Сумасшедший Вольм

 
Жил на свете один человек. О жизни этого замечательного человека я бы с огромной радостью рассказал милому читателю, потому что она очень даже интересна и местами захватывает дух и будоражит, но эта история стоит несколько отдельно от всей его биографии, и у меня рождается великое рвение рассказать её! Так вот, жил человек по имени Вольм. Он был не дурён собой, и не слишком красив, почти высокого роста, имел стройную худую фигуру, почти прямую осанку, и обладая красивой, слегка длинноватой шеей, самую малость сутулился, что создавало загадочность его фигуры. Глаза Вольма были весьма странные; в детские годы они чуть не каждый день меняли цвет; с голубого на зелёный, с зелёного на серый, с серого на тёмно-зелёный и совсем по-разному. А когда он стал юношей, то все те цвета, которые блестели в больших открытых детских глазах его, смешались в один цвет, которому и названия нет. Взгляд его хранил затаившуюся печаль и, если бегло на него посмотреть, то кроме этой загадочной печали почти ничего не заметно, но если больше секунды глядеть в эти глаза, то они как-то легко очаровывают радостной надеждой… именно надеждой на что-то хорошее и чудесное. Вольм носил тёмно-каштановые волосы на голове и довольно светлую голову на плечах. Детство его было тоже очень светлым, не взирая ни на какие трудности (а они случались в его семье), которые он почти не замечал из-за старания добрых, заботливых и любящих родителей. Это детство оставило на нём огромный отпечаток, как ярчайшая вспышка в душевной памяти. А вот школьные годы промчались далеко не яркой вспышкой… Бывало он совсем спал на ходу, бывало жизнь била из него ключом. Но, немного растеряв себя, он всё равно продолжал надеяться и верить в чудо жизни, верить, что он здесь не просто так. И наш Вольм, к тому времени живший в крупном городе с вечно серым небом, начинает томиться и волноваться порой просто так. До этого он никогда не волновался просто так! Это начинало тревожить его ещё больше. Но вдруг тревогу стали умножать какие-то молниеносные вихри мыслей, которые минутами залетали к нему в голову, и брались совершенно из неоткуда, как ему казалось. «Ну как будто кто-то нарочно в меня вливает эти мысли» - думал Вольм, не разбирая почти ничего из того, что в него «вливалось» странным потоком. Спустя какое-то небольшое время, когда мальчик начал с великой серьёзностью задумываться о происхождении его души и всего на свете, он в один хмурый осенний вечер получил, как он рассказывал, сумасшедшее откровение жизни, после которого он по-другому стал относиться ко многим вещам. Он воочию убедился, что у него есть душа и она неимоверно тесно связана с природой, а природа с Богом. Он понял, что есть кольцо, по которому большинство людей бегают, теряя свои конечности и даже некоторые органы. «Всегда по кругу, всегда по кругу» - повторял он, и понимая, что и сам в этом кругу, и всеми силами хотел из него вырваться, потому что, этот колыбельный серый круг представлялся ему отвратительным и не стоящим ни для какой, даже для самой глупой и слабой жизни. Вольм решает постигать мир и самого себя и поступает студентом в Университет Природы. Он так пленён изучением себя и природы, что радуется все дни обучения. Он становиться сумасшедшим. Вольм и нарочно и не нарочно сошёл с ума. Просто он понял, что есть люди и животные, деревья и другие растения, солнце и луна, день и ночь, есть прекрасные цветы и вода, есть лошади и птицы и даже крылатые лошади, и много чего ещё понял юный Вольм… А главное, что всё это волшебным образом помещалось в его сердце, а иметь ум и вовсе не нужно, так как он отравляет чувства и прекрасные образы чёрствым, сухим, бездушным анализом. Но беспощадное время уносит все чувства и переживания нашего бедного студента, и Вольм начинает мучиться и страдать… Он переживает и волнуется за всё, что с ним происходит, ему кажется, что всё должно быть с ним не так, временами чудится, будто и жизнь от него уходит куда-то далеко, а порой кажется, словно он что-то непомерно важное для его души забыл где-то вначале своего пути. Время от времени он спасался дневными и ночными весёлыми похождениями. Заливал сердце горючим, разгорался, гаснул, опять разгорался. И всё это под оглушительный фон новых перемен в его сумасшедшей душе. Но обратно в сон ума Вольм точно не хотел, ведь больше всего на свете не любил скуку и боялся забвения и небытия. Вот какие невзгоды и несчастья переживает наш дорогой студент на избранной им светлой дороге, и ещё не такие