Грех допустимый

Отрывок из повести «Грех допустимый»
.

Лидию Клоппс привезли в пятницу вечером. Серый пиджачок мужского покроя, желтая блуза, черная юбка, черные туфли на танкетке, круглое личико в очках – ни дать ни взять – Наталья Андрейченко в роли Мэри Поппинс без шляпки.
Мы уже закруглялись, когда двое из фирмы «Молочные реки» появились в дверях агентства вместе с ней. Не здороваясь, прошли в кабинет шефа, а она осталась у стеклянной двери, растерянно оглядываясь по сторонам. Мы решили не расходиться и досмотреть. Зиночка подошла к ней и предложила сесть. Лидия благодарно улыбнулась и прошла к стулу. Поставила матерчатую сумку на пол, села на краешек, оправила юбку.
Минут через десять «молочники» вместе с шефом вышли из кабинета и направились к выходу. Гостья встала, собираясь идти за ними, но ее остановили: «сидите, сидите, скоро вами займутся».
Возвращаясь к себе, шеф кивком пригласил и меня.
- Подумай, где мы ее поселим, - сказал он после того, как ввел меня в курс, - может, у кого-нибудь из знакомых?
- Да какие у меня знакомые… такие же, как и я…
- Ну, не в гостиницу ж ее!
- А почему бы и нет.
- Слишком дорого…
- Включи эту стоимость в общие затраты.
- Включить то я включу, но хотелось бы сэкономить…
Она сидела в общей комнате и виновато улыбалась, а мы наблюдали за ней из кабинета сквозь приоткрытые жалюзи и торговались. Скромная тридцати или тридцатипятилетняя учительница русского языка из райцентра. Это она, как оказалось, поставила рекорд похудения благодаря био-кефиру  марки «Молочные реки».
Однажды вечером, проверив тетрадки, и, не найдя себе другого дела, она взяла и написала благодарное письмо производителю этого замечательного напитка. Написала, что с тех пор, как стала пить био-кефир под маркой «Молочные реки» к ней вернулась легкость, о которой говорится в рекламе, желание жить и исчезли лишние десять килограммов.
Теперь она у нас – в рекламном агентстве «Арт-А-Рум». «Молочники» привезли ее к нам, чтобы, используя миловидную учительницу как фактический материал, мы придумали бы сценарий нового ролика и сняли бы ее в главной роли.
- Мы должны эту училку где-то поселить, - не унимался шеф.
- Отвези ее к себе на дачу.
- Я сам в ней живу.
- Тогда в городскую квартиру.
- Люда будет возражать.
- Ну, а у меня вообще вариантов нет.
Шеф вышел из-за стола, пошел набирать круги вокруг стола, почесывая затылок и что-то задумывая.
- Лидия Клоппс, - сказал он, - одна фамилия чего стоит.
- Немка, наверное…
- Румынка…
- Да какая там румынка…
- Слушай, ты… умник…
Он остановился, внимательно посмотрел на мои нечищеные туфли, вальяжную позу в кресле и решительно произнес:
- Вот что, умник, слушай сюда... Хоть лопни, но размести ее хотя бы до понедельника… Приказываю тебе… Ты понял?
Я встал:
- Ты чего…
- Где хочешь там и поселяй… Вот тебе пятьдесят баксов, а я поехал на дачу. Все… Это приказ… Не выполнишь, не обижайся.
Он бросил деньги на стол, схватил свой мятый портфель и, не останавливаясь, быстро выскочил из кабинета.
Вот, козлище!
Следом за ним потянулись и остальные. А через пять минут в агентстве остались только учительница да я.
На столе, заваленном бумагами, осталась пачка сигарет и зажигалка. Я закурил.
Что же мне делать с ней? Если б у меня была квартира, а не десятиметровая «гостинка», мы бы, конечно, разместились. Но это же «если б». Если бы да кабы…
Дверь оставалась открытой, и она видела, как я часто затягиваюсь и роняю пепел себе под ноги. Она встала и подошла к двери. Наверное, жалела уже, что написала то письмо: ее глаза извинялись передо мной.
Я встал ей навстречу:
- Давайте знакомиться. Меня Мишей зовут.
