И снова о любви-2. Серия сорок четвертая

Серия сорок четвертая

Миротворец

В воскресенье я отключила телефоны. Почему? Просто не хотела, чтобы Паша позвонил. Я не знала, что сказать ему, и боялась того, что он, возможно, будет просить прощения, а я не готова вот так просто взять и голыми руками вытащить острую занозу из сердца.  Эта заноза сидела крепко и постоянно давала о себе знать  то и дело накатывавшей тоской и глазами на мокром месте…
В понедельник я почувствовала себя спокойнее - надо было идти на работу, а где как не на работе можно вытащить любую занозу… пусть всего лишь на время…
Утро началось ровно также,  как начинаются все понедельники. Офис делился тем кто, как , с кем и где провел выходные. Клиенты раскачались лишь к 12 часам дня. Все это время я с усердием разгребала бумажки.  Мое лицо было столь суровым, что даже Веруся,  которая всегда по утрам предлагала мне попить кофейку и поболтать, на этот раз отступила от правила. И очень кстати- говорить вообще не хотелось. К счастью, весь рабочий день мне удавалось ударно трудиться, и почти ни  с кем не вступать в долгие дискуссии. 
Ровно в 7 вечера я вышла из офиса, намереваясь  по пути зайти в супермаркет и заполнить холодильник. Но, то ли ангел-хранитель чрезмерно пёкся о моей фигуре, то ли, наоборот, злой рок решил заморить голодом:  прямо у входа в офис меня поджидал Юра. Я даже чуть рот не открыла от удивления… он же давно уехал в Харьков…
- Юра? Привет… Какими судьбами?
- Да вашими с Пашей судьбами, вашими…
- Не поняла…
- А чего тут непонятного? Друг в беде, барышня его бросила, телефон не берет, общаться не хочет…  Как теперь без меня-то? Прилетел сегодня, не могу ж я Пашке пропасть почем зря дать…
- Ты прилетел, чтобы нас помирить, что-ли?
- Ой, догадливая какая! Умничка!
- Юра, напрасно все это… Мы не ссорились, чтобы мириться.
- Так, краса моя. Давай- ка поедем что-нибудь съедим, потому что я с утра ничего не ел из-за вас, а там и поговорим…
- Юр, я, конечно, рада, что у Паши такие друзья, но я, по-моему,  вовсе не обязана с тобой объясняться… Мне домой пора.
- И ты хочешь сказать, что я бросил все свои дела, только чтобы прилететь сюда и мне дали от ворот поворот?
- А что? Не привычно - да?
- Не то, что непривычно, это просто неслыханно! Где это видано, чтобы из за какой то бабы…
- Я не баба – мы, по- моему,  этот вопрос утрясли уже, или нет?
- Ага! Простите, мадам! Где это видано, чтобы из-за какой-то мадам, человек уже вторые сутки не в себе был? Я Пашку таким вообще не знал никогда.  Так и друга лишиться не долго, так что всеже попрошу хотя бы со мной поговорить, если с ним не хочешь…
- Да и с тобой не горю желанием, если честно, уж прости…
- Все! Стоп! Все понял… План «А» не сработал, что же… придется переходить к плану «Б»…
Юра свистит, тут же подъезжает машина, открывается задняя дверь, меня заталкивают и машина трогается…
Да что же это такое то? Чуть что- меня в машины силком сажают…  Хорошо, что на этот раз хоть мешок на голову не накинули… Судьба что ли такая? И, главное, что характерно- уже второй раз это каким-то образом связано со свадьбой…  Надо будет об этом подумать…
- Поборол, да? Ой, какие мы сильные!  Нашел с кем справиться…
Юра деланно вздыхает.
- И на что только не пойдешь ради друга Паши…
Сижу и молчу. Да пошло оно все!
Подъезжаем к знакомому уже ресторанчику на Пролетарской, заходим внутрь…
Спиной к нам за самым крайним столиком сидит…. Паша! Так вот оно что - сговорились друзья-товарищи.
