Слезы ангелов
или
твоя одна единственная жизнь, и другой не будет, не надейся !
Глава первая. Соня и Кирилл.
1
- Софья Андреевна, Вы уверены в своих словах? Вы отдаете себе отчет в том, что говорите? Вы серьезно подумайте!
Соня не понимала, почему ее все время о чем-то спрашивают. Она уже все сказала, что еще им от нее нужно? Она сразу во всем призналась, ничего не скрывала. Почему ей задают все эти вопросы? Вопросы, вопросы, вопросы. Уже глубокая ночь, она устала… Она оглянулась вокруг себя – убогая комната в убогой квартире в убогом доме на окраине Москвы, и в этой убогой комнате меловой силуэт на полу, труп хозяина квартиры уже увезли…
- Софья Андреевна, Вы продолжаете утверждать, что это Вы убили своего мужа, Валерия Воронцова?
- Да, я же сказала…
- Хорошо. А как Вы его убили?
- Я не понимаю…
- Как Вы его убили? Чем?
- Ножом…
- Но Ваш муж был застрелен из пистолета…
- Тогда я его застрелила из пистолета…
- А где Вы взяли пистолет?
- Я не помню…
- А как Вы его застрелили?
- Я не помню! Что Вы от меня хотите? Я его убила! Я хотела его убить и убила! Я хотела его убить, и он мертв. Здесь никого, кроме меня, нет и не было. Он мертв! Все ясно…
- А почему, почему Вы его убили?
- Он хотел убить моего сына, он кричал, грозился. Он запер меня здесь, потом привез моего сына, он хотел убить Ваню. Я не могла этого допустить. Пожалуйста, давайте закончим, у меня нет сил.
- Хорошо, хорошо, не волнуйтесь…
А она и не волнуется. Ей все равно. Валерка мертв. Она хотела его убить, она ждала этого момента, она видела во сне как убивает его, и он мертв…Усталый капитан милиции уже два часа допрашивал ее. Он не верил ей! Но ведь она сама вызвала милицию. Она призналась. В квартире действительно были они с Валеркой, и еще Ваня, ее девятилетний сын, больше никого! Но Ваня все время сидел в спальне, она не разрешала ему выходить! Она предупредила, что, что бы не случилось, он не должен выходить без ее разрешения!
Соня подняла глаза на капитана:
-Пожалуйста, где мой сын? Я хочу видеть моего сына, пожалуйста!
Капитан сделал знак. Из соседней комнаты привели маленького, худенького, рыженького, с веснушками, испуганного мальчика. Мальчик бросился к матери. Соня прижала его к себе. Ерошила его волосы, целовала… Сказала ему:
- Ванечка, ты не бойся! Ты ничего не бойся! Меня какое-то время с тобой не будет… Ты будешь с папой…
Мальчик испуганно покосился на мать и на окружающих милиционеров. Те тоже смотрели на Соню с опаской. Она опять подняла на них глаза, сказала:
- Я не сошла с ума. Валера не отец Вани. По документам, да, отец он. Но это не правда. Отец Вани другой человек.
Усталый капитан произнес:
- Все, заканчиваем. Все ясно. Труп есть, пистолет есть, отпечатки на пистолете есть и даже есть тот, кто совершил убийство. Вернее признался в убийстве.
Капитан понимал, что эта очень красивая, но удивительно странная молодая женщина наговаривает на себя. У нее явно не все дома. Чушь какую-то несет! Не помнит ничего. Как убила, чем убила. Но мужа ее в живых нет – факт остается фактом. И в тюрьму она сядет. И суд ее не пожалеет, даже за ее красоту. Судьи в основном женщины пожилые, и, таких вот красивых, интеллигентных и воспитанных барышень ой как не любят! Придется ей за убийство мужа на зоне телогрейки строчить! Но какая красивая женщина – вот она настоящая славянская красота! Прямые длинные русые волосы, завязанные в хвост, светло-карие глаза, густые ресницы, прямой нос, высокие скулы, чистый лоб, косметики не грамма, и фигура подходящая, практически девяносто-шестьдесят-девяносто, рост, правда, не слишком высокий, средний, не модельный. Да, не повезло ее мужу! Женился на такой красавице, и на тот свет отправился. Размышления капитана прервал голос женщины:
- Если все уже ясно, может быть, меня уже посадят?
- Куда?
- В тюрьму…
- Мы то можем Вас посадить в тюрьму, легко, а вот с кем мальчик останется? Мы вынуждены будем его в детский дом отдать.
Мальчик услышал про детский дом, и зарыдал… До слов про детский дом, мальчик еще сдерживался, но было видно, что ему очень и очень страшно…Соня заметила, как испуган ее сын, она и сама была почти в отчаянии, начала упрашивать капитана:
- Я умоляю, позвоните отцу Вани! Я Вас прошу, хотите на колени встану!
Соня попыталась встать на колени, капитан ей не дал. Пообещал:
- Хорошо, говорите номер телефона, я позвоню, только не понятно, как так получилось, что Вы Софья Андреевна, очутились здесь, да еще мужа убили…
- Мой муж два года назад пропал, меня и сына бросил. Я не знаю где он был. Он долги оставил, громадные, кредитов понабрал, я выплачиваю! Он меня заставлял квартиру родительскую ему отдать.
- Но почему Вас никто не защитил? Отец Вашего сына?
- Он уехал в командировку, в Германию. Вернее должен был уехать. Он звонил, вчера, сказал, что улетает послезавтра, то есть завтра. Потом тоже может быть звонил, но Валерка у меня телефон отобрал, разбил. Он наверное еще не улетел… Ведь еще не завтра? Позвоните ему…
- Как его зовут?
- Бородин Кирилл Викторович…
Один из оперативников, услышал имя, отчество и фамилию отца Вани, спросил у Сони:
- Он врач?
- Да, он врач-хирург…
Усталый капитан спросил оперативника:
- Ты его, что знаешь?
- Слышал… К сожалению…
- Почему к сожалению?
- У моей дочери очень серьезные проблемы с почками, операция требуется. Ей всего восемнадцать. А этот доктор Бородин, он самый лучший специалист по почкам, может быть самый лучший в мире, он почти гений.К нему запись на предварительный прием на полгода,мы на декабрь записались, на консультацию. На операцию запись–на год.
- Значит богатый человек! Если столько желающих к нему попасть. Так ведь сейчас за деньги все можно, заплатите этому доктору, если денег нет – мы с ребятами соберем…
- Есть одна проблема – за деньги к доктору Бородину попасть не возможно. Он не берет денег. Без очереди принимает только совсем безнадежных.
-Да, дела!Стоит позвонить этому доктору.Как он допустил такое.
Соня встряла:
- Он не виноват… Он ничего не знал…
Капитан на своем мобильном телефоне набрал номер телефона доктора Бородина, продиктованный Соней. Несколько минут слушал длинные гудки, и когда ему ответили, капитан сказал:
- Доктор Бородин? С Вами говорит капитан милиции Усов. Здесь у нас находится Софья Андреевна Воронцова с мальчиком Ваней, знаете таких? Так вот, у нас тут еще и труп некоего Валерия Воронцова, слышали о таком? Так вот, Софья Андреевна утверждает, что это она его убила… Как, как - из пистолета… Где взяла? Не знаю, не говорит, не помнит… Приедете?... Отлично…
Капитан назвал адрес, отдаленный район Москвы, почти у Кольцевой дороги. Соня с надеждой посмотрела на капитана. Спросила:
- Что он сказал? Приедет?
- Да, он приедет… Все, Софья Андреевна, собирайтесь…
Она облегченно вздохнула. Кирилл приедет, он заберет Ваню. Он сможет его защитить, он не даст Ваню в обиду. Какое счастье, что у нее теперь есть Кирилл! Какое счастье, что они встретились, что они были вместе, и они любили друг друга. Почему любили? Они и сейчас любят! И она ждет от него ребенка. И какое счастье, что когда позавчера утром в ее квартире появился Валерка, Кирилла с ней не было. Он уехал. Она не отпускала его, просила не уезжать, плакала, но он уехал. Просил прощения, уговаривал, поклялся, что с ним ничего не случиться, с ним будет все в порядке, и все таки уехал. Да, какое счастье, что когда появился Валерка, Кирилла с ней не было. Если бы Кирилл не уехал, сейчас на ее месте со стопроцентной вероятностью был бы он, или случилось что-нибудь еще, о чем ей даже страшно подумать, и она не пережила бы этого.
Соня прижала к себе мальчика, что-то прошептала ему на ухо, опять взъерошила волосы. Капитан поторопил ее. Она встала, сделала несколько шагов к двери, и начинала падать. Она пыталась удержаться на ногах, хваталась за косяк двери, но сползла на пол. Все, силы ее кончились. Оперативники бросились к ней, подняли, уложили на продавленный диван, она была без сознания. Усталый капитан Усов опять тяжело вздохнул, потребовал увести мальчика, и вызывать «Скорую помощь». Мальчика увели на кухню.
«Скорая» приехала очень быстро. Соня все еще была без сознания. Врачи сказали – состояние тяжелое, нервный срыв, давление очень высокое, ее увезли в больницу. Капитан вышел на кухню к мальчику. Тот сидел на кухонном табурете с ногами, сжавшись в маленький комочек, обняв колени руками. Капитан подумал, что мальчику уже нужно спать, глубокая ночь. А тут такое, бедный малыш… Мальчик посмотрел на милиционера, спросил:
- Моя мама умрет?
- Почему ты так считаешь?
- Мой папа умер, и бабушка…
- Твой папа должен сейчас приехать за тобой!
- Я не знаю, кто это, мой папа Валера, он умер…
- Твоя мама сказала…
- Да, она говорила, что мой папа не Валера, а другой человек… Рассказывала, какой он хороший. Если он хороший, где он тогда был? И почему он меня тогда обманул, бросил? Я ничего не понимаю… Почему меня все бросают и все обманывают?
-Все будет хорошо, вот увидишь, не переживай. Ваня, я очень хочу тебя спросить, ты хоть что-то видел или слышал? Что здесь было?
Мальчик напрягся, нахохлился, и ничего не ответил капитану, только помотал головой. Вдруг из коридора послышались шум и крики. Капитан, со словами: «Ну, что еще там!», вышел в прихожую. Мальчик пошел за ним. В прихожей оперативники пытались остановить высокого мужчину лет тридцати пяти в светлом льняном костюме. Мужчина отталкивал оперативников, рвался в квартиру, немедленно требовал главного. Капитан махнул рукой, оперативники отпустили мужчину, тот бросился к капитану:
- Вы капитан Усов? Я – Бородин. Вы мне звонили? Что с ней? Я видел «Скорую». Что с ней?
- Ей стало плохо, потеряла сознание, врачи сказали нервный срыв, не слишком все хорошо. Увезли в больницу! - капитан пожал плечами. Мужчина закрыл лицо руками. Казалось, что он не верил в происходящее. Произнес:
- Боже… Что здесь произошло? Как это произошло? Она, что правда убила Валерия? Этого не может быть… Она же беременна…
- Беременна? Теперь все понятно. По поводу убийства - говорит, что она. Я не совсем в это верю. Но факты на лицо. Есть труп, есть пистолет, на пистолете ее отпечатки, и она призналась…
-Не знаю… Где она взяла пистолет?Она и стрелять не знает как.
- Возможно она убила его в состоянии аффекта. Но нужно это доказать. Она молчит, говорит, что ничего не помнит. Ей нужно успокоиться, все вспомнить. Она говорила что-то про его долги, это правда?
- Да, он набрал кредитов, и исчез. Деньги стали требовать с нее.
- Большие суммы?
- Очень.
- Нужно было в суд обратиться. Если она этих денег не видела…
-Она поручителем у него выступала, он заставлял ее документы подписывать. К ней домой стали уроды какие-то ходить, деньги требовать. На счетчик обещали поставить. Но, откуда она такие деньги возьмет? Зачем я согласился ехать, почему решил, что ситуацию разрулил? Но не мог не ехать. Думал, что так лучше будет, боялся за Соню и за сына. Нужно было бы убить этого Валеру раньше. И я должен был это сделать!
- Жалеете, что сами не убили!
- Да, очень!
- А где Вы были четыре часа назад?
- В больнице! Меня человек сто видели. У меня операция срочная была… Когда Вы позвонили, операция только закончилась…
- Скажите, Вы ее мужа хорошо знали?
- Даже не видел никогда…
- А она рассказывала о нем?
- Очень мало. Хоть я и неоднократно спрашивал. Соня с мужем очень плохо жила, уйти от него хотела неоднократно, развестись, но все в квартирный вопрос упиралось. С маленьким ребенком ей некуда было идти, родители назад не пустили.
- Это что же за звери такие?
-Они не хотели, что бы она рожала ребенка. Она поступила по-своему.
- А как так получилось, что этот ребенок Ваш?
Доктор Бородин усмехнулся. Капитан Усов тоже улыбнулся, понял, что спросил глупость, но Бородин ответил:
- Так и получилось, мы в свое время расстались, молодые и глупые были, несколько месяцев назад встретились, можно сказать случайно, может быть и не случайно, ничего в этой жизни просто так не происходит, поняли, какие глупые были!
И тут глаза мужчины встретились с глазами мальчика, который выглядывал из-за спины капитана Усова. Мужчина присел на корточки рядом с мальчиком, протянул ему руку, мальчик смутился, потупился, но руку мужчине в ответ протянул тоже. Мужчина вот так близко видел своего сына в первый раз. В этот момент и капитану и всем присутствующим стало ясно, что именно этот мужчина является отцом мальчика!
На первый взгляд они были совершенно разными. Мальчик – маленький и худенький, мужчина - высокий, метр восемьдесят пять, если не выше, и весил килограммов сто двадцать, волосы у мальчика были ярко рыжими, а у мужчины - темно-русые, но с рыжеватым отливом. Но глаза, у мужчины и у мальчика глаза были совершенно одинаковыми,необычными,зелеными,в рыжую крапинку.И веснушки! И у мужчины и мальчика были веснушки! Рыжие, яркие, у обоих рассыпанные по всему лицу, у мужчины веснушки не могла скрыть даже модная суточная небритость. И веснушки у обоих были не только на лице, они были заметны и на руках,у мужчины и на груди, верхние пуговицы его стильной черной рубашки были расстегнуты. Мужчина встал, выпрямился, обратился к капитану:
- Можно я заберу Ваню?
- А Вы можете предъявить документы на ребенка?
- Документы?
- Да. У Вас есть подтверждение, что Вы отец мальчика? Если нет, то мы будем вынуждены отправить мальчика в детский дом…
- Но с собой сейчас нет, я представлю, обещаю, представлю. Поверьте, я уважаемый человек, меня знают многие, я доктор медицинских наук, я хорошо зарабатываю…
Доктору Бородину было тяжело просить. Он просить так и не научился, но допустить, что бы Ваню отправили в детский дом, он не мог. Мальчик столько пережил, и он, Бородин, это не предотвратил! Он не мог себе простить, что самые дорогие ему люди, Соня и Ваня, оказались в такой жуткой ситуации. Но тогда перед поездкой, ему угрожали, и не только ему, но и близким ему людям! И ему казалось правильным, что он согласился ехать. И сейчас, глядя в огромные, полные слез глаза мальчика, так похожие на его глаза, он понимал, что вся ответственность за этого малыша лежит на нем! Он опять попросил:
- Поверьте, мальчику со мной будет хорошо…
Капитан Усов устало вздохнул, поморщился как от зубной боли, ответил:
- Да мы верим… Но документы нужны…
- Я представлю, завтра представлю…
- Хорошо, забирайте…
Доктор Бородин облегченно кивнул, взял Ваню за руку, пошел к выходу. Капитан окликнул его:
- Доктор, если Вы нам понадобитесь, где Вас искать?
- Я сейчас мальчика отвезу к себе домой, я за городом живу, в поселке Михайловка, это тридцать километров от Москвы, потом в больницу к Соне поеду, ну а потом на работу, в свою больницу, и все время там буду…
- Понятно…
Тут доктора Бородина догнал и окликнул тот оперативник, у которого была больная дочь:
- Кирилл Викторович!
Бородин обернулся, отозвался:
- Да?
- Кирилл Викторович, у меня дочь очень больна, почки, мы к Вам на прием записались на декабрь, но мы бы хотели к Вам пораньше попасть. Если это возможно, я очень прошу…
Доктор Бородин достал из кармана визитную карточку и ручку, написал на обороте карточки номер мобильного телефона и адрес электронной почты, протянул оперативнику со словами:
- Позвоните мне завтра, я подумаю, когда я смогу Вас принять. Думаю, что очень скоро приму, но вы постарайтесь мне по электронной почте прислать историю болезни и сканируйте рентгеновские снимки, тоже пришлите, это ускорит дело.
Оперативник поблагодарил:
- Спасибо, спасибо! - потом вдруг сказал, - Но как завтра, Вы ведь в Германию должны лететь!
Доктор помотал головой:
- Да, какая Германия! Никуда я не лечу! Необходимость уже отпала… Позвоните, все что смогу, сделаю…
Кирилл Бородин с сыном ушли. Оперативники тоже стали собираться по домам. Пока закрывали и опечатывали дверь этой убогой квартиры на окраине, говорили, что им повезло, они сегодня еще рано освободились, и смогут несколько часов спокойно поспать.
2
А Кирилл Бородин спокойно поспать этой ночью даже и не рассчитывал. Он крутил руль своей машины, недорого внедорожника, и радовался, что ночь, и машин на улицах мало. Ваня сидел рядом с ним на переднем сиденье, напряженно смотрел вперед. Потом спросил:
- А у Вас дорогая машина?
- Нет, не слишком.
- А у моего папы был «Лексус». «Лексус» ведь дорогая машина?
- Да, очень дорогая.
- А почему у Вас не «Лексус»?
- Не заработал…
- А папа мой заработал?
- Наверное…- Кирилл пожал плечами, а про себя подумал, вот у Валерия Воронцова был «Лексус», а его жена Соня голодала, и долги его выплачивала, но ведь мальчику этого всего не объяснишь. Он сказал мальчику:
- Ваня, тут такое дело, ведь твой папа – я!
- Мама говорила, я не верю.
- Посмотри, мы с тобой очень похожи, оба рыжие и с веснушками. Тебя в школе дразнят? Меня дразнили страшно, я дрался смертным боем!
- Если Вы мой папа, то почему Вы не жили с нами, почему моим папой был Валера?
- Это очень долго объяснять, и мама, и я, были очень молодыми, оба с характерами, ты будешь постарше, мы тебе все расскажем, что бы ты наших ошибок не повторял…
Он не мог рассказать мальчику, что тогда, десять лет назад, когда он встретился с его матерью, юной девушкой Соней, которая безумно любила его, он был женат на другой женщине, и у него была пятилетняя дочь, разводиться он не собирался. Соня была для него мимолетным увлечением. Но на свете существует настоящая любовь, и Соня не разлюбила его, и любила потом почти десять лет, не надеясь на взаимность, и не требуя ничего взамен. И несколько месяцев назад, когда они встретились, он вдруг понял, что не сможет жить без этой женщины, что любит ее по настоящему, не меньше, чем она его. Но теперь несвободна была она, он уже был один. Этого всего он сказать мальчику не мог, но продолжил:
- Ты если сможешь, прости нас, особенно меня, я постараюсь все исправить… Твой папа Валера, он наверное не плохой человек был. Я, к сожалению, не знал его…
- Его дома почти не было, а когда приходил, они с мамой ругались. Я плакать начинал, маленький еще был. Мама меня успокаивала, к бабушке с дедом отвозила, которые Валерины. Они хорошие, хотели что бы я все время у них жил… А мамина бабушка маму ругала, говорила, что та непутевая, мужа нормального не нашла, денег у нее нет, и все тетю Полину, мамину сестру, в пример ставила. Вот, мол, Полина, и замуж за француза вышла, и все такое…
- Ванечка, а как ты думаешь, тебя твой папа Валера любил?
- Любил, конечно. Ведь он мой папа. Но он меня бросил. И мама бросила…
- Как бросил?
- Он уехал. Ничего мне не сказал, не попрощался. Мы с мамой из школы пришли, на столе записка. Папа уехал. А обещал в воскресенье в зоопарк, и на каникулы на море! И все. Мы к бабушке переехали, к маминой. Она болела. А потом меня мама бросила, обманула меня… Даже не навещала.
- Но она объяснила почему?
- Объяснила. Говорила, что мне опасно с ней оставаться. По телефону звонила, плакала.
- Но, может быть, действительно было опасно?
- Не знаю я. Что с моей мамой?- мальчик начал плакать. Кирилл попытался успокоить его:
- Я думаю, все хорошо будет. Я тебя сейчас отвезу к себе домой. Потом поеду к маме. Тебе позвоню, и все расскажу, как она.
- А где Вы живете?
- Я в деревне живу.
- Вы бедный?
- Почему бедный?
- В деревне только бедные живут.
- Да нет, я не бедный. Но не богатый точно. У меня сосед – профессор, академик, он, что тоже бедный?
- Настоящий профессор?
- Да, настоящий. И еще у меня собака есть.
- Собака? А какая?
- Овчарка. Дик.
- Он злой?
-Почему? Он очень добрый. Вот увидишь, ты ему понравишься!
Мальчик замолчал, предвкушая встречу с собакой Диком и настоящим профессором…А Кирилл думал о мальчике. Как ему объяснить, что взрослые иногда поступают не так как хотят дети, а так как удобно им, взрослым. И им, взрослым, кажется, что дети должны их понять, и принять их поступки как должное, только потому, что они взрослые. А дети имеют обо всем свое собственное мнение, часто отличное от мнения взрослых, и им, взрослым, таким большим и правильным, мнение детей нужно учитывать очень и очень. Вот этого мальчика Ваню папа Валера и мама Соня не спросили, что он думает об их отношениях, почему он боится и плачет. Они выясняли отношения, и мнение ребенка вообще не учитывали. И Валера ушел, даже не поставив в известность сына, а обещал и зоопарк и море. Прошло два года, и мальчик Ваня помнит, что папа Валера обещал ему зоопарк и море… Кирилл поклялся себе, что этот мальчик будет иметь все, что захочет, да и не только этот мальчик, но тот или та, что должны через полгода появиться на свет. Он в лепешку расшибется, из кожи вылезет, но своим детям это все даст. Кирилл посмотрел в темное окно машины, заметил знакомый пейзаж, понял, что подъезжает к своему дому, в деревне Михайловка.
Этот дом доктор Бородин купил полтора года назад, когда вернулся из Чечни. Вернуться то он вернулся, но вот как жить дальше не понимал. Прослужил там полтора года, хотел остаться и дальше, на более длительный срок, но его начальник, знаменитый профессор Игнатьев заставил его вернуться домой. Профессор чувствовал состояние Кирилла, понимал, что тот на грани, и настоял - Кирилл должен сменить обстановку, и немедленно. Домой Кирилл вернулся, вроде бы живой и здоровый, физически, но войдя в свою пустую квартиру, вдруг осознал – жить ему незачем. Кирилл пытался пить, не получалось, алкоголь на него не действовал, и он стал искать другие способы свести счеты с жизнью. Профессор нашел его через несколько месяцев, в невменяемом состоянии, заставил приехать к нему в гости, в подмосковную деревню Михайловка. Как потом догадался Кирилл, приглашал его профессор с прицелом, что Кирилл в этой деревне останется жить, знал, что продается приличный дом по соседству.
Кирилл в этой деревне почувствовал покой. Кругом была тишина, лес, озеро. Вечером он вместе с профессором прошелся по деревне, а ранним зимним утром он вышел в поле возле деревни, посидел на берегу озера, и понял, что хочет здесь остаться. Навсегда. Кирилл продал московскую квартиру, и купил дом. Отремонтировал, достроил второй этаж, провел отопление. Все делал своими руками. Дом получился отличный, со всеми удобствами, даже с сауной. Закончив с домом, начал помогать строителям восстанавливать деревенскую церковь.
Но с покупкой этого дома жизнь Кирилла стала постепенно налаживаться. Он написал ряд научных статей, выступил на международной конференции... И как результат – приглашение на работу в одну из ведущих московских клиник. Все таки, Кирилл Бородин – в медицине это имя! Но прежнего Кирилла на этом свете не осталось, он стал абсолютно другим. Прежний Кирилл был эгоистичным, циничным потребителем. Да он был отличным специалистом, доктором медицинских наук, примерным мужем, отцом и сыном. Но все это было не главным в его жизни. Главным был он сам. Прежний Кирилл шел к цели как таран, не видел вокруг ничего и никого, ступал по головам, последствия его не интересовали. Он должен получить свое. Новому Кириллу были важны люди, их чувства, их отношения. После всего пережитого он понял, что главное в жизни – ценить саму жизнь, все минуты и даже секунды, потому что в следующую секунду тебя может не стать. Жизнь одна и другой не будет, не надейтесь… Если ты можешь помочь кому-то, что-то для кого-то сделать, ты должен это сделать сейчас. Просто должен. Если не сделаешь, может быть исправить и не удастся, случая не представится. Живем один раз… Случилось чудо. Свыше ему был дан еще один шанс. Шанс исправить то, что в прежней жизни он сделал не так. И вот теперь Кирилл Бородин это то, что он сделал не так, исправляет. По крайней мере, пытается…
Кирилл Бородин затормозил около своего дома, открыл ворота. Въехал во двор. К нему бросился Дик, его пес. Большая немецкая овчарка. Этот пес тоже воевал в Чечне, искал мины, был списан по возрасту, и когда Кириллу предложили его взять, он даже не раздумывал. Пес тыкался в его руку холодным носом, пытался поставить лапы на плечи. Кирилл гладил густую собачью шерсть, трепал за ухом. Пес, наконец, успокоился, и Кирилл подал знак Ване, подойти. Ваня с опаской подошел к собаке. Кирилл проговорил:
- Дик, это Ваня, это мой сын, ты должен его охранять, оберегать и играть с ним! Понял?
Пес посмотрел на хозяина умными добрыми глазами, потом посмотрел на Ваню. Складывалось впечатление, что пес все понимает, и сейчас заговорит человеческим языком. Но пес не заговорил. Ваня подошел к собаке вплотную. Кирилл продолжал поучать собаку:
- Дик, ты должен Ваню слушать, ты же умный пес, правда?
Умный пес протянул Ване лапу. Кирилл облегченно вздохнул. Пес все понял, и с Ваней они теперь друзья. Так же безоговорочно пес полюбил и Соню, мать Вани. Как будто знал, что эти люди дороги хозяину, а если они дороги хозяину, значит дороги и ему, Дику. Не Кирилл, не Ваня не заметили, что в открытые ворота вошел пожилой мужчина в спортивном костюме. Но пожилого мужчину заметил Дик, повернул морду, завилял хвостом. Пожилой мужчина подошел, поздоровался:
- Добрый вечер, Кирилл, не ждал Вас сегодня. Вы не улетели?
Это был сосед Кирилла Бородина, знаменитый профессор Игнатьев. Кирилл пояснил:
- Здравствуйте, Владимир Данилович! Не улетел. Обстоятельства сложились иначе.
Увидев, что, мальчик увлечен собакой, Кирилл сделал знак профессору, отойти подальше, поговорить, так что бы мальчик не слышал, о чем они говорят. Они отошли на пару шагов, но первым начал профессор:
- Кирилл, это Ваш сын?
- Да, это Ваня, сын Сони и мой.
- Что-то с Соней? А Вы? Вы же должны быть в Германии?
- Да, случилось необъяснимое. Соню обвиняют в убийстве.
- Как, что? Где она?
- Она сейчас в больнице, мне нужно туда ехать. Я хотел попросить, но я и так все время напрягаю Вас с Диком…
- Что, Вы, Кирилл, мне абсолютно нечего делать, не мне не Наталье Владимировне, мы с радостью помогаем Вам. Я с удовольствием занимаюсь с Диком. Что Вы хотели попросить?
- Мальчик не может ночевать один, даже с собакой, пусть он побудет у Вас. Я поеду в больницу к Соне…
-Конечно, о чем разговор! Сейчас позову Наталью Владимировну, она все равно не спит, она покормит Ваню и уложит спать. Вам бы отдохнуть немного, Кирилл! Так Вы не полетели в Германию, почему?
- Моему пациенту стало хуже. Он бы не долетел.
- Но он жив? - профессор не на шутку испугался.
- Да, я его прооперировал, не смотря на его возражения, здесь, в своей клинике. Ему сейчас лучше.
- Гора с плеч… Я боялся за Вас!
- Я сам за себя боялся. И за своих близких!
Кирилл подозвал Ваню:
- Ваня, познакомься, это и есть профессор, мой сосед. Его зовут Владимир Данилович. Владимир Данилович – это Ваня.
Ваня недоверчиво смотрел на профессора. Тот улыбнулся.
- Я точно профессор. Пойдем, я покажу тебе свои книги. Ты поужинаешь, ляжешь спать. Завтра мы с тобой и Диком пойдем в лес.
Ваня спросил:
- Точно пойдем?
Кирилл вспомнил зоопарк и море. Ответил:
- Конечно. Профессора не обманывают никогда. Иди, Ваня. А мне нужно ехать. Прости, я тебя бросаю, но мне нужно к твоей маме… Простил?
Мальчик кивнул, но Кирилл увидел, что тот расстроен. Профессор увел мальчика. Кирилл чувствовал, что у него силы на исходе. Он сел на крыльце, достал сигарету. Он сейчас посидит немного, покурит, и поедет. Сейчас, еще немного…
Сегодня вечером, до того как ему позвонил капитан Усов у него была сложнейшая операция, да и пациент не подарок. Этот пациент, Павел Павлович Шевченко, в прошлом был криминальным авторитетом, а сейчас считался уважаемым человеком, крупным бизнесменом. Этот «бизнесмен» ненавидел врачей и больницы. Лютой ненавистью! И случилось же такое, что он заболел, заболел очень серьезно, и к тому же болезнь запустил. На Кирилла вышел начальник охраны «бизнесмена» Шевченко, который не мог смотреть, как его шеф мучается. Но Шевченко в России оперироваться отказался, даже у Кирилла, хотел оперироваться только в Германии. И настаивал, что бы Кирилл летел в Германию с ним. Кирилл отказывался, но «бизнесмен» стал угрожать, вскользь заметил, что у Кирилла есть любимая женщина и сын. Пришлось согласиться. Но накануне поездки больному стало совсем плохо. Кирилл не отходил от постели больного несколько суток, но состояние того ухудшается. И доктор Бородин принял решение - оперировать больного в Москве, в клинике, где он работает. Операция длилась почти восемь часов, прошла успешно…
Кирилл затолкал окурок в консервную банку, стоящую на крыльце, и служащую пепельницей, потрепал Дика по загривку, сел в машину, вставил ключ в зажигание, ненадолго задумался, потер затылок. Он устал, и от усталости его уже тошнило. Сколько ночей подряд он не спал, он уже и не помнил, и выспаться ему в ближайшее время не светит. Да не важно, что он не спал. Ерунда! Теперь - главное Соня. За нее он переживал страшно, даже думать боялся, что с ней! Он повернул ключ, двигатель машины завелся, машина тронулась. Кирилл Бородин поехал в обратно, в Москву.
Глава вторая. Соня. Несколько месяцев назад.
1
Соня уже три часа стояла под дверями этого кабинета. Ей нужно было увидеть доктора Бородина, поговорить с ним, но другой доктор, дежуривший по отделению, предупредил - придется подождать, доктор Бородин на операции. Она выучила табличку на двери его кабинете наизусть. Посчитала сколько в этих нескольких словах, написанных на табличке, гласных и согласных букв. Она ходила по коридору, удаляясь от заветной двери примерно на метр в одну и в другую сторону, боялась пропустить хозяина кабинета. И еще ей безумно хотелось, что бы это оказался не он. Ну, пожалуйста, пусть это будет не он, ну пожалуйста! Она остановилась около заветной двери, еще раз прочитала табличку: «Заведующий отделением, доктор медицинских наук, Бородин Кирилл Викторович». Но она понимала, что это он. Второго Бородина Кирилла Викторовича, да еще и доктора, быть не может. Не слишком распространенные имя, фамилия и отчество. Не Иванов Иван Иванович.
Ее мама начала болеть три года назад, сразу после смерти отца. Но на свое состояние внимания не обращала. Ну, устала, ну возраст, ну подняла тяжелое. Когда ее состояние совсем ухудшилось, поставили диагноз – болезнь почек. Мама Сони традиционной медицине не верила. Ее кумиром был телевизионный народный целитель Малахов, она верила только ему, и еще год пила настои трав, оборачивалась капустными листьями и растиралась скипидаром. Ей стало еще хуже. Она почти не вставала с постели. Соня пыталась убедить мать лечиться. Та, наконец, согласилась. И в жизнь Сони вошли больницы, где лежала ее мать. Соня работала, ухаживала за матерью, за сыном Ваней. Ее младшая сестра Полина вышла замуж за француза, жила во Франции, все связи с родными резко оборвала, наверное, боялась, что у нее будут что-то просить, а что-либо отдавать она не умела и не любила, и даже на телефонные звонки отвечала однозначно: «Да, нет, все хорошо, как мама…», и ответа даже не слушала, клала трубку…
Муж Сони в один прекрасный день пропал, или уехал, или сбежал (выбрать понравившееся). Оставил записку: «Не ищите, так будет лучше». Соня не могла понять, почему? Винила, ругала себя. Она виновата. Она всегда во всем виновата. И еще родители Валеры – тоже ее обвинили. Она виновата, их сын был с ней несчастлив. Вот и уехал. Но факт на лицо – Валера ее с сыном бросил. Соня вместе с Ваней переехала в квартиру матери.
Одна больница, другая, третья… Сониной матери лучше не становилось. И во всех больницах Соне говорили – вам нужен доктор Бородин. Но попасть к доктору Бородину было практически невозможно. Как только Соня услышала фамилию доктора, сразу поняла, что это тот самый Кирилл Бородин, ее первая и единственная любовь. Они давно расстались, и Соня приказала себе забыть его. Его в ее жизни не было. Но как не было? Был, и еще как был! Она любила его почти всю свою жизнь. Как в двенадцать лет увидела в первый раз, все, пропала. Иногда думала, что с ним такое, почему она его так любит, и не находила ответа. Обычный парень, здоровый, рыжий, с веснушками, с мерзким характером! Зачем он ей нужен? Но она его так любила… И именно он стал ее первым мужчиной. И именно с ним она пережила великое счастье, которое закончилось, так как и должно было закончиться – безумным разочарованием, в котором тоже был виноват он. Когда он ее бросил, она думала, что не переживет этого, умрет. Ничего, пережила, не умерла. И живет до сих пор, и даже не разлюбила его. Она понимала – это абсурд, нонсенс – она не может любить такого человека! Он не любит ее, она для него пустое место. Он злой и жестокий. Вот бы его забыть! Не получилось!
В больницу, где работал доктор Бородин, Сонину мать устроить все таки удалось. Правдами и неправдами, но удалось. Теперь нужно было договориться с доктором Бородиным. Ей сказали сразу – денег ему предлагать нельзя, не возьмет, да еще и выгонит. Нужно объяснять, просить, давить на жалость! И вот Соня стоит под его дверью и умоляет провидение, что бы это оказался не он!
Прождав четыре часа, Соня решила уйти. И почти дошла до лестницы, когда ее окликнула пожилая санитарка: «Ты, что, дочка? Столько ждала, и уходишь, вон он идет!». Соня вернулась к заветной двери, и увидела его в конце коридора. Он шел к ней навстречу. Она стояла у его двери, и пока он приближался, думала - что с ней будет, когда она увидит его? Окаменеет? Умрет на месте? Провалиться сквозь пол? Но она не окаменела, не умерла и не провалилась. Он подошел к ней, равнодушно окинул взглядом, коротко бросил:
- Вы ко мне? Проходите.
Достал из кармана ключ от кабинета. Начал открывать дверь. Она стояла рядом с ним и понимала, что он ее не узнал. Просто не узнал. Она не могла в это поверить! Но через секунду подумала – так даже лучше! Она смотрела на него, смотрела, и вспоминала, что вот оказывается какой он! Одна сплошная ходячая аномалия! Во-первых, он должен быть рыжим, но он не рыжий, волосы у него темно-русые, с легкой рыжиной. Во-вторых, веснушки! Она почти забыла его веснушки! У него потрясающие яркие веснушки! Ей показалось, что они стали еще ярче. И глаза, зеленые глаза в рыжую крапинку, как будто тоже в веснушках. Она уже не могла дышать. Он так близко. Она поняла - он очень изменился. Изменился и внешне и внутренне. Если раньше это был молодой парень, самоуверенный и эгоистичный, то теперь перед ней был взрослый молодой мужчина, и видно, что этот мужчина не самоуверенный, а уверенный в себе и своих силах, и он знает, что хочет, и самое главное как это сделать.
А внешне? Ей показалось, что он стал выше ростом. Потом она поняла, что этого просто не может быть, выше ростом он стать не может, те же метр восемьдесят пять. Он просто сейчас весит намного больше, чем десять лет назад, и поэтому, кажется выше. Килограммов сто двадцать. А все к тому и шло. Десять лет назад он весил около ста. У него сильная склонность к полноте. И у его сестры Веры, ее школьной подруги, тоже. Та бедняжка один йогурт в день ест, и все равно полнеет. Это наследственность. Еще через десять лет он будет весить сто тридцать, а к пенсии и все сто пятьдесят. Если доживет до пенсии, от инсульта не умрет, или от диабета. Он сладкое любит, а из напитков пьет только «Кока-Колу», все этой сладкой гадостью запивает. Но он выглядит сейчас даже лучше, чем десять лет назад, хоть и весит намного больше. Интереснее, солиднее. У него хорошая стрижка, скорее всего, сделанная в дорогом салоне, не такая короткая, как в молодости, и ему очень идет модная суточная небритость. И этот мужчина нравился ей еще больше, чем тот молодой парень, каким он был десять лет назад.
Она почему-то думала, что он будет в белом халате, и от него будет пахнуть лекарствами. Но он был в зеленом хирургическом костюме, и пахло от него душистым мылом и сигаретами. Волосы у него были мокрыми, аккуратно причесанными назад, и на шее болталось полотенце. Он вошел в кабинет, снял с шеи полотенце, повесил на крючок около раковины, расположенной в углу кабинета, и сел за письменный стол. Под бумагами нашел пульт от кондиционера, пощелкал кнопками, включил кондиционер на холод. В кабинете было жарко и душно. За окнами стояла какая-то ненормальная весна. Только середина апреля, а на улице двадцать пять градусов тепла! И отопление в домах не выключили еще. Жара жуткая! И говорят еще, что у нас жилищно-коммунальное хозяйство бедствует, в деньгах нуждается, и почему тогда деньги не экономят, в жару топят? На улице плюс двадцать пять и батареи шпарят тоже на двадцать пять градусов – в помещении все плюс пятьдесят! Кирилл был чем-то озабочен, сосредоточен, о чем-то напряженно думал. Машинально из карманов достал сигареты, зажигалку, мобильный телефон, эти предметы разложил на столе. Поднял глаза на Соню, которая так и стояла в дверях. Сказал ей:
- Проходите, не бойтесь.
Соня продолжала стоять в дверях. Он встал, подошел к ней, под локоть провел в кабинет, усадил на стул напротив своего стола, сел на свое место, произнес:
- Рассказывайте…
Соня молчала, оглядывалась вокруг. Кабинет был очень маленьким, метров шесть-семь, давно не видевшим ремонта, обшарпанным, кондиционер на стене и дорогой ноутбук на столе у хозяина кабинета выглядели чужеродными предметами. Доктор Бородин смотрел на Соню. Но та продолжала молчать, потом заплакала. Он стал ее успокаивать. Предложил воды. От воды Соня отказалась, попросила сигарету. Он протянул ей пачку дорогих сигарет, она вытащила сигарету из этой пачки, пальцы у нее дрожали, он тоже достал сигарету. Щелкнул зажигалкой, дал ей прикурить, закурил сам. Опять сказал:
- Рассказывайте…
Она несколько раз затянулась сигаретой, и только потом смогла произнести:
- Кирилл Викторович, помогите мне, пожалуйста…
- Что у Вас случилось?
- Помогите мне, пожалуйста! Только Вы мне можете помочь! Я, что хотите для Вас сделаю, все, что угодно…
- И отдых на море?
- Какой отдых на море?
- Вы сказали, что все, что я хочу, для меня сделаете. Я хочу отдых на море. Сделаете?
- А как я это сделаю?
- Но Вы, же обещали!
Соня робко улыбнулась. Кирилл улыбнулся ей в ответ. Сказал:
- Вот Вы и улыбаетесь. Уже лучше. Как вас зовут?
- Софья Андреевна Воронцова, Соня…
- Что у Вас случилось, Соня Воронцова?
- Моя мама, Анна Петровна Измайлова, она лежит у Вас в отделении, ей очень плохо, только Вы ей можете помочь…
- Анна Петровна Измайлова?
Кирилл набрал внутренний номер телефона, попросил принести медицинскую карту больной Измайловой. Опять обратился к Соне:
- У Вас есть еще выписки из других больниц?
Соня передала ему пластиковый файл с документами. Он извлек из файла документы, стал внимательно читать, закурил еще сигарету. Соня внимательно смотрела на него. Принесли медицинскую карту Сониной матери. Он отложил документы, переданные ему Соней, стал просматривать медицинскую карту. Потом закрыл карту, сложил бумаги в файл, внимательно посмотрел на Соню, та спросила:
- Что?
