Повторы

   Повесть

     ОТЕЦ

     Воспоминания; сколько раз предаемся, сколько раз им придется предаться… И настоящее; его в принципе нет, оно тут же становится прошлым. В первых - вся наша жизнь, тесно сплетающие нити, тянущиеся далеко за пределы сознательной жизни каждого из нас, остающиеся в памяти близких, помнящих нас людей. 
     Слякотный март в провинциальном, лесами окруженном городке Литвы. В семь-восемь лет желание делать то, что взбредет в неокрепшую голову… в том числе и желание скинуть тяжелую, за зиму надоевшую обувь… И откуда-то бабушка; и несколько шагов к спасительному, в низине, островку!..
- Ты чего так стоишь, будто вкопанный? – удивилась она.
- Просто так, - с замирающим сердцем солгал, спрятав босые ноги в снегу.
- А ну-ка подними!..
     И пришлось приподнять побледневшую, успевшую слегка застыть конечность.
- Они вовсе не мерзнут!.. – и заверил ее.
     Но бабушка, как правило, не верила всем моим уверениям.
- Не дай Бог, заболеешь, - в завершение сказала она, - обязательно выпорю!... Едва только поправишься.
     Не заболел. Ни тогда, ни после более примечательного и опять же весной произошедшего случая.
     Большая лужа, нет… широчайшее море и волны, и, конечно же, парусники… Не какие-то там покупные, свои, из толстенной сосновой коры!.. И бывали, естественно, бури - корабли надо было спасать. Капитал, Гулливер и так далее… Однажды претерпел несчастье сам – поскользнулся и плюхнулся, нет… увы, лишь в холодную, грязную лужу. И увы, весь до нитки промок.
     Не заболел; как ныне не болеют и мои, очень и очень непослушные отпрыски, наши с Ольгой скандальные дети. Ничто на земле не исчезает и не исчезнет бесследно; продолжение следует… Все раньше или позже повторяется; иногда это к счастью, иногда к сожалению… Причин всех неудач и невезения, аморальных поступков и чересчур большого самомнения своих детей надо искать в себе, а не в них.
     И первый сексуальный опят; примерно в том же, слишком раннем возрасте.
- Давай сходим с тобою в кусты, - однажды подошла и любезнейшим голосом предложила соседка, как тогда мне казалось, умнейшая и почти уже взрослая барышня лет, быть может, двенадцати.
- А зачем?..
- Я позволю тебе сделать мне хорошо… - и блестели у девки глаза. – Будет очень приятно тебе!..
- Раз так просишь, пошли…
     Не хотелось ее обижать, огорчать и потом, оказавшись в укромном местечке, когда она, схватив мой «червячок», пыталась запихнуть его в свою, между расставленными ногами раскрывшуюся щель, стремясь получить от меня то, что ей дать я еще и не мог. И тогда совершенно чужим и явно полным нетерпения голосом соседка попросила снова, на сей раз чтобы я нежно гладил и в том месте ей тер.
- А сказала, что будет приятно и мне, - проворчал, повинуясь.
- Помолчи… - умоляющим тоном, развратница. – Лучше дай подержаться за твой…
     И казались смешными припухшие, с влажной и скользкой щелкой посреди и с едва лишь заметным пушком половинки, смешило учащенное сбивчивое дыхание и туман в очумевших от ласки глазах, позже стоны и вскрики…
- Мне совсем не понравилось, - спустя время признался я ей.
- Немного подрастешь, получится! Сам же будешь просить!.. – усмехнулась соседка. – В другой раз попытаюсь иначе…
     Этой маленькой стерве хотелось, постоянно просила об этом еще, но устоял, не поддавался я…
     Может быть, и мои непослушные дети уже что-то пытаются сделать?.. Вот, пожалуйста, опять… и опять телефонный звонок!..
- Донатаса можно?.. – и опять голос той, тоже старше его, в соседнем подъезде живущей красавицы.
- Его нет, - ох уж эти соседки! – Видно, где-то гуляет.
     В сорокаградусный мороз!.. В лыжной шапочке – мода!.. Хорошо, если с другом в квартире, а не в темном подвале, с сигаретой и клеем, бутылкой…
     Итак, жил в небольшом городке, куда чуть ли не в каждую субботу приезжала и мать. И обычно с друзьями, на шикарной в то время машине «Победа». И бывали частенько пиры; в хорошую погоду их устраивали прямо в саду средь раскидистых яблонь и ягодами осыпанных вишен. И часто оставались недопитые, а порой даже полные рюмки с вином… Разумеется, пробовал и немного пьянел… Уже в пятнадцать лет, сколько сейчас Донату, приходилось бывать – нет же, нет, не в подвалах! – в ресторанах, кафе; и за рюмкой дешевой подкрашенной под коньяк водки, в компании более старшего, более опытного приятеля, таких же иногда подруг.
     Акселерация или отсутствие отца, мужской дружбы, ремня?.. Возможно и то, и другое… Оправдать себя можно всегда.
     И опять, на этот раз дверной звонок.
- Юля дома?.. – такая же, уже изображающая даму пигалица.
- Сказала, что пойдет к Наташе…
     Растут и взрослеют девчонки, вот уж даст нам с женой «прикурить»!.. Пока только подружки, а что будет потом?.. Чего ждать от такой неуемной, совсем без тормозов, в тринадцать лет накрасившей ногти «мадам»?..
     И снова телефон.. Не очень-то приятный, с агрессивными нотками голос; классный руководитель Донатаса; и пожелала именно со мной…
- Ваш сын сегодня не был в школе! Может быть, заболел?
- Вроде бы нет… Я разберусь и… если надо, накажу.
- Совершенно не хочет учиться, - не унималась женщина. – На уроках всего лишь присутствует, отбывает повинность. Результатов, естественно, ноль!.. А ведь десятый класс!..
- Что вы конкретно предлагаете? Освободить от должности ученика и превратить его в гэпэтэушника? Или пристроить на работу?..
- Вот-вот, пусть бы лучше работал!..
- В наше-то время и квалифицированным, но не имеющим знакомств мужчинам трудно найти работу, а что уж говорить о детях? Хотите от него избавиться, я согласен, устройте!..
- Нет-нет, я, увы, не могу это сделать! И вообще.. Пусть бы только хоть самую малость учился!..
- Мой сын, конечно, не подарок, но поймите меня!.. Вы должны нам помочь!..
- Хорошо-хорошо, я сама!.. Приложу все усилия!..
     Да, и впрямь очень трудно с такими!.. Вот уж, действительно, бедовый и несносный мальчишка!.. Лжец, лодырь, короед!..
- Хай! – явил-таки бесстыжие, как ни в чем не бывало, глаза.
     Американец хренов!.. Видно, проголодался.
- Привет, мой мученик наук! – пытался быть спокойным я. – Как дела?..
- Как обычно, - даже пожал плечами он и, проверив кастрюли, налил себе остывшего борща. – Опять нечего есть.
- А ты не заслужил и этого! – все ж прорвало меня. – Еще корчишь гримасы, говнюк!..
- Ты чего, успокойся, папан!..
- С тобой успокоишься!.. Дома палец о палец не стукнешь, так еще же и в школу, свою основную работу, не изволил пойти!..
     И так далее, так далее… Настоящий дурдом!..


     ДОЧЬ

     После школы вернулась домой…
- А где папик?.. – и спросила у брата.
- Уже ушел.
- Куда?
- Ясное дело, куда, на работу.
- Мне никто не звонил?
- Отцепись, надоела, прищепка!
     Хотела дать ему жвачку. Перебьется дурак!..
- Тебе трудно ответить, индюк?!..
- Ведь сказал, отцепись от меня ты, больная! Что, словесный понос?!..
- Пошел к черту, придурок, вали!..
- Что, совсем опупела?!.. – оскотинился и… - Козлиха!..
- Фашист!.. – дала сдачи, конечно, ему.
     Слава Богу, собрался и куда-то ушел. Можно врубить магнитофон.


     СЫН

     А мороз все крепчал, еще с большим усердием щипал, пытался превратить в ледышку нос, из под шапочки уши и уже пробирался сквозь куртку. Можно было одеть и шубейку...
     Наконец-то знакомый подъезд… Тишина, полумрак… И знакомая дверь.
- Это ты?.. – не удивился Игорек, приятель наших трудных дней и участник важнейших событий школы. – Заходи, я пока что один.
- А я достал тебе струну!..
- Опоздал! Я гитару отдал Грищуку.
- Насовсем?!..
- Разумеется, нет! – усмехнулся в достатке живущий дружок, сын директора шахты. – Ты, кстати, где сегодня был?.. Что, опять у Данила?..
- Где ж еще в это время бывать?..
- И, наверно, смотрели порнуху?..
- На кой черт мне все это дерьмо?.. Посмотрели один сногсшибательный триллер.
- Ну и ладно, садись, - махнув рукой, засуетился он. – Я недавно купил неплохую, с Миленой Фармер музыкалку. 
     И на экране рыжая и какая-то хрупкая, шаловливая женщина; кровь, волки, мазохизм; очень приятный, мягкий и, с помпой выражаясь, драматичный голос… Хотя, быть может, все зависит, воспринимается каждым человеком в зависимости от его внутреннего состояния, от его настроения на тот или другой момент времени?..
- Давай, по рюмке коньяку!.. – вполне серьезно предложил и хитро улыбнулся Игорь.
- А что скажут твои?..
- Не волнуйся, имеется свой, правда, скромный запас... Сейчас сделаю кофе…
- Красиво жить не запретишь!..
     Черный и крепкий, и не какой-то растворимый, а в зернах и вручную молотый кофе; и не какой-то самопальный, а пятилетней выдержки, настоящий коньяк! Правда, в этом не очень и смыслил…
- Может, все-таки порно?..
- Поставь, - с безразличием ответил приятелю.
     Началось!.. Ахи-охи и стоны… Кошмар!.. И тут Игорь с улыбочкой встал.
- Надо все тут прибрать, чтобы все шито-крыто!..
- Да-да, конечно, прибери.
     Разве можно на это вот так, совершенно спокойно смотреть?!.. Может быть, у него появились проблемы с потенцией?..
- Ну вот, и порядок, - вскоре вернулся в комнату и снова с хитрым выражением лица заговорил дружок. – Ты тут, случайно, не кончил?..
- Дурак, - без обиды поднялся и… боком-боком в прихожую. – Извини, но мне надо идти. Есть одно очень важное дело!..
     Никаких срочных дел, разумеется, не было.
- Ладно-ладно, и все же там не очень усердствуй! – на прощание, мне Игорь.
     И снова затхлый полумрак и неестественная, обманчивая тишина подъезда, а потом и бодрящий, но уж больно кусачий мороз…
     Что он имел в виду, сказав мне о усердии?.. Уж не думал ли он, что побегу искать уединенное, например, в туалете, местечко?..
     И какая-то древняя, парнями разрисованная дверь, дверь соседки Светланы.
     Уж не знает об этом ли он, больно хитрый приятель?..
- Это ты?!.. – в коротком цветастом халате, открыла мне сама.
     В это время из кухни показалась печальная, даже слишком уж кроткая, мужем забитая мать. Слегка кивнув, тут же уединилась в свою комнату.
- Кассета с Депеш моде!.. По дороге решил занести.
- Очень рада, спасибо!.. – чмокнув меня в щеку. – Ну а я… я сегодня купила Иванушек!.. Пойдем, вместе послушаем.      
- А отец?..
- Опять нажрался, спит.
     Давным-давно знакомая, с портретами кумиров, с разбросанными тряпками и всякой всячиной комнатка, где был включен магнитофон и звучала известная песня про кукол.
- Я как раз собиралась навести тут порядок, - виновато глядела подруга. – Ну да ладно, потом!..
- Да, сначала обнимемся… - под халатом лишь голое и горячее тело. – Я сегодня чертовски хочу!..
     И дурманящий запах волос, кожи ушка и шеи; вкус влажных сочных и полураскрытых губ…
- Ну не надо, пожалуйста, там мать… - лишь словами противилась девушка…
- Сама знаешь, что к нам не зайдет.
     И послушно раздвинула ноги.


