрее и посильнее мишки будет.
Чудовище вышло на открывшуюся перед путниками поляну неторопливым шагом, широко расставило лапы, длинный хвост по львиному, с грацией, хлестал по бокам. Зверь немного напоминал волка, только размерами превосходил даже взрослого медведя, пасть широкая, «лопатой», а огромные уши по форме напоминали человеческие. Все остальное волчье – цвет, лапы, форма корпуса и хвост, во всем ощущалось хищная, коварная и бескомпромиссная сила. Если бы Дана представила Смерть, то она бы выглядела так, как этот зверь, а не костлявой старухой с косой.
- Кто это, оборотень? – шепотом спросила Дана, выглядывая из-за плеча Гайки.
- Если бы оборотень! – так же шепотом отвечал скоморох – Это громушка собственной персоной. Не поверишь, дух черных кошек. У других же кошек духи вроде мелких грызунов. Очень опасное и грозное существо, не сказать, что принадлежит к лагерю Чернобога, но темные маги каким-то образом умеют с ним управляться. И я даже догадываюсь, кто способствовал нашей встрече с громушкой.
- И кто же? – спросила Дана, впрочем, смутно понимая, о ком идет речь. Но важно ли сейчас искать виновного, лучше уж подумать о том, как выпутаться из сложившейся ситуации. В который раз уже приходится полностью полагаться на Гайку.
- Кто-кто, твой любимчик Балий! – проговорил сквозь зубы скоморох и осторожно попытался сделать шаг в сторону. Монстр отставил в том же направлении лапу и глухо рыкнул. Размахивая хвостом с еще большей силой, громушка угрожающе вытянул голову.
Дана с силой вцепилась в плечи Гайки, присела и, шепча на ухо, спросила:
- Почему он не нападает? Чего ждет?
- А ты будто торопишься? – усмехнулся Гайка, медленно возвращая отставленную ногу в прежнее положение. – Говорю, это дух черной кошки! Ему не важно сразу придавить нас, да слопать. Нет, громушке охота наиграться с нами вдоволь, разыграть аппетит. Видишь, недоволен, что тут же нарушаем правила игры. Теперь ты забудь, что пришелица из другой половины мира, что звали тебя когда-то Богданой, теперь ты, да и я тоже, мышата. И кошечка желает с нами поиграть. Ты вот что, краса моя, только не делай глупостей, и послушай меня внимательно. Драться с монстром у нас с тобой кишки тонка, бежать так же бесполезно, догонит и моргнуть не успеешь. И остается нам с тобой только одно – принять условия игры. А правила просты – кто кого перестоит.
Дана отпустила плечи скомороха, стараясь прийти в себя и набраться мужества, ведь гибель на некоторое время откладывается, а за эти минуты можно постараться придумать какой-нибудь план спасения. Кто сказал, что голова у человека только для того, чтобы кепки да беретики носить? Может, повезет и на ум придет стоящая идея. По-крайней мере, раскисать еще рано. Тихо, но уже не шепотом, спросила:
- И долго нам еще стоять? И что произойдет, если громушка нас перестоит?
- А ничего хорошего. Переломит хребет одному из нас, чтобы далеко не убежал, покуда с другим играется. Видела, как кисы с мышками балуются? Придушит слегка для начала, потом подкинет вон до тех верхушек, потом поймает, если поймает. Не все ж летуны, как наша Горлинка, та б обернулась пташкой – и поминай, как звали.
- А если мы перестоим, что тогда?
- Ха, еще раз ха-ха-ха. Громушку перестоять?! Насколько мне известно, дух черной кошки может без труда, не отрывая лап от земли, может простоять более трех суток. Один чудак, с пьяного угару, рассказывал побасенку, мол, простоял супротив громушки аж две недели. Так кто ж ему поверит? Пьяный дуралей, сдается мне, и в краю теней не разу-то не бывал. Вот так-то, краса моя.