- Ну что я могу Вам сказать… Положение очень тяжелое…
Соня опять заплакала.Кирилл опять ее успокаивал, продолжил:
- Тяжелое, но не безнадежное. У Вашей мамы проблемы с сердцем, и еще возраст. По-хорошему, ей нужна операция, срочная, пересадка почки.
- Мне говорили.
- Операция эта платная. Вы знаете, сколько она стоит?
- Пятьдесят тысяч евро.
- Да. Плюс еще реабилитация.
- У меня нет таких денег. У меня даже пяти тысяч нет.
- О деньгах поговорим потом. Это не главное. Если речь идет о пересадке почки, то нужна еще и донорская почка. Требуется время, что бы эту почку найти, если срочно – то тоже денег стоит. К тому же у Вашей мамы редкая группа крови, отрицательный резус.
- Почку можно взять у меня. У нас одинаковая группа крови.
- Об этом мы тоже потом поговорим. Но операцию сейчас Вашей маме делать нельзя. Она операцию не перенесет. Нужно постараться стабилизировать ее состояние, привести в порядок давление и сердце.
- Я согласна отдать почку.
-Я понял. Теперь о Вас. У Вас есть Ваша медицинская карта?
Соня протянула ему еще один пластиковый файл с документами и рентгеновскими снимками. Доктор Бородин опять внимательно просматривал документы, рентгеновские снимки. Опять аккуратно сложил бумаги и снимки в файл, посмотрел на потолок, потом на Соню, спросил:
- И какую почку Вы хотите, что бы я у Вас взял для пересадки?
- Как какую?
- У вас одна почка функционирует на пятьдесят процентов. Другая почка здоровая.
- Здоровую.
- И что я буду потом делать с Вами? Вы через месяц окажитесь в моем отделении, я буду вынужден поставить Вас в очередь на пересадку. Вы этого хотите?
- Я хочу, что бы моя мама выздоровела…
- Ценой Вашей жизни? Скажите, у Вас есть дети?
- Да у меня сын. Ему девять лет.
- Вам будет тяжело, если он умрет? Вы будете страдать?
- Что вы такое говорите? Если он умрет, я умру тоже.
- Тогда почему Вы хотите, что бы страдала Ваша мама? Как она перенесет Вашу смерть? Вы думаете, она сможет жить дальше, если Вы умрете?
- Я хочу, что бы моя мама выздоровела… Очень…
-Я сделаю все возможно, что бы помочь Вашей маме. Я обещаю. Наша с Вами задача – Вашу маму не расстраивать, дать ей возможность окрепнуть, и будем ждать донора. А Вам нужно заняться Вашим здоровьем. Срочно!
- Можно мне еще одну сигарету?
-Я, конечно, дам, курить Вам не стоит. Это я как врач говорю!
Он протянул ей сигарету, дал прикурить. Потом спросил:
- Вам все понятно? Есть еще вопросы?
- Да есть… - Соня решила пойти ва-банк, может быть, он ее все-таки вспомнит?
- Я слушаю.
- Кирилл Викторович, а Вы меня совсем не помните?
- Нет.
- Совсем, совсем?
- Простите, нет.
- Я Соня Измайлова. Я с Вашей сестрой Верой училась в одном классе. Не помните? Правда, мы с Вами десять лет не виделись.
Кирилл улыбнулся, помотал головой. Имя и фамилия просительницы ему что-то смутно напомнили. А вот ее саму он не помнил. Тем более десять лет прошло.
2
Соня ушла. Доктор Бородин еще раз пролистал карту больной Измайловой, и задумался о девушке, которая сейчас была в его кабинете. Перед ним была очень странная девушка, очень красивая и очень странная. Одета непонятно во что. Когда он увидел ее у двери своего кабинета, ему показалось, что перед ним или сектантка или нищенка. На ней было невообразимое платье, длиной почти до щиколоток, на два размера больше, чем ей нужно, поверх платья сильно поношенный офисный пиджак, который тоже был ей велик. На ногах какие-то тапочки. Шикарные волосы закручены в тугой пучок на затылке, косметики ни какой. Почему она так странно выглядит? Ей одеть нечего? И где она все эти вещи взяла, на помойке? Ей что никто не скажет, что так ходить нельзя? И вроде бы замужем. Вон кольцо обручальное на безымянном пальце. Но у него тоже кольцо обручальное имеется на безымянном пальце правой руки, но это не значит, что он женат. Но она его заинтересовала. Очень. И после ее ухода он не мог ее забыть, мысленно возвращался к ней, думал, как ей помочь. Он уже решил, что когда придет время, он добьется, и мать этой девушки прооперируют бесплатно. У него связи есть.
Кирилл решил пройти в палату матери Сони, поговорить с Анной Петровной Измайловой. Не доходя до нужной ему палаты, в коридоре, он увидел одного из молодых врачей его отделения, тот разговаривал с пожилым мужчиной, скорее всего родственником кого-то из больных. Молодой врач отошел от пожилого мужчины, пошел по коридору. Пожилой мужчина отвернулся к окну, он почти плакал, видно, что он безумно расстроен. Кирилл подошел поближе, спросил:
- У Вас что-то случилось?
-Ну и правила у вас в больнице,не врачи,а волки, волки поганые!
- Почему Вы так говорите?
- У меня дочь здесь, мы с таким трудом к вам в больницу попали, говорили лечение бесплатное, ваш Бородин денег не берет. А теперь говорят, десять тысяч долларов! Где я возьму десять тысяч долларов? У нас нет денег, совсем нет… Это вы москвичи богатые, а мы бедные, из Липецка мы, почти все продали, квартиру продали, пока в Москве обследовались, и сейчас я комнату снимаю, вот, когда вернемся в Липецк, нам даже жить будет негде и не на что…
-Кто Вам сказал, что нужно заплатить десять тысяч долларов и за что?
- Бородин ваш сказал! За лечение и операцию!
- При поступлении в наше отделение говорили, что нужно заплатить?
- Нет, говорили лечение бесплатное! Но Бородин теперь говорит, что нужно платить!
- Он сам Вам это сказал?
- Да нет, этот молокосос передал…
- А Вы лично Бородина видели?
- Нет, не видел…
- И как он выглядит, не знаете?
- Нет.
-Так вот, Бородин – это я. И я не деньги не у кого не просил.
-Нет,не верю. Не можешь ты Бородиным быть. Молодой больно.
- Почему молодой? Тридцать шесть лет.
- Молодой конечно! Тридцать шесть лет - это совсем ничего! А там написано доктор наук!
- А почему я доктором наук не могу быть? В двадцать шесть кандидатскую диссертацию защитил, в тридцать два докторскую…
- Ты и, правда, Бородин?
- Да, я и есть Бородин. И если этот человек опять подойдет к Вам с вопросом о деньгах, скажите, что Бородин платить деньги не велел. Поняли?
Казалось, мужчина не верит своему счастью. Он достал из пакета коробку конфет, стал совать Бородину. Тот отказывался. Мужчина говорил:
- Да не тебе, жене отнесешь, детям!
- Да нет у меня жены, и детей нет!
- Так почему? Красавец мужик, умный, вон доктор наук…
- Так получилось. Не судьба… Вы извините, у меня работа.
Бородин пошел в палату к матери Сони. Но настроение у него было примерзкое. Он сам подбирал персонал этого отделения, он был уверен в сотрудниках, которые у него работают. А тут оказывается – вон что! Уволить взяточника к чертовой матери! Ему казалось, что работая так, как он работает, своим примером он показывает сотрудникам, что и как нужно делать. Что главное люди, которые лежат в отделении, больные, и сотрудники отделения находятся в больнице именно для больных, зарплату получают не за пребывание на рабочих местах, а за работу. А работа их – лечить! И вот какой он пример! Вот что о нем думают! Тошно. Знаменитый Бородин, который не берет денег! Завтра с утра он поговорит со всеми, и то, что он сейчас узнал не должно больше повториться!
Поздно вечером, уже собираясь домой, он решил позвонить своей сестре Вере, ему необходимо было узнать все подробности о Соне Измайловой. Вера удивилась его звонку, брат звонил не часто, он начал разговор первым:
- Привет, Верунь, поговорить нужно!
- Кир, вот не ждала, не думала, что позвонишь…
- Как ты, как мама?
- Я хорошо, мама тоже не плохо.
- Что поделываешь?
- В отпуск собираюсь!
- Одна?
-А с кем? Замуж пока не вышла, как соберусь, первый узнаешь!
- Скорей бы…
- Почему? Зачем?
- Хочу племянников!
- Ну, это еще не скоро получиться. Времени у меня вагон…
- Это тебе так сейчас кажется. Послушай меня, ты очень скоро поймешь, что времени совсем нет! Ушло, как песок сквозь пальцы…
- Философ! Кир, а, что ты хотел то?
- У тебя была одноклассница Соня Измайлова?
- Конечно, была! А почему ты спрашиваешь?
- А она бывала у нас дома? Я мог ее знать?
Его сестра ответила очень сдержанно:
- Да, конечно. А ты спрашиваешь о ней почему?
Кирилл удивился, ему показалось странным, что его вопросы о Соне Измайловой,вызывают у его сестры такую негативную реакцию, но продолжал спрашивать:
- Вера, а ты с ней дружила?
-Очень. Она пришла к нам в школу в классе шестом-седьмом. Красивая девчонка, умная, но несчастная. Мне казалось, что к ней родители плохо относились. У нее младшая сестра была, так вот эту сестру родители обожали, к Соне относились, как к прислуге. Потом Соня замуж вышла, даже ребенка родила, но более счастливой не стала… А почему ты задаешь эти вопросы?
- Она сегодня была у меня. Ее мать очень больна, лежит у меня в отделении, состояние тяжелое, почти безнадежное…
- Бедная девочка! Ты знаешь, я ее видела последний раз лет пять назад, встретила случайно, она была плохо одета, заплаканная, я спросила ее, что случилось, она ответила, с мужем все не слава богу, она уйти от него хочет, только ей жить негде…
- Я заеду на днях, ты мне фотографии найди школьные, где Соня есть… Я хочу посмотреть…
- Хорошо, сделаю…
- Спасибо. Целую, поеду домой, на час больше посплю хоть сегодня.
Он отключил телефон, отложил в сторону, закурил сигарету, задумался. Соня Воронцова, в девичестве Измайлова. Не выходит она у него из головы. Вроде взрослая женщина, а ведет себя как маленькая девочка, очень искренне, и это определенно не наигранно, это ее естественное состояние. Вера говорит, родители ее не очень любили, а она умоляет спасти ее мать. Что-то не так. Три года назад Кирилл Бородин эту странную женщину по имени Соня просто бы не заметил, а если бы заметил, ничего кроме смеха она бы у него не вызвала, но сейчас он был уверен – он поможет Соне, он уверен - она нуждается в его помощи, и он поможет, что бы ему это не стоило!
3
После встречи с доктором Бородиным, Соня приехала из больницы домой, открыла входную дверь своей квартиры, вошла, и сразу же выдернула из розетки шнур телефонного аппарата. Подобные манипуляции каждый раз по приходу домой она проделывала уже несколько месяцев подряд. И дверь входную уже давно никому не открывала. Эти люди все равно приходили ежедневно. Звонили, стучали. Но у нее нет денег, что они не понимают? И взять негде. Нет у нее денег, вообще. Ее даже с работы уволили. А все к тому и шло. Она отпрашивалась все время к маме в больницу, а когда на рабочем месте сидела, она о работе совсем не думала, думала - о маме, о Полине, о Ване, о Валерке, о деньгах, которые с нее требуют. И ее уволили, одну из первых – мол кризис, даже выходное пособие не выплатили. Сказали – нет денег. А просить, требовать Соня не умеет. Она как всегда расплакалась, собрала свои вещи и ушла.
Она объясняла это кредиторам, приходящим к ней ежедневно, убеждала. Деньги эти брал Валера, и где Валера вместе с деньгами сейчас находится, она понятия не имеет! Но эти придурки ее не слушали. По десять раз на день звонили, приходили, деньги требовали. Кричали – давай деньги, где хочешь, бери, мужа, где хочешь, ищи. Деньги отдай немедленно! Квартиру продавай! Как продавай? Та квартира, где она раньше с мужем жила, Валерке принадлежала, он был ее единственным владельцем, и продать ее только он мог. А та квартира, в которой она сейчас жила, принадлежала не только ей, а еще и сестре с матерью…Она пыталась ту квартиру, где они жили с Валеркой, сдать, хоть какие-то деньги были бы! Не удалось. Люди, которым она сдала квартиру, через несколько дней жить там отказались, съехали. Не выдержали телефонных звонков, и вечерних и ночных визитеров, которые и их не оставляли в покое, требовали вернуть кредиты, которые задолжали хозяева квартиры. И самое страшное – ей угрожают! Не отдашь деньги – убьем! Если ее убьют ладно, они угрожают убить ее сына Ваньку. Это самое страшное. Как только эти придурки в ее жизни появились, она Ваньку спрятала. Увезла в другой город, к приятельнице матери, и почти год не видела. Навещать его она боится, вдруг проследят… Иногда вечерами она закрывала глаза, и ей казалось, что великим счастьем было бы их никогда не открывать… Умереть… Нет, умереть она не может. Не может Ваньку оставить, у него никого кроме нее нет! Она в тупике – Валерка пропал, с нее его долги требуют и из-за него ей угрожают, ее сын у чужих людей живет, мама в больнице, ей операция нужна, пересадка почки, и еще в ее жизни опять появился доктор Бородин… Она в который раз убеждается – она виновата! Она всегда и во всем виновата! И вот перед этими кредиторами она свою вину чувствует… За Валерку, хоть и понимает, что он, Валерка, вины не перед кем не ощущает, он то себя наверное счастливым чувствует. Деньги у него есть, сумма гигантская, живи и радуйся! И ей отомстил, говорил же, что она всю жизнь ему испоганила, чайной ложечкой ему мозг выедала.
Бородин Кирилл Викторович, ее первая любовь, теперь доктор медицинских наук, заведующий отделением, известный врач. В принципе–он умный, талантливый, пробивной. Ему от природы очень многое дано. Он просто это все, что ему было дано, правильно использовал…Он не узнал ее, совсем не узнал. Она одна из многих! К нему ежедневно ходят такие, как она, за родных и близких просят. Он с ней как с маленькой разговаривал. Как с душевнобольной. Да, по всей видимости, она душевнобольная и есть, если свою жизнь в такой ужас превратила! Он взрослый, умный, уверенный в себе, все умеет, все знает, советы дает, как жить, что делать. Легко ему советы давать, у него все хорошо, счастливая семья, дочь взрослая, школу, наверное, уже заканчивает. Он вечерами домой возвращается, ужинает, телевизор смотрит. Дочь свою он, скорее всего, так же как и ее, Соню, воспитывает, поучает. За двойки ругает. А летом они на море отдыхают, в Греции или на Кипре! А до нее ему нет дела, и никогда не было. Почему не она ждет его с работы, воспитывает его ребенка и отдыхает с ним летом на Кипре? Почему так?
За что ей такая жизнь! Врагу не пожелаешь! Не заслужила она такой жизни. Да нет, заслужила, она человек второго сорта.
То, что она, Соня Воронцова, в прошлом Измайлова, человек второго сорта, она поняла еще в четыре года от роду. Именно тогда родители из больницы принесли маленький сверток, и сказали, что это ее младшая сестра Полина. И пошло-поехало! Ты уж большая Соня, ты уже взрослая Соня, уступи Полине, она же маленькая, ты должна подавать пример – ты же большая! Большая! Почему ее родители считали, что в шесть лет Соня была уже большой, а в те же шесть лет Полина была еще маленькой? Соня не понимала, почему? Почему она должна уступать, угождать этой соплюшке – только потому, что ее сестренка Полина меньше ее? Полина – умница и красавица, а Соня не ей чета, так, замарашка, почему? Соня старалась быть хорошей. Очень старалась. Но видно одного ее старания было мало. Все было не так. Соня, почему у тебя четверка, а не пятерка по алгебре? Какой пример ты подаешь Полине, ты должна учиться отлично. Соня, ты неряха, ты грязнуля, а Соня всего лишь не помыла за собой чашку. Соня, сделай то, Соня сделай это… Соня, ты уже большая, ты должна помогать маме, а Соне всего десять…
Когда Соне было двенадцать, ее родители получили новую, трехкомнатную квартиру, в микрорайоне Беляево на Юго-Западе Москвы. Семья переехала в новый район, Соня и Полина пошли в новую школу. Для Сони начались совсем черные дни. Полина поняла, что Соней можно помыкать, издеваться над ней, и еще получать за это дивиденды! Полина начала жаловаться родителям на Соню. Соня не сделала то, не сделала это, Соня такая, Соня секая, сказала то, сказала это! Бедная Соня пыталась оправдываться, но ей это не удавалось. Ей не верили, а верили Полине. Соня большая, а Полина маленькая! Полина по определению врать не может! А Полина врала, да еще и как! Соня, дай Полине твои новые джинсы, ты же большая, обойдешься, а она маленькая! Соня, почему ты не помогла Полине с сочинением и английским? Гулять? Сначала помоги! Они с Полиной были рядом почти круглые сутки. В школе, и дома… Полине нравилось портить Сонины вещи, прятать ее тетради, рвать учебники. Соня уже не жаловалась, бесполезно. Она, молча, сносила издевательства и придирки. А в глубине души затаила обиду, думала: «Большая! Почему большая? Я маленькая, я же еще маленькая! Пожалейте кто-нибудь, ну пожалуйста!». Соня мечтала, вот окончит школу, уедет куда глаза глядят, от родителей, от Полины. Уедет куда угодно, лишь бы подальше. Но ее мечтам не суждено было сбыться. В ее жизни появился Кирилл Бородин. Вошел, не спросил, хочет она этого или нет! Прошелся по ее душе, растоптал, и дальше пошел…
Ранней осенью Соня с ее новой школьной подругой Верой стояли у ворот школы, уроки кончились, девочки разговаривали, обсуждали школьные новости. Соня ждала, когда выйдет Полина, что бы вести ту домой. Вера ждала с ней за компанию. И тут к ним подошел высокий парень в черной кожаной куртке, сказал:
- Привет, девчонки!
Соня подняла глаза, увидела яркие веснушки, зеленые в крапинку глаза парня, и пропала, ее просто не стало. Она слышала и видела, что происходит кругом, она даже отвечала на вопросы, которые ей задавали, но это была не она, а был кто-то другой. Ее уже не было. Потом она не могла вспомнить, что за вопросы ей задавали, и что она отвечала. Кажется, Вера сказала:
- Соня, познакомься, это мой брат Кирилл. Кирилл, это Соня…
А Кирилл сострил:
- Соня – «золотая ручка»?
Соня спросила:
- Почему – золотая ручка?
Он ответил:
- Так просто говорят… Вера, какая у тебя подруга красивая… Соня, а ты знаешь, что ты очень красивая?
Соня потупилась, застеснялась. Не один взрослый не говорил ей еще, что она красивая. Да и потом, когда она выросла, не говорили, и сейчас не говорят. Наоборот, в детстве она постоянно слышала – Соня, посмотри какая у нас Полинка красавица, а она, Соня, что уродина? Этот парень сказал – красавица. Соня действительно была удивительно хороша, и, между прочим, из-за этой красоты страдала. Мальчишки не давали ей прохода, дергали за длинные косы, норовили толкнуть, пачкали ее школьную форму мелом – так свой интерес выражали, Соня постоянно находила в портфеле дурацкие записки, этого мало – они стены у ее квартиры изрисовали. А влетело от родителей Соне – повод дала, и еще дурной пример сестре подает! И тут Соня влюбилась, в двеннадцать лет! Влюбилась с первого взгляда во взрослого парня, старшего брата своей подруги. Он стал ее навязчивой идеей. Она не отходила от Веры, его сестры, приходила к ней домой, оставалась до вечера, надеялась увидеть его. Иногда ей это удавалось, и она видела его мельком. Несколько раз она вместе с Кириллом и Верой обедали, и тогда она могла перемолвиться с ним несколькими словами:
- Привет, Соня, все хорошеешь!
- Привет, Кирилл!
- Как дела, как школа?
- Все отлично! Как у тебя?
- Лучше всех!
И все. И так несколько лет. Несколько лет безответной, безнадежной любви. Все разговоры с Верой Соня старалась переводить на Кирилла. Вера рассказывала – Кирилл очень талантливый, учиться в медицинском, подает большие надежды, его ждет аспирантура. Это Соне нравилось. Она себе говорила, что влюбилась в достойного парня. Но Вера рассказывала еще и то, что у Кирилла есть девушка, ее зовут Лена, она будущая журналистка, и Кирилл в нее влюблен, и скорее всего на этой Лене жениться. Соня старалась пропускать эти подробности мимо ушей, надеялась, что до ее восемнадцатилетия Кирилл все таки не жениться, ее подождет. Но этого не произошло. Кирилл женился на своей девушке Лене, у него родилась дочь. Соня, когда это узнала, чуть не умерла на месте, даже хотела отравиться. Но во время одумалась, поняла, что, если она умрет, горевать никто, кроме родителей не будет, а уж Кирилл то, тем более. Какое ему дело до смерти малознакомой девушки, Вериной одноклассницы. Можно, конечно, записку оставить, но тогда все о ее любви узнают, смеяться будут. Особенно Полина. Соня свято оберегала свою тайну. Не дай бог, кто узнает о ее безнадежной любви, расскажет родителям! Те осудят, будут воспитывать, стыдить – какой пример, она подает Полине! А уж Полина поизголяется!
Кирилл переехал к своей молодой жене, Соня практически его не видела – хорошо, если раз в год, и понемножку начала забывать, как говориться с глаз долой из сердца вон. Она стала старше, и как ей казалось умнее, убеждала себя – это не любовь, детское увлечение, у нее вся жизнь впереди – и, что она всю жизнь по принцу на белом коне по имени Кирилл Бородин будет страдать? Он же даже не разу не показал, что она ему нравиться, нравиться как девушка, не обнял, не поцеловал, даже по-дружески! Соня окончила школу, поступила в педагогический институт, и пыталась как-то наладить свою личную жизнь. Вот это как раз и оказалось безумно сложным. Личная жизнь ее не хотела налаживаться. Всех молодых людей, которые проявляли к ней интерес, она сравнивала с Кириллом, и понимала, Кирилл лучший, и другого такого она не найдет никогда. В ее короткой жизни было очень мало любви, и она нашла выход из положения – полюбила сама! Она отдавала себе отчет, что, скорее всего она его выдумала, он не идеал, и до идеала ему ой как далеко! Но такая видно ее судьба – любить только его…
Соне уже исполнилось двадцать. Она училась на четвертом курсе педагогического института, думала – еще один курс, институт окончен, она получит диплом, устроиться на работу – и вот она долгожданная свобода! Она постарается съехать от родителей и Полины, заживет самостоятельно. Нужно только потерпеть, потерпеть немного! Повзрослев, Полина стала просто невыносимой. Постоянно надевала Сонины вещи, таскала косметику, пользовалась ее духами. И если бы только это. Она совала свой длинный нос всюду, подслушивала Сонины разговоры по телефону, рылась в ее сумке… Иногда Соне казалось, что Полина следит за ней, встречаясь с подругами где-нибудь в парке или кафе, Соня замечала невдалеке силуэт Полины. Подруги у Сони уже были другие. С Верой, после окончания школы, она видеться перестала. Слишком Вера напоминала ей о Кирилле! Сталкиваясь иногда где-нибудь с Верой в магазине или метро, Соня никогда не спрашивала о Кирилле, Вера сама рассказывала. Кирилл окончил медицинский институт, работает в престижной клинике, готовит кандидатскую диссертацию, скоро уже защита, его жена Лена - известная журналистка, пишет для одной из ведущих газет. Вера восхищалась Кириллом и его женой – вот молодцы! Всего достигли, и дочка у них прелесть! Соня вторила ей – молодцы! А про себя думала, что рядом с Кириллом могла быть она, правда известной журналисткой она не стала бы, но верной женой Кириллу была бы, и детей ему родила, и не одну дочку, а двух или трех, сколько он захотел!
В одно прекрасное утро, ранней осенью Соня столкнулась с Верой в метро. И как всегда речь зашла о Кирилле. Вера обмолвилась, Кирилл будет у них с матерью в субботу. Его жена с дочерью уехали в Крым, в отпуск, а Кирилл не поехал, защита диссертации на носу. Он приедет к ним в субботу, и скорее всего, ее, Веру, куда-нибудь поведет, в какой-нибудь клуб, на дискотеку. Вера не знала, что делать, ей очень хочется пойти с Кириллом, но у нее парень, Антон, он возражает, хочет идти с ними, Вера не понимает, Антон, что ревнует ее к брату? Соня поняла – это ее единственный шанс, который она должна использовать, если не использует, то все, Кирилла ей не видать никогда, и она предложила Вере:
- Верунь, а если я с вами пойду? Ты с Антоном, а я с Кириллом. Мы все вместе будем, и Антон твой успокоиться… И Кириллу будет не скучно, он же меня с детства знает.
Вера согласилась:
- Здорово ты придумала! Кириллу ты всегда нравилась, он будет рад, что ты с нами пойдешь, потанцуешь с ним, и мне спокойней будет, ему никакую девушку в клубе искать не придется, мне же Ленке отчет давать, как он тут без нее себя вел!
Соня подумала, что Вера очень и очень заблуждается, спокойней ей от того, что она, Соня составит пару Кириллу, не будет. Пусть не надеется. Договорились, что в субботу к семи часам вечера Соня подойдет к дому, где жила Вера.
Теперь Соне предстояло самое сложно – отмазаться от родителей и Полины, что бы они разрешили ей не ехать в выходные на дачу. Родители Сони боготворили дачу, пропадали там все выходные, праздники и отпуска, и своих дочерей, особенно Соню на этой самой даче нещадно эксплуатировали. На их дачном участке не было не одного свободного места. Все было засажено овощами, картошкой, капустой, морковью. Заставлено парниками с помидорами и огурцами. Вдоль забора росли кусты малины, смородины, крыжовника. Родители ели овощи только со своего огорода, магазинные не признавали. Они закрывали банки с огурцами, помидорами, компотами и вареньем-пятиминуткой в промышленных масштабах. Но семья засоленное, заквашенное, и засахаренное ела только по праздникам. Если отец под водочку с друзьями открывал банку с огурцами или помидорами, то получал от матери втык – вот ты сейчас все съешь, а, что будешь есть потом? Соня всегда думала – а потом это когда? Если они как на конвейере закрывают эти банки, они для кого это делают? Банки стояли в погребе на даче, в чулане в квартире, пылились, некоторые взрывались, некоторые начинали протекать. Испорченные банки со стенаниями выбрасывались, засахаренное варенье переваривалось, и опять отправлялось в чулан. Соня дала себе слово, что у нее, в ее взрослой жизни, никогда не будет дачи, варенье варить она тоже не будет, она не понимает, зачем портить свежие ягоды, лучше их так съесть, полезнее, и если она захочет соленых огурцов – она купит на рынке пару штук, и съест в удовольствие.
Судьба, как посчитала Соня, была на ее стороне. Она соврала родителям про реферат, который нужно срочно писать, ей разрешили остаться в Москве. Полинка вся из кожи вылезла, все интересовалась, что за реферат, когда его нужно сдавать. Соня сотни раз поблагодарила бога, что договорилась с Верой заранее, не нужно созваниваться с той по телефону, Полина все время подслушивала. В пятницу вечером Сонины родители вместе с Полинкой уехали на дачу. Соня осталась одна. Для нее это было великим счастьем. Она весь вечер проболтала по телефону, обсудила с подругами все новости, не опасаясь, что ее подслушивают. Утром она открыла шкаф с вещами Полины, забрала оттуда припрятанные сестрой свои блузки, джинсы и майки, потом из ящиков Полины извлекла свою косметику. И пусть только попробует пожаловаться! Роясь в ящиках Полины, Соня наткнулась на пачку сигарет, оставила пачку на месте, пожалела, что не видела сигареты раньше, не так давно ей влетело от родителей, те узнали, что она курит. Полинка настучала, нашла в ее сумке сигареты. Отлично, у нее есть улики против Полины! Перед Соней стояла проблема – что надеть? Она перемерила все свои вещи и все вещи Полины. Ей ничего не нравилось! В результате решила идти в том, в чем ходила всегда - любимых джинсах с вышивкой стразами, легком топике и джинсовой куртке. Она пять раз накрасилась, и пять раз смыла косметику, накрасившись в шестой раз, хоть и результат ее не устроил, решила остаться так, до встречи с Верой и Кириллом оставалось уже мало времени. Прическа ей тоже не удалась, уложить волосы у нее не получалось. Она дважды вымыла голову, и пошла с распущенными волосами…
Когда она подошла к дому, где жила Вера, ее уже ждали Вера и Кирилл. Кирилла она не видела больше года. Он изменился, и как ей показалось, что он как-то постарел и потолстел. Если честно, как он выглядел, Соне не понравилось. Она поняла, что за своим внешним видом он не очень-то и следит. Одет кое как, в старые, потертые джинсы и мятую футболку, поношенную кожаную куртку, волосы слишком коротко подстрижены. Зачем? У него отличные волосы, зачем их так стричь? Все время курит. И настроение у него было не важное. Но увидев ее, он улыбнулся, сказал свое привычное, что Соня все хорошеет. Соня как всегда застеснялась. Минут пять подождали Вериного парня, и когда тот подошел, поехали в клуб.
Лучше бы они туда не доехали, заблудились по дороге, или клуб, еще до их прихода, сгорел. Это все Соня думала потом, по прошествии времени. Если бы она не встретила тогда Веру, не попала бы в клуб с Кириллом, если бы! То, тогда ее жизнь была бы иной, и она не очутилась бы в том аду, в каком пребывает сейчас. Но, все сложилось, как сложилось. В клуб они попали, и там было очень даже неплохо. Но Соня была напряжена, она немного потанцевала, и увидев, что Кирилла рядом с ней нет, пошла его искать, нашла у стойки бара, он пил пиво. Соня попросила заказать ей коктейль, он заказал. Она выпила, ей стало немного легче. В зале курить было нельзя, он сказал, что покурит на улице, она пошла вместе с ним. На улице Соня попросила у него сигарету, и впервые при нем закурила. Она научилась курить еще на первом курсе института, на картошке. Ему не понравилось, что она курит, и он сказал ей об этом, но сигарету дал. Она стояла рядом с ним, курила, и думала, как поступить, что делать? Потом решилась. Затолкала недокуренную сигарету в специальную урну, резко повернулась к нему, произнесла:
- Кирилл, проводи меня домой…
- Ты хочешь уйти?
- Да.
- А как же Вера и Антон?
- А, что нам Вера и Антон…
- Почему ты хочешь уйти?
- Здесь слишком много народу…
- Много народу? Странно…
- Я хочу остаться с тобой вдвоем, что бы рядом никого не было.
- Почему?
- Кирилл, ты, что дурак? Что ты все время спрашиваешь? Я хочу остаться с тобой вдвоем. Сейчас у меня дома никого нет, родители приедут только вечером в воскресенье… Поедем ко мне домой…
Кирилл задумался. Бросил окурок на землю, машинально растер носком ботинка, внимательно посмотрел на Соню, окинул взглядом с головы до ног. Соня дрожала мелкой дрожью, думала, что если он сейчас скажет ей что-нибудь резкое, и просто отошьет ее, она не переживет. Но он молчал, протянул руку, провел по ее волосам, она потерлась о его руку щекой. Он продолжал молчать. Соня психовала, не понимала, почему он молчит? Наконец он сказал:
- Хорошая моя…
Притянул ее себе, обнял, начал целовать. Ее уже не трясло мелкой дрожью, ее просто колотило, она прижималась к нему, обнимала его за шею, целовала в ответ. Попросила:
- Кирилл, поедем, пожалуйста…
- Конечно, поедем, сейчас поедем. Найдем Веру…
- Не нужно Веру, позже позвонишь домой, скажешь, где ты…
- Хорошо, не нужно Веру…
Потом, когда они ловили такси, он целовал ее, прижимал к себе, и когда они уже ехали в такси, он целовал ее уже в машине. Соне было немного стыдно перед водителем, но вскоре она перестала обращать внимание на все окружающее. С ней же Кирилл! И уже в Сониной квартире, прямо в прихожей, он продолжал обнимать и целовать ее, а она стягивала с него одежду, куртку, футболку, что бы, наконец, коснуться губами его горячей, жаркой кожи. Ей это удалось, и она начала целовать россыпь веснушек у него на груди. Он поднял ее на руки, понес в гостиную, на диван! Она без конца повторяла его имя, но он не давал ей этого делать, все время целовал, и одновременно раздевал ее. Она, как ей казалось, помогала ему. И когда на ней уже не было никакой одежды, он вдруг перестал ее целовать, приподнялся на локте, оглядел ее, залюбовался, произнес:
- Ты потрясающая, с тебя можно картины рисовать, ты в курсе?
Она, молча расстегивала ремень на его джинсах, он спросил:
- Ты уверена в том, что делаешь?
- Кирилл, я люблю тебя!
- Ты понимаешь, что я женат?
- Кирилл, пожалуйста!
- Подожди, то, что происходит между нами, оно не будет иметь продолжения, ты понимаешь это?
- Понимаю. Пожалуйста!
Она, наконец, справилась с его ремнем, и пыталась снять с него джинсы, он стянул их сам, отбросил в сторону…
Больше всего она боялась, что он сейчас поймет - с мужчинами она раньше отношений не имела, опыта у нее никакого, и осудит ее. Он, конечно, понял, что то, что с ней сейчас происходит, происходит с ней впервые, но виду не подал, но все-таки спросил ее об этом, чуть позже. А, осуждать ее, как она потом догадалась, ему и в голову не пришло. За что? Мечтая о Кирилле, она пыталась представить, как он мог бы любить ее. Но все оказалось не так, как она представляла себе, абсолютно! То, что произошло между ними, было очень естественно, потрясающе просто и понятно. Соня уже не ощущала себя – только он, существует только он, и она его безумно любит. Вот он, он здесь, он есть на этом свете, и больше ей, наверное, не нужно ничего. Необъяснимое чувство. От его прикосновений, его поцелуев она почти теряла сознание, она обнимала его, боялась отпустить. Этого мужчину она так долго ждала, она мечтала о нем. Господи, вот он какой! Она удивлялась своим ощущениям, и понимала, что то, что происходит между ними – настоящее. И с другим мужчиной ничего подобного не получиться. На какие-то мгновения она потеряла чувство реальности – только его поцелуи, его ласки, только он! Она его женщина – и он ее любит. Он ее любит!! Она повторяла его имя снова и снова! Он шептал ей на ухо ласковые слова, она улыбалась в ответ. Она почти боготворила его, его всего, его руки такие ласковые и умелые, его губы, целующие ее… И еще она удивлялась, насколько он чуток и внимателен к ней, прислушивается к ней, боится показаться грубым … И уже после всего, что произошло между ними, когда он нежно целовал ее, будто благодарил, за все произошедшее, она думала, что вот сейчас, наверное, она пережила самые прекрасные мгновения в своей жизни! И, если и будет в ее жизни что-то лучшее, а оно непременно будет, то оно может быть связано только с этим мужчиной, и еще, что она не ошиблась в своем выборе, полюбила правильного мужчину! Она лежала рядом с ним, наполненная его любовью, боялась пошевелиться, а он перебирал пальцами ее длинные спутанные волосы, и опять спросил:
- Почему? Почему я? Ведь у тебя никого не было? Почему я?
- Я люблю тебя! Я люблю тебя с двенадцати лет. Я не могу без тебя жить…
- Почему?
-Что почему, замучил меня! Потому что это ты! Понимаешь - ты!
-Ты не знаешь меня, совсем не знаешь. У меня дурацкий, ужасный характер, и потом, я уже сказал, мы не сможем быть вместе.
- Я не буду сейчас говорить об этом. Ты – это ты! Ты – лучший!
- Неправда!
Она переместилась, оказалась сверху, заглянула ему в лицо, прикоснулась губами к его губам, обняла его, наслаждалась им. Он ответил на ее поцелуи, и крепко обхватив руками, чуть приподнял над собой, и опять взялся за свое:
- Почему?
Она ударила его кулаком в грудь, он засмеялся, прижал ее к себе, она начала вырываться, но он одержал верх. Она стала требовать, что бы он отпустил ее, он разжал руки, но она не отодвинулась от него, так и лежала прижавшись…Он спросил:
- Ты не знаешь где моя куртка?
- А зачем тебе куртка, ты хочешь уйти?
- Там мои сигареты…
Она потянулась, и из тумбочки около дивана достала пачку дешевых сигарет, зажигалку и пепельницу, сказала:
- Вот, отцовские…
Он повертел в руках пачку, произнес:
- Твой отец курит такую гадость?
- Не хочешь, тогда сам вставай, иди, ищи свою куртку, она в прихожей или на кухне.
- Ладно, сойдет, покурю эти, может быть в голове проясниться, я пойму, что к чему!
- Что ты поймешь?
- Что я делаю здесь с тобой…
Он вытащил из пачки сигарету, закурил, она тоже достала сигарету из той же пачки, ждала, пока он даст ей прикурить, потребовала:
- Дай мне прикурить, где зажигалка?
- Мне не нравиться, что ты куришь, я уже говорил…
Она отняла у него зажигалку, прикурила сама, ответила:
- Я уже большая… Не указывай мне…
-Большая, большая! Вот со взрослыми мужиками любовью занимаешься…
- Ты взрослый?
- А какой же? Я взрослый, толстый, рыжий и с веснушками…
- Я люблю тебя. Каждую твою веснушку, и ты не рыжий, а темно-русый… А толстый, да есть немного…
- Рыжий и толстый…
- Мне все равно, какой. Ты – это ты. И я боготворю тот день, когда увидела тебя, тогда около школы, почти восемь лет назад, я безумно тебя люблю…
- Меня еще никто так не любил… Мне приятно…
Они занимались любовью почти до утра, потом заснули, прижавшись друг к другу, проснулись оба от пронзительного трезвона телефона. Глянули на часы – девять утра… Телефон разрывался, Соня перелезла через Кирилла, дотянулась до телефона, сняла трубку, услышала истошный крик Веры:
- Сонька, поганка, куда ты пропала, я с ума схожу, и мама тоже, мы не знаем где ты, где Кирилл, мы уже в милицию хотели заявлять.
- Вера, прости, у меня заболела голова, Кирилл проводил меня домой, и ушел, он сказал, что поедет к друзьям…
- К каким друзьям? К каким друзьям? Почему он не позвонил? Почему ты не позвонила?
- Я не знаю, Вера, у меня голова болит, ты так кричишь, извини.
Соня положила трубку. Посмотрела на Кирилла, тот сел на диване, потер руками лицо, вздохнул, укоризненно проговорил:
- А зачем ты врешь?
- Я должна была сказать, что ты у меня?
- Извини… Попозже позвоню матери, расскажу где я…
- Ты завтракать будешь?
- Конечно, я с голоду умираю, мои силы кончились… Ты должна меня покормить… Ты хочешь, что бы я умер?
- Только вместе со мной… Давай умрем вместе?
- Давай. Только позавтракаем сначала…
Они завтракали, принимали вместе душ, потом она убедила его позвонить матери и Вере, сказать, что он у друзей. Он позвонил. Положив телефонную трубку, потянул стоящую рядом Соню к себе, усадил на колени, она обняла его за шею, прошептала: «Кирилл, любимый!», а он в ответ целовал ее. Они уже не понимали, что делают, они хотели друг друга, стремились к друг другу, и получили, то, что хотели, друг друга. Он лежал на спине, она головой у него на плече, обнимала за шею, оба дремали, уставшие, изможденные. Первым опомнился Кирилл, помотал головой, стряхивая сон, посмотрел на часы, спросил:
- Когда приезжают твои родители?
- Часов в пять, шесть…
- Уже четыре.
- Ты хочешь уйти?
- Ты предлагаешь мне остаться?
Соня села, сдерживая слезы, отвернулась, прошептала:
- Иди…
Он оделся, сел рядом с ней, повернул ее к себе, начал говорить:
-Соня, послушай, то, что сейчас было с нами, прекрасно, но пойми, я женат, у меня дочь, и жена и дочь для меня главные, всегда будут главными. Я не брошу их никогда. Ты отличная девчонка, найдешь себе нормального парня, я тебе не нужен. Ты говоришь, что любишь меня, но тебе это кажется, это просто влюбленность, так влюбляются в артистов, спортсменов, в известных личностей. Давай будем считать то, что было прекрасным приключением…
- Кирилл, нет…
-Продолжения быть не может. Наверное, не нужно было ничего!
- Ты жалеешь?
- Не знаю…
- Не жалей. Хорошо, что это был ты. Позвони мне как-нибудь…
- Позвоню…
Она в прихожей прижалась к нему. Он провел рукой по ее спутанным волосам, заглянул в глаза, и ушел. Когда за ним захлопнулась дверь, Соня прошла в гостиную, села на диван, где десять минут назад она занималась с Кириллом любовью, закрыла глаза. В висках стучало, сердце колотилось о ребра. Она понимала, что сейчас, в эту минуту, ее жизнь повернулась на сто восемьдесят градусов, по старому, ничего уже не будет. Она, как в компьютерной игре, прошла первый уровень, и перешла на второй, более сложный и непонятный. Только эти уровни на самом деле являлись кругами, самыми настоящими кругами, кругами ада. Она прошла чистилище, первый круг ада, перешла на второй. И покинуть эту компьютерную игру, выбраться на свободу, можно только пройдя все уровни, то есть все круги, а сколько их еще будет, неизвестно… И пройти все круги не под силу почти никому…
4
В дверь звонили и звонили, потом начали стучать. Соня к двери не походила. Решила - постучат, и уйдут. Не всю же ночь они будут стучать! Соня заткнула уши. Наконец стук дверь стих. Ушли.
