Дети Ангельских крыльев

               



                Пролог.
1945 год, июнь. Прошёл уже месяц с тех пор как русские одержали победу над немецким фашизмом. Но улицы городов и сёл ещё не восстановлены в прежний вид. По улицам блуждают рыдающие матери, потерявшие сыновей, братьев, сестёр. А так же молодые девушки, потерявшие единственную любовь. Но всё же на улице чаще всего можно встретить беспризорных, и осиротевших детей. Каждый из них настолько озлобился на свою судьбу, что, не стыдясь, даже веры своей непоколебимой грабят жалких и отчаявшихся людей, убивают всех кто встанет у них на пути. Но представив себя на их месте, то содеянное ими можно понять. Стоит лишь закрыть в себе логику и открыть разум. Открыть все фантазии, и тайные мысли, блуждающие в океане нашего сердца. Так давайте же мысленно перенесёмся в то жестокое, но интересное собою время. И всем сердцем, и душой проживём волнующие моменты героев, описываемых в этой истории. Повествующий, о крепкой дружбе, потери близких горячо любимых людей, общим словом о сердцах героически бьющихся в груди у поистине отважных детей.

1 глава

"Под покрывалом, земных покровов
 Лежит, солдат не зная дома,
 В воспоминаньях о любви…"

 Пел паренек, сидя на крыльце маленького ресторанчика. Хотя и рестораном его уже было не назвать. После обстрела, взрывающихся мин и других военных действий, штукатурка обсыпалась, лестница крыльца вся подбитая, перила и вовсе с корнем вырвало. Но несмотря на это ресторан продолжал работать. Там же и пропивали последние деньги родители этого мальчишки.
 Звали его Калугин Максим Петрович, но друзья прозвали его Калуга, поэтому имя его особо кроме близких никто не знал.
 Калуга был мальчиком с улицы, а потому ему не раз приходилось видеть смерть, слёзы, страдания, боль. Что бы выжить в мире, что так жесток к нему, Калуге приходилось грабить, но и тут всё не так просто. Всё что он как это называли «отработал, задень» ему приходилось относить на их базу, где он временно жил с другом. А временно, потому что до осени, потом в заброшенном сарае будет спать уже холодно. И им снова придется искать себе новое убежище. Парень он был не общительный, друзей особых не было, выделял он в своей жизни только нескольких человек. Клички которых : Абай, Гид, Офицер, Чукля, и лучший друг Калуги Лаврик. 
    С ним они ещё с самого детства не разлучные. Как говорят у нас в народе " Друзей покрепче камня не сыскать."
 - "Что опять пришёл штаны просиживать, засранец!
(с криком на улицу из бара вышла пьяная в тюльку женщина, это была мать Калуги. Но он привык, и прекратив петь, лишь безнадёжно вздыхая помотал головой.)
 - Ты весь в своего брата Митьку, он такой же балбес, как и ты, что от вас проку.
(попросту накричав на сына, она вошла опять в ресторан, не подавая ни звука.)
  Его брат служил советской армии, он ушёл на фронт, как и другие солдаты, но всё же не безоглядно, он присылал Калуге письма, ведь в до фронтовое время он практически заменил ему отца. Но в 1943 письма прервались, и больше от него не было ни весточки.
  Последнее письмо Калуга часто перечитывал, пытаясь понять что случилось. Оно звучало так.....
    " Здравствуй любимый братишка, как мать, как отец, ты уж за ними приглядывай.
 Вчера взорвали тепловую немецкую базу, пусть мёрзнут собаки. Сейчас сидим в окопе, ждем подмоги, от второго батальона, сами не справляемся, идёт сильный обстрел........
Не знаю, дотянем ли, поцелуй от меня мать, помни я всегда рядом. И еще, в доме помещика Тяприна есть подвал, возьми ключи в сейфе скрытом в стене за книжным шкафом, и открыв подвал найди там..."
 На этом письмо обрывается, лишь с задней стороны листа подписано - " 5 июля 1943 год."
 Калуга никак не мог понять, что это могло значить, и что он должен был там найти, да и он проверял, помещика с фамилией Тяприн не было.
 - Калуга, здорово!
(Раздался весьма дерзкий крик где-то из-за угла.)
 Это был один из главарей банды, самых отверженных убийц, которые не щадили ни кого, даже маленьких детей. Все его звали Мокруха. За свои, 19 лет он уже на 5-ти зонах побывал. Но видимо это на него ни как не влияло. Они постоянно враждовали с Калугой и Лавриком, дело доходило до драк, и  даже серьезных ранений, но окружающих это никак не волновало, им бы свою шкуру спасти да согреть.
 - Что опять ждёшь своего брата, он не вернётся! Лично я бы к такому брату не вернулся.
(продолжал с угрюмой насмешкой Мокруха.)
 - Не трогай моего брата, ты и мизинца не достоин того, что он совершил! Разозлившись, весьма значительно отреагировал Калуга.
 - Опа! А у нас тут я погляжу, братские чувства проснулись.
(было сразу ясно, что Мокруха просто так не отстанет.)
  Калуга был готов уже наброситься на Мокруху с кулаками, хотя прекрасно понимая то, что он младше и победных шансов у него меньше. Но неожиданно для всей компании собравшейся уже разорвать друг друга, из дома на против вышел верный друг Калуги Лаврик. Он был русоволосый, с шоколадным цветом глаз, и нежно бархатной улыбкой. Но, не смотря, на это он был с накачанной мускулатурой, храбрым, верным и воинственным сердцем.
 Увидев происходящие он не медля, ещё не сойдя с разбитого крыльца, принялся заступаться за друга.
 - Да ну какие люди к нам пожаловали! Не у что сам Мокруха, со своей волчьей стаей!
 Все мгновенно перевели взгляд на идущего к ним навстречу Лаврика.
 - Ещё один герой советского союза выискался! 
 (с большей чем ранее издёвкой крикнул Мокруха.
 - Подожди Лаврик, сейчас только морду набью этим отморозкам, и пойдём. Готовясь уже к нападению спатхвотился Калуга. Он уже намеривался кинуться с кулаками на Мокруху, как в этот момент Лаврик не дожидаясь, момента жестоких объятий их кулаков ухватил Калугу за руку и всей силой потянул его к себе, подтолкнув, поближе он ещё с большей силой посадил его на лестницу крыльца и начал успокаивать его нетерпимую жажду подраться.
 - Остынь, Калуга! Дракой не хрена не добьёшься!
(продолжал успокаивать его Лаврик.)
 - Отойди пока не попало! - вырываясь из держащих его объятий  продолжал сопратевляться Калуга.
 - Да не выёживайся ты!
  (с силой посадив, наконец, Калугу, и поставив на желании подраться большую точку, с оглушающим воплем крикнул Лаврик.)
  Калуга наконец успокоившись сидел на лестнице крыльца и пытался отдышаться пока Лаврик заканчивал разговор с Мокрухой и его бандой, наблюдавшей за этим со стороны.
 - Да на вас и посмотреть интересно, откройте собственный цирк, зрителей будет, хоть отбавляй!
 - Закрой свою пасть сучий порох! И вали отсюда, пока ноги целы!
 Лишь обведя Лаврика взглядом, и с лёгкой ухмылкой Макруха развернулся, и лишь крикнув напоследок - ещё увидимся, клоуны! Завернул со  своей бандой за угол перекрёстка и пропал, изведу.
Проводив, его взглядом Лаврик присел рядом с Калугой протиравшим в этот момент сапоги, порванной тряпкой.
 - Лаврик, у меня к тебе разговор есть. Подал голос Калуга.
 - Ну, говори, если есть.
 - Я тут подумал, может, отыщем Митьку то, брата моего Митьку. Чую что живой, и где-то рядом. Понимаешь Чую!
 - Чует он. ( Усмехнувшись, ответил Лаврик.)  - Не так-то просто. Здесь не только чуять, здесь реально думать надо. Ладно, всё пойдём спать, место я подыскал. Утром всё обмозгуем.
 Калуга лишь с тяжестью ожидания вздохнул
 - Да не трюхай, ты всё равно найдём! Всё пошли.
 После этих слов они переглянулись и пошли в очередной заброшенный сарай. Больше и некуда было идти.
               
2 глава

 Это летнее утро было на редкость изнуряющим. Солнце палило
Будто где-то находится топленый коллектор, включённый на полную мощь.
 Жители города не выходили из дому, все боялись получить солнечный удар.
 - Вставай, давай, слышишь, что разлёгся. Разговор есть.
 Лаврик просыпался рано, ещё совсем на восходе солнца. Поэтому уже в 6:30 утра он был, как огурчик.
 - Почему сейчас, потом, вечером...
 - Какой вечером, вставай, давай! Пнув Калугу в бок рявкнул, и сплюнул в сторону Лаврик.
 - Встаю!
Потирая друг о дружку рукавами протертого пиджака, недовольно шипел Калуга.
 - Что там у тебя за разговор.
 - Короче помнишь, мы вчера с тобой тему одну завели, по поводу Митьки, ну брата твоего.
 Калуга лишь в ожидании продолжения кивнул головой.
 – В общем, я узнал там кое-чего, нам бы следовало переговорить там с одной личностью, начальником склада, по мясному цеху.
 Если быть короче то вот что следует уяснить, с ним очень важно будет грамотно перетереть, и тогда нам, скорее всего, представиться шанс и  можно будет проникнуть в архивы: туда, где пропавшие на фронте без вести, или же погибшие.
Вообще говорят он мужик не чего, вроде с мозгами дружит. Нам бы вот главное архивы.
 - Так значит ищем! (Взбодрился Калуга.)
 - Ищем, не гони только картину. Ладно, всё пошли, надо, поторопится пока нас совсем, здесь под солнцем не переплавило.
 До конца всё, обсудив, через пять минут они уже шли по дороге, мимо разбитых домов, пьющих круглыми сутками людей, рыдающих маленьких детей. Но неожиданно для них обоев, перед глазами разыгрывалась ужасающая их картина.
 Растрёпанная девочка лет 13, вся измазанная в золе и глине лежала на земле, скрывая лицо, и громко кричала от боли хлыста, которым с грозными криками её бил какой-то толстяк.
 - Получай воровка, наглая воровка, есть, ей видите ли захотелось!!!
 Фартук что был, натянут на огромное пузо этой жестокой и беспощадной личности, почти стянулся вниз благодаря его глупым и нелепым движениям.
 Лаврик хоть вор и в авторитете, но смотреть на это безразличным взглядом он не мог.
 - Эй ты! Чебурек в фартучке, хлыст спрячь пока я тебя им не отхлыстал по полной программе.
 Подходя всё ближе, с мыслью какой нужно быть тварью, чтобы нещадно бить девочку. Да не просто девочку, а девочку, которая перетерпела смерть родителей на фронте, (отец у неё был разведчик, а мать санитарка) она пережила блокаду Ленинграда, бала несколько раз эвакуирована с горящих точек. Их судьбы с Лавриком были так похожи... Но самое страшное то, что перетерпев столько, она продолжает терпеть такие муки.
 - Чего, прыщ не доросший, ты на кого наезжаешь та!
 - На кого надо, не такая ты уж и важная птица, хлыст убери, и катись пока ещё передвигаться в силе.
 - Василий, иди сюда, что на всякую млеть время тратишь!
Раздался крик старухи где-то позади толстяка.
 Как заведённый, толстяк сей же момент свернул хлыст, и лишь что то рявкнув вроде - ещё поговорим мля..
И недовольно шаркая, ушёл за калитку дома.
 Калуга стоял ошарашенный смелостью Лаврика, ему казалось что подойти, да ещё и нахамить такому здоровому быку. Очень рискованно после встречи остаться без целых костей. Но долго не думая он подбежал к девочке.
 - Эй! с тобой всё в порядке я надеюсь, не чего не сломано.
 Волнуясь, защебетал, вертясь вокруг неё Калуга.
 - Калуга я пойду на счёт архивов узнаю, а ты это, ну побудь с ней в общем, пока я не вернусь. Расспроси там имя ну и всё такое... короче ну ты знаешь.
 Крикнул, уже отходя Лаврик.
 - Ага! в ответ, кивнув головой, крикнул Калуга вслед уходящему Лаврику.
 - Слушай, а ты кто такая? Кем будешь? - теребя за плечи девочку, спрашивал Калуга.
 - Лиза я, Лиза! - донёсся тонкий голос девочки. Она немного приподнялась, и сев на колени начала вытирать слёзы, обливающие всё её лицо.
 - А ты красивая, а как тебя по фамилии величать то? ...
 - Тяприной.
 И тут в голове Калуге будто, что-то щёлкнуло, Тяприна, Тяприна, да это же фамилия что и в письме брата. Так может вот и первая подсказка к его поискам...
 Но главное, мысль, которая его посетила - это что обязательно нужно завязать с ней дружеские отношения, а потом по дружбе и выпытать у неё всё о доме, подвале, и других важных деталях описываемых в письме. Но важно что бы всё это происходило  неведома от неё, она нечего не должна была знать об этом неприятном заговоре за её спиной. Надо скорее рассказать всё Лаврику. Ну, где же он, где...
 - Хорошо допустим, но ты-то сама как попала под избиение этого громилы, что произошло? - пытаясь войти в доверие, не подавая плохих знаков невежества заводил разговор Калуга.
 - После того как закончилась ленинградская блокада, вместе с мор флотским отрядом я перебралась сюда, но они через месяц отчалили, а я вот осталась. Жить здесь непривыкшим трудно. Начала подворовывать, но не всегда всё ловко и удачно проходило. Вот это один, из этих самых... неудачных случаев.
 - А я щипачь. Лучшего разряда между прочем! с гордостью в голосе похвастался Калуга.
 - Да... - весьма смущаясь, отведя, взгляд в сторону отреагировала Лиза.
 - Калуга, слышишь, иди сюда! Кричал метров на 20 в дали Лаврик.                Он шёл, с задумчивым лицом и не ясно было, какие новости он с собой несёт.
 Калуга не заставляя ни себя, ни Лаврика ждать, в один момент ринулся к Лаврику. Добежав он сел на стоящий рядом ящик, и пытался отдышаться. Ведь в такую-то жаркую погоду только дурак будет бегать на всю мощь.
Лаврик подошёл к нему поближе и присев на корточки рядом с Калугой начал ему всё рассказывать.
 - В общем, я поговорил с этим мужиком, что за архивом учёт ведёт, это оказывается тот же начальник мясокомбината, у него две должности. Но сказать не чего путного он не смог.
 - Ну не томи, что сказал то.
 - Сказал, что нет, и ни когда не было, богача по фамилии Тяприн.
 Ещё сказал, что если уж искать, то самим, но это рискованно. По не которым данным весь Мишин батальон, включая и его самого, конечно же, ещё в сорок третьем, расстреляли на подходе к немецкой тепловой базе. Но и тут всё не точно. По не достоверным данным пятеро взяли в плен, для своих личных дел. Так что был ли среди тех пяти твой брат известно лишь двум людям. Немецким фрицам, и одному из сбежавших из плена солдату. Кажись, его зовут толи Витька Кострома, толи Алексей Рагозин. Точно сказать нельзя. Но я вот что подумал, если нам найти этого самого сбежавшего солдата, то и разгадка у нас в кармане.
Наконец закончил, Лаврик.
 - Да уж...- почесав затылок, пришёл в изумление Калуга – а чего нам с девчонкой то делать.
 - Ничего, примем к нам, а там всё само решится... а ты чего так заинтересовался то ей, влюбился что ли!
 - Нет, тут дело вот в чём:
Я, пока ты ходил немного разузнал о ней. Так вот что получается, она по фамилии выходит Тяприна. Фамилия как в письме (Лаврик перевёл взгляд на Лизу, и снова начал, не отрываясь слушать рассказ друга.), а значит, это возможно какая та зацепка понимаешь. Нужно войти к ней в доверие и выпытать у неё все, что нам не обходимо. Но сделать это нужно аккуратно, и без лишних подозрений.
 - Ну и темнило ты Калуга, каким был таким и остался. 
Рассмеялся Лаврик.
 - Да... сам ты темнило (будто с цепи сорвавшись внезапно начал кричать Калуга) это возможно мой единственный шанс брата найти, я два года искал, два, и не одной зацепки, не одной! ( Калуга упал на колени и ударил со всей силы кулаком об землю.) А помнишь, каким он был, вот я не как не забуду. Весёлый, мирил нас с тобой, когда мы ругались. Лаврик а ты помнишь те слова что он нм говорил когда уходил на фронт ты ещё не забыл их? ( Лаврик взглянул на друга, тем самым пытаясь сказать, что помнит и бережно хранит в своей памяти те последние и ставшие роковыми фразы.) Я знал, что ты их не забыл. Почему-то я уверен, что даже если бы очень захотел, то не смог бы забыть. Он сказал тогда         « Знайте, как бы вас жизнь не раскидала по свету, вы всегда должны помнить друг о друге, хранить любовь и верность друг к другу. И даже если этих людей рядом нет, и вы не сможете их больше не когда увидеть, то помните их любовь, как и моя, таиться во всём, парой её нельзя увидеть, но она как ветер. Её можно почувствовать»
 Но как бы сладко не звучали эти воспоминанья, шанс вновь увидеть его с каждым днём угасает. И если он не поторопится с поисками, то этого уже не будет ни когда. Во всём виновата это война, повторял он себе под нос, когда смотрел на его фотографии. Он испытывал не исчерпаемую ненависть, к немцам.    Если бы ему дали автомат, и поставили бы перед ним целый полк немецких фрицев, то он бы расстрелял бы их всех, он бы стрелял, пока пули не кончились, а руки держащие цевьё и рожок не отвалились бы сами от усталости. Да, такую злость и ненависть он чувствовал в его ещё маленьком детском сердечке. Ему будет уже 14 через неделю 8 июля, но он всё же ещё ребёнок, и об этом нельзя было забывать.
  - Калуга не всё ещё потерянно. Мы всегда можем начать всё сначала. Не стоит вешать нос. Не замыкайся в себе. У нас уже начало всё получаться, на пути к великим и большим открытиям, находкам. У нас есть шанс, отыскать всех! Узнать, что тогда с ними случилось! И когда мы с тобой уже так близки ты хочешь просто сдаться! Слёзы лить не время! Будь храбр! И твёрд на своём! А сейчас пошли, чего мы девчонку то одну оставили. Лиза кажется да… (Калуга кивнул головой) Она вон всё плачет да плачет, пора бы её успокоить, а то если честно говорить, то её визг, мне на нервы действует.
Они  отправились прямо по направлению к странной девочке Лизе, как считал Лаврик. С которой предстояла премьера огромной авантюры.

 3 глава

 - Лиза, иди сюда, иди! Загорланил во всё горло Калуга.
Девочка не понимая, зачем её зовут, медленно встала, и спокойным, неторопливым шагом направилась к мальчикам. Калуга с Лавриком остановились, решили дождаться пока она сама к ним не подойдёт. Девочка шла медленно, слегка даже боязливо. Наконец пришёл момент, когда Лаврику стало тошно смотреть на то как она идёт, и, не сдержавшись, выкрикнул:
- Ты решила до нас только завтра дойти, живее шевелиться можно, шевели своими конечностями!
 Немного напугавшись, от крика Лаврика она убыстрила свой нелепый гусиный шаг, и буквально через два мгновенья она подошла к обоим.
 - Меня зовут Лиза.
(тонким, скрипящим как струны от старой поржавевшей скрипки, голосом представилась она перед Лавриком.)
 - Рад! Я Лаврик, а мой друг тебе я думаю уже знаком, (Лаврик взглянул на своего друга и продолжтл) это Калуга.
 - А имена у вас есть?
 - Есть, да не на вашу честь! - Лаврик будто пытался показаться круче. А ведь на самом-то деле имя он своё скрывал, ведь прошлое то его не свежим воздухом попахивало.
 - Успокойся, ты чего, как с цепи! (Рявкнул Калуга)
 - Ничего.
 - Лиза, ты это, если хочешь, то оставайся с нами. Думаю, остальные пацаны тебя примут.  (Более спокойней, чем Лаврик, Калуга отвёл знакомство в сторону.)
 Лиза нечего, не говоря, решила ответить кивком головы.
 Они ещё долго о чём-то разговаривали. Но, не вытерпев, стоять на одном месте Калуга предложил найти пацанов, и устроить небольшое совещание, на котором предстояло обсудить новые новости о Митьке, и, конечно же, поделиться информацией которой ребята стали располагать после встречи с незнакомкой.
 Они шли по разорённым, и разбитым в груду мусора улицам примерно полчаса. И где-то к 9-00 они подошли к заброшенному зданию. Раньше там располагался КЛУБ. Туда ходи днём как в библиотеку, а вечером каждой субботы на танцы. Но война коснулась и этого здания. Поэтому от КЛУБА там остались лишь разрушенные стены, разбитые стёкла, и проваленный потолок. Вся мебель перед разрушением, будто специально была вынесена, а после уже туда кинули бомбу, и подорвали.
 Это не единственное здание в городе, которое было разрушено загадочным, и жутко непонятным образом. Но оно было самым подходящим для того что бы там располагалась база. База щепачей, воров личного и социалистического имущества, убийц там не держали. У них был свой лагерь в лесах. Там считалось надёжней всего укрываться. Все жители знали, что самые жестокие, пускай даже и малолетние, но всё же убийцы скрываются в этих лесах, поэтому туда не суются. Живут все в страхе и подчинении, местных головорезов.
 Все трое зашли в небольшую натянутую на железки, палатку, и уселись на землю. Пол не чем согревающим не был обложен. Лишь голая земля, посыпанная соломой. Все сидели, молча, будто чего-то ждали, но по их нему невнятному выражению лица было ясно что лишь один Лаврик знает, кого, или даже что они ждут. И зачем в обще пришли сюда.
 Буквально через минуту спустя страсти накалились до предела, и Калуга с Лизой готовы были сорваться, и наконец спросить что они тут забыли, и кого они тут ждут.
 Но накалённую ситуацию, и трёх минутную интригу прервал в один момент парнишка вошедший в палатку, он был русоволосый, со шрамом на лице, с оскаленными невероятной злостью глазами.                А лицо его таило в себе выражение - важное, высокомерное, гордое, воинственное, лицо настоящего  политика по тем временам.                Он сел напротив троицы, и начал вполне дипломатическую в голосе, а значит чёткую однотонную речь.
 - Я рассмотрел письмо посланное Калуге его братом в 43 году.
Изучив его, я выяснил вот что: Первое - возможно, был использован старинный военный секрет шифра. Каждое предложение имеет шифровку, которую нужно раскодировать, найдя логическую связь в предложениях.
  Второе - Это письмо могло прийти от немецких солдат кабы взявших его и всех остальных в плен, впоследствии вымогательства выкупа. А провернуть это можно когда описываемый в письме объект, а то есть в нашем случае Михаила, будут искать.
Но каждая рассмотренная версия должна быть точно проверенна. А для этого понадобится расследование, а в первую очередь нужно обследовать предполагаемые места нахождения, а следуя карте, это займёт не менее чем с полторы, или даже две недели. Решать только вам, если вам это нужно-то я дам вам своих орлов, они мастера в этом деле. Если согласны тогда вам путь дорога, а то время поджимает с каждым днём, часом, минутой, и секундой, дорогого нам времени.
   Выслушав до конца все были в немалом замешательстве, но Лаврик всё таки знающий что происходит, решил заговорить первым.
  - Калуга это я попросил помощи у Шкета, и его пацанов, ведь они действительно понимают в этих делах, да и ты последнее время много переживал по этому поводу. А теперь нам все карты в руки.
Калуга впал в некое чувство шока, он смотрел в одну точку и нечего не говорил.
 Лиза будто почуяв что разрастается чувство напряжения у всех присутствующих начала гладить Калугу по плечу, и тихо нашёптывать:
  - Всё будет хорошо, слышишь, соглашайся, не упускай шанса...
Калуга неожиданно для всех, со злостью откинул Лизину руку, и стукнув руку об руку, чётко и уверенно, с пронзающей его болью тоски разбил стоящую тишину.
  - Я согласен, завтра утром приводи своих орлов в боевой дух, мы будем здесь к семи утра. Отправляемся по строго назначаемому маршруту, все коноплянки проклятые облазим, но найдём, хоть одну зацепку, найдём!
 - Договорились, а сейчас, идите, собирайтесь, да выспитесь как следует. А то ходите зелёные, как пиявки канализационные. (Так же не меняя мимики лица, согласился Шкет.)
 Четверо вышли из палатки, с немало озадаченным лицом чем вошли. Каждый думал о чём-то своём, но важном для каждого. Шкет пошёл искать людей для предстоящей операции. А задуманная до мозга костей троица, отправились блуждать по улицам в размышлениях о том что нужно будет им пережить, и ценой чего стоит им эта важная операция. А может даже и жизни. Но это Калугу не тревожило, он давно к этому был готов.

