Виндзорских сплетен ожерелье, 2-2

СЦЕНА ВТОРАЯ

Комната в гостинице Гартер Инн.

(Входят Фальстаф и Пистоль.)

ФАЛЬСТАФ:
Ты не получишь ни гроша.

ПИСТОЛЬ:
Как устрицу сей мир воспринимаю,
Мечом своим его я открываю.

ФАЛЬСТАФ:
Ни гроша. С меня достаточно уже, вы имя доброе моё всем раздавали под залог. Ведь за тебя и Нима , закадычного дружка, заимодавцам троекратно поручался и перед ними в дураках я оставался. А легче было бы, используя причины, вас посадить, чтоб жили вы, как в клетке бабуины. Да буду проклят я и в ад низвергнут за то, что клялся джентльменам будто вы —  вояки славные и верные ребята. Когда же госпожа Бриджит лишилась ручки веера, украшенной камнями, я честью собственной поклялся, что это не твоя проделка.

ПИСТОЛЬ:
А разве я не поделился?
И самоцветами с тобой не расплатился?

ФАЛЬСТАФ:
И что же в том, мерзавец? Ты думал душу буду даром продавать? Тебе не виселица я — на   мне не висни больше. Твои друзья — толпа и нож: там вдохновение берёшь! Иди-ка в злачный свой притон! Ты передать письмо, негодник, отказался. При этом ты на честь сослался. О, подлости безмерной образец! Ведь даже я способен поступиться честью: я сам, от бога прячущий глаза, и честь засунувший в карман, кручусь, как уж на сковородке.
А ты, животное, под пологом своей поганой чести сокрыть желаешь воровскую суть, жаргон кабацкий, уличную брань. Но этому не быть!

ПИСТОЛЬ:
Вот невидаль-то эка. Что можно ждать от человека?

(Входит Робин.)

РОБИН:
Вас видеть женщина желает, сэр.

ФАЛЬСТАФ:
Так пусть войдёт.

(Входит миссис Квикли.)

МИССИС КВИЛИ:
День добрый, ваша честь.

ФАЛЬСТАФ:
И даме день добрый.

МИССИС КВИКЛИ:
Да нет же, ваша честь, совсем не так.

ФАЛЬСТАФ:
Тогда — девица, добрый день.

МИССИС КВИКЛИ:
Клянусь: такая же, как мать, меня решившая рожать.

ФАЛЬСТАФ:
Да будет так, но что вас привело ко мне?

МИССИС КВИКЛИ:
Не соизволите ли, ваша честь, мне пару слов произнести?

ФАЛЬСТАФ:
Я сотням слов готов, красавица, внимать.

МИССИС КВИКЛИ:
Допустим, некая есть миссис Форд... идите-ка поближе... сама-то я у доктора живу...

ФАЛЬСТАФ:
Ну-ну, и что же миссис Форд?

МССИС КВИКЛИ:
Вы угадали, ваша светлость — именно она. Идите же поближе.

ФАЛЬСТАФ:
Я уверяю вас: никто не слышит. Те двое — всё равно что я.

МИССИС КВИКЛИ:
Ах, так? Так пусть же служат богу, он же — их благословит.

ФАЛЬСТАФ:
Ну, хорошо. Но что же миссис Форд?

МИССИС КВИКЛИ:
Она такая душка, сэр. О, господи, прости! Какой же, сударь, вы распутник! О, небо, умоляю всех прости!

ФАЛЬСТАФ:
Ну, что же миссис Форд, скажи же, ну, что же миссис Форд...

МИССИС КВИКЛИ:
Ни много и ни мало, но скажу я. Не знаю как, но вы её пленили. Что происходит с ней — уму непостижимо! Весь свет Виндзора так её не потрясал. А там — и рыцари и лорды и дворяне разной масти, все в собственных каретах. Клянусь: карета за каретой, посланье за посланьем, подарок за подарком. Всё в атмосфере редких ароматов, в шелка и золото одетые посланцы  и кружева приветственных речей потоком бесконечным. А что , порою, виноделы и кондитеры творили в честь её?  Любая б женщина  не вынесла такого, но только — не она. Ведь даже глазом не моргнула — как-будто не было на честь её  осады. И мне же двадцать золотых сегодня предлагали взамен на ложь, но  можно ли за двадцать золотых продать  святую правду? Так и она: не позволяла даже пригубить  бокал вина  в копании вельмож и королевской знати. А уж какой там знати не было, поверьте!