Соня достала пачку сигарет из сумки, заглянула в нее, осталось всего три сигареты, только на сегодняшний вечер… Ей так стыдно было просить сигареты у Кирилла, но она знала, сигарет у нее осталось мало, а без них она уже не могла жить, покурит, и вроде легче становиться… Соня пошла на кухню. Открыла холодильник. Там было практически пусто. Только трехлитровая банка меда. У нее совсем нет денег, нет даже на продукты. И чая нет, и кофе. И крупы никакой, и макарон тоже нет. Нет хлеба, есть только мешок сухарей.
И взять ей деньги негде. С работы ее уволили, выходное пособие не выплатили. Взаймы она брать принципиально не будет. С нее и Валеркиных долгов достаточно. Ей даже продать нечего, ничего ценного не осталось. Когда мать начала болеть продали практически все, что можно продать – золотые украшения - это в первую очередь, отцовские книги, даже часть мебели, ковры, посуду, одежду. Она посмотрела на свои руки, увидела золотое обручальное кольцо, маленькое и тонкое. Валеркино кольцо. Она стянула его с пальца. И еще у нее остались золотые сережки, тоже очень маленькие, подаренные ей в день окончания школы. И сережки, и кольцо она завтра отнесет в скупку. За эти вещи ей дадут тысячи две рублей. Хватит на фрукты для матери и сигареты для нее, и еще заплатить за телефон, городской и мобильные - ее, матери и сына. На продукты не хватит. Она достала из холодильника банку меда, из кухонного шкафчика мешок сухарей, налила немного меда в блюдечко, из мешка достала сухарь, начала его грызть, макая в мед. Так она питалась уже месяц. Эту банку меда передали ей знакомые, для матери, но той мед нельзя, и Соня ела его сама, с сухарями. На завтрак и ужин. Сухари сушила еще ее мать, тоже в промышленных масштабах, как в свое время закрывала банки с солениями, когда у них еще была дача. Впрок, на потом. И специально для сухарей шила полотняные мешки. Подобных мешков Соня в продаже не видела, они были явно самодельными. Эти сухари даже мыши есть не стали бы, настолько они были противными, старыми, прогорклыми. Соне больше есть было нечего! Если честно, ей есть и не хотелось. Она ела только потому, что не есть нельзя. Она ноги не будет таскать.
Где взять деньги? Это стало ее навязчивой идеей. Нужно платить коммунальные платежи. Она не платила уже несколько месяцев, и ей регулярно приходят квитанции-напоминания. Соня оплачивала только телефон, знала, если телефон отключат, сплошная морока будет включить его опять. За Валеркину квартиру она не платила около года, даже за телефон. Ей все равно. Она к той квартире отношения не имеет. Пусть Валерку ищут, и с него требуют.
Она боялась даже думать, что придется обратиться к матери, просить доверенность, что бы получать ее пенсию. Ей безумно было стыдно, она у матери из сумки без спроса взяла так называемую «карту москвича», что бы в метро бесплатно ездить. Признаться, что у нее нет денег она матери не могла. Знала, что мать ей на это скажет, мол Соня, такая, сякая, непутевая, глупая, и так далее, а вот Полина! Вот у Полины все есть, и деньги и муж, и Полина вся в шоколаде, а она, Соня, извините, в дерьме… Соня и без матери это знала…
Соня включила мобильный телефон. Она должна позвонить сыну. Знала, Ванька опять будет плакать, просить его забрать, а она будет плакать в ответ, и умолять мальчика подождать еще немножко. Соня собралась в комок, взяла себя в руки, набрала номер сына. Разговор с сыном не получился – слезы с его стороны, с ее стороны. И как она от всего этого еще не свихнулась! Еще Соня решила позвонить Полине. Пусть передаст хоть немного денег, если она вся такая в шоколаде! И может быть, Полина станет донором для матери, раз она, Соня, не может. В телефонной книжке на мобильном нашла номер Полины, несколько минут думала, потом нажала на кнопку вызова, Полина ответила сразу, сказала почти грубо:
- Что тебе нужно?
- Полина, здравствуй, ты в курсе, что наша мама в тяжелом состоянии?
- Но ведь не померла еще?
- Полина, что ты такое говоришь… Она в больнице, нужна операция, пересадка почки, нужно искать донора…
- Ищите, я причем?
- Ты не могла бы приехать?
- Зачем?
- Ты могла бы пройти обследование…
- Для чего?
- Ты могла бы быть донором…
- Ты в своем уме? Ты мне что предлагаешь?
- Стать донором почки для нашей матери. Я, к сожалению, не могу, врач мне отказал. Если бы я могла, я бы к тебе не обратилась…
- А почему ты меня равняешь с собой? Кто ты такая?
- Я твоя сестра...
- Не смей мне больше звонить с этой глупостью. Ты совсем из ума выжила, идиотка! Мать Тереза, тоже мне. Зануда! Своей жизнью живи, в мою не лезь. Мужа не смогла удержать, запилила, заездила, чайной ложечкой ему мозг выедала, теперь за меня взялась! Он от тебя и сбежал поэтому. Гадина! Жизнь мне всю испортила! Ты на себя посмотри, ты - старая облезлая тетка, хоть тебе всего тридцать, а я молодая и красивая. Вот такой старой теткой и оставайся. Я с тобой дел никаких иметь не хочу. Не смей мне звонить. Когда мать помрет, СМС пришлешь…
И короткие гудки. Соня всхлипнула, и подумала, за что? Что такое Полина, почему она всегда была для всех светом в окошке, и жила как у Христа за пазухой, а она Соня, так, не пойми кто? И поговорить не с кем, пожаловаться некому. Как Полина сказала - «чайной ложечкой мозг выедала»? Это Валеркино выражение, и не от кого больше она, Соня, этого выражения не слышала. Почему Полина это сказала? Откуда она это выражение знает? С Валеркой где-то встречалась? Но Полина за год до того как Валерка пропал, замуж вышла, и в Париж укатила. Не могли они встречаться. Но подумав об этом немного, Соня решила не заморачиваться, сказала Полина глупость, и ладно, слышала где-то. Соня в мыслях вернулась в больницу к матери, и к человеку с которым она сегодня встречалась. Доктор Бородин… Ее первая и единственная любовь… Почему он опять появился в ее жизни… Когда они были впервые вместе, он все время задавал ей вопрос – почему? Теперь она задает вопрос – почему? Для чего? Ничего в жизни не происходит просто так…
Глава третья. Кирилл. Несколько месяцев назад.
1
Ему опять приснился тот сон. Он снился ему регулярно. Примерно раз в два-три месяца. Он боялся этого сна, такого реального, красивого, и несбыточного, не хотел этого сна. После него он всегда просыпался разбитым, с головной болью. И почти всегда, после этого сна, еще не совсем проснувшись, он плакал. А когда просыпался совсем, ему было стыдно от того, что он плакал. Когда он проснулся, было совсем еще раннее утро, около пяти, но он знал, что больше не уснет. Да и не зачем, через полтора часа все равно подъем. И проснувшись, Кирилл решил вставать, его пес Дик, спящий рядом с его кроватью на коврике, приоткрыл один глаз, вопросительно глянул на хозяина, наверное, подумал, хозяин свихнулся, встает в такую рань, и, положив голову на лапы, закрыв глаза, продолжил спать дальше. Кирилл вышел на улицу, умылся холодной водой из-под крана, расположенного во дворе, присел на крыльце, закурил сигарету, вспомнил свой сон. Он видел своих девочек. Самую веселую и замечательную женщину на свете по имени Лена, самую прекрасную девочку на свете по имени Яна.
Его жена безумно любила море. Особенно Крым. Они каждый год старались выбираться туда. Жена даже хотела купить там домик, и в последнюю поездку они этот домик присматривали, и, похоже, присмотрели, решили покупать. И именно Крым он видел в своем сне. Скалистый берег, небольшой пляж, мраморная лестница, уходящая вверх, к корпусу какого-то пансионата. Он сидит в шезлонге в тени, а жена с дочерью, невдалеке от него, на пляже, играют в волейбол. Они красивые, загорелые, счастливые, реальные, живые. Он тоже любил море. Очень любил. Ведь именно на море, в Крыму он встретил свою Лену. Много лет назад, в студенческом лагере. Но теперь он на море не поедет. Он теперь море на дух не переносит. И зачем он ляпнул Соне Измайловой, то бишь Воронцовой, что он хочет отдохнуть на море? Не хочет он. Не за что не поедет. Никогда.
Он вспоминал с улыбкой, как Лена с Янкой, когда они все вместе приезжали в Крым, да не только в Крым, абсолютно на любое южное море, с ним маялись. Из-за своей рыжести, он обгорал мгновенно. Через полчаса пребывания на солнце, его кожа становилась розовой, а к вечеру приобретала свекольный оттенок, у него поднималась температура – и все, отдых был испорчен. Жена изводила на него тонны солнцезащитных кремов, кремов после загара, литры кефира и сметаны, ничего не помогало. Такое свойство организма. В итоге все сводилось к тому, что жена с дочерью купались и загорали, а он сидел в тени в джинсах, рубашке с длинным рукавом и в бейсболке с козырьком, закрывающим лицо, купался только вечером, когда солнце садилось. И, что самое интересное, с его сестрой Верой то же самое. Обгорает моментально, и нормально загореть для нее страшная проблема. Нет, он не хочет на море. Потому что на море, не на Черное, на Красное, три года назад, очень хотела его дочь. Спала и видела Сфинкса, пирамиды. Взять отпуск, и поехать с женой и дочерью он тогда не смог. Уговаривал, что они поедут все вместе, на майские праздники, пусть они немного подождут. Но Лена встала на сторону дочери. Весенние каникулы, почему не поехать на недельку! Если бы он тогда уговорил их не ехать! Но они уехали, улетели. Не послушали его. Он сначала воспринял это нормально. Даже порадовался, что в очередной раз не обгорит! Почему он не отговорил их! Почему?
Кирилл поднял голову, посмотрел на небо, светало. Нужно идти завтракать, потом ехать в клинику. У него сегодня две операции, и полно больных, которых он должен принять. И еще он хотел устроить разборки среди своих сотрудников. И Соня Воронцова, которая чем-то так задела его, и ему очень хочется разобраться, что все таки она такое. Он вернулся в дом, включил чайник, пошел принимать душ. Горячую воду включать не стал, принял холодный, и не пожалел. Проснулся окончательно. На кухне достал из холодильника сыр, колбасу, сделал бутерброды. Насыпал в миску корм для Дика. Тот услышал, что насыпают корм, зевая, выполз на кухню. Кирилл выпил кофе, съел бутерброд, похлопал пса по загривку, и поехал на работу, в Москву.
Доктор Бородин приехал в клинику намного раньше обычного, и, поднимаясь в свой кабинет, встретил главного врача клиники, профессора Иванова. Профессору Иванову Кирилла рекомендовал сосед и бывший начальник, тоже профессор, Игнатьев. Профессор Иванов до сих пор не верил своему счастью – он заполучил на работу в свою клинику такого специалиста, можно сказать, гениального. Поздоровавшись, профессор предложил:
- Кирилл Викторович, хорошо, что Вы сегодня пораньше, пойдемте ко мне в кабинет, кофейку попьем, и поговорим. Мне вчера вечером звонили, разговор был очень странным, и я хотел бы обсудить этот разговор с Вами.
Кирилл кивнул, пошел за профессором. Они расположились в кабинете профессора, хозяин кабинета включил чайник, достал чашки, банку кофе, сахар, коробку чая, посетовал, что хозяйничать придется самому, секретаря еще нет. Спросил Кирилла, что тот будет. Кирилл показал на банку кофе. Чайник вскипел. Профессор насыпал в чашки кофе, бросил сахар, долил кипяток, пододвинул чашку Кириллу, начал разговор:
- Кирилл Викторович, мне вчера вечером звонили от одного человека, очень крутого и серьезного бизнесмена, сегодня к десяти приедут, на консультацию. Мне рассказали симптомы болезни этого человека, боюсь одной консультацией не обойтись. Кирилл Викторович, голубчик, я рекомендовал Вас…
- Рекомендовали? Почему меня? Я думаю, что с этим бизнесменом должны работать Вы, профессор с мировым именем, совершенно заслуженно, а у меня опыта еще маловато!
- Дорогой мой человек, я реально отдаю себе отчет, Вы врач лучше, чем я, намного лучше. Я это отлично понимаю, мое время уже ушло, теперь Ваше время. Так вот, Кирилл Викторович…
- Ну что Вы такое говорите, как Ваше время ушло…
-Ушло, ушло! И еще учтите, заплатит бизнесмен очень хорошо. Реально.
- Вот этого мне не нужно, я деньги не возьму. Пусть заплатит по счету, клинике. Или оплатит лечение больных, которые за лечение платить не могут…
- Да знаю я Вашу позицию, не хотите как хотите. Премию Вам выпишу… Премию, надеюсь, получить не откажитесь…
- Потом решим. В десять?
- Да, сюда подходите…
В девять Кирилл собрал своих сотрудников. На разборки. Рассказал, что услышал вчера от пожилого мужчины, родственника пациентки. Молодой врач, виновник инцидента, сидел, потупившись, не знал, что сказать, как реагировать. Кирилл предложил врачу написать заявление об уходе. Тот согласился сразу, лишь бы уйти с этого собрания, не видеть осуждающих глаз коллег. Хотя прекрасно знал, что коллеги не чем не лучше его. Доктор Бородин просто про все и про всех не знает. А что будет, если узнает? Кирилл и сам был не рад, что затеял эти разборки. Нужно было поговорить с виновником наедине, и все. Быстро закончил, предупредил всех о том, что если подобное повториться… Сотрудники расходились молча. Кирилл понимал, что всем с утра испортил настроение, ему было не по себе. Он тяжело опустился на стул за своим рабочим столом, закурил сигарету, напротив него, на стул для посетителей присела одна из его сотрудниц, молодая женщина, Юлия Владимировна. Тихо сказала:
- Напрасно Вы так, Кирилл Викторович…
- Что напрасно?
- Вы треплите себе нервы, но все бесполезно. Такое будет всегда. Этого не искоренить…
- Вы так считаете?
- Не перевоспитаете никого никогда…
- Я все таки попробую…
- Попробуйте…Но люди все одинаковые…
- Не все. Далеко не все. Нужно понимать, что хорошо и что плохо. Что можно делать, а что нет. Я это понял. Но понял слишком поздно. Теперь расхлебываю…
- Вы слишком критично к себе относитесь. Все знают, что Вы за человек. Кирилл Викторович, а давайте поужинает сегодня вместе?
- Юлия Владимировна, Вы серьезно?
- Да, вполне…
Кирилл показал обручальное кольцо на пальце, сказал:
- Вас не смущает, что я женат?
- Вы не женаты. Я проверяла в отделе кадров…
- Надо же… Это неправда. Я женат.
-Нет. Кольцо – маскировка, для женщин, которые к Вам неровно дышат. Таких как я. Потом, нехорошо обманывать наивных женщин.
Он внимательно посмотрел на женщину. Молодая, интересная, стройная брюнетка, хорошо одета, умело накрашена… Мечта, а не женщина. И эта женщина предлагает ему встретиться, поужинать… А почему бы нет, что мешает… Спросил:
- А где Вы хотите, что бы мы поужинали?
- У меня дома…
- Хорошо…
- В семь на стоянке, нормально?
- Нормально…
Женщина ушла, Кирилл опять подумал: «А почему бы нет…».
Доктор Бородин вспомнил, что обещал руководителю клиники, профессору Иванову, к десяти подойти в его кабинет, приедут от того странного пациента, о котором рассказывал профессор рано утром. Когда он подошел к кабинету профессора, заметил - его уже ждали. У кабинета на стульях сидели два качка, которые, когда он захотел войти в кабинет, тут же вскочили, и преградили ему дорогу. Но, тут, же из кабинета последовал приказ Кирилла пропустить. Он вошел. В кабинете профессора, в кресле для посетителей, сидел импозантный мужчина шестидесяти с небольшим лет, с военной выправкой, который, как только Кирилл вошел, приступил к делу:
- Вы доктор Бородин?
Кирилл кивнул. Он сразу понял, что это за человек, и как себя с ним вести. Этот посетитель в прошлом, скорее всего генерал или полковник, и не вооруженных сил, а ФСБ или что-то типа того, и прогнуться перед ним – себя потерять. Нужно держать марку. Кирилл сел без приглашения, достал сигарету, закурил, визитер молчал. Выдерживал паузу. Кирилл тоже мочал. Визитер заговорил первым:
- Доктор, нам рекомендовали Вас как отличного специалиста, и подобные рекомендации мы услышали не только от вашего руководства, как Вы понимаете, мы получили информацию о Вас и из других источников… Вы были военным хирургом, это тоже плюс.
- Других источников – это, каких?
- Вам это знать не обязательно. Так вот – мы привезли Вам медицинскую карту одного человека, Вы должны сказать, что с ним.
- А самого пациента мне увидеть нельзя?
- Все зависит от того диагноза, который Вы поставите, просмотрев карту.
Мужчина передал Кириллу медицинскую карту. Тот взял карту, пролистал ее, хотел идти к себе, но мужчина его остановил:
-Нет,Кирилл Викторович,посмотрите сейчас,скажите свой вердикт!
Кирилл закурил еще одну сигарету, начал просматривать карту, пролистав несколько страниц, он иногда возвращался назад, потом на несколько страниц вперед, иногда прерывал чтение, что бы прикурить новую сигарету, посмотреть в окно или на потолок. Читал примерно час. Потом закрыл карту, похлопал по обложке рукой и опять посмотрел в окно. Визитер был в нетерпении. За все, то время, что Кирилл смотрел карту, никто в кабинете не проронил ни слова. Теперь визитер торопил Кирилла:
- Ну, что?
- Что, что, хреново. Да ведь Вы и сами это знали. Нужно делать операцию, в лучшем случае операция поможет. В худшем не поможет, и нужна будет еще одна – пересадка. Нет последних анализов, я точно не могу сказать. И снимки нужны. А желательно УЗИ, но его я сам должен сделать…
- Какие анализы нужны, Вы напишите, мы привезем…
- Я напишу, конечно, и жду завтра… Время очень мало…
- Завтра не получиться. Нужно еще убедить больного, сдать эти анализы… Он считает, что он здоров…
- Он не может этого считать, он не может не знать, что болен, он испытывает сильные боли, пьет горстями обезболивающие таблетки, от них у него разрушается сердце, если не принять меры, у него будет очень скоро, месяца через полтора-два, инфаркт, и с учетом больных почек, он не выкарабкается. Снимков, как я понимаю, нет? А УЗИ? Можно сделать?
- Нужно купить аппарат…
- Зачем? Привезите больного сюда, или туда, где подобный аппарат есть. Я подъеду.
- Он не поедет…
- Убедите. Вы вообще ему кто, почему так о нем хлопочите?
- Я начальник охраны. Он не признается, что болен, терпит, как Вы и сказали, таблетки глотает. Нас купить таблетки иногда просит. Мы его обманом врачам показали, к себе врачей пригласили, они сказали, что, скорее всего почки, и Вашу клинику назвали, и конкретно Вашу фамилию…
- Трудное у Вас положение. И, что на Вашего шефа никто влияния не имеет? Его никто убедить не может?
- Никто.
- Решим так. Что мне нужно, я сказал, без анализов, снимков и УЗИ я точного диагноза поставить не могу. Действуйте. До встречи…
- Доктор, сколько мы Вам должны заплатить за консультацию?
- Ничего. Если я буду и дальше лечить данного больного, прейскурант возьмите в бухгалтерии. Если у него, конечно медицинской страховки нет, и он не гражданин России.
- Гражданин, конечно. Но вот со страховкой – вопрос. Он не болел никогда, и, боюсь, страховки у него нет.
Кирилл ушел. Этого больного он из головы выкинул сразу. Почему-то подумал, что к нему больше не обратятся. Как он заблуждался…
К семи он не освободиться, договорился с Юлией Владимировной на половину восьмого. Перед выходом позвонил своему соседу, профессору Игнатьеву, попросил покормить Дика, сказал что, по всей видимости, ночевать не приедет. В своем кабинете он умылся, пригладил волосы, посмотрел на себя в небольшое зеркало над раковиной, подумал, что может быть стоит побриться? Решил, что не стоит, и так неплохо, ему легкая небритость идет. А вот подстричься стоит, волосы уже отросли, так как он хочет, не лежат. И начали немного виться. В юности вьющиеся волосы его страшно раздражало, и он старался стричься как можно короче. Но с возрастом подумал, что за ерунда, вон половина мужиков к тридцати годам уже лысые, а его собственная густая шевелюра раздражает. О своих внешних данных он был очень скромного мнения. Но это было совсем не так. Внешность у него была яркой, необычной, запоминающейся с первого взгляда, особенно зеленые глаза в крапинку, веснушки, густые волосы, высокий рост. Первое впечатление было – вот это да, супер! Не красавец, но интересный мужик, очень.
Из ящика стола Кирилл достал флакон дорого французского одеколона (подарок коллег на один из праздников), щедро им полился. Переоделся в фирменный костюм, темно-зеленый, вельветовый, светло-салатовую рубашку. Галстуков он не носил. Этот костюм, и еще несколько подобных выбрала для него его сестра Вера, когда только его пригласили на работу в эту клинику.
Он положил в карманы телефон, сигареты, зажигалку, ключи от машины, темные очки, вроде все, можно идти.
Юлия Владимировна ждала его на стоянке. В легком летнем цветном платье, фирменном светлом пиджачке, туфлях на высоких каблуках. Увидев Кирилла, заулыбалась, подошла. Кирилл распахнул дверь машины, помог Юлии сесть. Когда выехали из ворот больницы, Кирилл вдруг увидел Соню Воронцову, устало бредущую вдоль ограды больницы, сгорбленную, с низко опущенной головой, от всего отрешенную. В том же невообразимом платье до пола, потертом пиджаке, тапочках, с матерчатой сумкой в руках. Он посмотрел на шикарную женщину, сидевшую рядом с ним, призывно пахнущую духами, с ярким макияжем, и с удивлением для себя решил, что из этих двух женщин, он выбрал бы ту, что устало брела вдоль ограды больницы. Она привлекала его намного больше той, что сидела рядом с ним, хоть и выглядела как бродяжка. Она была ближе ему, духовно ближе, и душевно тоже. И еще, он не мог понять, что она такое, но очень хотел разобраться. Женщина, сидящая рядом с ним, была ему понятна как две копейки. И стоила столько же. Он пожалел, что согласился на приглашение Юлии, нужно было отказаться. Решил, подвезет ее до ее дома, и уедет. Не хочет он с ней ужинать, не голоден. Он притормозил у дома Юлии, начал извиняться, что не может к ней подняться, Юлия стала уговаривать, и даже плакать. Просила зайти хотя бы на пять минут. Он понял, что подняться к ней ему все таки придется.
В квартире Юлии, Кирилл сидел в большой светлой гостиной, на мягком диване. Перед ним стоял бокал красного вина, Юлия суетилась на кухне. А он думал, как бы смыться отсюда и побыстрее. Юлия вошла, присела на подлокотник дивана, как бы машинально протянула руку по спинке дивана, и положила ему на плечо. Он чуть отодвинулся, внимательно глянул на севшую рядом женщину, она уже переоделась в сильно открытую блузку и обтягивающие узкие джинсы. Она была босиком, ногти на ногах накрашены ярким лаком. Скорее всего, она считала, что босиком выглядит более сексуально. Но Кириллу было неприятно. Она стала предлагать ему снять пиджак, и даже протянула руку, что бы помочь. Кирилл встал, извинился:
- Мне нужно идти, Юлия Владимировна, извините, но это все лишнее, давайте оставим наши отношения служебными…
- Кирилл Викторович, Кирилл, я так не могу, Вы голодный, не обедали сегодня, я знаю…
- Я не голоден. Да и худеть мне нужно. Невооруженным глазом видно. Извините, я поеду… Спасибо за угощение…
- Вы же не попробовали ничего… И вино тоже…
- Я за рулем… Извините…
- Зачем Вы так? А еще гуманистом себя считаете, милосердие проповедуете. А женщин унижаете. Отшили бы меня сразу. Вы думаете, я одна на Вас глаз положила? Нет, все женщины отделения, да и больницы, о Вас судачат. Красавчик, умница, и такой одинокий, такой несчастный. Что вы, что вы! Фу ты, ну ты! А Вы циник! Или женщины Вас не интересуют…
- Интересуют, только не на работе…
- А мы не на работе… Или я не стою Вашего внимания?
- Я думаю, что мое внимание Вам не нужно…
Она положила ему руки на плечи, привстала на цыпочки, стала целовать, он скинул ее руки, и пошел к входной двери. Она стояла в дверях, зло смотрела на него. Крикнула:
- Скатертью дорога. Слишком дорого себя цените, Кирилл Викторович… Так никто и не купит…
- Это Вы, Юлия Владимировна, не продешевите…
-Колечко снимите, смешно. Думаете обмануть кого-то? Себя обманываете!
- А вот это Вас уже не касается!
Он захлопнул за собой дверь, быстро спустился по лестнице, вышел на улицу, глубоко вздохнул вечерний воздух. Как хорошо, что он ушел, в той квартире не остался. Он сел в свою машину, завел двигатель, и подумал, что его мнение о Юлии Владимировне верное – она стоит две копейки. А кольцо – это Ленкино кольцо. Он с ним не расстанется. В горе и радости, болезни и бедности, пока смерть не разлучит.Он снова вспомнил сон,что приснился ему прошлой ночью!
2
Кирилл Бородин врачом хотел стать с детства. Лет с восьми. Из-за деда. Его дед был известным врачом. Профессором. Прошел всю войну, оперировал раненых на передовой. Потом работал в военном госпитале, больше сорока лет на одном месте. Но его единственная дочь Нина, мать Кирилла, врачом не стала. Она поступила в финансовый институт. Стала экономистом, работала в одном из министерств, там и встретила отца Кирилла, молодого ученого-геолога Виктора Бородина. Он оформлял в бухгалтерии этого министерства документы для получения денег на проведение научной экспедиции. И был сражен молодой рыжеволосой красавицей с потрясающими веснушками. Увидел ее, и все, пропал. Он ухаживал за ней, носил каждый день цветы, конфеты, водил гулять по осенней вечерней Москве. Когда уехал в экспедицию, стал писать письма, каждый день по письму. В одном из писем предложил ей выйти замуж. В экспедиции он пробыл около полугода. И вдруг, в конце марта позвонил Нине из бюро пропусков министерства, где она работала. Попросил спуститься. Нина спустилась, и увидела огромный букет обалденно пахнущей свежей сирени. В марте! Это было почти нереально! Виктор был в экспедиции на Кавказе, и, увидев цветущую сирень, захотел поразить свою любимую. И поразил. Они поженились. Стали жить в квартире Нины, вместе с ее родителями. Жили очень весело и счастливо. Родился Кирилл, через шесть лет Вера. Дети были необыкновенно красивые, рыжеволосые, с веснушками, копия мамы. Но, когда Кириллу было двенадцать лет, а Вере всего шесть, Виктор погиб. В тайге, в экспедиции. Нина осталась одна с двумя детьми. Ей было тридцать шесть лет. Больше она замуж не вышла, даже романов не заводила ни с кем. Бабушки Кирилла и Веры уже не было в живых, а дедушка, хоть и очень старенький, старался помогать дочери с детьми как мог. Дед заменил Кириллу отца, которого мальчику, не доставало. Кирилл просто боготворил деда, тот был для него идеалом. И именно он привил Кириллу любовь к медицине, чем очень гордился. Он рассказывал внуку о своей потрясающе интересной работе, о том, как здорово лечить людей. Пока работал, часто водил маленького внука с собой в больницу, Кириллу очень там нравилось. Для маленького Кирилла не было большей радости, чем читать дедушкины книжки по медицине, рассматривать там картинки. Он очень многого не понимал, спрашивал деда. А деду не было большей радости, чем отвечать на вопросы внука.
Кирилл по окончанию школы он, не раздумывая, пошел в медицинский. Он учился с удовольствием, отлично, и твердо знал, впереди у него аспирантура. Но во время учебы он подрабатывал, где мог, санитаром в больнице на две ставки, ночами, потом на «Скорой помощи» фельдшером. Мать в министерстве получала небольшую зарплату, но вынуждена была уйти с работы. Дедушка тяжело болел, перенес инсульт, слег, ему требовался уход, и у Нины не было иного выхода. Кирилла почти не было дома, учился, работал, матери приносил деньги. Вере пришлось поступить на вечернее отделение юридического факультета МГУ, днем она была вынуждена работать, не могла себе позволить учиться на дневном бюджетном отделении, что о платном говорить! Вера искала работу, где только можно. Даже продавцом в магазине. Так и жили. Иногда на ужин у семьи были пустые макароны. Дедушка умер в очень преклонном возрасте. Кирилл уже закончил учебу, поступил в аспирантуру, женился, у него родилась дочь. Но дедушка этого ничего не узнал, у него на почве инсульта развилась болезнь Альцгеймера, он потерял память.
Со своей будущей женой, Леной, Кирилл познакомился в студенческом лагере. Мать с сестрой с трудом уговорили его поехать отдохнуть. Хотя бы один раз, у него несколько лет не было даже выходных, не то, что отпуска. За отличную учебу он получил бесплатную путевку в студенческий лагерь в Крыму. И еще в поезде увидел Лену Кремер, студентку факультета журналистики МГУ, красавицу и умницу, которая ехала отдыхать в тот же лагерь. Лена была прирожденным лидером, заводилой, организатором. И Кирилл решил, он не будет он, если первая красавица Лена не станет его женой. И он начал ее завоевывать. Покорять, поражать. Как его отец когда-то его мать. Он приносил ей каждое утро букеты полевых цветов, возил кататься на лодке по вечернему Черному морю, рассказывал ей о себе, потрясал своим интеллектом, и ему удалось заинтересовать ее. Такую девушку он встретил впервые. Вообще-то девушек до Лены у Кирилла было много, что он считал удивительным. Он был совершенно обычным парнем. Упертым, настойчивым, но не героем-любовником, вот этого в нем не было, по его мнению, ни грамма. Но девушки ходили за ним табуном, и его сестра Вера как-то рассказала, что одна из ее одноклассниц по нему просто сохнет, правда имени девочки не назвала, как он и не пытал ее. Лена ответила Кириллу взаимностью. Объяснила – они очень похожи, одинаковые, оба позитивные, целеустремленные, у них схожие интересы, взгляды на жизнь, они понимают друг друга с полуслова, радуются радости друг друга, и смотрят не на друг друга, а в одну сторону. Кирилл это и сам понимал. Он нашел свою половинку.
Лена была из семьи известных журналистов. И ее родители, очень обеспеченные люди, на Кирилла сначала смотрели свысока и разговаривали с ним сквозь зубы. Кто избранник дочери – бедный студент-медик. Но познакомившись поближе, поняли, их дочь сделала правильный выбор, парень хорошо воспитан, не по годам умен, и видно далеко пойдет. Они навели справки в институте, где учился Кирилл, полученная информация их несказанно обрадовала – Кирилл Бородин лучший студент курса, необыкновенный талант, аспирантура ему уже обеспечена. Родители сказали своей дочери «да». И Кирилл Бородин женился на Лене Кремер. Мама Кирилла сначала расстроилась – сын так рано жениться, ему всего двадцать один, но Лена ей нравилась, и мама смирилась. Родители Лены, в качестве свадебного подарка купили молодым квартиру, небольшую, но в центре Москвы. И очень скоро на свет появилось продолжение Кирилла и Лены, дочь Яна.
Карьера Лены, после окончания факультета журналистики МГУ, была просто блестящей. Корреспондент известной московской газеты, и как результат – приглашение работать на телевидении, на популярный канал, в программу новостей. Кирилл гордился женой, не сомневался, у нее все получиться, но иногда его душу начинали терзать сомнения. А, он соответствует ей? Даже если он и работает в известной клинике, его имя начинает звучать в медицине, и очень скоро он защитит кандидатскую диссертацию, он дотягивает до ее уровня? Из-за его комплексов неполноценности иногда вспыхивали ссоры. Лена говорила, что он ничего не понимает, она им гордиться, он такой молодец, то, что он смог добиться, могут лишь единицы. Кирилл на время успокаивался, но сомнения продолжали его грызть.
Кирилл понимал, у них с женой идеальные отношения, ему грех жаловаться, но порой ему становилось скучно, хотелось приключений. Он ругал свой дурацкий характер, но без этих приключений он просто не мог. Адреналин в его крови бурлил, требовал выхода. И эти приключения он иногда себе устраивал. Но только приключения – одна, две встречи, и только тогда, когда жены не было в Москве. Он понимал, что бы не случилось, с женой и дочерью он не расстанется, если жена о его приключениях узнает, он будет перед ней на коленях стоять, прощение вымаливать. К счастью Лена не о чем не догадывалась. Вот и со школьной подругой Веры, у него случилось такое приключение. Интересная девочка, он потом пытался вспомнить, как ее звали, не смог. Девочка говорила, что любит его с двенадцати лет. Ему это польстило. Он догадался, это та девочка, о которой ему рассказывала сестра, что сохла по нему. Встретился один раз – и все, больше не нужно. Лишнее. Хоть девочка хотела большего, просила его. И он даже подумывал - может быть и стоит продолжить с ней отношения, уж слишком она запала ему в душу. Такая искренность, такая чистота и наивность… Позвонил ей как то. Но встречи не состоялось. Он решил – и хорошо. Так проще. Он в жизни этой девочки не последний, она еще влюбиться в другого, и тому, другому достанется замечательная девушка… Если бы в свое время он не встретил Лену…
А потом для приключений в его жизни места не стало. Его жена, Лена Кремер стала ведущей программы новостей на одном из главных российских телеканалов, и Кирилла как будто током ударило. Он должен прославиться, обязательно, срочно, его жена не может быть выше его. И пошло-поехало. Он шел по головам, не обращал внимания, на то, что происходит кругом, все на своем пути сметал. Он стал жестче, циничнее, непримиримее. Но он был очень талантлив. Почти гениален. Это было видно невооруженным глазом. И ему его выходки прощались. Все понимали – вот он такой, и принимать его нужно таким, другим он не будет. Но он врач от бога. Кандидатская диссертация, потом блестящая докторская, приглашение на симпозиумы, конгрессы, интервью на телевидении – все в лучшем виде. Интересная, захватывающая работа, он стажировался в Америке и Европе. Успешная, потрясающая карьера. И к успеху Лены он ревности больше не испытывал.
А Лена его любила. Просто любила. И ей было не важно, кто он – гений или обычный человек. Она любила его, и любовь в нем к себе всеми силами, тоже поддерживала она, покоряла, потрясала его. Покупала необычные подарки, устраивала сюрпризы, веселые розыгрыши. И любила его, каждую ночь шептала на ухо, как она его любит, и страстно доказывала это. И он ценил. И подарки - дорогие швейцарские часы или крутой ноутбук, и сюрпризы, такие как уикенд в Риге, или ночь любви со свечами и розовыми лепестками…Они поменяли квартиру, купили шикарную, в элитном жилом комплексе, хорошие машины, и Кириллу и Лене, Янка училась в престижной гимназии, и думали о покупке дома в Крыму. Лена очень хотела там дом, она обожала Крым.
И у Кирилла, и у Лены, да и у маленькой Янки в жизни все удавалось. Иногда Кирилл думал – да не может же быть все так хорошо, за все нужно будет расплачиваться. И отгонял от себя эти мысли, а почему не может? Что он сделал не так? Все так. Значит - может. Но мысли материализуются. За успехи действительно нужно расплачиваться. Ничего не происходит просто так, и с неба не падает. Он и расплатился. По полной программе…
3
Он подъезжал к своему дому в деревне Михайловка, и сразу вспомнил, как первый раз приехал в это место. Был зимний вечер, солнце садилось, зима была еще ранней, ноябрь, и на ветках деревьев серебрился иней, иней покрывал еще не совсем опавшие с деревьев листья, сквозь эти листья, покрытые инеем, просвечивало заходящее золотисто-красное солнце. И тишина, звенящая тишина, не гнетущая, а праздничная, торжественная. Кирилл впитывал всеми клетками своего организма всю эту красоту, и, чувствовал покой. Умиротворение и покой. И этот покой он испытывал каждый раз, когда въезжал в деревню. Кирилл затормозил у ворот своего дома. Уже совсем стемнело. На крыльце его дома горел свет, во дворе его сосед профессор кормил Дика, и Дик, увидев хозяина, рванул к нему, прыгал вокруг, вилял хвостом. Профессор поприветствовал Кирилла, сказал:
- Не ждал Вас, Вы же говорили, что не приедете…
- Освободился раньше. И рад этому… Если честно, я только здесь более-менее нормально сплю…
- До сих пор? Хорошо, что Вы приехали. Кирилл, я Вам настоятельно рекомендую постараться поменьше думать о произошедшем. Не нужно больше! Мы все выяснили, все решили, Вы не могли ничего предотвратить…
- Не нужно, Владимир Данилович, я все понимаю и осознаю. Со мной все в порядке. Я в норме.
- Кирилл, заходил отец Дмитрий, Вас очень хотел видеть, у него с машиной что-то случилось, а ему в субботу нужно куда-то поехать, важная встреча. Расстроен очень сильно был, что Вас не застал. Сейчас только девять, сходите к нему. Да, что я предлагаю, старый дурак, Вы же не ужинали. Пойдемте, я покормлю.
- Да, я не хочу. Спасибо, что бы я без Вас…
Он вошел на кухню, достал из холодильника бутылку своей любимой «Кока-Колы», сел на крыльце, отвернул крышку на бутылке, стал потихоньку пить. Он вдыхал весенний воздух, и наслаждался покоем. И вспомнил Соню Воронцову. Вот бы вытащить ее сюда с сыном. Она такая зачуханная, отдохнула бы немного, успокоилась. Да о чем он думает, у нее муж есть. Да, отец Дмитрий просил зайти… Кирилл встал, пошел переодеваться. Скинул дорогой костюм, надел потертые джинсы, толстовку, направился к дому священника. С отцом Дмитрием у него были странные отношения. Вроде бы ровесники, но на «ты» перейти не могут. Так и разговаривают – отец Дмитрий, Кирилл Викторович. Смешно. Зато уважительно. У дома священника Кирилл увидел старенькую «Ниву», и самого отца Дмитрия, который ковырялся в моторе машины. Кирилл окликнул священника:
- Отец Дмитрий… Вы меня искали? Здравствуйте…
- О, приветствую, Кирилл Викторович, а Ваш сосед сказал, что сегодня Вас не ждет…
- Удалось освободиться… Что у Вас случилось?
- Вот машинка сломалась, а мне в субботу нужно было бы к своему наставнику, отцу Герману, съездить, я обещал. Очень нужно и мне и ему. Посмотрите, что к чему. Вы в этом лучше разбираетесь…
- Давайте посмотрим, что случилось. Если не сможем починить, то так сделаем, в субботу у меня выходной, я Вас отвезу.
- Но выехать придется очень рано. Часов в пять, ехать часа три.
- Нормально, не страшно. Я много слышал об отце Германе, знаю, что к нему всегда очень много людей за благословением приезжают, даже из далека. Он словом душу врачует.
- Да, это так.
- Я поговорить с отцом Германом и не надеюсь, думаю, есть множество людей, которым это важнее, чем мне, и кто больше нуждается, но благословение мне не помешает.
-Кирилл Викторович, как я вижу, уже настроены к отцу Герману ехать?
- Наверное, да. Машину Вашу на сервис отправим, не возитесь, в субботу вместе поедем!
Возвращаясь к своему дому, Кирилл думал о предстоящей поездке и об отце Германе. Здорово будет там побывать… И Соне Воронцовой там побывать хорошо бы, поговорить с отцом Германом, понять, что к чему…
4
Соня Воронцова. Кирилл Бородин все время думал о ней. Он просил Веру найти ее фотографии, Вера фотографии подобрала, но подъехать, посмотреть у него все не получалось. Кроме того, он честно себе признавался, встречаться с родственниками, ему не слишком хотелось. Начнутся вопросы, расспросы. Мать будет вздыхать, и причитать, Вера будет на нее цыкать, но его без своих придирок тоже не оставит. Она хочет, что бы он свою личную жизнь устроил, со своими подругами хочет познакомить, ей за него обидно и т.д. И потом подкалывать начнет, за его лишний вес. Он, конечно, ответит, скажет все, что он о ней думает, что бы она в его личную жизнь не вмешивалась. Они поцапаются. Да, родственников на расстоянии нужно любить. На расстоянии у них с матерью и сестрой идеальные отношения.
