Это страшное слово БОМЖ

  Одинокая фигура сгорбившегося человека, сидевшего в сумраке перехода, могла показаться кучей хлама, но подходя ближе, люди понимали, что перед ними БОМЖ – иными словами: без определённого места жительства. Одни не обращали внимания на ЧЕЛОВЕКА, сидевшего с безучастным лицом, другие клали в кепку, лежавшую рядом, из сочувствия кто сколько мог.
   На вид ему было лет 45-50. Лицо, хоть и заросшее недельной щетиной, было лишено признаков свойственных выпивохам. Рубашка не потрепанная, но видно, что её давно не стирали, обувь не растоптана. Однако, если быть справедливым до конца, это можно было всё и украсть – настоящие бомжи такого не чураются.  Но что его заставило идти к людям с протянутой рукой?
  Когда я подошёл ближе, он поднял на меня глаза и попросил закурить.
- Извини, можно сигарету? С утра не курил, может и не придётся сегодня уже. На эту мелочь булку бы хлеба купить.
   Я обычно  отказываю,  бросая избитую фразу: «Меньше пей, свои имей», если тем более от попрошайки несло как от пивной бочки, но здесь был другой случай. Мы закурили. Вечер уже переходил в  ночь. Спешащих прохожих было всё меньше, и почти все проходили, не обращая внимания на куривших, сидя на корточках мужчин. Глубоко затянувшись, он выдох -нул сизый дым и глядя прямо мне в глаза, спросил:
- Наверное  думаешь, «дошёл до ручки?  Так?
 Покачав головой, я ответил: - В наше время, каждый может оказаться в такой ситуации. Говорят же «от сумы и от тюрьмы…». А твоя история мне не известна, вижу только, на выпивоху, ты не похож.
Грустная улыбка пробежала по лицу собеседника.
- Раз так, давай знакомиться. Василий Иванович – он протянул руку,  улыбнувшись,  добавил - совсем как Чапаев, только без усов и дивизии.
Я представился
 - Сергей Миронович – совсем как Киров, и мы рассмеялись обоюдной шутке. Тут мне в голову пришла совершенно неожиданная мысль.
- Слушай, Василий Иванович, Может, зайдём ко мне на чашечку «чая»?
 Сказав так, я не подумал, а как к этому отнесётся жена? Но «слово не воробей» - как говорят в народе…
Он долго и пытливо смотрел на меня, а потом спросил:
 - Ты что Миронович, Христос  что ли? Приглашаешь в дом незнакомого человека, а может я последний «урка», не подумал?
 - Не все же люди сволочи – ответил я, пожав плечами. - На  урку ты мало похож.  Дело твоё…
Собрав свой не хитрый скарб, он поднялся: - Спасибо - и пошёл за мной.
   Жена встретила меня недоумённо, в глазах стоял немой вопрос:
 - Кто это? Зачем ты его привёл?
Шепнув жене: - Потом, всё потом. Собери пока что  перекусить. Я предложил гостю пройти в ванную и вымыть руки. Когда зашумела вода, объяснил жене, что человек попал в неприятную ситуацию и ему  надо помочь.
 Жена, продолжая тихо ворчать, всё же собрала на стол. Корректно отказавшись  ужинать с нами, она ушла в спальню, откуда вскоре донесся наигранный хохот публики. Как всегда, в это время, шла развлекательная, отвлекающая от  проблем передача.
   Пригласив гостя к столу, открыл бутылку водки и, наполнив стопки, предложил гостю.      
 - За знакомство?
- Да. Вздохнул он тяжело. Помолчав, добавил: - Странный ты человек. Ведёшь в дом совершенно незнакомого человека.  Что сказок в детстве много читал? До сих пор веришь в ДОБРО!? А это видел? - и показал огромный кукиш: – ЗЛО побеждает -  ДОБРОДЕТЕЛЬ слаба…   Ладно, прости  пожалуйста , накипело…
 Выплеснув содержимое стакана в рот, он стал закусывать. Видно было ,что голоден, но держался молодцом – ел не торопясь, тщательно пережёвывая пищу.
- После первой и второй… - прозрачно намекнул я, взяв бутылку. Он машинально кивнул, продолжая жевать, глядя в стену невидящим взглядом. Выпили.
- Василий Иванович…
Оборвав мою мысль на полу слове, гость сказал:
 - Прости   давай на ты и без отчеств.
- Хорошо - приняв его предложение, продолжил – Василий, я вижу ты другой, не пропащий. Расскажи, сними с души камень, если конечно есть желание.