     МАТЬ

     Никого!.. Ни Стаса, ни Донатаса, ни Юли… Тьфу, совсем и забыла, Стас сегодня в вечернюю, то есть в третью смену!.. И, наверно, голодный?.. Ничего, перетерпит, все равно толку нет… И дети, лодыри, в него, все приходится делать самой…
     Телефон…
- Юлю можно?.. – началось!..
- К сожалению, нет дома, - ответила, со вздохом выдернула шнур.
     Лишь остатки, всего несколько ложек борща… Якобы не осилили или, наоборот, проявили заботу о матери… Чтобы не мыть кастрюлю, разумеется.
     Ба, а время то много! Пора включать порядком надоевший, глупый и все-таки волнующий сериал. Едва успела сесть, донесся скрежет отпираемой двери.
- Юля, ты?..
- Ну а кто же еще?..
- Сходи за хлебом, а?..
- Не хочу, вся промерзла, как бобик!.. – больно быстро раздевшись, вошла и растянулась в кресле доченька. – Почему каждый раз только я?!..
- Да не надо, не надо, замолкни! Я моложе, могу и сама!..
- И сходи!.. – подскочила… и, направляясь в детскую, добавила: - Для сыночка ты сделаешь все!..
     Зараза, дармоедка, дрянь!.. Вот где змейка растет!..
     Злясь, досмотрела нудную, чрезмерно слащавую серию, вот уж, действительно, муру, и, одевшись, помчалась за хлебом. А там вдруг встретила давнишнюю, еще со школьных лет подругу, между прочим, такую же, как и сама, жизнью затертую бабенку. Пришлось с ней полчаса поболтать.
     А вернувшись, опять же нашла, а вернее сказать, обнаружила, тоже стоящих денег, во всей квартире пылающий свет: в туалете и ванной, везде! С трубкой в руке Юля лежала на полу, кому-то подпевая грубыми, на современный лад словечками, чуть ли не уписываясь со смеху, ноль внимания на мать, как лошадка ржала.
- Ты бы лучше протерла полы!..
- Не видишь, - состряпав мину, уделила минутку и мне, - я говорю по телефону!..
- Вижу-вижу, давай, продолжай в том же духе!.. Я больше говорить не буду!..
     Но базарная баба, схватив аппарат, удалилась в свою, где черт ногу сломал бы, детскую комнату.
     И протерла, конечно, сама и помыла за всеми посуду. А тут по телевизору опять, как писалось в программе, вот-вот должен был начаться другой, на сей раз не сериал, кто-то когда-то говорил, очень и очень трогательный фильм. Плюнув на все дела, попила чаю и легла… Как всегда, и по третьему кругу, реклама…
     До чего же бедовые, непутевые дети!.. Неужели когда-то такой, безответственной, черствой, была и сама?.. Нет, конечно же, нет!.. Может быть, потому, что значительно строже, более требовательными были мои родители?.. Это позже, много позже расслабились, начали смотреть на все мои проделки сквозь пальцы, а почувствовав волю, расслабилась, немного разболталась я. И стала не совсем хорошей и не совсем послушной девочкой, а верней, уже девушкой. За что по сей день и расплачиваюсь. Много позже!..
     В прихожей появилась Юля. И тихонько, чтобы не прогнала, прошмыгнула в открытую дверь, беззвучно приземлилась и застыла в кресле. Телевизор у нас лишь один!..
     А на экране чересчур мудреная, с множеством эротических сцен, совершенно неправдоподобная история. Что касается секса, это мы проходили и в жизни. Только в более банальном, не столь уж извращенном виде. Все это Юля мотает на ус. К сожалению!..
     Жизнь… Какое объемное, можно сказать, возвышенное слово!.. В то же время оно, это благородное слово, каким-то образом вмещает в себя абсолютно неприглядные, опять-таки банальные, порой и вовсе отвратительные ситуации… Такова уж она, эта жизнь.
     Слишком мудреная, неправдоподобная история – закрывались, слипались глаза.
     Слишком… Слишком долго любила другого, слишком много хотела… ждала, как говорится, принца… А получила, в тридцать с хвостиком лет, разведенного, как позже прояснилось, пьющего… да еще и гулящего!.. А ведь тоже, казалось, любила…
     Закрывались, слипались глаза…
     Где до сих пор болтается, чем теперь занимается всегда для меня маленький сынок?..


     ОТЕЦ

     Снова пьяные рожи!.. Надоели, тошнит!.. Каждый день, каждый день, каждый день… Было время, и сам… Выпивал, и немало, все же с чувством какой-то вины, не с таким бравым видом…
     Слава Богу, подъехал автобус. Среди ночи домой…
- Может, все-таки с нами?.. – прицепился один из ребят. – Возьмем пару бутылочек водки да и к Феде в гараж!..
- Да отстань от него наконец, он чрезмерно заводной!.. – образумил приятеля Федор. – Завтра может не выйти на смену!..
     Заводной, означает не знающий меры… А ведь завтра, чего вам не желаю, это может случится с любым.      
     Позже звездное небо и свирепый мороз, скрип своих учащенных шагов…
     Никто, конечно, не встречал и никто не сварил и яйца. Пусть кормилец об этом позаботится сам.
     В ночной тиши нечаянно задел и с грохотом разбил тарелку. Ну и пусть, ну и пусть!..
     Не спалось. Не давали спать мысли… Они вернули в прошлое. Очень-очень далекое прошлое. 
     Разведенный, неглупый и пьющий – об этом знали все. Никто не знал о том, что творилось в то время в душе из-за оставленного, а проще выражаясь, брошенного мной сына, покинув навсегда родных, покинув теплую, как-никак, а родную Литву. И приехал на север. Удалось устроиться на шахту. Получил общежитие и… в течение первой недели был жестоко избит. Такими же, лишь более крутыми выпивохами, так сказать, старожилами.
     Да!.. Север встретил неласково!..
     И вскоре появилась Зоя, далеко не красавица, лет на шесть старше, малообразованная татарка.
- У меня семилетняя дочь, - сообщила под утро в постели.
- Ты это к чему?..
- Надеюсь, что будешь со мной жить, - бесхитростно ответила и прижалась наивная женщина.
- Если будешь любить и меня, дочь не будет помехой.
     Так и начали жить. Но она, к своему же несчастью, даже слишком любила, что, естественно, портит мужчин. Тем более таких, когда сами они, по какой-то причине, неспособны любить. Прошло несколько месяцев.
- Есть возможность достать почти новый, неплохой полушубок, - проявляя заботу, сообщила подруга. – Чтоб не мерз в этой старой, мало греющей курточке.
- Мне бы пару бутылок вина, - как обычно, с похмелья.
- Почему бы и нет, - со взглядом преданной собаки подошла, потеребила мне затылок Зоя. – Вот, как раз и обмоем покупку!
     Зарплату ей, конечно, отдавал, большую часть которой сам же и пропивал. С каждым днем, должен в этом признаться, все сильнее наглел.
- Хотелось бы хороший, с колонками магнитофон, - и однажды ей вкрадчиво. – Чем мы хуже других?..
- Наверно, очень дорогой?.. тут же клюнула женщина.
- Дороговатый, но… Было бы чем заниматься… Не только попивать винцо!..
- О!.. – засияла глупышка. – В таком случае купим!.. Обязательно!..
     И дочь сожительницы, нуждающаяся в отце школьница, по имени Дилара, тоже слишком любила. 
- У тебя опять болит голова, да?.. задавала мне часто вопрос, когда мы оставались одни.
- Да, Диларочка, да.
- Тогда купи бутылку и похмелись.
- Нету денег, увы!..
- Я займу, если хочешь, с копилки.
- Спасибо!.. – тут же оживал я. – Верну тебе вдвойне!..
     Небольшая, с печным отоплением комната в барачного типа поселке и работа по сменам; как и теперь, приходилось ложиться и спать среди белого дня в присутствии девочки. Проснувшись, попадал в неловкое и затруднительное положение, ибо из-за чисто мужских особенностей своего организма я не мог при ней сразу вставать. А шалунье хотелось играться.
- О, папа!.. – так меня называла всегда. – Ты проснулся! Ура!..
- Да, но я… я чуть-чуть полежу.
- Ну и ладно, лежи, только мне… мне одной в тишине надоело!.. Дай, немного побалуюсь!..
     И забиралась на диван, садилась верхом на меня, ерзала и скакала, терлась попкой о то, что по утрам у большинства мужчин… Казалось, лишь невинная игра… Вскоре эта наездница стала делать все это умышленно… И видел по ее глазам, млела от удовольствия.
     Надо было, конечно, прогнать… Только как?..
     А какие у нас рядом жили соседи!.. Прямо народные артисты, два сапога пара!.. Оба любили погулять, перебрав, поскандалить. Однажды рыжий Леонид рассерчал на свою благоверную Нину, решил ее немного проучить, то есть поколотить. Та, естественно, драпать…
- Вафлистка!.. – кричал на весь поселок он.
- Лизун!.. – и в ответ верещала она.
     Но такое случалось нечасто, хотя было немало смешных, порой пикантных ситуации.
- Привет, литовец! – так однажды явился, навестил нас уже захмелевший, за стеной живущий сосед. – Закуска у вас найдется?..
- Да, конечно, найдем.
- Хочу послушать твои магнитофонные записи. Заодно предлагаю гульнуть. Ну так как?..
- Почему бы и нет?!.. - не противился я.
     Две, можно сказать, семейные пары; много-много вина, разговоров и музыки; откровенно похотливые улыбочки Нины и абсолютно пьяный Леонид.
- Все! Я больше не буду!.. – наконец объявил, поднялся молодой и не менее супруги блудливый сосед, тут же ей приказав: – И ты, голубушка, домой! Ты сегодня мне очень нужна!..
- Не убирайте со стола, - послушно следуя за ним, попросила нас шепотом женщина, - я вот-вот к вам вернусь.
     Вернулась; правда, очень не скоро; и в домашнем коротком халате и с недовольным выражением лица.
- Вы там что, раза три?.. – с иронией и едва скрываемой завистью обратился к соседке. 
- Да ну его!.. – и поморщилась Нина. – Раздразнил, ну а сам… Так, увы, ничего и не смог!..
- Чем один занимается Павлик? – имея в виду двухлетнего малыша соседей, вдруг спросила Дилара.
- Как обычно, играет, - преспокойно, не очень хорошая мать. – Если хочешь, сходи, поводись с ним немного.
- Да, доченька, сходи, - подтолкнула девчонку и Зоя.
     И остались втроем; от чужой и весьма привлекательной женщины пахло влагой желания.
- Может быть, потанцуем, - глядя чувственным взглядом, предложила сама. – Если Зойка не против.
- Танцуйте, - преспокойно, тетеря.
     Во мне все поднялось; но мешала одежда… С жадностью целовал, сжимал Нину в объятиях, а она извивалась, вздыхала, приглушенно стонала… Нам обоим мешала одежда, но раздеться в присутствии моей, лишь глупо улыбающейся сожительницы все-таки не осмелились…   
     Летом Зоя с Диларой уехали в отпуск к родным, я остался один. Не один, так как Нина меня постоянно чем-либо кормила, приносила вино, а в отсутствии мужа ежедневно со мною спала. Не спала, а творила такое, о чем раньше мог только мечтать!..
- Может быть, ты меня собираешься бросить?.. – отважилась спросить вернувшаяся из отпуска Зоя, от которой что-либо скрывать я не счел очень нужным.
- Нет же, нет, - успокоил ее, - все же ты научись это делать, пройди курсы у Нины.
     Прошло несколько месяцев.
- Ты, наверно, забыл, что я тоже живая, - снова с робкой улыбкой, своя, - и чего-то хочу.
- Что ж, сходи в магазин. Сколько бутылок принесешь, столько раз в предстоящую ночь и займемся любовью.
     И носила, носила…
     С Ниной чаще и чаще возникали проблемы.
- Не могу больше жить с этим глупым и черствым мужланом!.. – в отношении мужа утверждала она. – Хочу жить лишь с тобой!..
     Две жены – хорошо, пока с ними лишь спишь. Пришлось бросить обеих.