На следующий день он опять освободился в половине восьмого, и, выезжая на машине из ворот больницы, как и вчера, увидел бредущую к остановке автобуса Соню. Он понял – это знак свыше. Он сейчас поговорит с ней. В больнице, если они сталкивались, они только здоровались, он спрашивал:«Как дела?», она отвечала ему неизменно:«Хорошо…», опускала глаза. Этого он понять не мог. Она его боится, что ли? Но сейчас он решил своего не упустить. Он остановился рядом с ней, погудел. Она обернулась. Он позвал:
- Соня, давайте, садитесь в машину… Я отвезу Вас домой…
Она начала отказываться:
- Не нужно, Кирилл Викторович, Вы устали, и мне на другой конец Москвы…
- На какой другой? Прошу Вас, садитесь…
Соня села в его машину, назвала адрес, ей нужно в Беляево. Кирилл кивнул:
- Отлично. Мне туда же, у меня в том краю мать и сестра живут. Но Вы, же в курсе, с Верой в одном классе учились, знаете, где она жила. Они и сейчас там живут… Навещу их. Приятное с полезным иногда нужно совмещать…
- Приятное, полезное… Вам просто меня жаль…
- Почему Вы так говорите? Знаете, Соня, я для себя сделал один вывод. Нужно всегда говорить правду. Приятно это кому-то или нет, удобно это кому-то или нет, нужно говорить правду. Даже если ты этим противопоставишь себя всем, нужно говорить правду. И, я этому следую. А самое главное – не вру самому себе, какой бы удобной для души ложь не была, и какой бы пресс обстоятельств не сваливался. По крайней мере пытаюсь… Если я кого-то люблю, я говорю «люблю», не люблю, говорю «не люблю», так же «нравится» и «не нравится», «приятно» и «неприятно». Так вот. Я говорю, мне общаться с Вами приятно. И советую Вам мне поверить, хотя бы на слово, я за свои слова отвечаю.
- Вы очень хороший человек, Кирилл Викторович…
Соня отвернулась, стала смотреть в окно, Кириллу показалось, что она всхлипывает, плачет. Он пригляделся, прислушался, не показалось. Он достал из бардачка машины пачку сигарет, зажигалку, протянул пачку Соне, та кивнула, вытащила из предложенной пачки сигарету, он дал ей прикурить, закурил сам, и наконец, сказал:
- Мне все равно не нравиться, что Вы курите…
- Тогда зачем Вы мне предлагаете сигареты?
- Потому, что так принято. Я сам хочу закурить и знаю, что Вы курите, поэтому я предлагаю сигареты, сначала Вам, потом закурю сам. Если бы Вы не курили, я бы спросил разрешение. А как я должен был поступить?
- Я не знаю… Если Вам не нравиться, что я курю, накричали бы на меня, отняли бы у меня сигарету, не знаю, ударили бы…
- Я? Вас? О чем Вы говорите?
- Я думаю, так все поступают… Со мной…
- Кто все?
- Мужчины…
- Вы ошибаетесь, так поступают не все. Далеко не все. И я вхожу в число тех, кто так не поступает…
Соня молчала. Доктор Бородин продолжал:
- У меня складывается впечатление, что последние несколько лет Вы провели или на необитаемом острове или в одиночном заключении в тюрьме…
Соня опять промолчала, но про себя подумала: «Он прав, но не на необитаемом острове или в одиночной камере, а в колонии строгого режима, и не несколько лет, а почти десять…». Пока ехали, Кирилл пытался что-то говорить, Соня не отвечала. Без спроса вытащила у него из пачки еще сигарету, закурила. Он заметил, как и при первой их встрече, пальцы у нее дрожат. Он покачал головой. Не нравиться ему это. Ой, как не нравиться! Они подъехали к дому Сони. Он остановил машину, вышел, открыл дверь со стороны Сони, помог ей выйти. Она поблагодарила его, пошла к подъезду. Кирилл лихорадочно соображал, как ему ее удержать, он не договорил с ней, не все выяснил…Он догнал ее, попросил:
- Соня, а можно мне от Вас позвонить, у меня телефон разрядился, а мне позвонить просто необходимо…
Он не врал. Телефон действительно разрядился. И позвонить ему было необходимо. Сестре и матери, сказать, что сейчас зайдет к ним. Она вздрогнула, и ему показалось, что ей стало страшно, она втянула голову в плечи, но сказал ему:
- Хорошо, пойдемте…
Она не могла ему отказать. Но очень боялась. Боялась, что сейчас появятся ее ежедневные посетители, долги придут выбивать. И как она все, что с ней происходит, объяснит Кириллу, она не понимала. Конечно, произошло то, чего она так боялась… Подходя к двери квартиры, они услышали, что звонит телефон, и пока Соня открывала дверь, телефон не смолкал. Войдя в квартиру, Соня по привычке, захотела выдернуть шнур телефона из розетки, но увидев вопросительный взгляд Кирилла, шнур не выдернула, сняла телефонную трубку. Кирилл почувствовал, что тот разговор по телефону, который она вела, ее просто раздавил. Это был даже не разговор, а монолог, монолог которого он не слышал. Но видел, как она слушала, что ей говорят, ее и так бледное лицо, становилось еще бледнее, губы начали трястись. Она не дослушала, бросила трубку. Телефон тут же зазвонил опять. И сейчас же у нее в сумке заиграл мобильный телефон, а во входную дверь начали звонить. Соня входную дверь открывать не спешила, звонить в звонок перестали, начали в дверь барабанить. Кирилл не понимал, что происходит. Что это за бред, за дурдом? Да что это такое? Он увидел, как она сползла вниз по стене, сжалась в комок, заткнула уши руками. Что с ней происходит? Кирилл распахнул дверь. Он увидел двух качков с лицами дебилов. В руках у обоих было по мобильному телефону. Кирилл понял, у одного качка на телефоне набран номер домашнего телефона Сони, у другого – номер ее мобильного. Они так развлекались. Но увидев Кирилла, качки немного опешили. Они с удивлением смотрели на него. Хорошо одетый приличный мужчина. Что он у этой ненормальной делает? Чем она его привлекла? Замарашка, худышка, да еще и дурочка…Кирилл спросил:
- Что вам нужно? Кто вы?
- А ты кто, мужик? Любовник этой? А, она работу наконец нашла, на панели. И клиенты даже есть. Ну, и вкус у тебя, мужик! Сколько она берет?
У Кирилла заходили желваки на щеках.Он проговорил сквозь зубы:
- Пошли, поговорим…
Он вышел, прикрыл за собой дверь, стал спускаться по лестнице. Спустился на один пролет, остановился, подождал качков. Те подошли, остановились рядом с ним, продолжили изгаляться:
- Не переживай мужик, ты давай занимайся с ней, трахни ее как следует, может мозги у нее на место встанут, а мы подождем. Ты закончишь, мы тогда с ней займемся…
У Кирилла безумно чесались руки, хотелось вмазать придуркам как следует. Он еле сдерживался. Но совладал с собой, спросил:
- Что Вам от нее нужно?
- Что нужно? Денег.
- Она должна Вам деньги? Много?
- Хоть ты на вид и состоятельный мужик, но тебе такие деньги и не снились.
- Сколько?
- Два миллиона евро.
- Что?!
- Два миллиона евро.
- Она брала у Вас два миллиона евро? И куда она их истратила?
- Да не она. Мужик ее брал, муж. А она поручителем у него была. В банке кредиты брали. А два миллиона - это с процентами. За два года процентики набежали, они конечно меньшую сумму брали.
- Вы из банка?
- Нет, мы из коллекторского агентства… Нам банк долги ее мужика продал, ее мужик не платил, и банк на нем крест поставил, и нам долг продал, мы теперь выбиваем…
- Секунду, почему вы у нее выбиваете? Муж ее где?
- Она говорит, пропал. Два года уже как.
- У нее нет денег. И взять негде. Это видно. Мать в больнице, в тяжелом состоянии. Ребята, а вы мужа ее искать не пробовали?
- А зачем? Пусть она и ищет. Ее муж. А то ребеночка их в заложники возьмем. Они его спрятали, но мы найдем.
- Но он же, деньги вам должен, не она.
- Пусть найдет мужа, и деньги вернет. Квартиру пусть продает, и свою и мужа.
- Квартиру продает? А жить где она будет.
- А нас не колышет.
-Странная у вас логика! Идете по пути наименьшего сопротивления. Запугиваете несчастную женщину. Деньги из нее выбиваете, вы не видите, у нее нет денег, взять негде. Вы просто доведете ее до самоубийства. И вообще ничего не получите. Давайте так поступим. Я постараюсь найти или деньги или ее мужа. Вы сюда не приходите, носа не показываете, тогда свои деньги получите.
- А почему мы тебе должны верит? И откуда ты знаешь, что она коньки отбросит из-за нас?
- Я врач, доктор медицинских наук.
Он протянул им визитную карточку. Качки, шевеля губами, прочитали его имя,фамилию,отчество.Посмотрели на него, спросили:
- Почему мы должны тебе верить?
Кирилл щелкнул браслетом, снял часы, протянул им:
- Это настоящие швейцарские, золотые часы. Эти часы стоят двадцать тысяч долларов…
- Так ты носишь на руке приличную иномарку?
-Не сомневайтесь, настоящие. Мне подарили на день рождения, жена подарила, несколько лет назад. Она подделки не покупала.
- Хорошо, поверим.
- Визитку свою мне дайте. Я позвоню, как вопросы решу. И предупреждаю, если еще раз рядом с этой женщиной увижу, придушу голыми руками. Первого, кого увижу, того и придушу. Все.
Кирилл поднялся в квартиру, в прихожей Соня все так же сидела на полу, но теперь она обхватила голову руками. Кирилл увидел насколько она худая, жалкая, забитая, несчастная. Он рывком поднял ее с пола, поставил на ноги. Под руку провел на кухню. Усадил за кухонный стол на небольшой угловой диванчик. Огляделся кругом, и в его голове шевельнулась мысль, что он здесь уже бывал. Он помнил эти шкафы, диванчик, круглый стол. И даже шторы те же. Когда он здесь был? Сколько лет назад? И почему здесь ничего не изменилось? Только неприкрытая бедность стала более заметна. Соня рыдала. Он протянул ей стакан воды. Она отказалась, замотала головой. Он стал открывать кухонные шкафы, ища что-нибудь успокоительное. И страшно удивился, шкафы были пустые, ни крупы, ни муки, ни макарон, ни кофе, ни чая, одни пустые банки. Он открыл холодильник. Тоже пусто, только половина трехлитровой банки меда. Он подумал, нужно спуститься к машине, там у него есть лекарства. На всякий случай спросил:
- У Вас есть какое-нибудь успокоительное?
- Нет. Дайте мне сигарету…
- Не дам. Вы курите очень много. Вам нужна валерьянка, а не сигареты. Или горячий чай. Чай у Вас есть?
- У меня ничего нет. Не валерьянки, не чая, не еды, и денег нет.
- Ладно, держите сигарету.
Он протянул ей сигарету, дал прикурить. Она понемногу начала успокаиваться. Он сел на другой конец углового диванчика, наискосок от нее. Попросил:
- Вы мне в общих чертах объясните, что происходит. Мне кажется, что я в сумасшедшем доме. Честное слово.
- Мне тоже. Честное слово.
-Я кое-что узнал от этих идиотов, Ваш муж действительно пропал?
- Пропал. Два года назад. Записку оставил, что бы, не искали.
- А Вы его искали? В милицию сообщали?
- Да. Не ищут. Он взял кредиты в банках, в нескольких. Он несколько месяцев готовился. Я не понимала этого. Потом продумала все, поняла. У него бизнес был, он его продал. И машину дорогую тоже продал. А он ее обожал, души в ней не чаял. Два миллиона евро. Я даже не представляю такой суммы… Это не реально отдать…
- А когда эти появились?
- Год назад. Мама в больнице уже была, и, слава богу, не видела этого безобразия, мне так стыдно…
- Рассказывайте…
- Как они появились, я сына сразу к маминой приятельнице увезла, в Вышний Волочек. Она директор гимназии, известный педагог, одинокая, очень. Ваня там учится, ему нравиться. Только скучает, я боюсь туда ездить. Могут следить. Вы думаете, могут?
- Скорее всего, да.
-Я пыталась платить. Но денег у меня нет. Они мне даже жильцов не дают пустить. Каждый день ходят, деньги требуют. Требуют, чтобы я квартиры продала. А как я продам? Валеркину квартиру я продать не могу, он единственный ее владелец. А эту продать? Где я жить буду?
- Не нужно ничего продавать, нужно написать заявление в прокуратуру о том, что Вам уже год угрожают, шантажируют…
- Но, я, правда, была у Валерки поручителем, подписывала документы…
- Зачем Вы подписывали, он заставлял Вас?
- Да. Он принес домой документы, кричал, его бизнес рухнет, если я не подпишу!
- Нужно с юристами посоветоваться, с адвокатами…
- У меня денег нет, совсем нет, ни копейки, даже на сигареты! Я, когда работала, все им отдавала, тысячу, две тысячи евро в месяц. Но пару месяцев назад меня уволили, я все продала, все, что могла! Они требуют - отдай, отдай. Всю сумму отдай, по частям нельзя… Бред. Коммунальные платежи платит нечем, повестку в суд прислали, обещают выселить. Мой ребенок живет в чужой семье, я не могу к нему съездить, я даже по телефону долго с ним говорить не могу, боюсь, что деньги закончатся, и телефон отключат. Моя мама в больнице! Мне никто не помогает, никто, я одна, совершенно одна! Посоветоваться не с кем, поговорить, и еще Полина, почему она считает, что вся в шоколаде, и ей все можно! Господи, за что мне все это? За, что такое наказание… Что я не так сделала…
Она опять зарыдала. Ей было стыдно, стыдно перед Кириллом, которого она любила безумно. Он все узнал, все увидел. Весь этот ужас, в котором она прибывает. Боже, что он о ней думает. Какая же она дура, почему разрешила ему войти.
А он думал, как ему ее жаль, страшно жаль. Не заслужила она такого. Два миллиона евро. Он понял, что она нуждается в его помощи. Кроме него ей помочь некому. Прежний Кирилл воспринял бы все происходящее с иронией, а помогать, как он бы посчитал, этой убогой, ему и в голову не пришло бы, сама заслужила такое, раньше нужно было думать, когда деньги в банке брали. Берешь на время, чужие, а отдаешь навсегда и свои. Новый Кирилл понимал, что в жизни нужно делать все так, что бы, не было потом больно и стыдно, и делать нужно сейчас, потом может быть поздно. И еще он хотел ей помочь, просто хотел. Он сказал:
- Сколько Вы должны за квартиру?
Соня посмотрела на него, тихо ответила:
- Я не возьму от Вас денег, не нужно Кирилл Викторович, Вы добрый человек, но я сама справлюсь…
- Я вижу, как Вы справляетесь. Ваша сестра, Полина, почему она Вам не помогает?
- Она в Париже.
- Но она могла Вам хотя бы денег прислать.
- Я не просила.
- Но она Вам деньги прислать предлагала?
- Нет. Она не хочет. А я не хочу иметь с ней дело. Мы чужие.
-Высокие отношения.У Вас, что, кроме меда ничего больше нет?
- Сухари.
- А пьете Вы что, если чая нет?
- Мед теплой водой развожу. Мне ничего не надо. У меня сухари есть, мать еще сушила. Консервы еще были, овощные, когда дача была, и мать здорова, она консервировала. Но они испортились, я все банки выбросила. Штук сорок. И варенье мать тоже варила, оно заплесневело.
- А почему Ваша семья, то, что варила и солила, не ела?
- Не спрашивайте, я не знаю. Мать есть не разрешала, говорила, потом будет нечего. Вот потом и наступило, а все испортилось, есть действительно нечего.
- Понятно. Вы на меде с сухарями и сигаретах долго не протяните. Еще недели две, а потом сляжете с истощением. Я сейчас схожу в магазин, я видел здесь по близости супермаркет, куплю Вам еды, побольше. И мы поужинаем. Нормально.
- Я не смогу приготовить. У меня сил нет. Извините. Не нужно ничего. У Вас дела были, езжайте.
- Мои дела подождут. Я хотел мать с сестрой навестить, успею еще. По поводу ужина возражения не принимаются. Я оставлю Вам сигареты, что бы Вы не скучали, думаю двух штук хватит. И еще, я, кстати, готовлю неплохо, ужин беру на себя.
Он хлопнул дверью, ушел в магазин. Соня вытерла слезы, взяла одну из двух оставленных им сигарет, закурила, задумалась. Она не хочет, что бы он опять появился в ее жизни, даже в таком виде – защитника униженных и оскорбленных. Она слишком любит, и не вынесет его постоянного присутствия, общения с ним, его заботы. Она устала от этой нескончаемой компьютерной игры, в которую уже много лет играла. Устала от постоянных новых испытаний, от грозящих из-за каждого угла опасностей, устала бороться, цепляться, выкарабкиваться, и вот теперь ей новое испытание, более изощренное, чем все предыдущие. Кирилл Бородин.
Кирилл вернулся из магазина. Он принес несколько объемных пакетов, пронес на кухню. Начал разбирать, она помогала ему. Он купил все. От молока и кефира до фруктов, овощей и бакалеи. И сигареты, хорошие, дорогие, и именно для нее. И лекарства, успокоительные. Валерьянку, пустырник, волокордин. Поставил лекарства в кухонный шкафчик, и начал поучать, что когда она нервничает, что бы успокоиться, ей нужно выпить валерьянки, а не хвататься за сигарету. Ужин он действительно приготовил, макароны с томатным соусом и мясным фаршем, он сказал – спагетти-балоньезе, салат овощной сделал, даже бутылку красного вина открыл. И на все ему понадобилось полчаса. Он позвал ее ужинать, она вошла на кухню, увидев красиво накрытый стол, улыбающегося Кирилла, она задохнулась от нежности к нему, опять захотела заплакать, но сдержалась. Он сказал:
- Садитесь, оцените мои кулинарные способности…
Она села за стол. Он пододвинул ей тарелку с макаронами, миску с салатом, налил в бокал вина. Она смотрела на все это великолепие, и не кусочка не могла проглотить. Он повторил:
- Ешьте, пожалуйста.
Она поковыряла макароны вилкой. Взяла бокал с вином, отпила немного. У нее закружилась голова. Он начал ее заставлять:
- Ешьте, это я Вам как врач приказываю.
Она намотала макароны на вилку, съела немного, действительно вкусно, потом положила себе на тарелку салата, посмотрел на Кирилла, вот кто отсутствием аппетита не страдает. Ест с удовольствием, своей любимой «Кока-Колой» запивает. Она даже улыбнулась. Он улыбнулся в ответ:
- Если бы моя сестра увидела, что я ем макароны и пью «Кока-Колу», она бы прибила меня на месте.
- Почему?
- Она считает, что мне с моим весом на макароны и «Колу» даже смотреть противопоказано. Мне толстеть больше нельзя, я девушкам не буду нравиться…
- Почему? Вы нравитесь девушкам.
- И Вам?
Она чуть не подавилась. Почему он об этом спрашивает? Она его почти двадцать лет любит, дышать без него не может. Ей все равно какой он, толстый, худой. Но справилась с собой. Ответила:
-Да, и мне. Вы очень симпатичный мужчина, совсем не толстый.
-Спасибо. Вы меня утешили. Давайте с вами вина выпьем. Это хорошее вино, сухое, красное. Врачи его больным с пониженным гемоглобином рекомендуют, вот у Вас он точно понижен, Вам сухое красное вино в умеренном количестве просто необходимо.
Он поднял свой бокал с вином. Она подняла свой, кивнула. Отпила примерно полбокала. Он тоже выпил вино, и одобрительно посмотрел на нее. Она спросила:
- А почему Вы пьете вино? Вы за рулем…
- Мне здесь недалеко, метров двести, я пешком дойду. Я же к матери с сестрой собирался.
- Да, конечно.
- Страшно не хочется. Опять расспрашивать начнут, жалеть. А я так устал эти вопросы выслушивать. И еще больше устал отвечать на эти вопросы. Я говорил, что решил не врать, даже самому себе, а тут выкручиваться приходится. Я понимаю, они меня любят, добра мне желают, но тяжело их расстраивать, больно, но хорошего ничего сказать не могу. Сестра начнет подкалывать, воспитывать. Не хочу!
- Не ходите. Давайте такси вызовем. Вас домой отвезут. Еще не поздно. Только половина одиннадцатого.
- Я за городом живу. Тридцать километров от Москвы. Такси не поедет. Два конца платить придется. И как я завтра утром в больницу доберусь? Так что придется идти к родичам, выслушивать их нотации, выхода нет.
- Вы можете у меня остаться ночевать. У меня три комнаты. Я одна. Вы можете в гостиной спать, на диване, там удобно, я в комнате Ваньки. Вам Ванькину комнату не предлагаю, там кушетка небольшая, Вы не поместитесь, а мне в самый раз.
- Хорошо. Спасибо. Я Вам благодарен, честно. Я, правда, устал.
- Кирилл Викторович, а Ваша семья – жена, дочь они с Вами за городом живут?
- Нет. Они в другом месте.
Соня заметила, что вопрос про семью, вызвал у Кирилла какой-то ступор. Да и в разговорах он упоминал мать и сестру, а дочь и жену ни разу. Соня подумала – у него что-то в семейной жизни произошло. Не похож он на счастливого семьянина. Вот и готовит действительно отлично, научился, жизнь заставила. Она ошибалась, когда думала, что у него все хорошо и лучше быть не может, ошибалась еще как. После небольшой паузы он вдруг сказал:
- У меня в деревне расположен старинный храм, его сейчас реставрируют, но в храме уже идут службы. Настоятель этого храма, молодой священник отец Дмитрий, он почти мой ровесник, год или два разницы в возрасте. Так вот отец Дмитрий рассказывал мне про своего наставника и учителя, отца Германа. Он очень пожилой, но продолжает служить в одном из храмов, в дальнем Подмосковье. Этот священник - он врачует душу, словом. К нему приезжают люди даже издалека, с другого конца страны, просто поговорить. Не больные, нет, не душевнобольные, а с израненной душой, такой как у Вас, утратившие смысл жизни. И, после разговоров с ним этот смысл они обретают. Вы съездите к нему, даже если к нему не попадете, воздухом местным подышите, место там намоленное, народу всегда много, поговорите, пообщаетесь с людьми, приехавшими к отцу Герману, такими же, как Вы, все потерявшими, может быть, поймете, как жить.
- А Вы туда ездили?
- Я, нет. Я собирался много раз, но все что-то меня останавливало. Не получалось. И мне все время кажется, что есть люди, нуждающиеся в утешении более чем я. Вы, например…
- Кирилл Викторович, Вы думаете, я нуждаюсь в утешении?
- Да, определенно. Давайте спать. Поздно, Вы устали, и я тоже.
- Подождите, я никогда не могла бы и подумать, что Вы - врач с мировым именем, верите в Бога, в церковь ходите, со священниками беседуете!
- И верю, и хожу и беседую, и очень помогает, всем помогает, и мне в том числе. После Чечни многое переосмысливаешь и по-иному воспринимаешь. Остановимся. Я пока не готов эти вопросы с Вами обсуждать, да и не время…
- Извините. Кирилл Викторович, Вы были в Чечне? Когда? Почему?
- Не будем об этом. Да, был, в военном госпитале, врачом-хирургом. Все, я сказал, остановимся, давайте спать.
Соня указала ему рукой на дверь ванной, сказала:
- Ванная там, а я пойду, постель Вам постелю.
Кирилл встал, стал убирать тарелки в кухонную раковину. Соня остановила его, убедила - она сама уберет. Он попросил позвонить, его телефон действительно не работал. Она кивнула. Он позвонил своему соседу, профессору, с просьбой покормить его пса. Он принял душ, пошел спать. И опять подумал, что он был и в этой комнате, видел эту мебель, эти шторы, и даже эти обои. Ничего не изменилось, обветшало, да, но не изменилось. Когда лег спать, то ему вообще показалось, что он свихивается. Он понял, что спал на этом диване. Точно спал. И подумав об этом, уснул.
Соня вымыла посуду, заглянула в гостиную, увидела, что Кирилл крепко спит, улыбнулась, поняла, он, и правда очень сильно устал. Она постелила себе постель в Ванькиной комнате, легла, но заснуть не могла. За стенкой, так близко, на расстоянии всего-то пары шагов, спал Кирилл. Она думала об их вечернем разговоре, и спрашивала себя – почему он был в Чечне, как туда попал, почему не хочет разговаривать о том, что там было? Что послужило причиной? И убеждалась – перед ней абсолютно другой человек, и он очень сильно отличается от того, прежнего Кирилла, и не только внешне. Соне казалось, что любить сильнее, чем она любила того, прежнего Кирилла нельзя, оказалось можно, и вот этого нового Кирилла Соня любила намного сильнее.
Кирилл проснулся. Глянул на часы. Всего половина седьмого. Всего. Но он отлично выспался. И его не мучили кошмары, что для него было уже подарком. Он натянул брюки и рубашку, направился в ванную. Проходя по коридору, заметил, что дверь в маленькую комнату, детскую, приоткрыта, постель разобрана, Сони в комнате не было. Дверь в ванную была распахнута, и там он увидел Соню. Она причесывалась. Он поразился красотой ее волос, блестящих, шелковистых, длинной ниже лопаток, подумал, что она могла бы сниматься в рекламе шампуня. Она расчесала волосы, скрутила их жгутом, замотала в пучок, стала закалывать шпильками. Он спросил:
- А зачем Вы это делаете?
Она испуганно обернулась на него:
- Что делаю?
- Ну, вот это делаете с волосами, у Вас прекрасные волосы, почему Вы не ходите с распущенными?
- Я похожа на престарелую русалку.
- Не хотите ходить с распущенными, можно заколоть волосы в хвост. Но, что бы видно было, что волосы прекрасные.
- Я похожа не престарелую русалку…- она сказала это почти с истерикой. Кирилл подумал, ладно с этим доставать не будем, потом. Интересно, кто внушил ей эту чушь. Муж? Он, что был психопатом, и ему доставляло удовольствие ее мучить? И та ее фраза, касающаяся сигарет, что на нее нужно накричать или ударить, муж ее бил что ли? Он оглядел ее головы до ног. На ней был одет короткий халатик-кимоно, едва прикрывающий грудь, а ноги вообще были открыты почти полностью, и она стояла перед ним босиком. Он вспомнил босые ступни другой женщины, с которой у него на днях было свидание, и вид которых, поставил на этом свидании точку. Босые ступни Сони привели его в восторг, узкие, изящные, и не только ступни, но и ноги целиком. У нее потрясающие ноги, не худые, а стройные, с круглыми коленками, и бедра аппетитные. Он перевел взгляд выше, и грудь у нее красивая, хоть и не слишком большая. И не такая уж она и худая, как ему показалось сначала. Да, подкормить ее не мешает, вон ключицы торчат, и он уверен, что и ребра тоже посчитать можно, хотя под халатиком и не видно. И что у нее за одежда, мешки какие-то. Ей джинсы, обтягивающие нужны, и платья до колена по фигуре, юбки-мини, блузки с декольте. Она заметила, что он ее разглядывает. Спросила:
- Почему Вы на меня так смотрите?
- Вы очень красивая…
- Нет, не правда, Вы просто хотите мне комплемент сделать. Я уродина, толстая уродина…
- Соня, сколько Вы весите?
-Что?–она удивилась, потом ответила:–Килограммов пятьдесят.
- А рост?
- Метр шестьдесят пять…
- Вы должны весить пятьдесят пять-шестьдесят килограммов. Это норма. Вы весите меньше, и кто Вам сказал, что Вы толстая?
- Я похудела, я это вижу. В последнее время.
- У Вас идеальная фигура, и эти мешки Вам не подходят.
- Какие мешки?
- Ваши платья.
- Вы опять мне комплимент делаете? Мне не нужно, оставьте меня в покое, я такая, какая есть. Уродина. Все.
Она пошла на кухню, и дрожащими пальцами стала открывать пачку сигарет, срывать с нее целлофановую оболочку. Он вырвал у нее пачку, она немного опешила:
- Вы что?
- Я что говорил про валерьянку? Не хотите валерьянку, примите пустырник, но не сигареты, курить Вам вредно, Вы себя губите, у Вас организм страшно ослаблен, проблемы с почками, иммунитет никой. Не смейте курить, астму хотите заработать или рак?
- Но, Вы курите?
-Мне тоже нужно меньше курить. Но я сильный здоровый мужик, и питаюсь нормально. И не спорьте со мной, я врач. Я говорил, что никогда не вру? Помните?
- А зачем Вы мне сигареты купили?
- Все равно в один день курить не бросите, и сигареты себе купите. Будете тайком от меня смолить, но купите дешевые. Так что, курите при мне, и хорошие сигареты, полпачки в день разрешаю, десять штук. Рассчитывайте. А в перерывах валерьянка и пустырник.
Она посмотрела в окно. Потом повернулась к нему:
- Извините, я не хотела Вас обидеть. Мне всю жизнь внушали, что я тупая, толстая, уродливая, не на что не годная, не путевая, все делаю не так…
- Всю жизнь? Вы не ошибаетесь?
- С четырех лет.
- А кто внушал?
-Сначала родители, потом к ним присоединилась сестра и муж.
- Соня, а почему?
- Не знаю. Скорее всего, им доставляло удовольствие меня унижать, я слабее их, и я не сопротивлялась. Сначала маленькая была. Потом стала думать, раз взрослые говорят – значит это правда. Старалась исправиться, очень старалась. А, потом скандалов не хотела, молчала, из дома даже хотела уехать. Но я действительно не на что не годная и непутевая. Не умею ничего, не знаю, толком добиться ничего не могу, семью не смогла создать. Зачем живу? Сейчас только ради мамы и сына. Вон Полина замужем за иностранцем, в Париж уехала…
Сказав это, Соня подумала, что живет не только ради мамы и сына, но и ради человека, стоящего рядом с ней. Ей хотелось броситься ему на шею, прижаться к нему, целовать его. Он говорит ей комплименты, считает ее красивой! Но ничего этого она не сделала, просто спросила:
- Кирилл Викторович, Вы завтракать будете?
-Конечно, буду. Душ сначала приму, как говорят в мексиканских сериалах, с Вашего позволения.
Стоя под душем, Кирилл думал, что вот кому нужно худеть, так это ему. Сто двадцать килограмм – это предел! Перед небольшим зеркалом в ванной он причесал мокрые волосы, критическим взглядом оценил уже не легкую, суточную, а двухсуточную, и уже переставшую быть легкой, небритость на щеках, понял, что выглядит, не слишком, эстетично, побриться ему нужно срочно! Но, он бриться, просто терпеть не мог. И когда в моду вошла легкая небритость, он вздохнул облегченно, почувствовал себя свободным человеком, тем более, что такой вот брутальный стиль очень ему подходил, и полностью соответствовал его внутреннему состоянию, да и его жене Лене новый имидж мужа очень даже нравился.
С мечтами о похудении пришлось расстаться. На кухне его ожидал отличный завтрак. И не банальные бутерброды, а блинчики и яичница. А Соня его расстроила, опять одета в дурацкое мешковатое платье, и застегнута на все пуговицы. Они сели завтракать. И Кирилл задал вопрос, мучавший его уже полчаса:
- Соня, почему Вы говорите, что ничего толком не можете добиться?
- Потому что, это так! Карьеру не сделала, деньги не заработала, муж от меня ушел.
- Так, может быть, Вы не там карьеру делали и не так деньги зарабатывали? И муж Вам этот не нужен был?
- Как так?
-А вот так. Есть женщины, да и мужчины тоже, которым карьеру противопоказано делать. Не приспособлены они для этого. Есть хорошие исполнители, а есть руководители. Вы, скорее всего, исполнитель. Отличный исполнитель. И нужно это принять. Не всем дано руководить. Мне, скорее всего, дано, и Соня не обижайтесь, Вам нет. А деньги и я не могу заработать, не умею. А по поводу семьи, Вы отличная мать, и отличная жена, но не своего мужа, Вы вышли замуж не за того человека.
Соня молча слушала, и думала, да, конечно, она вышла замуж не за того человека, она должна была выйти за другого, за того, что сидит с ней сейчас за столом, за Кирилла Бородина. Перед тем как распрощаться, Кирилл достал из бумажника банковскую карточку. Протянул ее Соне, та стала отказываться, но Кирилл настоял. Он предложил:
- Это моя карточка, мне зарплату на нее перечисляют. Там достаточно много денег, зарплата у меня, скрывать не буду, очень хорошая. Соня, возьмите свои квитанции, которые касаются коммунальных платежей, посчитайте, сколько Вы должны денег, снимите с карточки, и заплатите, что бы Вас по суду не выселили, и за мобильный телефон заплатите, что бы с сыном разговаривать без ограничений. Карточку мне отдадите в больнице. Если меня не застанете, положите в конверт, и под дверь подсуньте. Код я Вам вот тут написал.
- А если я все деньги растранжирю?
- Вы? Нет…
- Я не скоро смогу отдать…
- Я переживу. Переживу даже пропажу ста тысяч рублей. И пожалуйста, Вы побольше денег снимите, не экономьте, у Вас хоть какие-то деньги должны быть, нельзя же так. И платье, купите себе нормальное платье…
- У меня есть платье, мне не нужно…
- Я вижу что есть, я говорю нормальное…
- Не нужно…
- Значит, не нужно…
Кирилл подумал - хорошо, не нужно, сейчас не нужно, потом понадобиться. Он добьется, убедит…
Глава четвертая. Кирилл и Соня. Несколько месяцев назад.
1
День выдался просто сумасшедшим. И Кирилл был даже рад этому. Он любил такие сумасшедшие дни. Голова забита работой, и о чем-то другом думать времени совсем нет. Он только успел принять душ после одной операции, как его снова позвали в операционную. Сложный случай. Слава богу, все обошлось. Потом прием больных, и опять операция, экстренная… Он часто обо всем этом думал: «И не замечаешь, как прошел день, уже вечер, потом ночь, и хочется, что бы и ночь закончилась как можно быстрее, что бы опять наступил день, окончания которого тоже ждешь с нетерпением. Такой круговорот времени. День за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем и год за годом!». Кирилл понимал, что он сам подгоняет время, старается втиснуть в малый промежуток, как можно больше дел, не думать о постороннем. Где-то в глубине души у него затаилась надежда, что таким вот образом, может быть даже диким, он быстрее закончит свою, как он считал не нужную ему жизнь.
Поздно вечером, он сидел в своем кабинетике, в темноте, положив ноги на стол, кондиционер включен на холод, и из небольшой пластиковой бутылки пил «Кока-Колу», был уже одиннадцатый час вечера. Сил ехать домой у него не было. Он даже сегодня не обедал. И только сейчас вспомнил, что еще утром хотел побриться! Не успел. Но на душе у него было спокойно, своей работой он был удовлетворен. Он допил «Кока-Колу», выбросил пустую бутылку в мусорную урну. Вздохнул, спустил ноги со стола, подумал - нужно собираться домой. Он обещал отцу Дмитрию поехать с ним к отцу Герману, в субботу. А это уже завтра. То есть завтра ему нужно встать в пять утра. Да, ему необходимо ехать домой… Он стал переодеваться, стянул зеленый хирургический костюм, надел свой костюм, темно-зеленый вельветовый, дорогой, фирменный. В который раз поблагодарил Веру за такой отличный выбор. Молодец, девочка! Он выключил кондиционер, закурил сигарету, и, выходя из кабинета, увидел на полу белый конверт. Он поднял его, раскрыл. Банковская карточка и записка. В записке одно слово «Спасибо!». Соня Воронцова. Днем он иногда вспоминал ее глаза, волосы, чуть припухшие губы, короткий халатик-кимоно, и вспоминал с теплотой. Нужно позвонить ей, она переживает, наверное, нашел ли он карточку. Посмотрел на часы. Половина двенадцатого. Поздно звонить. Он вдруг ясно и четко вспомнил, что произошло вчера. Их разговоры, откровения, ее слезы, и его стойкую уверенность, что в квартире Сони Воронцовой он был. Когда? Когда он был там? И тут его как будто окатило ушатом холодной воды. Это она. Та девочка, что была влюблена в него, Верина одноклассница. Это она. Он попытался поподробнее вспомнить свое давнее приключение - тот вечер, дискотеку, ночь, утро и день в квартире девочки. Они были вместе. Он и Соня, десять лет назад. Они провели почти сутки вместе. Он спал с ней. Она спросила при их недавней встрече, с надеждой спросила, помнит ли он ее? Он ответил – «нет». Она удивилась, расстроилась. Ведь она его помнит, и очень хорошо помнит. И поэтому опускает глаза, стесняется. И ничего не объяснишь, не поправишь. Такое объяснению не поддается. И какой вывод, мораль какая, кто он после всего этого? Печатных слов для него нет, только непечатные.
В коридоре было темно, свет не горел. Он прошел в отделение реанимации, слава богу, с больными, которых он сегодня оперировал, все хорошо. Можно и домой…Он отъехал от больницы. Почти двенадцать. Машин мало. Он порадовался, значит доедет быстро, через полчаса, минут через сорок будет дома.
2
Когда подъехал к своему дому в деревне Михайловка, к нему сразу же вышел его сосед, профессор Игнатьев. Кирилл поздоровался. Профессор заговорил:
- Кирилл, как хорошо, Вы дома, я волновался.
- Да что со мной случиться…
-Вы не звонили.Вы всегда предупреждаете,когда задерживаетесь.
- Профессор, извините… У меня было несколько операций подряд, и потом еще больные, я освободился только в десять…
- И не ели ничего? Сигареты и «Кока-Кола»? Не обедали?
- Я сегодня завтракал и вчера ужинал с красивой женщиной…
- Вот с этого места поподробней!
- Ничего еще не ясно…
- Кирилл, как хорошо! Я увидел, у Вас глаза заблестели, это же так хорошо, Кирилл!
-Владимир Данилович, не решилось еще. Об этом рано думать!
- Кирилл, Кирилл! Мне много лет, и я хорошо знаю жизнь, и я хороший психолог, Вы об этом знаете, меня нельзя обмануть! Все решиться, и очень быстро. Идемте ужинать!
- Мне не хочется, спасибо… Я спать …
- Да, заходил отец Дмитрий, Вы ему обещали завтра ехать к отцу Герману…
- Я поеду…
-Давайте, я объясню отцу Дмитрию, Вы устали, ехать не можете.
- Я поеду… Все нормально, я хочу поехать…
- Поужинать Вам придется. Я силой заставлю. Завтракать Вы завтра утром не будете, обед завтра тоже под вопросом. Так что ужинать необходимо, и не спорьте.
- Хорошо, ужинать, так ужинать…
За ужином Кирилл спросил профессора:
- Владимир Данилович, у Вас случайно нет знакомого хорошего юриста? Или адвоката? Ну, такого человека, с кем можно было посоветоваться по юридическим вопросам. Моя сестра юрист – но к ней я обращаться не хочу, придется объясняться, почему я задаю эти вопросы. И, еще, необходимо найти человека, и этот человек, скорее всего скрывается за границей…
- Нужно подумать. Вы задали мне задачу, что за юридические вопросы? С чем связаны?
- С финансами и банками…
- Для чего это Вам нужно, я Вас не спрашиваю, если бы хотели, сами рассказали бы. Но помочь попробую. Если не найду такого человека, то подскажу, где такого человека можно найти… Все, идите спать, не берите ничего в голову…
После ужина, Кирилл еле дополз до кровати, улегся, поставил будильник на пять, заснул сразу же…В пять утра отец Дмитрий уже стучал в дверь дома Кирилла. Пес Дик проснулся, зевнул, приоткрыл один глаз, и закрыл опять. Наверное, снова подумал, что хозяин его спятил окончательно, не дает ему, Дику, нормально поспать. И даже на кухню, за кормом, который Кирилл насыпал в миску, Дик не пошел. Слишком рано. Выйдя на улицу, Кирилл увидел, что идет дождь, вернулся в дом за кожаной курткой, модной, художественно потертой, купленной ему его сестрой Верой в одной из зарубежных поездок. Садясь в машину, он перебросился несколькими словами с отцом Дмитрием, посмотрел по карте, как лучше ехать, развернув машину, и с мыслью, что хорошо, что раннее утро, машин на трассе будет не много, поехал в противоположный конец Московской области, к отцу Герману.
Отец Герман служил в небольшом храме, в дальнем Подмосковье, территория которого была окружена невысоким заборчиком. И вся территория была запружена народом. Все эти люди приехали на встречу с отцом Германом. И эти люди ждали по несколько дней, ночевали в палатках, или просто под открытым небом. Отец Герман принимал не всех. Только тех, кто действительно нуждался. И как он это определял, было ясно только ему одному. Он мог отказать человеку, ждавшему несколько дней, отсылал посетителя, без объяснения причин, говорил – нет у него для этого человека слов… И посетитель вынужден был уйти…
Когда Кирилл с отцом Дмитрием подъехали, было около девяти утра. Дождь прекратился, и вышло солнце. Кирилл поставил машину за оградой, и вместе с отцом Дмитрием, пошел к небольшому храму. Отец Дмитрий рассказывал, что отец Герман утром, около девяти, в половине девятого выходит к посетителям, обходит всех, благословляет, и решает с кем он поговорит в первую очередь, и как хорошо, что они доехали быстро, успели, отец Герман еще не выходил. Отца Дмитрия все служащие в храме хорошо знали, здоровались с ним. У входа в храм отец Дмитрий с Кириллом распрощался, сказал, пусть Кирилл едет домой один, он, Дмитрий, назад сам доберется, может быть, на пару дней здесь задержится, он еще не решил, а Кириллу предложил выхода отца Германа дождаться, благословение получить, может быть тогда и разговор с батюшкой получится. Кирилл прошел несколько шагов по двору, запруженному людьми, и увидел Соню. Он глазам своим не поверил, не понимал, как она тут оказалась, как добралась... Соня сидела у стены храма, на какой-то, то ли фанерке, то ли картонке, натянув на колени свое безразмерное платье, обхватив колени руками, и положив на них подбородок. Он остановился рядом с ней. Она его не замечала, и, похоже, не замечала ничего кругом. Он решил было заговорить с ней, но не стал. Подумал, потом, через какое-то время. Он сначала удивился, что она здесь. И сразу понял – он же сам ей рассказал об отце Германе, советовал сюда съездить… Он вошел в двери храма, народа там было немного, он купил свечи, повернулся к иконам, как услышал голоса страждущих:
- Идет, идет…
Кирилл захотел выйти на улицу, но не успел. В храм вошел невысокий, сгорбленный, очень пожилой священник. Но глаза у священника были удивительно молодые и яркие. Он окинул взглядом народ, собравшийся в храме, и его глаза встретились с зелеными, в крапинку глазами Кирилла. И Кирилл ощутил как будто бы укол, даже по спине пробежала испарина, и на секунду ему стало страшно, показалось, что священник уловил его мысли. Отец Герман благословил всех, кто был в храме, вышел, пошел к небольшому домику, стоящему невдалеке, как понял Кирилл, именно там он и принимал страждущих. Кирилл опять повернулся к иконам, перекрестился, стал ставить свечи.