- А меня Лидией.
- Курите?
- Нет, ну что вы, я же учительница…
- Может, вина? У шефа должно быть где-то…
Она покраснела.
- Давайте я лучше домой вернусь…
- Нет-нет, что вы… Вы не подумайте… А домой поедете, когда мы сделаем новый ролик… Вы же как будто не против были? 
- Я не задумывалась… Все так быстро произошло…
Мы стояли в дверном проеме, она – с той стороны порога, держась за косяк, я – с этой. Лицо ее казалось мне слишком бледным, а глаза уж слишком усталыми.
- Входите, присаживайтесь, поговорим.
Она отпустила дверной косяк, шагнула… и вдруг повалилась на меня. Я схватил ее за талию, но не удержал, и она повалилась на пол. Она была без сознания. Из уголка рта вытекла струйка крови. Я отнес ее на диван и вызвал «скорую». Пока она «мчалась» к нам, я пил вино, курил и проклинал сквалыжного шефа и себя за уступчивый характер.
Ее увезли в больницу. Я допил вино и, захватив остаток сигарет и пятьдесят баксов, вышел на улицу и пошкандёхал в «Пожарку» - большой и очень популярный бар, расположившийся в бывшей пожарной части. Пару лет назад  я посоветовал Денису Рубину взять это пустующее здание в аренду и превратить в шикарную пивнуху. «Поставь рядом со входом флагшток повыше, - сказал я ему, - прикрепи к тросику черный флаг с  изображением кружки с аппетитной шапкой пены над золотистым пивом и каждый день, часиков этак в семь поднимай его и открывай двери для страждущих, и туши их утробные пожары. Над входом повесь неоновую вывеску «Тушим пожары, вплоть до всемирных! С семи утра до полуночи». Можно и круглосуточно».  Какие-то идеи я предложил ему и с интерьером. Короче, за все свои заслуги у меня там двадцатипроцентная скидка.
На входе я встретил помятого и небритого Эдика Блехмана.
- Я с тобой, - сказал он и приладился у меня в хвосте. Мы сели у окна, а через минуту нам принесли два бокала «Старопрамена».
- Это от заведения, - сказал официант и пояснил, - у нас сегодня юбилей, нашему бару – пятьсот дней.
Эдик накинулся на пиво, а я попросил принести портвейна и бутербродов с сыром и рыбой.
- Слушай, - сказал Блехман, облизывая пену с губ, - ты не мог бы с Черновым поговорить?
- О чем?
- Чтобы он мне нормальную рекомендацию дал.
- Сам не можешь попросить…
- Не могу… Он выпер меня из газеты, как последнего щенка… Какой у меня разговор с ним?
- Выпер? Ну, ты даешь… За что?
- Да так, написал я там одну херню по бухой волне, он и взьерепенился. Сколько можно,  говорит, терпеть твои выходки… И выгнал… Я теперь к Рудику податься хочу …
- А зачем же рекомендация?
- Так он же не знает меня…
- Да это и хорошо, наверно… Если бы знал, так на пушечный выстрел не подпустил…
- Ну, так что, поговоришь?
Принесли бутылку массандровского портвейна и бутерброды. Я выпил уже пятый стакан вина за сегодня и подумал, что проблема Эдика чепуховая. Если Чернов узнает, куда он собирается идти работать, то напишет ему не то что рекомендацию, а целую оду, лишь бы его взяли, и он провалил там все на свете.
- Поговорю, - ответил я Эдику.
- Когда?
- Может, в понедельник, если буду свободен…
- С меня поляна…
Эдик взялся за вторую кружку, отпил на треть и спросил:
- Мне кажется, ты сегодня не в духе. Снова с шефом поругался?
- Да пошел он… устрица, - ответил я, но уже без той злобы, с которой опрокидывал свой первый стакан сегодня, - сам обделался, а мне приказывает…
 Вкратце  я рассказал историю, что случилась с Лидией Клоппс.
- Кажется, я знаю ее, - сказал Эдик, доедая бутерброд с рыбой, - если только это она...
- То есть?