будет переживать. Но он вычитал (конечно он много читал и всегда стремился знать как можно больше), вычитал что "Всё" пытается вернуть его обратно в небытие. Вольм был в этом не уверен и хотел остаться в своём интереснейшем и живом сумасшествии, но один астроном так ему и сказал, что, мол, всё против тебя. Сумасшедший Вольм поверил астроному, так как был добрым, открытым, но не имеющим хорошей опоры юношей, а астроном пользуется огромным уважением со стороны его друзей. «Это плохо, что всё против меня» - думает Вольм и пытается бороться со "всем". Бессмысленно проигрывая и побеждая, он понимает, что бороться тоже плохо, и, не найдя другого выхода, простирает "всему" руки. "Всё", попадая внутрь сумасшедшего, но доброго студента, мечется и бьётся в нём, кричит и крутиться и вечно голодно. Бедный Вольм отчаивается... ведь он так верил астроному, да и астроном, когда Вольм спрашивал у него, почему "всё" у него внутри так болит и бьётся, отвечал прежним преспокойным отеческим тоном наставника - "борись с собой, ты очень плох!" или "До совершенства ещё так далеко!". Иногда наш сумасшедший студент, уединяясь, слушал себя и, бывало "всё" говорило в нём - "не отчаивайся... не отчаивайся... не отчаивайся..." но затем опять продолжало всё внутри переворачивать и смешивать, от чего не один образ или форма не могли даже нескольких секунд пожить в воображении сумасшедшего студента Вольма. И он начинает бороться с собой... Понимая всю нелепость происходящего, ему становиться интересно, как другие со своим "всё" обходятся. И тут безумный Вольм начинает смотреть на других и, если ему нравятся какие-то методы борьбы или внутренние инструменты, он начинает их применять и в себе. Если он видит, что какому-нибудь человеку вообще не нужны никакие инструменты, чтобы быть собой и радоваться этому, создавая миры и стремясь к высшему своему воплощению легко и непринуждённо, то Вольм отчаивается ещё больше, ведь он этого и хотел изначально, но уже совсем забыл, и так далеко забрался в этой проклятой борьбе, что совсем лишился простоты. Тут тяжкие муки молодого сердца и начались. Так, начиная бороться со "всем" ради того, чтоб остаться собой, бедный сумасшедший Вольм дошёл до того в своей борьбе, что начал себя забывать, применяя те самые чужие инструменты. Так забывать, что растеряв свои инструменты, начал пользоваться чужими. Так он то взрослел, то молодел... Он забывал, ради чего начал борьбу. А начал он её, чтобы остаться самим собой, творить миры, строить волшебные корабли, прокладывать глубинные спасающие тоннели, возводить прекрасные храмы и дворцы из чистейшего света и стремиться к своему высшему проявлению, ибо сама природа так живёт. Но не все дни такие мрачные в его жизни. Бывает он идёт по заснеженной аллее, вдыхает всем телом морозный чистый воздух и чувствует его волшебный кристальный запах, вспоминает безмятежное, волнующее детство и начинает сиять радостью от чарующей белоснежной красоты аллеи, от деревьев, заботливо накрытых снежным саваном, а иногда дыхание замирает от мысли, что природа будто бы умерла, но глубокий вздох сразу даёт понять, что она живёт в полной мере, только теперь всего лишь прозрачна и чуть более кристаллизована, чем в тёплое время. А бывает в жаркий летний день сидит Вольм под деревом на ароматной траве, нагретой солнцем, вдыхая лёгкий, приятный и ласковый ветерок, который обнимает и нежно целует его лицо и своей мягкой эфирной ладонью гладит и слегка треплет волосы. Или сидя у моря глубокой ночью, сумасшедший Вольм так сильно чувствует и переживает каждую, самую маленькую волну и даже сострадает за суетящуюся рябь, думая об огромной глубине под этой рябью. Он так безумно любит море, что по несколько часов может совершенно забыть, что он ещё носит тело, и всем существом сливается с пейзажем; сам превращается в манящую песню прибоя, в далёкое курлыканье чаек, из его же глубин раздаются гудящие звуки отплывающих кораблей, становясь морским ветром, он ощущает абсолютную полноту, и жизнь всюду разливается  безмерной гармонией, и кажется, будто вот это и есть Бог... Он все пронизывает своей божественной музыкой. А природа - живой инструмент, на котором Он играет вечную песню гармонии вселенной... В такие моменты и подошедший человек не испортит этого чувства, пусть он даже кричать начнёт, ведь если не переставать верить в эту полноту жизни, когда её ощущаешь, то и крик другого человека, на первый взгляд очень лишний, прозвучит в общей божественной песне неизбежной нотой, нотой прекрасной.