Сказки - Часть 2

Кажется, что воскресенье – это абсолютно не подходящий нормальному человеку для работы день. Но нормальный студент – не всегда нормальный человек, а воскресенье – зачастую самый подходящий для работы день. Хотя самая распространённая студенческая работа абсолютно не связана с работой в привычном понимании этого слова. Она вообще ни с чем не связана: мозг отключен, стоишь на месте, как указатель, например на мосту у выхода станции метро Невский проспект на канал Грибоедова, часто даже молчишь и закрываешь глаза. А получаешь больше, чем учитель. Где, спрашивается, справедливость? Ладно бы работа приносила пользу, но ведь толку в ней нет никакого.
Вот стоит такой человек на том же самом Казанском мосту и раздаёт макулатуру, процентов девяносто из которой оказывается в урне. Но это совершенно не волнует его, он даже об этом не думает, единственное, что важно в этой ситуации, это то, что он получит свои сто сорок рублей в час без налогов и банков.
Сейчас и ещё две недели Игорь, второй герой этого рассказа, будет стоять на площади Восстания, вернее на Лиговском проспекте напротив вокзала и, отгородившись от внешнего мира наушниками, будет предлагать сходить в… и купить… Он перешёл на второй курс …кого института. Это был второй семестр, и как в любом институте была история России. Лекция по истории была третьей парой по вторникам, и чтобы не терять время зря на неё он ходил. А на одной из лекций профессор рассказывал о каком-то там прогрессе в каком-то там веке, когда кто-то там переходил от ручного к машинному труду. Он сильно спешил, потому что хотел закончить курс пораньше. Но сама суть этого вопроса запала Игорю в голову: уже столько десятилетий назад люди поняли, что не выгодно использовать человеческий труд, машина всё сделает быстрей, качественней, а главное дешевле. А он, человек двадцать первого века, занимается ничем иным как ручным трудом. Потом вспомнилось, как он был на работе у отца и видел станок с ЧПУ (как шутил отец: «человека пора увольнять»), где человек нужен только для наблюдения, как ему показалось тогда. И у него появилась идея, что надо создать такой механизм, который бы сам раздавал эти листовки и произносил никому не нужный текст. Кому нужна эта листовка, подойдёт и возьмёт. Не будет больше горящих урн и летающей рекламы. А главное, какая экономия денег на работниках. Обо всём этом он думал, когда ехал на работу, потом в голове придумывал это устройство, отчего четыре часа его работы прошли незаметно. Он вошёл в метро, но повернул не налево к турникетам, а пошёл прямо, ведомый непонятно какими мыслями. В этом переходе он остановился, купил в автомате Колу, открыл её, и тут у Игоря как будто всё опустилось: «Вот он – тот аппарат… который он весь день усердно придумывает… Но ведь никто его не использует тат как надо», – и надежда ещё осталась жить. Игорь пошёл в сторону зала ожидания, поднялся по лестнице и просто встал. Сзади доносились недовольные возгласы, его пытались толкать, но Игорь просто стоял и смотрел на стойку с листовками возле магазина … Теперь всё вообще потеряло смысл, он думал: «Зачем вообще что-то, захотел – взял, не захотел – не взял». Пребывая в некотором шоковом оттого, что он видел много раз, и расстроенном от потерянной возможности быстрого обогащения состоянии, он пошёл в сторону памятника Петру I, туда, куда ему вообще не нужно было. Дойдя почти вплотную до высокого памятника высокому человеку, Игорь наконец опомнился и решил прогуляться. С вокзала он вышел на Гончарную улицу, зашёл за чем-то в магазин и понял, что он ничего не хочет. Вернее он хочет, но не знает чего. Это такое желание, которое нельзя удовлетворить, его можно только переждать, как голод, но только чего бы и сколько бы ты ни съел, не наешься.
Помимо этого его терзало ещё одно желание, то есть нежелание… нежелание встретить кого-либо из своих знакомых. И поэтому, когда к нему обратился кто-то, несколько долей секунды в голове у Игоря даже вертелась мысль: не услышать этих слов и под предлогом перехода дороги убежать на ту сторону Гончарки.