     ДОЧЬ

     Папа вечно ругает и твердит мне о том, чтоб не красила ногти. Дескать, рано в тринадцать-то лет. А мне вот хочется и все!.. Пусть бы лучше воспитывал сыночка, лодыря несусветного. Только как, если сам обленился, стал таким же Обломовым?!.. Стены все почернели, обшарпались, срочно нужен ремонт, хотя бы косметический, а ему хоть бы что. Видно, ждет, чтобы сделала мама!.. Устает на работе, согласна, но зачем в таком случае женился, нас на свет произвел?.. 
     Телефонный звонок.
- Привет! – голос лучшей подруги Наташки. – Ты куда вчера делась?..
- С дискотеки?..
- Ну да.
- Надоел мой прыщавый, приставший будто банный лист дебил. Ну а ты?.. Проводил тот слащавый красавчик?..
- Да, конечно, и как!.. Если б знала, что было потом!..
- Не тяни, расскажи!.. 
- Постояли немного в подъезде, а он мне все про чувства талдычил. Я, конечно, развесила уши. Потом обнял, прижал, обласкал, дышал в шею и ушко… Тут совсем разомлела, парень тут же дал волю рукам… Попыталась его осадить, но наглец разошелся, прямо-таки дрожал, запустил мне под трусики руку и, уже не владея собой, прошептал: «Я хочу целовать тебя там». 
- Прямо на лестничной площадке?!..
- Так его и спросила, на что он мне ответил: «Почему бы и нет».
- Ну и чем же все это закончилось?
- Соврала, что мне хочется писать, что уже невтерпеж, только он не хотел отпускать. Пришлось поклясться, что вернусь… И теперь, между прочим, боюсь, вдруг меня где-нибудь да и встретит!..
- Насмотрелся порнушечных фильмов, вот и хочет с кем-либо проделать…
- Не иначе, - вздохнула подруга.
- Кстати, ты математику сделала?..
- Разумеется, нет. Ну а ты?..
- Собираюсь… Ну да ладно, звони.
     И чего это все, все кругом лишь об этом и думают, все сексуально озабоченные?.. Лишь об этом мечтают! В том числе уже взрослые люди, в том числе и родители… Иногда ведь бывают и добрыми. Отчего?.. После сладкой, в интимной близости ночи.
     Кто-то открыл входную дверь. Похоже, что вернулась мать.
- Ты опять не протерла полы?!..
     Вот, пожалуйста, опять!.. снова нервная, злая!..


     СЫН

     Вне сомнения, отец… в воспитательных целях забрал, видно, куда-то спрятал плеер. Наказал, называется. Ну и пусть, ну и пусть, мне, признаюсь, на все начихать. Неужели так трудно понять: чем больше на меня давить, тем меньше и возьмешь?..
     Чего-то он там, отработав в ночную, раскашлялся, очевидно, проснулся. Пора сматывать удочки!..
     На улице – полнейшая лафа! Тихо падал снежок, не хотелось к кому-то идти. Но ноги сами принесли к Данилу. Двери открыл он сам. И почему-то с постной, как после атомной войны, физиономией. 
- Что-то случилось?..
- Ничего. Проходи.
- Постою.
- Вчера купил, припрятал пару пачек сигарет, а сегодня их нет, - все-таки объяснил. – Видно, выкурил кот, если более серьезно сказать, экспроприировала мать.
- Ну и что?.. Будешь крепким, здоровым!..
- Не смешно!.. – огрызнулся приятель.
- Ладно-ладно, не злись!.. Пойдем лучше на воздух, где-нибудь прошвырнемся.
- Можно, - согласился Данил.
     Снова запах приятного, с выглянувшим солнышком, конца февраля; много-много людей с просветлевшими, прямо-таки сияющими лицами.
- Может, сходим на рынок?
- Пошли.
     Торговые ряды с продуктами и всякими там шмотками; целый отсек с манящей, в основном импортной аппаратурой…
- Эй, пацаны! – окликнул нас немолодой, деревенского вида мужчина. – Хотите малость заработать?..
- Да, конечно, не против.
     Целая машина с капустой… Разгрузили. Аж заныла спина. Зато деньги, как и эта капуста, хрустящие.
- И что мы будем с ними делать?.. – растерянно спросил Данил.
- Купим пару бутылок вина.
- Но ведь мы окосеем!.. – еще брыкался он.
- Да не будь ты пай-мальчиком!..
     И купили винца, на закуску жвачек, пачку дешевых сигарет; с трудом нашли и тут же ловко стырили стакан.
- Что, в подвал?..
- А куда же еще?..
     Затхлый запах, потемки и крысы; компания таких же, лишь клеем или чем-то другим одурманенных юнцов.
- О!.. – еще способны видеть, что-то соображать, эти маленькие токсикоманы. – Мы тут не одни!.. Может, желаете и вы?..
- Нет-нет, спасибо, в другой раз, - с гордым видом ответил приятель, проходя мимо них.
     А вино оказалось противным, с каким-то специфическим запахом, короче выражаясь, пойлом. Хорошо, что купили жвачку.
- Слушай, - несмело начал, закурил Данил. – Какие у тебя отношения с родителями?
- Самые что ни на есть отвратительные. Но дело даже и не в них, моих или твоих предках.
- Ну а в чем?..
- А в том, что все взрослые – сволочи, лицемеры, рвачи!..
- Так уж прямо и все? – не поверил дружок.
- Подрастешь, убедишься и сам.
- Дурак!.. – слегка надулся он.
- Не сердись… Лучше честно ответь: неужели тебе никогда на хотелось, не возникло желания покончить собой?..
- Нет, - совершенно опешил Данил. – А у тебя?..
- У меня возникает, и часто. Я не могу спокойно жить, когда кругом все поголовно врут. В школе учителя, дома родители, сестра, а там, на верхах, наши доблестные, в кавычках, правители. Ты думаешь, я не могу учиться?.. Еще и как!.. Мог бы стать и отличником! Только нету такого стремления. Наоборот, хочется поступать и вести себя так, чтобы все кругом вздрогнули, чтобы все на минутку опомнились, как бы назло врагам.
- Но так недолго загреметь в тюрьму.
- Может быть, может быть…
- И вообще как-то странно у тебя получается: ты один в этом мире хороший, все остальные – сволочи!.. Раз уж ты такой умный и праведный, то сделай так, чтоб этой лжи и лицемерия стало в жизни значительно меньше.
- Легко сказать!..
- В таком случае помалкивай, в таком случае ты просто слабак!..
- Может быть, и слабак.
     Еще раз покурили и распили вторую бутылку вина… и покинули стены подвала. Свежий воздух, снежок; он уже почему-то не радовал. 
- А знаешь, в чем твоя беда?.. – опять заговорил будто и не захмелевший Данил.
- В чем?
- Ты слишком рано, приложив минимум усилии, слишком быстро все хочешь от жизни иметь. И нет в тебе ни капельки терпения, а вернее, упорства. Возможно, это потому, что ты очень способный, все у тебя легко, без большого труда получается.
- Я над этим вопросом подумаю.
- Подумай.
     Немного побродили; разошлись.
     Неужели он прав?.. Какой-то мудрый человек сказал, что причин своих неудач надо искать в себе, а не в других. Да, наверно, приятель мой прав.
     И опять допотопная, давным-давно знакомая дверь, которую открыла мать Светланы.
- Извините, а Светы нет дома?..
- Она… - растерянно глядела женщина, – она с подругой, очень занята.
     На вешалке чужая и отнюдь не отцовская куртка, чьи-то мужские башмаки.
- Мне ее надо видеть!..
- Ну ладно, ладно, позову, - засуетилась мать и робко постучала дочери. – Прости, к тебе пришли.
- О!.. – наконец появилась в прихожей она, в том же цветастом халате и явно возбужденная подруга. – Донатас, прости!.. Я так долго, так долго ждала!..
- Шалава!.. – с силой хлопая дверью.


     МАТЬ

     Суббота, шесть часов утра; могла бы еще и поспать, тем более, что поесть для семьи наготовила в пятницу. К сожалению, проснулась. Что поделать, раз уж родилась жаворонком?.. А вечером не надо ничего: ни более поздних фильмов и интересных передач, ни чтения книг, ни мужчин, слава Богу, не хочется… А Стас наоборот, сидит у этого дурацкого ящика чуть ли не до утра и смотрит всякие там «Плейбои», явно мечтая переспать с такими, как на телеэкране… От природы испорченный тип!.. Впрочем, пусть помечтает – что ему остается?.. 
     Олег… Тот нечасто мечтал, вряд ли мечтает и теперь. Тот всегда только действовал, без сомнения, действует, будет действовать впредь. Олег всегда отлично знал, что желает услышать, чего хочется женщине, всегда мог это дать. Не только в материальном плане и не только в постели… Высокий, стройный, беззаботный!.. Вот бы встретить сейчас!.. И отдаться опять!..
     А потом появился другой, которого, по правде говоря, вовсе и не любила. Был значительно старше меня и вторично женат, был хороший и изредка нужный в постели.
     И наконец Стасис, по-русски просто Стас… Чрезвычайно обходительный, такой, казалось, добрый и интеллигентный. Первый в моей жизни мужчина, который умел ждать, не торопить события.
- Придет время, куплю пианино, - однажды произнес мечтательно.
- Ты умеешь играть?!..
- По нотам, можно сказать, что нет. Ну а так… самую малость. Хотелось бы сыграть тебе.
- Польщена!.. – была тронута я. – Хорошенько подумать, то такое нетрудно устроить.
     И устроила… у себя на работе, прямо в актовом зале; естественно, наедине; исполнял популярные песни, какие-то импровизации и прекрасную музыку из балетов Чайковского; и не берусь судить, как хорошо играл, но в этом было столько чувств!..
- Спасибо, - чуть ли не плача, подошла и без стеснения обняла, впилась в его красивые, как у девочки, бантиком губы.
     И это был наш первый поцелуй!..
     Стасис, Стас, Станислав… Бедный жил в общежитии. Пригласила однажды к себе, на обед, так явился с букетом цветов и, чего не ждала, чмокнул будущей теще в руку. Мать, конечно, опешила, зато позже – до свадьбы! – позволяла ему ночевать.
     В этот первый визит нас слегка рассмешил.
- Если хочешь, сними и пиджак, - предложила избраннику. – У нас жарко сегодня.
- Не могу, - смущенно улыбнулся он. – Я погладил рубашку лишь спереди, где она на виду.
     Изобретатель!..
     Вскоре Стас предложил свою руку и сердце, а спустя пару месяцев и устроили свадьбу. Так мы стали супружеской парой; и казался мне муж таким чутким и нежным, внимательным. Гром грянул неожиданно.
     Перед сменой был свежий и трезвый, а вернулся вдрызг пьяный и значительно позже обычного.
- С ребятами немного выпили, - объяснялся мне утром. – Ушел в отпуск один, вот и поставил отвальную.
- Мог бы предупредить.
- А откуда я знал?.. – с недоумением, он.
     И в тот же день опять… Не вернулся вообще!.. Позвонила на шахту.
- А он сегодня не работал, - и ответили в табельной мне. – У нас отмечено: отгул.
     И бегала, искала и нашла; в одной вонючей, где собираются отбросы общества дыре; а потом обещания, клятвы… И много-много раз… И любовь уходила, ушла…
     Пора, наверное, вставать… и стирать, прибираться, так далее.
     Слишком ранний звонок.
- Привет, Ольга, как жизнь?.. – голос школьной подруги. - Не разбудила?..
- Нет… Ну а ты что ж так рано?..
- Кто рано встает, тому и Бог дает!.. Хочу тебя предупредить, что вчера твой Донатас покупал две бутылки вина.
- Кто ж ему, пацану, посмел это продать?!..
- Дело вовсе не в этом, а сама понимаешь, в другом!..
- Да, конечно, в другом…
- Меня, конечно, не узнал. Рядом стоял другой, насколько поняла, дружок. Вот такие дела!.. Ты его вчера вечером видела?..
- Муж вчера был на смене, ну а я… к сожалению, рано легла.
- Смотри, подруга, ой, смотри!.. Ах да, еще купил и пачку сигарет! Рановато, наверно, все это!..
- Даже не знаю, что сказать. Учиться не хочет, чем-либо заниматься – тоже. Любит только гулять!.. А главное, попробуй, удержи!..
- Значит, надо пороть!..
- Сама рядом стояла и видела, он на голову выше отца! Гляди даст мне и сдачи!.. Стас, бывает, вскипает, я пытаюсь все сгладить. Все надеюсь, что сын повзрослеет, поймет…
- Ладно, Оля, прости… Сочла нужным тебе рассказать.
- Что ты, что ты?.. Спасибо!..
     Проверила карманы куртки. Действительно нашла затертую, полупустую пачку «Примы».
     Неужели и этот?!.. Кошмар!..