Отец Герман, тяжело опираясь на руки помощников, добрался до своего небольшого домика, вошел в комнатку-келью, которую занимал, опустился в кресло. К нему тут же подошел отец Дмитрий. Отец Герман обрадовался, Дмитрий был его любимым учеником, они не виделись около года. Но, поговорили недолго, отец Герман разговор прервал, сказал, поговорят по душам позже, за ужином. Сейчас главное – люди. Около отца Германа оказались сразу же два молоденьких монаха. Спросили:
- Батюшка, кого зовем? По очереди?
- Нет, он уехать хочет, не верит мне. Парень, высокий, здоровый, небритый, с веснушками, в черной кожаной куртке. Он стоял у икон, в храме. Его.
Отец Дмитрий тихо сказал:
- Это Кирилл, врач, мой односельчанин, мы приехали вместе…
- Почему раньше его не привез?
- Да он все собирался, и все откладывал…
- Хорошо, что во время приехали, у него от души одни кровавые ошметки остались. Врачевать его душу надо…
Кирилл поставил свечи, вышел из храма, стал спускался по ступенькам, уже хотел идти искать Соню, как к нему подбежал молодой монашек, из свиты отца Германа, обратился:
- Пожалуйста, батюшка Вас просит…
- Меня? Ты не ошибся?
- Вас, Вас…
- Нет, не может быть, почему я? Вон сколько страждущих…
- Он сказал – Вас…
- Ты ошибся, точно ошибся…
-Но простите, он сказал, молодой, высокий, здоровый, с веснушками, в черной кожаной куртке и небритый. Второго такого нет. Это Вы.
Кирилл подумал, вот значит, как он выглядит - высокий, здоровый, с веснушками, и небритый. Побриться, как назло, не успел, да и кто в пять утра бреется. Он вздохнул, пошел за пареньком. Когда вошли в комнатку отца Германа, тот возмутился:
- Я позвал тебя, почему не шел? Уговаривать нужно?
- Я не понял, что Вы позвали именно меня. Думал, мальчонка ошибся.
- Не ошибся, именно ты.
- Но почему? Здесь полно страждущих, они нуждаются в утешении более меня, я здесь почти случайно…
- В утешении более всех страждущих, как ты говоришь, нуждаешься ты. И не спорь. Я это увидел, душу твою увидел, такого ужаса в душе здесь не у кого нет. Ты присядь, в ногах правды нет. Как звать тебя?
Кирилл сел на колченогий табурет около кресла отца Германа. Тот предательски скрипнул. Кирилл встал, спросил:
- А другого табурета нет? Этот больно хлипкий…
- Табурет не хлипкий, ты больно здоровый. Принесите другой…
Принесли другой табурет. Кирилл сел. Отец Герман начал:
- Зовут тебя как, не ответил…
- Кириллом…
- Кирилл, утешения, говоришь, не хочешь? Тогда слушай. Хоть и душа у тебя одна кровоточащая рана, говорить с тобой буду строго, даже грубо. Не обижайся, просто слушай, когда буду спрашивать…
Кирилл кивнул. Отец Герман продолжил:
- Почему ты не живешь? Своей жизнью, почему не живешь? О будущем не думаешь? Почему в своей раковине закрылся, и никого туда не пускаешь? Любить себя никому не разрешаешь? Почему жизнь прочь гонишь? Она, что тебе не нужна? Жизнь одна у тебя, другой не будет, не надейся… Отвечай!
- Нет у меня жизни… Она, и, правда, мне не нужна…
- Ты молодой, красивый, здоровый, ты талантливый и умный… И жизнь тебе не нужна?
- Нет. Мне не зачем жить…
- Послушай. Ты надеешься, что если будешь жить, так как ты сейчас живешь, ты скорее на тот свет уйдешь?
- Да. Я увидеть их хочу…
-Не увидишь.Ты грехи совершаешь,смертные.Уныние и гордыня –это смертные грехи. А ты по сторонам не смотришь, гордый слишком, ты голову то приклони, посмотри на людей, на их беды, несчастья… И улыбнись, и ответные улыбки заметь…
- Я не знал этого… Думал правильно живу… Я помогаю людям, я лечу их, я их несчастья вижу, я денег за лечение не беру…
- Молодец. В этом ты прав. Но ты тела их врачуешь, а в души не заглядываешь. А живешь ты неправильно, хоть и исправляться уже начал. Ты гордыню сократи и уныние прогони. И все у тебя получиться… Ты свидишься со своими, только очень не скоро. Ты половины жизни еще не прожил, внуков своих не видел.
- Какие внуки?
- Твои, твои внуки…
- Откуда?
- От твоих детей…
- Детей?
- Да. Я сказал, по сторонам посмотри внимательно. Женщина на свете живет. Любит тебя, да так любит, что и сама себе не рада. Разгляди ее, и счастлив будешь безмерно. Она твое второе я. Заботься о ней, оберегай. Голову займи заботой о ней. Думай о ней, переживай вместе с ней. Я не говорю – люби, это не сейчас, это придет. Позволь ей любить себя. Награда тебе будет, за твои страдания – второй шанс. Не каждому второй шанс дается. Тебе повезло. Ты должен его не упустить. Упустишь, на себя пеняй! Я тебе все сказал. И еще запомни. Когда господь забирает к себе кого-то чистого и светлого, значит, ему понадобились еще ангелы. Запомни!
- Ангелы…
- Да, ангелы. Они с тобой всегда. Они видят и слышат тебя. И плачут - видят, как ты мучаешься, страдаешь. А страдать перестанешь, они плакать перестанут…
- Женщина? Она меня любит? Где она?
- Совсем рядом. Ближе чем ты думаешь…
Кирилл встал. Пошел к выходу. Но отец Герман его окликнул:
- Через год свадьбу сыграете. После Пасхи, на Красную горку. Посмотреть хотелось бы на это благолепие, ой как хотелось бы! Но стар слишком, не доеду. Мне отец Дмитрий фотографии привезет… С церкви в вашем селе как раз леса снимут, иконостас новый установят. Твоя свадьба первой будет. И такой свадьбы не у кого потом не будет, твоя будет лучшей…
У Кирилла не было слов. Он молчал, морщился, глотал комок в горле. Потом выдавил из себя:
- Свадьба? Через год?
- А ты, что жениться не можешь?
- Наверное, могу. На ком?
- На красавице и умнице, которая тебя ждет… Все, иди. Ищи ее. Я повторяю, она совсем рядом. Уже горячо.
Кирилл дошел до двери. И его как током ударило. Соня! Резко обернулся. Охранники у двери подбежали к нему, схватили за руки. Но отец Герман сделал знак рукой, и охранники Кирилла отпустили. Кирилл заговорил:
- Попросить хочу…
Отец Герман весь превратился в слух:
- Что попросить?
- Тут, во дворе одна женщина. Она очень несчастна, глубоко. Ее мать больна, лежит у меня в отделении, и скорее всего не поправиться. И кроме болезни матери у этой женщины несчастья не переводятся. На две жизни хватит. С детства несчастна. И я еще ей горя подбавил. Поговорите с ней, прошу!
Отец Герман кивнул:
- Поговорю, иди. Хорошо, что для себя ничего не просишь. Пойдите с ним, он покажет, что за женщина…
Кирилл вышел, и один из молодых монахов вышел за ним… Отец Дмитрий во все глаза смотрел на отца Германа, потом спросил:
- Свадьба?
- А почему нет? Он достоин счастья…
-Кирилл Викторович?Однозначно достоин.А на ком жениться?
- А сейчас увидишь. Эта женщина, за которую он просит, и есть невеста его. Молодец какой, понял… Уважаю…
- Вы простите меня, батюшка, а как Вы это все про Кирилла узнали?
- А по глазам. Он вроде живой, здоровый, а глаза мертвые. Совсем. Да, Митенька, по глазам и только. Несчастье у него в глазах. И, что жить не хочет, по глазам тоже видно.
- А женщина, что его любит?
- Он молодой и красивый мужик, его, что женщина любить не может?
- Может, конечно.
- Вот, Митенька, я про женщину начал говорить, у него глаза немного ожили, сверкнули, я понял, я на верном пути…
- Ну, свадьба, свадьба?
- Вот это уже я присочинил. Мне можно! Уже могу себе такое позволить. Зачем? Жениться ему надо. Что тянуть с этим. Он с женщиной встречаться будет. Любовь начнется. А я ему дату свадьбы назвал, теперь у него в голове это прочно засядет. И он будет помнить, через год, на Красную горку свадьба. И я уверен – свадьба будет именно через год. Ты уж тоже прими это к сведению! Напоминай ему…
Кирилл вышел от отца Германа, в сопровождении того же молодого монашека, который и привел его. Они прошли по двору, и он опять увидел Соню, в той же позе, на том же месте. Кирилл указал на нее пареньку, отошел в сторону, подальше, что бы Соня его не заметила. Издалека, он видел, как монашек что-то говорит Соне, и как она встает, и идет за пареньком. Он подошел поближе к домику отца Германа, стал ждать, когда Соня выйдет.
Когда к ней подошел молодой паренек в монашеской одежде, и пригласил к отцу Герману, Соня не поверила. Ее зовут к отцу Герману? Это не может быть правдой, это ей сниться. Она добиралась сюда, в этот отдаленный храм, больше восьми часов. Она приехала на вокзал поздно вечером, просидела всю ночь, ждала первую электричку, в четыре утра, ей было жутко и страшно, она боялась заснуть, и пропустить электричку. Слава богу, не заснула. На этой электричке она тряслась до нужной ей станции почти три часа, и потом шла пешком, одна, через лес, к счастью ей хоть в чем-то повезло, и часть пути ее подвезла на стареньких «Жигулях» пожилая супружеская пара, так же ехавшая в этот храм. Она не удивилась, увидев, сколько кругом народу, подумала, Кирилл же ей говорил, что народу много, приезжают со всех концов страны. Она решила сюда ехать, как только Кирилл рассказал ей об отце Германе, решила ей нужно, обязательно нужно с отцом Германом поговорить. Она нашла свободное местечко во дворе монастыря, села прямо на землю, подложив какую-то картонку, стала ждать, столько, сколько будет необходимо, хоть несколько суток. Ей очень нужно поговорить с отцом Германом, что бы это ей не стоило. И вот ее уже зовут…Она вошла в комнатку, где принимал отец Герман, нерешительно остановилась около двери, услышала:
- Вот ты какая, проходи, не стесняйся…
Соня прошла, села на табурет, на котором недавно сидел Кирилл, опустила глаза. Отец Герман был с ней терпелив и ласков. Он участливо смотрел на Соню, не торопил, спросил негромко:
- Ты поговорить со мной хочешь?
- Да.
- Как зовут то тебя?
- Софья.
- Мудрость значит. Ну, говори, мудрая женщина.
- Почему все так? Почему со мной все не так? Я живу как в колонии строгого режима. Существую. Мной все недовольны. Я все делаю не так, ничего не умею, не знаю.
- Ты так считаешь?
- Да.
- А почему ты обманываешь?
- Кто – я?
-Да не я же. Ты обманываешь. Саму себя обманываешь. Всю жизнь. Нельзя так. От этого все твои проблемы. Ты не правильно живешь. С самого детства. Сопротивляться нужно. За место под солнцем бороться нужно. Смирение не всегда хорошо, и оно должно быть внутри. А внутри тебя его нет, твое смирение на показ. Подумай об этом.
Соне стало страшно. Этот человек говорит правду. Ее смирение действительно на показ – увидьте все, какая я, полюбите меня. Отец Герман продолжал:
- Не переживай. Жизненные взгляды пересмотри. «Нет» научись говорить, «мое» – научись говорить. Отношения не нужные тебе разорви, Полюби себя – ведь не любишь себя же!
- А любовь?
- Не бывает ворованной любви, любви на обмане тоже не бывает. Если любишь кого, скажи ему об этом. Только не обманывай. Любить ты умеешь, еще как. И человек этот тебя полюбит, оценит. Прощения попроси у всех кого обманывала, и расстанься с ними. Груз не нужный тебе. Новую жизнь начни, с чистого листа, с человеком которого любишь. И все хорошо будет…
- А моя мама? Она поправиться?
- Вот этого я сказать тебе не могу. На все воля божья. Иди. Я тебе все сказал. Трудности у тебя не закончились, несчастья тоже. Но переживешь, преодолеешь, тем более не одна будешь. С любимым человеком. Вдвоем все проблемы решите. Иди! С богом!
Соня прошептала «Спасибо…», вышла от отца Германа. Дмитрий опять обратился к отцу Герману с вопросом:
- Это действительно она? Будущая невеста Кирилла?
- Она, она! А если даже и не она, они идеальная пара. Они знакомы. Он сейчас подойдет к ней, они поговорят. Домой поедут вместе. И ей и ему я сказал искать любовь. И они оба поняли это. Вот они ее и найдут. А вообще, я почему то уверен – это она.
- А как же так получилось, что они здесь оказались вместе в одно время?
-А вот это, Митенька, есть провидение, это необъяснимо. Так должно было случиться!
Соня ничего не видела вокруг. Ложь? Обман? Начать жизнь с чистого листа? Объясниться в любви человеку, которого она любит? Кириллу? Она шла, не разбирая дороги, пока не наткнулась на кого-то. Подняла глаза. Перед ней стоял Кирилл, ее любимый Кирилл, небритый, в грубой кожаной куртке. Не понимая, что делает, она потянулась, обняла его за шею, прижалась к его груди, и зарыдала. Он успокаивал ее, прижимал к себе, гладил ее волосы, спину, целовал легкими поцелуями ее лицо. Уговаривал:
-Сонечка,ну перестань,маленькая.Все хорошо,все будет хорошо.
Она подняла к нему заплаканное лицо, стала высвобождаться из его объятий, спросила:
- Господи, Кирилл Викторович, почему Вы тут?
- Вот так получилось…
Он разжал руки, но она продолжала стоять, обнимая его за шею, потом сообразила, опустила руки. Но не один не сдвинулся с места, стояли друг против друга на расстоянии полушага. Она спросила:
- Вы были у отца Герман?
- Да.
- Что он Вам сказал?
- Много неприятного… Но больше приятного…
- Вам? Неприятное? Не может быть! Вы такой человек!
- Какой, Соня?
- Хороший…
- Не совсем оказывается. Соня, а Вы как тут оказались?
- На электричке приехала, потом пешком шла, но меня, слава богу, подвезли…
- Как на электричке?
- На первой, в четыре утра. Ночь на вокзале просидела, очень страшно было, но там милиции много, у меня документы два раза проверяли, я объяснила куда еду, они меня даже охраняли…
- Почему Вы мне не позвонили? Мы бы поехали вместе. А если с Вами что-нибудь случилось?
- Да ничего не случилось бы. А позвонить, Вы занятой человек, и сюда ехать не собирались…
- У настоятеля храма в моей деревне машина сломалась, а ему сюда очень нужно было поехать, я вызвался его отвести. Я давно хотел приехать, по все откладывал, себя обманывал, причины находил разные не ехать. А тут вдруг понял – нужно ехать. И знаете Соня, как я рад, я счастлив, что был здесь! Мне сказали много такого, о чем я догадывался, но отметал, отгонял от себя… И я почти понял, что мне делать дальше, как и зачем жить… Почти… Но скоро пойму до конца. Обязательно пойму! Соня поехали в Москву. Вы устали, и не ели, конечно, Вам отдыхать нужно.
Он обнял ее за плечи, повел к воротам. Она не сопротивлялась. И только когда она оказалась в его машине, и они отъехали немного, попросила остановить. Кирилл остановил машину. Озабоченно на нее посмотрел, спросил:
- Соня, что-то не так? Вам плохо?
- Нет, нет. Давайте постоим немного. Поговорим. И, можно мне покурить?
- Можно. Я и сам хочу…
Он достал сигареты, протянул ей, щелкнул зажигалкой, дал прикурить Соне, закурил сам. Они вышли из машины, залюбовались открывшимся им пейзажем. Поле, вдалеке лес, синее-синее небо. Кирилл вдруг вспомнил про свадьбу, посмотрел на Соню, улыбнулся… Она уловила его улыбку, поинтересовалась:
- Кирилл Викторович, а почему Вы улыбаетесь?
- Настроение хорошее, хоть я и спал всего часа три, и ехал сюда больше четырех часов. Но я уже сказала Вам, я счастлив, что был здесь. А, что Вам сказал отец Герман? Расскажите. Но если это совсем личное, не нужно…
- Он раскритиковал меня. Не так я живу, всю жизнь не так, обманываю себя и других. И сама виновата в этом, но это правда. Бороться, говорит, нужно. За свое бороться, «нет» и «мое» говорить научиться. Это тоже правда, я не умею этого говорить. Жизнь нужно с чистого листа начать. Я тоже не жалею, что приехала. Но усилий я больше потратила, я вообще не спала. И не хочется.
-Это адреналин, пройдет скоро, и Вы усталость почувствуете.
- У Вас воды нет случайно, попить?
- Только «Кока-Кола», будете? Но она теплая.
- Хоть горячая, я пить хочу.
Он достал из машины маленькую пластиковую бутылку «Кока-Колы», такие бутылки он всегда возил с собой, открыл, протянул ей. Она отпила больше половины, отдала ему, он, не раздумывая, допил остальное, бросил пустую бутылку в багажник машины, где валялись несколько таких же пустых бутылок. Он протянул руку, коснулся ее лица, провел рукой по волосам, положил ей руку на затылок, притянул к себе, начал целовать. Ее губы были сладкими от «Кока-Колы», но на его поцелуи она не ответила. Отстранилась, отвела его руку от своего затылка, сказала:
- Не нужно, Кирилл Викторович, у Вас тоже адреналин. Сейчас не нужно.
Он кивнул, согласился с ней. Сейчас не нужно. Но завтра или послезавтра будет просто необходимо.
Как Кирилл и говорил, адреналин из крови Сони очень быстро испарился, и она почувствовала страшную усталость. Она свернулась клубочком на переднем сидении его машины, и заснула. Он снял куртку, аккуратно укрыл ее, поехал помедленнее, что бы от резких толчков она не проснулась. И он даже порадовался, что она спит. Он сможет хорошенько подумать над тем, что услышал. Свадьба свадьбой, скорее всего отец Герман подшутил над ним. А вот другое! Его жизнь, которую он гонит прочь, не живет которой, а которую доживает, и то, что гордыня его обуяла, и укрылся он в своей раковине, как рак отшельник, и никого к себе не допускает. И в Чечню ездил, что бы пропасть там, погибнуть, но не погиб и не пропал, а когда вернулся – ему стало еще хуже, во много раз! И с этим всем нужно что-то делать, жизнь нужно менять. Ангелы, они следят за ним, и плачут когда ему плохо. И он должен постараться не расстраивать их. Оглядеться по сторонам, да чего там глядеть, та женщина, которую он должен увидеть, сейчас спит в его машине. Он это понял сразу, как отец Герман сказал, что есть на свете такая, что так его любит, что и себе не рада. Теперь убедить ее нужно, убедить не в любви своей, нет, любовь – правильно выразился отец Герман, придет потом, а в том, что они нужны друг другу, что отношения их сложатся, что они очень похожи. Да и не это главное! Главное то, что бы она простила его. Простила за то, что он забыл ту одинокую девочку, которая любила его еще десять лет назад, и ночь с которой показалась ему тогда банальным приключением.
Когда они подъехали к дому Сони, день уже катился к вечеру. Она проснулась с трудом, пожаловалась, что спина затекла и голова разболелась. Он хотел было пригласить ее поужинать с ним где-нибудь, но не стал, она откажет ему, и потом сегодня действительно не нужно, предложил:
- Соня, давайте завтра сходим куда-нибудь?
- Не получиться, Кирилл Викторович.
- Почему?
- Мне на кладбище нужно.
- На кладбище?!
- Ну да. Завтра три года как мой папа умер.
- Простите бога ради. А Вы одна туда поедете?
-А с кем я могу поехать? Мама в больнице, Полина во Франции.
- Я поеду с Вами.
- Нет, Вы что!
- Почему нет? Вам нужна там мужская помощь, и странно это – Вы одна поедете на кладбище. Решено, не спорьте. Во сколько за Вами заехать? В девять?
- Давайте в десять, Вы поспите подольше.
- Да я долго не сплю. Мне восемь часов за глаза хватает. Договорились?
Соня кивнула. Он продолжал:
-Я подниматься не буду. Вы идите, отдыхайте, поешьте обязательно, и не курите много. Я буду ругаться.
- А Вы домой?
- Нет, я к матери с Верой все-таки заеду. Какой день собираюсь.
Она поцеловала его в небритую щеку, прошептала: «До встречи!», пошла в подъезд.
3
Кирилл действительно собирался зайти к матери с сестрой. Он просил Веру найти фотографии Сони Измайловой. Он очень хотел их посмотреть. Убедиться, что прав. Главное, что бы его родные были дома. Он достал свой мобильный телефон, набрал номер мобильного телефона сестры Веры. Длинные гудки, Вера к телефону не подошла. Кирилл набрал номер домашнего телефона своей квартиры. Подошла мать. Кирилл начал с места в карьер:
- Мамуль, это я. Вера где?
- Кирочка, сынок! Ты не звонил столько времени. Как ты себя чувствуешь?
- Мама, я хорошо себя чувствую. Где Вера?
- В магазин побежала. Она улетает сегодня, в отпуск, в Тунис. Что-то купить не успела, побежала покупать.
- Она мне фотографии нашла?
- Фотографии?
- Да. Я просил фотографии Сони Измайловой. Она нашла?
- Фотографии Сони Измайловой? Зачем тебе они нужны?
- Мама, я просил фотографии Сони Измайловой. Если просил, значит, они мне нужны. Что в этом особенного?
- Кирочка, не кричи на меня, я только спросила, зачем тебе эти фотографии?
- Мама, в моем отделении лежит мать Сони, она в тяжелом состоянии, Соня подошла ко мне, напомнила, что училась с Верой в одном классе, бывала у нас в доме. Я просил ее фотографии, хочу ее вспомнить, почему я не могу их увидеть, какой в этом криминал?
-Конечно, Кирочка, родной, конечно, если только поэтому… Ты, когда будешь?
- Через пять минут.
Мать Кирилла медленно положила телефонную трубку на аппарат. Щелкнул замок входной двери, сестра Кирилла, Вера, вернулась из магазина. Мать тут же бросилась к ней, нервно сказала:
- Вера, звонил Кирилл, он сейчас будет у нас, ему нужны фотографии Сони Измайловой!
- Ну и что? – отозвалась Вера.
- Как ну и что? Зачем ему эти фотографии?
- Он говорил, что ее мать больна, у него в отделении лежит…
- Ты думаешь, он не знает?
- Что не знает? Мама, это твои домыслы! ДОМЫСЛЫ! – Вера была уже на взводе.
- Нет, Вера, не домыслы! Я уверена! Эта дискотека…
Вера мать успокоила:
- Дискотека, дискотека… Мама, это чушь, этого не может быть. Даже если это и так, что дадут ему фотографии Сони? Это наши детские фотографии, фотографии Сони с ребенком у меня нет…
Кириллу понадобилось не пять, а пятнадцать минут, что бы добраться до дома, где жили его мать с сестрой. По прямой, от дома Сони до нужного ему дома, было метров двести. А на машине! Пока вырулил на проспект, пока повернул к дому матери, пока искал где поставить машину… И вот он уже звонит в дверь квартиры, где прожил двадцать один год своей жизни. Мать открыла дверь, обняла, отстранилась, посмотрела на Кирилла внимательно, покачала головой:
- Господи, Кирочка, как ты выглядишь! Ты же на бомжа похож!
- Почему?
- Что это за одежда? Что за куртка?
- Нормальная куртка. Отличная.
- А почему она такая страшная, потертая…
- Это нормальная модная куртка. Она потертая специально.
- А небритый, почему ты небритый? И с глазами у тебя что? Почему они такие красные?
- Не бритый точно. Это правда. А по поводу глаз – почти не спал сегодня. Так вышло. Работы много… Мам, Вера пришла?
- Пришла. Иди.
- Я фотографии посмотрю, а потом пообедаем? Я не завтракал, голодный как волк… И посплю немного…
- Кирочка извини, но в таком виде ты за стол не сядешь… Ты пойдешь в ванную, примешь душ, побреешься, я принесу тебе полотенце и чистую майку, потом будем обедать…
- Хорошо, если ты так хочешь…
Он не спорил, он устал, и ему действительно нужно было принять душ, очень хотелось есть, и спать тоже. О встрече с отцом Германом рассказывать у него не было сил, да и не мог он рассказать, не нужно его родным знать, слишком личное. Кирилл снял куртку, пошел в комнату к сестре. Вера складывала вещи в небольшой чемодан на колесиках. Увидела Кирилла, улыбнулась:
- Привет, Кир. Выглядишь странно.
- Почему странно? Вы, что сговорились? Мать сейчас сказала, что я как бомж.
-На бомжа ты не тянешь, упитан слишком. Вот побриться стоит.
Кирилл констатировал:
- Спорить с Вами двумя себе дороже! - потребовал: - Фотографии!
Вера выложила на стол пачку фотографий. Кирилл начал рассматривать их. Вот на фотографиях девочка с толстой косой в школьной форме и белом фартучке, худенькая девочка в джинсах с длинными волосами, вот уже девушка с точеной фигуркой, тоже в джинсах, открытой майке, длинные волосы собраны в хвост. Он сразу понял, как только увидел фотографии - это она. Точно она. Он идиот! Как он мог забыть ее! Последняя фотография свадебная. Девушка со сложной прической, в фате, длинном платье, на плечах накинута пушистая шубка, и видно, что девушка беременна, на его взгляд - месяца три-четыре. Вера смотрела на брата, на его опущенную голову, разглядывала его макушку с густыми завитками волос, нервно накручивала на палец свой рыжий локон, и удивлялась, что волосы у ее брата не рыжие, а темные, но с рыжим отливом. Он поднял глаза, глянул на Веру. Та сказала:
- Убедился? Увидел, что хотел?
- Убедился.
- Кир, мы не маленькие уже, вроде как взрослые, ответь – тогда после дискотеки ты ее трахнул?
- Что?!
- Хорошо, хорошо – ты переспал с ней?
- Да. Удовлетворена?
- Кир, а ребенок у нее от тебя?
- Почему? С чего ты взяла? Нет.
- Мама так думает.
-Да ерунда.Ребенок у нее от мужа. Нет, точно не мой. Я бы знал!
- Ну и отлично. Мать пойду, успокою.
- А с чего она это взяла?
- Она как-то встретила Соню в магазине около нашего дома, с ребенком. И говорит, что этот ребенок похож на тебя.
- Да нет. Конечно, нет. Ей показалось.
- Я ей тоже не поверила. Кир, а у тебя сегодня какие планы?
-Да никаких. Я ночь не спал, поспать немного хотел, и к себе ехать.
- А ты меня в аэропорт, в Домодедово не отвезешь? Свою машину не хочу в аэропорту оставлять.
- А во сколько у тебя самолет?
- Ночью. В час ночи.
- В десять регистрация начнется?
- Да.
- Извини, я тебя отвезу, но конца регистрации ждать не буду. К десяти поедем. Мне вставать завтра рано, дела. Все. Мать говорит, за стол меня в таком виде не пустит. Я в ванную.
Пока Кирилл мылся в душе и брился, он думал о разговоре с Верой. Думал, а вдруг действительно у Сони его ребенок? Почему она не сказала ему? Вспоминал, что было после той встречи с Соней, после их отношений. Приехала его жена с дочерью, а у него начался завершающий этап защиты диссертации. Предзащита, обсуждение на кафедре. Очень не однозначное. И вдруг его осенило – Соня была у него на кафедре! Дело было так. Заседание кафедры. Его вызывают в коридор, он выходит. Там его ждет девушка. Что за девушка? Да и не до девушек ему было, с диссертацией вопрос решался! Он и не понял, что это Верина одноклассница, с которой он провел ночь, Соня. Бледная, почти зеленая, запекшиеся губы, небрежно заплетенные в косу волосы. Кирилл стал мучительно вспоминать тот разговор с Соней - он вышел к ней, спросил, что она хочет от него, у него совсем нет времени. Она ему стала говорить о любви, он слушал в пол уха, что-то ей ответил. Что он ей ответил? Вроде бы сказал ждать, но когда вышел к ней через час, она ушла. Нет, она не беременная была, он врач, он бы понял, она даже еще больше похудела, осунулась. Нет, если бы это был его ребенок, он бы понял… Нет, не его, точно…
4
Расставшись с Кириллом, Соня поднялась к себе в квартиру, на кухне сделала бутерброд, вскипятила и налила сладкий чай в большую кружку, с бутербродом и чаем пошла в гостиную, устроилась на диване, поджав ноги. Маленькими кусочками откусывала бутерброд, запивала сладким чаем, и думала, как долго она не ела нормальной пищи, мед с сухарями поперек горла стояли.
Она все не верила, что ей так повезло, она смогла поговорить с отцом Германом сразу, она, уже приготовилась ждать несколько суток. Да, она услышала много неприятного ей, но ведь это все неприятное оказалось правдой! Она действительно обманывала. Обманула Валерку, своих родителей, его родителей, Полину, и себя тоже. Уверяла себя, что разлюбила Кирилла, что не нужен он ей. Но, это не правда была, она продолжала любить его! Да, дела. Как сказал отец Герман – признаться? В любви признаться Кириллу? Конечно, она признается, прямо завтра. Можно было бы и сегодня, и Кирилл хотел к ней подняться, был очень и очень не против провести с ней вечер, а может и ночь. Но все должно произойти не так, если бы Кирилл сегодня поднялся к ней, объяснения не получилось, был бы обычный секс под адреналином. Завтра, все произойдет завтра. Или не произойдет. Но по крайней мере они объяснятся. Она отставила недопитую чашку с чаем, достала сигарету, хотела закурить, вспомнила слова Кирилла про астму и рак, сигарету отложила. Курит она действительно много, дорвалась, пока ее мать не видит, находится в больнице. Соня закрыла глаза, легла, положив голову на диванную подушку, ноги прикрыла покрывалом с дивана, задумалась о своих отношениях с Кириллом, с родителями, Полиной и Валеркой…
Тогда, в тот вечер, почти десять лет назад, расставшись с Кириллом, Соня убрала в квартире, уничтожила присутствие Кирилла, приготовила ужин, и дождалась родителей и Полину. Ей казалось, что после всего того, что с ней произошло, ее жизнь кардинально измениться. Мир перевернется. Но ничего не произошло. Мир остался на месте. И она принялась ждать, ждать хотя бы звонка Кирилла, бежала к трезвонящему телефону, отталкивая Полину. Та заподозрила неладное, стала еще более наблюдательной, хитрой и изощренной…
И он позвонил! Позвонил Соне и назначил свидание, через два дня, у кинотеатра «Россия». Она была вне себя от счастья, она прыгала на месте, плакала, слава богу, в коридоре, когда она разговаривала с Кириллом, никого не было, ее не видели. Она ждала свидания, она жила им, ничего не замечала вокруг. И напрасно, Полина была начеку. И теперь уже Полина бежала к телефону, отталкивая Соню. И Соня не предала значения словам Полины, когда та отвечала по телефону, что ее, Сони нет дома, и она обязательно передаст, не забудет… Что передаст, что не забудет? Да какая разница, у нее, Сони свидание с Кириллом!
Она прождала его пять часов! Приехала к кинотеатру «Россия» за час до назначенного срока, ждала стоя на ступеньках, потом сил у нее не осталось, она наплевала на грязь, и села прямо там же, на ступеньки. Соня не знала, сколько времени прошло, сколько она уже ждет, который теперь час, сидела в какой-то прострации, не понимала, как он мог ее так обмануть, так над ней надсмеяться, как он мог не прийти… Было уже очень поздно, к ней стали цепляться какие-то мужики, предлагать интим, милиционеры, охраняющие кинотеатр, их отгоняли, жалели, такой у нее был несчастный вид, говорили - идите домой девушка, он не придет! Она не уходила. Но когда милиционеры сказали, что через полчаса закроется метро, она бы шла скорее, как домой доберется? Ей пришлось уйти.
Она ехала в вагоне метро, одна, рыдала в голос, мечтала только об одном, что бы хоть что-то случилось, вагон сошел с рельсов, случился пожар, наводнение, землетрясение, вагон захватили террористы, ну пусть хоть что-то случиться! Ничего не случилось. Вагон метро доставил ее до нужной станции, да и дом ее стоял на месте, и в квартире ничего не изменилось! Она прошла в комнату, машинально разделась, легла в постель, укрылась с головой одеялом, и опять разрыдалась. Она кусала, рвала зубами подушку, в отчаянии, в бессилии, и думала только одно – он не мог ее так бросить! Почему? Почему? Он же сам назначил ей свидание, позвонил, говорил, что скучает, все время о ней думает… И в своих терзаниях Соня не заметила ехидных усмешек сестры Полины…
А потом Соня поняла, что беременна. Просто беременна. Тупо и примитивно. В читальном зале библиотеки ее института она взяла медицинский справочник, прочитала симптомы, все сходиться! В аптеке купила дорогущий тест для определения беременности, сделала, конечно – результат положительный! И что ей теперь делать? Ее все время тошнило, практически от всего. Она почти не ела, не переносила даже запаха еды. По утрам мать ругала ее, заставляла завтракать, пить кофе, сил у Сони спорить с матерью не было, она боялась, что ее вывернет прямо за столом, во время завтрака, она глотала еду, давилась, и думала только о том, что бы скорее убежать из квартиры, и добежать до мусорной урны в подворотне. Еще хуже ей было от табачного дыма. Куда там самой курить! Если кто-то рядом с ней закуривал, реакция ее организма была моментальной. Соня сильно похудела, подурнела, осунулась, превратилась в тень. И почему считается, что при беременности полнеют?
Она не находила себе места, не могла спать ночью, не соображал ничего. Знала только одно – ребенка она родит, что бы не случилось. Она решила вот что. Она поговорит с Кириллом, он придумает что-нибудь. Она сосредоточилась на этой мысли, и почти забыла, что Кирилл ее бросил, назначил ей свидание, и не пришел, что она прождала его пять часов. Соня позвонила Вере, ей нужно было узнать - в каком институте учиться в аспирантуре Кирилл. И она узнала это! Но сколько сил ей потребовалось, что бы говорить веселым голосом, делать вид, что у нее все в порядке, и она очень хочет пойти на защиту к Кириллу, послушать, он ей рассказывал о диссертации, но она забыла, в каком это будет медицинском, первом или втором? Вера рассказала ей все.
Она поехала в институт Кирилла, нашла нужную кафедру, долго стояла у закрытой двери, шло заседание кафедры, и она ждала, когда кто-нибудь выйдет, или заседание закончится. Вышел пожилой преподаватель, увидел Соню, такую бледную и несчастную, спросил, кого она ждет, она сказала, что ей очень, очень нужен Кирилл, и преподаватель позвал его. Кирилл вышел к ней, он был озабочен, сосредоточен, и было видно, что ему не до нее, и он почти не слушал, что она ему говорила, все время поворачивал голову, прислушивался к тому, что говорили его коллеги на кафедре. Ей даже показалось, что он не совсем понимает, кто перед ним. Она сказала ему:
- Кирилл, умоляю, выслушай меня…
- Что тебе надо?
- Кирилл, милый, давай поговорим…
- У меня нет времени, ты не видишь заседание кафедры, решается мой вопрос, обсуждается моя работа…
- Кирилл…
- Зачем ты пришла…
- Я люблю тебя…
- Я понял, я не могу говорить, потом, потом…
- Кирилл…
Но он уже поворачивался, уходил. Бросил на ходу:
- Подожди меня…
Она ничего не понимала, стояла как вкопанная, она должна сказать ему, что беременна, должна сказать. Но он уходил, они даже не поговорили. Она прошептала:
- Кирилл, я беременна…
Но он не слышал, уже ушел, и закрыл за собой дверь. Она стояла под дверью. И тут до нее дошло - все бесполезно, он не поможет ей, он просто не хочет ей помочь…Соня повернулась, и медленно пошла по коридору, вдоль открытых и закрытых дверей в аудитории и кабинеты, к лестнице, мимо сновали веселые студенты, и озабоченные преподаватели, но она их не видела, она вообще ничего не видела кругом… Когда она дошла до конца коридора ей стало плохо, она попыталась удержаться на ногах, попыталась прислониться к стене, прислонилась, постояла минуту, отдышалась, решила идти дальше, сделала несколько шагов, ей показалось, что коридор перед ней качается. Она вышла на лестничную площадку, но спуститься по лестнице не смогла, лестница качалась также. Увидела лифт – спустилась на лифте. Около лифта увидела дверь с надписью «Медпункт», и толкнула ее.
Она очнулась на кушетке в медпункте, у нее болело все, голова кружилась, во рту пересохло. Пожилая медсестра сдвинула на кончик носа очки, строго спросила:
- Как твоя фамилия, ты с какого курса?
- Я не из этого института…
- А что тут делаешь?
- Я к подруге приходила, можно я пойду…
- Тебе не идти нужно, а на «Скорой» в больницу ехать. Знаешь какое у тебя давление? Высокое, зашкаливает, а лет тебе сколько, восемнадцать есть?
- Мне двадцать… Я пойду…
- Куда пойдешь? Под машину угодишь или с платформы в метро грохнешься, лежи… Я укол тебе сделаю, давление понизить…
- А беременным можно уколы делать?
- Так ты беременна что ли?
- Да.
- Сколько?
- Шесть недель…
- А парень твой знает?
- Нет…
- Ты к нему приходила?
- Да.
- Ну и что?
- Не стал слушать…
- Все понятно… Давай валерьянки тебе дам с боярышником, хорошо помогает, а уколы не будем делать…
- Спасибо.
Медсестра накапала Соне валерьянки с боярышником, ей стало немного лучше, она пошла домой. Не пошла, потащилась, поплелась.
Дома Соня опять легла в свою кровать, закрылась с головой одеялом, и стала думать, как ей быть, что делать, как жить, и ради кого… Вот ради кого, она поняла сразу, ради маленькой жизни, появившейся в ней. И когда зажглась эта жизнь, она Соня была безумно, до одурения счастлива, и значит, этот маленький человечек, тоже будет счастливым! А вот как жить, как быть и что делать, вот эти вопросы были практически не решаемы! И выхода из создавшейся ситуации Соня не видела…
Соня думала – очень скоро, месяца через два-три родители поймут, что она в интересном положении. И просто убьют ее! Ее убьют ладно, но будущего малыша они убьют тоже… Решение пришло само собой. Она должна выйти замуж. Боже, как просто! Выйти замуж, родить ребенка, а потом, потом будет потом. Сейчас главное избежать страшного скандала, и спасти малыша. Выйти замуж – а за кого? Кто на ней жениться? На беременной? Скрыть беременность? Как? Переспать с кем-нибудь. С кем? Она вспомнила Валерку Воронцова, с исторического. Она ему давно нравилась, он пытался даже за ней ухаживать, но у нее голова была забита Кириллом. Да, Кирилл. Предатель. Она его ненавидит! Да нет, не правда… Она его любит, все еще любит… И не разлюбит… Никогда!
Соня решила познакомится поближе с Валеркой. Поняла, ей нужно хорошо выглядеть. Насколько это возможно в ее положении. В одно прекрасное утро она тщательно уложила волосы, накрасилась, оделась понаряднее, и пошла покорять Валерку. Если честно, Валерка ей страшно не нравился. Он был не большого роста, белобрысый, с неприятным лицом, бегающими глазками, косноязычой речью, и еще к тому же двоечник (не чета Кириллу!). Его приняли на дневное только в связи с дефицитом молодых людей в педагогическом. Но он был единственной кандидатурой, на кого она могла рассчитывать. И потом, у Валерки была своя квартира, она досталась ему от бабушки, правда в отдаленном районе, на окраине Москвы, но не беда, квартира то своя! Так, что жить они будут отдельно, если поженятся!