4 глава

 Трое в глубоком молчании подошли к старому заброшенному сараю в котором этой ночью ночевали Калуга с Лавриком. Они уселись на валявшуюся рядом кучку сена. И продолжали соблюдать всё туже мёртвую тишину ещё в течение пяти минут, но не дотерпев окончания шестой минуты Калуга с криком начал наезжать на Лаврика.
 - Кто тебя просил лезть в это дело! (взгляд Калуги окаменел, лицо приобретало цвет румянца, его кулаки сжимались от злости)
 - Ты меня и просил, что забыл! - в голосе Лаврика звучала злость, имеющая возможность перерасти в драку.
 -  Я просил, просил, но к Шкету обращаться не просил! Это унизительно, чтобы лучший щепачь в районе просил помощи у самого обычного, никчёмного, но самое главное низкого по уровню мозга форточника. Разве не щипачи должны владеть острой разверткой, смышлёной логикой, а главное ловкостью!
 - Ты же знаешь что сами, мы не справимся, одних наших ребят будет мало.
 - А ты хочешь целый батальон!
 - А ты я так понимаю, хочешь два на сотню, сразу в прах, в порошок, в пепел...
 - Почему два, три... (в голосе Калуги зазвучал тон говорящий о его внутреннем признании - он понял, что Лаврик оказался прав)
 - Да кто третий объясни, кто? Да ведь все из друзей то наших здешних ( Лаврик сделал задумчивую паузу, и продолжил), подлянки ещё те, некому доверять то, некому. Наши старые ребята. ...Мм... где же теперь они то, где. Всех заживо! всех собаки немецкие, погубили!
 Лаврик впал в некую истерику - он бился кулаком об рыхлую, стену сарая, и глаза его стали кристальной белизны, маленькие, но горькие, и тоскующие слёзы текли из его глаз. Он знал, что, такому как он  непринято слёзы лить, но как только он вспоминал о своих ребятах из его прошлого, то уже не мог себя сдерживать.   И так поступил бы каждый, каждый оказавшийся в его положении.
 В таком же положении оказался и Калуга, но Калуга смог смерится, он нашёл себе другую душевную боль, боль о пропавшем брате. И цель в его жизни была лишь одна - найти, найти его, и больше не потерять. А у Лаврика больше не было не кого, некого ближе, чем его ребята, и Калуги в первую очередь.   Родителей он потерял ещё в малом возрасте, а после растила его соседская бабка, но как только ему стукнуло, 8 лет она померла.    И тогда ему пришлось выживать самому, вот тогда-то его и приютили в свою компанию те мальчишки. Без них он сам бы не выжил. Они, словом говоря, подарили ему второе дыхание, вторую душу и сердце, но главное новую жизнь. Жизнь, которая помогла ему отважно, и гордо пережить все преследующие его проблемы. Жизнь на улице научила его выживать в столь жестоком мире, в мире, где правила не любовь, добро, теплота, и забота, а главное мир и взаимопонимание, а в мире, где царили такие чувства как - жестокость, война, эгоистичность, и полная, а парой даже абсурдная безразличность к слабым...
 Он пообещал однажды, что некто не увидит его слёз, слёз отчаяния. И он сдержал свои слова, никто ещё не видел его в состоянии павшего духа. Но сегодня именно в этот момент он не смог больше сдерживаться.
 Калуга будто язык проглотил, он молча сел и уставившись в одну точку, тихо замер. Лиза прибывая в состоянии шока просто не понимала что происходит. Не зная ситуации она не могла не как понять, разрядить сложившуюся обстановку. Поэтому решила подойти с другой стороны ещё не сложившегося разговора.
 - Калуга, а может, расскажешь мне что произошло, из-за чего он так переживает?
Лаврик немного успокоившись, вздохнув полной грудью начал копаться в карманах.
 - Калуга, сигаретку дай?
 - На... Калуга протянул пачку папирос своему  другу.
 - Я покурю и вернусь, не хочу здесь дымить.
Когда он ушел, Лиза решила не отступать и всё-таки разузнать, что за горькое прошлое связывало её новых друзей.
 - Калуга, пожалуйста, расскажи, клянусь, об этом никто не узнает.
 - Ладно, но если взболтнёшь кому... жалей, что на свет родилась, ни бери, в голову я шучу.
"В общем, в 38 мы все жили в одном посёлке, да можно сказать что соседями с младенчества были.
 Помню, как собирались мы одной большой компанией, маленькие, забавные, носимся по всему посёлку с палками, в генералов отважных играем, кошек соседских ловим, ну или палками по участку гоняем. А бабульки сидят на лавочках, семечки пощёлкивают, да всё кричат на нас - Ох засранцы, кто же из вас вырастет то, оборванцы, хулиганы, мать бы пожалели, это же какой позор иметь таких детей то, ужас какой, в наши времена такой распущенности не было. Нам бы за такое непослушания прутиком по голой заднице. А эти, не какого стыда...!!!
 Мы им тогда чтоб посмеяться на лавочки гвоздики подкладывали, они, как сядут, помню, раскричатся, а мы смеёмся, уже не можем терпеть, от смеха на траву падаем, за живот держимся. А порой, и бельё воруем, это ещё смешней!
 Так вот в один из таких дней мы умаялись больно, решили на речку сходить, развеется.
 А было ещё светло хоть и поздно, поэтому шли тихо, а то вдруг кто-нибудь их гуляющими по селу в столь поздний час увидит, время то не спокойное было, это же попадёт по полной программе.  Шли мы недолго, но буквально, как только начали подходить к окраине посёлка, услышали детский плачь. А среди нас самым смелым был Чукля, я тебе Лиза о нём расскажу позже. И вот, он решил разузнать что там, и к чему. Он приоткрыл калитку и только сделал первый шаг, как нам всем в глаза бросился маленький мальчик, лет семи или восьми. Нам самим было по девять, но старше, если честно мы не смотрелись, ну да ладно слушай дальше. В общем, мы расспросили у него, почему плачет, и кто он вообще такой. Ну а после уже выяснилось, что его бабка померла, и он один остался. Вот мы и взяли его к себе. А базой нашей стал его старый дом.   Отличные времена тогда были. Жили трудно, бедно очень, но нам-то много и не надо было, главное, что девиз знали назубок:
 
" Своих не бросать, и навеки память хранить".

 Знаешь Лиз слова хоть в девизе и не в рифму, но чувств в них было вложено, достаточно. Достаточно для того чтобы он являлся нашим жизненным стимулом, к которому все стремились.
 Всего нас вместе с Лавриком было шестеро. Абай, Гид, Офицер, Чукля, ну и я с Лавриком.
 Но, увы, всё хорошее в жизни имеет свойство кончаться. Тогда же в 41 война началась. Нам всем было, как помню лет по двенадцать, а Лаврик младше на год, ну значит, ему на ту пору было ещё одиннадцать. Но первое время всему селу везло, нас война не тронула. Но вначале 43, когда из нашего села начали забирать всех парнишек, и мужчин не старше шестидесяти, забрали и брата моего, хотя как забрали. По сути, он добровольно пошёл, ведь ему однажды на охоте по присущей случайности пулю в правую ногу вонзили, пуля задела какие-то там сосуды, и он остался хромым.  Вот его брать то и не захотели, думали, что такой боец на войне лишь обуза. Но Митька парень смышленый, он пару документов подделал, и его приняли.  Но буквально через месяц после того как он ушёл, на деревню был совершён немецкий захват, и нас всех эвакуировали на военное судно, хотя если быть честным, то лишь часть, многих оставили на смерть, как собак никчёмных.(Калуга прокашлялся и продолжил) Дело в том, что посёлок бал построен, прям у самого озера, и убежать от фашистов можно было лишь этим путём. Но и тут дела не так сладки, как кажется на первый взгляд.
 Калуга сделал глубокий, приводящий в полное спокойствие вдох. И немного помельтешив, продолжил:
 Мы всю ночь перед этим днём, гуляли, бесились. Поэтому когда на просёлочных дорогах все верещали, и бежали со страхом в глазах, мы спали. Мирно, и не о чем, не подозревая, спали. И когда офицеры, собравшие полное судно, подавленным страхом людей, оставив, лишь пару солдат для прикрытия они уплыли. И не кто не мог даже предположить из нас шестеро спавших, что проснувшись, мы обречём себя на верную смерть. Единственное что нас спасло с Лавриком в те роковые для нас минуты, это то что Чукля проснулся первым, и услышав немецкую речь, решил тихонько не поднимая посмотреть что происходит сквозь щель в дверном проёме. Его осторожные шаги я помню довольно отчётливо. Я  тоже проснулся, буквально через минуту как встал он. Но мне было интересно наблюдать за ним. И я молчал. Но в том то и дело, что не понял ситуации, я решил напугать его со спины. Мы часто так друг друга пугали, и в этом не было нечего такого, лишь детские шутки. И когда я подошёл и крикнул на весь дом - ПОПАЛСЯ!!!!!
 Немцы стоящие невдалеке услышали и побежали к дому. Чукля в панике оттолкнул меня.
 - Что ты делаешь, зачем кричал, дурак, теперь мы трупы!
 Всё ещё спящие друзья мигом проснулись и от крика, и, не понимая, Чукленных возгласов и действий лишь спрыгнули с кроватей с пугающими выражениями в лицах. Немцы были уже близко, чукля крикнул: «- Окно, лезьте в окно и бегите, бегите»
 Гид первый кто понял из проснувшихся недавно, что всё же произошло, он кинулся удерживать дверь, а Бабай поняв, что он не справляется от надвигающийся немецкой силы, что так и рвалась отпереть дверь, зайти и перестрелять нас всех к чёртовой матери, стал тоже уперто удерживать. Но это всё равно было не надёжным. Офицер в это время открывал окно, но что-то заело, и мы стали помогать ему, но особо убыстрить этот процесс не получалось. Наконец мы его открыли, и тогда мы начали по очереди прыгать в это окно. Сначала я, потом Лаврик, после и Офицер, мы, было, крикнули Чукле да остальным, чтоб тоже выбирались, но Чукля лишь покопался в кармане, достал из него пистолет, и зарядив его лишь сказал, - Извините что так мало был я с вами, но знайте, это были лучшие времена в моей ещё столь короткой жизни! Бегите пацаны, бегите, ОТПУСКАЙ!
 После этих слов мы трое автоматически поняли, что нужно бежать. Мы развернулись. И побежали. Бежали с такой быстрой скоростью, что ветер размывал отчётливые крики hand-a-hog!!! И пару выстрелов, которые говорили лишь обо дном - мы больше их никогда не увидим.
  Мы бежали через весь стоящий перед нами лес, лишь иногда делая привалы. Добежав до окраины, мы перешли через реку, там на те времена располагался военный госпиталь, деваться было некуда, мы запросились на одну ночь, но переночевав там, на утро мы обнаружили, что Офицер подхватил туберкулез. Делать было нечего, распрощавшись с ним, что далось так нелегко, мы пообещали, что после войны найдём его, и мы обязательно вновь встретимся, а там все вместе отыщем и остальных ребят. На ту пору мы, почему то были уверенны, что они выжали, и мы обязательно их ещё увидим.
  После мы отправились на восток, пройдя ещё километров пятнадцать точно, мы кое как, через болотные вязи нашли вот этот городок. Ранее он служил чем-то вроде военной части, но обустроенной, в более городском стиле. Сказали что это вроде, как для конспирации от немцев. Ну, если что. И только позже немного обустроившись, мы поняли, что именно сюда-то наш посёлок и эвакуировали. Жители изготавливали различные оружия, лечили мало по малу кого, хозяйство разводили. Налёты ещё были, с неба, кстати. Но город как видишь, стоит, и по сей день. Отстоять его достойно смогли. Сработала все-таки их  конспирация.
  Ну а дальше ты знаешь.  5.07.43 мне пришло последнее письмо от брата. А ведь он отвоевал всего пару месяцев. И пропал, и вот найти теперь хочу.
 - А что с Офицером, и ребятами? - полюбопытствовала Лиза.
 - А нечего. Про ребят мы смирились, хотя ты видела какой вон Лаврик ходит. А Офицер, звали его, кстати, Петькой, Петькой Савкиным. Светленький был, а кожа смуглая ты представляешь, глаза карие, круглые, большие. Сосед мой был, весёлый, выдумщик ещё тот!
 Мать его расстреляли ещё в тридцать седьмом году. А отец с пьяна чуть позже помер. Мы его к себе приютили. Хотя толку, мои тоже богадулы ещё те.
 - А с ним самим та что?
 - С ним, умер он зимой в сорок четвертом году. Не перенёс болезнь. Туберкулёз поразил его полностью. Жалко его, полгода мучился. Болезнь та не из простых. Мало кто вытерпит. Вот он и стал одним из многих жертв этой болезни. Но перед смертью он письмо нам написал, санитарка, приезжавшая сюда, отдала его нам.
 Калуга снял с себя протёршийся сапог, и со дна сапога, под стелькой достал свёрнутую пополам в три раза бумажку. Она была пожелтевшей, и когда он развернул её, подчерк был не читаем. Но он прокашлялся и начал читать.
 
   - " Люди дрожат от стужи
        Северной злой весной,
        А мне показались лужи
        Небом над мостовой.
 
        Я расплескал небо,
        Волны бегут гурьбой.
        Если ты здесь не был,
        Мы побываем с тобой.

        Мы побываем всюду:
        Кто уцелел в огне,
        Знает, что жизнь - чудо,
        Детство - чудо вдвойне.
 
  Этот стих я посвящаю вам мои верные друзья. Если вы читаете, это письмо то значит, я уже умер. Умер, но не оставил вас. Я обрету свой покой, если вы пообещаете, во что бы это не стоило, ЖИТЬ! Ведь не зря за нас пацаны наши, жизнь отдали. Пусть вечная память живёт в вашем сердце.
  2 января 1944 год"
         
- И всё. Больше ни кого мы не видели. Всё кончилось трагично. Ни кто не думал, что всё так внезапно оборвётся. Мечты, все наши мечты были стёрты, как чернила с бумаги, которые вымыло, кровью, кровью наших ребят. ( С неутомимой грустью, болью в сердце от воспоминаний, и подавленным взглядом, закончил свой рассказ Калуга.)
 - А я и не думала что всё настолько серьёзно, врагу такого не пожелаешь.
 Расстроено прошептала Лиза. Этот рассказ настолько шокировал её, что она не могла нечего понять, не могла даже уловить мысль о том, что такое могло произойти, да и к тому же, в столь юном возрасте.
 - Это я виноват, зачем тогда закричал, зачем всех подставил!
 - Что ты, ты не виноват. Времена тогда такие были. Не нужно корить себя в этом. ( Лиза слегка поглаживала Калугу по плечу, пытаясь успокоить.)
 Калуга же проявив желание взглянуть в глаза девочки, повернул голову в сторону Лизы, как в один момент их взгляды соприкоснулись. Двое смотрели друг к другу в глаза, и уже никакие беды их не волновали. Калуга не хотел отрывать взгляд от её голубых как озеро, кристальной белизны глаз. Он будто утонул в них, и не хотел выплывать. Они имели, как бы свою, особую историю, каждая их частичка, в этих брильянтовых глазах имела свою загадочность. Он смотрел бы в эти глаза вечность. Но его прервал подошедший к ним Лаврик.
 - Сколько времени? (его голос, слегка дрожал, но оставался уверенным)
 - Точно не могу сказать, свои часы  я заложил, только сегодня вечером наверно выкупить смогу. (Не задумываясь, ответил Калуга)
 - Тогда завтра вставай на рассвете. И часам к семи утра возле базы Шкета, где сегодня были. Договорились?
 - Да конечно…сам только не проспи.
Лаврик лишь в ответ злостно взглянул и ушёл в строну города.
 - Хочешь, покажу место от которым восхищаются все жители города!
(с улыбкой во всё лицо Калуга предложил  Лизе)
 - Да, но только если оно не далеко от сюда. Но в обще я тут уже три месяца, но ни про какие места не слышала.
 - Так, где же ты могла услышать, если это место мы нашли с Лавриком, а там просто пацанам рассказали, а они у нас тут, ууу...слухи разнеслись быстрее, чем ночь наступила.
 - Городок наверно целый соберётся, тех, кто узнал об этом - дополнила его Лиза.
 - Точно. 
 - Но всю особенность этого места знаем только мы с Лавриком.
 -  Ну, если ты мне доверяешь и готов поведать ваши с ним общие тайны, то пошли.
 Лиза заулыбалась, её очень заинтересовало предложение Калуги. И в обще она была рада что он ей доверяет.
Калуга по неожиданности для обоих взял Лизу за руку. И они, вместе крепко сжимая руки, друг друга отправились к желаемому увидеть Лизой месту.
 Шли не очень долго, минут 15 точно будет. Периодически они смотрели друг на друга, взглядами, говорящими за себя. Лизины светло зелёные глаза с лёгким янтарным блеском на солнце говорили о проявляемой симпатии к Калуге.
А глаза Калуги впервые за всё это время улыбнулись. Искренне и по-настоящему, счастливым блеском.
 Вместе всё ещё не отпуская рук они прошли первую часть леса, через минут пять вторую половину леса.
И вот, наконец, настал столь долгожданный момент.
 Они подошли к некому обрыву и осторожно сели не край.
 - Мне немного не по себе.
(испуганным голосом прошептала почти про себя Лиза)
 - Не бойся, осталось только вечера дождаться и всё будет. Пойдём пока хвороста соберём. На вечер понадобится костёр. А то замёрзнем. Спички я взял.
 - Мы что здесь заночуем?
 - Да.
 - Что же, интересно.
               
                ************
               
 Близился вечер.
 Птицы издавали, прощальный кличь, который зазывал всех птиц разлетаться по своим гнёздам, потому что скоро близится закат, а значит, совсем скоро наступит тёмная ночь.
 Калуга, наконец, перестал суетиться и как только закончил задание имеющее цель разжечь костёр, сел.
Он сел прям в притык к потихоньку разгоравшемуся огню, тоже самое он велел сделать и Лизе.
И после того как Лиза исполнила его просьбу стал смотреть на небо, да и непросто смотреть, его взгляд казалось сейчас протрёт в небе дыру.
А Лиза в это время находящаяся в состоянии предвкушения, смотрела на Калугу с гримасой лица выражающей, непонимание, ступор, вопрос - Что происходит? Но периодически она всё же отвлекалась, посматривая на то самое небо, с которого Калуга не сводил своего взгляда.
 - Вот смотри, сейчас будет, смотри внимательней!
(внезапно и немного испугавши девочку, наконец подал голос Калуга)
 - Куда смотреть, что будет? - возмущённо крикнула Лиза.
 - На небо.
 Калуга указал рукой на висящие в небе как большой фонарь солнце. Солнце светилось необыкновенным светом, красным, жёлтым, оранжевым, местами светло-фиолетовыми цветами.
 Это была необыкновенная красота, но Лизу больше терзало то что, как вроде бы с виду в грубом, уличном мальчишке, да ещё и в Щепаче что не мало важно, в человеке общавшимся с настоящими преступниками, и живущим в двух кварталах от бандитских развалин, баз и лагерей, может утаиться столько чувств. Чувств настоящего, верного, любящего, и немного несчастного человека. Он не отчаивается, не смотря на то, что пережил столько бед, потерь, а теперь решился на отважный и преданный семье поступок, найти и отомстить за брата. Не смотря на то что он может лишиться жизни.
 Но ему не жалко не какой жизни ради спасения своего близкого. Не каждый так себя поведёт, он не трус и это она знала. Но с каждой минутой восхищения им Лиза не сразу, но постепенно начала осознавать, что влюбилась. Она больше не желала скитаться по улицам как раньше, единственное, что она хотела это быть всегда рядом, и быть ему нужной, хотя бы как друг. Она не хотела его отпускать.
 Оба насладившись закатом, легли возле костра на кучу травы и сена что натаскал Калуга и тихо начали шептаться.
 - Знаешь Лиз, а ведь я давно здесь не был.
 - Из-за чего?
 - Не знаю, просто, дело в том что, Лаврика очень трогало это место задушу, он вспоминал прошлое, и из-за этого начинал впадать в депрессию. Кричал, что я виноват во всём случившимся с ребятами. Хотя может он и прав, ведь если бы я тогда не закричал, они, возможно, были бы ещё живы.
 - Это ложь! Ты не в чём не виноват, неизвестно что бы было, если бы всё пошло иначе. Нашли бы вас и расстреляли. Да версий полно!
 - Нет не полно, мы  бы в лес убежали через окно, и  всё было бы нормально!
 - Не нужно навязывать себе грехи, которых не совершал!
Было ясно, что разговор дошёл до скандала, и успокоить его мог лишь неожиданное явление кого-либо, или же чего-либо. Но этого как на зло не появлялось.
 - Закроим тему! Спи, давай, а то завтра от тебя пользы будет ноль!
Не очень удачно попытался развести по местам ситуацию, Калуга.
 - Извини, спокойной тебе ночи.
 - До утра. 
Весьма спокойно что вполне ожидаемо от его характера ответил Калуга.
               