- Если ее девичья фамилия Смоляк… С Лидочкой Смоляк я с детства знаком. В первом классе сидел за одной партой…
- Да, ну…
- Ее квартира была под нами…
- А потом?
- Потом она поступила в Педагогический, а я в универ. На третьем курсе Лида осталась сиротой: ее родителей накрыла лавина в горах. Они альпинистами были… А года через два или три появился этот жулик Клоппс. Цветы приносил, ухаживал, а вскоре и женился на ней. А месяца через три засадил Лидочкину квартиру, забрал деньги и сбежал.
- Он что, немец?
- Папаша у него из поволжских немцев, а мать – русская.
- Где же он сейчас?
- В Германии. Где же еще?
- Эмигрировал?
- Ну, да.
- А как же она?
- Тоже исчезла… В ее квартире новая семья поселилась… Моя бабка Лидочку обожала…

Утром я позвонил в справочную и узнал, что Лидия поступила  в четвертую неотложку. Пересчитав оставшиеся деньги, я решил таки проведать ее. Купил по дороге связку бананов, сел в маршрутку и поехал.
Она лежала в хирургии. Спала.
Я нашел ее лечащего врача и узнал, что у нее внутреннее кровотечение желудка и, что не позднее вторника ей надо делать операцию. Он протянул мне рецептурный листочек.
- Кроме лекарств ей нужна еще плазма и кровь. Вот, направление на станцию переливания…  Только не откладывайте. Все это нужно уже сегодня… сейчас…
- А сколько будет стоить операция? – Спросил я.
- Полторы тысячи долларов, - с готовностью ответил он, - семьсот – мне, четыреста – анестезиологу, двести – медсестрам и двести - на послеоперационный уход.
Я спустился на первый этаж, подошел к аптечному киоску и передал листок. Когда мне назвали сумму, я попросил его назад и вышел на улицу. Закурил. Моих денег не хватало и на половину лекарств. А я хотел еще и похмелиться.
Ничего не придумав, я поднялся в палату. Лидия все еще не проснулась. Я положил бананы на тумбочку и хотел уходить. Но она открыла глаза и тихо сказала:
- Здравствуйте, Михаил.
Я обернулся. Также как и вчера она виновато улыбалась мне. Я вернулся к кровати и тоже поздоровался.
- Садитесь…
Она кивнула на стул.
- У вас есть кто-нибудь из родственников? – Спросил я, присаживаясь, - мне надо с ними связаться…
Она прикрыла глаза.
- У меня нет никого…
- А деньги у вас есть? Сбережения какие-нибудь…
- Нету… Но вы не беспокойтесь… Не думайте обо мне… Чему быть, того не миновать…
- Вы что, знали, что у вас язва?
- Догадывалась…
- А про кефир что ж, соврали?
- Нет. Он очень помогал мне, особенно при болях. Я выпивала чашку и они проходили. Я им и об этом писала… У меня пониженная кислотность, наверно…
- Что же вы не лечились?
Она не ответила, а только смотрела на меня, как испуганный ребенок. Я встал и вышел.
На улице набрал шефа и в двух словах объяснил ситуацию.
- Нужно полторы тысячи баксов… А то и больше… Давай, включим их в смету, поможем человеку. А недели через две она уже будет на ногах… Как раз к съемкам…
- Вряд ли «молочники» согласятся с этой статьей расходов…
- Давай я сам с ними поговорю…
- Нет уж, сначала я… Перезвони мне минут через десять…
Он отключился. У, жлобяра, даже на связи и то экономит. «Позвони мне…» Нет, чтобы самому набрать.
Я вышагивал в сквере у больницы и курил. Невдалеке какой-то пацан потягивал пиво из бутылки. Я подошел к нему и спросил, где он его купил. Он молча указал бутылкой в сторону киосков. Я направился к ним. Вместе с пивом захватил и сухарики. Отошел подальше от глаз и присосался к бутылке. Еще чуть-чуть и я бы прикончил ее. Но надо было перевести дух и все-таки позвонить шефу.
- Ну что, поговорил?
- Да. Они не согласны. Они теперь очень жалеют, что впутались в эту авантюру, - он повышал и повышал голос, а в конце раскричался, - они не хотят никаких съемок и никакого нового ролика! Понимаешь, нового контракта не будет!