     ОТЕЦ

     Потомкам часто приходится расплачиваться за дурные поступки и грехи своих предков, а дети повторяют ошибки и судьбы своих родителей. И они – наше зеркало. И как бы не старались что-либо изменить к лучшему, сломить в них отрицательные, от нас же и пришедшие негативные качества, результат получаем обратный. Нетерпимость и пропасть между нами растет. Она готова поглотить, погубить наши души навеки.
     Повторы… Дочери повторяют судьбу своих одиноких, без мужей живущих матерей, сыновья – судьбу отцов алкоголиков, Лайза Минелли повторяет судьбу Джуди Гарленд… Жизнь – сплошные повторы…
     И совсем не хотелось вставать, ибо знал, что посыплется снова привычная нервозно нескончаемая череда мелких и более крупных неприятностей, неминуемых стычек и прочих мелких-мелких дрязг. Можно, конечно, и плевать, не обращать внимания на все эти якобы мелочи. К сожалению, вся наша жизнь состоит из таких, образующих общий поток мелочей. 
     Во многом виновато общество и наше нищенское существование. Не имея возможности проявить и реализовать себя, дети начинают прятаться в подвалах, начинают курить, выпивать, употреблять наркотики, становятся чрезвычайно агрессивными, дерзкими, тем более, что в этом возрасте особо остро проявляются садистские и сексуальные инстинкты, совладать которыми им просто не хватает сил, хотя и мнят себя Жан Клод Ван Даммами, а в это время взрослые и вечно занятые родители, увы, на помощь не спешат и только повторяют разные, давным-давно осточертевшие, давно не воспринимаемые ими нравоучения, иногда беспричинно орут.
     Теоретически вроде бы все и понятно, а вот найти общий язык с Донатасом так и не удалось да и вряд ли уже когда-либо получится. Говоришь с ним, беседуешь, шутишь, будто все понимает и со всем соглашается, однако тут же делает свое, поступает по-своему. Попытался прикрикнуть, так он в ответ в три раза громче. И часто приходила  мысль, что однажды не выдержу, пришибу чем-нибудь паразита. А жена, как всегда, между нами, между двумя огнями, с желанием погасить бушующий пожар. Легко сказать, успокойся, когда сынок творит черт знает что, постоянно хамит и откровенно, даже с каким-то презрением игнорирует всех, в том числе и за него горой стоящую мать.
     Не хотелось вставать…
     Наркологическое отделение больницы. Сколько раз я там был?.. Они, дети, все видели, знают. Что, не могут простить?.. С трудом в это поверишь, так как я им простил и прощаю практически все…
     Несколько лет подряд не употреблял спиртных напитков вообще. И совсем не тянуло; чувствовал себя прекрасно и ходил постоянно со свежей, как говорится, гордо поднятой головой. Правда, в этот период произошло нечто, о чем не очень-то приятно и вспоминать.
     …Шахтная раздевалка; две средних лет подружки, гардеробщицы; говорили нарочито громко, чтобы слышал и я, тогда много моложе.
- Такой интересный мужчина, - и вздохнула одна и весьма симпатичная женщина, - и такой неприступный.
- Неприступных мужчин не бывает, все они лишь самцы, - усмехнулась другая. – Скажи, что просто не умеешь и не знаешь, с чего с ним начать.
- Советуешь заговорить самой?..
- Почему бы и нет.
- Вы это обо мне?.. – сдал одежду страдалице.
- Вы что?!.. – с насмешкой глянула она. – О директоре шахты!
     На следующий день принес, протянул ей коробку конфет…
- Хотел бы с вами познакомиться, - и представился сам.
- Одинокая женщина Катя, - сообщила она, указав на коробку, добавила: - Но мне столько не съесть!..
- Пригласите на чай и меня.
- Ну а что?.. что на это вам скажет жена?..
- Разве это имеет значение?!..
- Хорошо, - и не стала противиться женщина…
     И пришел; правда с внутренней дрожью. На столе та самая коробка конфет, растворимый кофе и мной принесенные пирожные. И красивая женщина в белом, как у невесты платье. Был включен телевизор.
- Может, лучше послушаем музыку?
- У меня только старые записи, - пожимая плечами, она.
- Не юнцы уж и мы…
     Как-то скованно себя чувствуя, выпили кофе. И не знал, о чем с ней говорить, очевидно, не знала и женщина.
- Может быть, потанцуем? – наконец предложил.
- Не хочу… и вообще… Иди в спальню, ложись, - проявила активность, - а я скоро приду, - и отправилась в ванную Катя.
     Разделся наголо и лег; ждал чего-то такого, чего не попросишь и что неловко намекать жене, ждал настоящего разврата. Появилась в халате… и тотчас выключила свет.
- Я хочу тебя видеть!..
- Извини, я пока что стыжусь…
- В таком случае зачем, как мы тут оказались?!..
- Ладно, - юркнув под одеяло, зажгла-таки бра.
     Мне все это казалось забавным. Чем больше женщина сжималась и робела, тем больше воспалялся я. И был твердо уверен, что сумею зажечь в ней настоящий огонь. Своими наглыми и совершенно бесстыдными действиями пытался принудить ее тогда еще к непривычному нашему советскому брату оральному сексу.
- Нет, - и в последний момент увернувшись, глухим и полным нетерпения голосом каждый раз повторяла мне Катя. – Так пока не могу!.. Ну давай же как все!..
     И что мне оставалось делать?..
- Прости, - и спустя полчаса извинилась она. - Дай мне время привыкнуть… Тогда получишь все, что взбредет тебе в голову, и тогда уж сама!.. 
     Между прочим, отмечу, что в постели с женой было много и много приятнее, получал удовольствия больше. И все-таки надеялся, каждый раз идя к Кате, ждал прорыва страстей. А прорыва все не было. Лишь одно щекотание нервов, своего рода удовольствие оттого, что осмеливался и позволял себе, мягко скажем, не очень приличные, редко афишируемые действия.
     И однажды, оставшись один, позвонил своей крале из дома.
- Наконец!.. – и с восторгом, любовница. - Я по тебе соскучилась! Приходи, если сможешь, сегодня.
- Может быть, и получится, но…
- Да ладно, ладно, приходи, я готова на все!.. Стану твоей рабыней!..
     Договорились конкретно; и тут начал усиленно думать, как мне в нужное время уйти; тут вернулась жена.
- Ты сегодня к рабыне?!.. – как обухом по голове.
     Естественно, и не пытался лгать; было ясно, не выкручусь.
     Ольга, как позже объяснила, в тот момент позвонила домой и, благодаря нашей телефонной связи, подслушала весь наш разговор с Катей. И оказался по уши в дерьме!..


     ДОЧЬ

     Сегодня снова доконал Донатас, все требуя какую-то кассету, которой и в глаза не видела. Сам, наверное, отдал этой стерве Светланке и, как всегда, забыл. И нашел же подругу!.. К ней парни ходят табунами, безотказная девушка. И этот дурачок туда же!..
     Опять делать уроки, тоска… Хорошистка. А толку?.. Брат всю жизнь едва тянет на тройки, получая практически все и не меньше меня. Ничего и не скажешь, любимчик!.. Подлиза несчастный!.. 
     Вот-вот должна вернуться мать. Может быть, принесет что-нибудь вкусненького?.. Если и принесет, то все равно найдет к чему придраться, за этим дело никогда не станет. Схожу лучше к Наташке.
     Начало марта и тепло, к сожалению, скользко – за углом чуть не шлепнулась. И как только ездят машины?..
     Дверь открыла подруга.
- Давненько не была!.. Похоже, хочешь стать отличницей, - усмехнулась она. – Все грузишься!..
- Но не тем, чем хотелось бы.
- Проходи, я одна.
- Значит, послушаем музон, - разделась и вошла в просторную, как всегда, чистую и прибранную комнату Наташки.
- Что именно желаешь?..
- Вруби-ка, наверно, Нирвану.
- Круто, - выполнив желание, хитро улыбнулась, достала пачку сигарет подруга. – Родители придут не скоро… Только открою дверь балкона.
     Сент-Моритз с ментолом, отличный музыкальный центр и кайфовые диски.
- Как у тебя дела с английским?.. – задала ей невинный вопрос.
- Представь, - передернулась девушка, - эта хренов мочалка снова вклеила пару! И совсем не за что. Дескать, неточный перевод… Он и не должен быть дословный!
- Видно, просто не любит…
- Карга!..
- Ну а этот красавчик, ну, который хотел тебя там, больше не появлялся?..
- Нет, - тут явно солгала и слегка покраснела Наташка.
- Только не надо заливать!..
- Так и быть, как тебе, расскажу. Но смотри, никому!..
- Что ж, заметано, глухо как в танке!..
- Признаться, мне уже самой очень-очень хотелось, часто плохо спалось, возникали те самые, какие он мне предлагал, сексуальные сцены, желание это испытать… А когда искуситель явился, поняла окончательно, все!..
- И где вы этим занимались, здесь?
- Нет. Он коротко и ясно приказал: Пошли, на этот раз пописаешь у меня. Ни слова не сказав в ответ, послушно поплелась за ним.
- Выходит, ты уже не девочка.
- Ты что, ни разу не смотрела порно?!.. Есть множество других, не менее хороших способов… И мне было приятно. Даже очень! Не раз!..
     Красивая и на вид почти взрослая, с пухлыми, ярко подкрашенными губками, длинными роскошными волосами и прекрасной фигурой…
- Как бы то ни было, а ты все-таки шлюха.
- Ну и что?.. – не обиделась девушка. – И нисколько о том не жалею. И появится опыт!..
- Меня от этих слизняков, как правило, тошнит.
- Завлеки настоящего парня.
- Чтоб целовал и полизал мне там?..
- Почему бы и нет?!.. – на сей раз разозлилась и опять закурила подруга. – Так и останешься дикаркой, а таких, сама знаешь, не любят.
- Ладно-ладно, не злись… И прости, мне пора…
     Начало марта и тепло, к сожалению, скользко…
     В четырнадцать лет!.. Идиотство какое!..


     СЫН

     Залез, черт побери, в долги. Нельзя сказать, что крупные, но… Ни мать, ни уж тем более отец таких денег не даст. По той простой причине, что у них никогда их и нет. В семье шахтера!.. Просил взаймы у Игорька, этого директорского сынка. Бесполезно. Богатые не любят занимать, все они больно жадные. По правде говоря, он абсолютно прав: где же я эти деньги возьму, чтоб вернуть ему долг? А просто подарить не пожелал, не такой уж дурак. И советом помог, как обычно, Данил.
- Тоже нашел мне проблему! Неужто нечего продать?..
- Ежели только плеер… Его мне подарил отец…
- Ты ж его, сам сказал, ненавидишь!
- Одно дело сказать!.. Все равно ведь родной человек. Кроме того, это довольно подло.
- Смотри, парнишка, думай сам, чтоб потом не сказал, что я в чем-либо виноват. Придумай что-нибудь другое, у тебя и своя голова на плечах.
     Ничто другое в эту голову, увы, не приходило. И осталось найти покупателя. На сей раз выручил другой, один давнишний корешок. Свел меня с тем хмырем.
- Вот, - протянул ему плеер, - убедись, почти новый. Стоил триста, прошу пятьдесят…
- У меня пока только тридцатник, - пожал плечами он.
- Через месяц отдашь остальные?..
- О да, конечно, обязательно!..
- Ну, тогда по рукам!..
     Отец быстро хватился, а мне… пришлось до посинения лгать… И даже начал верить сам, что я ни в чем не виноват, что я чистый как стеклышко.
     Настало время получить и остальные, разумеется, нужные деньги. Прихожу я к тому говнюку, а он ни бе ни ме. Продлил срок на неделю, а тот сволочь опять!.. Пришлось врезать разок промеж глаз, чтобы впредь поумнел.
     С отцом страсти успели утихнуть, потом вновь разошлись. Только собрался я к друзьям, а он уж тут как тут.
- Сколько можно без дела болтаться?!.. – как дикарь завопил.
- Значит, столько и можно, - преспокойно ответил и с силой хлопнул дверью я.
     Нагловато, конечно. А в итоге на следующий день родитель вышел из себя опять, разошелся всерьез. Во-первых, обозвал ничтожеством, а во-вторых, сказал, что меня только терпит и в душе презирает, умудрился заехать по морде. Его счастье, вмешалась и между нами стала мать, не она, то уж точно дал сдачи и заехал бы в рожу ему. С того момента и не говорит, будто и не замечает, а мне, конечно, наплевать, только этого ждал. Да, согласен, что ем им же и заработанный хлеб, худо-бедно, еще одевает… А куда ему деться?..
     На днях в дверь кто-то позвонил. Открываю, ба, Светка!..
- Выйди, пожалуйста, на минутку, - этак ласково, робко. – Я хочу тебе что-то сказать.
     Пришлось накинуть куртку и пойти вслед за ней. Остановились на лестничной площадке. А девчонка как кошка, моментально прильнула, обвила мою шею руками.
- Я тебя так люблю, - вдруг призналась она, - а ты… без причины обидел, а потом и совсем позабыл!..
- Не забыл, - уже мял ее грудки, – и хочу побыстрее в постель!..
- В таком случае пошли!.. Я сегодня одна…
     Не жениться на ней же!..