                ******

  На следующий день Калуга проснулся весьма рано, что для него стало бы  неожиданностью, если бы он не знал этому своё объяснение. Они ведь ночевали у леса, а лес просыпается рано. Поэтому уже на рассвете пенье птиц, шелест листьев и травы от ветра, донеслись и до них. Приблизительно сейчас было около шести утра. Но, не смотря на то, что Калуга уже проснулся и тихо седел у потухшего костра, слегка подталкивая обгоревшие брёвна палкой, Лиза по-прежнему спала крепким сном.
  Но это продолжалось бы ещё с часок не меньше, по крайней мере, обоих такое расположение событий устраивало. Подождав ещё минут, пять Калуга решил, что лучше прийти пораньше, чем им назначено. Так будет надёжней. Он ведь понимал всю  важность этой встречи. Он ждал сегодняшнего дня ещё с 1943 года. Когда понял, что с братом случилось что-то неладное. Ждал дня когда, наконец, он отправится на его поиски. Узнает истину, что так долго была скрыта сотнями догадок. И лишь подозрения, незначительные версии давали сердцу и душе временное спокойствие. Но ведь невозможно всё время себя убеждать в том, что всё наладится, что всё будет хорошо. Калуга чётко и с глубокой уверенностью решил, что он найдёт его, пускай живым или мёртвым. Хотя до последнего верил, что его брат Митька, ЖИВ!
  Ведь возможно абсолютно всё. Да и время сейчас такое, ни в чём нельзя быть до конца уверенным.
 - Лиза! Вставай! Слышишь, вставай!
  Калуга, с необъятной нежностью легонько покачивал Лизу за плечо пытаясь разбудить.
  Лиза потихоньку начала просыпаться. Слегка приоткрыв, левый глаз она увидела в размытости лицо Калуги. Поняв, что уже утро и надо вставать как можно скорей, ведь сегодня они отправляются на поиски Митьки. Лиза не мельтеша, мигом открыла глаза, и, встав с земли, слегка небрежно отряхнулась, и по её виду она была уже готова на любые задания. 
 - Да не торопись ты! От скорости движений пользы много не будет. (Отойдя в сторону, тихо сказал Калуга.)
 - Калуга мы сейчас отправимся?
 Не особо торопясь Калуга бросил палку которой ещё минуту назад беззаботно подталкивал обгоревшие бревна когда то горящего костра, встал и тоже отряхнувшись, продолжил разговор.
 - Да, пора уже идти, мы и так проспали.
Лиза лишь в знак согласия опустила глаза вниз. И они оба отправились на место назначения.
 
   6 глава


  Минут через десять Калуга и Лиза вышли, из леса и уже полностью осознавая предстоящую миссию, шли уверенным шагом по улицам города. На которых, как и прежде нечего не менялось. Везде всё разбито, разорено.
 Люди, отчаявшиеся, во всём пытаются привести город в порядок. Ремонтируют дома, возводят заново рынок. Но пока их глубокие старания особо небыли замечены.
 Ещё минут через пять они прошли большую часть пути, и спустя две минуты они подошли к месту, что назначил им вчера Шкет.
 Когда они подошли то Шкет, Лаврик, и ещё трое человек, которых Шкет обещал им подогнать в помощь, уже стояли.
 - Почему вы опоздали, я же просил прийти вовремя. Пускай и на пару минут! Но ведь это вам, а не мне нужно!
 Накинулся на них Шкет, как только они подошли. Остальные стоящие рядом рассматривая, пришедших молчали. Но Калуга ожидал такой реакции. Поэтому, не придав особого значения его нападкам, начал разговор, будто с другой ноты, чтобы скандал обошёл их стороной.
 - Я надеюсь, все готовы, припасы взяли?
 - Да ... (совсем беззаботно ответил один из стоящих в составе до сих пор незнакомой троицы)
 - Я вам с Лизой собрал по портфелю, там еда и свитер. В горах холодно. А умирать, как собака от холода некто не захочет. Верно? (грубо отрезал Лаврик)
 Калуга не ждал, что Лаврик с ним сегодня заговорит. Поэтому услышав, от него как он заботится, об их с Лизой здоровье он подвергся в несколько секундный шок.
атмосфера и так тяжёлого разговора начала напрягаться всё больше.
 - Что же Шкет знакомь с ребятами, и мы я думаю уже отправимся. Зачем медлить. ( Вежливо попросил Калуга.)
 - Ну да.. ( на секунду всем показалось что атмосфера тяжести спала, но услышав  слегка нелепый и не понять откуда-то взявшегося смущения, голос Шкета, было понятно что секунда оказалась ложной.) - это Тима.
 Шкет указал рукой на белобрысого парня, у него были серые, холодные глаза. Цвет глаз заставлял думать о том, что человек, владеющий ими не способен, ни улыбаться, ни смеяться, ни плакать. Тима держал руки, в карманах, стоя слегка раздвинув ноги как ножницы. Взгляд был направлен куда-то вдаль. На правом плече весел автомат. Калуга, не медля, задал вопрос.
 - Тима значит. Расскажи в краткости нам о себе... Тима
(немного с издёвкой в голосе произнёс Калуга)
 - А что рассказывать, (молча переведя взгляд на Калугу, Тима продолжил) полное имя Тимофей Олегович Духновский. 16 лет. В 14 лет попался на воровстве, местной охране, мягко говоря. И был отправлен в спец подразделённую школу для малолеток. Там нас учили около 5-ти месяцев. Владению ружьём, и метким выстрелам, скалолазанию, прыгать с парашюта, тоже учили. Потом ссылали кого на фронт, кого на задания всякие. Общим словом учили умирать героями. Но мне с Владом, (Тима кивнул в лево, указав на смугловатого парнишку. Не высокого роста, с ярко синими глазами, и волосами цвета свежей, мокрой глины.) удалось подорвать от туда. Как здесь вновь оказались, долгая история. Тима замолчал.
 - А родители. ( Смягчившись в тоне, но так и не отставая, продолжил Калуга.)
 - Мать, где не знаю, (также как и раньше холодно ответил Тима) а отец, (сдержав 5-ти секундную паузу Тима продолжил)… а отец ушёл на фронт в 42 и не вернулся. Он один меня растил. Мать нас бросила. Только фотография есть.
 - Ладно, кто следующий?
 - Это Влад, ты уже знаешь.
 Шкет указал на того самого смугловатого парнишку, которого совсем недавно представил всем Тима. Так сильно как Тима, Влад Калугу не заинтересовал своим видом, поэтому они, перешли к третьему стоящему рядом.
 - Гомер. Кличка такая, потому что умный. ( Шкет немного улыбнулся подавляя в себе смех) А так если что Генкой зовут.
 - Что же,(начал свою речь Калуга) на последок лишь скажу вот что. У каждого из нас своя история. Но какой бы она ни была бы разной, мы всё же должны дать ей счастливый финал. Так соберите же все обиды, предательство, душевную боль за все прожитые жизненные тяготы. И не гнетите себя за совершённые грехи. Не просите у всех за это прощенья, бог простит. Вся собранная душевная боль вскоре перерастёт в жгучую ненависть. Ненависть что будет желать мести. А месть, месть и придаст уверенности в завтрашнем дне. Ведь каждый новый день может всегда стать в один момент последним.
 После этих слов все молчали. Калуга же закончив сою грандиозную речь, взглядом, дал всем знать, что пора идти. Не возражая, и нечего не говоря в ответ, все молча, пошли за Калугой.
 Для начала он хотел обыскать весь путь, по которому они шли когда ещё мальчишками с Лавриком и Офицером  бежали из деревни захваченной немцами. Он намеривался дойти до самой деревни. Ведь возможно, что брат стал контуженным, и по документам его отправили, после фронта туда, домой. И он просто нечего не может вспомнить. Или же вспомнил, но найти не может. А вдруг инвалид. Вдруг на коляске. От этих домыслов у Калуги голова кругом шла.
 Шкет понял, что Калуга прав, прощаться не стоит. Плохая примета. Но проводив их взглядом пока они не пропали из веду он тяжело вздохнув, тихо прошептал - " Храни вас бог, быстрей бы снова свидится, ведь если умирать то, только держась за руки, и в дружеских объятьях." Выждав ещё пару секунд, пока те совсем не скрылись из веду, он тихо и осторожно ступая ушёл. С выражением лица, будто ничего не происходило, и он только проснулся.
Сказать такие слова на прощанье считалось у них, уличных мальчишек очень важной приметой. Это означало-

  "В трудные минуты-
  мать, земля под ногами заменит
  отца, небо над твоей головой.
  А пули в груди твоей,
  и глина под кожей.
  Напоминаньем о жизни тяжёлой твоей"

                *******

  Все шестеро молча, шли по уже знакомым улицам. Лишь Лиза периодически  оглядывалась по сторонам.
Дойдя до леса также молча, Лаврик единственный остановился.
 - Калуга (все остальные моментально замерли), каков наш маршрут, надеюсь, ты собираешься ввести нас в курс дела?
 - Да... конечно я совсем забыл. ( Голос Калуги звучал строго и сосредоточенно)
 - Ну...
 - Я хочу чтобы мы для начала обшарили весь путь, по которому мы с тобой до города добрались. Спросим в госпитале, где когда то Офицера оставили. Обязательно доберёмся и до деревеньки нашей. Если она ещё осталась.
 - А там что? – не отставал Лаврик.
 - А что там, если осталась, то спросим у жителей.
 - А если не осталась, да столько ещё «если» можно придумать, какой дальше план, куда пойдём? ( Немного взбесившись, задал свой вопрос, Лаврик.)
 - Не знаю, там видно будит. ( слегка разочарованно ответил Калуга) Пошли, задень нужно как минимум пройти пол леса, да и в обще с каждой минутой становится всё жарче и жарче.
 - Да действительно он прав. Пойдёмте скорей.
 Вмешалась в разговор Лиза. И судя по следующим действиям её слова, были решающими.
   
                ********
                Они зашли достаточно далеко, почти в самую глушь леса. Все шестеро шли друг за другом, одновременно разбившись по парам. Каждый занимался своими делами. Калуга с Лавриком что-то периодически очень вспыльчиво обсуждали. Лиза, громко смеясь, болтала с Владом и Гомером.
 Только Тима шёл позади всех. С холодным, и безразличным выражением лица. Только вот руки были уже не в карманах. Они были заняты автоматом, который он крепко сжимал в них.
  И такое расположение обстоятельств устраивало бы всех и дальше если бы не услышали позади себя сзывающие крики Тимы.
 - Идите сюда скорей, иди - Калуга, Лаврик, Влад…
 Тима присел на одно колено, и в руках уже не держал свой автомат, он был отброшен, как и когда то ранее на правое плечо. А вот в руках теперь крутилась настоящая немецкая граната.
 Все мигом ринулись к Тиме. Первой подошла Лиза, которая сразу начала задавать вопросы.
 - А что это? Это что-то из немецкого оружия? Похоже на гранату, Тим это граната?
 - Да. Это немецкая ручная граната М-39 образца 1939 года. Весит примерно 220 грамм. Но одно могу сказать точно - осколки этой наступательной гранаты разлетаются на 10-15 метров, поражая противника. И имеет она надёжную систему предохранителей. Давненько таких не находил. Ведь базу где их производили, говорят, подорвали, одни из наших ребят. Как сейчас помню их смешные прозвища - Гид помню, смешной парень, хотя он с Абаем не сравнится. Тот уж посмешней будет.
Услышав, эти клички Калугу как что-то в грудь кольнуло.
 - Откуда ты знаешь их, и про бомбу от куда?
Все молчали в ожидании ответа.
 - Про бомбу в спецшколе рассказывали. А пацанов этих знаю, потому что были они у меня в 1-вой роте. Умелые были парни.
 - Почему были? (помимо не желаемого ответа, Калуга был недоволен  ещё и Тименным безразличным голосом)
 - А потому что они всё время, сколько я их знал, были очень остро озабоченны поисками четырёх затерявшихся друзей.
Но насколько я помню в дни, когда нас расформировывали на задания, они нашли какую-то зацепку в своих поисках. Им кажется, удалось выйти на мать одного из троих, Марью или Маргариту Васильевну кажется. Я плохо помню, но, по-моему, на их задании им выпала удача, и при отправке на назначенный пункт, они пересеклись с ним. Им даже удалось поговорить. И она сказала им что восьмого или двенадцатого, не помню точно июля 1943-года, отправила сыну в деревню письмо, но дошло или нет, он не уверен.   В случае перехвата письма, она писала очень кратко. Шли по роте слухи, что этим письмом она просила у младшего своего сыночка помощи, и понаслышке он письмо так и не получил.
 - А с Гидом и Абаем что?
 - Ничего после этой встречи они отправились, на задание где попали в горячую точку.
 - И что?
 - Не знаю неизвестно. По крайней мере, я их больше не видел.
 - Этот Митька, кого мы ищем. Я его брат. Брат что не сумел, оказать помощи не поняв изложения текста в письме.
 Тима тяжко вдохнул. Встал, наконец с колена, держа  в правой руке гранату, а левую руку положив на плечо Калуге, с тяготой в голосе сказал:
(это было впервые, когда ни выражения лица, ни голос не казались безразличными)
 - Круто конечно, честно, сразу как то не сообразил. Мне же когда Шкет говорил чтоб я с вами пошёл я особо, то в историю поисков не вникал. Но одно могу сказать точно. Митька даже если сейчас и живой, то стал, уже как я думаю, калекой должен был стать. Ведь иначе бы искал тебя. О его смерти даже и думать не смей. Но ты не падай духом все, что тебе говорят, это лишь слухи.
 - Что-то ты мне не внушаешь доверия! (весьма агрессивно наехал на Тиму Лаврик)
 - Ты хочешь мне сейчас сказать, что я врал! Просто так всё это говорил, думаешь, я вру, так скажи об этом в лицо, не бойся!
 - Да… наши пацаны, если бы захотели, то нашли бы нас. А за столько лет от них ни весточки! Не кажется ли тебе это странным? ( С каждым, словом Лаврик заводился всё больше и больше)
 - Если для тебя это так подозрительно, то почему всё это время ты сам не искал их? (заводился Тима)
 - Хватит! (наконец остановил их сцепившихся за слово языки Калуга) Уже на нервы действуете. Не одних вас не устраивает предстоящая перед нами обстановка, и её события. Но проявите, пожалуйста, бдительность. И не ссорьтесь. И это, кстати, всех касается. Всё! пошли дальше.
  Некто больше не смог вымолвить ни слова. Все вновь, как и до этого разбились по парам и продолжали разговор с момента, на котором их прервали. Только вот Тима не двигаясь стоял на том же месте, держа в кармане гранату. Ещё секунду спустя Тима, наконец, сдвинулся с места. Он шел, шаркая ногами по земле опустив глаза вниз.
 На душе у Тимы стояло чувство, будто тяжёлый булыжник, привязанный, к сердцу тянул его в низ.
 Идя тем же неспешным, захлестывающим шагом, Тима достал из левого кармана его куртки какой-то значок. Он положил его на ладонь и шёл внимательно рассматривая. И потонув в своём разуме что-то вспоминал.
 Это был настоящий " Орден Славы" учрежденный ещё в 1943 году.
 Такой орден могли  получать только солдаты, сержанты, лейтенанты, проявившие личный подвиг в бою.
 Тима крепко сжал орден в руке, поднёс его к сердцу, и закрыв глаза, с трепетом в голосе тихо прошептал.
 - Я помню братишка, ещё не забыл.

 7 глава.

  К вечеру от начала пути они прошли около 5-ти или 6-ти километров. Все довольно подустали, и Калуга скомандовал сделать привал, а позже и вовсе решил, что лучше им тут заночевать, а утром продолжить свой путь. Никто не сопротивлялся командам Калуги. Ведь он, несмотря на свой юный возраст, являлся неким командиром для них, ведь он главный зачинатель этой опасной операции.
 Остановились они возле речки. Которая разделяла лес как бы на две части. С каждым шагом и Лаврику и Калуге становилось, всё тяжелей и тяжелей. Ведь они с каждой минутой всё ближе приближались к их родному дому, месту, где они выросли, познали счастливое детство. Тогда ещё никто не знал, что с ними могло приключиться. Все верили только в лучшее. Да и вообще они были совсем мальчишками. Беззаботными, счастливыми мальчишками.
 - Лаврик, ты веришь в то, что нам Тима про ребят рассказывал?
( Подойдя к отдалившемуся от всех Лаврику спросил Калуга).
 - Не знаю, хочется, но не знаю...
Лаврик стоял, опустив глаза, и держа в руке горевшую папиросу, отвечал так, будто слабость одолела всё его тело, и оно больше не могло ни двигаться, ни говорить тоже.
 - Пойдём, ребята вон уже костёр разожги, смеются над чем-то.
 Предложил своему другу Калуга.
Лаврик промолчав, выкинул папиросу, и они вместе пошли к ребятам, сидящим у костра.
 Подойдя, они сели на два свободных места на длинном бревне, которое Гомер и Влад принесли для удобства, и что бы на земле холодной не мёрзнуть.
 Когда мальчики подошли их новые товарищи весело что-то обсмеивали.
 - Над чем смеётесь. ( Наконец решил спросить Калуга)
 - Нам тут просто Тима рассказывал смешные истории, которые случались у него в спецшколе, когда их лазанию по канату учили. ( Всё ещё давясь смехом, поправляя волосы отвела Лиза).
 - А у вас  песни свои были, ну в смысле в роте, свои братские? (вдруг заинтересовался Лаврик.)
 - Да были. ( Улыбался Тима)
 - Спеть сможешь?
 - Да. ( Ответив Тима не медля, запел)


        " Если в сердце кольнёт
          И азарт вдруг блеснёт
          В твоих светом искрящихся глаз
          И не топаз, и не алмаз
          Не станут дороже друзей
          Значит, ты стал сильней"
               