- А с кем ты разговаривал?
- С замом по маркетингу!
- Не против, если и я поговорю с ним?
- Говори, но только отдавай себе отчет…
Несколько раз я набирал телефон заказчика, но он, наверно, выключил его. Автоответчик сообщал, что его нет в сети.
Я допил пиво и пошел к остановке. Хотелось к себе в берлогу. Взять водки и пить до полной отключки.

В воскресенье я проснулся не один. Рассматривать не стал, кто это со мной, а быстро сбегал в общий туалет, опорожнился, слегка ополоснулся над рукомойником, а потом только, вернувшись, обнаружил, что спал в эту ночь вместе с Ритой Зильберман.
Я включил электрочайник и сделал кофе. Она посапывала и не собиралась просыпаться. Даже когда я зацепил пустую бутылку на полу и она со звоном повалила другие, Рита и глазом не повела.
Я отпил глоток горячего кофе, и повел носом. Откуда-то доносился едва уловимый  запах спирта. Я осмотрел завалившуюся батарею бутылок и обнаружил, что рядом с одной из них появилась, пленительно пахнущая, лужица.  Я подхватил бутылку и поднял к глазам: не меньше ста граммов водки. Потом я взял чистое кухонное полотенце, промокнул до последней капельки лужу и выжал его в миску. Из миски я перелил водку в стакан, добавил немного из бутылки и выпил.
- Дожился, - услышал я хриплый голос Риты, - скоро языком  будешь водку вылизывать, алкаш.
Она села даже не пытаясь прикрыться. Ее острые  груди торчали в разные стороны. Я встал, открыл платяной шкаф, вынул халат и подал ей.
- Что, тебе уже тошно и смотреть на меня?
Она неохотно стала надевать его.
- А в туалет ты голой идти собираешься?
- Могу и голой, - она встала и запахнулась. Подошла к столу, взяла мой кофе, отхлебнула, постояла, как будто к чему-то прислушиваясь, и, подхватив косметичку, пошла к двери:
 - Пойду, погоняю твоих шелкоперых.
Откуда она взялась? Я силился, но вспомнить не мог. Помнил только, что купил две бутылки водки, колбасы, консервов, хлеба и пришел домой. Выпил бутылку и поплыл. Еще я вспомнил про Лиду Клоппс, и мне снова сделалось хреново.
- Ну что, оклыгал? – Рита вернулась причесанной и свежей.
- Что-то не припомню ни хрена…
- Меньше пить надо, - она села к окну. Поставила на подоконник зеркальце и стала наводить марафет.
- Я тебе про Лиду что-нибудь рассказывал?
- Рассказывал…
- Я ее бросил вчера, как последний трус…
- А зачем тебе бланки санэпидемстанции понадобились, вспомнил? Я ж принесла…
Бланки санэпидемстанции? Что же это я придумал?
- Ты плел вчера, что хочешь вписать в них химанализ какого-то кефира…
Вспомнил!
- Хочешь немного водки? – Я встал, подошел к Рите и поцеловал ее в затылок. Волосы ее пахли жасмином.
- Не хочу. У меня есть бутылка вина. Накрашусь - и буду вино.
Я вылил остатки водки в стакан и залпом опорожнил его. Закурил и стал разыскивать свой телефон. Надо было срочно позвонить заму по маркетингу фирмы «Молочные берега». Перерыв все вещи вокруг, я так его и не нашел.
- Возьми, позвони с моего, - сказала Рита.
Но тут он сам отозвался знакомой мелодией. Звук шел из ящика стола. Я открыл его, вынул телефон и глянул на дисплей: звонил Эдик  Блехман.
- У тебя выпить есть что-нибудь? – Спросил он, не здороваясь.
- У меня нет… У Риты, кажется, есть вино…
- Ну, я тогда сейчас…
- Кто это? – Спросила Рита.
- Эдик.
- А-а…
Через несколько минут в дверь постучали.
- Входи!
Эдик зашел и тут же направился к Рите.