- О, Боги! – выдохнула Дана прилипшее к ней в волшебном мире восклицание. – Две недели? Я столько не простою. А ты сможешь?
- Сможешь, не сможешь, а как только сдашься, сдвинешь ногу, или упадешь на месте, громушка издаст такой рык, что отнимутся руки и ноги, наиграется, а затем начнет отгрызать от тебя понемногу, кусочек за кусочком, да так, чтобы жертва подольше не умирала. Отгрызет кусочек, да выплюнет, отгрызет и выплюнет. Ему ж, аспиду окаянному, не мясо надобно, а боль телесная, мучения, этим и насыщается.
- Только этого не хватало! – Дана тоскливо посмотрела на красный диск Луны. Хоть на нее, родимую, насмотреться, коль Солнца уже не увидеть. Светило края теней не сходило с зенита, словно огромную кнопку с покрытием из красного фосфора насадили на твердь небосвода. Как здесь определишь время? Привычное течение сковало мрачным льдом безысходности. А ноги, между тем, уже предательски заныли, сказывалась долгая ходьба по пересеченной местности. Икры, колени мелко дрожали, наливаясь болезненной тяжестью. Какие там две недели! Выдержать хотя бы минут пятнадцать.
Сколько простояли неизвестно, Дана считала удары хвоста громушки по бокам – чем тебе не метроном? Три биения сердца – шлепок по одной стороне, через три – по другому боку. И уставился еще немигающим взглядом, отслеживает, хищник этакий, малейшую ошибку. Две тысячи триста шестьдесят пять, две тысячи триста шестьдесят шесть…
- Вообще пошевелиться нельзя? – не выдержала на конец Дана, шепнув вопрос в самое ухо скомороха. К боли в икрах присоединилась пульсирующая ломота в «косточках» на ногах, которые, как у всех женщин любительниц высоких каблуков, образовываются у основания больших пальцев. Если с болью в икрах кое-как справлялась, напрягая-расслабляя мышцы, то «косточки» и вовсе не унимались.
- Шевелись, говори, только стопы от земли не отрывай. Как только громушка заметит, что расслабились мы, так сразу и погибнем. Терпи, пока терпится.
- А я уже не могу терпеть! – раздраженно ответила женщина. Дана, сторожко поглядывая на караулившего их хищника, медленно наклонилась и с некоторым облегчением начала разминать колени, не отрывая глаз от громушки.
Дух черной кошки пристально вперился полосками зрачков в женщину, повел ноздрями и предупредительно рыкнул. Дана резко выпрямилась, вцепилась в плечи Гайка с такой силой, что тот невольно ойкнул. В глазах чудовища, казалось, мелькнула злорадная насмешка. Почуял, что жертвы «созревают»? Нет уж, только не сейчас! Дана отпустила плечи скомороха и с вызовом улыбнулась.
- Что, киса кушать хочет? – голос женщины прозвучал более чем громко в притихшем вдруг лесу. После рыка громушки край теней безмолвствовал как захороненная шахта. Эхо выкрикнутых слов возвращалось с глухими привдохами обрубленных окончаний, как это бывает при воспроизведении звукозаписи в обратном направлении. Путники кожей ощущали взгляды тысяч притаившихся существ. Схороненные в кустах, листве и в ветвях зрители, затаив дыхание, следили за исходом смертельной игры. Ждут монстры-стервятники, когда им перепадут жалкие кусочки живой плоти. Ну, ждите, ждите.
Чтобы отвлечься от боли, Дана принялась разглядывать громушку. «Человеческие» уши на макушке духа черной кошки выглядели нелепо и даже смешно. Хотя, до смеха ли сейчас? Тем не менее, когда грозное существо, прислушиваясь к выкрику Даны, пошевелило ушами, это выглядело так уморительно, что женщина не удержалась и хохотнула, едва успев сдержать смешок ладошкой. Монстр обиженно фыркнул, но правила игры никто не отменял, и никто не сдвинулся с места.