 - Я думаю дальше продолжать не надо?
 - Нет, думаю, не стоит.
  Все ещё около часа заинтересованно разговаривали, смеялись, шутили друг над другом.
 Тима был гвоздём вечера. Практически тамадой, но заметив что все переключились на анекдоты, что Влад очень эмоционально рассказывал Тима, потихоньку не привлекая к себе внимания, отошёл от них.
 Он целенаправленно шёл к речке, сел на обсыпанный весь камнями берег. И молча, о чём-то думал.
 Но как только Тима дал своему, разуму расслабится, ведь наконец-то он один и может подумать о своём. Ему помешала, подкравшись с заде, и присевшая рядом Лиза.
 - Что-то не так? Почему ты такой грустный?
 - А тебя не учили, не подкрадываться так тихо? (по голосу Тимы было сразу ясно, что он не желает разговаривать)
 - Извини ( в голосе Лизы не было слышно раскаяния)
 - Что хотела?
 - Просто хотела поговорить.
 Пододвигаясь поближе, отвечала девочка, немного напуганная грубостью Тимы.
 - Тебе не с кем поговорить? (говоря эти слова, Тима уже и вовсе даже не смотрел на неё, его глаза старательно рассматривали ель находящуюся на другом берегу реки)
 - Почему ты всё время отдаляешься от всех?
Судя по Лизиному ласковому тону, слова Тимы она просто проигнорировала.
 - Почему ты так решила? (весьма агрессивно но, всё же посмотрев на Лизу продолжал Тима)
 - Ты обходишь всех за метра 3-4 точно. Почти не разговариваешь.  Немного странно. Гомер и Влад, например не такие. Лаврик хотя бы с Калугой разговаривает. И это не смотря на то, что у них обоих вся эта дорога горем большим перевязана...
 - А проблемы могут  быть только у них, так получается?
 - Извини, я не знала, но что у тебя случилось?
  Тима достал из кармана куртки тот самый "Орден Славы" что разглядывал сегодня днём.
Он положил его себе на ладонь, чтобы показать уже рвущейся во всю Лизе.
 - Откуда у тебя это?
Тима уже знал, что первым будет задан именно этот вопрос, поэтому как подготовленным заранее текстом он сразу же ответил.
 - Друг подарил.
 - Не ври, такими подарками на право и на лево просто так не раздаются. Говори откуда взял? (На минуту Тиме показалось, что он на допросе перед участковым)
 - Я могу рассказать тебе всю историю, но если только ты пообещаешь не распространятся.
В ответ Лиза лишь кивнула головой.
 - " В конце 43-года мою роту отправили на задание. Мы должны были пройти в обход и не дать немцам дойти до деревни. Которую они хотели под себя положить. Я не знаю подробностей, но, насколько мне известно, с помощью разведгруппы, выяснился их надвигающийся маршрут. Потому нас и послали. Но во всей роте было всего 10-ть человек. В численном перевесе, как людей, так и боеприпасов немцы нас обошли. Тогда та мы и поняли, что нас послали на убой. Выжить было шанса не кому не дано. Нас отправили туда, как некий знак стоп. Отвлечь ненадолго немцев. Пока они соберут, как можно больше солдат для защиты деревни.
 Но отступать было поздно, да и некуда бежать нам было, повсюду фрицы. Перед нами встала немаловажная задача как можно быстрей выкопать окопы, и занять свою позицию, так мы и сделали.
 Немцы наступали.
Казалось, что время застыло. От шума взрывов, криков раненых сводило сума.
 Я не смотрел по сторонам, поэтому не видел кого из моих ранили, и сколько нас осталось.
 Я слышал лишь крики немцев - " Шванне!, Шванне!"
                Быть, может немцы кричали совсем другое, но это дополнялось-таки звуками как –
 - Нога! Я прикрою! Пуль осталось совсем мало!
И всё казалось мутной кашей, в голове.
Свист пуль был слышен повсюду, особенно чётко слышал звук  пролетающих рядом.
 Картина стояла жуткая. Десять отважных мальчишек бились насмерть. С толпой разъяренных злобой немцев. А ведь каждый из нас тогда был 13-ть, 14-ть, лет. Мы даже пожить, ещё совсем не успели! Не испробовали сладостей слова жизнь на вкус. Да ещё молоко не у всех на губах обсохло, а мы уже в окопе, с автоматом в руках, с пятнами крови брызгающей в лицо. С засохшей глиной под ногтями, лежим на холодной земле. Лежим лицом к лицу, к своему врагу. И многие умирали там.
  В этот момент я ни думал, ни о чём. В моей голове лишь не утихая, билась одна мысль - " Выжать, убить, и выжать"
Мне становилось страшно. Я подсчитал, немцев оставалось около шести человек. Не больше это точно.
И наконец, когда я решил всё же повернутся, и осмотреть состав моей роты. Я впал в моментальный ужас. В живых считая меня, оставалось всего трое человек. Остальные  были жестоко убиты. Кто в голову, кто в грудь.
 У одного пуля прошла на вылет, через глаз. Творилось нечто ужасное. Я понимал, что одержать, победу шансов практически нет.    Я принялся дальше стрелять из своего автомата с мыслью в голове, а что же дальше. Но пули кончились. Бросив автомат, и немного оглядевшись, я понял, что теперь нас двое. Я и мой друг Глеб. Но он не отвлекаясь, безжалостно стрелял.
  Ещё не ориентируясь во всём происходящем, я пополз к нему.
Когда я дополз, то и он прекратил стрельбу.
 - Глеб! (тихо позвал его я) Сколько осталось у тебя пуль?
Глеб, увидев меня, тут же пригнулся - Две!...
Переведя дыхание, ответил он.
 - А сколько их осталось?
 - Кажется трое?
Я должен был быстро, что ни будь сообразить, и нащупав у себя в заднем кармане штанов гранату, то сразу понял что нужно делать.
 - Глеб выстрели последними пулями в воздух.
 - Мы что сдаёмся?
 - Стреляй!
Мои нервы были на гране срыва, и Глеб это видел. Но, как и раньше не пошевелился.
 Я не мог уже терпеть, и ударил его в живот, и в то время когда он согнулся от боли, потеряв сознание, и его руки окончательно ослабели, я выхватил у него автомат и выстрелил, как и намеривался в воздух.
  Немцы всё поняли правильно, это был знак, что мы сдаёмся, всё так как я и хотел. Но пока они скалились от радости победы, и не торопясь подходили к нам, я схватил Глеба за шиворот и хоть как-то положив, облокотился на него. После когда немцы были уже совсем рядом, я вытащил из заднего кармана гранату,
зубами, отстегнув чеку. Услышав, что они подошли совсем близко, я прижал голову к спине Глеба и кинул гранату.
  Они были всего в метре от нас, поэтому осколки не могли обойти нас стороной.
 Всех трёх фрицев граната повалила моментально.
И буквально через минуту они лежали в обездвиженном состоянии.
  Наконец в моей голове сомкнулась мысль о том, что мы одержали победу. Но эта радостная мысль сразу же перевалила жуткая боль. Осколки впились мне в тело. Глеб, который как мне казалось, только очнулся, был тоже весь в порезах. Его ноги были полностью изувечены. И начиная от колена до кончиков пальцев ступни, ноги истекали кровью. Осколки впились ему в ноги очень глубоко. По щекам моего друга потекли слёзы жуткой боли.
 Когда я откинулся на спину, и начал разглядывать Глеба, то заметил, что он не ориентируется в пространстве. А это означало лишь одно. Он оглох.
  В то время была зима, и довольно суровая.
И я не хотел здесь вот так легко замёрзнуть. Я знал, что это не моя смерть. И не смерть Глеба.
 Собравшись с силами, я встал. После приподняв Глеба, и усердно тянув его за руки вытащил иго из неглубокого окопа. Далее я сел на колени и обхватив за живот Глеба, ползком понёс его за собой. С каждым нашим движением осколки впивались в наше тело всё глубже и глубже. И этой боли что усиливалась, казалось, больше нет придела, но мы терпели, порой я позволял себе кричать, но это случалось лишь, когда боль была совсем не выносима.
 Было тяжело пробираться сквозь сугробы. Проваливаться и вновь подыматься, и ползти, ползти и ползти, с лишь одной мыслью в голове держатся. Держатся, ради того чтобы выжать. Но я знал, что мы выполнили задание и этим спасли десяток жизней. Наверное, тогда лишь гордость за меня и друга, давала мне толчок, что бы двигаться дальше. Я полз не больше двух часов, потихоньку преодолевая тяжёлые препятствия, но больше я не смог. Сил не хватило. Я отпустил Глеба, и упал в бессилии на снег.
  Переведя дыхание, лёжа я, увидел, что Глеб машет руками.
Не понимая, я привстал и увидел, что он шевелит губами. Но звука не доносилось. На минуту я подумал, неужели он стал немым. Я слышал, что во время взрыва, впоследствии неожиданного шока можно потерять и слух и голос. Но я не мог поверить что такое может случиться с его другом. Я сразу понял, что возможно Глеб пришёл в сознание именно в момент взрыва.
 Но я решил отклониться от мыслей, и всё же понять, что он мне пытается сказать.
 Руками он указывал  на передний карман куртки. Я тут же пошарил в нём рукой, я достал письмо,
свёрнутую вчетверо бумажку. Его взгляд я понял не сразу. Он говорил - " Передай это письмо моей маме"
Я прекрасно знал, что его мать расстреляли, но он верил, что она жива. Я считал это глупым. Хотя, наверное, случись это со мной, я бы тоже не терял надежды, никогда. Глеб Вечно слал письма по старому адресу, так и  не дожидаясь ответа. Но я не хотел привередничать и взял письмо, я положил его к себе в карман, кивнув головой.
  Тут я понял что силы покидают меня, я вновь упал на спину, и закрыв глаза полностью потерял сознанье.
 Мы пролежали около часа, после нас нашёл вертолёт, с нашим командиром. Ведь когда они прибыли на место нашей обороны, пересчитав трупы, нас ни досчитались. Наверняка решили, что мы можем находиться недалеко от туда. Ведь кровь, тянущаяся от наших изувеченных тел на протяжении всего пути было заметно сразу. Командир был у нас не глупый. Он легко мог обо всём догадаться. Что было действительно правдой, мы отползли меньше чем на километр.
  Проснулся я на следующее утро в Госпитале. Командир отделения сообщил, что Глеб скончался ещё там на снегу. Много крови говорят, потерял. Меня тоже с тяжестью, но откачали. На той же недели ко мне пришли главнокомандующие поздравили с отличным выполнением задания, и вручили этот самый орден. " Орден Славы" как солдату проявившему подвиг. Ну а через месяц я сбежал из этой спецшколы."
  На этих словах Тима замолчал.
 - Бог мой! Тима извини, я не знала! (по щекам Лизы потекли слёзы, на этот раз её глаза налившиеся слезами выражали искреннее извинение)
 - Зачем ты плачешь, это я плакать должен...
Тима не ожидал, что рассказ доведёт Лизу до слёз, поэтому сразу же начал её успокаивать.
 - Просто... боже
 По Лизиным щекам слёзы лились, не переставая, всё лицо было залито слезами, несущими в себе чувство несправедливости, непонимания, жалости.  Не удержавшись, она бросилась, к Тиме повиснув на его плече, и бросилась с такой силой, что Тима от неожиданности чуть не уронил орден.
 - Лиза, успокойся, что с тобой?
 Тима был немного смущён, или быть может, даже напуган, поэтому он не сразу сообразил, как нужно её успокаивать. Тима аккуратно положил на ощупь орден в карман, и принялся успокаивать, плачущею Лизу, периодически вытирая своими холодными руками её мокрые и покрасневшие щёчки. Он нежно гладил её левой рукой по спине, а правой по её растрёпанным волосам.
 - Ну не надо, правда, я не стою, твоих слёз поверь мне...  (продолжал Тима)
 - Да, прости, что-то я совсем разошлась, да вон и, куртку тебе всю обмочила.
Протирая рукавом слёзы, слегка запинаясь, начала, наконец, успокаиваться Лиза.
 - Ты вся дрожишь, ты замёрзла? На тебя больно смотреть.
 - Да есть немного, но пусть тебя это не беспокоит.
 - Перестань, что ты, в самом деле, то, на улице действительно стало прохладно, вот возьми мою куртку.
Тима протянул Лизе снятую только что куртку, сам оставшись в одной тонкой, белой рубахе.
 - Спасибо... 
 Смущаясь, Лиза всё же приняла Тимину куртку, и, накинув её на плечи, сказав лишь - Я, пожалуй, пойду. – Встав, она направилась к остальным, так же как и раньше весело сидящим у костра.
Тима проводив её взглядом тоже встал, подойдя поближе к речке, он нагнувшись провёл рукой по воде, и, встряхнув ей, ушёл ко всем, как и Лиза.
  Было уже поздно, поэтому, когда он подошёл все уже тушили огонь. 
 Легли они под ближайшее дерево, чтобы не так сильно пахло гаревом, и уснули.
 Многие такие как, Лиза, Гомер, Влад, и Лаврик тут же погрузились в крепкий сон, но вот только Тиме и Калуге не очень крепко спалось. А точнее они вообще не могли уснуть. Тима всё время вертелся, а Калуга бездвижно, но с интересом смотрел на звёзды.
 Чем это объяснялось, да только тем что оба переживали больше других
                ....................................................
  Утром все встали очень рано, примерно около 9-ти утра. Калуга сказал, чтобы все привели себя в должный вид, и были готовы продолжить путь. Пока все старательно подтягивали брюки, поправляли рубахи, отряхивались, у Лизы и Тимы вновь завязался разговор.
 - Доброго тебе утра Лиза!
Впервые Тима заговорил первым. Его голос был уж очень сладко нежен.
 - Добро Тим! (также приветливо ответила Лиза.)
 - Я долго думал над твоими вчерашними словами, ты действительно права, я слишком долго был один.
(Лиза улыбнулась.) Надо больше общаться с ребятами. И с тобой!
 На этих словах Тима улыбнулся во всё лицо, немного даже посмеявшись. Но и Лиза сокрушённая полным смущением ни сдерживала улыбки.
 - Вот возьми твоя куртка. ( Очнувшись от некого транса, наконец сияющих улыбкой глаз Тимы, Лиза вспомнила, что ещё со вчерашнего вечера носила на своих плечах его куртку.)
 - Да давай. ( Протянул руку за курткой Тима)
 - Эй, голубки! (крикнул Гомер) Хватит там ворковать, пошли уже!
 - Пошли уже зовут. (Ту же очнулся Тима)
Оба ещё раз улыбнулись друг другу и, не отставая от остальных, они продолжили путь.
  Шли ещё около часа, после Калуга скомандовал десятиминутный привал.
 - Она тебе нравится? (неожиданно Тима заметил, что Влад и Гомер окружили его)
 - Кто?
 - Лиза, она тебе нравится?
Тима закрутил, головой оборачиваясь то вправо, то влево, то назад.
 - Не вертись, её рядом нет, она вон с Калугой прогуляться пошла. (Слегка с издёвкой в голосе сказал только подошедший Лаврик.)
 - Да она мне нравится, но это ещё не о чём не говорит.
 - Говорит. ( Продолжал на этот раз с усиленным издевательским тоном Лаврик)
 - Что говорит?
 -Попался, низость в голосе всегда работает.
 - В смысле, о чём ты?
 - Расслабься Тима, (уже через смех продолжил Лаврик) вы отличная пара.
 Тима тяжело вздохнул, и через одно мгновение уже смеялся также сильно как и стоящие рядом.
Они смеялись бы так и дальше, если бы не услышали Лизу, кричащую о помощи.
 - Помогите, кто-нибудь, пожалуйста, кто-нибудь!
 - Крик от туда! (моментально среагировал Тима и указал на небольшую тропу, которая вила к маленькому ручейку, что протекал по близости)
Все мгновенно побежали по тропе, на которую указывал Тима. Мальчики находились в неком шоке, от непонимания, что происходит, хотя в этот же момент горячая интрига была видна на их лицах.
  Когда они добежали, то увидели не самую желаемую картину. Калуга лежал на земле в обездвиженном состоянии, и красное пятно на его потрёпанной рубахе расползалось всё больше, и тоненькой струйкой стекала на зёлёную траву, красная, но ещё тёплая кровь. А Лизы рядом не было. Лишь её резинка валялась не вдалеке, там, где было натоптано множеством следов от армейских сапогов.
 Лаврик тут же кинулся к Калуге.
 - Калуга, брат, ты чего, что с тобой?
 - Всё нормально, Лиза, Лиза...
Калуга еле шевелил губами, жгучая боль одолела его тело, становилось холоднее. А глаза наливались слезами, из-за которых они превращались неким образом в кристальные.
  Лаврик сев рядом с Калугой, приподняв его, положил себе на колени.
 Тима не понимая, как и все остальные, что же произошло, подошёл к раненному другу поближе.
 - Что случилось, где Лиза?
 - Да отстань ты со своими вопросами! ( Чуть ли ни рыдающим голосом Лаврик рявкнул на Тиму)
 - Слушайте меня! ( Тихо и давясь в нехватке воздуха, заговорил Калуга) Мы гуляли, и внезапно на нас наткнулись какие-то мужики в военной форме. Я их особо не разглядел. Они стали к Лизе приставать, и я заступился за неё. Сначала слово за слово. А потом чуть не драка. Я накинулся на того который к ней ближе стоял, их трое было. И один из стоящих сзади достал из кармана нож, и ударил меня в живот. После я упал и видел лишь, что они Лизку схватили, она о помощи кричала, и потом уже вы прибежали.
 Калуге с каждой секундой становилось хуже, перед глазами всё поминутно плыло. Руки холодели, говорить становилось всё тяжелей.
 - Держись слышишь, мы найдём выход найдём! ( несмотря на жёсткий характер Лаврика по его щекам полились слёзы)
Влад и Гомер присели на одно колено, и молча, смотрели на ужас, происходящий перед ними. Говорить им очень сложно, страх охватил их сердце, и они молчали
 - Нужно что-то делать! ( Голос Тимы будто трясся, Тима был в полной растерянности.)
Лаврик обнял Калугу, и, прижав его, поближе понял, что он не дышит.
 - Эй, братишка, Максим, ты слышишь, ты чего! Максим! ( В полном отчаянии Лаврик тряс Калугу за плечи) Нет, нет, так просто не может быть, зачем, за что!
 По щекам Лаврика текли, неисчерпаемый поток слёз, он смотрел то на всех сидящих рядом, то на лежащего у него на руках Калугу.
Влад и Гомер так же молча и бездвижно смотрели на истекающего кровью Калугу, а Тима, опустив глаза молча очень тяжело вздыхал, по его правой щеке вдруг потекла слеза, а потом ещё одна, но уже по левой щеке.
  Лаврик сжимая зубы, провёл, рукой по лицу Калуги тем самым закрыв ему глаза. Лаврик прижал его к себе и захлёбываясь слезами прошептал -
 - Всё хорошо братишка, я найду Лизу, и брата твоего Митьку, тоже, и за смерть я твою отомщу. Слышишь меня! Отомщу! Отомщу собакам, отомщу, любому кто на пути моём встанет. Вот ещё увидишь, заликуют наши ребята от радости.
 Лаврик трепетно положил Калугу на землю, и весь испачканный кровью, умываясь в своих слезах, смотрел на небо и неожиданно для всех закричал:
 - За что! (после переведя, крик на спокойный тон продолжил) Чукля, Гид, Офицер, Абай, вы уж там поглядывайте за ним, и на него звезду в небе приберегите.
  Далее все молчали, около пяти минут пока Лаврик не заговорил первым.
 - Влад, Гомер! (все включая Тиму, подняли глаза на уже стоящего, вытершего слёзы Лаврика, его голос звучал подавленным и разбитым, такого его ещё никто не слышал и не видел не когда)
  Вы оба сейчас соорудите из веток носилки и понесёте тело Калуги в город, там распорядитесь, где надо, чтоб похоронили, в гробу, с крестом, ну сами там знаете, чтоб всё по человечески было. А мы Тима пойдём дальше. Нужно найти для начала Лизу. И желательно живой! После я отомщу им за смерть Калуги. Ну а там, надеюсь втроем, мы и Митьку найдём. Пускай хоть с неба, но Калуга увидит своего брата. Никто не сопротивлялся указаниям Лаврика.  Гомер и Влад собрав ветки соорудили носилки за минут двадцать, с учётом того что Тима им помогал. Лаврик же в это время сидел рядом с Калугой всё время что то, приговаривая, издали было слышно лишь - братишка, всё будет хорошо, ещё свидимся, я найду, отомщу.
  - Всё готово, можно грузить! (отозвался Тима, где то позади Лаврика.)
 - Ладно! (услышал в ответ от Лаврика Тима)
  Ещё через пять минут тело Калуги было загружено в носилки. И Гомер с Владом были готовы уже идти. Но всё же Лаврик перед тем как они подняли носилки ещё рас упрекнул их в том чтобы они поторопились. И уже через десять минут оба с носилками пропали из веду.
 - И куда дальше? (растерянным голосом спросил Тима у ещё больше разбитого горем Лаврика)
 - Туда куда сердце поведёт. Пойдем, осмотрим ещё раз место преступления, соберём улики, а по ним выстроим цепочку предстоящего маршрута.
Тима лишь посмотрев, в глаза Лаврика подал сигнал согласия.

     8 глава
 
 Лаврик был в полном душевном упадке. Он даже не предполагал такого расположения событий. Даже на секунду в его голове не укладывалась мысль, что Калуги больше нет, ведь он до сих пор не смирился с давней потерей преданных ему друзей, как вдруг снова потерял, но потерял не только ставшего ему ещё ближе, ещё дороже друга, но и потерял надежду. Лаврик потерял надежду на будущее. В данный момент ему казалось, что он остался один. Что всё в этом мире хорошее, и доброе кончилось. Что теперь в мире окружающем его есть лишь гул, потери, боль, отчаяние, ЗЛО!
  Тима в это время тоже не стоял в бодром духе. Всё счастье будто ушло у него из под ног, и он остался наедине со своим Я. Душа рвалась на части. Сердце было готово расколоться на сотни маленьких осколков, осколков которые уже не склеишь. Но ведь на данный момент его терзала и боль, относящаяся к потери Лизы. Ведь в отличие от Лаврика она стала ему дорога. Возможно, он даже полюбил её. И представляя, что её уже волне, возможно, нет в живых, его пробирала по всему телу жуткая дрожь. Но он старался об этом не думать. Капля надежды всё же горела в его горячем сердце.
 - Нужно собрать улики! (вдруг ожил Лаврик)
 - Да конечно, нужно. ( Не предавая словам  никакого смысла, ответил Тима)
  Тима, и Лаврик не говоря больше ни слова, молча и чётко зная свою цель, отправились на недавно пропитавшееся кровью их друга место.
 Когда они дошли то Лаврик в отличии от выискивающего улики Тимы некоторое время мельтешился, но вскоре он всё же постарался собраться с мыслями и наконец заняться делом, и как только он принялся внимательно осматривать землю его вновь побеспокоили.
 - Вот смотри, я нашёл!
Тима крикнул настолько громко и неожиданно, что внутри у Лаврика всё аж передёрнуло.
 - Что орать та! Что там у тебя?
Тима протянул Лаврику на обозрение - белую, потрёпанную резинку.
  Лаврик молча, взял резинку к себе в руки.
 - Ещё на месте где я её нашёл сильно натоптано, и судя по рисунку следов это армейские сапоги.
Тима указал, правой рукой на следы что он нашёл. И после некоторое время Лаврик тщательно рассматривал следы, на которые ему указывал помощник.
 - У них где-то здесь неподалёку лагерь, думаю нужно идти на восток. Лагерь находится, где в четырёх километрах от сюда.
 - Откуда такая точная информация? (спросил в недоумении Тима)
 - Просто доверься мне. Я знаю и это уже немало...
 - Да уж, точно, конечно, как я только не догадался, ты же всё знаешь, мистер я всё знаю, потому что чувствую, да плевать я хотел на всё что ты здесь на чувствовал, нужно чёткие, проверенные и более правдоподобные факты! ( Тима как с цепи сорвался, он кричал, махал руками, а следуя, характеру обоих Лаврик тоже не отмалчивался.)
 - Да успокойся ты! Ещё нам не хватало кусаться над Калугиной могилой!
 - Да ты прав извини! ( Тима начал успокаиваться) Пойдём по тому пути, что ты сказал.
 - Так-то лучше! (на лице Ларика можно было легко прочитать - мне всё равно! главное найти!)
Лаврик кивнув головой влево Тиме, (что означало, пойдём туда)  и ровным и спокойным шагом отправился по собою же указанному направлению.
 Лаврик шёл быстро и не оглядываясь, в отличие от Тимы, который вечно крутил головой то в право то в лево, он будто ждал чего-то, и может даже и кого-то.
Всё бы так продолжалось ещё долго, если бы в один неожиданный момент Лаврик вдруг не остановился.
 - Что случилось! (задыхаясь, добегая, до Лаврика кричал Тима)
 Лаврик стоял, молча смотря в одну точку. 
 - Ну что? Лаврик не томи!
  Лаврик поднял, на него свой взгляд и уже не отводя их будто всё ещё рассуждая, ответил.
 - Мы не туда с тобой идём.
 - Как не туда! Ты же всё верно рассчитал! (в голове Тимы заиграла гордая мысль о том, что он всё-таки был прав)
 - Да рассчитал, но это ложный след.
 - А куда тогда идти? ( Тима, общим словом, не чего не мог  понять)
 - По пути, что ранее назначил Калуга. Нужно идти в село.
 - Но почему?
 - Калугу не убили, и Лизу тоже не похищали. ( После этих слов Тима и вовсе был, готов свихнутся.)
 Здесь недалеко за речкой находится госпиталь, в котором мы переночевали, и в котором умер друг, что был тогда с нами. Калуга знал, что кто-то всё же бросится на его поиски. А именно он хотел привлечь Бабая и Гида. Ну и Митьку разумеется. Он думал что ценой своей жизни он найдёт того кого мы ждали столько лет.
 - Ладно, предположим, но Лиза, я нечего не пойму!
 - Он рассчитывал, что мы отнесём его в тот самый госпиталь, он ведь не так далеко. Он не хотел умирать. Он лишь хотел себя ранить для вида, будто была драка. Но силу удара не подрастчитал.
 А Лиза, она была тоже участником этого маленького приставления. Калуга ещё в городе договорился втайне от нас с двумя солдатами, чтоб они сопровождали нас (скрытно, разумеется). До определённого момента, конечно же. Ну а во время удара Лиза испугалась, вот и закричала. А следы, потому что они закрыли ей рот руками, а она-то точно не вела себя как паинька, вот они и пытались схватить её покрепче, чтобы убежать поскорей, выполнив завершающею часть плана. Лиза вырывалась и вот почему мы нашли на месте резинку, все события как по полочкам.
 - А сейчас-то где Лиза, ну если верть тому, что ты говоришь?
 - В госпитале, ожидает нас, всё как по плану, что задумал Макс. Лиза сейчас якобы сбежала от её похитителей, будто сбежала от похитителей.
 - Кто прости, задумал? (переспросил, недоумевая Тима)
 - Настоящее имя Калуги. (Безразлично ответил Лаврик)
 - Не как не могу понять по поводу Лизы, то есть по её версии окажется, что  госпиталь случайно оказался рядом?!
 - Именно.
 Взгляд Лаврика резко потяжелел, было ясно, что ему сейчас очень трудно, на сам деле любой бы себя так чувствовал, оказавшись на его месте. Тима всей душой пытался его поддержать, но у него пока не очень получалось.
 - И что дальше, к госпиталю? ( Спросил Тима, в этот раз он сказал, свои слова уверенно и было внятно слышно, что он полностью доверяет Лаврику.)
 - Да, но нужно идти очень быстро, к вечеру должны быть там.
 И наконец, полностью отчаявшиеся мальчики отправились отомстить, отомстить не только за потерю друга, но и за всю боль, боль что они испытали за последние годы, за душевные муки что их до сей поры не оставляют. За то, что засыпали с мыслью - лишь только выжить, за то, что в малые свои годы пороху нанюхались. За то, что не смеялись, когда палило солнце летними деньками. За то, что не могли сказать - мама я тебя люблю! За то, что не понянчили братишку, не смастерили куклу для сестры!  И наконец, за то, что жизнь им теперь нужно заново искать, что непосильно даже взрослому порой.
   