Юра окрикивает Пашу, тот поворачивается и не верящими в то, что все вышло четко по Юриному плану, глазами смотрит на меня.
- Ну… это.. я пойду к знакомому заеду на часок, а потом в аэропорт… Приятно было увидеться, Таня!
Сказав все это, Юра  словно растворился…
Паша поднялся со стула, и по его лицу было видно, что спал и ел он крайне мало в последнее время. Обычно горящее румянцем лицо потеряло краски…  Стало даже жаль его- так плохо он никогда не выглядел…
Я не разыграла театральную сцену с  громким выражением своего возмущения и картинным уходом из ресторана. Просто села за стол. Паша тоже сел… точнее не сел, а буквально упал на стул. Он закурил, но это занятие вряд ли доставляло ему привычное удовольствие - руки тряслись так, что пепел никак не мог попасть в пепельницу…
Паша смотрел мне в глаза, хотел что-то сказать, но каждый раз осекался.. Начинал говорить, запинался и снова замолкал, прикуривая одну сигарету от другой…  Я прекрасно понимала, как тяжело выносить на свет Божий то, что у тебя сидит слишком глубоко в душе. И как страшно,  все-таки найдя в себе силы и сказав это, увидеть полнейшее непонимание в глазах  того, к кому пытался воззвать…
- Прости…
И все… больше сил у него не хватило… Просто «прости»… Голова опускается почти к столу,  а пепел  растворяется в капельках слез… Опять мужские слезы… Но в этот раз я не сделаю ошибки. В этот раз я не позволю каким-то дурацким правилам игры сделать меня несчастной…. В этот раз я все-же выйду из вагона на перрон…
- Проводи меня домой, Паша. Я так устала…
- Ты позволишь?
- Да.
Мы вышли из ресторана и сели в машину. Я смотрела на его лицо и мне не нужны были слова, чтобы понять Пашины чувства… Страх… безумный, почти животный страх того, что возможно ты допустил такую ошибку, которую нельзя исправить никакими самыми лучшими поступками, и никакими самыми красивыми словами…
Кто первым сказал глупость про то, что настоящие мужчины не должны плакать? Кто решил, что несколько капелек боли, показавшиеся на глазах, автоматом превращают сильного мужчину в слабого?  Я знаю…  Это придумано из тихой зависти к тем, у кого все еще есть душа…
- Ты простишь?
- Уже простила…
- Я дурак….
- Мы оба дураки..
- Я так боялся, что ты не простишь…
- А я так боялась, что ты не попросишь прощения…
- Не могу без тебя…
- А я не знала, как вообще жить дальше…
Мы читаем книги и смотрим фильмы про отважных женщин, которые упиваются своей гордыней и ничего в этой жизни им не страшно… Мы тихо завидуем им, видя, что их «смелость» приводит к счастливой и успешной жизни… Кто-то даже берет их себе в пример… Но мало кто задумывается о том, что жизнь - это не сценарий с заранее известным хэппи-эндом. 
Мужчины, женщины… Мы , в большинстве своем, не актеры, а все равно пытаемся порой сыграть в большом спектакле, надеясь получить признание зрителей. Кому-то это удается, а кто-то заигрывается настолько, что тщательно срежиссированное представление начинает больше походить на казино с минимальной ставкой на собственное счастье.
Что нам дороже - аплодисменты, или мир в доме? Каждый для себя решает сам. Для меня же в тот вечер выбор стал очевидным:  я готова покинуть большую сцену  раз и навсегда… И пусть мои ожидания оправдываются редко и не полностью… пусть я не услышу всего того, чего так жаждет сердце, но я больше никогда не буду пытаться запрыгнуть в последний вагон поезда, отъезжающего от города, в котором живет Любовь.  Теперь я всегда буду бояться, что купленный мной  билет может оказаться билетом в один конец…