- Может, что-нибудь получится придумать? – спросила Дана, уже смелее наклонившись и разминая отекшие ноги. – Я все-таки не проходила строевой подготовки, чтобы часами стоять вот так, не сходя с места. Гайка, ты же умный, придумай что-нибудь!
- Что я могу придумать? – скоморох почесал затылок и с тоской огляделся. Встреча с громушкой – явление редкое даже в краю теней. У духа черной кошки своих дел хватает, разумеется, кто-то насюсюкал монстра на беззащитных путников. И этот «кто-то», ни кто иной, как ведьмак Балий. Лишь темные маги имеют ключики к разуму хозяина края теней, свой секрет хранят в великой тайне, и приверженцам Света никогда не разгадать эту головоломку. Гайка старательно ворошился в памяти, ища известные случаи чудесного спасения от громушки, но кроме хвастливого бреда пьянчужки из безымянного трактира, ничего в голову не приходило. Простоять две недели, даже это и было возможно – не выход в Гайкином с Даной случае. Дорог каждый час, демон, нашедший убежище в душе пришелицы с немагической половины мира, вот-вот опомниться, восстановит силы, и тогда беда! Конечно, ведьмак Балий этого и добивается. Если сам не смог отыскать скомороха и его спутницу, то доверил это дело послушному монстру. Не найдя нужного решения, скоморох огорченно прокряхтел. – Ничего в голову не лезет! Я и сам успел находиться, ноги гудят, как струны гусляра. А ведь со встречи с громушкой еще и часа не прошло. Худо дело, худо, краса моя. 
- А если попробуем незаметно передвигаться? – подала идею Дана.
- Не советую! – категорично мотнул головой скоморох. – Дух черной кошки чуткий, дождевой червь из земли высунет кончик носа – и то заметит.
Дана начала делать небольшие повороты из стороны в сторону, перенося вес тела с одной ноги на другую. Эта маленькая хитрость позволила немного размять затекшие ноги.
- Я не верю, что можно простоять, не двигаясь с места трое суток. Это уму непостижимо! Скоро мозги затекут так же, как и ноги, мы тогда вообще ничего не придумаем. Гайка, родненький, давай что-нибудь предпримем?
- Да я бы рад… а с другой стороны, было б нельзя обмануть громушку, никто б и не знал о его правилах игры, верно? – то ли себя, то ли спутницу попытался обнадежить Гайка. – Раз ходят такие слухи, знать, кому-то удалось перестоять это чудище.
- Если я выберусь отсюда целой и невредимой, клянусь, что стану примерной женой и матерью, никто и никогда не услышит от меня бранного слова, а еще…
- Остановись и попридержи язычок, краса моя! В крае теней не стоит разбрасываться клятвами, да и вообще словами. Здесь каждому слову духи и души становятся свидетелями, как бы потом о клятве пожалеть не пришлось.
- Ой! – Дана захлопнула ладошкой рот и испуганно повертела головой по сторонам. – Что же ты сразу не предупредил? Еще немного, и я б наговорила еще черт знает чего.
- Ну, пока ничего такого опрометчивого ты не сказала. – Сказал Гайка, усмехнулся, но смешок его сразу пропал, как взгляд вернулся к громушке. 
- Все равно надо было предупредить! – запротестовала Дана и начала прикидывать как произнесенная клятва отразится на ее дальнейшей жизни, если она после встречи с громушкой продолжится, конечно.
- Сильно можешь не расстраиваться, твоей клятве осталось держаться недолго – мрачно подытожил опасения спутницы Гайка, и, под впечатлением от объявленной самим же перспективы нервно зачесался, загрубевшие пальцы скомороха прошлись по шевелюре, бороде, потом начали отчаянно разминать ноги.
- Угу, спасибо, что утешил – угрюмо ответила Дана, затем принялась разглядывать громушку, стараясь отыскать слабые места в чудовище. Но монстр стоял недвижимо, вытянул голову к жертвам, лишь изредка переводил пристальный взгляд, то на мужичка, то на женщину и по-прежнему мерно обмахивался хвостом. Женщине показалось, что одни глаз духа черной кошки вперился нее, а другой – в ее спутника.
