Люди и фразы. Курьёзные истории

     Баба Дуся Кулешова прожила со своим мужем душа в душу больше сорока лет. Женились по любви, вопреки запрету родителей, немало горя хлебнули, войну пережили, но и радости было предостаточно. Всю жизнь проворковали, как два голубка друг подле друга.

     Послевоенное время было нелёгким для всех. Техники в колхозе не было, приходилось пахать на лошадях и даже быках. Труд неимоверно тяжёлый. Кормить мужчин в семьях старались посытнее. Но какая еда в лихолетье? - картошка, капуста, огурцы, изредка - варёные яйца и молоко. Жили впроголодь. Во время полевых работ жёны приносили обед мужьям в поле. Не раз приходила с обедом к мужу и баба Дуся. Кто-то из односельчан стал свидетелем того, как голодная Евдокия, ласково глядя мужу в глаза, спросила: "АНДРЮШ, ТЫ ЯИЧКО БУДЕШЬ? А ЕСЛИ - НЕТ, ТО Я СЪЕМ..." Фраза осталась в памяти и стала крылатой.

                * * *


     В каждой деревне есть свои лентяи и труженики, скупердяи и бессеребренники, простаки и философы. Не обошлось без них и в Борисовке.

     В долгие зимние вечера мужики любили собираться и поговорить о жизни в доме у какой-нибудь одинокой бабули, изба которой превращалась в своеобразный клуб. На одной из сходок обратил на себя внимание тихий и робкий мужик из разряда тех, кто больше слушает, а меньше говорит - Кузьма Лапин. При обсуждении положений новой хрущёвской реформы он вдруг задумчиво изрёк: " ПОДУМАЕШЬ-ПОДУМАЕШЬ - ЖИТЬ МОЖНО, А РАЗДУМАЕШЬСЯ - ЖИТЬ НИКАК НЕЛЬЗЯ!"

                * * *

     Одним из основных видов досуга в деревне были карты. Играли и на деньги, но больше - ради интереса. Однажды кто-то из балагуров, пересчитывая рассыпавшуюся колоду карт, пошутил:
"Тридцать шесть - одной нет!" одна из бабусей тут же отреагировала: " Посмотрите под столом, небось там валяется..."
    
      Среди любителей азартных игр выделялся дед Павел. Однажды кто-то стал свидетелем его перебранки с женой после поездки в город, где он подчистую проиграл всю выручку от проданных на базаре гусей. По рассказу очевидца, дед лежал на печке, где отходил от жуткой головной боли по случаю похмелья, и жалобно просил: "Кать, дай попить..." Рассерженная бабка Катерина, топившая печку, на все его просьбы огрызалась: "Заваль тебе в кадык, а не попить!..." Дед терпел-терпел,
а потом с присущим ему чувством юмора приказал: "БАБКА, ДАЙ ВОДЫ - ГУСИ ПИТЬ ПРОСЯТ!"

       Или другой случай из жизни картёжников. Молодой парень Иван всю ночь играл в карты, пришёл домой под утро, поспал пару часов - и на работу. Мать напекла ему на завтрак блинов. Иван сел за стол и стал "клевать носом". Не проснувшись ещё окончательно, он вдруг вскинул руку с блином над головой и с громким криком: "Двадцать одно!", - бросил блин на стол.



                * * *


       Случались в деревне и курьёзы. Однажды на свадьбе не в меру разбушевавшегося мужика затолкали под лавку, на которой стояли вёдра с водой. Эта лавка имела вид деревянного ящика, закрывавшегося раздвижными дверками. Обычно в нём хранились чугунки и ухваты. На этот раз утварь из ящика убрали, затолкали туда буяна и закрыли. Он пошумел-пошумел и уснул. В угаре свадебного веселья про него забыли. Дело было ранней весной. Ночами нередко были заморозки, поэтому на ночь в избу приносили новорожденных ягнят, где они ночевали на соломе, чтобы не простудиться.

