Человек-пальто

В давние времена, когда наш дачный кооператив еще только строился, среди его постоянных обитателей появился прелюбопытнейший субъект. Человек-пальто. Мало, кто знал его истинное имя, но даже если и знал, то со временем безнадежно  забыл. Был он ростом мал, болезненно худощав, молчалив и в постоянном подпитии. Круглый год на нем болталось старое драповое пальто, а голенастые ноги утопали в разбитых кирзачах. Собственно, из-за этого пальто к нему и приклеилось прозвище. Жил - вернее ночевал - пришелец в помещении правления кооператива и пробавлялся случайными заработками. Характер имел незлобивый и во хмелю был тише обычного. Поначалу мой интерес к этой  персоне был обусловлен его фантастическими способностями выуживать рыбу в местах, где  остальные терпели полное фиаско. Поговаривали, что он пришел из глубины наших бескрайних торфяных болот и  многие годы жил от щедрот матушки-природы. Словоохотливые бабки рассказывали, будто в прошлой жизни человек-пальто имел и жену-красавицу и нескольких детей. Вроде бы даже был он   «из городских». Доподлинно не знал никто.
Со временем наш председатель зачислил пришельца сторожем, пусть на малюсенькую, но все же зарплату. Человек-пальто окончательно перебрался в подсобку правления. Переоборудовал ее в некое подобие жилой комнаты: установил печку-буржуйку, соорудил стол, принес пару колченогих стульев, повесил полку. Единственным украшением нового жилища служила клетка с кенаром. Охранял немудреное хозяйство крепко сбитый двор-терьер Федор. О нем пару слов отдельно.
Появление дворняги было столь же загадочно, как и самого хозяина. Из ниоткуда. Федор быстро и настолько органично вписался в пейзаж  дачного поселка, что казалось,  жил там всегда. Службист он был отменный.  День напролет до первой звезды Федор сидел у ворот кооператива и придирчиво осматривал  вновь прибывших. Упаси Господь приехать на новой машине или пригласить гостей! Федор цепко держал в памяти все номера авто резидентов поселка. Незнакомые машины испытывались на прочность резины, не взирая на скорость проезда мимо неподкупного сторожа. Кобель умудрялся прикусывать колеса без ущерба для своих сахарных зубов, в то время  как сердца заботливых автомобилистов сжимались в страхе за извечный  дефицит. К «безлошадным» посетителям Федор относился со  снисходительной небрежностью.
-  Такие много не вынесут, - здраво рассуждал опытный секьюрити.
Остается лишь догадываться, когда Федор находил время для амурных игр. Но добрая половина дачных бастардов удивительно походила  на него и статью и повадками. Забегая вперед, скажу, что и в радиусе пяти-семи верст уверенно росла численность разношерстных собачек с устойчивыми генетическими признаками.
Примечателен и тот факт, что Федор никогда не попрошайничал. Впрочем,  и его молчаливый хозяин не был замечен в вымогательстве «мелочи» на опохмел.
Наблюдениями за таинственным кенаром похвастаться не могу. Видел его всего один раз - и то мельком. Послушать и вовсе не удавалось. Человек-пальто старательно оберегал птицу от любопытных глаз.  Хранил для себя. Для души.
Шли годы. Образ дачи стал неразрывно связан с встречающим у ворот Федором и его хозяином в неизменно  расстегнутом пальто. Казалось,  время застыло на лице и в фигуре мужчины. Уж, если и вообразить себе стабильность, так она непременно будет похожа на эту закадычную  пару.  Глянешь на них, -  и на задерганной  душе становится покойно до умиротворенности.
Не было печали, да…
Случилось человеку-пальто получить на сдачу лотерейный билет. Нет, он был начисто лишен какого-либо азарта. Просто, не смог отказать навязчивой продавщице. И, словно по сценарию второсортного голливудского кинофильма,  нашему скромному герою выпал крупный денежный приз. Что тут началось! Недельный запой с подобострастными незнакомыми знакомыми пробил даже не брешь, а лишь жалкое подобие трещинки в неожиданном благосостоянии человека-пальто. Фантазии собутыльников дальше крепленого и колечка одесской с чесноком не распространялись. Правда, Федор так оторвался по нахлынувшему  счастью, что потом  дня три пил исключительно  воду.
Вездесущие бабули разнесли молву о новом графе Монтекристо  далеко за пределы дачного кооператива. Наиболее активные доброхоты приступили к планомерной осаде везунчика: «Пора остепениться. Хозяйку  завести».
-  Дэк, мне и некуда, - отнекивался человек-пальто.
-  С такими деньгами отстроишься. Не век же в подсобке ютиться, - напирали женщины. Принесли за «недорого» поношенные вещи своих благоверных, а заодно и с невестой познакомили.
Кандидатка была не первой свежести, но особа крепкая и волевая.
Короче взяли мужика в оборот так, что он и оглянуться не успел, как в графе семейное положение появилось  недвусмысленное   «женат». Председатель выделил на задворках свободный участок,  и застучали топоры в корявых руках деревенских мастеров.
Домик получился большой и неказистый. Что бы местные ни строили, - все одинаково походило на сарай.
Новоселье справляли долго и шумно. К счастью, обошлось без жертв и тяжелых увечий.
Праздник не успел отпеть и остыть, как  на пороге нарисовались родственники «молодой».  Начался дележ остатков выигрыша.  Описывать знакомую многим процедуру,  думаю,  не стоит. Пожалею себя и читателей.

Вскоре  мне представилась возможность ознакомиться с некоторыми  итогами родственных дебатов.

Минут за двадцать до рассвета я пробирался  задами до места весенней засидки  на селезней. Моя верная спутница причуила нечто, крадущееся навстречу. Я, будучи  суеверным, как и все охотники,  решил вернуться и обойти дачи другой стороной.  Однако любопытство взяло верх, и мы схоронились в придорожных зарослях.  Кого еще черт несет в такую-то  рань или позднотень?  В   мерцающем свете гаснущих звезд я,  - хоть и с трудом, - разглядел знакомую фигуру в болтающемся пальто. Беглец нес в одной руке клетку с крохотной пичужкой, а другой катил хозяйственную сумку. В ней характерно побрякивала незамысловатая посуда и еще какие-то мелочи. Следом трусил счастливый Федор. Ему, как никому другому,  мечталось вернуться к прежней пусть и полуголодной, но такой свободной жизни.

Что тут скажешь? Сидя в шалаше на берегу заспанного озера, я неторопливо перебирал невеселые мысли о бездарно потраченных годах, о мелочности былых амбиций, о надуманных  условностях бытия. Стрелять кичливых селезней  расхотелось. Боялся спугнуть торжественную тишину раньше, чем ее потревожат разбуженные солнечными часами коренные обитатели болот.

К их числу можно смело отнести и человека-пальто.

01.02.12