                *************
               
 К вечеру они были уже вблизи намеченного ими объекта. Но с каждым шагом, когда они приближались, Лаврику становилось всё тяжелей. 
Ещё через минуту у него закружилась голова, он упал на колени и очень громко дышал, будто кислород перекрыли.
 - Лаврик! Что случилось, что с тобой? - Тима испугался не на шутку. Подбежав к упавшему на землю Лаврику он начал махать на него руками, пытаясь сделать хоть какую то прохладу в этот жаркий и безветренный, летний день.
 Лаврик лишь взглянул на стоящее в двухстах метрах от них здание.  Это был тот самый госпиталь, что они искали. Госпиталь, в котором когда то заночевали и тем самым потеряли друга. Здание было серым, обшарпанным. Его ограждением являлся тот самый, что и когда то -  деревянный, местами сломанный или провалившийся забор.
 - Пойдём! (будто выдавливая, из себя с невероятной тяжестью сказал Лаврик)
 - Ты точно готов! (в голосе Тимы звучала тревога.)
 - Да готов!
Лаврик собравшись с силами, встал. Даже не отряхиваясь, и не сказав, ни слова он пошёл напрямик к госпиталю. Тима прекрасно понимал его молчание. Он понимал, что если Лаврик скажет, ещё хоть слово то расплачется от боли, что колит в сердце, при каждом воспоминании.
  Уже рез минуту оба стояли напротив мрачных ворот, ведущих к зданию.
 - Ты уверен? (Тима был готов переспрашивать это ещё много раз, ведь он видел, в каком плачевном состоянии находился Лаврик)
 - Да, нужно идти. (Лаврик даже не смотрел на Тиму, как говорят в народе он весь ушёл в себя.)
 И вот, наконец, глубоко вздохнув напоследок, Лаврик переступил через ворота, и теперь он находился на территории военного госпиталя. Тима заметил, что Лаврик стал выглядеть более уверенней, чем раньше, и это его взбодрило. Они оба шли по вытоптанной годами тропе, ведущей к крыльцу. Лаврик шёл быстрее, а значит, первым вступил на лестницу крыльца, даже не останавливаясь, он разом открыл дверь. Которая оказалось, как и однажды в недалёком прошлом весьма скрипучей, и тяжело открываемой. Перед Лавриком открылся большой коридор, стены которого были недавно выбелены. Пол был покрыт линолеумом, старым и протёртым. Местами он был подклеен скотчем. Лаврик открыл дверь пошире, чтобы в дверном проёме спокойно поместились они вдвоём с Тимой. Когда они вошли то Тима, не задумываясь, сразу направился к молодой женщине, сидящей за столом. Она была с серьёзным выражением лица. Женщина всё время что-то писала. На её медицинском халате  была приколота надпись - " Медсестра - Людмила Арсеньевна "
 - Извините можно у вас спросить? ( Тима говорил ровным и спокойным тоном) Лаврик тут же подошёл к нему.
Но медсестра даже не подняла головы. Что весьма выбило из колеи парня.
 - Вы слышите нас или нет! ( Сорвавшись, крикнул на неё Лаврик)
 - Да, чего? (медсестра вела себя так будто её только что разбудили)
 - На не которые вопросы не могли бы вы ответить? (всё ещё спокойно продолжал Тима)
 - Да конечно, а что вас интересует мальчишки?
 - Куда хоронят людей умерших в госпитале? (начиная успокаиваться, с нижним басом в голосе спросил Лаврик)
 - Для этого у нас отведён задний двор больницы. Но там хоронят лишь тех, кто считается безымянным, или пропавшим, и не нашедшимся близкими.
 - А сюда девочка не заходила в ближайшее время? (вдруг вспомнил  Тима )
 - Пока нет, а что?
 - Нет ничего! ( Лаврик поставил точку в этом коротком диалоге)
Он взял Тиму за руку и отвёл в сторону.
 - Я схожу на кладбище, Офицера там поищу.
 - А мне что делать?
 - А ты Лизу дождись. Мне кажется, она скоро появится.
 - Только ты недолго ладно?
Лаврик ничего не ответил, он лишь ещё раз взглянул на медсестру, и вышел из больницы.
 Найти кладбище оказалось несложным делом, ведь оно находилось именно там, куда и указала ему медсестра. За больницей на заднем дворе.
  Когда Лаврик подошёл к оградке кладбища, то его глаза сразу начали искать фамилию Крынкин. Проходя, мимо могил он всё же надеялся отыскать среди них Офицера.
 А по-настоящему Крынкина Лёньку. Он случайно взглянул на странную надпись на могиле находящейся в самом углу у конца ограждения. И тут же отвернулся, но буквально через секунду он вновь посмотрел на неё. Но немалое расстояние не давало разобрать надпись. И тогда он решил подойти поближе. И не зря. Пойдя, ближе он увидел закинутую ветками могилу, и выцветшую фотографию прибитую гвоздём к деревянному кресту. Он с огромным облегчением выдохнул: « - Нашёл! ». 
  Сердце у Лаврика заколотилось, ноги начали подкашиваться, жар ударил в голову. А глаза наполнялись  слезами. Лаврик упал к могиле, и, откинув ветки, лежащие рядом, принялся сквозь слёзы читать надпись над надгробием
- " Вечная память друзей, и близких "
 А сбоку был написан прощальный стих:
Боль не молчит
Она кусает глубоко и в сердце
И не хватает сил сказать - спасите
И не успел, сказать простите
Тем людям, что дал возможность плакать обо мне
Но оставшись на земле
Мне хуже даже чем на небе

Нет больше света кричащего - ИДИ!
Иди по своему пути, что предначертан мне с рождения судьбою.
Лишь стать любым, из тех, кто спотыкается по жизни!
Сделать этот выбор оставалась....
Я ведь не сдавался
До последнего пытался вновь поверить
Дышал и любил я как в последний раз!

И наудачу не заканчивался мой рассказ
А лишь как чистого листа
Писаться начал
Как новая глава как новое начало
И помню, как кричал
- Устал, я больше не могу!
И вспомнил, как сердце на куски рвалось
Как не дышалось, не жилось.

Со временем и рана кровоточить перестала
И жизнь закончилась, её не стало!
 
 "Лаврик готов был лечь рядом и больше не вставать, он на одну минуту мысленно перенёсся в их прошлое. В их беззаботное детство.
 Он вытащил из правого кармана своих штанов старую потёртую тряпку. Поднёс её к фотографии и плавными движениями протёр её от наросшей пыли, и налипших дождевых капель. Перед глазами Лаврика вновь вспыли воспоминания - улыбки ребят, звонкий смех, песни у костра, купание в озере, рыбалка с раннего утра. А ведь это всё заменило им ласку матери, и строгость любимого отца. Когда он смотрел на фотографию, то всё плыло перед глазами, потому что слёзы наполнили их до краёв. Лаврик - сильный, смелый, храбрый сердцем мальчик, но плакать он не стеснялся. Ведь он всегда считал, что оплакивать родных и друзей, считается не глупым, а лишь выражением вечной памяти в их честь. Боль терзала его в эти трудные, и долгожданные минуты.  Трудно было даже дышать. Чего уже говорить об остальном.
Ларик с тяжестью ещё раз плавно провёл рукой по фотографии, и сказав самому себе, что ненужно раскисать, согрел себя мыслью что вскоре сюда вновь вернётся. Он медленно встал, и будто волоча, два тяжёлых мешка поплёл ногами к оградке кладбища. Он шел, опустив голову в низ, поэтому его глаза не видели то, что происходит в данный момент вокруг него. Лаврик был полностью погружён воспоминаниями из прошлого, и они настолько поглотили его разум, что он даже не поднял головы, когда ему кричал Тима, стоящий на крыльце вместе с Лизой.
 - Лаврик!!! Лаврик!!! (вовсю горланил Тима)
Но всё было бес толку. Лаврик не обращал никакого внимания, а ещё через пять секунд он в бессилии упал на землю, и больше не двигался.
   Ребята будто на рефлексе побежали к Лаврику. Тима, нащупывая пульс, приказал Лизе сбегать за доктором. А сам в это время расстёгивал Лаврику рубаху, чтобы было больше воздуха телу.
  Лаврик лежал неподвижно, его тело было горячим как раскалённый уголь, а пульс бился быстрее. Наконец, прибежала Лиза с доктором.   
   Доктор взял мальчика на руки и понёс его в так пугающие всех своим видом больничное здание. Когда они вошли, то в больнице было также тихо, как и в их прошлый визит, не чего не менялось. Доктор быстрыми и аккуратными шагами поднимался по лестнице на второй этаж, Тима и Лиза судорожно шли за ним. Шли, молча, только Лиза периодически всхлипывала носом. Наконец когда они дошли до старой, обшарпанной, и бледно-голубой двери, доктор распахнул её, и сразу же уложил Лаврика на кровать стоящую у окна в самом углу комнаты.
 - Что с ним? Прошу, вас ответьте, всё хорошо? - чуть ли не рыдая, спрашивала Лиза.
 Доктор  дотронулся до лба Лаврика, нащупал его пульс, молча, записал что-то в тетради, и спустя минуту, наконец, заговорил.
 - Да…, что я могу сказать, - мальчик испытал сильнейший шок, потрясение, и, безусловно, через чур, повышенный стресс, что безусловно, отразилось на нервной почве. И в результате всего была совершенна потеря ориентации, и упадок в обморок. К несчастью для этого молодого человека весь этот случай заканчивается весьма плачевно.....
( Доктор опустил свой взгляд в низ, и тяжко вздохнул)
 - Я не чего не пойму, как кончится, что же с ним не так? ( Тиму очень зацепили плачевные эмоции доктора)
 - Сейчас трудно сказать всё точно, как есть. Но имеется, судя по практике, предположение о том, что он больше не сможет видеть. Понимаете после настолько сильного и долгого стресса, у многих людей терялся слух, они слепли, кто-то даже решался возможности ходить. Но всё это, безусловно, разумно, на определённый период. На людей разных возрастов, если так будет понятнее. И судя по данному состоянию мальчика, а оно весьма плачевное, он на все сто процентов ослепнет.
 - Не может быть! ( У Лизы началась истерика, по её щекам лились рекою слёзы, она кричала - Не может быть, не может быть!!! И вечно повторяла эту фразу из раза в раз.)
 Тима же в это время тоже не скрывал своих эмоций. Его глаза налились кристальным отблеском, это блестели слёзы, которым он до сих пор не позволял пробежаться по пылающим от гнева щекам.
Доктор, молча похлопав Тиму по плечу, вышел из кабинета, положив на стоящий рядом письменный стол тетрадку с личными записями.
 - Тима! А что мы скажем, когда он проснётся? (сквозь слёзы пытаясь хоть как то внятно, сквозь слёзы сказать Лиза)
 - Ничего ни скажем. Он больше не увидит этот мир. Больше не ослепится лучами утреннего солнца, и больше никогда не сможет смело пробежаться по траве, что в капельках россы, и ночного дождя, после очередного жаркого дня. Но ему повезло. Мне кажется, что даже больше чем нам всем. Он не излечиться я это точно знаю.
 - Тима что ты такое говоришь, ты про что вообще, я тебя не понимаю!?!
 - Знаешь Лиз. В отличие от нас, он больше не увидит этого страшного мира. Мира, который сломал ему жизнь. Мира, который принёс нам столько боли, потерь, и больше не увидит он земли пропитанной на каждом шагу людской кровью. Он больше не увидит, как будут люди умирать. И больше не увидит лиц жестоких, фриц. Наверное, я ему даже завидую.
Всё будет стёрто перед ним, как ластиком стирают карандаш. Надеюсь, что он нас не забудет.
 - Тима ты, что хочешь уйти? - в голосе Лизы был слышен страх.
 - Да я уйду. Ты может, тоже хочешь?
 - Нет! Я останусь с ним. Вместе мы, как-нибудь, выкарабкаемся. Раз ты нас бросаешь.
 - Я не бросаю, просто для него история закончилась, а для меня она лишь только началась. Я пойду туда, куда меня поведёт сердце. Вдруг, и брата Калуги найду. Митьку кажется…
А вы лучше возвращайтесь в город. Там вас ждут.
  Тима потянул ремешок с оружием поближе к плечу. И при обняв Лизу он шепнул ей свои последние слова, которые она услышала:  «- Я ещё вернусь, но позже»  Он коснулся её руки и в жатый её кулачёк впихнул свёрнутый, вдвое листок бумаги.
Тима нежно, словно в последний раз поцеловал Лизу в правую щёчку, и молча, не оборачиваясь, вышел из кабинета.
 


 Всё, всё у сердца на счету,
 Всё стало памятною метой
 Стояло юное, в цвету,
 Едва с весной расставшись, лето;
 Стояла утренняя тишь,
 Был смешан с мёдом воздух сочный;
 Стекала капельками с крыш
 Роса по трубам водосточным;
 И рог потухший в этот час
 И в первый ранний запах сена...
 Всё, всё на памяти у нас,
 Всё до подробностей бесценно:
 Как долго не проросший сад
 Держал прохладный сумрак тени;
 Как затевался хор скворчат -
 Весны вчерашней поколенья;
 Как где-то радио в дому
 В июньский этот день вступало
 Ещё не с тем, о чём ему
 Вещать России предстояло
 Как у столиц и деревень
 Текло в труде начало суток;
 Как мы теряли этот день
 И мир - минуту за минутой;
 Как мы вступали за черту,
 Где труд иной нам был назначен, -
 Всё, всё у мира на счету,
 И счёт до ныне не оплачен.
 Мы так простились с мирным днём,
 И нам в огне страды убойной
 От горькой памяти о нём
 Четыре года было больно.
 Нам так же больно и теперь,
 Когда опять наш день в расцвете,
 Всей болью горестных потерь,
 Что не вернуть ничем на свете.
 У нас в сердцах та боль жива,
 И довоенной нашей были
 Мы даже в пору торжества
 Не разлюбили, не забыли.
 Не отступили ни на пядь
 От нашей заповеди мира:
 Не даст солгать вдова иль мать,
 Чьи души горе надломило.....

ВО ИМЯ СЧАСЬЯ ВСЕХ ЛЮДЕЙ
ПОЛНЫ МЫ ВЕРЫ НЕПРИКЛОННОЙ –
В ГОДАХ, В ВЕКАХ СБЕРЕЧЬ НАШ ДЕНЬ,
НАШ МИРНЫЙ ДЕНЬ, ИЮНЬ ЗЕЛЁНЫЙ.


               
                9 глава.
      
 Прошёл месяц… был самый разгар лета, пекло как никогда....
Солнце будто прожигало плечи, сквозь рубахи…
Лиза же в такие дни особо от жары не маялась...
Ведь и времени та особенно у не было, всё своё время она бегала по госпиталю помогая санитаркам, прибиралась на могиле у Офицера...
 Лаврик  в то время тоже не бездельничал, несмотря на то что он ослеп, это не мешало ему  выполнять нетрудную работу...
Но чаще всего он просиживал на могиле у друга...
Лаврик приходил, медленно падал на колени перед могилой, и каждый раз рассказывал, что с ним сегодня произошло, как там Лиза.
 Порой ложился головой на могилу, и тихо-тихо спрашивал « - Ну как ты тут, не соскучился ли там по мне,  как там Калуга, и другие ребята...»
Он будто рассчитывал услышать ответ... но его не звучало...
.. что очень задевало крохотное сердце Лаврика...
 Лизе было трудно смотреть на его страдания... да и она очень соскучилась по городу, в котором жила, до встречи с мальчишками… Ей так хотелось вернуться... но одобрит ли это Лаврик...
17-го июля он как обычно с утра по раньше, отправился на могилу к Офицеру...
Лиза просыпалась раньше его, и, решив воспользоваться ситуацией, она тихо пошла за ним, придумывая на ходу, что скажет в предстоящем разговоре...
 - Лаврик! (окликнула недалеко стоящая Лиза, скрючившегося над могилой, парня)
 - А это ты?! Чего тебе? (в голосе Лаврика отчётливо слышалось не желание, какого либо разговора)
 - Послушай, я хотела тебе сказать...
В общем зачем ты так себя мучаешь, ну кому от этого легче, что ты этим докажешь, поехали лучше в город! Там нас ждут, там родители Калуги, там ребята ваши есть, Тима мог туда вернуться, да там друг твой лучший похоронен в конце та концов!!! ( Лиза уже не выносила безразличного выражения лица своего друга)
 По её щекам тонкими струйками, как капли дождя по стёклам окон, текли слёзы, заканчивающие своё путешествие на губах...
 Лаврик немного помолчав, всё же ответил...
 - Может ты и права, да и Митьку найти надо!! во что бы мне это не обернулось, найти! А про Тиму и думать не смей! С этой собакой я ещё поквитаюсь…
 - За что ты так про него? (захлёбываясь в слезах, спросила Лиза)
 - Он нас предал, сбежал  как последняя крыса! 
А на счёт города, можно и съездить, но ты не забыла что я слепой!!! Что пешком уже не доберёмся!!!! (у Лаврика началась истерика, переходящая во что-то чего раньше с ним не бывало)
 Лиза, понимая что, что-то не так  бросилась в объятия к Лаврику...
 - Ну почему ты так думаешь?! Всё будет хорошо!! слышишь меня, мы всё сможем, ведь мы вместе!! и нас ничто не сокрушит!! ну не для того столько людей за нас всех слегло!! ( девочка как могла пытаясь успокоить своего друга... но не выходило…)
 - Лиза! Лизанька! у меня нет больше никого кроме тебя!! ты всё что у меня осталось! Не бросай меня! (голос мальчика был безнадёжным, отчаянным)
 - Ну что ты! я всегда буду рядом... что бы ни случилось! ( Лиза крепче обняла друга)
 - А пошли, прям сегодня... чего тянуть... лучше сейчас, чем потом, пока надежда ещё жива...
 Лаврик будто на какой-то момент ожил... он заговорил, прям как раньше - уверенно,  и, несмотря на то, что его глаза слепы, они не были потерянны, а на оборот в них загорелся огонёк, его глаза стали отражением души...
 - Глупенький ты чего? как же сегодня, сегодня нельзя... мы даже не собрались… на голяк что ли пойдём... ( Лиза  улыбнулась во всю ширь лица, она даже подумать не могла, что их разговор так быстро приведёт к хеппи-энду)
 - А зачем нам собираться? Хочу признаться тебе.... в общем, я ранее уже думал о том что ты мне предложила.. и я узнал... самый безопасный путь вернутся в город… это на самолёте...
Как я слышал... сегодня в два часа сюда прилетает лётчик… забрать жену, и её брата туда в город... и мы можем напроситься поехать с ними... Что ты на счёт этого думаешь? (голос Лаврика дрожал )
 - Ну...( девочка была в растерянности, она не знала что сказать..) ...можно попробовать.... да наверно получится...
 - Тогда всё, решили... но только мне нужно попрощаться с Офицером... невежливо будет вот так  уехать... ну ты меня понимаешь...
 - Да конечно... я понимаю, пойду пока сумки соберу... есть ведь что-то надо всё-таки… ты тут недолго только ладно.
Лиза замолчала, и тихо вышла из-за оградки, ещё раз взглянув на друга, она быстро заковыляла в сторону госпиталя, перебирая ноги так, будто к ним были привязаны мишки с камнями.
 Лаврик же прислушивался к шагам Лизы, выжидая пока она, уйдёт как можно дальше. Наконец дождавшись желанной минуты, он подошел по ближе к надгробному кресту, на котором была прибита последняя фотография Офицера, сделанная в этом госпитале, и упал на колени своих обессиленных ног, сердце его тогда дрожало сильнее чем в те временна когда он впервые встретился лицом к лицу с фрицами, голос его тоже задрожал, а руки затряслись так будто тысяча вольт ударили по ним...
 - Офицер! дружище, как больно покидать мне вновь тебя... а ведь там с небес всё видно, так подай хоть знак... живи ли пацаны наши, жив ли Митька! и как там Калуге... надеюсь что легко… Но я перед тобой, и перед богом, перед всеми павшими в эти годы, клянусь!  Я отыщу всех кто мне дорог, и если уж будет в моих силах хоть как-нибудь исправить этот мир, я это сделаю! ты слышишь меня, я это сделаю! (Лаврик довёл себя до истерики, он кричал, во что было сил, и смотрел на небо, которое показалось ему уже ни таким как последнее время, не сплошной темнотой, а словно ярким светом, что излучал любовь...)