- Какая ты сегодня красивая! Дай я тебя поцелую! А пахнешь, ну, я не знаю…
- Кончай бодягу, - рыкнул я на него.
- Пусть поцелует, бедненький. Что, Эдик, головка бо-бо?
- Бо-бо, - пожаловался он.
- Там, вон, за тумбочкой бутылка «Муската» стоит, открывай.
Блехман рванул за тумбочку, подхватил бутылку и вцепился зубами в пластиковую пробку. Содрал ее и подошел к столу. К этому времени я выстроил перед ним три граненых стакана. Эдик наполнил их и поставил бутылку. Взял два из них, один передал Рите, а второй опрокинул в собственную глотку. Выдохнул, постоял немного и сел на край дивана.
- Ну, я и намотался вчера, - сказал он, закурив.
- Налакался, - поправила Рита.
- Да нет, намотался…
Я набрал номер «молочного» зама, и он отозвался.
- Вы что, передумали делать этот ролик? – Спросил я.
- Да, передумали, - ответил он.
- А какая причина, если не секрет?
- Из-за значительного превышения бюджета, - холодно пояснил он.
- Полторы тысячи баксов, это что, значительно, по-вашему?
- Мы думаем, что на этой сумме дело не ограничится…
- А героиню вам вашу не жалко?
- У нас бизнес, а не благотворительность…
- Вот как…
- Именно так. Именно поэтому мы первые среди молочников.
- Ой, ли…
- Что вы хотите этим сказать?
- А то, что не все так считают. Мой знакомый журналист, например, относит ваши продукты к опасным... для здоровья.
- Кто такой? Он в газете или на телевидении работает? – В его голосе появилась злость.
- Он проводит журналистское расследование для одного из центральных телеканалов, анализирует качество пищевых продуктов, в том числе и молочных. Я видел анализы вашего кефира. Их официально делала одна из районных санэпидемстанций. В нем  столько фосфора, мышьяка, цинка…
- Нам надо встретиться с вами, - чуть ли ни выкрикнул он, - это не телефонный разговор…
- Давайте, я не против. Когда и где?
- Завтра в нашем офисе, в девять утра.
Я согласился приехать и отключил телефон. 
- Два раза в четвертую неотложку ездил и два раза на станцию переливания крови, - говорил Эдик, когда я переключился на него, - прикиньте, какие концы…
- К кому это ты в неотложку ездил? – Спросил я.
- Да к Лидочке твоей, Смоляк… Давайте еще по пол стаканчика…
Он встал и разлил остаток вина, а бутылку убрал под стол.
- Ты что, привозил ей кровь?
- И плазму, и кровь, и лекарства купил…
- Откуда такое благородство? А деньги, откуда такие?
- Бабка моя дала, - Эдик выпил, - я же говорил тебе, что она в ней души не чает. Я спьяну рассказал ей, что Лидочка ее нашлась и, что лежит в какой-то  больнице. Она сразу же и завелась. По телефонной справочной нашла ее, ну, а потом достала свою заначку, велела вызвать такси и мы поехали. Пришли в палату, а там и правда Лида Смоляк. После ливня слез и бабских соплей, началось издевательство надо мной: то беги туда, то беги сюда, то езжай на край света…
У меня отлегло от сердца. Нашелся таки хоть один добрый человек.
- Давайте выпьем за Эдика бабушку, - сказала Рита.
- А за меня? – Спросил Эдик.
- И за тебя.
- Только выпивки у нас не осталось, - сказал он, глядя на пустые бутылки под столом.
Рита полезла в косметичку, вынула несколько купюр и передала ему:
- Беги в магазин, герой.
Он выхватил их и тут же скрылся за дверью.

Я вошел в кабинет зама по маркетингу фирмы «Молочные берега» и кроме него встретил там и собственного шефа. Он сидел за приставным столом и что-то рассказывал хозяину кабинета.
- Присаживайтесь, - сказал мне зам и указал на свободный стул.
Я подошел к нему, и он протянул мне руку. Следом за ним руку подал и шеф. Вот чудеса. С каких это пор они потянулись к простым смертным?
- Вы захватили? – Спросил зам.
- Что?
- Да эти анализы, - небрежно ответил он.