Дана перевела тяжесть тела с одной ноги на другую и почувствовала, как попавшая в обувь игла пересохшей хвои больно вонзилась в свод стопы. Мало того, что уже никакие ухищрения не давали ногам сбросить напряжение, так еще добавилось противное ощущение того, как заноза вонзается в стопу все глубже и глубже. Женщина ойкнула. Терпения никакого уже нет! Стиснув зубы, Дана одарила громушку ненавидящим взглядом. Уже готова на то, чтобы нарушить непонятно кем установленные правила игры, поднять зудящую ногу, вытряхнуть надоедливую хвою, а там будь что будет!
Женщина прикусила нижнюю губу до боли и попыталась отвлечься. Неожиданно ей вспомнилось, как в детстве игралась с котом Барсиком. Барсик – обыкновенный дворовый обитатель из семейства кошачьих, животное странной расцветки, напоминающей буро-черно-рыжий камуфляж. Пятилетней девочке тогда родители не разрешали иметь в доме питомца, максимум, на что маму и папу хватило, так это позволить ребенку аквариум со скучными, никому ненужными рыбками. Разве можно сравнивать эти немые и холодные создания с собакой или кошкой?! Девочке интереснее пушистые комочки, которые радостно встречают тебя, виляя хвостом, или блаженно мурлыкают под ласковой детской ладошкой. То ли дело Барсик, любимчик всей дворовой детворы – маленький, глазастый, пушистенький, игривый. Так вот, особенно уморительно и весело ребятишкам было, когда дразнили котенка, травинкой щекоча тому ухо. Видимо, у котов – уши самое чувствительное место. Волосинки во внутренней части уха чутки к любому, даже к самому незначительному, касанию. Травинкой пощекочешь – ухо котенка забавно задергается, ребятишкам весело. Барсик сначала переставал мурлыкать, пытался увернуться, но разве шаловливые дети отстанут? Животное долго не выдерживало, сбегало от детей в подвальное окошко и оттуда жалобно мяукало. А что если?..
Мысль Дане показалась интересной, по крайней мере, появлялся хоть какой-то шанс на спасение. Женщина оглянулась на скомороха, поделиться? Нет, мужичок так перепуган, что вряд ли что-то дельное посоветует. Дана покачала головой – надо спешить, терпение кончается не только у нее, но и Гайка может в любую минуту сдаться, вот тогда беды точно не миновать. Новоиспеченная ведьма попробовала собрать магическую силу в центре живота, рискуя в неведении реакции края теней на волшебную энергию. Искренне ли, или нет, теперь Дана уже и сомневалась, но ведьмак Балий, ведя занятия и магические тренировки в безвременье, учил, что эффективность магии зависит не только от человека, носителя силы, но и от многих других причин, от обстоятельств, от окружающей среды, при чем эта зависимость прослеживается буквально во всем: от погоды и рельефа, до сопутствующего окружения людей и сущностей. К каждой новой обстановке магу следует приноравливаться, используя все плюсы и минусы сложившихся обстоятельств. Собственно, в умении правильно оценить ситуацию и использовать текущие преимущества, и состоит мастерство мага. К сожалению, не существует волшебной палочки Гарри Поттера, когда достаточно лишь махнуть резным черенком и правильно выговорить заклинание, а неведомые силы сами сделают всю работу за тебя.
В любом человеке, даже если тот считает себя самым отъявленным ремесленником, живет своей жизнью магическая сила. Но у кого-то она растет беспризорным шалуном, а кто-то воспитывает мощное орудие. Конечно, и ржавая двустволка сможет выстрелить при случае, тогда человек в изумлении выпучивает глаза и благодарит счастливый случай или Богов, которым в этот момент до счастливчика и вовсе было недосуг. Другое дело маг-мастер, он словно прирожденный снайпер, любит магию, лелеет ее, как вой-профессионал, знает каждый болтик и пружинку любимого оружия, так и волшебник живет своей стихией, знает сподручных сущностей всех наперечет. Такому магу нет необходимости зазубривать заклинания и ритуалы, они рождаются сами собой. Кто-то пользуется шансом стать мастером, а кто-то похерит зачатки магии на корню.