     МАТЬ

     И что мне с ними, c этими психопатами делать?.. Скоро перегрызут друг другу горло! Как на это спокойно смотреть?.. Муж, конечно, бывает несдержанным, грубым – отчасти можно и понять, в какой-то мере оправдать. Ну а этот балбес?!.. И не только с отцом!.. Юльке проходу не дает, аж рвется воспитать по своему и доводит девчонку до слез. Прямо какой-то узурпатор! Дурь проходит, хороший, можно смело сказать, очень ласковый мальчик. Точная копия Стаса… И тот, придя в ярость, забегает, наговорит черт знает чего, всяких там пакостей, а через полчаса, гляди, все уже и забыл, может спокойно подойти, обнять, сделать что-то приятное. Два сапога пара!..
     Опять рано проснулась, с полшестого уже на ногах, очень хочется спать. Донатаса, как правило, нет, Стас, как всегда, на смене, а Юля, как обычно, дуется. И снова мать не угодила, не купила ей пирожное. Сидит глупышка в своей комнате и, должно быть, готовит уроки. Слава Богу, хоть учится, ну а все эти бзики, полагаю, пройдут.
     И одна… можно сказать, всю жизнь одна. Такова наша женская доля. Правда, был близкий друг – хотела Стасу отомстить за тот случай с «рабыней», мало того, сама была немного влюблена.
     На работе, юрист; явно мной увлеченный, симпатичный и статный мужчина.
- Вы сегодня такая красивая!.. – каждый день повторял, осыпал комплиментами он.
- И такая несчастная!.. – шутливо добавляла, слегка кокетничала я. – Никто не любит, не жалеет.
- Что вы, Олюшка, что вы?!.. Я готов вас носить на руках!..
     Конфеты, шоколадки, иногда и цветы… И вскоре этот, внешне легкий флирт перерос в настоящую дружбу. И искала возможности встреч, возможности остаться с ним наедине. Однако было в этой дружбе нечто, что заставляло сердцу встрепенуться – как бы случайные соприкосновения рук и тел, проникновенные и томные взгляды пробуждали желание. Наконец поняла, чем все это закончится. Даже немного испугалась, но…
- Олечка, - как-то робко, с волнением, однажды обратился он. – Я хочу подарить тебе маленькую, но очень симпатичную вещицу, - протянул мне коробочку.
     С трепетом сняла крышку… и увидела в ней золотую цепочку и изящный, с небольшим бриллиантом кулон.      
- Но как?.. – потеряла дар речи, - как мне это принять?!..
- Пойми же, я тебя люблю, - с удивлением, мужчина. – Давно мог бы, хочу развестись…
- Ну а я?.. – в затруднении ответить ему. – Что же прикажешь делать мне?!.. Допустим, разведусь и я. Ты подумал о том, что при этом мне скажут родные и как оценят это дети?..
- Но они, по твоим же словам, постоянно враждуют!..
- С настоящим отцом!.. А с тобой… трудно даже представить…
- Пусть все останется как есть, - не очень огорчился он, нежно обнял и впился мне в губы, повалил на казенный, задницами посетителей подтертый диван.
- Нет!.. – моментально опомнилась и вырвалась я. – Нет, не здесь, и не так!..
     И интерес к нему пропал, и исчез окончательно…
     Двенадцатый час, а Донатаса нет. Казалось, так хотелось спать… Беспокойство; и оно возрастало… В каждой семье все потихоньку становятся друг на друга похожими, к сожалению, в нашей все становятся психами…
     Наконец появился красавец!.. О Боже, совершенно пьян!.. Господи!.. За какие грехи так меня наказал?!.. Мало мне одного?!..


     ОТЕЦ

     Ольга пыталась отыграться, то есть наставить мне рога. Может быть, и наставила?.. Хотя нет, сомневаюсь. Живущая почти два десятка лет семейная пара становится как бы единым целым, в прямом смысле духовно сливается, супруги не только понимают друг друга без слов, но и видят друг друга насквозь. И никакой большой обман, никакая измена  не пройдет просто так, незамеченная другим. Как бы то ни было, ни о чем в отношении Ольги не знаю да и знать не желаю. Если быть честным до конца, то любовные увлечения и интрижки жен для мужчин не имеют значения. Женщины не предают – могут всего лишь изменить, но предать – никогда!.. И пусть кто-то докажет обратное, пусть докажет мне внятно, что измена – предательство, пусть докажет мужчина. Все мужчины – самцы от природы. И стремятся к чему-то такому, что им кажется таинством, чего еще не испытали – то, что знакомо и доступно, редко их привлекает, крайне редко бывает желанным. 
     Дети прямо изводят. Особенно Донатас. И боюсь, что со временем изведет окончательно. А быть может, давно, еще с юного возраста потихоньку теряю рассудок, вероятно, уже потерял?..
     Все зависит от воли. У меня эта воля в какое-то время была после рождения дочери. Несколько лет в рот не брал ни вина, ни каких-либо спиртных напитков вообще. Но однажды схлестнулся с начальником своего участка и обозвал его козлом - вне сомнения, было за что. Однако все прекрасно знают, что прав бывает тот, у кого больше прав – как говорится, съесть, снять премию или даже уволить неугодного рабочего для начальства всегда было проще простого. Семью надо кормить, одевать… И пришлось, разумеется, мне искать с ним примирения, купить водки, закуску и пойти на поклон.
- Ты, конечно, совсем обнаглел, - сдвинул брови начальник. – Ну да ладно, садись, наливай.
- Я, простите, не пью.
- Не пьют лишь телеграфные столбы и язвенники, - продемонстрировав коричневатые, как у лошади зубы, захохотал он. – А мне сегодня не с кем похмелиться. Или ты будешь со мной пить, или забирай свою водку и катись к чертовой матери!..
- Что ж, нальем!..
     И пошло, так сказать, и поехало. Будто бы наверстывал те, без алкоголя прожитые годы. А потом начал часто, иногда по неделе прогуливать. Все, слава Богу, обходилось, все было шито-крыто.
- Не губите, начальник, опять… - после прогулов приносил и якобы нечаянно оставлял в нарядной пакет с пятью-шестью бутылками водки.
- Ну и сволочь же ты, Станислав, - довольный, ухмылялся он. – Сам спокойно гуляешь, а бригаде пришлось попотеть! Едва сделали план!.. А ведь когда-то утверждал, что и вовсе не пьешь!..
- Развязал… А в последние дни, вошел, как говорится, в штопор…
- Все понятно, иди… Но смотри, за те дни отработка, как обычно, вдвойне!..
     Всему приходит свой конец – кому сколько отпущено. Мой лимит как обычного пьяницы оказался исчерпанным; самостоятельно остановиться, то есть выйти из запоя самому редко когда и удавалось. В первое время жена вызывала нарколога на дом. Но и это имело предел, так как я заплывал с каждым разом все дальше и дальше и вытаскивать меня из этого омута стало возможным лишь в больнице.
     Нервы, нервы и нервы… И не только от действия, от влияния спиртного, а скорее от нашей «веселой», с постоянным ощущением безысходности, с каждым днем усугубляющейся жизни. Все это месяцами копится, растет комом в душе, а потом и находит логический выход… в нежелании жить… 
     Почему-то в плохом настроении – вот, пожалуйста, опять – с работы вернулась Ольга.
- Получил ли сегодня зарплату? – тотчас строго спросила.
- Получил, вот, лежат…
     Пересчитала…
- Здесь значительно меньше!.. – и состроила кислую мину.
- Купил три блока сигарет, оставил на карманные расходы…
- Я вся в долгах, а ты!.. как всегда, думаешь только о себе!.. – раскричалась она. – Слишком много себе позволяешь!..
- Я же их не пропил, не потратил их попусту!..
- Этого не хватало, чтоб еще пропивал!..
- Пошла ты к черту, дура!..
     И так далее, так далее…
     Пора кричать SOS. Когда семейный корабль тонет, ни к чему разбираться, кто был прав, а кто был виноват - спасти такой корабль практически невозможно. И хочется куда-нибудь, куда глаза глядят уйти… И все-таки куда?.. В общежитие в этом, уже не в юношеском возрасте, поздно, найти себе другую, с квартирой, чтоб хотя бы немного любила, симпатичную женщину, боюсь, тоже непросто. Значит, снова, все также терпеть… и тонуть…    


     ДОЧЬ

     Очень и очень жаль отца. Вчера беднягу положили в больницу, на сей раз в хирургию, а сегодня с утра и изрезали. Какая-то там паховая грыжа, главное, появившаяся вторично. Медсестра отделения сказала, что был довольно трудный случай, но, слава Богу, все обошлось благополучно. Вид у папы неважный, наверно, от влияния наркоза. К сожалению, давно не испытывала к нему нежных и вообще каких-либо чувств. Даже стыдно немного. И тем более зная, что в душе он хороший и добрый, и очень мягкий человек. Даже слишком, пожалуй.
- Как себя чувствуешь, папик? – чуть ли не слезами обратилась в палате к нему. – Было больно?..
- Да нет, - явно расчувствовался, но, бодрясь, улыбнулся родитель. – Я во время всей той процедуры балдел и куда-то летел… Не надо так меня жалеть! Всего-навсего грыжа!..
     Донатас так ни разу к нему в больницу и не пришел, тому полнейшая лафа, где уж там до отца!.. Говнюк и есть говнюк!.. Не скрою, что в какой-то мере более вольготно и мне – могу спокойно приводить подруг, долго болтать по телефону, чего отец не переносит, могу врубать на всю катушку музыку.
     А мать внезапно подобрела, много меньше скандалит и, как ни странно, носит папе в больницу вкуснейшие, не так уж и часто употребляемые нами продукты: йогурты, соки и фрукты. И действительно странно… Неужто в глубине ее души все еще таится к нему хоть небольшая капелька любви?..
- Мам, а ты давно не любишь папу? – и однажды, решившись, спросила.
- Кто тебе это сказал?!..
- Но ты только и делаешь, что все время ругаешь, все время на него кричишь.
- Я ругаю и вас…
- Нас бывает за что, а вот его!..
- Любовь – очень сложное чувство, тебе это еще не понять!..
- Все мне, мама, понятно! Вы всего лишь друг к другу привыкли и всего лишь друг другу нужны, как нужна, например, собачонка… Тебе нужны деньги и мужчина, на которого можно было бы изливать свою злость, а ему… просто некуда деться… Иначе бы давно ушел.
- Если честно сказать, то без денег отца не прожить бы нам всем! И вообще… как ты смеешь, засранка, так со мной говорить?!..
- Смею, мамочка, смею!.. И не надо меня оскорблять!.. – не сдержалась, вскипела и ушла в свою комнату я.   
     Любовь… Очевидно, и впрямь очень сложное, труднообъяснимое чувство. Бывает так, что ненавижу, прямо готова Донатаса прибить, а все равно люблю… И, естественно, помню все пьянки отца. Разумеется, помнит и мать. А можно ли за это не любить?.. Да, все это выглядит скверно и страшно, но алкоголизм – болезнь!.. И трудноизлечимая… Что бы там не случилось, что бы не происходило, я все-таки хочу, чтобы папа был рядом… Если они бы только знали, как я их, их обоих и брата люблю!..


