***

ЧЕРНАЯ ИКРА НА ЕВРЕЙСКОЙ СВАДЬБЕ
    Гриша Клюйман был евреем в седьмом поколении. Что же касалось его матери, Аси Григорьевны, то она, безусловно, считалась еврейкой во всех поколениях без исключения. Как знать, может и её сын Гриша, также соответствовал всем этим степеням, но в семье он считался неполноценным евреем и характеризовался ходкой русской пословицей – «В семье не без урода». Правда Ася Григорьевна перевела ее на идиш и пользовалась ею, как чисто еврейской, однако смысл на обоих языках был совершенно один и тот же.
   Вы, конечно, хотите–таки знать, почему Гриша считался не очень ценным евреем? Нет секрета, я вам скажу безо всякой утайки. Гриша достиг почтенного возраста Иисуса Христа, то бишь, 33 лет и был до сих пор холостой. Мало того, так он  таки вообще до этих солидных годочков не состоял ни в одном, даже малейшем и скоротечном браке. Он, может быть был совершенно невинен, как агнец, как знать об этом собственной матери? А, скажите-ка, пожалуйста, что это за еврей без крепкой, надежной и многодетной семьи. Еврей, не оставивший на этой грешной Земле ни одного семита, так просто один пшик да и только. Поэтому Ася Григорьевна вся испереживалась за продолжение рода по линии старшего своего сына от первого брака. У Аси Григорьевны было еще двое детей от второго брака, но за них она была спокойна.
   Её среднего Дмитрия (по-семейному Додик) вообще нужно было держать в ежовых рукавицах. За ним нужен был глаз да глаз. Ибо он в этом отношении мог постараться за себя, за брата и за того парня. Стоило только слегка отпустить вожжи и этот Додик  давно бы привел в дом десятка полтора, а то и больше девушек и женщин на любой взыскательный и требовательный вкус. Да, что вы от него хотите – Додик не пропускал ни одной более-менее прилично-пошитой юбки. Даже идя рядом с матерью, он неоднократно спотыкался и разбивал себе нос, заглядевшись на эти самые отдельные женские прелести. Но Ася Григорьевна поставила ему свой ультиматум и ребром, и плоскостью – только после того, как закончит институт. Додик учился на третьем курсе. Приходилось ждать. А куда денешься, родителей надо уважать, слушаться и повиноваться, тем более, когда ты от них зависишь  во многих отношениях этой мерзкой рыночной экономики.
   И что же вы думаете, где этот Додик грыз гранит науки? Вот уж поистине пути господни неисповедимы – Додик учился в медицинском институте на гинеколога. Надо ж, какая огромная тяга и любовь к своей будущей профессии в этом подающем большие надежды молодом таланте. Редкий студент мог блеснуть подобным рвением к изучаемому предмету.
   Ася Григорьевна спокойна была и за свою младшенькую – ученицу девятого класса. Девочка чистый ангел, умница, гордость всей семьи. У нее не было недостатков – одни достоинства. Ася Григорьевна преподавала иностранную литературу в университете и не раз ставила нерадивым студентам в пример свою Леночку.
   -Мне стыдно в этом признаться, - не раз говаривала Ася Григорьевна, - но моя Леночка знает столько мифов Древней Греции, что мне, вашему преподавателю, до нее очень даже-таки далеко. Некоторые из них я слышала впервые от нее, хотя вы все неоднократно убеждались в моей любви к этому древнему творчеству, но Леночка меня без особого труда заткнула за пояс и ушла далеко вперед к Олимпу и его богам.
   Того же мнения о своей дочери был и отец Леночки, второй муж Аси Григорьевны, Яков Ильич. Он преподавал русскую и советскую литературу в том же университете и тоже частенько приводил в пример свою младшенькую.
   -Мне, честное слово, за вас как-то неудобно, вы уж солидные люди, студенты, а никак не хотите с головой окунуться в творчество Достоевского, Станюковича, Короленко.… У меня дочь школьница и вам должно быть стыдно, что она по поводу многих произведений доброй сотни различных писателей даст вам фору, а не вы ей.
   Пристыженным студентам и в самом деле становилось стыдно и ничего не оставалось делать, как вступать в незримую схватку с умной школьницей и нехотя штудировать всяких там Гаршиных, Чеховых и Куприных.
   Однако, вы уж извините, что мы заметно отвлеклись от темы нашего повествования и незаслуженно заинтересовались родственными связями Григория. Пора бы уже вернуться и к нему.