И Валерку она покорила. Он пригласил ее на свидание. Потом еще раз. А потом их двоих пригласили на день рождение Валеркиного однокурсника, в общежитие. Соня поняла – судьба преподносит ей еще подарок, как тогда, полтора месяца назад, с Кириллом (если тот подарок можно считать подарком!). Во время вечеринки в общежитии Соня подливала Валерке водку. Сама она выпила полбокала шампанского, и в пустой бокал добавляла себе лимонад, выдавая его за шампанское. Валерка сильно наклюкался, и Соня увела его с вечеринки, поймала такси, и, выпытав адрес, повезла к нему домой, в квартиру, на окраине. Приехав к Валерке домой, она раздела его, уложила в постель, разделась сама, легла рядом. Она была готова переспать с ним, сжала зубы, и даже перестала дышать. Но на ее счастье у Валерки ничего не получилось! Промучившись минут десять, он отвалился от Сони и захрапел. А Соня лежала рядом без сна, тряслась мелкой дрожью, и молила бога, что бы утром Валерка ничего не вспомнил. И он не вспомнил! Проснувшись утром, Валерка был немного озадачен, увидев рядом с собой Соню. А Соня изобразила удовольствие и радость, что Валерка рядом с ней. Стала благодарить его за бурную ночь, целовать. Валерка был смущен, и приятно удивлен, но страдал от страшного похмелья, и даже обрадовался, когда Соня засобиралась домой.
Выдержав примерно месяц, Соня объявила Валерке, что беременна. Тот был поражен, устроил истерику, стал говорить Соне, что это ее проблемы, он ничего не знает. Но Соне было все равно, что он говорит. Она знала, что очень скоро ее беременность станет заметной, и она скажет своим родителям, кто отец ребенка. И тут уже ему не отвертеться! Он не знает бульдожьей хватки ее матери!
Все так и получилось. Через месяц ее интересное положение стало заметно, мать приперла ее к стенке, стала допрашивать, не беременна ли она, Соня отпиралась не долго, сказала, что беременна, и назвала имя Валерки Воронцова. Тот был призван пред грозные очи Сониной матери, допрошен с пристрастием, и сознался.
Сонины родители пошли к родителям Валерки. Там две семейные пары поговорили, немного выпили, поплакали и решили – быть свадьбе! Валеркиных родителей кандидатура Сони полностью устроила – девочка хорошо воспитана, из приличной семьи, москвичка, отлично учиться, да и Сонины родители кандидатурой Валерки были удовлетворены. И Соня, и Валерка отказывались от пышной свадьбы, тем более свадьба не по любви, а по залету. Но родители решили - свадьба будет как у людей! И не важно, что на улице зима, декабрь и рождественский пост. Свадьба будет шикарной. Такой она и была. И дорогущее платье, и прическа от модного стилиста, и модный макияж, и норковая белая шубка - подарок жениха. Были и тройка лошадей, и свадебный ужин в ресторане гостиницы «Метрополь». Соня, готовясь к свадьбе, думала только о своем будущем ребенке, знала, будет мальчик, называла его Ванькой, и уговаривала малыша потерпеть, очень скоро у них будет все хорошо, да не хорошо, а просто отлично. И потом, в день свадьбы, кладя цветы к могиле «Неизвестного солдата» и фотографируясь со своим женихом на фоне храма Василия Блаженного, она думала, что вот и все, она обустроила свою жизнь, разрулила ситуацию, а Валерка, что Валерка, стерпится - слюбится! И она не понимала, что вот сейчас, именно сейчас, когда Валерка надевал ей колечко на палец, в той безумной компьютерной игре, в которой она участвовала не по своей воле, она переходит на новый уровень, более страшный и более сложный, проходит в очередной круг ада, и вырваться оттуда, выйти из игры становиться все сложнее и сложнее…
Глава пятая. Кирилл. Несколько месяцев назад.
1
На следующее утро, ровно в десять часов Соня вышла из подъезда своего дома. Кирилл ее уже ждал, сидел в машине у ее подъезда, набирал на мобильном телефоне Сонин номер, хотел предупредить, что он подъехал. Он улыбнулся, поприветствовал, вышел из машины, открыл перед ней дверцу, помог ей сесть. Она села, поправила платье, повернулась к Кириллу, спросила:
- Кирилл Викторович, едем?
- Куда?
- На Хованское…
Он кивнул, повернул ключ в замке зажигания, машина тронулась. Кирилл подумал, что она опять в том же ужасающем платье, старом пиджаке и с пучком. У нее, что ничего другого нет? Не джинсов, не маек? В выходной можно надеть другое что-то, волосы распустить… Сам Кирилл был в джинсовом костюме, под костюмом была надета черная майка с яркой надписью «Полиция Лос-Анджелеса» на английском, на голове кепка-бейсболка, и еще на нем были темные очки с зеркальными стеклами. Соня улыбнулась. Ей понравилось, как он выглядит. На бандита похож, с большой дороги, учитывая его габариты, веснушки, вечную легкую небритость. Воскресенье, утро, машин на улицах мало. До кладбища добрались быстро. Но, что бы попасть на его территорию образовалась довольно таки значительная очередь из машин. Ни кто не хотел оставлять машины на стоянке перед кладбищем, и идти к могилам пешком, но так как в воротах кладбища был установлен «лежачий полицейский», машины проезжали ворота очень медленно. Соня рвалась выйти из машины. Кирилл ее удержал, уговорил подождать немного, они успеют…
Добравшись, наконец, до нужного участка кладбища, и подойдя к могиле отца Сони, они заметили, что там уже суетится немолодая женщина в старом спортивном костюме. Это была Сонина тетка, сестра ее отца. Увидев Соню, она укоризненно покачала головой, даже не поздоровалась… А Соня сказала:
- Здравствуйте, тетя Маша…
- Долго спишь, Софья…
- Только одиннадцать…
- Вот именно, одиннадцать… Люди уже домой идут…
- Мы не договаривались во сколько…
Кирилл, молча, отобрал у женщины грабли, снял джинсовую куртку, стал сгребать прошлогодние листья.Тетя Маша с осуждением смотрела на Соню:
- Господи, что за девка! Мать в больнице, отец на кладбище, а она с мужиком путается, с бандитом, точно с бандитом! Здоровый, рыжий, страшный, вон ручищи какие.
Действительно руки у Кирилла были мощными и сильными, усыпанными веснушками и покрытыми золотистыми волосками. Красивые руки. Соня в очередной раз залюбовалась им, подумала - он потрясающий…А вслух стала Кирилла защищать:
- Ну, что Вы говорите, Кирилл Викторович не бандит, он врач-хирург, он мою маму лечит, он очень талантливый врач…
- Соня, посмотри на себя, мать в больнице, а ты получается, с ее лечащим врачом спуталась. Ужас! Муж твой где? Ребенок? А ты с мужиком!
Кирилл не выдержал, выпрямился, снял очки, строго отчитал тетю Машу:
- Так вот, дорогая тетя Маша, мне не нравиться, что здесь, на кладбище Вы в таком тоне разговариваете с Соней!
Тетя Маша фыркнула, Кирилл продолжал:
- Вы должны извиниться перед Соней. Она не с кем не спутывалась. Я сам вызвался ей помочь… Соня замечательная мать и замечательная дочь!
Тетя Маша сыронизировала:
- И не подумаю извиняться. Какая Соня дочь. Вот Полинка! Это да, дочь. Замужем за французом, в Париже живет. Мать за нее спокойна. А эта…
- Что эта?
- Да так, недоразумение одно…
Кирилл продолжал нравоучение:
- Логика у Вас странная, тетя Маша! Полина замечательная дочь, она живет в Париже, мать за нее спокойна, а Полина мать ни разу, пока та болеет, не навестила, не помогает и материально, а Соня, которая все свои силы матери отдает – плохая? И чем же, по- Вашему, плохая? Что в личной жизни несчастливая? Вы не знаете, как Полина живет, счастлива ли она…
- Не буду я с тобой спорить, больно умный ты, все извращаешь!
Тетя Маша отвернулась. А Соня во время всего этого разговора сидела на корточках, и сажал цветочную рассаду, предусмотрительно принесенную тетей Машей. На глазах у нее были слезы, она переживала, что родная тетка так о ней отзывается. Кирилл сложил прошлогоднюю листву в большой целлофановый мешок, понес на помойку. Соня посадила все цветы, выпрямилась. Встретилась глазами с тетей Машей. Та спросила:
- Как мать то?
- Да не очень, давление у нее, диабет, диализ делают через день.
- Диализ это что?
- Это когда почки не работают, кровь очищают…
- А операция?
- Нельзя пока делать, Кирилл говорит, не переживет…
- У тебя, правда, с этим мужиком ничего нет?
- Правда.
- А ведь хотела бы большего?
- Хотела бы…
- Давай! Чего думаешь тогда…
- Зачем я ему, да и женат он…
- Ну и что? Ты ему нравишься, я это вижу…
Соня не ответила. Вернулся Кирилл, спросил, что еще нужно делать. Соня вручила ему банку с краской и кисточку, попросила покрасить ограду. Кирилл начал тщательно красить. Тетя Маша постояла, посмотрела на Кирилла, красящего ограду, и Соню, которая тряпочкой протирала памятник, покачала головой, начала прощаться, потом сказала:
- Ладно, проведала братика, и хорошо. Вы тут без меня справитесь. Ну, до встречи… Софья, о нашем разговоре подумай…
Соня с Кириллом, закончив с покраской и уборкой, присели тут же на лавочке. После ухода тети Маши Соня не произнесла ни слова. Кирилл спросил:
- Вы расстроились, Вам не понравилось, что она сказала? Что Вы плохая дочь?
- Да.
- Не обращайте внимание. Слова неумной женщины…
- Кирилл Викторович, я уже говорила - все так считают, что я непутевая, я все не так делаю…
Кирилл, молча, обнял Соню за плечи, она прижалась к нему, потерлась о его плечо щекой. Сказала:
- Вы хороший человек, очень…
- Соня, поедем? Или хотите еще побыть?
- Да, поедем.
2
По дороге домой Соня молчала, курила, и как казалось Кириллу, еле сдерживала слезы, он не вмешивался. Успокоиться без него. А она боялась, что вот сейчас они приедут, он с ней распрощается, отправиться к своей семье, и она не сможет его удержать, духу не хватит…. Хоть он о семье и не рассказывает, не похоже, что он в разводе, обручальное кольцо у него на пальце. Но когда Кирилл затормозил у ее подъезда, не стал прощаться, а наоборот предложил:
- Давайте к Вам поднимемся, чаю выпьем, поговорим…
Она вздохнула с облегчением, он не уедет, он пойдет сейчас с ней. В квартире, на кухне, она включила электрический чайник, пошла в гостиную, где в углу дивана, положив ногу на ногу, сидел Кирилл. Она села рядом с ним. Оба молчали. Кирилл резко встал, отошел к окну, закурил. Соня тоже встала, подошла к нему, встала у него за спиной. Она заговорила первой:
- Кирилл Викторович! Ну не могу я так больше тебя назвать! Кирилл, ты только слушай, не перебивай меня. Слушай. А потом решай, останешься ты или уйдешь. Так больше продолжаться не может! Я не могу тебя видеть каждый день, не могу спокойно говорить с тобой, не могу принимать твою заботу. Я с ума сойду! Я люблю тебя, я люблю тебя так, что не знаю, как живу еще, как не умерла от такой любви. Я дышать без тебя не могу. И с того момента, почти двадцать лет назад, как я увидела тебя, не было не одного дня, не одного часа, не одной минуты, что бы я тебя не любила. Я десять лет тебя не видела, я ждала тебя десять лет, а ты не когда не задумывался, что такое десять лет ждать? Я сказала все. Решай…
- Что решать, Соня?
-Уходи Кирилл! Мы не увидимся больше, так будет лучше! Я не видела тебя десять лет, и хорошо, и не нужно продолжать наши отношения. Иначе я не выживу, умру.
- Ты хочешь, что бы я ушел?
- Нет, конечно, нет…
- Тогда почему ты меня гонишь?
Она почти не дышала, смотрела на него, и почти не дышала. Он обернулся к ней, сказал:
- Иди ко мне…
Она шагнула к нему, прижалась к его груди. Одной рукой он обнял ее за плечи, другой вытаскивал шпильки из ее волос. Наконец ему это удалось, и ее волосы рассыпались по спине. Он чуть отодвинул ее от себя, заглянул в глаза. Тихо сказал:
- Соня, я все вспомнил, мы были вместе, десять лет назад… Я не узнал тебя при встрече … Прощения мне нет…
- Вспомнил? Когда?
- Не важно… Не ругай меня сильно…
- Ты думаешь, я могу тебя ругать?
- Я хочу рассказать тебе одну историю. Это недавно было. Несколько дней назад, мне назначила свидание одна очень красивая женщина, просто Анжелина Джоли, я согласился, а почему бы нет. И вот, по дороге на свидание, я увидел другую женщину, тебя. Ты шла мимо ограды больницы. И я понял, я не хочу ту женщину, потрясающую красавицу, я хочу тебя, и только тебя. В этом нелепом платье, с этим дурацким пучком, я хочу тебя. Та женщина была мне понятна, а тебя я хочу узнать, узнать лучше, разглядеть тебя, понять тебя… Мне остаться?
- Кирилл, Кирилл…
Он целовал ее губы, глаза, перебирал пальцами ее волосы, она прижималась к нему, обнимала его за шею, отвечала на его поцелуи, повторяла как заклинание:
- Кирилл, я люблю тебя… Я не могу без тебя…
Он отвечал ей:
- Глупая моя, какая же ты глупая…
Она просила:
- Останься со мной, пожалуйста, не бросай меня больше. Пусть твоя жена будет твоя жена, я не претендую, не требую от тебя ничего, только будь со мной иногда.
- Не будем об этом, не сейчас…
Она стянула с него его черную майку с надписью «Полиция Лос-Анджелеса», и, как и десять лет назад целовала веснушки у него на груди… И он, как и десять лет назад поднял ее на руки, понес на диван. Аккуратно положил свою драгоценную ношу на потертый велюр дивана, тихонько спросил:
- Как снимается это платье?
- Молния сбоку, вот здесь…
Он расстегнул молнию, стал снимать с нее платье, у него не получалось, платье трещало, но не поддавалось. Наконец она прекратила его мучения, просто села, подняла руки, и он снял ненавистное платье, отбросил в сторону, прижал к себе Соню, она обхватила его за шею, он прошептал:
- Ненавижу это платье, где ты его взяла?
- Купила, когда беременная была…
- Ужас, а не платье…
- Да ну его это платье, забудь про платье…
- Забудем про платье…
Он нашел ее губы, опять целовал. Потом стягивал с нее то немногое, что еще осталось, попутно целуя ее всю - ее великолепные плечи, ее грудь, упругую, молочно-белую, красивейшую, удобно умещающуюся в его ладонях, продвигался ниже, целовал ее живот, удивлялся, почему она говорит, что толстая. Где толстая, в каком месте? Вон, ребра одни… Она опять, как и десять лет назад, расстегивала ремень на его джинсах, и он опять помогал ей, справившись с ремнем, отбросил джинсы подальше, туда же, к ее платью…Она почти теряла сознания от его поцелуев, его ласк, его нежности. Господи, это же ее Кирилл! А он не верил своему счастью! Она простила его, слава богу, она простила его! Это было главное. А все остальное он решит. Сделает для нее все возможное и не возможное, свой второй шанс не упустит!
Ему было хорошо с ней, очень хорошо… Она потрясающе красива, она его женщина, и она его любит… Они наслаждались друг другом горячо, страстно, безрассудно. Она, истосковавшись по нему, отдавалась ему вся без остатка, стремилась к нему, принимала его ласки, впитывала как губка. А он стремился доставить ей своими ласками как можно больше удовольствия, старался быть нежным, угадывал ее желания, просто любил ее…
Вот он обнимает ее еще крепче, прижимает к себе, она запускает пальцы в его густые волосы на затылке, и понимает, что ее больше нет, нет на этом свете, есть только Кирилл, она только его часть. И ей кажется, что она поднимается вместе с ним в небо, и ей совершенно не страшно, она же с ним! Крупные слезы текут по ее лицу, он собирает эти слезы губами, просит, умоляет не плакать, она обещает постараться, но стараться у нее не получается. И еще она понимает, что только с Кириллом она пропадает, просто исчезает, растворяется. И если вдруг он решит ее оставить, расстаться с ней, она этого не переживет… Уже потом, когда все произошло, она лежала рядом с ним, и думала – вот, он ее Кирилл, это он, но он другой, она убедилась в этом еще несколько дней назад, и это подтвердилось теперь еще раз, он стал мягче, терпимее, и самое главное – нежнее. Он стал таким, каким она его себе представляла, каким его себе нафантазировала, идеальным. Почему? Как такое произошло?
Она приподнялась, посмотрела ему в лицо, провела пальцами по его бровям, глазам, губам, он пытался поцеловать ее пальцы, удерживать у своих губ. Она опять прошептала:
- Не бросай меня больше…
- Нет, родная, ты что…
- Как ты вспомнил, что это я?
-Вспомнил...Ты приходила ко мне на кафедру, тогда осенью?
- Да…
- Но ты ушла, почему?
- Я подумала, что не нужна тебе…
-Расскажи, что было после того как мы расстались, после дискотеки?
- Ты действительно хочешь знать?
Соне стало страшно. Она поняла, что он о чем-то догадывается. Диван был очень узким, и Кирилл, лежа на спине, занимал его почти весь. Можно было конечно разложить диван, но для этого пришлось бы вставать, не он не она этого не хотели. Он чуть подвинулся к краю, Соня устроилась рядом с ним на боку, прижавшись к нему, слившись с ним, обхватив его шею руками, он также обнимал ее, губами касался ее волос. Сверху вместо одеяла, они были прикрыты покрывалом с дивана, и под головой у Кирилла было две диванных подушки. Он опять сказал:
- Расскажи… Ты замуж вышла? Почему?
- Это уже потом.… А до этого ты мне свидание назначил, и не пришел, я тебя пять часов прождала…
- Как пять часов? Погоди, я звонил, раза четыре, предупреждал! Подходила твоя сестра, говорила, что тебя нет, и она передаст. В клинике, где я работал, тогда ЧП произошло, я не мог придти, никак.
- Полина подходила?
- Да, говорила, что тебя нет… Она не передала тебе?
- Нет. Ты не переживай, понятно, это она могла сделать… Она меня ненавидела всегда, я что-то подобное ожидала…
Кирилл пошевелился, сел, Соня тоже села, напротив него, коленками на диване. Он сказал:
- Давай все выясним.
Она почти не дышала, произнесла:
- Давай.
-Ты вышла замуж, потому что я тогда не пришел, мне назло?
- Нет.
- Почему тогда?
- Я была беременна.
- Погоди, как беременна? От кого?
- От тебя, Кирилл. Ваня твой сын.
- Что? Как? Почему ты мне не сказала? – он почти кричал.
Она ответила ему очень тихо, казалось ее сознание уходит, держится на ниточке:
- Ты не стал слушать, ты просто не стал меня слушать… И потом, как бы ты мне помог? Ты женат, у тебя ребенок, разводиться ты не собирался, ты меня слушать даже не хотел…
- И ты столько лет молчала? Столько лет скрывала? И говоришь, что меня любишь? Это называется, любишь? Да ты знаешь кто ты после всего? Ты отомстила мне, ты потрясающе умная и хитрая! А все простушку из себя строишь. Замуж вышла, и мне отомстила. Получайте Кирилл Викторович, подарочек! Ненавижу тебя!
Ему было плохо, настолько плохо, что будь у него сейчас под рукой пистолет, он бы не задумываясь, пустил бы пулю себе в лоб. Соня в ужасе закрыла ладонями лицо, она поняла – все, конец… Ей конец… Попросила:
- Кирилл, прости… Я не думала… Ты не любил меня!
- Не любил? И за это мстить? А каково это мужику узнать, что у него растет сын, а он этого сына в глаза не видел, и его чужой мужик воспитывал все эти годы, и сын чужого мужика папой называл! Как такое можно простить?
Она еще раз прошептала:
- Кирилл, прости меня… Ты же не стал меня тогда слушать…
- Я просил подождать…
- Я не могла, просто не могла сказать… Не решилась…
Он начал лихорадочно одеваться, натягивать на себя одежду, джинсы, майку, в прихожей попытался завязать шнурки на ботинках, порвал, надел ботинки, не зашнуровывая, схватил свою куртку, очки, ключи от машины, про свою кепку забыл, она так и осталась висеть в прихожей на крючке. Соня стояла в дверях, она тоже оделась, в короткий халатик-кимоно, который так понравился Кириллу, она протягивала к нему руку, просила:
- Кирилл, пожалуйста, не уходи! Кирилл, пойми меня…
Он посмотрел на нее. Процедил сквозь зубы:
- Ненавижу!
Стал открывать дверь, у него не получалось, он крутил замок, наконец дверь открылась, он толкнул ее, вышел, хлопнул дверью, и даже не оглянулся на Соню. Он не услышал, как она прошептала:
- Кирилл, не уходи, я же умру без тебя…
Но он ушел, и она вдруг осознала, что сейчас произошло. Ее бросил Кирилл, он опять ее бросил! Сначала им было безумно хорошо вместе, она умирала в его объятьях, а потом, буквально через несколько минут он ее бросил. А она считала, что он изменился, она считала, что он стал мягче, терпимее. Стал идеалом. Куда там, Прежним остался. Таким же злым и жестоким. Всего этого ее воспаленный мозг уже не мог вынести, она опустилась на пол, единственным ее желанием было умереть, прямо сейчас, сию минуту.
3
Кирилл вылетел на улицу, подбежал к своей машине, рывком открыл дверь, сел, завел двигатель, стал выруливать на проспект. Ему хотелось уехать как можно быстрее, уехать от этой женщины, с которой ему было так потрясающе хорошо, и которая так жутко ему отомстила. Он вспоминал, о том, что еще полчаса назад был немыслимо счастлив, и потрясен тем, что Соня простила его. Простила. Вряд ли! Наивный он, глупый и наивный. Как он мог так купиться! Она столько лет ждала, что бы такую пакость ему устроить. Он крутил руль, увеличивал скорость, несколько раз чудом избежал столкновений, мысли у него путались…
Почему его жизнь такая нелепая? Почему постоянно, все, что он считает таким надежным, таким чистым и светлым оборачивается совершенно не таким. Почему он никак не может собрать в одно целое свою жизнь, всю развалившуюся на куски? Он думал, что эта женщина создана для него, да и отец Герман сказал, она твоя вторая половина, твой второй шанс, не упусти его. Не мог, же и отец Герман так ошибаться? У нее его ребенок, Ванька, девяти лет. Мать была права, она видела мальчика, и сразу поняла, что тот сын Кирилла. Так оно и есть…Он стал думать. Их с Соней отношения, что между ними было? Сначала не случилось свидание. Соня не знала, что свидания не будет, и очень долго ждала его. Но в этом он уже не виноват! Но она пережила это, запомнила, затаила обиду… Дальше – она пришла к нему на кафедру. Он тогда с трудом понял, кто это, она говорила, что его любит, он не слушал, потребовал, что бы подождала его. Кирилл старался понять, о чем она тогда думал? Девочка двадцати лет, безумно влюблена, беременна, приходит к мужику сказать об этом, а мужик что? Не слушает, не смотрит на нее, ему все равно, есть она, нет.… И к тому же он женат, и девочка об этом знает… Что будет с девочкой? Понятно, почему она ушла, ждать разговора с ним не стала! Не зачем.… И как замуж то ей выйти удалось? Как родить ребенка удалось? Он на секунду представил на месте Сони Веру, да мать однозначно заставила бы Веру аборт сделать, от ребенка избавиться, а он бы матери поддакивал, что ребенок Вере не нужен. А Соня выход нашла. Не очень удачный, но выход…Не сказала Соня ему, что она беременна, и правильно, что не сказала, он бы ее убедил, заставил аборт сделать … Тогда точно заставил бы, зачем ему еще ребенок, у него уже была дочь, и любимая жена…
И вдруг ему на щеку упала ледяная капля, обожгла. Откуда? И такая же ледяная капля упала ему губы, он облизал их, ледяная капля была соленой, как слезы. Слезы… Слезы ангелов! Ангелы смотрят на него сверху, и если ему плохо, они плачут… И он понял все. Он не прав! Все, что он думал, о том, что она специально обманула его – неправда! Да не обманывала она его! Даже не думала… Она безумно его любит! Это он идиот! Господи! Как он мог… Он поступил с ней так, как поступал тот, прежний Кирилл. Тот Кирилл, который всегда, в первую очередь, думал только о себе, о своем благополучии, о своем душевном спокойствии. А Соня это спокойствие нарушила… А для нового Кирилла, которым он стал три года назад, важнее всего близкие ему люди, и этот новый Кирилл должен немедленно ехать к Соне, просить прощения, на коленях это прощение вымаливать. Он обидел ее. Страшно обидел. И если она его не простит, права будет, но он должен все сделать, что бы она простила. Он остановился посреди проспекта, сзади гудели машины, водители этих машин ругались, орали на него, мол, чего встал! Но он сидел в машине, как во сне, и всех этих криков не слышал. Он создал на проспекте затор и аварийную ситуацию. Водители, видя, что он не реагирует, орать на него перестали, стали спрашивать, может быть ему плохо? Вызвать «Скорую»? Плохо? Конечно, плохо! Нет, «Скорую» не нужно…И Кирилл поехал, вывернул руль, развернулся через две сплошных, водители, предлагавшие до этого вызвать «Скорую», были просто в ужасе, решили, что мужик совсем сбрендил, через две сплошных поворачивает…Но видно, его действительно охраняли ангелы, этот его поворот сотрудники ГИБДД не заметили, простили, и до дома Сони он долетел за считанные секунды, поставил машину, где она и стояла раньше, влетел в подъезд, к его счастью дверь в подъезд была открыта. В подъезде он попытался вызвать лифт, лихорадочно давил на кнопку вызова лифта, бил по этой кнопке, но лифта все не было, как он по кнопке и не бил … Он побежал вверх по лестнице на шестой этаж. К пятому он спекся, начал задыхаться, и твердо решил худеть, и оставшийся этаж поднимался уже почти спокойно. У двери Сониной квартиры глубоко вздохнул, и нажал на кнопку звонка. И тут увидел, что дверь открыта. Скорее всего, когда он крутил замок, пытался открыть, он его сломал. Кирилл толкнул дверь, вошел. Соню он увидел сразу. Она лежала на полу в коридоре, длинные волосы разметались по полу. Он бросился к ней, перевернул лицом к себе, увидел, что глаза ее закрыты. В ужасе прошептал:
- Да, наделал ты доктор Бородин, дел! Прощения тебе нет!
Но она тут, же открыла глаза, увидела его, сказала очень тихо, выдохнула :
- Кирилл, ты вернулся…
Он поднял ее, понес в комнату, уложил на диван, она опять позвала его:
- Кирилл…
- Я здесь моя хорошая…
- Ты не ушел…
- Нет.
- Я видела, что ты ушел, ты меня бросил…
- Нет, моя милая, не ушел, и не бросил…
- Ты меня бросил…
- Я не думал, что делаю, Соня, родная моя, не думал! У меня характер идиотский, меня мало в детстве били, нужно было больше, но я исправлюсь, правда, исправлюсь! Прости меня, умоляю! Я не прав… Я никогда от тебя не уйду… Никогда!
Он стоял на коленях перед диваном, целовал ее руки. Она высвободила одну руку, погладила его по волосам, тихо сказала:
- Нет, что ты, ты прав… Я, наверное, действительно должна была сказать тебе о ребенке, я не права, я понимаю, тебе обидно… Но все сложилось так… Ты все равно узнал. Я думаю, если бы мы не встретились несколько недель назад, ты все равно бы узнал…
- «Если бы» не бывает, если что должно произойти, оно произойдет, непременно. Мы должны были встретиться, мы встретились, я должен был узнать о ребенке, я узнал. Родная, прости меня… Господи, как я мог так с тобой поступить, убить меня мало…
Она попыталась сесть на диване, он помог ей. Она обхватила его руками за шею, прижалась к его плечу, проговорила:
- Мне страшно. Я сейчас чуть не умерла от горя. Поклянись, что больше не оставишь меня. Ты теперь все знаешь обо мне. Поклянись, что не оставишь меня никогда!
Он гладил ее волосы, обнимал за плечи, отстранил от себя, заглянул в глаза. В них была мольба. Он сказал:
- Обещаю, еще как обещаю…
А про себя подумал, как мало она просит! Он бы и так ей пообещал, а обещания свои он выполняет всегда.
4
Она попросила его разложить диван, он разложил, достал подушки, одеяло. Уложил Соню, прикрыл одеялом. Она не отпускала его, он прилег рядом с ней, она опять обняла его за шею, прижалась к нему, тихонько спросила:
- Как же мы теперь будем, я замужем, ты женат. И твоя дочь…
- Давай не будем об этом…
- Почему не будем, Кирилл?
- Не будем, хорошо?
- Хорошо…
Соня пошевелилась, поплотнее прижалась к нему, крепче обняла за шею, оба молчали. Потом он сказал:
- Ты должна подать на развод. Мы должны пожениться…
- Как пожениться? А твоя жена?
- Я не женат.
- Что?
- Повторяю. Я не женат.
Она не понимала, приподнялась, пыталась заглянуть ему в глаза, опять спросила:
- Как не женат? Ты развелся, почему? А твоя дочь, где она?
- Я не женат. Это все, что я могу сказать. Ты задаешь слишком много вопросов. Я отвечать больше не буду.
- Кирилл, что произошло?
- Я не буду отвечать…
Соня заподозрила неладное. Голос у него был мертвый. Она перебирала его волосы, целовала его висок, нежно проводила пальцами по его щеке, он накрыл ее руку своей, повернулся на бок, их глаза встретились. Она опять спросила:
-Что случилось, Кирилл? Кольцо, у тебя обручальное кольцо…
Он молчал.
- Кирилл, что с твоей семьей? Где твои жена и дочь?
- Умоляю, отстань.
- Кирилл?
- Все, я сказал все…
- Кирилл, что-то случилось? Что-то плохое?
Он вздохнул, мотнул головой, словно собирался с силами, но ответить не смог. Она опять спросила:
- Кирилл, любимый, скажи, тебе будет легче. Пойми, если ты не будешь говорить, не будешь об этом думать, это не значит, что этого не было. Они бросили тебя?
- Да.
- Где они? Они уехали?
- Нет.
- Тогда где они?
- На Митинском кладбище.
- Что?!
- На Митинском кладбище, не ясно?
Он резко встал, пошел на кухню. Соня выждала минут пять, пошла за ним. Он сидел в темноте, на кухонном диванчике, прижавшись затылком к стене. Она присела рядом с ним. Тихо спросила:
- Как это произошло?
- Автокатастрофа… Автобус слетел с шоссе, в Египте, погибли все, кто был в автобусе. Сорок человек, среди них Лена и Яна…
- Когда?
- Три года назад… Все…
Соня сидела рядом с ним, сжавшись в комок, закрыв рот обеими руками. Он тяжело вздохнул, вздрогнул, она увидела у него на глазах слезы. Она опять спросила:
-Кирилл, ты что-то хочешь? Может быть сигарету, или воды? Есть вино, красное, ты покупал. Мы его не допили. Давай тебе налью, оно холодное…
Он кивнул. Она достала из холодильника бутылку, налила ему полстакана, он выпил залпом. Чуть успокоился. Сказал, как отрезал:
- Не спрашивай меня больше. Я не могу отвечать. Пожалуйста. Очень больно…
Она кивнула. Прошептала:
- Господи, я завидовала тебе, твоей жене. Думала, у вас счастливая семья. Ты дочь свою воспитываешь, уроки проверяешь… Вы в отпуск вместе ездите, в Грецию или на Кипр. Я теперь понимаю, почему ты так себя повел, когда узнал, что Ванька твой сын. Ты три года думал, что ты один, а теперь- я и сын. Прости меня!
Она опустилась на колени перед ним, прижалась щекой к его ногам. Потом взяла его руки в свои, целовала их. Он сказал:
- Не нужно, Соня, вставай. Не хватало, что бы ты еще передо мной на коленях стояла, не нужно. Я с тобой так поступил, до обморока тебя довел, а ты на колени передо мной!
Он поднял ее, усадил на диванчик рядом с собой. Сам встал, вылил остатки вина в стакан, выпил, попросил:
- Сонечка, пойдем в комнату, и тебе и мне хватит на сегодня. Нам успокоиться нужно, обоим. Пойдем! У нас с тобой инфаркт или инсульт будет. На пару. Достаточно на сегодня смертей и кладбищ…
Он поднял ее, повел в комнату, уложил на диван, сам лег рядом. Она опять обняла его. Шептала:
- Родной, мой любимый, хороший мой… Ты для меня самый лучший, самый прекрасный, я люблю тебя…
Кирилл не отвечал, перебирал ее волосы, ласкал ее спину. Она опять спросила:
- Ты в Чечню ездил, потому что твоя семья погибла?
- Я не буду отвечать. Я просил…
- Только это ответь …
- Да, я ездил в Чечню, что бы понять, зачем мне жить…
- Понял?
- Да.
- Зачем?
- Не зачем…
- О боже… Как это?
-А вот так! Помолчи. Давай поспим немножко. Я не могу больше, не сейчас…
Она устроилась у него на плече, спросила:
- Ты точно не уйдешь?
- Куда я уйду?
- От меня…
- Я же обещал…
Она действительно задремала. Но он спать не мог, лежал с открытыми глазами, и думал…
5
Три года… Прошло уже три года… Как он и не просил, как не умолял, жена и дочь его не послушали. Улетели на весенние школьные каникулы в Египет. Уверяли, с ними ничего не случиться, недельку отдохнут, позагорают, покупаются… Он все равно загорать не может.… А они приедут очень скоро. Он даже соскучиться не успеет. Дочь звонила ему каждый день, была в щенячьем восторге, рассказывала, какое потрясающее море, рыбки, кораллы… Ему приходилось по тысяче рублей ежедневно ей на мобильный телефон класть. Он объяснял – три доллара минута, вот прилетит дочь в Москву, и все расскажет! Она не понимала, хотела рассказать все и сразу, и не только ему, но еще и дедушке, и двум бабушкам!
Потом ему позвонила жена, сказала – они едут на экскурсию в Каир, уезжают сегодня в ночь, ночь будут ехать, день проведут в Каире, и ночью обратно. Он не почувствовал беды. Даже порадовался – дочери полезно будет посмотреть музеи, столько там интересного, и пирамиды со сфинксом тоже здорово увидеть. Дочь позвонила поздно вечером, они выезжают. Больше звонков не было. Не утром, не днем. Он задумался, почему они не звонят? Что-то случилось с телефоном? Набрал сам номер телефона дочери – телефон отключен. Деньги кончились? Положил дочери деньги на телефон, позвонил через час–отключен. Позвонил жене. У той тоже телефон не работал. Да что это такое? Не может же мобильный телефон не работать в Каире? Ерунда какая-то. Положил еще денег на телефоны жене и дочери. Телефоны не работали. Он передумал много чего, вплоть до того, что телефоны потеряны. Обеими. Но того что случилось на самом деле, он предположить не мог. Даже в страшном сне.
Он начал нервничать… Вечером два час просидел в Интернете, искал адрес и телефон гостиницы, где жили жена с дочерью. Нашел. Начал звонить в гостиницу. По-английски он говорил прилично, но складывалось впечатление, что его не понимают, когда он спрашивал, где сейчас находиться госпожа Кремер с дочерью, ему талдычили – без комментариев. Ночью он почти не спал. А в восемь часов утра ему позвонили из Министерства иностранных дел. Он удивился – при чем здесь Министерство иностранных дел в такую рань? В то, что ему сказали, он не поверил, да он и сейчас в это не совсем верит. Ему сказали - его жена и дочь погибли. Автобус с российскими туристами по дороге в Каир слетел с дороги на очень большой скорости. Погибли все, кто был в автобусе – сорок человек… Ему высказали соболезнования, предупредили – будут звонить из МЧС. Кирилл спросил, а причем тут МЧС? Ответили - как причем, будет самолет МЧС, нужно лететь в Египет, опознавать тела… Он не понял - какие тела, чьи тела? На том конце провода тихонько повесили трубку. Миссия их выполнена, ему о происшествии сообщили, теперь дело МЧС. Он сидел, сжав телефонную трубку в руке, соображал. А о чем ему сейчас говорили, какой автобус? Какое МЧС? Кого опознавать? Бред какой-то…
Из МЧС ему действительно позвонили примерно через полчаса. По телефону говорить не стали. Попросили подъехать к десяти часам утра. Он подъехал. В небольшом помещении собралось несколько человек, как он понял, таких же родственников погибших, вызывали по одному… Наконец, очередь дошла до него. Он вошел. Усталый, замученный офицер попросил присесть. Стал говорить. Опять про автобус, и про то, что погибли все. Наконец сказал – сегодня в четырнадцать часов с военного аэродрома будет самолет, в Египет, для родственников погибших, нужно провести опознание, а потом, после небольших формальностей, тела можно будет забрать, пусть он не забудет документы, свидетельство о браке, свидетельство о рождении дочери. Он сейчас полетит? Или потом? Через несколько дней будет еще самолет, для иногородних… Или может быть у него нет заграничного паспорта, тогда пусть летят другие родственники, родители его жены, например, или братья или сестры… Кирилл не понимал - зачем родителям его жены лететь в Египет, да и братьев с сестрами у его жены нет… Офицер переспросил - как зачем, опознавать тела… Кирилл опять не понял - какие тела? Офицер смотрел на него с тоской. Громко и четко сказал – его жена Кремер Елена Александровна и дочь Бородина Яна Кирилловна погибли в автокатастрофе в Египте, это установлено точно. При них были документы. Нужно лететь в Египет, опознать их тела, это положено, по нормам международного права, иначе тела нельзя будет забрать в Россию. У него есть заграничный паспорт? До Кирилла наконец что-то стало доходить, он ответил утвердительно – у него есть заграничный паспорт, да, конечно у него есть заграничный паспорт. Его спросили - он полетит сегодня? Кирилл ответил - да, да, конечно сегодня. Предупредили - документы, пусть не забудет документы… Потом офицер, вдруг спросил – Елена Кремер, его жена, известная журналистка? Кирилл кивнул. Офицер опять посочувствовал ему, просил не опаздывать. В двенадцать быть на аэродроме МЧС. Сказал, где находится аэродром.
Кирилл вышел из здания МЧС. Он все еще до конца не понимал, что произошло. То, что произошло что-то ужасное, до него постепенно доходило. Но что? Он сел в машину, стал соображать, что ему нужно сделать в первую очередь? Позвонить родственникам, сообщить, потом домой за документами и паспортом, и вещи кое-какие взять, и еще на работу нужно, написать заявление на отпуск по семейным обстоятельствам… Потом сообразил – сегодня суббота. Никого из администрации в больнице нет. Ладно, он позвонит главврачу домой, попозже. У него операции запланированы на понедельник, да и на вторник, прием больных… Он посмотрел на свои руки, пальцы его подрагивали, он не может оперировать, и когда теперь сможет, неизвестно… Набрал на мобильном телефоне номер мобильного телефона сестры. Попросил ту выйти на лестницу или на балкон, только что бы рядом не было матери. Сказал ей, что случилось, попросил матери как-то по аккуратней сказать, так же предупредил, пусть не сестра, не мать ему не перезванивают, он отвечать не будет … Сестра у него молодец, громко не кричала, не рыдала… Сдержалась, обещала матери сообщить, спросила, нужна ли ему помощь… Ответил - нет, не нужна, сейчас не нужна, он через три часа улетает, помощь ему потом понадобиться, когда он вернется… Он нажал на кнопку, отключил телефон. Подумал, что одно дело сделано, можно сказать, легкое, теперь сложнее, нужно позвонить родителям жены. Лена была их единственной дочерью, а Яна обожаемой внучкой. В последнее время мать жены, его теща тяжело болела, перенесла три инфаркта, как ей сказать такое? Несколько раз набрал номер мобильного телефона тестя, тот не подходил, не слышал. Кирилл тяжело вздохнул, ничего не попишешь - придется звонить родителям жены на домашний телефон. Набрал номер домашнего телефона, слава богу, трубку взял тесть. Кирилл молчал, не мог сказать ни слова. В его работе случалось всякое, и несколько раз ему приходилось сообщать родственникам больных печальные известия, но сейчас на него нашел какой-то ступор. Наконец он собрался, сконцентрировался, и сказал. Сказал, что его любимая жена Лена и обожаемая дочь Яна, соответственно дочь и внучка семьи Кремер, трагически погибли. Сказал, и сам в это не поверил. Вдруг понял, что не верит! Тесть охнул, стал просить повторить, что такое сказал Кирилл, но Кирилл повторять не стал. Просто не мог. Сказал, что улетает в Египет, оттуда позвонит, все. Он отключил на телефоне звук, и даже виброзвонок отключил. Положил телефон на переднюю панель машины, и пока ехал домой за вещами и документами, смотрел, как на небольшом экранчике высвечиваются номера мобильных телефонов то тестя, то тещи, то их домашний номер. Зачем они ему звонят? Что хотят еще узнать? О чем он может с ними разговаривать…
Когда Кирилл приехал на аэродром МЧС, почти все родственники погибших, которые были москвичами и жителями ближайшего Подмосковья, там уже собрались. Человек пятьдесят. Офицер, сопровождающий группу, отметил его на каком-то листочке, попросил подождать, скоро уже полетят. Кирилл сел на жесткую, металлическую лавку, огляделся, увидел, все курят, и тоже достал сигарету. На душе было жутко и муторно, и даже думать не о чем не хотелось, в голове какая-то звенящая пустота. Он вспомнил, что уже почти два, а он даже не завтракал, и есть ему совсем не хочется. К нему тут же подсел молодой паренек, представившейся Сергеем, попросил закурить, и рассказал, что у него погибли родители, молодые совсем, сорок только исполнилось, обоим, и больше у него никого нет, и как он теперь жить будет? Рассказывал еще что-то, говорил без умолку… Паренек почувствовал в Кирилле сильную личность, и интуитивно искал опоры и поддержки. Кирилл слушал паренька, не перебивал, понимал, это у парня на нервной почве, что-то тому отвечал, а сам думал, где же ему искать сильную личность, что бы на нее опереться…
Пригласили на посадку. Сергей не отставал от Кирилла, и даже в самолете сел рядом с ним. Опять говорил без умолку, но к середине полета устал, задремал. Кирилл вздохнул с облегчением. Он встал со своего места, пошел в хвост самолета, он видел, что там собрались мужчины, о чем-то тихо разговаривают, и даже курят. Одна единственная стюардесса на весь самолет сначала курить не разрешила, но потом махнула рукой, рейс больно печальный… Кирилл представился мужчинам, достал из внутреннего кармана куртки плоскую бутылку коньяка, стал открывать. Мужчины остановили его, спиртного у них было в избытке. Ему налили в пластиковый стаканчик водку, протянули сигарету, Кирилл поблагодарил, это было то, что ему сейчас нужно. Выпил, затянулся сигаретой. Ему налили еще, он еще выпил. Стал говорить с мужчинами, и понял, что выпили те уже не мало, но все почему-то трезвые, спиртное не действовало. И на него тоже выпитая водка не подействовала. До конца полета уговорили все спиртное, что было, даже коньяк Кирилла, но пьяным никто не был…
В Египте их разместили в пятизвездочной гостинице в центре Хургады, сказали готовиться, через час будет автобус, поедут в полицейское управление, в морг. До этих слов Кириллу его поездка казалось страшным сном, у него складывалось впечатление, что все это происходит не с ним, а если с ним, то все происходящее не касается его жены и дочери, они ждут его дома, и он периодически вытаскивал из кармана телефон с надеждой, вдруг он пропустил звонок от жены или дочери. К его счастью в номере он был один, хотя паренек по имени Сергей, ему в соседи и набивался, но ему удалось Сергея убедить - по одному им удобнее.