 Уже через час Лиза с Лавриком сидели, в холе госпиталя обсуждая предстоящий перелёт.
- Лаврик ты точно поговорил с женой лётчика? Она действительно не против?
(то, ходя из угла в угол, то мельтеша не месте, спрашивала Лиза, у спокойного мальчика)
- Ну конечно! Что ты так извелась то вся?! Скоро полетим… и будем на месте…
 - Да ты прав… (ответ Лаврика ничуть не успокоил волнующеюся девочку)
- Лучше сядь и успокойся! Ждать совсем немного осталось!
 Лиза села рядом с Лавриком на шаткий стульчик.
Но только она хотела спокойного вздохнуть полной грудью, как ей помешал голос приближавшейся к ней женщины.
 Женщина была улыбчива, в медицинском халате, и с чемоданом в руках. Лицо её было белое как молоко,… а кудрявые рыжие волосы, лишь больше придавали желание думать, что она какая-нибудь уж очень интересная, и загадочная личность…
 - А вот и вы детишки! (к всеобщему удивлению голос подходящей всё ближе дамы показался им каким-то старым, что по внешнему виду не скажешь)
- А вы, наверное, Лариса Павловна? Верно? (тараторя, спросила Лиза)
- Именно.
- Ну, тогда если вы действительно не будете против… мы будим вашими спутниками. (Девочка засмущалась)
- Ну, разве же я должна быть против? Неужели я напоминаю вам злую старуху? (засмеялась Лариса Павловна)
- Нет что вы! Ничуть!
- Ну и отлично! Тогда бери сумку, хватай своего друга под ручку, и пошли садиться в самолёт, мой любимый муж Федор Никанорыч, и мой брат, кстати, отличный журналист и писатель Юрий Павлович уже давно ждут нас (дети переглянулись, несмотря на то, что взгляд Лаврика был пуст, и спонтанен) да, да… не удивляйтесь так… я сама не думала, что так всё так быстро будет…. Но Федор всегда может или опоздать, или наоборот прилететь раньше, мне порой кажется, что даже если рядом с ним сесть, и диктовать, что нужно делать, он всё равно сделает всё начисто наоборот…
- Ну тогда конечно пошли…(тяжело вздохнув, проведя по стеннам больницы взглядом, не охотно проговорила Лиза)
Лиза встала со стула… взяла тяжёлый чёрный чемодан, стоящий у ног её друга.
 - Ну что Лаврик пошли?..
Лаврик молча, протянул Лизе руку. Девочка нежно взяла его, и они оба, медленно, будто бы волоча за собой тяжёлую тележку направились к выходу. Выйдя на крыльцо госпиталя, Лиза ещё раз оббежала глазами сад, разбитые, и обшарпанные стены старого здания, и тяжело вздохнув, продолжила свой путь к самолёту. Наконец дойдя, она упала на колени перед небольшим трапом, ведущим на борт маленького военного самолёта, и, уронив чемодан с некоторыми тёплыми вещами, что подарили им медсёстры. По земле покатились фрукты и овощи, которых должно было хватить им на некоторое время.
 - Девочка моя! Что с тобой что случилось?! (кричала испугавшаяся женщина, от испуга её кожа стала даже ещё биллей, чем есть на самом деле, губы ввалились, а глаза загорелись тысячами искринок, выявляющих страх.)
Лаврик же растерявшись, замер в ожидании услышать от посторонних, что же всё-таки произошло.
 - Юрий! Помоги мне скорей!
Лиза лежала, закрыв глаза.
 Высокорослый мужчина в возрасте вылез из кабины пилота, и быстрым шагом направился к лежащей без сил девочке. Добежав до без сдвижного тела, он, совсем не напрягаясь, подхватил девочку, и, поднимаясь по трапу, занёс её во внутрь самолёта. Лариса Павловна, немного отойдя от испытуемого совсем недавно страха, кинулась собирать с земли обратно в пакет то, что высыпалось.
 - Ну что ты стоишь! Помоги мне хоть что ли! (проворчала она на замершего Лаврика )
 - Я бы помог, но мои глаза слепы, и единственное что я могу сделать это лишь то что я не могу ни нечем помочь. (дрожа ответил мальчик)
- Боже мой, прости меня! Я не хотела тебя обидеть! ( женщина доковыляв до парнишки принялась гладить его по плечу)
Что же это война то со всеми нами сделала! Как же вы дети страдаете! За что же мы, взрослые, образованные люди вам судьбы та ломаем!
- Лариса! (донёсся крик из самолёта) Залезайте поскорей. Чего там стоять! Девочку нужно в город срочно везти! Там лекарства есть нужные! А то девчонке, то вашей несдобровать.
 Лаврик услышав эти слова, на ощупь ринулся во внутрь самолёта. Войдя он будто зная заранее куда идти, кинулся к лежащей без сознания Лизе.
 - Лизанька! Что с тобой! (он трепетно гладил её от плеч до кисти рук, целовал её оледеневшие пальцы)
 В это время последняя пассажирка Лариса Павловна зашла в самолёт, и села на свободное место, но она молчала, видимо ей было гораздо интереснее наблюдать за драмой, происходящей у неё на глазах.
 - Федя взлетай! (крикнул Юрий Павлович, после чего вновь склонился над лежащей у его ног девочкой)
Мотор самолёта начал заводится, поначалу недолго дёргало всю кабину, потом после нескольких рёвов самолёт поджал под себя шасси, и уже через 10-ть минут вполне удачно, и спокойно парил в небе.
- Что с ней? (пролепетал Лаврик )
- Сильное переутомление, кости этой девочки не совсем сформировавшиеся, в общем, то, как и сам организм. Вполне возможно, что она больна какой-то вирусной инфекцией, будем надеяться, что это не туберкулёз. А сильные нагрузки лишь усугубили её состояние. Видимо она скрывала свою болезнь. Я конечно не врач, но судя по моему жизненному опыту, стадия развития болезни достигла своего придела. Единственный способ её вылечить, это отвести в городскую больницу, в госпитале нет нужных лекарств. Видимо девочка на отрез не желала, что бы о её болезни знали.
 Мужчина тяжело вздохнул, и сел рядом с Ларисой Павловной.
Лаврик же был душевно убит этими словами. Сердце его было разбито. Он считал, что во всём произошедшем присутствует лишь его вина. Ведь это он был обузой для Лизы. И он слепой дурак не видел, что с ней происходит. Слёзы окутали его щёки. Он ближе склонился над Лизой. И тихо что-то шептал.
 - Я не дам тебе умереть. Ты будешь жить! Будешь встречать каждый рассвет, и закат. И когда вырастишь, то нарожаешь от любимого человека детишек. А они потом ко мне в гости бегать будут. Я им сказки рассказывать буду. Будешь у нас первой красавицей в городе! Только очень тебя прошу, держись!
 Лаврик больше не желал лить слёз, хватит, считал он. Он мужчина! Сильный, и независимый! Он всё сможет перенести, лишь душевной болью.
 Чуть позже Лаврик начал успокаиваться, и пару раз тяжко вздохнув, отсел на свободное место, но глас с Лизы не спускал.
Мальчик был над чисто слеп, но это не мешало ему смотреть на желаемый увидеть объект. Он будто видел, будто чувствовал происходящее, проносил через себя.
 Обстановка в самолёте накалялась, все сидели в мёртвой тишине, никто и подумать не мог что буквально через пять минут их удачный перелёт придёт к своему завершению.
 - Юрка! Посмотри в окно срочно!
Юрий Павлович, недавно видящий сладкий сон, подлетел на месте, ударивший головой о крышу кабины. Но потерев затылок, сразу же обернулся, что бы посмотреть на то, ради чего прервали его сладкий сон.
 - Немцы! (крикнул во весь голос Юрий Павлович, лицо его вмиг покраснело, губы стали дергаться)
Хотя так произошло, бы с каждым, если он увидел бы в радиусе нескольких от себя метров, немецкий самолёт.
 - Как немцы! Быть не может такого! (кричала испугавшаяся до пяток Лариса Павловна)
 - Ну не ослепли же оба сразу то! Неужели думаешь, немецкий самолёт от своего отличить не сможем! Федя! Попробуй развернуть самолёт в другое направление!
 - Что нам теперь делать!?! (голос Ларисы Павловны был настолько писимистичен, что можно было подумать, она уже готова была сдаться немцам в руки)
 - Главное нужно успокоится! (пытался хоть как не будь подбодрить свою сестру Юрий Палыч)
 - Сдаваться я не собираюсь! (на этот раз кричал Лаврик, видимо он испугался больше всех, ведь на кону стояла жизнь Лизы)
 - Никто и не собирается! Фёдор! Что там у тебя!?!
 - Я изменил курс! Но это не помогло! Их самолёт у нас на хвосте! Единственный шанс это прыгать! Пока они огонь не открыли!
 - Но мы не можем прыгать! Парашюты есть но…. Я слеп, Лариса Павловна не сможет! Нет подготовки! А Лиза её тоже бросать нельзя…(слова истерично кричащего мальчика заглушил сильный взрыв, в задней части самолёта, все посажиры дёрнулись с мест)
 - Что это?! (завизжала женщина)
 - Нам кажется, заднею часть протаранили! ( Юрий Палыч быстрым шагом пополз до окошка, через которое можно было поговорить с пилотом) Фёдор! Что нам делать?! Задняя часть самолёта горит! Мы разобьёмся! (после последовал ещё один взрыв, который на этот раз лишил их самолёта левого крыла)
 - Сделать уже ничего невозможно! Я постараюсь смягчить падение! Но самолёт взравётся через две или три минуты после падения! Так что вылезти из самолёта, и отползти на безопасное расстояние, времени будет очень мало! Мы вряд ли успеем!
 Слова Фёдора ничуть не успокоили Юрия Палыча.
- Лаврик кажется? Верно?!
- Да!
- Бери Лизу на руки! И подползай к выходу. Когда самолёт будет приближаться к посадке метров так за пять, шесть, от земли….
Выпрыгнешь! Прыгнешь удачно, жить будешь! Ну, а иначе другого выхода нет!
- А как же вы? (подталкивая под себя холодное тело Лизы, кричал Лаврик)
- Это тебя уже недолжно волновать! Мы тоже, как-нибудь, вберемся! (судя по голосу последних фраз сказанных мужчиной, Лаврик понял, что шанс выжить дарован только ему с Лизой)
Скрючившаяся от страха в этот момент Лариса Павловна, лишь визжала время от времени, так и не понимая, что же всё-таки происходит.
  Самолёт с каждой секундой, начал всё быстрей падать вниз, мысль о конце, всё больше била в виски каждого кто находился в те минуты в летящем к земле убийце.
Лаврик подготовился к прыжку.
- Лаврик! Давай! Пока есть время! ( Юрий Палыч открыл дверь самолёта пошире, в миг всю кабину обвеяло холодным ветром.)
Мальчик прижал к себе тело девочки покрепче, глубоко вздохнул,
И закрыв глаза от ветра, бьющего в лицо, выпрыгнул из самолёта.
 Всё его тело было пропитано чувством страха! Адреналина! Но всё произошло так быстро, что он даже понять не успел, как лучше упасть. Единственное что он чувствовал после падения это сильную боль в затылке, то, как тело Лизы, словно тяжёлый мешок упало на него с невероятной силой. После он ничего не помнил, и нечего не чувствовал. Он был как в омуте, но лишь потому, что был отклонен от всего происходящего в то время, его сознание полностью поглотило забытие.
 
 10 глава

  Первый раз за всё лето небо было закрыто тучами, покрапывал дождик. Но этого было мало, что бы затушить, горящий самолёт. От него шёл чёрный едкий дым, находится, рядом было практически невозможно.
 Ближе к вечеру, когда запах почти развеялся, Лаврик начал приходить в чувства. Первое что он ощутил это жгучею боль около затылка, и макушки, голова будто раскалывалась на куски, а правая нога болела так, будто её режут без наркоза.
Лаврик постарался открыть глаза, но это оказалось очень трудным. Все глаза были засыпаны пылью. Он небрежно потёр глаза, пытаясь стряхнуть хоть что-то. И открыл их.
 И что же…. Он больше не видел сплошной темноты, сначала все краски смешались, потом всё поплыло, и уже через минуту он спокойно, как и раньше смотрел на мир. Живыми, а не пустыми глазами! Сил на то чтобы встать у него не было. Но он пытался всё же повернуть голову, и увидеть хоть что ни будь рядом, кроме неба над головой. Но голова болела слишком сильно. Единственное что он чувствовал кроме боли это ощущение, что его везут на телеге,… а Лизы на нём больше не лежит.
  Боль охватила несчастное тело, что буквально через минуту новых попыток мальчика подняться, он вновь потерял сознание.
  Проснулся мальчик во второй раз утром следующего дня. Понять это было несложно, ведь солнце так старательно щекотало ему глаза. Но неба над головой, и проплывающие облака он уже не видел.
- Папа! Папа он проснулся! Иди сюда поскорей! (кричала писклявым голоском маленькая девочка лет 5-ти или 6-ти сидя на краю кровати, где лежал очнувшийся Лаврик.)
- Мария! Сколько раз тебе ещё повторять! Уйди от туда и не беспокой бедного мальчика! (грозно пробурчал встававший  из кресла, полный мужчина, потирая свой большущий живот)
- Ну, папа! (умаляющим стоном пропищала девочка)
- Иди на улицу! И не зли меня! А то дождёшься! Высеку прутиком по голой попе! (немного усмехаясь, бурчал мужчина)
 Девочка тут же схватила тряпичную куклу, лежащую у её ног, и выбежала из комнаты. Комната выглядела очень бедно. Единственное что Лаврик успел разглядеть, а если быть точнее что смог, это маленькая табуреточка, возле кровати, скрипучая дверь, и старое протёртое кресло стоящее, где то справа от кровати.
- Да ты и впрямь очухался! (разводя руками, и широко улыбаясь своими пухлыми губами, обрадовался мужчина, взглянув на Лаврика)
Лаврик лишь скривил лицо в ответ.
- Ну, если можешь говорить,… то расскажи хоть, как ты оказался на нашем пшеничном поле? Не с небес же ты свалился! (рассмеялся мужчина, утирая рот тряпкой висевшей у него на плече)
- Именно… с неба то я и упал. (сквозь жгучею боль прошипел мальчик)
- Это как это?
- Я с самолёта горящего спрыгнул... (в этот момент к Лаврику пришёл давно волнующий его вопрос – Где Лиза?)
- мм… Интересно (потирая подбородок, бурчал себе под носогромный незнакомец)
- А Лиза где?!
- Кто?! Какая Лиза!   
- Со мной была девочка! Мы вместе прыгали! Но она больна, поэтому могла и не очнутся сразу! (надрывался, тянул из себя слова как мог, сокрушённый болью Лаврик.)
- Мальчик мой! Успокойся! Не было с тобой никого! Ты один там лежал! (всё больше насмехаясь, бурчал мужчина)
- А самолёт?! Уж он там точно невдалеке горящим лежал?! (всё не унимался мальчик)
- И самолёта, не какого там не было! Повторяю! Один ты там лежал!
( уже кричал от гнева, недавно смеявшийся над парнем, мужик)
Лаврик вновь поморщился от боли.
- Где же тогда Лиза?! (пробубнил себе под нос мальчик)
- Что?! ( откликнулся мужик)
- Да ни чего! Помогите мне лучше встать!
- А не рано ли будет! Ты вон погляди на себя! Весь никакой!
- Помогите мне встать! (настаивал Лаврик)
- Ну, твоё дело! Что разорался то! Спасибо бы лучше сказал, что вообще приютили! Вот засранцы! Никакой у нынешней молодёжи благодарности! Ох, засранцы! (бурча и пыхтя, поднимал своё неповоротливое тело незнакомец)
 Наконец встав со стула, на котором он распластался во время короткого разговора он медленно перебирая коротенькими ножками дошёл до распахнутой двери, за которой взял старенькую инвалидную палочку, а после швырнул её к кровати Лаврика, и ушёл, во двор дома.
- Вот сволочь! (прошептал сам себе мальчик)
Лаврик был поражён поведением это странного мужчины, но долго не задумываясь, он всё же смог собраться с силами чтоб встать. И через минуту жгучих мучений он упёрто сидел. Но встать самостоятельно на ноги он всё же не решался, поэтому переведя дух, потянулся рукой до лежащей рядом с кроватью палкой, что бросила ему в помощь. Её трясущиеся от боли пальцы, еле касались краёв палки, но поднатужившись, и преодолев на пару мгновений боль, он схватил левой рукой старую деревянную палку, предназначавшуюся для инвалидов.
 Ещё раз, тяжело вздохнув, он ухватился за рукоятку палки, и упёрся ей в пол. Лаврик прекрасно понимал, что сил у него пока мало, но долго оставаться в этом доме он не мог, да и мысль о пропаже Лизы терзала его. Поэтому долго не думая, сжав зубы покрепче, он потихоньку встал на ноги. Ту боль которую он сейчас испытывал очень трудно описать словами, но в придачу прибавилось, ещё и сильное головокружение. Хотя это было так естественно и ожидаемо, ведь парнишка только недавно очнулся от сильнейшего удара об землю, да и в придачу, наконец, то к нему вернулось столь желаемое зрение.
 В глазах у Лаврико всё помутилось и поплыло, тошнота заполняла свободное дыхание лёгких. Но перетерпев эти муки около пяти минут, крепко державшийся Лаврик сделал свои первые шаги до входной двери. Каждый его шаг был настолько болезненным, что ему казалось, будто тысяча кинжалов, и стёкол от разбитых бутылок, протыкали его ноги, руки по-прежнему тряслись, а щёки и губы отдавали странной горячкой. Но он терпел, потому что понимал, что задержись он здесь ещё на некоторое время он пропадёт здесь на вечно.
 Уже не останавливаясь на передышку, Лаврик продолжил свой путь, к выходу из дома.
Дойдя до маленького деревянного крылечка, Лаврик всё же остановился, спускаться в одиночку по лестнице ему показалось ужасной пыткой. Но подкрепив дух мыслью, что боль однажды пройдёт он сделал первый шаг, всем телом опираясь на палку. Но не успев шагнуть во второй раз, палочка на которую он так опёрся, соскользнула с края ступеньки, и парнишка, совсем того не ожидая, покатился с лестницы кубарем.
Боль суставов и костей, с новой волной накрыла ослабевшее тело мальчика, руки затряслись ещё сильнее, ноги совсем отнимались, а по щекам потекли слёзы. Лаврик не понимал такой несправедливости к себе. Всё что бы он ни делал, причиняло ему боль! Но он не сдавался, и это как ему казалось главное. Но уже через минуту отважных мыслей в его голове пришёл конец. В глазах у мальчика всё помутилось, и последнее что он слышал - это как муха пролетела перед его лицом. После его сознание полностью отключилось.

                *****

- Эй! Витька! Ты слышал новость последнюю! (кричал бежавший мальчик лет 7-ми к кому то навстречу)
- Ну чего ты разорался то? (спокойный глосс прозвучал, где то из тени крыльца старого дома)
- Там у нас мужики в пшеничном поле мальчишку нашли! Говорят, с небес свалился! Всё время, про какой-то самолёт и девчонку Лизу говорит! Он недавно ещё и с лестницы говорят шандарахнулся! Во даёт а!
- Да… интересно… весьма интересно! Не дурная новость! Надо бы его  пойти проведать… да и узнать, наконец, кто он такой, по одежде можно многое сказать, как я думаю.
- А можно с тобой?! (завизжал от радости малый мальчишка)
- Нет! Не стоит мой дорогой друг! (грубым тоном заворчал человек из тени) Не стоит, (голос резко смягчился) перечить своим желаниям, поэтому конечно можно!
 Чихнув от поднимающееся ветром земной пыли, человек, в тени немного пыхтя, встал со стула, и медленным, но уверенным шагом направился вслед за бегущим перед ним маленьким мальчишкой. Пройдя несколько домов, и сараев, они всё же подошли к воротам злополучного дома.
 Человек из тени, ещё раз оглушительно чихнул, и продолжил свой оставшийся недолгий путь к входной двери дома, что была вовсю распахнута вследствие сильной жары.
Он прошёл по скрипучему полу в маленьком коридоре, и зашёл в комнату, где лежал в полном бесчувствии Лаврик. Сердце этого человека замерло в те самые мгновения, когда он впервые взглянул на лежащего без сознания мальчика. Он ринулся к кровати, и упал перед ней на колени. Не ожидая от самого себя такой реакции, человек из тени начал гладить горячие ладони Лаврика, поглаживать краями пальцев его румяные щёки.
Лаврик наконец ощутив в комнате чужое присутствие, начал понемножку открывать глаза, что давалось уму гораздо легче чем в первый раз, когда он очнулся. После нескольких секунд расплывания всех красок, Лаврик чётко увидел перед собой лицо давнего знакомо, и горячо им любимого, и непременно желаемого увидеть. Он не верил тому, что сейчас видел. Ведь перед ним всплыл образ Чукли! Его друга! Друга, которого он как считал, уже давно нет в живых.
- Лаврик! Не подзабыл ли ты меня! Братишка! (голос старого знакомого напоминал мурлыканье)
- Чукля?! Да не может быть чтоб это ты был?! ( Лаврик истерически кричал, махая во все стороны руками)
- Успокойся! Ты чего разошелся то! (удерживая, промурлыкал человек из тени)
- Так ты ведь Чукля да?! Ведь так! Мои глаза не так хорошо видят, но вот память пока не отдаёт!
- Да Чукля это! Чукля! (улыбнувшись, во всё лицо с чувством полного удовлетворения  сказал парень)
- Но как?! ( Лаврик говорил из последних сил, голос его тих, а лицо наполнялось красным цветом, руки тряслись, и в глазах сияли страх, боль, и радость одновременно)
- Что как?! Как выжил?! (Лаврик кивнул головой)
Это длинная история. Но на тебя у меня всегда время найдётся, так что слушай –
« В тот момент, когда мы открыли дверь и впустили фрицев:
- ХЭН ДЭ ХОГ! (кричали во всю глотку немцы, держащие в руках автоматы)
- Пацаны! Ложитесь на пол! (заглушил немцев своим криком Абай)
Уже через пару мгновений трое мальчишек лежали на полу поджав руки за голову, и тихо стучали от страха зубами)
- Что нам теперь делать! Мы пропали! Они нас грохнут точно! (прошипел Гид лежащим рядом мальчишкам)
- Точно говорит! Фрицы разбираться не  будут, дети мы или не дети! (подхватил Абай)
- Нормально всё будет! Главное не показать им свой страх! А потом всё само решится, умрём, ну значит так надо…
А так что тут, что там умирать, всё равно радости, ни гордости нигде не прибавит.
 Голоса немецких офицеров, и мальчишек в один миг смолкли.
 Но один из фрицев, тот, который был самый высокий, и по случайности стоял ближе всех к мальчикам, громко скомандовал, да так что казалось, будто через минуту кровавая атака.
   После оглушительного приказа, стоящие рядом офицеры схватили мальчишек, и понесли их к своим машинам, но, не рассчитав силу, закинули их в кузов с такой силой, что все мальчики застонали от боли.
 Через несколько минут двигатель машины затрещал, и наконец, завёлся, сердце мальчиков разгоралось страхом. Они продрогли страхом перед смертью, мысли, что они больше не увидят родной им дом, заставляла дрожать самых смелых мальчишек! Да тут еще, как ни, кстати, полил холодный дождь. Который пронизывал ослабевшие тела детей, так, будто нож режет кожу, но не резко, а постепенно и мучительно.
 Гид с Абаем вскоре уснули, но вот Чукле всё не спалось, он был весь погружён сладкими воспоминаниями, о его вчерашнем приключении с друзьями. И о недавних детских улыбках. Обо всём об этом он вспоминал с грустью. Сейчас некто из троих друзей не знали, куда их везут, они даже не знали, живы ли сейчас их друзья, и что с их близкими людьми. Это лишь терзало мальчика, на большее не хватало сил. Слёзы упёртой атакой пытались пробежать по щекам Чукли. Но мальчик тут же вытирал лицо рукавом рубахи, и вмиг собирался с силами. Сильные переживания настолько выбили мальчика из колеи, что спустя несколько минут он, как и его друзья уснули.