     СЫН

     Вот этого я от отца не ожидал!.. Говорил, что меня только терпит и в душе презирает, а тут выдал такое!..
     В десятом часу вечера кто-то нежданно-негаданно пожаловал к нам; мать была у подруги в гостях, Юлька смотрела телевизор, ну а я в это время пил чай. Короче, дверь открыл отец.
- Иди, - заглянул он на кухню ко мне, - очевидно, какой-то приятель…
     Все бросив, вышел на площадку, а там – целая орава пацанов! Среди других тотчас узнал того, которому когда-то врезал слизняка.
- Ты почему его обидел? – припер меня к перилам лестницы другой, много старше любого из нас, явно выпивший парень.
- Не хочет возвращать должок, - успел только сказать, как он нанес совершенно неожиданный удар, от которого чуть ли не потерял сознание, так как головой ударился о железные стойки перил.
- А это еще что?!.. – грозно задал вопрос именно в тот момент появившийся в двери, все это видевший родитель. – Вон отсюда, балбесы!... – и уже обращаясь ко мне: - А ты, Жан Клод Ван Дамм, что им тут позволяешь, разрешаешь себя колотить?!..
- Давай, мужик, поговорим, - переключился на отца, явно желал ввязаться в драку тот желторотый, по сравнению с ним, идиот.
- Не хочу я с тобой говорить и вообще… делали бы вы ноги!..   
     Но петух рвался в бой. Папе драться, по сути, нельзя – мог разойтись тот послеоперационный шов. А я… Обо мне все, казалось, забыли.
- Эй-эй, не надо, прекрати, Вадим!.. – удержали дружка остальные, явно трезвые парни. – Лучше действительно отвалим!..
     Слава Богу, ушли. Отец, чтоб успокоить нервы, удалился на кухню курить, а в дверь кто-то опять, бесцеремонно, с силой постучал.
- Кто там? – опасаясь подвоха, спросил.
- Послушай ты, как там тебя, Донатас, - снова голос Вадима, - дай, пожалуйста, попить.
- Перетерпишь!..
- Дай мне кружку воды, - продолжал клянчить он.
     И тут я сделал непростительную глупость, проявив-таки жалость, впустил парня в прихожую, потом выполнил просьбу.
- Все же хочу поговорить, - едва появился отец, прицепился к нему негодяй.
- Пошел бы ты… полагаю, сам знаешь куда!..
- Значит, брезгаешь, да?.. – с дерзкой улыбкой произнес Вадим. – Смотри, могу и проучить!..
- Ах ты сопляк!.. – тут вконец разошелся родитель. – В моем-то доме будешь угрожать?!..
     Все же помня о грыже, видно, с мыслью зажать и скрутить наглеца, папа как-то неловко, боком приблизился к нему… Молодой оказался шустрее и успел раз ударить его. Это было последнее в тот вечер «геройство» Вадима, правда, ценой из нижней губы отца сочившейся крови.
- Помоги же его удержать, - уже спокойно сказал мне, потом добавил перепуганной, на шум появившейся сестре. – А ты, Юля, звони.
- Куда?..
- В милицию, ноль два. Пусть немного проучат придурка.
- Ради Бога, не надо!.. – тотчас заговорил другим, уже жалобным тоном, распустил нюни парень. – Не звоните, пожалуйста, в милицию!..
- Ты это заслужил!..
     Люди в форме приехали скоро. Кое о чем поспрашивали и…
- Хотите все оформить как положено?.. – спросили отца.
- Естественно, - пожал плечами он.
- Значит, придется съездить в отделение, чтоб оформить бумаги.
     И все трое уселись в машину, а Вадим по дороге опять, как сопливый мальчишка, расхныкался:
- Мне уже девятнадцать, значит, точно посадят… Года два, как пить дать…
- Хорошо, - преспокойно ответил отец, - будет время подумать, осознать, так сказать, свое поведение.
- Ну, пожалуйста, не надо!.. Пожалейте меня!.. Я готов вам за все заплатить!..
- Пора в твоем-то возрасте понять, что за свои действия надо и отвечать!..
     Приехали; и этого плаксивого козла сразу куда-то отвели, посадили, наверно; нам пришлось долго-долго торчать, поначалу кого-то там ждать, а потом отвечать на вопросы и прочее.
     Покинув отделение милиции, домой пошли пешком и какое-то время молчали.
- Ответь мне, - все же заговорил отец, - это правда, что ты у какого-то парня в буквальном смысле вымогал, требовал какие-то деньги?..
- Нет, - и почти не солгал. – Я требовал свои.
- Допустим, верю, но… предупреждаю: сколько веревочке не виться, а конец все равно будет.
- Я все прекрасно понимаю, папа. А теперь ответь ты… Что будет с этим тупорылым наглецом?..
- Ничего, - с удивлением ответил родитель. – Страху нагонят и отпустят.
- Значит, ты… ты в конечном итоге простил?!..
- Ну а если бы нет, что бы было тогда?.. Кем бы он стал потом, по возвращению из мест не столь отдаленных?.. Настоящим бандитом!.. У нас и так их больше чем достаточно!.. Но вернемся к семейным проблемам… Ты уж меня прости, что бываю чрезмерно несдержанным.
- Ладно-ладно, прощаю!.. Да я и сам такой!..
     Вот таким оказался отец!..      
     Домой вернулись за полночь.


     МАТЬ

     Уже полгода как сломался, не раздвигается диван. Ремонту, Стас сказал, не подлежит. Купить новый, естественно, не на что; и спим с мужем раздельно – он на том же диване, я на кресле-кровати. И какой уж тут секс!.. Прямо какое-то ненатуральное и чисто деловое соитие, в лучшем случае раз в месяц. Хуже чем у животных, у которых все это происходит естественно, все с предварительной игрой. Стасис сам это знает, все это чувствует, однако изменить что-либо в лучшую сторону, к сожалению, бессилен. Так недолго совсем друг от друга отвыкнуть и совсем одичать, и стать чужими навсегда… Сама же к этому иду, сама стала сварливой, несносной, сама частенько провоцирую и устраиваю скандалы. Потом жалею, но… Постоянная бедность и нервы…
- Донатасу бы новую куртку… - намекнула однажды супругу. – И ботинки совсем продырявились.   
- Пусть меньше оттирает стены подъездов да и меньше со всякими шляется.
- А ты сам в свое время не шлялся?
- Представь себе, нет. По меньшей мере, прочитал множество интересных и полезных книг. У нашего же только удовольствия, одни гулянки, девки, пакости на уме!
- Но он ведь наш ребенок, куда денешься, надо…
- А нам нужен диван!
- Не надо было и иметь детей!.. – в конце концов не выдержала и раскричалась я. – Раз они у нас есть, значит, мы и должны их кормить и поить, одевать!..
- Ну а нам?!.. – в ответ повысил голос он, – нам уже ничего и не надо, можно жить лишь для них?!.. И вообще я у вас квартирант, на мои интересы, потребности вам уже наплевать, вам нужны только деньги!..
- Ну и свинья же ты, Стас! А кто ж тебе готовит?.. и стирает, и гладит, так далее, а?!..
- Мне давно все понятно и так. Ради Бога, давай, прекратим этот глупый и никому ненужный разговор! Все у нас всегда было и есть, всегда будет по-твоему!..
     И в этом он, бесспорно, прав; и пришлось замолчать.
     Казалось бы, обыденная, как бы и необходимая ссора, даже и не ссора, а мелкая перебранка, но домой к концу дня муж пришел очень поздно и опять – Боже мой! – на бровях.
- Снова начал, скотина?!.. – в сердцах крикнула я.
- Пошла к черту, Мегера, - едва промямлил он и тут же завалился спать.
     И снова алкогольный смрад, мощный храп и бессонница; безнадежные мрачные мысли…
     Насколько знала, завтра у него выходной, значит, следует ждать продолжения. Если это случится, то плевать уж тогда на работу и на все и на вся тогда будет ему наплевать. И начнутся кошмарные дни и не менее кошмарные ночи… Дождалась наконец-то утра…
- Оставь мне, пожалуйста, на бутылочку пива, - как ни в чем не бывало, побрился и позавтракал Стас.
- Неужто на этом и остановишься?.. – заглушив раздражение, спросила.
- Разумеется, Оля! – как обычно, заверил супруг. - Завтра мне ведь на смену!..
     Пришлось оставить ему денег, а самой на работу; а в голове совсем другие, совсем не о работе мысли; целый день на иголках… И в плохом настроении домой, а он… он уже явно теплый!..
- Все в порядке, - пропел. – Завтра мне ведь на смену!..
- Съезжу завтра на шахту, - перебила я Стасиса. – Пойду прямо к начальнику, чтобы оформить тебе отпуск.   
- Зачем?!.. – еще брыкался он.
- И сейчас напишу заявление, - грозным тоном добавила, - ну а ты, пока еще в состоянии, подпишешься!
- Ну ладно, ладно, подпишу.
     Началось!.. Есть Стас, конечно, перестал, только пил свое мерзкое крепленое вино; и бывало , будил среди ночи, звонил мне на работу, и все требовал: дай!..
- Очевидно, пора нам с тобой, дорогой, в наркологию, - наконец заявила ему. – Ничего тебе больше не дам! Нет денег, понимаешь, ты?!..
     Тут началось такое!.. Чем дальше в лес, тем больше дров. Такого раньше никогда не позволял!..
- Не дашь?.. – схватил кухонный нож, чтоб покончить собой. – И не надо, не надо, сейчас!..
     Не растерялась, выхватила нож, надавала скотине по морде. И все это при детях!..
- Правильно, мама, не давай!.. – поддержали они.
     А Стас снова забегал и, продолжая требовать вина, вторично закатил истерику:
- Если не дашь вина, я разобью здесь все: телевизор и видик, все-все!..
- Хватит устраивать спектакль, не то, вон, вызову милицию и там быстро тебя успокоят!.. И учти, я с тобой разведусь!
- Ради Бога, пожалуйста, - слегка угомонился он.
     Тут настала пора завершать мной задуманный план.
- Могу купить тебе вина, если клянешься лечь в больницу.
- Да, конечно, клянусь!
- Но запомни, сегодня одну, завтра утром, перед тем как поехать, дам по порциям выпить вторую.
- Хорошо, я согласен, иди!.. – с облегчением вздохнул благоверный.
     Вот так пришлось чуть-чуть схитрить, можно сказать, купить его согласие. Иначе б ни за что не лег. Две бутылки вина…