- Принес, но только копии.
- Можно взглянуть?
Я вынул из кармана свернутые вчетверо листы и передал. Что там Ритка вчера намалевала, я и понятия не имел.
Зам развернул их и стал внимательно просматривать.
- Так-так… И что же ваш журналист собирается делать с этим?
- У него уже все готово.  И видеоочерк для тэвэ и статья для еженедельника «Бизнес». Вот-вот будет передавать. Там гонорары не чета другим.
- Он ваш друг?
- Друг.
- И вы, конечно же, не назовете его фамилию.
- Не назову. Пусть еще поживет маленько… Да что там, через неделю сами узнаете…
- Ну да, ну да, - едко улыбаясь, он посмотрел на моего шефа, - мне кажется, что это попахивает шантажом.
- Не думаю, - возразил я, - он такими глупостями не занимается.
- И он не просил вас, чтобы вы показали нам это? – Он кивнул на листы.
- Нет. Эти анализы я выклянчил у него, чтобы проверить одну догадку?
- Какую, если не секрет?
- Хотел узнать, а не испортила ли Лидия Клоппс свой желудок вашим «замечательным» кефиром.
- И каков же вывод?
- Вполне могла. Хотя это надо еще перепроверить и доказать. Моему другу это вполне по зубам.
Шеф мой сидел ни жив, ни мертв. Серая мордатая мумия, хотя таких, наверно, не бывает.
- Ну-ну…  А дальше-то что? Что вы предлагаете? – Спросил хозяин кабинета.
- Не думал. Не знаю, - ответил я, -  наверно, вам стоит усилить контроль качества, или что-нибудь в этом роде. Если вас помимо прочего будут судить еще и за недоброкачественную рекламу, то и нашему агентству несдобровать.
Зам вышел из-за стола, обошел свое огромное кожаное кресло и облокотился на спинку.
- Вам все-таки придется познакомить нас с вашим другом… Кстати,  он имеет какое-нибудь отношение к этой несчастной учительнице?
- Это его первая любовь.
- Ах, вот оно что! Ну, наконец-то, я обнаружил хоть какую-то связь.
- Какая же тут связь? Они же не виделись тысячу лет.
- Он помогает ей сейчас?
- Да. Как только узнал, что она в больнице, тут же обеспечил всем, чем нужно.
- Он и за операцию заплатит?
- Без всякого сомнения.
- Так, - он задумался, помял блестящий подбородок, подошел к столу и нажал селектор.
- Слушаю, - раздалось из него.
- Напитки, пожалуйста, - сказал он и сел, улыбаясь, - выпьем по чашечке кофе.
Но на подносе оказалось не только кофе, на нем еще стоял графинчик с коньяком, нарезанный лимончик, масло, черная икра,  сочные ломтики семги, тонкие кусочки хлеба.
Все это поставили передо мной и моим шефом. Но он все еще был в прострации и не реагировал. Хозяин подошел к нам, взял чашку кофе, отхлебнул глоточек и сказал:
- Ну, вы пейте пока, а я выйду ненадолго.
Вместе с чашкой он покинул кабинет. Я тут же взялся за графинчик, налил шефу и себе. Выпил, закусил лимоном и стал делать бутерброды, один с маслом и рыбой, другой с маслом и икрой. После того, как сделал, снова налил себе и снова выпил, смачно закусывая. Шеф мой, наконец, моргнул несколько раз и сказал:
- Алкаш.
- Пьяница, - поправил я его, - а пьянство – грех допустимый.
Он тоже выпил, но закусывать не стал.
- Что здесь происходит? – Спросил он, - что все это значит?
- Да ничего… все нормально… бизнес…
На его щеках появился румянец.
- Они пригласили меня, ничего не объяснив. У тебя что, был с ними какой-то разговор накануне?
- Да был, небольшой.
- О чем?
- Об этих анализах, и готовящемся материале.
- Ты, конечно же, все это придумал?
- Шеф, как можно. Все правда, в натуре, - соврал я, не моргнув.
Он как будто бы проглотил, а я снова налил себе и выпил.
- На что ты рассчитываешь?
- На то, что все, в конце концов, обойдется.