                *****

  - Чукля! Чукля проснись, приехали, кажется! (пытался шептать со своим низким голосом Абай, покачивая сонное тело друга)
 - Что?! Где?! (сквозь сон прохрипел мальчик)
 - Вставай, говорю, пора уже, лучше самому проснуться, чем от пинков этих фрицев проклятых!
 - Да не дёргай ты так сильно его! (вмешался Гид)
 - Ну что не дергай то! Сейчас же эти собаки кричать да пинаться опять начнут! Тебе это разве надо! (заворчал, без малейшего чувства агрессии Абай)
 - Хватит, вам собачится! Лучше сесть помогите, а то ноги затекли совсем! (уже проснувшейся, но всё же одним глазом в сновидениях хрипел Чукля)
Абай протянул руку, и уперевшись ногами, поднатужился и вытянул из лежачего положения, в сидячее скрючившегося Чуклю.
 - Где мы сейчас находимся?! Хоть кто ни будь, знает? (не унимался Чукля )
 - Нет. Но это возможно нас привезли в военный лагерь, я слышал о этих лагерях от приезжих солдат. Он создан для русских диверсантов. Их посылают на убой. Они все умирают. Но лишь единицы из них умирают как люди. Остальные умирают тварями, которые как собаки пытающиеся выжить, убивают наших. Наших же рябят! Но вскоре всё равно умирают. Вот только история их сотрёт из памяти. Навеки сотрёт. Ведь героев светлой памятью вспоминают, а вот их…
 - Ладно! Хватит из себя нам героев строить. Выбираться нам от сюда надо. (уже не хриплым, а чётким и немного грубым голосом перебил Абая, Чукля.)
 Чукля покрутил головой по сторонам – в кузове машины стояла мёртвая тишина, лишь двигатель стучал и периодически посвистывал. Кроме их троих в кузове больше никого не было. Так как он полностью закрыт от края до края, то единственное что помогало им свободно дышать, и видеть, что происходит на улице, и куда их везут - это маленькая дырочка которую Гид, как только проснулся, проткнул своим маленьким ножиком, что когда то подарил ему отец, уходя на войну.
Заметив эту маленькую спасительницу, Чукля что-то бурча себе под нос, принялся рассматривать на то, что творилось за пределами машины.
 - Да…(вздохнул Чукля, вновь взглянув на ребят)
 - Пацаны, что делать то теперь?! Я ни хочу умирать! Слышите! Я ни хочу умирать! (истерически закричал Гид)
 - А некто и не собирается! Не для того нас мать рожала…(в глазах Чукли загорелась идея)
 - Ты что-то придумал?! (всё решительней с каждой минутой спросил Абай)
 - Да…
 - Ну не томи! (всё не терпелось, немного успокоившемуся Гиду )
 - Для начала… Мы не будем вызывать хоть какого ни будь сопротивления, будем делать то что нам велят, не удивляйтесь  так! ( Чукле весьма не понравились недовольные гримасы друзей)
До поры до времени, разумеется,… когда мы ясно увидим, что они нам полностью доверяют… ну тогда та мы этим и воспользуемся…
 - Нет! Это не вариант! Так нельзя! Я ни хочу учиться как бы мне половчее сдохнуть, да к тому же предателем! (взорвался Абай )
 - У тебя есть другие предложения?! (недовольно тявкнул в ответ Чукля )
 - Чукля! Абай прав! Это не выход! Нужно придумать, что ни будь другое! (спохватился Гид)
 - Я не знаю, что ещё  сказать! Нам надо бежать! Большего я не могу придумать! (истерическим голосом запаниковал Чукля)
Голоса мальчиков в один раз смолкли.
 Никто из них троих не понимал, что происходит с людьми, почему взрослые, которые всегда должны быть авторитетом для них, деревенских мальчишек, убивают друг друга, почему они так жестоки к их матерям и сёстрам, да и вообще к женщинам! И почему они с таким презрением смотрят на них! Ведь они ещё ничего для них ни плохого, ни хорошего, ни сделали! Спрашивается только за что! За что такая жестокость! Почему они не имеют право на жизнь! А ведь имеют!
 - Нет ребят! Нам самим просто так не выбраться! Перебьют нас так всех! И в земельке даже  не закопают! А потом и вспомнить о нас никто и не сможет! Видимо, суждено нам всем тут слечь… (всхлипывая носом, прошептал еле слышно Гид)
 - Так всё хватит! Рано нам унывать! (крикнул Абай так, что все даже вздрогнули)
 - Ты чего кричишь то! Совсем разум потерял! (взъерошился Гид)
Не успел, Гид до конца выплеснуть свои гневные эмоции как их заглушил свист тормозящих колёс автомобиля.
 - Пацаны! Кажись всё, приехали…. (дрожа шептал Чукля )
Мальчики сидели, прижавшись плечами, друг к другу, сидели молча, пытаясь не издавать не единого шороха. Но уже через пару мгновений эту идиллию разрушил громкий чуть ли не кричащий разговор немецких офицеров. И буквально через пару секунд, мальчиков силком вытаскивали из машины немецкие солдаты, и вели всех троих к небольшой военной палатке. Проходя по их родной русской земле, единственное, что они видели, это множество палаток, в которых располагались небольшие немецкие штабники. В этих палатках собирались по вечерам весьма высокие по должности, и не с худым кошельком немецкие офицеры, засиживаясь в этом нескромном обществе подолгу, они обсуждали планы военных действий и всяких там оружейных продвижений по различным путям, а когда всё уже было разложено по полочкам, они досиживали до полуночи говоря о том, какие они умные. Каждый хвалился тем, с какой большей жестокостью он убил русского солдата, фрицы курили дорогие сигареты, и, скрываясь в облаке дыма, усмехаясь над чужой смертью, кричали во всё горло, что они правят миром! И все им подчиняются! А после запивали всё это русским самогоном, который изымали у русских сельских людей, а после сжигали их дома. Судя по всему, догадки мальчиков были верны, это военный лагерь. Потому что молодых немецких мальчишек здесь на редкость больше чем старых и опытных в своём деле мужчин.
 - Как ты думаешь, что они снами сделают?! (дрожащим, и чуточку истеричным голосом спросил у Чукли Гид)
 - Не знаю! (неожиданно для Гида, агрессивно крикнул Чукля)
После заглушив крик Чукли, один за другим прозвучали взрывы, обстрел шёл с воздушной артиллерии.
Мальчишки, от неожиданности испугались, и упали все на колени, подоткнув голову под руки, что держали согнутыми вверх.
 - Это наши кажется! (прищурив глаза от ссыпающего везде песка, горланил ребятам во всё горло Абай)
 Небо было всё в дыму и поднимающийся вокруг пыли. Видимость поэтому была сведена к нулю. Мальчики сидели, на коленях поджав руками голову к груди, глаза у них были накрепко закрыты, так как по другому в глаза попадала пыль с земли, в пере мешку с песком, и маленькими камушками. Вокруг гремели выстрелы, и крики раненых немцев, приказов немецких офицеров было почти неслышно, по всей видимости, фрицы небыли готовы к столь неожиданному нападению.
 - Бежать надо, а то, как немцев подстрелят. Мы здесь для них весьма удобное пушечное мясо!!!! (заглатывая пыль, кричал во всю Чукля)
 - Давайте попробуем бежать на более открытую местность, может они увидят нас, и вместо того чтоб стрелять, наоборот как своих примут! (ответно выкрикнул подавляя посторонний шум Гид)
 - Рискованно! Но другого выхода как я понимаю, нет…. Поэтому сделаем, так как сказал Гид! Надеюсь согласны?! (Вмешался Абай)
 - На счёт три бежим! И не оглядываемся! Все всё поняли! (скомандовал Чукля, и мальчишки кивнули.) Раз-два… три!!!!..
Трое ребят в одно мгновение встали и побежали на более открытую, и мало обстреливаемую местность. Бежать было трудно, кругом звучали выстрелы, и крики тяжело раненых фрицев, по всюду лежали убитые люди, что очень пугало детей, ведь для них деревенских мальчишек увидеть так внезапно на своих глазах смерть было не то, что шокирующим, это было безумно пугающим, да так что дышать становилось всё тяжелей, ноги в радиусе коленок слегка подтрясывало.
 - Ааааааааааааааа…….!!!!!(завизжал только что раненый Абай)
 - Что случилось??!!!!!!! (обернулся бежавший впереди всех Гид)
 - Мне в руку попали! Боль невыносимая!( с ещё большим визгом ответил Абай)
 - Рука это не так страшно! Главное что бежать можешь! (усмехнувшись, пробубнил Чукля, даже не взглянув на истекающего кровью, и подавленного сильной болью друга)
Ну, вот и самый долгожданный момент в те роковые для них всех минуты, они добежали, и теперь им оставалось лишь привлечь на себя внимания, да так что бы их ни перестреляли как остальных, а наоборот своими признали.
Чукля долго не думая поднял руки и начал кричать
 -  Сюда! Помогите нам! Мы ваши! Русские! Сюда! ( Гид с Абаем сразу же сообразили, что нужно делать, и тоже начали громко кричать вместе с ним)
Гид со своим зорким зрением увидел что солдаты, сидящие в самолёте, как то отреагировали, и один из лётчиков разворачивает в их сторону самолёт, готовясь к посадке.
 - Кажется, нас заметили! (горланил друзьям Гид)
Ребята постепенно смолкали, так как в рот залетело слишком много пыли, и глотки их так высохли, что кричать было уже невозможно. Но это ничуть им не помешало, ведь спустя несколько минут самолёт с русскими солдатами упёрто приземлился на землю....
 Друзья, прищурившись от солнца, и летящего на них потока воздуха, стояли в ожидании спасения. Первым из самолёта вышел командир роты, взгляд у него был суровый, но в тоже время добрый, шаги на пути к ребятам были важными и уверенными, было видно, что он профессионал в своём деле. За ним из самолета чуть ли не споткнувшись друг об друга два молодых солдата. Лица у них были настолько честны и невинны, что казалось, что их только что забрали с гражданки. Но выражение лица выявляло строгость, сдержанность, что немало важно собранность, и полную готовность.  Командир роты всё приближался, а у Чукли в это время дрожали коленки, чего он жутко стеснялся при русских, отважных солдатах показывать. Чукля был мальчик, быстро соображающий в критических ситуациях, и он мало чего боялся, но главным его страхом всегда являлся, чувство стыда перед столь важными как он считал людьми.
 - Кто вы такие? Откуда здесь? (неожиданно мягкий, но всё же величественный прозвучал вопрос подошедшего к ребятам командира.)
 - Мы из деревни. Нас разбомбили! И а живых взяли в пленных! Мы одни из них! (чётко будто давно продумывая эти слова, ответил Чукля)
 - Понятно. А чем вы докажите что не шпионы подосланные?!
 Мальчики в один раз все переглянулись, к такому вопросу они небыли готовы.
Но в этот миг к Абаю в голову пришла гениальная идея. Однажды он наблюдал это в жизни, и вот решил что, быть может, это и сейчас поможет.
 - Клянусь за себя и всех моих друзей именем товарища Сталина! Мы на стороне русских солдат! И не являемся шпионами подосланными немцами! Служу советскому союзу!!! (прокричал абсолютно спонтанные фразы Абай)
Остальные же мальчишки стояли, будто проглотив язык, и ожидали реакции командира.
 Командир и стоящие по обеим сторонам двое солдата лишь рассмеялись.
 - Ладно верю! (сквозь смех сказал командир) Идите с ребятами и садитесь в самолёт! Дамой вас доставим! (улыбался командир, и решительно пошёл от них прочь, к самолёту)
 - Именем Сталина….. вот дают пацаны! (смеясь, уходя, в след бормотал сам себе командир)
  Мальчики с радостной улыбкой переглянусь ещё раз на последок, и направились за солдатами премягком к самолету. На лицах каждого из мальчишек сеяла радостная физиономия.
  - Поторопитесь с усадкой! А то ещё не дай бог подстрелят нас к чёртовой матери! (выкрикнул высунувшийся из самолёта командир роты)
Мальчики поторопились. И уже через минуту они по одному залазили в кабину самолёта.  Сразу же им в глаза упал лежащий почти без движения раненый солдат на коленях у сидящих вряд солдат. Немного напугавшись, мальчики замерли, не отрываясь, смотря на раненного парнишку.
  - Ну чего вы замерли то! Двигайтесь, давайте! Садитесь вон туда с краю! (крикнув, кивнул в левый конец самолёта один из Солдатов)
Ребята в миг вспотрошившись, направились на указанные им места.
 Но глаз с раненного не сводили.
 - Митька! Митенька! Друг мой верный! Держись, слышишь! Держись! (резко закричал на всю кабину один из парней, на котором лежала верхняя часть раненного солдата, начиная от живота заканчивая головой.
И в этот миг до ребят наконец дошло! Почему они так пристально смотрели на лежащего раненного парня перед ними…. Это же Митька! Брат Калуги. Но тело его было таким грязным, и окровавленным что сразу и не узнать.
 Раненный Митька начал захлёбываться кровью, что текла из его рта.
По всей видимости, он был сильно ранят, в живот или печень.
Дышать ему становилось с каждой секундой всё сложней…. Кровь неустанно текла из раны и рта… глаза закатывались….
Ребятам смотреть за всем этим происходящим становилось всё тяжелей и мучительней, а отвлечься тоже не хватало сил. Да и мысль о том что перед ними мучительной смертью умирает брат Калуги. Брат их верного и как они надеялись спасшегося друга…. Ведь они понимали что Калуга будет ждать возвращения Митьки с фронта до последнего… будет искать   его до того пока сапоги его не сотрутся в пыль.. но они то теперь знают правду произошедшего… и что им теперь делать… как смотреть в глаза к Калуге что так доверяет им…. Врать! Это слишком подло! Но другого выхода у них не оставалось.
 - Митя! (последний раз крикнул солдат, да так громко, что все сидящие аж подскочили с мест)
Глаза у Митьки закатились, голова, потеряв равновесие, свисла, руки что лежали на мете раны ослабели, и упали…. Митька ушёл из жизни… покинул своих товарищей по фронту, командира что поддерживал его в трудных ситуациях… и брата… он бросил его одного… оставил на собственное попечение,… конечно, он не хотел такой смерти… да и кто захочет… но его душа отправилась ко всем тем кто так же как и он отдавал свою жизнь ради других, и за своих близких… но в первую очередь за его самостоятельного, но всё же  ещё маленького брата Максимку. По кличке Калуга. Душа его поднялась высоко в небо…. В рай… сердце обрело покой…
Ведь он умер не как последняя собака, или скотина что предала сой народ,… а как настоящий русский солдат… ведь отдав, он свою жизнь сейчас… через некоторое время останется в живых или же родится новый человек в этом жестоком и несправедливом ко всему живому миру…
 - Славный был боец…(прошептал, почти сам себе под нос командир роты… тяжело вздыхая…)
На лицах многих солдат… стали проявляться маленькие капли слёз….
Командир говорил, что то ещё около пяти минут…  И все с тяготой на душе слушали… кроме Чукли…
Сердце его тогда в груди дрожало…. В области живота подташнивало, он настолько устал… от всех последних происходящих с ним событий, что спустя две три минуты голова его опрокинулась на окно, и он уснул…

 11 глава

- Санька! Лови рогатку!
- Эй, стреляй вон в ту ветку! Я уже и выше попал! А вам слабо!
- Не задирайся! Пойдём лучше к дядьке Борису! удочек попросим!
- Я вчера вот какую рыбу поймал с ним! Мне  к нему идти не надо!
- Ха, ха,ха!!!!
                Мы всегда навеки вместе!
                Ведь из одного мы теста!
                И ты нас не догонишь, не догоняй!
                Мы вместе! Вместе!
                Бойся! Бойся! Убегай!
                Ха-ха-ха!!!!
На весь берег раздавались крики маленьких мальчишек лет пяти или шести. Звонкий их смех заглушал пенье птиц, а небо будто улыбалось своим бодрящим, настраивающим на хорошее настроение голубым, с нежной ватой цветом.

                *****

  - Эй, просыпайся Чукля! (ткнул в бок Абай своего друга.)
 - Ты бы только знал, какой я сон сейчас видел, словно мы снова те маленькие мальчишки, что играли на берегу… у озера, помнишь…
(сквозь сон пробубнил в ответ Чукля)
 Абай улыбнулся вовсю ширь своего лица.
 - А как же такое забыть то! (продолжая улыбаться, сказал Абай)
 - Так пацаны! Час идёте за мной…. И не подаёте подозрительного виду! Поняли! (громко скомандовал командир)
 - Да конечно поняли. Чего тут непонятного то…. (недовольно промычал Гид)
 - Ну тогда давайте…. Кстати забыл представиться Александр Владимирович. Командир этой роты.
 - А это Абай, и Чукля… ну а я Гид ( улыбаясь скромно ответил мальчик )
Александр Владимирович слегка поморщил рот пытаясь показать искреннюю улыбку, что у него очень плохо получилось.
Смущение с Гида вмиг спало.
 - Ну, пошли! Что сидим то! (разнервничался Абай)
 - Пошли…. Кто против то….(недовольно фыркнул Гид)
Чукля же находился весь погружённый какими то мыслями… что, то терзало его всё это время… но что……….. он так и не мог понять. Поэтому сохраняя невинную тишину, он пытался хоть иногда переключатся на то, что происходит рядом с ним.
  Мальчики шли строго за Александром Владимировичем. Он для них сейчас был вроде некого авторитета…
Ведь он казался для мальчишек настолько опытен в военном деле, настолько умён и справедлив…. Да и в конце концов именно он спас их от смерти… вытащил трое ребят из горящего пекла… ведь они могли попасть под пули что предназначались не ним… а проклятым фрицам…. Что убивают их друзей, близких… и вообще людей….
Проходя по просёлочным дорогам, к ним в глаза бросались маленькие деревенские домики, люди, работающие в своих огородах, что так напоминали им свой родной дом…. Свою родную землю… их родину… даже запах идущий со всех углов, каждый звук, даже как скрежет веточка по голой, вытоптанной, живой, русской просёлочной дороге. Всё это будто переносило их, на какое то время обратно домой.
От этих терзающих чувств, мальчишки погрустнели… головы упали…. И лишь тёплый ветерок, что пробежал по тропинкам, обошёл все скважины и щели… обвеявший их руки, поглаживая розовенькие щёчки, немного поднял им дух.
 - Мама! Привет дорогая моя! (радостно и обнимая пожилую женщину закричал неожиданно командир, останавясь около двухэтажного, расписного узорной вырезкой дома)
 - Сашенька! (похожим на визг маленького поросёнка застонала женщина) Живой сыночек! Здоровенький! И ручки и ножки на месте!
 - Да живой я живой! А то, что думала меня к тебе тут на коляске инвалидной привезут, что ли! (громко смеясь и выдираясь из крепких объятий матери, отвечал командир)
 - Ой, боже мой! Страшные ты вещи сынок говоришь! Страшные! Надолго ли приехал то?! (будто не желая ничего слышать кроме слова – навсегда - спросила мать)
 - Да на пару часов всего. (по щекам матери потекли слёзы обиды на сына ) Эй ну ты чего Мам! ( вытирая слёзы рукавом всё ещё улыбаясь успокаивал свою мать командир )
 - Ну а как же не плакать, то сынок… ещё даже не знаю когда свидимся то! Ведь как отец то умер я тут совсем одна осталась! И помочь то некому…
 - Ах да! (вдруг вспомнил про стоящих в заде мальчиков Александр Владимирович) Я же тебе помощников привёз! Да каких! Хлопцы, каких не сыскать! (командир взглянул на ребят, тем самым показав, что бы они подошли к нему, ребята зразу же поняли, поэтому так они и сделали.) ну как мать?! Сойдут в помощники та! (указывая рукой на подошедших мальчишек спрашивал Александр Владимирович)
 - Вы откуда такие? Тимуровцы? Каким ветром вас сюда занесло? ( вытирая с лица слёзы обрадовалась женщина )
 Мальчики лишь пожали плечами.
 - Ну ладно! Чего встали то! Пойдём в дом! Я вас чаем напою! Свежий, только вот заварила… да и устроится вам надобно… и умыться, как следует с мылом! А то вон на чертей совсем стали похожи… (улыбаясь приветливо женщина пригласила всех в дом, когда она улыбалась то морщинки очень смешно кривились, а глаза выражали такую доброту, такую искренность души…. Что друзья долго не думая приняли предложение Александра Владимировича)

                *****

 - Да вот, собственно говоря, и вся история. Ты кстати сейчас находишься в этом самом селе про которое я тебе рассказывал минуту назад.(переведя дух закончил свою историю Чукля )
 Лаврик перевёл взгляд с лица Чукли на окно, а потом вновь на Чуклю, он смотрел в глаза своему другу, другу его детства, детства которое у него отобрали, отобрали и больше его не вернуть. Душевная боль терзала его.  Он не знал что сказать. Руки его задрожали ещё сильнее, чем раньше. Но собравшись духом он всё же сказал…
 - А где теперь они, Гид и Абай? (давя из себя слова спросил Лаврик )
 - Теперь… Они здесь бы и остались… если, не….(грустно опустив голову, ответил Чукля)
 - Что с ними!?! (выжимая свои последние силы, не унимался Лаврик)
 - Да нормально с ними всё… но они по влюблялись вон в девок из соседней деревни, и туда сбежали…. Ничего вернутся через пару дней… у них такое бывает. (улыбаясь перейдя на радостную ноту ответил Чукля )
 Лаврик услышав это улыбнулся.
 - А Калуга то и Офицер где? ( вдруг вспомнил с каким вопросом он шёл сюда Чукля )
 - Могила Офицера лежит на территории военного госпиталя… в километрах 15-ти от нашего села… а вот Калуга…  даже не знаю где его могила. А может и жив… вдруг всё-таки спасли……… (совсем обессилевшись замолчал Лаврик, не выронив больше ни слова.)
 Выражение лица Чукли вновь поменялось. Брови нахмурились, огонёк в глазах потускнел. Улыбка сменилась скривленной физиономией.
 - Что же мы так братцы, не уберегли то друг друга… ( голос Чукли звучал подавленно и тихо )
 Когда Чукля вновь поднял взгляд на Лаврика то понял что тот не дышит. Испугавшись, он кинулся трясти его, пытаясь привести в чувства.
И кажется, через ещё пару встрясок Лаврик начал кашлять.
 - Лиза где?! Где Лиза!!! (сквозь кашель, и замкнутость в дыхании безустанно повторял Лаврик)
 - Лиза! (начал вспоминать Чукля) Так привезли недавно девчонку.
Я у неё был уже. Всё время Лаврик повторяла. Я сначала не поверил что это ты. Но потом ко мне мальчишка соседский прибежал, рассказал про тебя, я  вот и тут. (взволнованно отвечал Чукля )
 - Она жива?! (задыхаясь всё больше, спрашивал Лаврик )
 - Ещё как жива! Говорят  травм почти нет! Но постельный режим обязателен.( успокаивая задыхающегося друга всё истеричнее отвечал Чукля)
 - Жива… (после этих слов Лаврик ослабел, глаза его поплыли в сторону слева стоящего от кровати кресла, руки упали как срезанные верёвки с бруска, а по правой щеке потела тонкая струйка слезы)
 - Лаврик ты чего?! Эй, слышишь! Лаврик! ( упав головой на грудь к погибшему другу, кричал на всю комнату парень )Я же не успел сказать! Мать твоя нашлась! И она жива! Она искала тебя! Да вот могилу лишь найдёт…. (впервые за столько лет по лицу Чукли полились слёзы) Лаврик! Любимый друг! И ты меня оставил! Почему!!!! (истерически крича и рыдая, парень упал со стула на колени)
 Через пару мгновений в комнату вбежали соседи, услышавшие крик.
У всех не находилось слов кроме вздохов от ужаса увиденного ими….
 Да и говорить было незачем, крик Чукли бы всё равно заглушил бы их.
 - Бедный мальчик……. Надо же быть такому…  как так… что теперь будет то… (доносились фразы с набежавшей понаблюдать за этим зрелищем толпы)
Двое самых смелых мужчин принялись оттаскивать от кровати плачущего парнишку. И наконец, отведя его на улицу, где его принялись успокаивать местные бабушки,  мужики принялись за уже мёртвого Лаврика. Ведь нельзя было вот так оставлять на глаз у всех труп, поэтому, долго не размышляя, они, потащили его тело в сарай. Что бы позже подогнать под него размеры гроба, который предстояло ещё сколотить.
 На следующие утро все шли в чёрных одеждах, и с грустными лицами по улицам деревни. Двое тех же что и вчера мужчин несли гроб с телом Лаврика, которое было накрыто сверху белой простынёй с кружевами.
 Чукля шёл сзади, боль на сердце что он испытывал сейчас мучила его, и колола самым своим остриём. Он шёл вслед за всеми, молча опустив голову, перед глазами у него всплывали короткие мгновения из его далёкого детства…  все улыбки, насмешки, и радостные крики ребят, вот что сохранилось у него в памяти, он хотел больше никогда
Не вспоминать самые тяжёлые моменты из его жизни, дни тяжких расставаний и потерь… боли у мучений…
Но улыбался он последний раз вот-вот недавно, вчера, но что тяжелей ему давалось вспоминать, так это то, что улыбался он незадолго до смерти его друга. Так быть может, это была и вовсе не улыбка радости, а наоборот излишняя наигранность, что бы показать тяжело раненому другу, что у них всё хорошо. Нет, всё же это была по-настоящему искренне счастливая улыбка, выражающая радость к встрече друга! Да наверно именно так и есть…
 Толпа подошла к могиле, что выкопали сегодня на рассвете, все выстроились возле открытого гроба, в полукруг, и слегка расступились для тех людей кто хотел бы обмолвиться последним словом с умершим.
 Первым из толпы вышел Чукля. Он, так же как и прежде не поднимая головы, подошёл к гробу и, склонившись над лежащим в нём Лавриком начал, что то нашёптывать. Стояла мёртвая тишина, и не только потому, что у всех был траур, но и потому что все сгорали от любопытства услышать, что же он там шепчет.
 - Ну что мой друг, пришла пора нам и с тобой прощаться.
Почему то думал я, что ты со мною, ещё долго пробудешь,… но видать не судьба. Но я то знаю что ты пред смертью, то хорошо отмучился, побольше, чем я  тут. Ты уж не обижайся на Абая с Гидом… они не знали просто, а вернутся то сразу к тебе на могилку сходят, цветов принесут. Жаль вот только… ты же мне так и не успел сказать то толком ничего, где Калуга… где сами проживали то… но я не виню… не виню. Пусть земля тебе будет пухом братишка, и помни… ты там с небес всё видишь… всё знаешь… так вот пони… такой человек как ты никогда не забудешься, и навсегда останешься в сердцах наших, и вовеки пусть славит тебя родная земля. Пусть каждая веточка, каждый листочек дышит тем воздухом, что вдыхал ты, пусть плачут девки у ручья, и березовые серёжки осыплются к ним на подол юбки, это будет, значит, что мы все по тебе плачем. И каждое лето в этот день  мы будем ходить погружёнными в светлые, и горячо любимые воспоминания о тебе мой дорогой друг. Но не пророню я слезу на простынку, что прикрывает лицо твоё, сдержусь, но не от того что гордость мужчины нарушу, а лишь потому что плакать я причины не вижу, сейчас умер ты, а завтра родится новый человек. Ты будто уступил дорогу, сошёл с тропы, забрав за собой все погрешности людские.  Закрывайте гроб.( мужики взяли крышку гроба, закрыли ей его , и прогибаясь под тяжестью горба принялись его укладывать в могилу, а после закапывать сверху землёй.)
Земля тебе пухом братишка.
Чукля был очень подавлен, поэтому обессилевшись он упал на колени, поднял голову, его глаза смотрели в небо, будто ожидая увидеть, там душу Лаврика, он смотрел в него, пронизывая взглядом тоски и боли. Но молчал он недолго. Спустя пару секунд Чукля начал вовсю горланить песню, которую когда то они любили, ещё совсем были карапузами, бегали по деревне и распевали, ведь радостно на душе было.