     ОТЕЦ

     Дверной проем. Самой двери нет. Не зря наркологическое отделение больницы называют дурдомом. И над этим проемом стена, с вентиляционной решеткой окошечко. Все!.. Ах да, еще, по правде говоря, малоинтересный коридор, где порой проходили медсестры, санитарки, пришедшие в себя больные. И все это надолго, в этой палате дня на три. Потом переведут в другую, для немного окрепших, уже чуть-чуть повеселевших страдальцев. Ну а эта, палата номер шесть, для только-только поступивших и пока что тяжелых больных.
- Давайте, сделаем укольчик, - наконец-то зашла медсестра.
- Давно бы, - пришлось обнажить ягодицу.
- Понимаю, несладко, - воткнула. – Что поделаешь, надо терпеть.
- Спасибо… Надеюсь как-нибудь переживу.
     Между прочим, лежал в этой хренов палате один, хоть бы слово кому-то сказать. Чтобы мог хоть какое-то время не думать, чтоб на время забыл о теперешнем, естественно, нелегком состоянии. На минутку хотя бы забыть!..
     Скоро подействовал укол – и провалился и поплыл в густом, тошнотворно-слащавом тумане. И проспал часа два.    
     Продолжало мутить, очень хотелось пить и хотелось курить, но вставать и куда-то идти было превыше моих сил. Оставалось глядеть на стену, дверной проем и малоинтересный коридор.
     Слава Богу, сестра принесла и поставила капельницу. Вонзив в вену иглу, и пока еще первую… И черт с ней, с той не очень приятной иглой, зато в меня текла живительная и выводящая из организма накопившиеся яды жидкость. К тому же появилась обновленная, не столь привычная картина – можно было поглядывать, наблюдать, так сказать, за процессом вливания в тело лекарства. При большом желании этот процесс, всего лишь повернув рычажок, мог бы сам и ускорить. Только это совсем ни к чему – приятно было лицезреть как монотонно капает, стекает и потихоньку уменьшается нужный истощенному организму раствор. Игриво поднимались, потом трагично лопались и исчезали пузырьки.
     И все-таки потом, когда убрали капельницу, пришлось встать и сходить в туалет. Заодно и наполнить большую, из под какого-то там «Спрайта» бутылку водой, заодно покурить. Все это проделал с великим трудом, едва волоча ноги. С курением, увы, не повезло. Только раз затянулся и закашлялся так, что всякое желание продолжать это дело пропало – очевидно, в запое перебрал и с курением, слишком часто травясь никотином и различными, содержащимися в табаке эфирными маслами и смолами. Вот, пожалуйста, итог!..
     И снова лишь дверной проем… Рядом все же спасательный круг, объемом в полтора литра, как мужики шутливо говорят, титька. Правда, мало спасала, мало чем помогала водица. Разболелась спина. Чуть выше поясницы. Может быть, печень, а может, просто отлежал. Довольно часто поднимался, немного посидев и запустив в себя очередную порцию жидкости, вновь валился в постель. Пил дрожащей рукой; проливал на себя, одеяло и простынь… И все это расплата за те, беспечно в пьянстве и разврате прожитые годы. За все приходится платить.
     К вечеру расклеился совсем; еще с большим усилием вставал и, едва попадая, брал в руку бутылку, все чаще проливая мимо, намочил всю постель… И снова не хотелось жить и охватила полная депрессия… Вскрыть вены и найти покой?.. Нет лезвия, нет мужества… нет, наконец, и силы воли. К сожалению, должен все это признать, глядя правде в глаза… Люди не любят слышать правду. О себе, разумеется. Им больше нравится обман и приятная сладкая лесть… Ну а я?.. Я – всего лишь безвольное и очень слабое создание, не в силах бросить даже пить. В темном и грязном тупике!..
     А к ночи заступила на смену другая, более вредная медсестра.
- Снова ты?!.. – и узнала меня.
- Да, увы…
- Обнажай ягодицу, алкаш!..
     И сделала укол. Так называемый сонник, после которого еще раз попил, но лечь в горизонтальное положение так уже и не смог, уже не было сил. Свалился поперек койки и уснул полусидя.
- Это еще что такое?!.. – появилась в палате опять эта злюка сестра. – Не можешь лечь нормально сам, значит, придется уложить и зафиксировать!..
- Не хочу, чтоб меня привязали!.. Тихо-смирно сижу, никому не мешаю!..
- Ничего-ничего, перетерпишь!.. – со злорадством, она.
     И вскоре сделала свое, руками нескольких больных. Бессердечная подлая, никем не трахаемая стерва!..
     Проем, стена и коридор… Настоящий капкан и бессилие; никакого движения тела и отнюдь невеселые мысли…
     Истерика и вопли души есть всего лишь духовная слабость. Отчего же она появляется?.. От усталости жить или нервов?.. Может быть, от того и другого?.. Вряд ли кто-то ответит… Каждый стремится осознать, понять суть каких-либо явлении, в том числе даже там, где этой сути, по сути, и нет…
     Давно уже за полночь, а в отделении шум-гам; какой-то тип – в самом деле больной! – вел шашни с медсестрой, той стервозной каргой. Нисколько не стесняясь, громко. Парень с явным приветом или легкими психическими отклонениями, ибо истинный бабник редко бывает алкоголиком, по меньшей мере, не попадает в наркологию. Этот, видимо, смесь… смесь бабника и алкаша, как говорят, бульдога с носорогом.
     Развязали меня только утром. Чтобы размяться, встал, туда-сюда походил, потом осмелился опять, на сей раз более успешно покурить.
     Второй день был таким же мучительным и скверным как первый. Осточертевший дверной проем и стена, и много-много выпитой воды… Правда, раз заглянул, чисто формально обратился врач:
- Как ты тут, Станислав?..
- Да хреново пока что.
- Терпи..
     Легко сказать!.. А чем мне, собственно, помочь?.. Сам во всем виноват, никто меня насильно пить не заставлял…
     Третий день с просветлением; собрался духом и побрился; и появились более здоровые, без истерических метании мысли; и последняя капельница, а потом перевод и в другую палату для уже выбравшихся из страшного омута больных.
     Значит, пока что буду жить. Может быть, даже долго. Если не буду попадать сюда.


     ДОЧЬ

     Сегодня должен вернуться отец. Ненавижу, терпеть не могу!.. В углу кухни огромная, битком набитая сумка с бутылками из под вина – мать, наверно, специально оставила, не выбросила их в контейнер, чтоб папаша сам это увидел, посчитал, сколько денег пропил. Страдаем, между прочим, все. Холодильник, кастрюли – пустые, хоть шаром покати.
- Ну, как вы тут?.. – в конце концов явился он.
- Не очень!.. – с явным презрением ответила и, закрываясь в своей комнате, добавила: - Благодаря тебе.
     Отец немного походил, видно, все осмотрел, после чего уединился, включил лирическую музыку и, кажется, пустил слезу. Очень-очень хотелось это сделать и мне.
     Ах, почему же он такой?!.. Уж лучше бы действительно нашел себе какую-нибудь другую женщину, не мучил бы себя и нас. Все это, конечно, печально, только выхода нет.
     Одумалась и, дав отцу прийти в себя, сама же к нему подошла.
- Ты сегодня на смену?.. – и другим уже тоном спросила.
- Сегодня, слава Богу, нет, - подперев голову руками, сидел жалкий измученный он…
     Тут со школы вернулся Донатас.
- Где мой новый ремень?! – моментально придрался ко мне.      
- А откуда мне знать?.. Замучил со своим ремнем!..
- Что ты гонишь, что гонишь?!.. – раскидывая по комнате как свои, так и мои тряпки, лихорадочно рылся, искал. – Он вчера, явно помню, был здесь!..
- Значит, здесь и ищи!.. И вообще, сколько можно бузить?..
- Наконец-то нашел! – довольный, улыбнулся брат.
- Обломался?!..
- Ладно-ладно, замяли базар!..
     Казалось, только успокоились, а в нашу комнату зашел отец.
- Чего орешь?.. – и спокойно у сына спросил.
- Не ору, говорю!
- И зачем ты тут все раскидал?.. Убери.
- Убирай, если хочешь, все сам!..
- Дрянь!.. – побледнел, развернулся и вышел из комнаты старший.
     А Донатас поспешно собрался, уходя, бросил папе в ответ:
- Алкаш!..
     И отец вновь закрылся, явно слышала, долго рыдал.


     СЫН

     И зачем же так мерзко, так вызывающе и нагло себя вел?.. В конечном счете папа прав, я в самом деле лишь дрянной и совершенно бессердечный тип. Мало в детстве лупили, слишком сильно любили, жалели. И особенно мама… И вырос мамина сынок. Непутевый и вредный, ленивый… Нет желания, сил стать другим. И не стоит, наверно. В нашей лживой и полной обмана, где царят преступления стране нету смысла быть добрым и честным, нету смысла кого-то жалеть. В том числе и родного отца…
     Апрель; на улице плюс три, но, к сожалению, очень слякотно и ботинки промокли в момент. И сам толком не знал, к кому сперва сходить, в какую сторону податься. И решил все-таки к Игорьку.
- Погоди, я сейчас, - не впуская меня за порог, сам же в тапочках вышел на лестницу, как бы оправдываясь, вкратце объяснил: - Отец немного приболел, решил взять выходной.
- Давно сделал бы ноги!..
- Ты ничего не понимаешь!.. Наоборот, надо устроить показуху, будто я очень-очень серьезный, без конца занимаюсь, читаю…
- Ну и долго так будешь сидеть?.. – и с издевкой спросил корешка.
     Тут этот баловень судьбы, хитрый директорский сынок поглядел на часы «Ориент».
- Приходи через час… Только в дверь не звони, выйду сам!..
- А деньги у тебя хоть есть?
- Пока что нету, но… Как видишь, зарабатываю!..
- Смотри, старайся, занимайся и усердно читай, чтоб предок больше отстегнул!.. Через час буду здесь…
     Игорек… Хочет казаться, выглядеть как все… Только не очень получается. И зачем?.. Видимо, каждому из нас неймется, порой даже необходимо как какой-то скотине поваляться в грязи. Не завидую, но… жизнь у Игоря – не жизнь, а малина! Уж отец за него постарается, кого надо подкупит, куда хочешь его протолкнет, и с тройками устроит в институт и отмажет, конечно, от армии…
     Пришлось шлепать к Данилу.
- О, привет, заходи!.. – обрадовался он. – Только начал смотреть интересный, про черную пантеру-человека фильм.
- У меня меньше часа…
- Ну и ладно, досмотришь потом.
     Фильм в самом деле сногсшибательный, жаль, придется уйти.
- Ну а ты?.. – когда настало время, обратился к приятелю. – Ты не хочешь со мной?..
- А куда?..
- Вот-вот из дома выйдет Игорек. Он, должно быть, при деньгах… Позже сами увидим…
- Хорошо, я согласен, пошли, - тут же выключил видик, засуетился дружок. – Кассета никуда не убежит…
     Снова тот же, с раскисшим снегом и лужами путь. Игорь нас поджидал у подъезда, улыбнувшись, сказал:
- Между прочим, я так и подумал, что придете с Данилом. Что ж, тем лучше, погнали!..
- А как дела с ресурсами?.. – тотчас взял я быка за рога.
- Кое-какая заначка была да еще и добавил отец… Вы, похоже, хотите бухнуть?..
- Ну, вообще-то не против…
     Купили две здоровые бутылки крепкого, естественно, дешевого вина, как всегда, сигарет и жвачек.
- Опять в подвал?.. – с кислой миной, наш «спонсор».
- Необязательно… Можем сходить в детсад, там за кустиком лавка… И никто ничего не поймет, чем мы там занимаемся.
     В дальнейшем все происходило как обычно, лишь конец, когда выпили все, оказался другим.
- Мы могли бы добавить еще, - с хитрой улыбкой, Игорь. – И я знаю, где можно спиртное добыть. Только надо смотаться на шахту.
- А потом?!..
- Первым делом, так сказать, заблаговременно надо найти монтировку, которую можно запросто спрятать под курткой. А приехав на место, сорвать ею висячий, едва держащийся замок.
- Но ведь это грабеж!.. – возмутился Данил.
- В таком случае иди-ка, пай-мальчик, домой, мы с Донатасом управимся сами.
- Где конкретно то место?.. – ушла в пятки душа и у меня.   
- Как бы небольшой склад, можно сказать, каптерка шахтной столовой.
- А откуда в столовой спиртное?.. – естественно, не собирался уходить, тут же поинтересовался Данил.
- Там в каждую пятницу свадьбы… Ты, парнишка, не дрейфь, это дело – железное и никто ничего не пронюхает.
     Обсудили детали, после чего на одной из «замороженных» строек города, вместо монтировки, отыскали вполне подходящий стальной прут, в одном из магазинов выклянчили почти новый и прочный мешок, не дожидаясь темноты, чтоб меньше привлекать внимание, пешком двинулись к шахте. С трясущимися поджилками…
- А если там сигнализация?!.. – вслух подумал Данил.
- Я не раз там бывал и внимательно все осмотрел, - бодрым тоном, директорский сын. – В этой столовой мой предок покупал в свое время дефицитные продукты… Никакой сигнализации там нет и близко!..
- А куда мы потом это денем?.. – спросил Игоря я. – Не осилим все слопать за раз!..
- В гараже у отца есть укромные, где и можно все спрятать, места, - преспокойно ответил зачинщик. – Ключ у меня с собой.
     Все оказалось значительно проще и совсем не так страшно, как сначала казалось. Аккуратно сложили в мешок несколько ящиков коньяка и набили карманы икрой, каждый из нас за пазуху засунул по несколько блоков дорогих, какие курят в основном крутые, сигарет. Для маскировки вновь повесили, укрепили замок, после чего неторопливо и опять же пешком добрались до гаража, в котором красовалась новенькая, темно-вишневого цвета «десятка».
- Ого!.. – тут с восторгом воскликнул Данил. – Вот это тачка!.. На вид не хуже иномарки!..
- Только с меньшим рабочим объемом движка, - не без тщеславия, к тому же проявляя свою осведомленность, добавил Игорек.
     И сложили все наше богатство на стол, с облегчением уселись на старый, но еще приличный диван.   
- К сожалению, нет хлеба, - стал активным Данил, - без него икры много не съесть.
- Борща налопаешься дома, а здесь только закусывай!..
- Может быть, нам все это сначала, оставив только на сегодня, - с предложением, я, - пока трезвые, спрятать?
- Ты абсолютно прав, - засуетился Игорь, тотчас залез в яму и оттуда скомандовал: - Эй, вы там, подавайте!..
     На голодный желудок коньяк; после дешевого вина, после того, что мы все пережили; на закуску немножечко черной икры, а потом закурили; а из машины доносилась легкая, можно сказать, убаюкивающая музыка…
- Ребята, я совсем забыл!.. – счастливый голос Игорька. – Сейчас сделаем кофе! Правда, всего лишь растворимый…
     Увы, не помог мне и кофе; и вдруг все окунулось в туман; а друзья все о чем-то болтали, смеялись и опять наполняли стаканчик; и было как-то неудобно, казалось, стыдно пропускать…