ФАЛЬСТАФ:
Так что мне передать она велела? Ну, не тяни же, мой посол крылатый.

МИССИС КВИКЛИ:
Ну, да: благодарит вас за письмо, что получила. Бесчисленно за это благодарна вам. Чуть не забыла: просила намекнуть, что мужа вечером в одиннадцать не будет.

ФАЛЬСТАФ:
В одиннадцать, сказала?

МИССИС КВИКЛИ:
Так и сказала. Можете прийти и на картину поглядеть, которая должна быть вам знакома.
А Форда дома в тот момент не будет. Увы, бедняжка, от него страдает непомерно! От так ревнив и так ворчлив, что нету мочи.

ФАЛЬСТАФ:
Так передайте ей поклон, к тому же и скажите, что непременно буду я в указанное время.

МИССИС КВИКЛИ:
Я так и поступлю. Однако, ваша честь, ещё одно сердечное послание имею я для вас от миссис Пейдж. Скажу вам по секрету: эта скромная особа , каких в Виндзоре больше не найдёшь, молящаяся сутки напролёт, просила очень передать, что муж её почти из дома не выходит, на исключение надеется она. Я и представить не могла, чтоб женщина  с ума сходила по мужчине , как она. Какими чарами владеете вы, сударь?

ФАЛЬСТАФ:
Все чары — сам я и галантность обхожденья.

МИССИС КВИКЛИ:
Благослови вас бог!

ФАЛЬСТАФ:
Не проболтались ли друг другу дамы о моей любви?

МИССИС КВИКЛИ:
То был бы истинный курьёз! Не будет этого, похоже. Была б иначе славная потеха! Итак, просила очень миссис Пейдж прислать ей пажа. Уж очень муж её привязан к пажу. А она всё делает, что хочет, и говорит, о чём желает, не ограничена в расходах, по воле сердца и ложится и встаёт, скажите, кто в Виндзоре  так ещё живёт? Не отвертеться вам — послать придётся пажа.

ФАЛЬСТАФ:
Пошлю, вне всякого сомненья.



МИСИС КВИКЛИ:
Пусть будет так. К тому же: может он посыльным между вами быть. Придумайте пароль, понятный вам обоим, и будете общаться меж собой,  а мальчик ничего не будет знать. Не гоже детям наши знать пороки. Другое дело — старики, они снуют, как лоцманы, меж рифами-грехами.

ФАЛЬСТАФ:
Ну, что ж, пока. Обоим передай привет. А вот награда, но в долгу я всё равно остался. Иди-ка, бой, за женщиною этой.
(Миссис Квикли и Робин уходят.)
Вот уж действительно волнующая новость!

ПИСТОЛЬ:
Давай же, Купидон,
Есть в этом свой резон.
Ветрам все паруса,
Все пушки наготове!
Вот счастья полоса,
Уже я жажду  крови!

(Уходит.)

ФАЛЬСТАФ:
Что скажешь, старина? Путь правильный тобою избран. Сейчас готов я выжать из себя гораздо больше, чем когда-то. Ведь если дамам верить, могу любовь их на себя ещё примерить! Всегда в расходы ты меня вводило, тело, сейчас — совсем другое дело. Что грубо скроено ты — точно, но уверяю — очень прочно.

(Входит Бардольф.)

БАРДОЛЬФ:
Сэр Джон, внизу вас ожидает некий мистер Брук. Он давеча прислал вина и хочет вас увидеть.

ФАЛЬСТАФ:
Ты говоришь, что Брук?

БАРДОЛЬФ:
Да, сэр.

ФАЛЬСТАФ:
Зови же.
(Бардольф уходит.)
Не может плох быть некий Брук, приславший мне вина бурдюк. Ну, что же, миссис Форд и Пейдж, вы у меня в кармане! Вперёд же!

