меня звали Саша

- Ну всё, пошли.
Тычок меж лопаток вырывает из полусна. Шмыгаю носом.
- Может, не надо?
- Кончай. Подъем!
- Я.. точно вернусь?
Подбородок вверх. В глаза смотреть.
Раскатистый смех.

Из-за спины Алка резкой прохладой: "Хватит!". Аль - заступница вечная; как и тогда..

Неожиданно во сне пришли двое. Нет, трое. Мужчина в строгом костюме и женщина в ярком сарафане; волосы перехвачены кожаным ремешком. Стояли, соприкасаясь плечами. Чувствовался кто-то третий.

Сказали: "надо идти".
Спросил: "почему я?"
Сказали: "больше некому".
Спросил: "как?"
Сказали: "вперёд".

Я засуетился, заискал руками вокруг мелочно.
Сказали: "с собой - ничего".
Глаза вскинул: "скаутскую форму. И фотоаппарат".

Смех. "На черта тебе в аду твоя форма?"

Прохлада цветастого сарафана. "Коул! Хватит пугать человека".

Коул? Хватаюсь за имя. Хи-хи. Хи-хи-хи. Хи. Так звали демона в девчачьем сериале про колдовство.
Пока хихикаю, стараясь справиться с собой, холёные руки меняют матрицу фотоаппарата. Прячут в кожаный чехол. Форму скатывают туго-туго и вбивают яркий рулончик ткани между подошвой и стопой. 
"Ты умрёшь. Появишься там. Живи. Записывай. Аккуратно".
"Ты будешь помнить. Свою прошлую жизнь".
"Я вернусь?"
"Вернешься".

Холод и равнодушное отчаяние. Необыкновенная пассивность, неотвратимость происходящего.
Будто бы я уже выпил яд и всё равно умру, если даже не захочу этого.
Боюсь забыть. Боюсь не вернуться. 
Коул и Аль стоят, сжавшись плечами еще теснее. Я - за её спиной. Жесткие волосы щекочут лоб.
Слева от меня тот, третий. Его не видно.
Дробная тишина. Растет напряжение, как в последние мгновения до Большого Взрыва и вдруг укол, болезненный, во внешний край стопы; я чувствую, как начинает сочиться в стельку кровь, вот, вот, последние два вдоха, последние крупицы жизни, неожиданно кружится голова и я с громким криком откидываюсь назад, чтобы не столкнуться с кружащимися стенами, назад, ниже, ниже, ниже, аааААААА!
Мочкой уха слышу тревожное женское "держите его!" 
и
перестаю
быть
.

Холодные скалы, маленький городок. Я помню, меня звали Саша. За мной пришли трое. Я ушел.

Тяжелый горячий песок, пески. Яростное солнце. Я помню, меня звали Саша. За мной пришли. Я отправился в маленький горный город. Я лечил птиц. За мной пришли. Я ушел.

Каменные зубья полуразрушенных башен. Ночь. Лошади у стен. 
Я помню, меня звали Саша. За мной пришли. В крохотный горный город. Много птиц. Я ушел в палестинское солнце. Я стал маленькой худой девочкой с волосами тяжелыми, как чугун. Я убивал.
За мной пришли. 

С хрустом вцепляюсь зубами в спасенное междумирье. Бедро какой-то птицы; по пальцам струится масло. [Меня звали Саша. Я терпеть не мог жареную курицу].
На камне могучий старик прячет костяшки в бороду. Смеётся.
"Вкусно?"
"Да".

Роняет черно-белые снимки на колени. Сняты ступни. Кадр снизу. На двух у внешнего края толстая тёмная точка. На третьей - нет.

- Узнаёшь?
- Они? Но ведь было больно, больно, как будто вырвали кусок мяса. Почему - ни следа?
- Они преданы Айяле. Ты - нет.
- Кто - Айяла?
- Дъявол.

И вот мы сидим, все трое, в мокрых желтых джунглях. Жую что-то длинное сухое с запахом мяса; толстая ветка мирно шелестит за спиной. 
- ... Подъём!
- Я вернусь?..

Они не соврали, я и впрямь вернулся, я несколько мгновений учил детей и любил женщину с солнечной кожей, я ругался с квартирной хозяйкой и покупал старые книги.
Те несколько секунд, пока за мной не пришли снова.
- Я вернусь?

Всякий раз безумно страшна потеря, невозвращение, земля из-под ног, ненавистное головокружение, хриплый женский голос. Опрокидываться в иное и не знать, кто есть Ты, и что - настоящее.
Чувствовать зуд кожей - будто чужая - и незнакомый воздух в лёгких.
- Я вернусь? Как это - умирать?

Встали плотным квадратом. Через несколько сотен жизней я увижу того, третьего.
Резкая боль левой стопы. Плывет кругом зелень, захлёстываясь в глаза. Откидываюсь назад с криком, всё ниже, ниже, ниже... Через несколько тысяч жизней я научусь уходить стоя.

Меня звали Саша.
Я не любил курицу.
За мной пришли трое.
Я ушёл.