       Под утро, когда все ещё спали, мужик проснулся и обомлел: голова, ноги и локти упираются в деревянные стенки... Заслышав возню под лавкой, ягнята испугались и стали блеять. А мужик, посчитав, что его заживо похоронили, вообразил, что на кладбище пасутся овцы, значит, и люди где-то рядом, и, что было сил, закричал несчастным голосом: "ПАСТУХ! СКАЖИ НАШИМ - Я ЖИВОЙ!"

       После этого случая безвременно поседевший мужик, ставший абсолютным трезвенником, получил прозвище "мертвяк".


                * * *


       Возможно, остроумие и наблюдательность сельчан нигде не проявились так ярко, как в присвоении прозвищ.

       Одного из пастухов за длинные ноги и подпрыгивающую походку прозвали "ходюлей", другого - "сударьком" за внешнее сходство с секретарём райкома Сударьковым, тем более, что оба прихрамывали

       Сборщик молока Степан Дёмин получил прозвище "пятак" за очень курносое лицо и привычку при расчётах с хозяйками недодавать пять копеек, приговаривая при этом: "Пятак - за мной..."

       Иван Сидоров, получивший на войне контузию, временами "заговаривался" и, выйдя на улицу, с умным видом нёс всякую околесицу, за что его нарекли "агитатором".

       Одного из председателей колхоза за глаза звали "барабаном", подметив за ним привычку при выступлении стучать кулаком по трибуне: повысились надои молока - кулаком по трибуне, выросло поголовье скота - ещё удар, получили первое место в районе - особенно громкий стук. Однажды деревенские шутники выпилили дыру в трибуне и прикрыли её листом бумаги. При очередном рапорте народу ничего не подозревавший председатель привычно рубанул кулаком и по локоть застрял в трибуне. Монотонность собрания была нарушена, и сельчане ещё долгое время ходили на собрания,
надеясь от души посмеяться над проделками деревенских озорников.

               
                * * *



       До войны в деревне было  много неграмотных и полуграмотных крестьян, которые не могли расписаться, не знали элементарного счёта, но природная сметливость выручала их не раз. Максим Рожков был из их числа. Как-то в сенокосную пору пришлось ему вместе с другими свозить копны сена с одного поля на другое, чтобы сметать сено в огромные омёты поближе к фермам. В то время системой оплаты были трудодни. В зависимости от количества проделанной работы и её качества начислялось разное количество трудодней. В конце дня Максим, не зная счёта, не мог назвать учётчику конкретной цифры и на вопрос, сколько он сделал ездок за сеном, ответил просто: "Сколько  люди, столько и я...

       Или другой пример сметливости. Во время войны письма разносил неграмотный Андрей Тюрин. Если писем было несколько, его грамотная дочь ставила на внешне одинаковых треугольничках разное количество крестов, и письма попадали по назначению.

               
                * * *


       Удивительное дело - но даже животные перенимают повадки своих хозяев. У деревенской побирушки Феклуши, жившей на иждивении сельчан, была собака, которая ночами выискивала по деревне всё, что плохо лежит, и приносила уворованное к хозяйской халупе.

       У первого деревенского драчуна Васятки был такой же задиристый петух, которого боялись не только дети, но и взрослые.

       Корова жадноватой Пелагеи  была самая удоистая в стаде, но молоко отдавала только хозяйке.

       А в семье многодетной Василисы жил кот, который однажды притащил на крыльцо её дома троих котят из заброшенной избы напротив, мать которых попала под машину, и котятам грозила голодная смерть, так как они были ещё слепыми. Кота,переходящего дорогу с котёнком в зубах, увидела соседка Василисы.


                * * *



       Жизнь в деревне никогда не была лёгкой. И, если бы не природное чувство юмора сельчан, возможно, была бы невыносимой. Но, к счастью, в любой деревне всегда  найдётся хотя бы один балагур, который может выйти из любого трудного положения с помощью шутки. А если в коллективе есть два-три таких весельчака, то самая тяжёлая работа перестаёт быть  неимоверно трудной.

       Дай нам Бог во всех житейских неурядицах и передрягах не потерять присущий русскому человеку  оптимизм, задор и находчивость, а душевной щедрости, открытости и широты души нам не занимать!