   Вы представляете, Григорий все-таки «убил» свою мать наповал, сообщив ей пренеприятнейшее известие и вовсе не о ревизоре, который должен был к ним вот-вот приехать. Нет, вовсе не ревизор собирался прибыть в их семью, скорее ревизорша, единственная избранница, которую Григорий наконец-таки отыскал за многие, долгие годы. Короче говоря, Григорий доверительно объявил матери о своей женитьбе.
   Ася Григорьевна попервой и не поверила, сочтя, что ее великовозрастный балбес неудачно шутит при плохой погоде, но, видя, как Гриша залился красным маком и его оселедец раскрутился, приоткрыв при этом всю внушительную лысину, Ася Григорьевна вроде как и поверила этому внезапному сообщению.
   Гриша искусно и умело уложил свой оселедец на прежнее место, но румянец во всю щеку так и не прошел, что полностью убедило Асю Григорьевну о предстоящей, неминуемой свадьбе.
   Тут надо дать кое какую характеристику самому Грише, а то мы все о его  родственниках да родственницах.
   Гриша звезд с неба не хватал, это уж точно, скажем более того -  красавцем он никогда не был: роста не высокого, стати не апполоновой, к тому же был лыс. Правда, его спасал оселедец, хотя к запорожским казакам он также никакого отношения не имел. Сами знаете, еврею до казака, что казаку до еврея. Это только Розенбаум смог совместить эти два понятия вместе. Так уж случилось, что еше в юношеском возрасте Гришину, не очень умную, но и не глупую голову покинули волосы. Остался один пучок, небольшая косичка. Гриша ее отрастил до невероятных размеров и искусно укладывал спиралью по всей голове, полностью прикрывая лысину, создавая иллюзию приличной шевелюры. Беда случалась в ветреную погоду. Гришин оселедец раскручивался, как перекати-поле и полностью оголял Гришину безпейзажную декорацию. Но и на этот случай у него имелся запасной прием. Он всегда носил в кармане берет и при малейшей неспокойной погоде тут же его надевал. А уж коли на сей раз и про берет забыл, сомнений не оставалось – женитьба не выдумка. Ася Григорьевна, как бы сожалея о Гришиной девственности, непроизвольно развела руки и искренне удивилась:-
   -Не может быть?
   - Дурное дело не хитро, - парировал Гриша, натягивая на голову берет, и стыдливый румянец, наконец-таки покинул его лицо.
   Ася Григорьевна настолько поразилась, что и про невесту забыла спросить и непроизвольно перешла к делу. Что значит деловой человек. А может быть устала так долго ждать заветного сообщения, что тут же и заявила:-
   -Большую и пышную свадьбу делать не будем, чай, не 17 лет.
   И тут только вспомнила о невесте.
   - А как же зовут твою избранницу и сколько ей лет?
   - Звать Вера, моложе меня на два года, - отрапортовал Григорий.   Гриша не оценил тонкого английского юмора матери и, набычась, продолжил:-
   - Работает в магазине и самое главное, о чем ты волновалась, теперь можешь быть спокойна – род Клюйманов не прервется. Врачи на 98 процентов обещают мальчика.
   Ася Григорьевна совсем растерялась, не зная, то ли ей радоваться этому сообщению, то ли возмутиться.
   И она приняла единственно правильное решение: -
   - Тогда тем более, никакой шумной свадьбы. Устроим небольшую вечеринку для родных и близких – ни в коем случае не более десяти человек.
   - Да ты что, мать, у меня только близких друзей два десятка.
   - Вот ты их из своего кармана и угощай, можешь созвать хоть полгорода, а я более десяти человек не потяну. Или, может быть, ты мне поможешь финансами?
   Гриша  примолк. Финансами он явно помочь ей никак не мог. И хотя он был евреем в каком-то там поколении, но никогда не был миллионером. Даже более того, деньги у него почему-то совершенно не водились, а если и появлялась иной раз какая-то копейка, то она тут же безжалостно пожиралась ненасытной кооперацией в лице ее бакалейного отдела.
   - Только десять человек и не ртом больше, - в который уж раз подтвердила Ася Григорьевна о масштабе свадьбы и вслух стала осчастливливать предполагаемых гостей.
   Гриша скис основательно. Ему и жениться расхотелось, раз и навсегда.
   Что же это за свадьба – десяток занудливых евреев со своим уродливыми нотациями, да заумными наставлениями. Хоть в петлю лезь, а где гусарский шик, где шумная компания, где острота крепкого мужского юмора и похоронная печаль  по холостяцкой жизни?
   Но Гриша в петлю не полез, он хорошо знал характер матери, впрочем, как и свое финансовое состояние, потому и прекратил бесполезный спор о количественном составе гостей, но в категорической форме заявил, что его друг Федор Матов на торжестве непременно будет.
   Только этого забулдыги среди почтенных евреев и не хватало, - искренне возмутилась Ася Григорьевна.