- Серёга, можно так тебя называть?  Странная штука эта наша жизнь человеческая. То катится как по маслу, то так огреет, что жить противно. Если хочешь слушать мою исповедь, слушай, но скажу сразу, она у всех одинакова и там, в переезде ты правильно заметил, что «от сумы и от тюрьмы…». И он начал рассказ, который меня поразил.   
                *****
   Отца и мать я не помню. Рос в детском доме, в пятидесятых их было не сосчитать. Я могу смело сказать « РОССИЯ-мать родная, Хрущёв мне папочкою был». А какая жизнь в детдоме в то, послевоенное время, врагу не пожелаешь. Правда приезжала бабушка из глухой Вологодской деревни, называла меня внучком - сиротинушкой. О родителях говорила только одно, что пострадали невинно. В чём была их вина, я узнал, когда получил паспорт. Об этом я говорить не буду. Может время ещё не пришло.
   Пошёл в школу. Мне нравилось одно, что школьная форма нас детей уравнивала, и детдомовцами нас не называли - мы были обыкновенные советские ребята. Когда в апреле 1961 года,Гагарин Юрий Алексеевич слетал в космос, мы все , забыв о своём положении, прыгали от
радости. Я заболел мечтой о космосе, и ещё мне хотелось доказать остальным, что, мои родители – честные люди. В то время я ещё не знал, что они расстреляны по преславутой - 58, как изменники РОДИНЫ. Им инкриминировали эту статью за то, что они не были согласны с Хрущёвым по отношению СТАЛИНА, и не боялись об этом говорить среди рабочих завода. Выражали своё мнение в виде рассуждений, а оказались врагами. Но это я узнал позже, а  58-я родителей, меня преследовала как тень. Ещё бы – сын врагов народа. В 65-м бабушка умерла, в деревне остался дом, который она мне завещала на правах наследника. Но мне в то время 15 лет, какой я наследник, если даже паспорта нет, да ещё и школу не окончил. Соседка по деревенскому дому надоумила: «Вася, ты фамиль-то свою замени на бабушкину, когда будёшь паспорт то получать».  Я так и поступил.
  После школы поступил в институт на геологический факультет. Документы наследия лежали у нотариуса, всё никак руки не доходили  оформить их надлежащим образом. Да эта вера в непогрешимость своих прав на дом подогревала. Ведь бывал дома, в смысле в деревне, видел пустые дома с заколоченными окнами и дверями, но вся деревня знала, что у каждого дома есть хозяин. Знали и то,  что бабушка дом отписала на меня, и встречали меня как хозяина.
  И я, не женатый геолог, вечно мотающийся по приискам, отдаваясь любимому делу, даже не подозревал, как поменяются критерии. В 85-м, я уже грамотный геолог, за спиной аспирантура, стал подумывать о семье. Вроде бы поздновато, но посуди сам, всё время разъезды, командировки почти по полгода, какой молодой жене понравится такая жизнь. Получил
квартиру, на примете девушка была, аспиранты по командировкам ездят мало, женись Вася. Всё впереди. Женился. В скорости появился первенец. В годы перестройки жили надеждой на коренные перемены, и они пришли. Когда в 90-м власть захватили демократы, когда основным приоритетом стали деньги, мы геологи стали вроде бы и не нужны. А нет работы, нет денег. Начались мытарства. Укоры от жены: - не мужик, не умеешь зарабо-тать… Развод. Но ребёнка на улицу не выкинешь. Поехал деревню, в«свой дом» - кривая усмешка пробежала по его лицу. А там земля поделена на паи, всё скуплено. В прошлом году я был хозяином, а в этом, какой - то делец из столицы скупил земли и МОЙ ДОМ стал чужим. Вот такая история. Хожу по судам, а толку…  Он махнул рукой.
 Словно на поминках, выпили по третьей.
  Василий Иванович поднялся.
- Спасибо за приют. Пойду.
  Я не задерживал. Что я мог ему предложить? Чем мог помочь? Ведь в России только радость общая, а горе у каждого своё.
  Ночью я не спал. Глядя в тёмный потолок думал. Почему так?! Почему? Где наша хвалёная русская отзывчивость? Где соболезнование ближнему? Почему то общее горе во время войны людей сплотило. Но вседозво -ленность демократии, нас разъединила. Воры, фарцовщики, спекулянты в Советское время были вне закона. На щите был человек труда пусть с малой зарплатой, но имел каждый то, что заработал, а сейчас наоборот. Торгаш, перекупщик, «предприниматель» - считаются людьми заслуженными, а человек труда бесправная «скотина» по сути такой же «БОМЖ». Про пенсионеров даже язык не поворачивается говорить. При пенсии в 4,5 -5 тысяч можно  жить!? - впроголодь. О времена! О нравы!!!