- Я не верю тебе. Ты все это придумал сам, прохвост. Ради какой-то задрипанной училки ты поставил на карту мои взаимоотношения с заказчиками, мой бизнес, мою репутацию…
- Сам ты прохвост, - ответил я, - а еще - жлоб и  негодяй. И учительница здесь не при чем. Попала в беду. А такие, как ты, удавятся, но ни копейкой не помогут. Да и вообще, пошел ты на х…  А я иду дальше бухать.
На улицу я нашел поблизости ганделик, выпил там полный стакан водки и, пошатываясь, поплелся домой.

Разбудил меня Эдик. Он сидел за столом и брызгал на меня водой из пульверизатора.
- Слышь, Миха, - сказал он, когда я проснулся, - а где ж мы полторушку возьмем?
- Какую полторушку? – Не понял я спросонья.
- Бабки на операцию.
Я сел и навел фокус. Рядом с ним стояла початая бутылка вина и половина французской булки.
- Не знаю… Кажется, моя авантюра не сработала… Да и работу я, вроде бы, потерял…- пробурчал я себе под нос, -  хотя, гори она эта работа… Наливай…
Я встал с дивана и пересел к столу. Эдик разлил и мы выпили.
- А какой сегодня день? – Спросил я, глядя на свет за окном.
- Понедельник, - ответил Эдик, - половина второго.
- Время еще есть…
Где-то на постели зазвонил мобильный телефон. Я нашел его под одеялом. Это был мой шеф.
- Миша, приезжай немедленно на работу, - сказал он как-то радостно и возбужденно, - у меня есть неплохая новость для тебя.
- Какая еще новость? Хочешь поговорить, приезжай сам. Только не забудь литрушку водки на всякий случай. А то трезвый я не очень, могу быть неадекватен…
Я нажал на красную кнопку и бросил мобильник на диван.
- Это твой шеф? Он что приедет? – Эдик смотрел на меня будто на сумасшедшего.
- А куда он денется.
- Давай, выпьем тогда, и я пойду, - он налил, выпил и встал.
Я тоже проглотил стакан вина и сказал:
- Часа через два приходи снова, останется водка…
- Он что, и водку привезет?
- Не сомневаюсь…

Вместо литра он привез ноль семь. Крохобор и тут сэкономил.
- Я только что подписал контракт, - сказал он с порога и подошел к столу.
Я взял у него бутылку и свинтил крышку:
- Будешь?
Он отрицательно замотал головой:
- Не до этого сейчас…
- Дело твое, - я плеснул себе граммов сто пятьдесят и махом проглотил. Понюхал булку и вопросительно глянул на него.
- Они вдвое увеличили бюджет, - сказал он, еле сдерживая радость.
- Кто?
-  «Молочники», кто же еще…
- Что это за щедрость такая? Раньше этого за ними не наблюдалось.
- Не наблюдалось. Но это особенный случай, и многое теперь зависит от тебя.
- От меня? Вот, не поверю.
- От тебя от тебя. Ты должен кое-что сделать для них…
-  Уговорить своего друга журналиста, чтобы он заткнулся…
- Ну, не так грубо, конечно…
- А по сути именно так?
- Они готовы заплатить ему две тысячи долларов. Это почти вдвое больше, чем гонорары от его нанимателей. Они проверяли расценки. Ты должен это как-то устроить. Он же друг твой…
- Не знаю, не знаю…
- Кроме того, они и про тебя не забыли. Пятьсот долларов тебя устроят?
Дешево оценили. Хотя вместе с двумя тысячами набиралась приличная сумма.
- А Лидии они собираются оплачивать операцию?
- Да-да, конечно. Завтра же все оплатят…
- Деньги нужны сегодня.
- Нет, сегодня никак… Потерпит один день… Все деньги только завтра…
Я налил себе еще. Выпил.
- До завтра она не доживет. Так что или сегодня, или никогда.
Я говорил твердо и безаппеляционно, и это его остудило.
- Но нужно же время, чтобы обналичить деньги…
- Пусть из дому принесут…
- Это невозможно. Я даже и предлагать им этого не буду.