Он бросил сумку в шкаф, умылся, переодел футболку, кожаную куртку сменил на джинсовую жилетку, которую он очень любил из-за большого количества карманов, в которые положил документы, сигареты, телефон и деньги, спустился в холл гостиницы. Там уже собиралась невеселая компания его соотечественников, товарищей по несчастью. Все поместились в один большой, двухэтажный автобус, который пропетляв по узким улочкам, остановился у большого здания, похожего на склад. Но это был необычный склад, он усиленно охранялся полицией, а подъезд к нему перекрывал шлагбаум. Автобус остановился у шлагбаума, пассажиры вышли, пошли пешком к складу. Там их опять стали перекликать по фамилиям, отмечая в каком-то журнале.
В помещение запускали по одному. Полицейский открывал дверь, в эту дверь заходили родственники погибших, но не выходили, выход, был расположен с другой стороны. Стоящих рядом с Кириллом товарищей по несчастью била дрожь, абсолютно все курили, что бы хоть как то себя занять, не выдать волнение.
Наконец вызвали Кирилла. Полицейский распахнул перед ним дверь. Он вошел. Попал в маленький предбанник, где стоял небольшой столик, за которым сидели еще один полицейский и человек в штатском, переводчик. У Кирилла спросили документы, тот предъявил паспорт, спросили, кто у него погиб. Он сказал – жена и дочь, Кремер Елена и Бородина Яна. Полицейский посмотрел в журнале, сказал по-английски – пятый и двадцать первый. Переводчик перевел ему на русский – пятый и двадцать первый. Ему показали на дверь, противоположную той, в которую он вошел. Он открыл ее, шагнул через порог. В огромном помещении, без перегородок стояло множество столов, скорее всего, сорок, по числу погибших. На столах лежали тела, прикрытые белыми покрывалами. В помещении горел очень яркий, какой-то неживой электрический свет, и стоял жуткий, страшнейший, могильный холод. В помещении так же дежурил полицейский, в теплой куртке, с капюшоном. Он спросил у Кирилла, какие номера. Тот ответил – пятый и двадцать первый. Полицейский кивнул, повел его к столам. Вот пятый номер – его жена, вот двадцать первый – это дочь. Кирилл подтвердил. Это они. Полицейский протянул ему какие-то бумаги, он расписался.
Кирилл вышел на улицу. Близился вечер, уже темнело, но было жарко и душно, и все как обычно. Мир не перевернулся, земля с орбиты не сорвалась. И тут до него стало доходить, его жены и дочери больше нет. Они в том помещении, на тех столах, закрыты белыми покрывалами. Они – пятый и двадцать первый. Живые веселые красивые люди превратились в номера – пятый и двадцать первый. Нет людей, только бездушные цифры – пятый и двадцать первый. И он -здоровый, молодой, стодвадцатикиллограмовый мужик, врач-хирург, доктор медицинских наук, упал в обморок. Первый раз в жизни. Но все было предусмотрено, и поэтому выход из этого мрачного помещения был с другой стороны. С этой стороны дежурила карета «Скорой помощи», и врачи среагировали моментально, Кирилла положили на носилки, отнесли в машину, там что-то ему вкололи, и он пришел в себя, и даже смог адекватно воспринимать все окружающее. Ему выдали черный пластиковый мешок. Он заглянул туда. Личные вещи его жены и дочери, Ленина сумка от Луи Вьютона, ее любимая, объемная, с золотой застежкой, и забавный розовый меховой рюкзачок Янки. Он подумал - все правильно, цифрам не нужны личные вещи.
С черным пластиковым мешком в руках он вышел за шлагбаум, прошел немного по пыльной дороге, до жилых хибар, и на его счастье увидел такси. Остановил, сказал название гостиницы. Таксист с опаской смотрел на пассажира. Иностранец, здоровый, очень странный и с каким-то мешком. Но Кирилл показал таксисту пятьдесят долларов, и тот согласился его везти. В гостинице он выложил содержимое мешка на кровать, открыл сумку Лены. Вот ее косметика, ее духи, расческа, заколка для волос, красивая, с камушками, бумажные носовые платки, документы в кожаной корочке, какие-то бумажки, визитные карточки, записная книжка, кошелек с деньгами, треснувший телефон. Ничего не пропало. И ничего из этих вещей Ленке теперь не нужно, и никогда нужно не будет. Она уже не человек, она цифра, цифра пять, так и Янке ничего не нужно из ее мехового рюкзачка – она цифра двадцать один. В баре гостиницы он купил бутылку джина. Теперь он открыл ее, налил себе полстакана, разбавил содовой водой из минибара, выпил залпом. Джин резанул по желудку, и только.
Он взял Ленин телефон, повертел в руках, открыл крышку, вынул оттуда СИМкарту, из своего телефона вытащил свою СИМкарту, и вставил туда Ленину. Телефон ожил. Он тут же увидел все свои звонки, свои СМСки, звонки Лениных родителей, они приходили на ее телефон, когда Лены уже не было на этом свете, она превратилась в цифру пять. Номер одного из тех, кто звонил Лене, показался Кириллу незнакомым, и с этого номера пришло также несколько СМСок, как он понял, на немецком языке. Немецкого Кирилл не знал. Не понимая зачем, он набрал незнаковый номер, и тут же услышал мужской голос, немецкую речь, из которой он разобрал только требовательное: «Лена!...», Кирилл спросил:
- Кто это, чей это номер?
Ему ответили с сильным немецким акцентом по-русски:
- А кто Вы? Откуда у Вас Ленин телефон?
- Я Кирилл, муж Лены, Лена погибла, и Янка тоже…
- Простите, что Вы сказали? Вы Кирилл, муж Лены, который доктор?
- Да, я Кирилл, который доктор. Лена погибла…
- Как погибла? Она в Египте с дочерью…
- Ее больше нет, и Янки, нашей дочери тоже…
-Кирилл, я Гельмут, корреспондент «Немецкой волны», мы были дружны с Вашей женой, извините, больше чем дружны. Я ждал ее звонка, хотел прилететь в Египет из Германии, увидеться с ней. Но она не позвонила, не звонила долго, телефон ее не работал, теперь звоните Вы, по ее телефону. Вы точно знаете, что Лена умерла?
- Точнее не бывает, я только, что видел их. Они пятый и двадцать первый…
- Что, простите?
- Они в морге, на них указаны номера, пятый и двадцать первый. Мои жена и дочь умерли, они превратились в цифры… - Кирилл зарыдал, до этой минуты он держался, крепился. Мужчина на другом конце провода, в другой стране, и даже на другом континенте, рыдал также. Наконец мужчина попросил:
-Кирилл, дайте мне свой номер телефона, запишите мой, я приеду на похороны,обязательно приеду.Если Вы конечно разрешите.
- Да, конечно разрешу, какая теперь разница, а ей будет приятно…- ответил Кирилл, а про себя подумал, а бывает приятно цифрам? Он отключил телефон, допил джин, спустился в бар за следующей бутылкой, и там увидел своих товарищей по несчастью, так же как и он пытающихся напиться. Он присоединился к ним, и просидел с ними до утра…
Все формальности удалось уладить достаточно быстро, и через несколько дней самолет МЧС уже летел назад, неся в Россию скорбный груз.
А потом начался просто сумасшедший дом. Кириллу казалось, что так не бывает. По крайней мере, не должно быть. Он прилетел в Москву. Его встречали мать с сестрой. Сказали, что не однократно звонили родители Лены, спрашивали телефон Кирилла. Кирилл удивился, зачем спрашивали его телефон, они же его прекрасно знают! И еще, если они его телефон спрашивали, то почему они ему ни разу не позвонили? Странно. Он позвонил им сам, они разговаривали сухо, сдержано. Спросили когда похороны, на каком кладбище, Кирилл сказал на Митинском, там его отец, и дедушка с бабушкой, они ответили, что хотели, что бы Лена была похоронена вместе со своими родными, но если он так решил, они вмешиваться не будут… И это было только началом…На похоронах родители Лены устроили скандал. В морге они стояли в стороне, с друзьями Лены и родными Кирилла не разговаривали. Но когда приехали на кладбище, началось такое…Не Лена, не Кирилл не были особенно религиозными. Лена не была православной, но Кирилл, да и сама Лена не предавали этому значения. Но мать Кирилла была верующей, и ее дети, и Кирилл и Вера были крещенными, и когда она предложила окрестить Яну, свою внучку, Лена возражать не стала. И именно этот факт возмутил до глубины души родителей Лены. Они стали обвинять Кирилла, что он без ведома семьи Кремер крестил дочь. То, что Лена сама этого хотела, они не воспринимали. Стали говорить, что он Кирилл, втерся в семью Кремер, примазался к славе Лены, жил за ее счет, и договорились до того, что он виноват в смерти и Лены, и Яны… Кирилл стоял как оплеванный, в такой день говорить такое, обвинять его! Он даже ответить им ничего не мог. Не понимал, что им можно сказать. Пожилые люди, только, что потеряли дочь, а ведут себя как на базаре или в коммунальной квартире. Мать и сестра Кирилла, пытались родителей Лены урезонить, уговаривали, плакали, просили. Все было бесполезно. Родители Лены, не обращали внимания не на Лениных коллег, собравшихся на похороны, среди которых был и Ленин знакомый Гельмут, не на родственников Кирилла. Казалось им безразлично, что думают люди об их неадекватном поведении. На кладбище, у могилы, родители Лены стояли в стороне, на поминки не остались, и прямо с кладбища уехали домой.
А на следующий день родители Лены явились домой к Кириллу. Рано утром. И опять стали говорить, что проклинают тот день, когда Лена привела к ним в дом Кирилла, плебея и нищего. Тот факт, что у Кирилла дед был известным врачом, а отец известным геологом, они, почему то в расчет не брали. Он, Кирилл обманул их всех, он никогда не любил Лену, он хотел только денег семьи Кремер. Они подарили им квартиру, они отдали Лене фамильные брильянты… Он альфонс и нахлебник…Кириллу казалось он в плохом театре. Квартиру, да им подарили, но если бы не дарили, они бы снимали жилье, без вопросов. Та квартира, которую они с Ленкой купили позже, стоит намного дороже той, которую им подарили родители Лены. Ленка, когда они с Кириллом собрались покупать большую квартиру, советовалась с родителями, и родители не возражали, что их подарок будет продан, а взамен будет куплена квартира больше и лучше. Да и в последнее время, он Кирилл, зарабатывал намного больше Лены, он вообще-то доктор наук. Они не слушали, говорили, что никакой он не доктор, все куплено, его звание куплено на деньги Лены. Он объяснял – у него отличная репутация в научном мире, пусть господа Кремер поговорит с теми, с кем он работает! Он написал несколько книг, он работал в США… Ничего не слушали…Твердили - он виноват в смерти их дочери и внучки. Он спрашивал - а тот факт, что он тоже потерял жену и дочь они в расчет не берут? Отвечали - он, Кирилл, не любил их никогда … Кирилл слушал и не перебивал, думал, как так можно? Лена любила его очень сильно, и он любил ее тоже. Да, у них были трения, как во всякой семье, и ругались, и ссорились, он не скрывает, что по молодости, по глупости он изменял Лене, но потом все выяснилось. Выяснилось – они идеальная пара, как и сказала ему Лена при их первом знакомстве. У них была замечательная семья. А в дочери, он Кирилл души не чаял – а тут ему говорят такое! Ему просто было дурно. Он – альфонс и нахлебник? Он? Он, который работал с семнадцати лет, и в больнице, и на «Скорой» в три смены, который в семнадцать лет был главным добытчиком в семье, помогал матери, сестре, он альфонс и нахлебник…Ему хотелось накричать на этих людей, выставить их из квартиры в зашей, но, он отдавал себе отчет – так делать нельзя. Перед ним пожилые люди, которые потеряли смысл жизни, они потеряли единственных дочь и внучку, и все это они говорят ему от бессилия. Все их инсинуации он выслушивал молча. Но они не унимались – брильянты, пусть вернет фамильные брильянты, они не допустят, что бы брильянты семьи Кремер достались какой-то его очередной девке.
Кирилл пошел в спальню, вернулся со шкатулкой, протянул эту шкатулку родителям Лены. Коротко бросил: «Проверьте, все брильянты на месте?». Лена не носила эти украшения, она шкатулку то эту только один раз открывала, когда от родителей привезла, что бы ему показать, рассказала – она отказывалась, но родители навязали. Потом шкатулку закрыла, и убрала подальше. Он в нее тоже не заглядывал. Ему было неинтересно. А Янка вообще о шкатулке не знала. Родители Лены шкатулку открыли, заглянули в нее, ни слова не сказали, шкатулку захлопнули. Кирилл спросил:
- Что вы еще от меня хотите?
- Что бы Вы, Кирилл Викторович, признал, что Вы виноваты в их смерти, Вы убили их! – родители Лены называли его теперь исключительно Кирилл Викторович, и на Вы.
-Как я мог это сделать,простите,как я мог это сделать физически?
- Если бы они не поехали туда…
- Они хотели поехать, Янка мечтала о Красном море, кораллах, рыбках, она же вам звонила, рассказывала, как ей нравится. Единственная моя вина в том, что я не поехал вместе с ними, и меня не было в том автобусе, и я не погиб… Вы думаете, я не хотел бы оказаться там? Вы думаете, я не жалею, что я жив?
- Слова, слова! Вы живы, а их нет, это факт! Вы должны вернуть нам деньги…
- Какие деньги?
- За ту квартиру, что Вы продали… Наш подарок…
Кирилл опешил. Деньги? За свадебный подарок двенадцать лет назад ему и Ленке? Он попытался сообразить, что они просят, потом сказал:
- Хорошо. Дайте мне несколько дней…
У Кирилла и Лены был совместный банковский счет. Кирилл снял с этого счета все деньги. Несколько сот тысяч долларов, они копили, хотели покупать домик в Крыму, да и на образование Янки тоже откладывали, продал свою дорогую машину, внедорожник «Инфинити», денег получилось даже больше, чем стоила та малогабаритная квартира в кирпичной пятиэтажке, со смежными комнатами. Он сложил пачки долларов в пластиковый пакет из магазина «Седьмой континент», повез эти деньги родителям Лены. Остановился у старого особняка на Полянке, где они жили, припарковался, вышел из машины, пошел к подъезду. Набрал на домофоне у двери в подъезд, код, ему, молча, открыли. Он вошел, поднялся на лифте. Позвонил в дверь квартиры. Его впустил тесть. Кирилл вошел, не раздеваясь и разуваясь, прошел в гостиную. В этой комнате ничего никогда не менялось, она оставалась такой же, какой увидел ее Кирилл двенадцать лет назад. Массивная антикварная мебель, люстра из зеленого стекла с хрустальными подвесками, книжные шкафы, набитые старинными книгами, картины в золоченых рамах, и круглый стол с вышитой белой скатертью. Сколько за этим столом встречено праздников, как считал Кирилл, в их дружной семье. Семьи не стало. Два члена семьи превратились в бездушные цифры, а еще два человека обвиняют его, Кирилла в смерти первых двух. Он остался один. За круглым столом сидела мать Лены, его теща, тесть стоял за ее стулом. Кирилл выложил на стол пакет с деньгами, спросил:
- Посчитайте, достаточно?
Тесть притянул к себе пакет, открыл, бегло посмотрел на пачки с деньгами, сказал:
- Здесь много.
Кирилл ответил:
- Это с процентами. В общем так. Я про вас больше ничего не знаю. Вас не было в моей жизни. Я очень любил вашу дочь, и она, смею это утверждать, любила меня. А в Янке, моей дочери, состоял смысл моей жизни. Теперь смысла в ней нет. И я не позволю вам, своими грязными лапами поганить наши отношения. А они были чистыми и светлыми. И такими и останутся. Все понятно?
Тесть опять начал:
- Кирилл Викторович, мы проклинаем тот день, когда Лена привела Вас в наш дом!
Кирилл вздохнул, ответил:
- Я списываю вот эти ваши выступления на ваш возраст и временную потерю рассудка. У обоих. Отвечать вам не буду. Все.
Кирилл вышел из квартиры родителей Лены, хлопнул дверью. Когда спускался по лестнице, и садился в машину, Ленкину машину, «Фольксваген Гольф», не слишком солидную для него, но другой у него не было, он думал, как ему теперь быть, что делать? После того, как его любимые люди, составляющие смысл его жизни превратились в бездушные цифры, его жизнь тоже закончилась. Нет, он еще не превратился в цифру, он был здоров, ходил, говорил, и даже иногда плакал, но он не жил. И не хотел жить. Теперь у него только одно желание, встретиться как можно скорее со своими девочками, такими живыми и теплыми, а не с холодными цифрами. И как? Если там, там, куда они ушли, что-то есть, они увидятся обязательно. Нужно только понять, как ему скорее попасть туда. Он не может убить себя сам. Своими руками. Это грех, и, к своим он тогда не попадет. Значит нужно что-то придумать…
А пока он уволился из клиники, где работал, его уговаривали не уходить, обещали взять назад, если передумает. А когда увольнялся и из института, где преподавал, то встретил профессора Игнатьева, своего старого знакомого. Они долго говорили о том, что произошло в жизни Кирилла, вышли из института вместе, поехали к Кириллу домой, в его большую и светлую квартиру, где всюду были следы присутствия хозяек. Впопыхах брошенный халатик на спинку кресла, в ванной кремы, шампуни, косметика и заколки, в прихожей тапочки Лены, кожаные, вышитые и Янки, забавные, с мордами тигров. Профессор Игнатьев смотрел на своего бывшего ученика и коллегу, и видел, что тот, с виду такой большой и сильный, здоровый и красивый, уже не живет, он погиб там, в Египте, когда тот злополучный автобус слетел с дороги, вернее, умерла его душа, а здесь находится только бренное тело. И еще немного, и этого бренного тела тоже не будет, и очень скоро… И тут профессор вспомнил, что формируется мобильный госпиталь, для отправки в горячие точки, и его просили порекомендовать хорошего хирурга с опытом работы на «Скорой помощи». Профессор подумал, это то, что Кириллу нужно. Голова его будет полностью забита, да и хирург он отличный, и на «Скорой помощи» лет пять отработал, пока учился. Конечно, много больше пользы Кирилл принес бы, работая в своей клинике в Москве, но в Москве ему оставаться нельзя, нельзя возвращаться в эту светлую квартиру, где все так же, как будто ее хозяйки на минуту вышли за хлебом. Страшно! Профессор Игнатьев предложил Кириллу вариант с мобильным госпиталем. Тот ухватился за эту идею - конечно, он поедет, он хочет поехать, очень. Через неделю вопрос с контрактом Кирилла был решен…
6
Кирилл пошевелился, он лежал на спине, неподвижно уже несколько часов, у него затекло плечо, и начало ломить спину, Соня, все еще обнимавшая его за шею, пошевелилась тоже, во сне устроилась поудобней. Кирилл аккуратно, стараясь ее не разбудить, разжал ее руки, чуть отодвинулся от нее, попытался встать. Но она тут же проснулась. И сразу спросила:
- Кирилл, ты что?
- Пойду, покурю и воды выпью…
- Ты не уйдешь?
- Да куда я пойду, два часа ночи…
- Здесь кури, сигареты на подоконнике…
Кирилл на кухне выпил воды, вернулся в комнату, на подоконнике взял сигареты, опять лег на диван рядом с Соней, закурил, предложил сигарету ей, она отказалась. Он одобрительно на нее посмотрел. Она вдруг сказала:
- Если ты не уходишь никуда, может быть, разденешься, и ляжем нормально?
Кирилл согласился, они застелили диван, положили подушки. Кирилл стянул с себя джинсы и майку, лег рядом с Соней под одеяло, она опять прижалась к нему. Гладила мощные мышцы у него на груди, а он, подсунув под нее руку, крепко прижимал к себе. Он молчал, первой заговорила Соня:
- Ты совсем не спал? Даже не задремал?
- Нет. Не могу.
- Я заставила тебя все вспомнить? То, страшное?
- Я никогда и не забывал. Страшное, действительно, очень. Я был счастливым человеком, и все думал, почему я так счастлив, почему мне все удается так легко? Неужели за то, что я такой восхитительный и идеальный. Но все оказалось не так, и за то, что я получил, я расплатился по полной программе. Отец Герман мне сказал, что я не живу, жизнь от себя гоню, хочу побыстрее уйти на тот свет, своих родных увидеть, а это грех, и прошлым жить нельзя. Но ведь это правда! Меня нет в этой жизни. Мои жена и дочь ушли от меня, превратились в бездушные цифры, пять и двадцать один…
- Почему пять и двадцать один?
- В морге на их телах были таблички. Пять и двадцать один. Я когда это увидел, прямо там, чуть не умер, потом жалел, что не умер, три года жалел. Больше всего на свете хотел в том автобусе оказаться и вместе с ними погибнуть. Считал, что не нужен здесь некому.
- Кирилл, ты, что, что ты говоришь? А я?
- Но я не знал о тебе. Теперь хоть какой-то смысл моя жизнь начинает обретать. Реальный смысл…
- Ты обещал не бросать меня…
-Родная, конечно не брошу. Куда я теперь без тебя. Еще пожалеешь, что влюбилась в меня! Я диктатор! Первым делом курить тебя заставлю бросить, и если замечу, что куришь, лупить тебя буду.
- Правда, будешь?
- А то…Я серьезно. Тебе нельзя курить… Не нужно…
- Уговорил… Постараюсь…
Кирилл замолчал. Он думал о женщине, которая была рядом с ним, и которая нуждалась в его помощи, в его заботе, и еще он думал, что он хочет быть с этой женщиной, ему с ней хорошо, комфортно, легко. И он может рассказать ей о том, что держал в себе три года, и том, что он переживал, о чем думал, и о чем никому рассказать не мог, даже сестре и матери. И она поймет его. Обязательно поймет. И еще на свете живет мальчик Ваня девяти лет, его сын. И он понял, что этот период в его жизни, страшный период, период, когда он и не жил вовсе, не мог жить, а стремился умереть, закончился. И он теперь сможет жить, сможет любить, сможет надеяться. И ангелы, глядя на него, перестанут плакать. Чуть позже она уговаривала его поспать хоть немного, хоть чуть-чуть. Ему с утра в больницу, у него операции. Он закрыл глаза. Спать. Нужно поспать. Но спать было невозможно. Да и Соня поняла, им не уснуть. Она пошевелилась, приподнялась и начала целовать его лицо, каждую его веснушку, так, словно боялась оставить не целованным хотя бы миллиметр на его лице, целовала его губы. Он прижимал ее к себе все сильнее, будто хотел, что бы она целовала его еще крепче, но крепче было уже невозможно! Он на секунду ослабил хватку, она вздохнула, и опять прижалась губами к его губам. Но он уже взял инициативу на себя, и вот уже он целовал ее, всю ее…И когда они утомленные, наполненные взаимной любовью, лежали прижавшись к друг другу, она сказала:
- Отец Герман, когда мы были у него, мне сказал, что мои неприятности еще не закончились, но мы будем вместе и все преодолеем…
- Конечно, мы вместе все преодолеем… Ты сомневалась?
- С тобой? Не сомневалась… Ты поспи… Постарайся заснуть…
Она не шевелилась, через некоторое время заметила, что он спит. Она тихонько встала, собрала его вещи. Понесла на кухню. Там она часть вещей положила стирать в стиральную машину, часть вычистила и выгладила, аккуратно развесила. Пошла в прихожую, нашла там ботинки Кирилла, их тоже тщательно почистила.
Справившись с его вещами и обувью, она начала готовить ему завтрак. Ей хотелось приготовить что-нибудь вкусное. Решила запечь рыбу с картошкой. Рыба и картошка у нее были, Кирилл купил несколько дней назад. Приготовив, она села на кухонный диванчик. Спиной прислонилась к спинке диванчика, ноги согнула в коленках, поставила на сидение, виском прижалась к стене, и задремала…
Кирилл проспал. Когда проснулся, увидел, что уже полвина девятого утра. Сначала запсиховал, а потом решил - не страшно, он позвонит в больницу чуть позже, предупредит, что на оперативке не будет, а может и не будет звонить, у него свободный график, главное на операцию успеть, а он успеет. Он обратил внимание, что его одежды рядом с диваном нет, завернулся в простыню, прошел на кухню, и увидел Соню, дремавшую, прислонившись виском к стене. Тут же на вешалке висел его джинсовый костюм, лежали аккуратно сложенные белье и майка. Он улыбнулся. Сел рядом с Соней, провел по ее длинной красивой ноге рукой, от колена до лодыжки. Она вздрогнула, проснулась, стала тереть глаза, потом накрыла его руку своей рукой, потянулась к нему, обняла за шею, прижалась. Он сказал:
- Доброе утро, ты, что не спала?
- Не хочу…
- Я вижу, как ты не хочешь.
-Я твою одежду постирала и погладила, и поесть тебе приготовила.
- Вот за поесть спасибо. Я в ванную, а потом поем. Голодный аки зверь. Знаешь, что я хочу тебе сказать?
- Что?
- Ты самая красивая женщина на свете.
- Самая красивая Моника Белуччи.
- Ты красивей. У тебя волосы лучше и ноги.
- Ты серьезно?
- Вполне.
Он принимал душ, и опять думал о своих лишних килограммах. Ужас, на кого он похож. Умываясь и причесываясь, придирчиво рассматривал себя. Почему Соня в него влюбилась, непонятно… Он оделся, вышел на кухню. Соня сидела за кухонным столом, подперев голову рукой, смотрела на него и улыбалась. Она тут же положила ему на тарелку еду, поставила перед ним салат, хлеб, и даже налила в стакан его любимую «Кока-Колу». Пока он ел, спросила:
- Можно я поеду в больницу вместе с тобой?
- Можно. Только одень что-нибудь другое. Я это твое платье видеть не могу, выброси его.
- Почему оно тебе так не нравиться?
- Я ухаживаю за красивой молодой женщиной, а не за сектанткой средних лет...
- Ты серьезно?
- Вполне. Если я еще раз увижу это платье, я его разорву на мелкие кусочки.
- Но у меня ничего другого нет. Мне все не подходит.
- Пойдем, посмотрим. Где твоя одежда?
Одежды оказалось на удивление мало. Пара поношенных офисных костюмов, в пиджаке от одного из которых она ходила, несколько белых и голубых блузок, одни брюки, тоже сильно поношенные, пара свитеров, спортивный костюм, пара старых ситцевых юбок, пара застиранных маек, и все. Рядом на полочке были аккуратно сложены совершенно другие вещи. Несколько пар модных джинсов, маечки со стразами, фирменные кофточки. Кирилл с удивлением смотрел на этот контраст, спросил:
- А это чьи вещи?
- Это Полины.
- Она не взяла их?
- Да. Не взяла.
Он взял одни джинсы, развернул. Приказал:
- Одевай. Сейчас одевай это. Потом купишь себе такие же.
- Я не могу, это Полины, и потом они могут ей понадобиться.
- Когда Полина уехала?
- Почти три года назад.
- И эти вещи не взяла?
- Нет, не взяла…
- Так почему ты считаешь, что эти вещи понадобятся ей именно сегодня? Вещи трехлетней давности? Она, что обещала приехать?
Соне поняла, возражать бесполезно. Она влезла в Полинкины джинсы, они сидели идеально, потом она натянула белую маечку со стразами. Увидев удовлетворенный взгляд Кирилла, глянула на себя в зеркало. Майка показалась ей очень короткой, при любом движении между майкой и джинсами оголялась полоска ее тела. Она возмутилась:
- Я не могу так идти, что люди подумают, лет мне сколько?
- Что подумают люди?
- Престарелая русалка вырядилась как молодая девушка…
- А ты и есть молодая девушка.
- У меня сыну девять лет!
- И поэтому ты перестала быть молодой?
Он снял с вешалки блузку, одну из тех, что Соня носила под костюмом на работу, простую, похожую на мужскую рубашку, протянул ей со словами:
- Стесняешься идти так, надень сверху рубашку.
Она надела еще и рубашку. Вроде стало получше, голого тела не видно. Стала закручивать волосы. Он остановил ее:
- Я же просил этого не делать!
- Но я не могу идти с распущенными волосами в больницу…
- Собери волосы в хвост. Но что бы было видно волосы.
Она причесалась, как он хотел. Оглянулась на него, спросила:
- Тебя устраивает?
- Не совсем. Еще косметика нужна…
- Нет. Не могу. Я не Полина. Я старая тетка.
-Хорошо. Потом. В этом я не разбираюсь.Вера приедет из отпуска, она тебе поможет, убедит. Кто внушил, что ты престарелая русалка? Вера, почему то себя престарелой русалкой не считает.
- Муж и Полина так считали, твердили, что я уже не молодая, выгляжу как чучело, у меня взрослый ребенок, и мне нужно одеваться соответственно. И еще я толстая!
- А, знаешь, почему Полина тебе это все говорила? Она тебе завидовала. Ты намного красивее ее. Намного. Поэтому она тебя унижала. А ты ей позволяла. Почему?
- Отец Герман мне сказал примерно это. Нужно научиться «нет» говорить. Я не умею. Мне внушали всю жизнь, что я что-то кому-то должна,Полине в том числе. Что она еще маленькая, а я уже взрослая.
- Ты не должна ничего никому… И если кто-то будет у тебя требовать что-то, пусть ко мне обращаются, я им объясню. Поедем, времени уже почти нет. Мне нужно в больнице быть…
У ворот больницы он высадил Соню, опять вручив ей свою банковскую карточку, строго-настрого приказав купить нормальную одежду. Она с ним не спорила, обещала купить, понимала, что он прав. Она спросила:
- Можно я тебе позвоню?
- Не только можно позвонить, можно прислать СМС, можно прислать сообщение по электронной почте, а еще можно зайти ко мне в кабинет, выпить со мной чая или кофе…
- Ты приедешь вечером?
- Прости, маленькая, не смогу, я дежурю в больнице ночью, я заеду завтра утром. Но мне нужно съездить домой. Понимаешь, у меня собака, пес Дик, он тоже воевал в горячих точках, его отправили на пенсию, я взял его, он умнейшее существо, Но он не может жить в городе, только в деревне…
- Хорошо… - Соня была расстроена.
- Не расстраивайся. В выходные ко мне поедем, посмотришь как там здорово, и все поймешь. А поправиться твоя мама, мы ее тоже заберем. У меня большой дом. А тесно будет, пристроим еще этаж…
- Правда?
Он прижал ее к себе, поцеловал. Она вышла, он смотрел, как она идет к дверям больницы, и был почти счастлив…
Глава шестая. Опять Кирилл. Несколько месяцев назад.
1
Кирилл потом долго думал, как один день мог вместить в себя столько разнообразных событий? Недаром же говорят – понедельник день тяжелый, но все эти события произошли именно в этот день…
Утро этого понедельника он встретил в квартире Сони. Они любили друг друга на рассвете, и им было невероятно хорошо вместе. Потом расстались у ворот больницы, целовались, говорили друг другу ласковые слова. А накануне, вечером он рассказал ей о смерти Лены и Яны, и о том, как жил после их смерти. Рассказал далеко не все. Только начал рассказывать. Но это уже достижение! Он может думать, и главное - говорить о том, что случилось! Он не мог говорить о смерти своих близких три года! После похорон сказал сестре и матери, что о Лене и Янке говорить не будет, никогда. Они не умерли, они просто уехали… Все. И когда, сразу после гибели семьи Кирилла, к нему подходили с соболезнованиями, он, молча, выслушивал, кивал, и отходил, казалось, он не понимает, в чем ему соболезнуют. И вот теперь он смог произнести эти страшные слова – Лена и Янка погибли!
В тот понедельник доктор Бородин, как только оказался в своем кабинете, сразу позвонил своему соседу, профессору Игнатьеву. Долго извинялся, что не ночевал дома, и даже не позвонил, не попросил покормить Дика. Профессор его успокаивал, говорил – ничего страшного, он же, профессор, всегда дома, и с Диком ему всегда поможет, и даже рад тому, что может помочь Кириллу, и ему, Кириллу даже просить лишний раз не нужно. Кирилл еще раз извинился, сказал, что ему страшно неудобно, но сегодня у него ночное дежурство, и приехать он сможет только утром, он понимает, что Дик скучает, но в Москве собака жить не может. Профессор уверил Кирилла, с собакой все в порядке. Да пес немного скучает, но профессор с ним гуляет в лесу, и ему, профессору полезно, и собака радуется. И вдруг профессор спросил – Кирилл провел эту ночь с той женщиной, о которой рассказывал не так давно? Кирилл ответил утвердительно. Профессор задал еще вопрос, тот вопрос, которого Кирилл ждал – это она? И Кирилл опять ответил утвердительно – она! Он привезет ее в выходные, вечером в пятницу или утром в субботу, знакомиться, и профессор убедиться сам, эта женщина – исключение! Профессор уверил Кирилла, он и не сомневается, что избранница Кирилла – исключение. Кирилл свернул разговор, извинился – операция… Профессор его перебил, он понимает операция, но чуть не забыл сказать Кириллу о важном – ему будет звонить один человек, юрист, Кирилл просил о встрече с опытным юристом, хотел посоветоваться, профессор такого человека нашел. Кирилл поблагодарил.
И действительно, через два часа, как только закончилась операция, ему позвонил мужчина, сказал, что он от Владимира Даниловича Игнатьева, а его зовут Сергей Павлович. Когда Кириллу удобно с ним встретиться и где? Кирилл подумал, через час в три еще операция, примерно два часа – сказал в половине шестого в кофейне рядом с больницей.
Кирилл опоздал. Операция задержалась, и он, переодеваясь, несколько раз набирал номер телефона человека, с которым должен был увидеться, но у того телефон не отвечал. Из больницы вылетел почти в шесть, и ровно в шесть вошел в кофейню, хотя был уверен, что человек, назвавшийся Сергеем Павловичем, уже ушел. Но это было не так. За дальним столиком в кофейне сидел пожилой мужчина, в светлом костюме, с газетой. Увидев Кирилла, позвал:
- Кирилл Викторович!
Кирилл подошел, сел за столик напротив мужчины, извинился:
- Сергей Павлович, ради Бога, извините, я опоздал. Операция. Я Вам звонил, несколько раз…
- Да, не страшно, я отдохнул, почитал… Здесь тихо, а телефон я специально в машине оставил… Надоел…
Кирилл продолжил:
- Как Вы меня узнали?
- Меня профессор Игнатьев предупредил, что Вас не узнать невозможно. Потрясающе экзотическая внешность. Первый раз такое вижу. Темно-русые волосы и веснушки! Женщины, наверное, при виде Вас в обморок падают, в штабеля укладываются!
- Не смотря на мои сто двадцать килограммов?
- Что Вы! Это одно из Ваших преимуществ!
- У меня сестра есть, Вера, у нас с ней генетика одинаковая, предрасположенность к полноте, так она с пятнадцати лет почти ничего не ест, но в модели ее все равно не взяли, сказали – толстая. Хотя, с моей точки зрения, у нее ни одного лишнего килограмма нет. Вот она красавица…
- Боже мой, есть еще и женский вариант? Сестра родная?
-Да, младшая. Мы похожи с ней, очень. Вот при виде ее мужчины действительно в обморок падают, и штабелями укладываются!
- Представляю, что это! Был бы я моложе лет на двадцать, в ногах бы у Вас валялся. Просил познакомить. Но поздно.
- Почему поздно? Она не замужем. Могу познакомить.
- Почему не замужем?
- За дешево продаваться не хочет, а дорого никто не берет.
- Ладно, это лирические отступления. Что вы закажите? Уверен, любите сладкое!
- Да, люблю.
Они заказали кофе и пирожные. Когда заказ принесли, Сергей Павлович спросил:
- О чем Вы хотите со мной поговорить?
- У меня два вопроса. Даже и не знаю с какого начать…
- Начинайте с первого.
-У одной женщины вымогают деньги. Но как вымогают, мотивируют, что ее муж задолжал крупную сумму банку. Но муж с этими деньгами пропал два года назад. Теперь деньги требуют с этой женщины. Но такую сумму обычной женщине отдать невозможно, да и необычной тоже. И почему она должна отдавать деньги, которые украл ее муж? Она в нищете живет, одна ребенка воспитывает, мать ее серьезно болеет. Да, она была у мужа поручителем.
- Вы правы. Напишите мне имя и фамилию женщины, я узнаю, что смогу… А второй Ваш вопрос?
- Как найти пропавшего человека?
- Пропавшего человека?
- Да.
- Вы уверены, что этот человек жив?
- Уверен. Я думаю этот человек за границей.
- На том же листочке напишите имя и фамилию человека, и год рождения, если точно не знаете, напишите примерно какой.
Кирилл написал имена Сони Воронцовой и ее мужа, Валерия Воронцова, примерно тридцати лет. Мужчина прочитал, посмотрел на Кирилла:
- Кирилл Викторович, как я понимаю, мужчина которого Вы хотите найти – муж этой женщины, который пропал два года назад?
- Да, я хочу найти ее мужа, пусть отдаст деньги, которые украл, и оставит ее в покое! Он не мог истратить два миллиона евро. Я даже не представляю, куда можно истратить такие деньги! Если истратил, и отдать не может, пусть отвечает! Это страшно, когда к тебе в твой дом приходят какие-то уроды, угрожают, грозятся причинить зло твоим родным, требуют, что бы ты продал квартиру, единственное ценное, что у тебя есть, и выметался на улицу, вместе с твоим ребенком,на Курский вокзал, к бомжам. А какой-то тип, который тебя много лет унижал,будет жировать на украденные деньги за границей!
- Кирилл Викторович, Кирилл Викторович! Вы к этой даме не равнодушны!
- Не скрываю, не равнодушен!
- Помогу чем смогу, Вам – помогу! В ближайшее время позвоню, расскажу, что узнал.
2
Когда Кирилл через час вернулся в больницу, его сразу же вызвали к главному врачу. Как и был, в костюме, без халата, он появился у главного врача. К счастью, у Кирилла в кабинете, в стенном шкафу всегда находился минимум одежды, и он смог еще утром сменить майку с надписью «Полиция Лос-Анджелеса», на обычную, черную, более солидную. Главный врач клиники был испуган, подавлен, сразу же перешел к делу:
- Кирилл Викторович, голубчик, опять проявился наш с Вами крутой пациент!
- Да, и как же он проявился?
- Звонил его охранник, тот который был у нас. Сказал, что купил аппарат для УЗИ, и анализы вроде бы сделали, про которые Вы говорили.
- Ну и что?
- Они хотят, что бы Вы приехали в резиденцию этого человека. Они пришлют за Вами машину к восьми. Кирилл Викторович, это страшные люди, я боюсь за Вас. Почему они выбрали нашу клинику?
- Скорее всего, из-за меня! Простите меня, но им нужен я, и из-за этого все неприятности!
- Что Вы говорите, Кирилл Викторович, Вы гениальный врач, я счастлив, что Вы работаете здесь! Я счастлив, что судьба свела меня с Вами. Вы можете отказаться, не ехать!