                …Давно мы дома небыли
                Шумит над речкой ель,
                Как будто в сказке-небыли,
                За тридевять земель.
                На ней иголки новые;
                И шишки все еловые,
                Медовые на ней…    
По щекам Чукли потекли тоненькие струйки слёз. Он продолжал петь… снова и снова…

                12 глава.
Утро следующего дня выдалось не лёгким, ведь сегодня Чукле предстояло ещё сложнее испытание, чем вчера. Ему предстояло рассказать всё матери Лаврика, что проживала в соседней деревушке, куда бегали всё время Гид и Абай. И им кстати тоже нужно было всё это грамотно объяснить, чтобы они не почувствовали себя предателями, которые небыли рядом в момент смерти и похорон Лаврика.
Но это ещё хоть как то заглаживало ему душу… но вот как он посмеет смотреть в глаза той девочке имя которой Лаврик постоянно повторял. Он уже и имени то её не помнил… но он точно знал что именно она его последняя надежда, ведь Лаврик наверняка ей о многом рассказывал, и она уж точно должна знать где сейчас находится Калуга, и жив ли он вообще. Наверняка всё хорошо, по крайней мере, он в это всем сердцем верил. Хотя, что ему ещё оставалось, лишь не сдаваться и верить. Чукля подошёл к маленькому зеркальцу над умывальником его крохотного домишки, в котором он проживал вместе со своими друзьями.
 Увидев своё отражение, он слегка ужаснулся, синяки под глазами, растрёпанные волосы, но он недолго любовался этой картиной, и сию же минуту принялся умывать лицо холодной водой, и расчёсывать сломанной по палам старой грёбёнкой свои небрежные волосы.
 Наверняка если бы ему не предстояло, идти к этой девочке он бы и не мельтешился так у зеркала, но он обязан был произвести впечатление приличного, и пришедшего только с хорошими намерениями человека. 
И вот спустя несколько минут он наконец собрался и отправился к дому где лежала девочка на время восстановления после сильного удара.
Чукля шёл по просёлочным дорогам, молча, и не оборачиваясь, на посторонний шум чего делал раньше. Парень строго знал цель заданную им. Разузнать и найти. Больше его ни чего не волновало. Мимо него происходило множество новшеств, люди смотрели на него по-другому, даже с лёгкой пред осторожностью больше чем с жалостью.  Наконец дойдя до долгожданного дома, он ещё раз поправил прядку волос, что всегда выпадала, и мешала ему видеть. Откашлялся, и, отперев всегда открытую дверь, вошёл. Лиза лежала на в потели. Полностью укрытая одеялом, лишь правая нога, что была вся пребинотованна от колено до пятки, немного высовывалась. Глаза её смотрели, куда-то в пустое место, она лежала, молча, словно думая о чём то. Чукля продолжая молчать, подсел на край кровати, и только было хотел заговорить, как девочка перебила его и начала первой.
 - Если ты пришёл рассказать мне историю о трагической смерти Лаврика, то хочу предупредить, что я уже знаю её и ещё раз слушать не желаю. И всякие там соболезнования тоже. ( твёрдо, но как в пустоту сказала Лиза )
 - Ну, в первых я пришёл не для этого, а во вторых может для начала, представишься? Я вот, например Чукля!
На лице девочки не последовало, ни какой реакции, парня это немного насторожило.
 - Я Лиза. Чего тебе от меня надо?!
 - Я не хочу ещё раз сделать тебе больно, как делали это другие с горяча полив всю информацию. ( девочка слегка улыбнулась, но продолжала смотреть в пустоту ) Мне кажется что сообща мы сможем найти Калугу, и тогда мы все снова будем вместе. Ведь Как говорил мне Лаврик только ты и Тима знали по мимо него где находится городок в котором он возможно должен находится. А так как Тиму нам искать будет трудней, я думал, что ты мне не откажешь помочь.
 - Калуга мёртв! (громко крикнув, и резко повернув голову, и устремив взбешённый взгляд на Чуклю, выкрикнула Лиза)
 - Да с чего ты взяла то? (немного испугавшись, Лизы, запинаясь, спросил парень, готовясь закрывать уши от следующего оглушительного крика)
 - Своими глазами видела, как умирал он на Лаврика руках! (чуть более успокоившись, ответила Лиза)
 - А вот Лаврик пред своей смертью говорил обратное, он считает что Калуга жив, и его нужно лишь найти…
 И только ты мне можешь в этом помочь…
 - ха-ха-ха - аааааааа (истерически засмеялась переходя на слёзы девочка, всё тело её затряслось, но Чукля не растерявшись, будто в один момент, почуяв на себе все её страдания кинулся к ней в объятья и крепко сжимая её дёргающиеся тело, шептал ей на ухо, пытаясь успокоить)
 - Я понимаю твои слёзы… Мне тоже очень тяжело, ты чрез многое прошла, и нам осталось совсем немножко, ещё пару шагов и всё будет хорошо! Мы снова будем все вместе, дома. И ни кто больше не причинит нам боль! Мы будем все счастливы, я обещаю! Обещаю! Счастливы! И только счастливы! Мы найдём дорогу  домой…

                *****

Прошёл месяц. Лето близилось к концу, скоро должна была наступить осень… И Чуклю очень это мучило. Но он понимал, что нужно было поставить на ноги Лизу, а потом уже ехать. Гид и Абай узнав о трагедии  очень долго терзали и мучили себя тяжёлой работой по хозяйству, лишь для того чтобы забить ею рану в сердце. Но долго они не продержались и сдались. Поэтому последние деньки лета они то и дело проводили время с Лизой. Ведь нужно было востонавливаться, что у неё весьма успешно получалось.
 Лиза всё настаивала поторопиться ведь осенью достать билеты на поезд очень трудно, а зимой пути так и вообще перекроются. Чукля и другие ребята прекрасно знали, что это действительно так и им нужно, что-то срочно делать. Но вот только что? Достать билеты до города действительно было очень трудно, а верней практически невозможно.
 Но Чукля обещал, что ни будь придумать, поэтому он был просто обязан выполнить своё обещание.  И вот в один из тёплых вечерков, Чукля собрал всех ребят у себя дома, все пришли, как и обещали в ровно назначенное место и время. Чукля по начало вёл себя, как обычно, налил всем по кружке горячего чая из смородины, и тихо сел напротив ребят. Которые сидели в ожидании услышать последние новости, и похлебывали горячим чаем.
Брови Чукля серьёзно нахмурились, и неожиданно погрубел голос, когда он начал говорить…
 - И так друзья, я собрал вас здесь для того чтоб сообщить радостную для нас новость. Сегодня мы отправляемся в город! (все друзья заулыбались, и даже Лиза завизжала от восторга)
Но вот в чём беда… нам с вами нужно очень поторопится,… но при этом заранее вызубрить план действий…
 - План действий чего?! Я не как не догоняю что то, ведь мы поедем и всё… а там по ходу событий разберёмся…… разве не так?!(возмущенно спросил Абай)
 - Нет… тут всё сложней чем на первый взгляд… Этот поезд конечно остановится возле нужной нам платформы, но выйти мы на ней не сможем… этот поезд для особого военного персонала, и выйти с ними опасно, влетит за то что правила нарушаем, ведь не имеем право ехать с ними одним рейсом. Поэтому исходя из того что я надумал нам нужно будет аккуратно пробиться к вагонам с грузом, и выпрыгнуть… я изучал местность на карте… там как раз канава куда сено старое скидывают, ну не пригодное сырьё… 
( Чукля замолчал)
 - Да… не чиста работёнка, но только как мы туда сначала попадём?! Вот что меня больше всего интересует?! (спросил посерьезнее, чем ранее Абай)
 - Ну как мне кажется, там, когда доберёмся видно будет… сщас то что гадать!
 - А моя нога?! Я конечно уже восстановилась, но ведь нога до сих пор перевязана, потому что не зажила до конца. (возмутилась Лиза )
 - Знаю, прыгать не сможешь, но придётся через боль! Иначе век нам от сюда не выбраться!
 - Нет это рискованно! (крикнул как только проснувшийся Гид)
 - Чукля он прав! (поддержала его девочка)
Чукля сидел, молча, кипятя в голове все слова, что прозвучали за последние минуты, он даже не знал, что ему делать, как уговорить ребят. Но вдруг все его мысли вновь перевернулись, когда в комнату шумно, гремя скрипучим полом, дверью закрыв с размаху, и ключами в руке, вошёл улыбающийся вовсю ширь лица Александр Владимирович.
 - Ну чего вы ребят такие хмурые! Я к вам с вестью хорошей, а вы даже не приветствуете меня горячими объятиями! (радостно воскликнул, войдя  мужчина)
 - А что случилось то?! (улыбнувшись, спросила Лиза)
 - Только сейчас узнал, что меня отправляют в одно секретное место за тем, что бы доставить один очень важный документ, самому товарищу, Сталину! Так что грезит повышение  в должности! (ребята, от восхищения аж подпрыгнули с мест и побежали в объятия к Александру Владимировичу, громко поздравляя его) Ребят тихо! Спокойнее! Это ещё не всё… я буду проезжать мимо вашего города, куда вам надо… и короче я договорился! Через час мы все в одном купе поедим! И вы все выйдите из поезда, на станции вблизи города, куда вы направляетесь! Кстати должен вас осведомить на будущее, станция называется – « Медведь»
 - Ура! (ещё громче закричали, не тая радости ребята)
 Через полтора часа ребята во главе с Александром Владимировичем, ехали в пятом купе военного поезда.
 - Интересно мы скоро приедем? (тихо бурча под нос, задал сам себе вопрос Гид)
 - К утру точно доберёмся. Поэтому не грусти… скоро уже совсем дома будете… (улыбаясь и подбодрив Гида, ответил единственный услышав вопрос, Александр Владимирович)
 - А это не наш дом. У нас там друг… и всё… (прохрипел устало Абай)
 - Ну, вы ведь там жить остаться собираетесь?
 - Наверняка… ведь от нашего настоящего дома, только пыль наверно осталась…
 - (Александр Владимирович рассмеялся) … да неплохо придумал.
Поспите лучше. Ведь вижу что устали все. Да и завтра день сложный, так что давайте ложитесь, быстро!
Ребята, послушавшись Александра Владимировича, уже минут через пять спали мёртвым сном.
  - Ребят! Просыпайтесь! Приедем скоро! (тыркая по очереди каждого из друзей за плечо, кричал командир)
 - Ну и чего кричать то! Встаём! (отозвался из всех сонных ребят Чукля )
 Друзья вставали ещё около пяти минут. Но потом все счастливые и полностью собранные как с мыслями, так и с вещами сидели напротив командира, обсуждая сегодняшний день.
 - Я надеюсь что всё получится! (радуясь долгожданному моменту Лиза )
 - Обязательно получится. По-другому и быть не может! Ведь вы все такие молодцы! Столько всего преодолели! И остались друзьями! Ангелы хранители всегда с вами! И вы вышли победителями из всех неприятностей и трудностей что вставали у вас на пути…
 - туууууууу!!!!! (зашумел свист останавливающегося поезда)
 - Ну что нам кажется пора! (вскочил Гид)
 - Удачи вам ребят! Не забывайте меня! Ещё уверен жизнь сведёт! (маша рукой, прощался с уходящими ребятами Александр Владимирович)
 - До свидания! (Кричали, оборачиваюсь дети.)
По очереди автоматически выстроившись линеечкой, они вошли из поезда на платформу. И встав небольшим кружочком, они поставили на землю сумки, и просто приглядываясь, и улыбаясь друг другу молча, стояли.
 Но что-то в те минуты заставило Лизу, повернутся назад. И это чувство её не обмануло. В заде с палочкой в руках но, крепко держась на ногах, стоял улыбавшийся им в спины Калуга. А по бокам от него стояли Влад, Гомер, и Шкет.
 - Ребята да вон  же они! И Калуга, и остальные ребята! (радостно как никогда загорланила на всю платформу Лиза)
Ребята повернулись и увидели того самого Калугу! Человека, по которому столько лет стонало их сердце, бросив вещи, они побежали к нему. И долго обнимаясь, они кричали во всё горло от радости, а прохожие, улыбаясь, любовались встречей друзей.
И вот, наконец, за столькие долгие времена слёз, потерь! И проблем, они вновь приобрели в своём сердце радость. Восхищение над словом любовь. Да и ведь, ни зря они так сильно верили в то, что ещё встретятся. Их путь был долог, и очень сложен. Сейчас мы даже представить себе не можем, через какие неприятности, боли, жестокие потери и расправы, прошли сквозь сердца этих по-настоящему отважных детей. И сравнивать их в эти в военные временна с взрослыми людьми ни когда нельзя. Ведь они были ещё все детьми. Они видели смерть, своими глазами, столкнулись со страхом пред собственной смертью. И разве на них можно теперь посмотреть с презрением, НЕТ.
 Но лишь потому, что вылетевшие из своего гнезда ещё не отбросив детский взгляд мир, невинные глаза, любовь! Они остались в истории как ДЕТИ! Без любви заботы и детства… 
 С ними всё это тяжёлоё время были лишь ангелы…
И в  истории они запомнятся как Дети Ангельских крыльев.

                13 глава.
                Наше время.
8 мая 2004 год. Совсем скоро вся страна будет праздновать великий праздник – 9-того мая – День победы!-
 И в преддверии этого праздника сегодня на первом канале будут показывать военные фильмы, передачи, рассказывающие о различных хрониках, интересующих всех фактов.
 Почти по каждому каналу твердили рекламы, звучавшие из маленького телевизора. Стоящего на табуреточке, прикрытой сверху кухонным полотенчиком, чтоб телевизор не соскользнул.   
А смотрела этот старенький, рябящий телевизор, маленькая скрючившаяся старушка, что сидела в старом протёртом до пружин кресле. Она могла не вставать с него целый день, она смотрела и смотрела этот выдохшийся телевизор. Не пропускала не одного выпуска новостей.
 - Елизавета Ивановна? (раздался нежный голос из-за спины старой женщины)
 - Да, а кто меня спрашивает, выйдите, не заставляйте поворачивать мою больную шею! (прохрипела старая женщина)
 Молодая девушка лет 25-ти, вышла на несколько шагов в перёд, и села на краюшек, напротив, стоящего перед старушкой кресла.
 - Я Валентина Михайловна. Извините, если помешала, но дверь к вам была открыта и я вошла. Я с телепередачи « Жди меня» занимаюсь подготовкой материала для программы. И в преддверии праздника – Дня победы, мы готовили репортажи о поисках людей со времён великой отечественной войны. И вот что мы нашли. (девушка протянула старушке папку с бумагами. Судорожно трясясь, Елизавета Ивановна, протянула руку и взяла, положив себе на колени заветную папку) Мы нашли сведения о Тимофее Аркадиевиче Духновском.  Мне кажется, что вам знаком этот человек? Не так ли?
 - Да, да знаком… (голос старой женщины был несчастен, глаза засверкали капельками слёз, губы разбухли)
 - Мы бы хотели пригласить вас к нам на передачу. Где вы узнаете и уведете много наверняка интересующих вас фактов. Мы нашли о нём много информации. 
Старушка нечего, не говоря, лишь закивала головой.

                *****
 
Через час Елизавета Ивановна уже сидела в студии программы « Жди меня». Она сидела не в рядах пришедших телезрителей, а на отдельно отведенном ей столике, как специально приглашенный гость.
Вокруг суетился народ, настраивались камеры, свет, гример пудрил ведущею шоу… И вот началось…
 - Здравствуйте дорогие телезрители! Я так рада приветствовать ветеранов войны, что пришли сегодня к нам в студию, ведь именно им мы посвящаем сегодняшний выпуск программы. У нас в гостях сегодня Елизавета Ивановна, эта женщина прожила войну ещё девочкой. Но всё-таки война её запомнила.
 Елизавета Ивановна, здравствуйте (ведущая подошла к старой женщине) Расскажите, пожалуйста, в краткости, как вы жили в послевоенные годы?
Женщина тяжело вздохнула и начала свой рассказ.
 - Это было в конце лета 1945-го года. Когда я вернулась со своими друзьями в мой родной военный городок, я очень надеялась, что на этом все приключения моей жизни закончатся, и наконец, то начнётся спокойная и счастливая жизнь. И так оно и было. Я спустя годы вышла замуж за горячо любимого мне Калугина Максима Петровича. После двух лет совместной жизни мы переехали в село Кульжевское. И там же я родила ему трое детей, двое мальчишек и одну девчушку. Я всегда хотела иметь большую, крепкую семью, и это у меня весьма удавалось. Мы отстроили большой двух этажный дом, имели свой красивый сад, в котором росли груши, яблони, и множество других вкусных и полезных овощей, фруктов, и ягод. Но всё хорошее рано и поздно кончается. Максим очень сильно заболел. Если верить тому, что говорил врач, то у него была обнаружена лекимия. И промучившись со своею болезнью ровно месяц – 1978 года 28 февраля он скончался.
Мне нужно было самой поднимать детей, жизнь сразу стала трудней, и мне хотелось опустить руки, но я держалась молодцом.
 И вот спустя некоторое время я теперь живу здесь. Дети мои живут сейчас в Швицарии, внуков я почти не вижу. Живу вот теперь одна. Тяжело, но живу.
И всю свою жизнь я мечтаю вновь увидеть всех моих друзей детства. Ведь знаете, по первости дней мы были неразлучны, а вот потом….
 Каждый хотел пойти своей дорогой, своими жизненными историями. В конце концов, каждый из нас хотел просто жить! Жить без слёз, а лишь радуясь, каждому дню…  и у нас как мне кажется, это получалось.
 Но горячее всего, бьёт мне в вески мысль о том, что бы съездить  на могилу, к погибшим моим друзьям, погибшим в те жестокие годы. Но понимаю, что этого уже не осуществить, (по морщинистым щекам женщины потекли тонкими струйками слёзы), а ведь я до сих пор помню все, что происходило со мной в то время, мы были детьми, и очень много испытали на себе, но остались верны друг другу, мы все любили, любили по-настоящему. Так как никто не мог. Мы обещали, что всегда будим вместе, но выросли и не сдержали обещания.
 - Елизавета Ивановна, посмотрите, пожалуйста, на экран.
( женщина подняла взгляд)
 На экране засветились рекламные лозунги в честь великой победы. И начался документальный репортаж, старая женщина сидела, не отрывая глаз, вслушивалась в каждое слово.
  Тимофей Олегович Духновский был простым сыном генерала. Но он не тянулся ни когда к военному делу, он больше любил копаться в огороде, пасти коров… и вообще заниматься всеми домашними делами, но судьба его сложилась, так что он попал в спец лагерь, где мальчиков от 13 до 14 готовили к военному делу, как настоящих солдат. И он выжил. Пройдя многие испытания судьбы, он отступил от всех приключений, с которыми связывали его, самые верные друзья.
 Зрелые годы своей жизни он прожил спокойно. Женился, вместе со своей супругой родили четверо славных детишек. Сейчас всей семьёй проживают в Подмосковье. 
(руки Елизаветы Петровны затряслись, пухлые морщинистые щёчки порозовели, а сердце обливалось горячей кровью, слёзы пробивались всё чаще.)
 - Елизавета Ивановна (запел звонкий голосок ведущей)
Тимофей Олегович подал заявку на ваши поиски. И сегодня он здесь, приехал к нам в студию, встречайте его…
 В ярко украшенную, и светящуюся в софитах студию, зашёл старенький, с явной лысиной, морщинистый, с палочкой под правой ладонью, мужчина. Взгляд был его потерян, но чёток и серьёзен.
 Старая женщина, увидев его, соскочила с места. Вокруг звучали громкие аплодисменты.  Пухлые ноги пожилой женщины, медленно передвигались по направлению к Тимофею Олеговичу.
 - Тима… никак ты… мне говорили что ты погиб, что тебя расстреляли… но я искала тебя… прости что поверила в твою смерть. (голос Елизаветы Ивановны был радостный, но очень не разборчивый, так как слова эти она говорила в  вперемешку со всхлипыванием носом )
 - Не плачь Лизанька. Я же обещал, что мы ещё свидимся.
 - Какая я Лизанька мне почти 90 лет! (с усмешкой выкрикнула Елизавета Ивановна)
 - Ты для меня всегда будешь Лизанькой, маленькой девочкой с двумя косичками, с наивным взглядом, и добрым
сердцем.

                Конец.