   - Да как же так, в свою очередь негодовал Гриша, мы с Федором выпили не одну бочку водки, и все, в основном, за его счет, а на свадьбу я его не приглашу. Это же форменное преступление и наказания божьего мне уж, наверняка не избежать.
   - Смотрите-ка, какой Достоевский отыскался. Ради собутыльника готов испортить вечер всем своим благородным родичам.
   - Да, уж ежели на то пошло, - выложил последний аргумент Гриша,- так все твои евреи, вместе взятые, не подарят мне того, Что может подарить Федор. Да и вообще, хотя бы один нежадный  и незанудливый человек должен же быть на моей свадьбе.
   Ася Григорьевна глубоко задумалась. В словах ее сына было много суровой правды. Она знала своих родственников хорошо, и ожидать от них манны небесной было, по крайней мере, наивно. Вернее, только манны небесной от них и можно было ожидать. Этот последний аргумент окончательно сразил Асю Григорьевну, и она капитулировала.
   Федор был внесен в список почетных приглашенных по незапланированным одиннадцатым номером.
   А свадьба, как вы сами понимаете, есть свадьба, хоть еврейская, хоть японская, хоть китайская, хоть эфиопская… На ней все как полагается: «горько», тосты, выпивка, закуска, юмор, шутки….
   Тут, кстати, начинается и заканчивается и сюжет, и кульминация, и развязка нашего рассказа. Нужно только внимательно следить за Асей Григорьевной.
   После очередного произнесенного тоста, Ася Григорьевна театрально подняла вверх руку и, как бы нехотя, требуя тишины, громогласно провозгласила: -
   Товарищи, в синеньких розетках находится черная икра. Затем красивым иллюзионистским жестом извлекла из-под свисавшейся из тарелки зелени эту самую синюю розеточку с черной икоркой, ловко всю до последней икринки намазала на свой, заранее приготовленный кусок хлеба и аппетитно, не спеша, наслаждаясь этим удивительным вкусом, стала причмокивать, тем самым демонстративно показывая гостям, как это превосходно и чудно.
   Федор в какой-то степени гурман по натуре с благодарностью принял сообщение Аси Григорьевны и блуждающим взглядом стал шарить по столу, отыскивая столь желанную синюю розеточку. К его искреннему удивлению подобной посуды на столе не оказалось. Жадно пробежав еще несколько раз, он смог только споткнуться взглядом на белых  розетках, но не с черной икрой, а с обычной заморской баклажанной. Не поверив собственным глазам, Федор еще раз, более внимательно исследовал содержимое стола, но заветного деликатеса так и не обнаружил. Он даже приподнял свисавшие из тарелки перья лука и петрушки, надеясь, как и Ася Григорьевна, отыскать там лакомство. Но, увы! Синяя розетка с черной икрой  была по всем предположениям Федора в единственном экземпляре на этом праздничном торжестве жизни.
   Придя к такому окончательному и печальному заключению, Федор впал в логико-философское рассуждение. Его всерьез заинтересовал единственный вопрос – зачем было Асе Григорьевне громогласно, даже более того, с чрезмерной показной убежденностью рекламировать то, чего уже не было на самом деле?
  Мысли Федора бежали вдоль и поперек, но, ни одно предположение не давало четкого и внятного ответа. Все его рассуждения сводились к тому, что в данном случае Ася Григорьевна должна была поступить наоборот – тихо и с полным молчанием.
   А тут, нате вам. В противовес всякой логике – показательно и шумно.
   Федор терялся в догадках, Его так заинтересовал этот редкостный факт, что он, отведя жениха в сторонку при первом же перекуре, как на духу выложил ему все свои терзания и сомнения, впрочем, нисколько не надеясь получить на них вразумительного ответа.
   К большому его удивлению Гриша в момент расставил все точки над «и», внеся полную ясность в казалось бы детективную историю.
   - Ты что, Федор, не знаешь моей матери, хотя впрочем, в данном случае она здесь даже и вовсе не причем. Обычный еврейский закидон. Моя мамочка заранее известила всех присутствующих о том, что свадьба идет на широкую ногу. И на столе даже имеется черная икра. И пусть в дальнейшем кто-то поинтересуется – «как прошла свадьба?», то любой из присутствующих гостей, безусловно, подтвердит, что свадьба была удивительная, даже с черной икрой, о которой каждый слышал, но которую не каждому довелось отведать, но это уже совершенно другое дело.
                Федор МАТИШЕВ
   - Скажите, какую молодку отхватил, - удивилась Ася Григорьевна и с ехидцей поинтересовалась:- а тебя не привлекут за совращение малолетней?