(Снова появляется Бардольф с Фордом.)

ФОРД:
Бог в помощь, сэр.


ФАЛЬСТАФ:
Взаимно, сэр. Вы что-то мне сказать хотите?

ФОРД:
Прошу простить — не гоже быть незваным гостем.

ФАЛЬСТАФ:
Прошу вас. Что же вам угодно? Оставьте нас, слуга, наедине.

(Бардольф уходит.)

ФОРД:
Я, сэр, конечно, дворянин, но мот. Меня зовите просто — Брук.

ФАЛЬСТАФ:
Ну, что же, мистер Брук, хотелось бы узнать вас ближе.

ФОРД:
Сэр Джон милейший, здесь я не затем, чтоб вас обременять. Прошу не понимать превратно, но денег у меня в достатке и нет нужды их занимать у вас. Что объясняет всю бесцеремонность моего поступка. Ведь мудрецы недаром утверждают — все двери деньги открывают.

ФАЛЬСТАФ:
Да, деньги — славные солдаты, сильнее всех на свете, кто богаты.

ФОРД:
Поверьте ж мне: мешок с деньгами тяготит и мочи нет его нести. Сэр Джон, подставьте же плечо, а лучше на свои возьмите этот денежный мешок.

ФАЛЬСТАФ:
И слов не нахожу, чем заслужил я быть носильщиком при вас.

ФОРД:
Я расскажу вам, сэр, коль выслушать изволите меня.

ФАЛЬСТАФ:
Так в чём же суть, милейший мистер Брук? Готов  всегда вам услужить.

ФОРД:
О вашей образованности, сэр, наслышан я немало, а потому и объяснять вам долго не придётся. О вас известно мне дано, но  свидеться никак не удавалось. Открыться в слабостях своих намерен перед вами. При этом, славный мистер Джон, просил бы вас и о своих бесчисленных  грехах поведать откровенно. Ведь грешник грешника всегда понять способен с полуслова.

ФАЛЬСТАФ:
Конечно, продолжайте.

ФОРД:
Есть в городе одна особа, а мужа величают Форд.

ФАЛЬСТАФ:
И что же?

ФОРД:
Давно уже её люблю и много на неё, клянусь, потратил. Я докучал ей страстностью своей, искал возможности случайных встреч, желая хоть увидеть ненароком. Узнав заранее капризные желанья, я щедро осыпал её дарами. На крыльях случая преследовал её, меня же следом ранила любовь. Но ни усилия, ни деньги меня к победе не приблизили совсем. Лишь опыт, мной приобретённый, цена которого сравнима с бриллиантом, вдруг осенил прозревший разум мой:
Любовь, как тень, увидишь — не возьмёшь,
Любовь, как тень, уходишь — не уйдёшь.

ФАЛЬСТАФ:
Надежду малую хоть раз она вселяла?

ФОРД:
Никогда.

ФАЛЬСТАФ:
А вы настойчивость при этом проявляли?

ФОРД:
Никогда.

ФАЛЬСТАФ:
Что ж это за любовь тогда?

ФОРД:
Она была волшебным замком на территории чужой. Не там воздвиг — и потерял.

ФАЛЬСТАФ:
Что вас сподвигло рассказать всё это, сэр?

ФОРД:
Поведав всё, вам всё откроется сполна. Молва гласит, что, будучи строга со мною, она с другими чересчур волна, да так, что ходят разговоры. Так вот, Сэр Джон, в чём  суть задачи нашей. Вы, джентльмен с прекрасными корнями, с манерой тонкою вести переговоры, известный в обществе дворовой знати и славой воинскою блещете средь прочих, не умаляя достижений в области науки.

АЛЬСТАФ:
О, сэр!

ФОРД:
Да, что я говорю — вы знаете не хуже. Вот деньги. Не жалейте их! Когда закончатся — получите ещё. Достаток мой мне это позволяет. От вас прошу лишь одного — потратить время на осаду добродетели прелестной миссис Форд. Пустите в ход весь арсенал соблазнов, пусть крепость рухнет пред осадой вашей. Тропа для одного — дорога для других.


