Языческая алхимия любви

Но не успел он начать думать о том, что Великий Новгород принял его весьма негостеприимно, как услышал громкий смех, распрямившись, он с изумлением увидел совершенно нагую женщину, которая медленно шла к нему и хохотала.

Она подошла вплотную, прекрасная в свете луны: широкие в меру плечи,  большие, но изумительного рисунка груди, торчавший чуть в стороны своими сосками, тугой живот, покатые бедра, классически впалый живот, сильные ноги…

И глаза, глаза… Хохочущие, безумством полные…

Женщина стала гладить Скобянникова по щекам и что-то говорить ему. И буквально через несколько фраз он стал понимать ее! Да, язык был более мягкий, чем современный русский, встречались незнакомые слова. Но когда-то Вячеславу рассказывали, что понимающий хотя бы треть иероглифов в китайском языке всегда поймет весь текст. Так и здесь, понимавший треть,  легко понимал и весь смысл. Этот язык был куда более понятным русскому человеку, чем современный украинский, например.

- Мой витязь, мой князь, - смеялась женщина, ты храбр, я все видела, ты очень храбрый, жаль, что ты не убил эту  соседскую тварь, она мне так надоела!

И после паузы, с некоторой печалью:

- Ты храбр, а мой Антипа нет, ты силен, а он слаб, ты лучше всех!

То собака, то голая женщина, которая уже взяла его за руку и вела в дом! Скобянников был совершенно ошеломлен. Но  спросил:

- Как тебя зовут? Почему ты голая?

И эта древненовгородская Венера его тоже прекрасно поняла.

- Ты владимирский? – спросила она.

Потом объяснила несколько удивленно (неужели непонятно?), почему она голая.

- Я писала. Я вышла пописать, а тут ваш бой!  Отец меня звал Любавой, а соседи злые и Антипа зовут меня Забавой. Как тебе лучше?

- Я не знаю, - в полном изумлении сказал Скобянников, понимая, что дама ведет его на широкую лавку, покрытую толстым сукном, на которой она, видимо, спала до того, как вышла на улицу.

Любава-Забава тонко почувствовала его колебания, она взяла нежно его лицо в свои руки и стала осторожно целовать, прижавшись сначала легко к нему одной грудью. Поцелуи древненовгородской женщины были такими же, как поцелуи современной женщиной, но вот никакого внутреннего напряжения от нее не шло.

То, что она делала, не было для нее  предосудительным даже подсознательно, это было очень естественно. Целуя его, она подобралась к губам и ее губы очень умело стали целовать его губы, ее язык осторожно стал искать его язык.

« Ни фига себе!» - успел подумать Скобянников, а потом уже просто без всяких мыслей, захваченный, то одной чувственной горячей волной, то другой, он служил женщине, ибо, видя его растерянность, она взяла роль ведущей на себя.

Почему так легко с ней было?

Для нее не существовало стыда, стыд еще не был привит женщинам, для  этого будут трудиться следующие 800 лет. Она был дитя природы, как выразились бы поэты 19 века, которые что-то подобное или отблески подобного наблюдали в крестьянках. Ибо крестьянский мир  до своей кончины в 20 веке хранил в себе много языческого.

Это дитя природы оказалась безумно страстной женщиной, в любви было использовано все. Она не читала Камасутру, но видно ее бабки и прабабки из глубины древности несли в себе  эту абсолютную свободу в сексе и передали ей. Она отдавала себя так же легко и весело, как  легко и весело дети играют в песочнице с игрушками.

Иногда она спрашивала, хорошо ли ему? Так ли она все делает? Что он хочет?

Скобянников только шептал в ответ, что все хорошо.

В голосе ее были те музыкальные интонации, которые звучат у наших женщин только на пике любви к мужчине, когда они действительно любят.

И нежность! Море, океан нежности,  исторгавшейся из ее души. Откуда? Почему? За что это именно ему?

Тогдашние женщины не отделяли секс от любви? Видимо отчасти так, потому  как все естественно было для Любавы-Забавы.

- Я заколдую тебя, ты будешь вечно мой, - шептала она и внимательно смотрела в его глаза. – Боишься?

Получалось, то, что она делала, было для нее еще и магией? Может быть, это была какая-то тайная языческая жрица, которая вот так вольготно чувствовала себя на новгородской земле.

- Нет, - тихо она смеялась все с теми же музыкальными интонациями, которые пробуждали в Вячеславе все новые потоки силы, - нет, ты храбр, ты меня не боишься.

Это действительно была магия.

Всю свою взрослую жизнь Скобянников интересовался самореализацией, он никогда не был по-настоящему влюблен ни в  одну свою знакомую женщину. Женская любовь и отношения с женщиной казались ему вторичными, не интересными на фоне тех вещей, которыми он занимался. Женщины в его жизни были просто потому, что без них никак не обойтись.

А вот здесь он почувствовал тот обмен энергиями, о котором писали древние философы даосы. Он физически чувствовал, как энергия женщины во время близости входила в него, он чувствовал движения этой энергии, она его оздоравливала, наполняла и освежала его мозг,  потом шла в сердце и наполняла его,  двигалась вниз.

И он чувствовал, как его мужская энергия уходит, словно в энергетическую воронку в женщину, как она «пьет» его энергию, как водит по своему телу, очищая и усиливая всю себя. И потом возвращает ему свою  усиленную энергию, он берет ее и движет через себя.

Это был не секс, конечно, это была алхимия любви, о которой столько писали в древности. О которой теоретически было известно всем, кто как-то соприкасался с тантрической йогой или цигуном, но знали теоретически, а здесь женщина брала и делала это!

И вот они лежат на широкой лавке, оба не спят, он наполнен энергией настолько, что испытывает эйфорию, которую ни с чем не может сравнить в своей жизни. Он уже не просто человек – кости и мясо, он – энергетическое существо. Он за пределами грубой материи. Он чувствует это!