     МАТЬ

     Уснула, как обычно, рано, а разбудил, к полуночи, звонок. Стас к телефону редко подходил, пришлось вскакивать мне.
- С милиции вас беспокоят, - естественно, мужской и совершенно безучастный голос. – Вы мать Донатаса Стан-кя-ви-чуса?
- Да. А что?! Что могло с ним случиться?!.. Может, что серьезное?!..
- Нет-нет, он жив и невредим! Только лыка не вяжет. В вытрезвитель его, как подростка, мы не имеем права… Приезжайте и прямо сейчас. Желательно, чтоб это был отец.
- Муж, увы, на работе, - не колеблясь, ему солгала. – Я приеду сама.
- Ну да ладно, мы ждем.
     И только в тот момент, услышав в трубке гудки, поняла, что случилось, оцепенев, прислонилась к стене.
- Где?.. – встав с постели, в трусах подошел озабоченный, пытающийся выглядеть спокойным Стасис. – В вытрезвителе?..
- В милиции… и совершенно пьян, повторяет тебя… Надо ехать его забирать.
- Мог бы съездить и я.
- Солгала, что на смене…
- Слышал-слышал, езжай, - явно нервничал, но продолжил без крика, только с легкой иронией муж: - Расцелуй, обласкай и скажи глупышку, чтоб так больше не делал.
- Непременно скажу, - наконец ожила и торопливо стала собираться я.
     На остановке всего-навсего один и то пьяный мужик – значит, не стоит и ждать, автобус приедет не скоро. И пришлось как савраске нестись по подмерзшему, под ногами хрустящему снегу, и примчалась вся в мыле.
- Станкявичюс?.. – с недоумением повторил дежурный. – Ах да, есть такой начинающий пьяница!.. Придется малость подождать, надо составить протокол.
- А зачем?..
- Как это «зачем»?!.. Ваш слишком избалованный, несовершеннолетний парень напился до потери чувств, при этом шляясь по общественным местам, - читал лекцию мне, - а вы еще и удивляетесь, очевидно, находите это нормальным!.. Вам придется за это ответить, заплатить, разумеется, штраф. Чтобы впредь занимались и сыном!..
- Хорошо, подожду, - скромно-скромно ответила.
     Долго сидела на истертой и давно уже крашеной лавке среди каких-то подозрительных, не очень-то приятных личностей. И только через полчаса появилась вполне симпатичная, даже милая женщина.
- Пройдемте со мной в кабинет, - приказала она.
     И вопросы, вопросы… Некоторые из них мне показались очень глупыми, вовсе не относящимися к делу. Но надо было отвечать.
     В итоге только через час слишком мудрый дежурный отворил чрезмерно массивную, с решетчатым окошечком дверь, в которой показался бледный и все еще нетвердо на ногах держащийся Донатас. В ту минуту, увы, не хотелось и жить… а хотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю. Пришлось взять себя в руки.
- Пойдем, - взяла под руку сына.
- Прости меня, мама, - пробормотал глупыш.
- Ладно-ладно, пошли!..
     Пешком с ним слишком трудно да и долго идти, а автобуса не было. Пришлось остановить такси. На последние деньги…
     Слава Богу, вернулись; Станислав все еще бодрствовал, разумеется, нервничал, волновался и он. Донатас, даже не поев, тут же ушел к себе и лег спать. В конце концов легла и я, ну а муж все молчал, ни о чем не спросив, только тяжко вздыхал. Вдруг прониклась к нему чувством необычайной нежности, прежним чувством ушедшей любви. Очевидно, за то, что умел так молчать, что никогда ни в чем не упрекал, мог в такие моменты быть твердым. И хотелось его обласкать, оказаться самой в его крепких объятиях – жаль, что спали раздельно.
     Прямо распухла голова… Как так могло произойти да и что происходит вообще?.. Не моя ли отчасти во всем этом вина?.. Ведь Стас меня не раз предупреждал, неоднократно принимал безжалостные, мне казалось, чрезмерно жестокие в отношении Донатаса меры… И просто не хватало сил на все это спокойно взирать, и тут же начинала принимать свои, более мягкие и более человечные методы, брала все на себя - виноватым во всем, что происходило в семье, как всегда, оставался лишь муж. А сынок втихаря ухмылялся и все больше наглел.      
     Наконец-то уснул, аж захрапел Стасис. Рано утром на смену, пусть немного поспит, отдохнет… Как бы то ни было, а рядом все-таки свой, нечужой и живой человек.
     На какие же деньги, где нашел их на пьянку Донатас?.. Друзья?.. А откуда у них?.. И душу бередило очень нехорошее и даже страшное предчувствие.
     К утру только сомкнула глаза, как опять же звонок. На этот раз дверной. И опять же вскочила, на ходу одевая халат, побежала в прихожую. На лестничной площадке – ба!.. – снова в форме и двое!..   
- Извините, но нам очень нужен ваш сын, - и довольно культурные.
- Да, конечно, а он… он что-то натворил?!..
- Подозрение в краже, а верней, грабеже, - лаконично ответили парни. – Пусть быстрей собирается.
     И помчалась будить и с трудом растолкала Донатаса, а сама снова к ним.
- Вы можете хоть что-то объяснить?..
- Пока что, к сожалению, нет, но веселого мало, - утешающим тоном, они. – Вы не очень волнуйтесь, скоро все прояснится.
     Мой родненький и глупенький сынок… с хмурым видом собрался, ушел; я тут же кинулась к окну. Усадили его в воронок и захлопнули дверцу. А в груди все кипело, бурлило. Дала волю слезам… Бедный Стас, собираясь на смену, молчал.
     На работе пришлось объяснять, что мне очень болит голова. Не дождавшись обеда, отпросилась, ушла и снова понеслась в милицию.
- Следователь, который ведет это дело, только-только прошел в кабинет, - за окном на сей раз был другой, менее жесткий, приятной внешности мужчина. – Подождите минутку, я ему позвоню…
     Та же старая лавка, другие, но на вид мало чем отличающиеся от тех, торчавших тут ночью, неопрятные личности.
- Проходите, он ждет, - и впрямь сговорчивый дежурный. – Кабинет номер семь.
- Спасибо!..
     Семь… Очень-очень хорошая цифра…
- Приятного, как говорится, мало, - задумался седоволосый, средних лет следователь. – Ваш сын совершил преступление, за что ему грозит от двух до шести лет лишения свободы. Вы только не пугайтесь, нет! Ваше счастье, что организатором этого ограбления являлся не Донатас, а сын уважаемого в городе человека, директора одной из шахт города, в гараже которого мы уже и успели изъять все похищенное: коньяк, сигареты, икру… Не очень трудно догадаться, чем все это закончится…
- О да, конечно, понимаю!.. – и готова была его там, прямо в кабинете расцеловать. – Спасибо!..    
     Хотя и были неприятности, неоднократно получаемые повестки с требованием явиться в ОВД, дело все же закрыли. А может, и не заводили вовсе?.. По понятным причинам.


     ОТЕЦ

     В конце апреля ушел в отпуск, а за полученные деньги купили-таки с Ольгой диван. Поздновато, увы… Наличие брачного ложе не всегда, а иногда и вовсе не способствует тому, чтобы брак был счастливым, и тем более тогда, когда все внутренние ресурсы, чтоб его сохранить, у обоих давненько иссякли. Часто думал о том, что пора мне уже оглядеться и найти более пылкую, более-менее симпатичную и более податливую одинокую женщину. Понимал, что уйти – это действительно предательство, не уйти – это опять же нервный срыв и запой, наркология. И с возможным летальным исходом. Не таким уж и тяжким мог бы стать этот грех, если б я наконец-то ушел и устроил хотя бы свою, по сей день несчастливую жизнь… Да, конечно, непросто…
     Мужчины часто чувствуют нутром, когда дети им лгут, лицемерят. Однако многие, чересчур легковерные, не прислушивающиеся к своему внутреннему голосу матери готовы поверить всему, что взбредет в неокрепшую голову их любимому лживому чаду. Не в этом ли причина всех семейных бед?.. Слепота любящей матери – это бич для нее же самой, для ее детей и для семьи в целом. И таких слепых женщин, к сожалению, множество, их нельзя изменить, излечить…
     Продолжительный отпуск… Не торчать только дома, все время в четырех стенах!.. И ходил в библиотеку и перечитывал произведения любимых, давным-давно знакомых авторов. И часто видел там красивую, только очень печальную и, похоже, в отчаянии женщину лет тридцати восьми, которая, на мой взгляд, вовсе и не читала, а всего лишь листала журналы, мне казалось, что просто нуждалась в общении, желала быть среди людей. И однажды я сел рядом с ней. Не спросив разрешения, правда.
- Невесело и мне.
- Заметила, - вгляделась мне в лицо. – К сожалению, вряд ли могу вам чем-либо помочь.
- Я далеко не Казанова…
- И это поняла, - улыбнулась-таки незнакомка. – От великой хандры иногда помогает вино… Я б могла угостить…
- Мне, увы, не поможет, спасибо!..
- А жаль.
- Но могла бы помочь чашка крепкого натурального кофе.
- Превосходно! Пошли, угощу… Кстати, только с условием, что не будем касаться вопросов, относящихся к моей личной жизни. За исключением того, - и опять улыбнулась она, - что расскажу сама. И еще… Никогда не пыталась кого-либо завлечь и если вы надеетесь…
- Я о том не подумал, нет-нет!.. Хотя, смею заверить, я вполне полноценный мужчина!..
     Сдали книги, журналы и отправились к ней.
- Все мужчины стремятся к физической, - продолжила, немного помолчав, - но важнее другая, духовная близость. Если быть честной до конца, очень-очень нужна и интимная… Не святая и я и готова раскрыться… Но только с человеком близким, способным ощутить и понять мою суть, способным жаждать этого не только плотью, но и всеми фибрами души.
- А такое бывает?..
- Иначе бы не стоило и жить…
- Вам, возможно, покажется странным, но о такой любви, о таких же взаимоотношениях между мужчиной и женщиной я мечтаю и сам, то есть хочу того же, что и вы.
- Любопытно, - призадумалась женщина. – Вот, уже и пришли…
     Уютная, очень даже приличная, без пылинки квартира. И мы с ней познакомились и тут же перешли на «ты»; и уселся в глубокое, скорее для медитации, чем для чаепития подходящее кресло.
- Предлагаешь мне в нем и поспать?..
- Для начала всего лишь расслабиться, - засмеялась Татьяна; и былая хандра и остатки отчаяния с ее прекрасного и умного лица испарились бесследно. – Позже сядешь на стул или, вон, на диван.
- В таком случае включи и какую-нибудь, на свое усмотрение музыку.
- А какую ты любишь?..
- Первым я попросил!..
     Хорошая импортная аппаратура, аккуратно на полочке составленные диски.
- Ладно, - согласилась хозяйка, выполняя мое пожелание. – Старые, мне очень нравящиеся вещи… Позже выберешь ты…       
     Лирические, полные скрытой тоски и какого-то таинства, в то же время надежды, песни Фрэнка Дюваля.
- Как и ты, - уже не удивлялся я, - обожаю спокойную мелодичную музыку, а от этого парня тащусь!..
- Значит, оба чрезмерно ранимые, чрезмерно нежные создания, - поглядела серьезно в глаза. – Схожу лучше на кухню, приготовлю там кофе, а то оба расплачемся, - удалилась Татьяна.
     В тот момент осознал окончательно, чем все это закончится. Может быть, хоть теперь, пройдя огонь и воду, пройдя медные трубы, обрету настоящее счастье?..
     Повторы, повторы… Печально, если и они, Донатас с Юлей повторят и пойдут по легчайшей, мною протоптанной дорожке, и если будут повторять мою, к сожалению, нелепую жизнь.

1998 г.