Дана с долей сомнения прислушалась к ощущениям. Комок энергии, к радостному удивлению новоявленной волшебницы, послушно собрался и запульсировал в заданной части тела.  Слух и зрение резко обострились, в нос ударила вонь удушающего смрада, исходящая от монстра. Тьма отступила, сменившись панорамной картиной в красно-зеленых бликах, как при наблюдении в прибор ночного видения. Стоящий впереди Гайка, казалось, вспыхнул ослепительным кроваво-красным факелом. Чудовище же расплылось бледно-желтым пятном на черном фоне, словно клякса старой краски случайно выплеснутой на новый асфальт. Рядом с громушкой замерцало сиреневыми бликами дерево с длинными, как у березы, висячими ветками. Вот она цель! Воздействовать на самого монстра Дана не решилась, мало ли, может, это тоже будет нарушением правил игры в перестояшку. А вот если незаметно воспользоваться…
При помощи мысли Дана пошевелила одной из веток дерева и коснулась ею уха грозного существа. Громушка нервно дернул головой, пошевелил ушами. Однако, чудовище оглянуться и посмотреть в чем дело даже и не подумало. То ли громушка остерегался нарушить правила игры, то ли ощущал себя до такой степени хозяином края теней, что даже не допускал мысли о том, что в игру может вмешаться кто-то посторонний. Что ж, может, это и к лучшему, подумала Дана, на ее лице промелькнула тень усмешки. Тем предсказуемей будет итог игры, миленький наш громушка! Теперь противник начинающей магине не казался уж таким грозным монстром. Оказалось, что стоит только прощупать слабое звено в стойкости другой стороны, как страх незаметно преображается в азарт. Кто кого? Посмотрим.
Осмелев, Дана вновь сосредоточилась на ветке, повторила процедуру с ее наклоном. Монстр, заподозрив что-то неладное, склонил голову ближе к земле, но глаз от жертв не отвел, и на дальнейшие манипуляции с веткой старался не обращать внимания, застыв недвижимой статуей. Ничего, ничего, мы и еще раз попробуем. Женщина хищно улыбнулась, в ее глазах разгорался зеленоватый уголек магического пламени. Крайний листок ветки свернулся в тугую трубочку и ожил, сгибаясь как детский пальчик. «Пальчик» нежным касанием прошелся по внутренней части уха громушки, раздражая жесткие волосинки. Монстр не выдержал, жалобно визгнул, повел ухом и в первый раз с начала игры отвел взгляд, озираясь по сторонам. Ветка застыла, слегка покачиваясь под ветерком. Окружающий мрак безмолвствовал. Громушка издал раздраженный звук, тяжело навалившись на все четыре лапы, принял более устойчивую позу. Однако чудовище не успело заметить, как Дана, воспользовавшись мимолетной оплошностью оппонента, встряхнула ногами, и злосчастная хвоя в обуви сместилась с места, уже не причиняя зудящую боль. Женщина выпрямилась, с победной улыбкой взглянула прямо в зрачки громушки. Узкие полоски в глазах чудовища потемнели, расплылись черным пятном, втягивая внимание жертвы, парализуя ее волю. Но Дану уже не застать врасплох, женщина резко отвел глаза в сторону, все равно кого заметила и издала возглас удивления. Монстр резко обернулся. Новоявленная магиня разнесла безмолвие мрака в пух и прах оглушительным хохотом. А почему бы не поиздеваться? Кто тут режиссер, что выдал ей роль жертвы? Ха. Дана покачала головой из стороны в сторону, разминая мышцы шеи. Игра только начинается!