ФАЛЬСТАФ:
Как можно на своё чужой нагуливать, скажите, аппетит? Ведь заберу я то, что вам принадлежит. Тем паче: какая радость от чужой удачи? Свою же рушите вы крепость и в этом полная нелепость.

ФОРД:
Поймите же мою уловку. Она  под панцирем пристойности своей от мира внешнего укрылась и все желания мои, о панцирь этот разбиваясь, его до зеркала шлифуют. И так блестит её  святая недотрога, что слепну, на неё взглянув. Как только в крепости проём найдёте, меня вы к цели приведёте. Сквозь эту брешь  изгоним из неё и целомудрие, и имя доброе, и верность клятвенную мужу. Что скажете на это, сэр?

ФАЛЬСТАФ:
Во-первых, мистер Брук, не откажусь от денег. А во-вторых, вам пожимаю руку. И, наконец, даю вам слово джентльмена, что, при желании, женою Форда будете владеть.

ФОРД:
Прекрасно, сэр!

ФАЛЬСТАФ:
Владейте, сэр.

ФОРД:
Сэр Джон, не думайте о деньгах.

ФАЛЬСТАФ:
О, Мистер Брук, не думайте о миссис Форд. Сегодня буду у неё  я по её же просьбе. Здесь давеча перед приходом вашим была посланница от миссис Форд и о свидании меня оповестила. В одиннадцать я буду у неё, в момент, когда её и жалкий, и ревнивый муж уйдёт из дома. Ко мне вы загляните вечерком и я историю поведаю в деталях.

ФОРД:
Как славно, сэр, что с вами мы сошлись. А знаете ли Форда вы в лицо?

ФАЛЬСТАФ:
Да чтоб висеть ему на рее, бедному поганцу! Не знаю я его. А, впрочем, я ошибся — он не бедный. Ведь говорят: ревнивец этот, как матрас, набит деньгами, что и влечёт меня  к его супруге. Она — мой ключ от сундука  мерзавца. Здесь урожай, которого так жду!

ФОРД:
Чтоб встречи избежать ненужной, его в лицо вам следует узнать.

ФАЛЬСТАФ:
Да чтоб висеть ему на рее, проклятому торговцу маслом! Одним лишь взглядом вышибу мозги. Дубинка над рогатою главою пронесётся метеором и в страх повергнет этого мужлана. Скрестим мы шпаги на дуэли, а вы — с женой понежитесь в постели. Ко мне вы загляните вечерком. Не только звание негодника упрочу, но и рогами род его подпорчу. Ко мне вы загляните вечерком.
(Уходит.)

ФОРД:
Ах, Эпикура раб презренный! Как нетерпение мне сердце гложет.! И убедить никто не может, что в ревности моей причины нет.  Ни кто иной — моя жена к нему послала  с порученьем  о часе тайного свиданья и обоюдно всё решили. И кто бы мог подумать о таком? Жена неверная подобна аду! И ложе осквернит, и сундуки разграбит, растопчет репутацию мою и буду вынужден не только слушать скверну от людей, но и от этого мерзавца,  посмевшего всё это совершить. Ведь как чертей не назови — они есть просто черти. А рогоносец — хуже всех чертей. И даже дьявол рогоносцем не желает быть. А Пейдж — осёл. Самонадеянный осёл. Жене он верит, не ревнует. Скорее уж доверю я фламандцу —  масло, священнику — свой сыр, ирландцу — целую бутылку, а вору — скакуна, чем собственной жене  защиту чести. Способна женщина на  козни, выдумки, обман. Нет сердцу женскому преград — оно со здравым смыслом, как всегда, в разладе. Спасибо господу за ревность! Итак — одиннадцать часов. Свиданию не быть. Жену разоблачу, Фальстафу отомщу и посмеюсь над Пейджем. И надо поспешить. Уж лучше три часа прождать, чем на минуту опоздать. Какой же стыд! Какой же стыд! Ах, рогоносец, рогоносец!

(Уходит.)