- Ну и пошли они  тогда. Завтра их деньги уже никому не понадобятся.
Шеф задумался и поник.
- Я же с ними обо всем уже договорился. Ну, как теперь все переигрывать?
- Как хочешь, так и переигрывай. Я все сказал. Иди. Через час, чтобы все деньги были у меня. Иначе, сам знаешь.
Он встал. О чем-то напряженно думал. Взглянул на меня с надеждой, но, натолкнувшись на колючий взгляд пьяного кретина, отвернулся и пошел к двери.
- Мне еще в больницу ехать, - сказал я ему напоследок, - так что давай, торопись.
Он вышел, глубоко задумавшись. Наверно, никак не мог решиться на что-то.
Я прилег на диван, закрыл глаза… и тут же открыл: шеф стоял на пороге.
- Что, никак не решишься? - Спросил я его.
- На что? – Не понял он.
- Ну, позвонить им или поехать…
- Да я уже и съездил, и деньги взял, и приехал…
- Ты что, метеор? – Я поднялся с подушки.
- Уже час прошел, - он сел к столу, вынул пачку банкнот и стал пересчитывать.
Я подсел к нему, точнее, к бутылке, налил немного и выпил.
- Здесь три пятьсот, - сказал он, передавая доллары, - полторы на операцию, и две для твоего журналюги.
- А мне?
- Понимаешь, это не их деньги. Это мои. Я домой ездил. Что, ты один день не потерпишь? Тебе я еще бутылку привез, - из портфеля он вынул такую же бутылку водки.
Мне стало жаль его немного.
- Ладно, потерплю, – ответил я и поднялся, - отвези меня в больницу.

Назад я вернулся на такси. На лавочке у подъезда сидели и ждали меня Рита Зильберман и Эдик. Они пили пиво из бутылок и о чем-то болтали.
- Пошли ко мне, что-то расскажу, - я махнул им рукой и направился к подъезду.
Когда мы расселись за столом, я достал пачку долларов и показал им.
- Ни фига себе! – Воскликнул Эдик, - откуда?
- Мой толстомордый привез, - невозмутимо ответил я и рассказал всю свою авантюру от начала  до конца.
- Классно ты их вздрючил, - сказала Рита.
- Так их и надо, жлобов, - поддержал ее Эдик, - я б так не смог, наверно.
Я налил по капельке водки.
- Давайте, чтоб и дальше так.
Эдик поднял стакан и презрительно посмотрел на донышко. Заметив его недовольство, я успокоил его:
- Вечером пойдем в кабак, там и нажремся.
- Конечно, теперь ты можешь - миллионер.
Я выпил и спросил его:
- Сколько твоя бабуля потратила, помнишь?
- Куда потратила?
- На Лидию.
- Не помню.
- Так вспоминай. Вернем ей из этих денег.
Эдик ушел в себя.
-  Остаток поделим на троих, - после минутного размышления сказал я.
Рита посмотрела на меня с удивлением, Эдик бросил сложение и переспросил:
- Что-что?
- Поделим, говорю. Так будет справедливо.
Мы выпили еще. Эдик покончил с арифметикой и назвал сумму. В уме я перевел ее на доллары и отдал ему две сотни зеленых, а тысячу восемьсот разделил на три равные части. Подумал и пока они не забрали их со стола, отнял по сотне.
- Это - на сегодняшнее разгуляево, - пояснил им, - триста, я думаю, хватит нам.
- Я не пойду, - сказала Рита, - устала я с вами, хочу отдохнуть.
Ее взнос я хотел вернуть, но она не приняла и сказала, что мысленно будет с нами. Эдик спрятал свою долю в карман. Он смотрел на меня с воодушевлением, все пытался что-то сказать, но, видимо, нужные слова не давались ему. После еще одной «капельки», он вдруг спросил:
- А к Чернову ты когда пойдешь? Ты ж сегодня обещал.
- Завтра схожу и к Чернову и к Рудику.
- А тебе-то к Рудику, зачем?
- Уйду я от этих… Ролик с Лидочкой сниму и уйду. Надоели жлобы, надоела эта тупая реклама… Если Рудик возьмет, обоснуюсь пока у него…