Громушка предупредительно рыкнул и вновь вперился взглядом в глаза жертв. Дана потупила взор, мыслями возвращаясь к заветной веточке. Ухо монстра забавно задергалось, напоминая игру с Барсиком из детства. Только уши чудовища по форме напоминали человеческие, оттого их реакция казалась еще забавнее и смешнее. Дух черной кошки жалобно взвыл, видимо ощущение от щекотки стало для него нестерпимым. Уже лучше, уже легче. Пришелица с дрогой половины мира открыто поглядела на громушку и усмехнулась. Ну и кто здесь хозяин края теней?
Ветка не давала покоя громушке, монстр старался мотать головой, не отрывая взгляда от жертвы, но это не всегда удавалось, приходилось отвлекаться все больше и больше. Чудовище пыталось укусить невидимого врага, отмахнуться хвостом, напугать рыком, но невидимка назойливо продолжал раздражать уши. Наконец, громушка не выдержал, жалобно заскулив, по-кошачьи, задней лапой, с яростью зачесал злополучное ухо. Все, дело сделано, а игра сыграна!
 Дана, облегченно вздохнув, рассмеялась, показала чудовищу язык – знай наших! Увлекшись возней с веткой, монстр совершенно забыл про начатую им же игру, когда женщина спокойно уселась и начала разминать ноги, до существа дошло, что подвергся позорному проигрышу, возможно, впервые за все время своего существования. Дух черной кошки издал звук, похожий на изумление, сделал угрожающий шаг к Гайке и Дане, но тут же остановился, недовольно заурчал, мотаясь головой и туловищем из стороны в сторону, борясь с противоречивыми чувствами гнева и справедливости. Но правила, есть правила, стараясь выдержать чувство собственного достоинства, громушка изящно выгнулся, потянулся, зевнув, затем, не оглядываясь, неспешным шагом пошел восвояси, растворившись во мгле.
Гайка простоял еще некоторое время в недоумении, глядя то на развеселившуюся спутницу, то вслед громушке. Постепенно до него стал доходить. Что же произошло на самом деле. Скоморох с подозрительностью уставился на спутницу – ты? Дана с самодовольным видом кивнула. Магия? Опять кивнула.
Мужичок рухнул на землю и быстро-быстро засучил ногами, восстанавливая кровообращение в конечностях, затем тут же подскочил, схватил Дашу за руку и потащил прочь с опасного места, разразясь раздраженной тирадой.
- Ну, что же ты наделала? Почему не посоветовалась? Сейчас к этому месту слетятся тени со всего края. А от теней уже никакого спасения нет. Быстрей! Только свет Древа Рода способен защитить от тени.
Таким испуганным Дана скомороха еще никогда не видела, поэтому без лишних вопросов бросилась вслед за ним. Как только спутница перестала упираться, Гайка сразу перешел на бег, Дана изо всех сил старалась не отстать от него, но все же до конца не понимая, что такого рокового успела натворить. Скоморох не на шутку взбешен и на все ее вопросы лишь раздраженно отмахивался, каждый раз награждая недовольным взглядом. Бежали без передышек, лишь иногда переходя на быстрый шаг, чтобы восстановить сбившееся дыхание.
Тем не менее, опасения скомороха вскоре начали оправдываться. Воздух вокруг беглецов неожиданно сгустился, стал вязким и тяжелым. Бег перешел в ходьбу, причем приходилось помогать себе, гребя руками, как при преодолении глубокого брода. Спустя некоторое время Дана вдруг почувствовала как нечто бестелесное обволакивает тело, цепляясь за руки и ноги, затрудняет движение, незримые объятия сжали грудь плотным кольцом. Гайка обернулся, чтобы что-то выкрикнуть, но ладонь невидимки вцепилась в лицо скомороха, как в кривом зеркале до гротеска искажая рот, плюща нос, вытягивая щеки. В этот момент объятия невидимки сжались еще крепче, перекрывая дыхание. Женщина почувствовала, как теряет сознание, тонет в омуте тьмы. Тени.