- Как я откажусь! Я думаю, мне они зла не причинят, я им нужен живой и здоровый!
- А если, не дай бог, этот человек помрет!
- Нужно сделать все, что бы, не помер! В восемь машина будет? Я по отделению сегодня дежурю, Вы замените меня кем-нибудь, пока меня не будет…
- Кирилл Викторович, голубчик, Вас дежурить заставлять!
- Я со своими сотрудниками в одинаковом положении!
- Найдем, кто за Вас подежурит! Молодежи полно, да и деньги не кому не лишние! Не переживайте. Как освободитесь, Вы домой езжайте, отдыхайте! Кирилл Викторович, Вы постарайтесь уговорить этого человека, может быть он за границей лечиться будет? Там лечат лучше, условия лучше. Пусть в Германию едет. Нам всем спокойней.
- Постараюсь… Я пойду, если нужен, я в кабинете у себя…
И тут главный врач спросил Кирилла:
- Кирилл Викторович, у Вас все в порядке?
- Простите, что?
- С Вами все в порядке? Вы какой-то не такой…
- Не такой? А какой?
- Вы выглядите необычно. Нет, не внешне, внешне все по-прежнему, у Вас внутри что-то изменилось, мне кажется, Вы как-то светлее стали, и в глазах у Вас улыбка!
- Вы преувеличиваете…
- Нет, нет… Скажите, у Вас что-то произошло, что-то хорошее?
Кирилл ответил:
- Да, наверное, произошло, или вот-вот произойдет. Очень хорошее, рано говорить еще.
- Хорошо, хорошо, не буду Вас мучить… Поговорим еще…
Кирилл пошел в свой кабинет, когда вошел, на секунду остановился у небольшого зеркала над раковиной, посмотрел на себя, никаких изменений не заметил, что там его шеф говорит, непонятно! Он сел за стол, придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер Сони, хотел поговорить с ней. Но домашний телефон ее не отвечал, набрал номер ее мобильного, не доступен, скорее всего, она в метро. Он сначала расстроился, а потом подумал - а может быть и хорошо! Он поедет к ней после посещения своего странного пациента, сделает ей сюрприз! Они так и не увиделись сегодня днем, он даже не знает, заходила она к нему в кабинет, или нет, на операциях целый день.
Кирилл закурил сигарету, приступил к оформлению медицинских карт своих пациентов, но ему удалось оформить только малую часть, работу прервал звонок телефона, звонил дежурный с проходной - за ним пришла машина, голос звонившего был испуганный. Кирилл спустился, прошел через вестибюль, вышел на улицу, и увидел кавалькаду из трех огромных внедорожников «Порше Кайен», совершенно одинаковых. Первое, что пришло ему на ум - да, впечатляет. Кирилл в нерешительности остановился, раздумывая, в какую машину ему садиться, потом сообразил, а как он из этой пресловутой резиденции будет выбираться? Нет, он поедет на своей машине. Тут приоткрылось окно средней машины, и послышался голос начальника охраны, с которым Кириллу уже доводилось беседовать. Начальник охраны предложил:
- Кирилл Викторович, садитесь, поедем.
Кирилл отказался:
- Нет, я думаю, что я поеду на моей машине, так будет удобней. Я все-таки надеюсь, что вернусь домой.
- Как хотите. Где Ваша машина?
- На стоянке.
Из одного «Порше» вылез молодой мужчина бандитского вида, в дорогом костюме, подошел к Кириллу. Представился:
- Николай.
Кирилл с удивлением смотрел на подошедшего, тот произнес:
- Пойдемте на стоянку. Я поведу Вашу машину…
Кирилл опять не понял:
- Зачем?
- Так решил Александр Иванович…
-Боитесь, улизну? Я и так поеду за вами, и охрана мне не нужна.
- Не спорьте. Поедем… А то повезем силой.
Кирилл не ответил, пожал плечами, и вместе с Николаем пошел на стоянку, нашел там свою машину, Николай с презрением окинул взглядом недорогой внедорожник «Мицубиси Паджеро», понятно, не «Порше», но Кирилла эта машина вполне устраивала. Николай открыл дверцу его машины, сел на водительское сиденье, Кирилл обошел машину, сел на пассажирское.
Кавалькада «Порше» уже выехала из ворот больницы, небольшая «Мицубиси» пристроилась за ними. Так и ехали, четыре машины, одна за другой. Кирилла эта ситуация смешила до невозможности. Что бы не смеяться, он курил сигарету за сигаретой, но все равно, смешок у него иногда прорывался. Николай косился на него, наконец, попросил:
- Вы могли бы курить поменьше? У меня астма.
Кирилл приоткрыл окно, извинился, но курить перестал. Кавалькада выехала на Рублево-Успенское шоссе. Кирилл подумал, интересно, куда они едут? Оказалось на Николину Гору. Кавалькада уперлась в железные ворота, которые с грохотом разъехались, и машины поехали дальше. Остановились у огромного, шикарного, как назвал его про себя Кирилл, «барского» дома. Кирилл вышел, окинул взглядом дом, к нему подошел начальник охраны, коротко бросил:
- Пойдемте…
Кирилл пошел за мужчиной. Как не странно, он не волновался совершенно. А чего волноваться, он свое дело знает. И еще он помнил слова своего шефа, уговорить пациента лечиться за границей. Так он и сделает… Не нужен ему этот геморрой, с кавалькадой «Порше», пребывающих за ним. Начальник охраны вел его по коридорам, устланным мягким пушистым ковром, защищавшим блестящий лакированный паркет, мимо множества окон с зеркальными стеклами с белоснежными римскими шторами, на всех окнах шторы были собраны совершенно одинаковыми фалдами. И, наконец, они оказались в большом помещении со множеством книжных шкафов, то ли библиотеке, то ли в кабинете. Начальник охраны сказал:
- Подождите здесь…
Кирилл остался ждать, а начальник охраны толкнул дверь, скрытую книжными шкафами, прошел в комнату, смежную с библиотекой. Из этой комнаты послышались голоса, спор, и наконец, начальник охраны вышел, и пригласил Кирилла.
Кирилл направился к потаенной двери, распахнутой перед ним начальником охраны, и вошел в секретную комнату. Комната, где он оказался, представляла собой больничную палату, но больничную палату очень высокого класса. Широкая кровать, мягкие кресла и диван, полки с книгами, письменный стол, с компьютером, плазменный телевизор, и шкафы с медицинскими инструментами, лекарствами. В комнате находились так же и разнообразные медицинские приборы и аппаратура, в их числе и аппарат УЗИ. Хозяин этой комнаты сидел в кресле, откинувшись на спинку. Кирилл присмотрелся – мужчина примерно пятидесяти лет, бритый наголо, с правильными, но жесткими, практически злыми, чертами лица, довольно упитанный, одет он был в дорогой бархатный халат. Кирилл вошел, остановился посредине комнаты, хозяин комнаты, немного подумал, как бы нехотя встал со своего кресла, подошел к Кириллу. И Кирилл обратил внимание, что мужчина выше его, и намного. Метр девяносто пять, не меньше, если не больше. Кириллу, при разговоре с этим мужчиной, приходилось поднимать голову. Такое в жизни его происходило не часто. Мужчина протянул руку, представился сам:
- Шевченко Павел Павлович.
Кирилл удивился страшно. Так это знаменитый банкир Шевченко, бывший преступник, уголовник! Вот кто оказывается его сложный пациент. Шевченко продолжил:
-Удивились,доктор?Не ожидали,что Вашим пациентом окажусь я?
Кирилл вздохнул, смог, наконец, произнести:
- Не скрою, удивлен…
- Кирилл Викторович, не так ли? Много читал о Вас, наводил справки, карьера у Вас складывалась очень удачно. В тридцать два года доктор наук! Но потом Вы бросили все, и уехали… Почему?
- Это Вас не касается…
- Понятно. Не касается… Вот мои холуи считают, что я болен, и мне нужна помощь, и только Вы можете мне помочь…
- Давайте поговорим с Вами, Павел Павлович, пообщаемся, Вы мне расскажите о Ваших болезнях, и решим, как нам быть…
Шевченко опять сел в кресло, Кирилл - в соседнее. Они стали беседовать. Кирилл достал записную книжку, спрашивал, записывал что-то. Когда разговор закончили, Кирилл задумался, как всегда, когда думал, смотрел на потолок, потом в окно, хлопал ладонью по журнальному столику. Шевченко торопил:
- Ну что Вы скажите?
Кирилл спросил:
- Анализы, которые я просил, сделали? И снимки?
Шевченко позвал охрану, спросил про синюю папку… Тут же принесли синюю папку, отдали хозяину, тот передал папку Кириллу. Кирилл открыл ее, сверху лежал рентгеновский снимок в конверте. Кирилл сразу же достал его, поднес к свету, стал рассматривать. Лицо его помрачнело. Когда просматривал анализы, лицо стало еще мрачнее. Когда Кирилл аккуратно сложил все бумаги в папку, захлопнул ее, лицо его вообще было чернее тучи. Шевченко опять спросил:
- Плохо, да?
- Честно? Очень!
- И что?
- Давайте УЗИ сделаем. Посмотрим, что получиться…
- Посмотрим…
Шевченко прилег на диван, Кирилл подкатил аппарат УЗИ, включил, настроил, как ему было нужно, начал процедуру. Водил аппаратом по пояснице Шевченко, тревожно вглядываясь в экран. Закончил, выключил аппарат, опять задумался. Шевченко встал, прошелся палате, остановился напротив Кирилла. Опять спросил:
- Плохо, да?
Кирилл собрался с духом, ответил:
- Вы страшно запустили болезнь. Вам нужно было обратиться к врачу полгода назад. Вам нужна операция, срочно, сверхсрочно. Полгода назад мы обошлись бы процедурами,сейчас нужна операция.
-Вы меня огорчаете. А если не делать операцию? Какие последствия?
- Последствия? Через месяц или через два у Вас откажут почки. Совсем. Вам понадобиться диализ, впоследствии пересадка. Понятно? И кроме всего прочего, у Вас из-за почечной недостаточности очень высокое давление, и возможен гипертонический криз.
- Понятно, не маленький. Никогда не болел, таблеток не принимал. Водки мог ведро выпить, и голова утром не болела. Желудок гвозди переваривал. А что такое почки вообще не знал. Вот Вы Кирилл Викторович, знаете, где у Вас почки?
- Теоретически.
- Вот, есть еще здоровые люди… И давление Вас не беспокоит, и сердце, ведь так?
- Ну, во-первых, из нас двоих доктор все-таки я, а во-вторых, у меня другие проблемы, может быть они на прямую и не касаются здоровья. Но проблемы имеются…
- Конечно, конечно… Как быть со мной?
- Операция, срочно, я уже сказал…
-Сколько я проваляюсь после операции, и какой процент вероятности, что операция поможет? И пересадка не нужна будет?
- Реабилитация после операции примерно месяц, столько нужно провести будет в больнице. В реанимации – неделю. Успех операции – предсказать не могу, процентов восемьдесят.
- Странно, как такое могло произойти, не понятно. Отчего это могло произойти со мной?
- Вы могли перенести на ногах простуду, грипп, ангину, и на почки пошло осложнение.Могли простудить именно почки. На улице, в мороз долго гуляли, замерзли, или простите, после бани, зимой, в ледяное озеро нырнули, да много причин… Вам лучше знать…
- Да. Не весело! Где лучше оперироваться?
- В Германии.
- А в России?
- Можно и в России, в нашей клинике, можно в другой… Решайте. Но лучше в Германии. Если хотите, я мог бы подобрать Вам клинику за границей…
- Я подумаю…
-Думайте быстрее. Я выпишу лекарства, напишу, как принимать. Если будет плохо, пригласите меня или кого-нибудь другого…
- Сколько я Вам должен?
- Ничего. Я могу быть свободен…
-Да, идите. И еще, Кирилл Викторович, Вы взрослый, серьезный человек, и я выбрал Вас только потому, что Вы были в горячих точках, военным хирургом. У Вас есть семья, мать сестра. Мы знаем Вашу биографию, знаем, что Ваши жена и дочь погибли три года назад. К чему я это говорю. Если кто-нибудь, даже Ваше начальство узнает, кто Ваш пациент, узнает в чьем доме Вы были, и состояние моего здоровья, Ваших сестры и матери на свете не будет! Я Вам это гарантирую, я длинных языков не люблю. Ведь и Вам могут сделать предложение, от которого Вы не в силах будете отказаться…
Кирилл ответил очень спокойно:
- Успокойтесь. От меня никто ничего не узнает. Я давал клятву Гиппократа, и существует врачебная тайна. И потом, я интервью газетам не даю, дешевая популярность мне тоже не нужна. А деньги мне предлагать бесполезно, если Вы собирали обо мне сведения, Вы это узнали, это мой принцип – я денег с пациентов не беру…
- Да, мы узнали это. И это, кроме всего остального, послужило плюсом при выборе Вашей кандидатуры. Идите, я должен подумать.
Кирилл, опять в сопровождении начальника охраны, шел по длинным коридорам, к выходу на улицу. На улице Кирилл сразу направился к своей машине, но его догнал начальник охраны. Когда Кирилл открывал дверь машины, начальник охраны достал пистолет, воткнул дуло в бок Кирилла, зашипел:
- Слушай, докторишка, если ты неправду хозяину сказал, или все на самом деле хуже, я растерзаю тебя на куски. Запомни – ты теперь на крючке. Все, езжай к себе домой, или куда там, к бабе, тебя, наверное, с твоей смазливой рожей бабы любят, или пивную… Где ты там расслабляешься…
Кирилл, молча, смахнул руку начальника охраны вместе с пистолетом, оттолкнул от себя, брезгливо глянул на говорившего, сел в машину. Захлопывая дверь, бросил:
- Мне бесполезно угрожать, я не боюсь. И мне терять нечего, я также не боюсь смерти. Если с головы моих близких упадет, хоть один волос, я убью всех тут, и мне все равно, что со мной потом будет, я взорву эту резиденцию к чертовой матери! Понятно?
Кирилл захлопнул дверь машины, завел двигатель, отъехал от особняка.
3
Кирилл выехал на шоссе. Поздний вечер, одиннадцатый час, машин в сторону города направляется мало, он может ехать спокойно, курить и думать. Они угрожают ему? Не удивительно. Пациент – такая шишка. Миллиардами ворочает. Если кто узнает, что он смертельно болен, может в своих целях использовать… Напрасно, холуи его нового пациента, о нем, докторе Бородине, такого плохого мнений! От доктора Бородина никто ничего не узнает. И репутация у него мало сказать отличная, она – превосходная! И все в курсе, что он лишнего не скажет, а взятки предлагать ему просто бесполезно. Кирилл подумал – на этом этапе ему, скорее всего, бояться нечего и некого. Так, клиника за границей – нужно послать запросы своим знакомым, пусть пришлют ему информацию об известных клиниках, он посмотрит, выберет несколько, вдруг его пациенту эта информация понадобиться срочно. Ой, как хочется, что бы его пациент за границу скорее свалил, в всех покое оставил. Угрожать ему? Бесполезно. Он действительно не боится. Вернее не боялся до вчерашнего дня. Теперь у него есть Соня и Ванька. И какое счастье, что его пациент не знает о них. И хорошо бы подольше не узнал!
Да, до вчерашнего дня он не боялся ничего, даже смерти. А вот умереть хотел, три года хотел умереть. Сначала активно, жаждал смерти, мечтал о ней, потом забил это желание вглубь себя, и просто стал гнать от себя жизнь, торопить ее, глотать дни…Тогда, уезжая в Чечню, он заключил контракт на полгода, но потом продлял его дважды, не боялся ничего, и никого, его отчаянной смелости поражались все, и не подозревали, что он хочет, нет, не хочет, а просто жаждет умереть, освободиться от страшной, неимоверной боли.… И практически эти полтора года он не спал, мог работать по двадцать четыре часа в сутки. Лишь бы не думать, не думать о своем горе. Он поехал в Чечню, что бы понять, зачем он живет, что ему делать дальше, и как быть. И за полтора года, так и не разобрался, не понял. Не смог. Не было у него времени за эти полтора года об этом подумать.
Потом к нему приехал профессор Игнатьев, формировавший этот госпиталь. Увидел Кирилла, его глаза, абсолютно пустые и стеклянные, поговорил с ним, и понял, что еще немного и Кирилл достигнет той цели, что была у него до поездки, уйдет в мир иной, он уже готов к этому. Профессору даже показалось, что он ошибся, не нужно было Кириллу сюда приезжать. И настоял, что бы тот вернулся в нормальную жизнь. Кирилл сопротивлялся, хотел остаться в Чечне, и профессору пришлось даже накричать на него. Кирилл вернулся в Москву.
Мать и сестра Кирилла были на седьмом небе от счастья. Они думали, что он будет теперь жить с ними, останется в их квартире, но он наотрез оказался. Он вернулся в свою квартиру, большую светлую, удобную, обустроенную с любовью, и, что самое страшное, все еще хранившую следы своих хозяек, старшей и младшей, Лены и Яны. Он ходил по пустым комнатам, касался руками предметов, принадлежащим его девочкам, и понимал, полтора года пошли псу под хвост, эти полтора года он мучился зря, и зря пытался понять, зачем он живет. Ему незачем жить, да он и не хочет.
И он опять вроде бы жил - ходил, говорил, ел, пил, курил и даже иногда улыбался, но он уже не жил. Он до минимума сократил общение со всеми знакомыми. По телефону отвечал коротко – «да», «нет». А потом и вовсе перестал отвечать. Мать с сестрой чуть с ума не сошли. Они приехали к нему домой. Он открыл дверь, удивился, увидев их, спросил - что им от него надо, он жив-здоров, и даже не пьет, зачем они пришли, они ему мешают. Мать плакала, сестра кричала на него. Он слушал, соглашался, обещал к телефону подходить, и просил уйти, они мешают ему работать. Сестра потребовала показать, что он там наработал. Кирилл ответил – увидите… Его родные ушли. Кирилл понял – они ему не поверили.
Он действительно работал. Он думал, как ему уйти из этой жизни, и что бы это было не самоубийство. Он придумал – это будет автокатастрофа. Он погибнет так же, как погибли его девочки, они встретятся, наконец-то встретятся. Он придумал, что возьмет маленькую Ленкину машинку «Фольксваген Гольф». И выедет на МКАД, там нужно будет выбрать грузовик побольше, помощнее, и просто столкнуться с ним, мол, не справился с управлением, и все хорошо, с ним все будет хорошо, вернее его вообще не будет. Он сидел на полу в своей большой и светлой гостиной, и плакал, и мечтал об этом. Потом понял, мечты мечтами, но нужно воплощать задуманное, хватит мечтать. Не нужен он здесь никому, его там ждут.
Он вышел на улицу, удивился, что зима. Он приехал в Москву из Чечни ранней осенью. А он и не знал, что уже зима. Вышел в джинсовой куртке, под курткой в майке, и в кроссовках. В принципе ему было не холодно. Да и замерзнуть он не успеет… Рукой, без перчатки смахнул снег с машины, стоящей у подъезда. Обратил внимание, что на колесах машины летняя резина. Сел, завел двигатель. Посидел, подумал, покурил, потом поехал, решил так решил. Это даже хорошо, что у него резина летняя, а уже зима, это просто отлично. Он выехал на МКАД. Крутил руль, курил, в голове не одной мысли. Смотрел по сторонам, искал подходящий грузовик. Вот, кажется подходящий, теперь под него, повернуть руль, и под него… Он не смог. В последний момент не смог. Ехал дальше, ругал себя за малодушие, размазывал по небритым щекам слезы. Он должен, он должен это сделать. Ему слишком больно, слишком больно жить… Он больше так не хочет. Нет у него сил терпеть! Он опять курил, крутил руль, и искал подходящую машину. И тут он увидел здоровенную фуру, понял – то, что ему нужно. Вот сейчас, сейчас все и закончиться. Это будет его спасение. Избавление от всего! Он слегка затормозил, пристроился за фурой, потом начал обгонять, и вот он уже перед фурой, сейчас затормозит, и фура его машину просто сожмет, раздавит, и все. Он уже перед фурой, он притормаживает, водитель фуры сигналит, требует, что бы он убрался с дороги! А он убираться не собирается, он даже еще замедляет ход, что бы уж погибнуть наверняка. Сигналы водителя фуры уже совсем истеричные, видно он на взводе, но Кириллу отступать уже не куда, он почти счастлив, вот сейчас все кончится. Но тут произошло невообразимое, он отчетливо услышал слова: «Папа, ты что?», это голос дочери, это точно голос дочери. И он вывернул руль, остановился на обочине, головой уперся в руль. Водитель фуры подбежал к нему, что-то спрашивал, размахивал руками. Кирилл в ответ махнул рукой, все в порядке. Он поднял голову, вытер лицо, достал очередную сигарету. Боже, что это было! Он толкнул, распахнул дверь машины, в салон ворвался ледяной ветер, обжег его мокрое от слез лицо. От ледяного воздуха ему стало тяжело дышать, воздух показался вязким и тягучим, как кисель, и этим ледяным киселем наполнились его легкие, вот они уже забиты полностью, дыхание его перехватывает, он пытается вздохнуть, не может. Но ледяной кисель в легких начал таять, превращаться в обычный воздух. И вот он может вздохнуть полглотка воздуха, вот уже глоток, и наконец, ледяной кисель растаял полностью, и он дышит полными легкими. Но на лице все еще остаются маленькие ледяные крупинки, похожие на застывшие слезы. Тогда он не знал, чьи это были слезы, теперь то понимает, что это были слезы ангелов. Его ангелов.
Он поехал домой. На подъезде к дому, в ближайшем магазине купил бутылку водки, засунул в карман. Поставил машину около дома, поднялся в квартиру, открыл дверь, вошел, захлопнул дверь, и упал прямо в коридоре. Сил у него больше не осталось. Но он осознавал главное - он жив, он не умер. Не умер! Его остановили. Пролежав в коридоре несколько часов, в полузабытьи, он с трудом встал, дотащился до дивана в гостиной, лег, завернувшись в покрывало из искусственного меха, накинутого на диван. Лег, не раздеваясь, в даже кроссовках. Его била нервная дрожь, и еще ему было нестерпимо холодно. Просто нестерпимо, зуб на зуб не попадал. Он почувствовал, что ему что-то упирается в бок, мешает. Это была бутылка водки, купленная им пару часов назад! Зубами вытащил пробку из бутылки, отхлебнул из горлышка большой глоток, закашлялся, но этот глоток проглотил, потом отпил еще немного. Поставил бутылку на пол у дивана, заткнул пробкой. Он чуть согрелся, зубы перестали стучать, и дрожь почти прекратилась. И когда он чуть согрелся, он смог заснуть, и тогда в первый раз ему приснился сон, который теперь преследует его постоянно, сон, где все было почти реально, и море, и берег, и его девочки, которые еще не превратились в бездушные цифры. Он просыпался, отпивал из стоящей около дивана бутылки теплую безвкусную водку, и засыпал опять… Через трое суток его мать вместе с сестрой вызвали спасателей МЧС, которые взломали дверь, и нашли Кирилла в бессознательном состоянии. Тут же вызвали «Скорую помощь», его увезли в больницу с диагнозом двухсторонняя пневмония. Он было порадовался – теперь точно умрет. Не умер. Молодой здоровый организм справился с болезнью…
Пролежав в больнице три недели, Кирилл выписался, и снова вернулся в свою квартиру. Он умолял родных оставить его в покое. Он хочет побыть один, как они этого не понимают! Кирилл запил.
Родные пошли другим путем… Они нашли телефон профессора Игнатьева, и рассказали ему о Кирилле. Профессор сразу же приехал домой к своему ученику. Долго звонил в дверь его квартиры. Кирилл дверь не открывал. Говорил – видеть никого не хочет. Но профессор не отступил, и Кириллу пришлось открыть дверь. Профессор начал Кирилла стыдить – знаменитый доктор Бородин в таком виде! Не бритый, грязный, лохматый, и к тому же под градусом! Заставил Кирилла привести себя в порядок, и увез в деревню Михайловка под Москвой, к себе в гости…Пробыв в этой деревне примерно неделю, Кирилл понял, что возвращаться в Москву не хочет. Он продал свою дорогую квартиру, и переселился в эту деревню навсегда… Купил дом, по соседству с профессором, завел собаку, овчарку, Дика. Еще купил недорогой внедорожник, что бы было удобно ездить в Москву, а ту, Ленкину машинку, на которой так стремился разбиться, продал, отдал почти даром. На авторынке удивились, такую хорошую машину, почти новую, и так дешево отдают! Знали бы покупатели, что это за машина…
И эта перемена в жизни принесла ему удачу. Он смог наконец работать. Показал, на что он способен, что он все еще талантливый доктор Бородин, и талант его некуда не делся, и он по-прежнему самый лучший в своей области. И как результат – приглашение на работу в престижную московскую клинику.
Кирилл никогда не считал себя особо верующим человеком, да его в детстве крестили, и он носил небольшой серебряный крестик на серебряной цепочке. Но храмы и церкви он воспринимал скорее, как исторические и культурные памятники. Он был уверен, что он доктор медицинских наук, материалист и религия не для него. Но в деревне, где он поселился, восстанавливали полуразвалившийся храм. И Кирилл, в свободное время начал помогать строителям и реставраторам. И не из религиозных побуждений. Скорее, потому что увидел, что им требуется помощь, а он молодой здоровый мужчина, и время свободное у него есть. И там, на стройке познакомился со священником, настоятелем их реставрируемого храма, отцом Дмитрием. Начал общаться с ним. Их разговоры, вечерами, за чаем, поставили многое в мозгах Кирилла на место. Он взял у отца Дмитрия некоторые книги, прочитал. Он был в ужасе, думая о том, что хотел с собой сделать. Господи, он обманывал не только себя, он пытался обмануть и Всевышнего. Он стремился погубить себя, стремился увидеться с женой и дочерью, но погубив себя, погубил бы и свою душу, и их встреча не состоялась бы никогда. Он стал ходить в церковь, молиться, просить прощения, и с удивлением заметил, что именно в церкви ему становиться легче на душе, и выходя из церкви, он чувствовал облегчение, небольшое, но облегчение. И он понял – если он остался на этом свете, не погиб вместе с женой и дочерью, не погиб во второй раз в аварии, которую сам и хотел устроить, не умер потом от пневмонии, значит он нужен на этом свете, не все еще сделал… И он начал меняться внутренне, стал мягче, добрее, терпимее. То, что раздражало его раньше, раздражать перестало. Он стал снисходительнее. А на что он раньше закрывал глаза - на обман, ложь, и даже на предательство, стало вызывать в нем отторжение. И за короткое время он очень сильно изменился. Из танка он превратился в человека. Его уже не интересовала его карьера, его стала интересовать его бессмертная душа, люди, окружающие его, и ему было безумно стыдно за то, как он жил раньше, как относился к окружающим людям…Но мысль, что его жизнь ему не нужна, его не покидала, он загнал ее вглубь себя, и она царапала острыми коготками его душу, оставляла кровоточащие царапины, которые не успевали заживать, а если и заживали, то рядом появлялись все новые и новые, и не было от этих острых коготков никакого спасения. А так его жизнь вроде бы стала стабильной, устаканилась, наладилась, и вошла в наезженную колею. Все бы было ничего, если бы его сестра Вера не стремилась устроить его личную жизнь! И устраивать эту его жизнь она решила с кардинального изменения его внешнего вида. Он в принципе был не против, Вериному вкусу доверял, она почти всегда с покупками угадывала, попадала в точку. И как только она узнала, что ее брат наконец-то, после долгого перерыва едет на научную конференцию, потребовала его к себе, со всеми вещами, в которых он собрался ехать. И, первое, что сделала – все его вещи выкинула! Поехала с ним в магазин, и заставила купить дорогой, очень дорогой костюм, благо деньги после продажи квартиры у него еще оставались. Костюм они купили темно-зеленый вельветовый, ставший его любимым, костюм сидел на его не слишком стандартной фигуре идеально, его можно было одевать и с рубашкой, и с футболкой. Вера заставила его также купить несколько фирменных рубашек, футболок и свитеров. Но на этом экзекуции над ним не закончились, она потащила его стричься в салон, и стоя рядом с парикмахером, руководила процессом стрижки. Результат превзошел все ожидания. Дома Вера поставила его перед большим зеркалом, заставила на себя смотреть, и повторяла, что ее брат просто красавец! И костюм, и стрижка, и брутальная небритость – все в точку. Он сам видел –его внешний вид никакой оценки, кроме как «отлично» получить не мог бы! Если бы он еще весил килограммов на двадцать поменьше! Он удивлялся – не перенесенное им горе, не болезнь, не сказались на его весе. Он не похудел не на грамм. Для себя решил так – его организму в этом весе комфортно, и он, его организм этот самый вес стремиться поддерживать. Значит, похудеть ему не удастся никогда, и он обречен весить сто двадцать килограмм. У него сверхзадача – больше не толстеть. Но тот магазин, где они покупали с Верой костюм, он запомнил, через короткое время поехал туда снова, и скупил все костюмы его размера, которые там были, в количестве пяти штук. Купил даже два одинаковых, светлых, льняных, и еще вельветовый, один в один как его зеленый, но только темно-серый…А Вере приказал строго настрого, о его личной жизни не беспокоиться, он сам разберется. И вот теперь его личная жизнь, кажется, устраивается сама, без чьей либо помощи…
4
Доктор Бородин въехал в полупустую Москву. Глянул на часы- почти полночь. Он ехал к Сониному дому, иногда притормаживал у станций метро, где видел освещенные киоски. Искал работающий цветочный киоск, он хотел купить Соне цветы. Наконец увидел светящуюся вывеску: «Цветы 24 часа». Остановился, вышел из машины, подошел к киоску. В киоске горел слабый свет. Он постучал в стеклянную дверь. Выглянула заспанная продавщица, скорее всего уроженка одной из южных республик, возмутилась:
- Молодой человек, что Вам нужно?
- Цветы, мне нужны цветы!
- Цветы, ночью?
- А, что ночью не могут быть нужны цветы? Мне нужны цветы для девушки!
Продавщица пожалела его, впустила в киоск. Но цветов там оказалось на удивление мало. И только розы, изящные, на длинных стеблях, но разных цветов. Продавщица бросила:
- Выбирайте!
И тут Кирилл понял, что ему делать! Он сказал:
- Я беру все!
- Что все?
- Все розы…
- Но тут больше ста штук!
- Ну и что? Я возьму больше ста штук!
Продавщица, недоверчиво на него косясь, начала вынимать цветы из больших ваз. Она складывала их на упаковочный стол, вытирая стебли куском марли, считала. Роз оказалось - сто семнадцать. Она взглянула на него, спросила:
- Точно все будете брать?
- Точно. Заверните во что-нибудь…
Она завернула громадный букет в золотистую фольгу, туго стянула стебли сначала проволокой, потом цветной лентой. Пробила чек, Кирилл заплатил. По сто рублей за розу. Забрал свой букет, и дал продавщице тысячу рублей сверху. Она отказывалась, но Кирилл настоял. Напоследок продавщица сказала:
- Удачи Вам, и счастья! Нет, не так. Любви!
Он отозвался:
- Именно так – любви, и спасибо!
Кирилл положил букет на заднее сиденье машины, поехал к Сониному дому. У подъезда ее дома, с букетом в руках он уткнулся в закрытую входную дверь, несколько раз набирал код на домофоне, расположенном на двери подъезда, слышал звонок домофона, но дверь подъезда оставалась закрытой. Кирилл отошел от подъезда на несколько шагов, посмотрел на Сонины окна. Свет горел, она не спала, но дверь ему не открывала. Звонок не слышала, или думала, что опять пришли кредиторы? Пристроив букет на сгиб левой руки, он правой рукой достал из кармана мобильный телефон, набрал номер мобильного телефона Сони. Решил–она должна услышать свой мобильный телефон, посмотреть на экран, и увидеть, что это звонит он! Услышала, ответила почти сразу:
- Кирилл, любимый, это ты?
- Сонечка, детка, это я в домофон названиваю, открой мне!
- Ты, правда? Конечно, открою, ты опять на домофоне код набери, я уже открываю!
Кирилл отключил телефон, сунул в карман, поудобнее перехватил букет, набрал код на домофоне еще раз. Раздался щелчок, дверь открылась. Кирилл вошел, поднялся на шестой этаж на лифте, который на этот раз ждать не пришлось, и прежде, чем он нажал на кнопку звонка, она уже распахнула перед ним дверь, замерла, увидев в его руках букет… Прошептала:
- Это, что, мне?
- Тебе, родная…
Она взяла у него букет, не удержала, букет упал на пол, проволока, которой, он был стянут, лопнула, цветная лента тоже не выдержала, и вся прихожая в квартире Сони оказалась завалена розами… Освободившись таким удачным образом от букета, Соня обхватила Кирилла за шею, а он поднял ее на руки, и, наступая на цветы, понес в комнату. Она все не верила, выспрашивала:
- Ты же дежуришь сегодня?
- Уже нет…
- Прогуливаешь?
- Меня заменили…
- И тебе не стыдно, за тебя другие работают…
- Не стыдно, абсолютно не стыдно, как не странно…
Он сел на диван, а она устроилась у него на коленях, он целовал ее, а она наслаждалась его поцелуями, прижималась к нему, продолжала обнимать за шею, ерошила его волосы. Потом, когда его поцелуи перешли в нечто большее, стала высбождаться, говорить:
- Цветы, нужно поставить цветы, они завянуть…
Он неохотно отступил. Проворчал:
- Хорошо, цветы…
Она встала, одернула халатик, пошла в комнату матери за вазами. Через некоторое время вся посуда, в которую можно было бы поставить цветы, включая чайники, кофейники и кувшины, была заполнена. Цветы стояли везде - на полу, на окнах, и даже на шкафу. И уже глубокой ночью, лежа без сна рядом с Кириллом, обнимая его, Соня шептала ему на ухо:
- Я самая счастливая женщина на свете! Мужчина, которого я безумно люблю, подарил мне огромное количество роз, не миллион правда, но мне миллион и не нужно, ставить не куда. Мужчина, которого я безумно люблю, со мной! И я не знаю, можно ли быть более счастливой, чем я.
И тогда он сказал ей, сказал то, что она хотела услышать, может быть он лукавил, может быть выдавал желаемое за действительное, может быть это была не совсем правда, но она хотела это услышать, и он сказал ей это… Он сказал:
- Соня, я люблю тебя! Я тебя очень люблю…
И очень хотел, что бы она поверила…
Глава седьмая. Вера. Несколько месяцев назад.
1
Самолет, на котором Вера Бородина возвращалась из Туниса в Москву, прилетел под утро. Вообще, то самолет опоздал. Если смотреть на время, указанное на билете, Вера должна была быть в двенадцать ночи в Москве. Но в эти пресловутые двенадцать ночи самолет только вылетел из Туниса, четыре часа полета до Москвы, плюс паспортный контроль, получение багажа, в результате, она вышла в зал прилета аэропорта «Домодедово» в пять утра.
Ее тут же атаковали дежурившие в аэропорту таксисты с ключами от машин, зажатыми между пальцами. На нее одну набросилось их сразу человек пятнадцать. Вера ели отбилась. Покатила свой чемоданчик на колесиках к кассам аэроэкспресса. Посмотрела расписание – первый экспресс в семь утра. На часах половина шестого. И как быть? Вера села на лавочку около касс, ели сдерживая слезы… Ей безумно хотелось спать. В самолете она не сомкнула глаз, пыталась заснуть, заставляла себя. А сейчас, сидя у касс аэроэкспресса, она боялась спать. Вот заснет сейчас, и у нее чемодан украдут, да и деньги с документами тоже. Хоть денег у нее только на билет на этот пресловутый аэроэкспресс, даже на кофе нет, хотя кофе ей и не хотелось. Ей хотелось спать… И еще она страшно ругала себя за то, что упросила брата Кирилла отвезти ее в аэропорт, и ее машинка «Нисан Микро» осталась стоять у подъезда. Если бы оставила машинку в аэропорту, то сейчас уже ехала бы домой. Вера Бородина сидела, обхватив себя руками за плечи, боролась со сном, и вспоминала свой пресловутый отпуск. Отпуск не удался.
В турагентстве ей обещали, что в конце апреля - начале мая в Тунисе жарко, теплое море и можно купаться, почти как в Египте. Все оказалось далеко не так. Действительно было тепло, и даже жарко. Градусов тридцать пять на солнце. Весеннее молодое солнце шпарило неумолимо. Но под тент уйти было невозможно. Сразу становилось холодно. А вот Средиземное море было ледяным, градусов пятнадцать, не поплаваешь, даже окунуться не возможно, купались только самые отчаянные, да и то, предварительно подогрев себя изнутри. И естественно, на жгучем солнце, Вера моментально обгорела, чему совсем не удивилась. Но для нее это было обычным делом, с ее белой кожей и веснушками. В результате, на пляже ей приходилось сидеть в кепке-бейсболке с большим козырьком, спасающим лицо, футболке и большом платке-парео, обвязанном вокруг талии, наподобие юбки, полностью закрывающим сильно обгоревшие ноги. Но то, что она обгорела, это было еще полбеды. Намного больше ее доставало местное население и обслуживающий персонал отеля. Они просто не давали ей прохода. Она не могла выйти за территорию отеля. Ее аппетитная фигура в обтягивающих голубых джинсах и открытой маечке (другой одежды у нее просто не было), белая кожа, веснушки и длинные рыжие локоны производили среди местного населения мужского пола просто ажиотаж. Стоило ей выйти в город, как за ней тут же увязывались толпы местных мужиков от восемнадцати до шестидесяти лет. Свое восхищение они выражали свистом и улюлюканьем, подходили знакомиться и делали непристойные предложения, примерно по одному в пять минут. Вера вспоминала, что не в Греции, не в Испании она такой ажиотаж среди местного населения не вызывала, а там, как известно, мужчины отсутствием тестостерона в организме не страдают.
В результате она просто перестала выходить за территорию отеля. Но и среди обслуживающего персонала она пользовалась повышенным вниманием. Выйдя вечером на прогулку по территории отеля, Вера опять выслушивала непристойные предложения. В итоге Вера просто перестала выходить по вечерам, после ужина, из своего номера, сидела на балконе, курила, слушала плеер, читала привезенные из Москвы книги или играла на мобильном телефоне. Ждала когда стемнеет, что бы лечь спать. И думала, как бесцельно проходит ее отпуск. Одна польза – она выспалась на год вперед.
Выспалась то, она выспалась, но еще и поправилась! Она с ужасом ощущала, как появляются пресловутые, с таким трудом согнанные лишние килограммы. Джинсы уже застегивались с трудом! Для нее это было трагедией. Всю жизнь она боролась с лишним весом. Ела по минимуму. И при росте метр семьдесят пять весила семьдесят пять килограммов! Была бы возможность – вообще не ела бы! А толку? Не ела бы вообще – похудела до семидесяти килограммов, и все! А как ей хотелось быть худенькой! В ранней юности она пыталась пройти конкурс в модельное агентство, почти месяц усиленно худела, ела половинку яблока в день, и полдня проводила в спортивном зале. Похудела до шестидесяти килограмм. Не взяли, хоть и сказали, очень красивая девушка, типаж необычный, но толстая. Похудейте еще. Вера продолжала худеть, чуть не попала в больницу. Мать с братом провели с Верой усиленную работу, и Вера поняла, что ей модельное агентство не светит. Она и так проживет…
Вера думала - вот ее брат, Кирилл, весит сто двадцать килограмм, и в ус не дует. Худеть не хочет… А похудел бы до ста килограмм - от женщин отбоя не было бы… Да ему и не до женщин… Да, страшная трагедия, кто бы мог подумать, и жена и дочь погибли… Сразу после трагедии Вере казалось, что ее брат с ума сойдет, и когда он в Чечню собрался, она его прекрасно поняла. И поступок его одобрила. Но когда брат вернулся, Вера с матерью места себе не находили. У Кирилла глаза были пустые и стеклянные, и это со стороны выглядело просто страшно… Если бы он запил, было объяснимо, но он почти не пил, сидел один в квартире, просил, что бы его оставили в покое. Работает, говорил. Но Вера видела – на компьютере вековой слой пыли. Он его даже не включал… Потом в больницу попал с пневмонией. Врач в больнице сказал – такое возможно, при сильном стрессе может и пневмония начаться, и язва открыться, и хронические болезни обостриться… Но, сейчас вроде с ним все в норме, если в его положении можно быть в норме! Одно Веру пугает – Кирилл запретил им с матерью говорить о Лене и Яне, даже их имена запретил упоминать, как будто их и не было… Вера мечтала, что бы у Кирилла наладилась личная жизнь, тогда они с матерью за него были бы спокойны…
А потом ее номер обокрали! Украли фотоаппарат, кое-какие украшения, не слишком дорогие, бижутерию, но красивые и любимые, и что обиднее всего – у нее украли все, что она купила в магазине «Дьюти-Фри» в Домодедово - дорогую парфюмерию, почти на семьсот долларов! Покупая все эти духи и косметику, она думала, что вопрос с презентами родным, близким, и друзьям решен! Она потратила все российские рубли, что у нее были, и почти все доллары, у нее осталось долларов триста, но она не переживала, думала - по прилету поменяет доллары в Домодедово, и на такси до дома доедет. Но когда ее номер обчистили, и всю ее драгоценную парфюмерию украли, она почти плакала от отчаяния, оставшиеся доллары придется истратить в Дьюти-Фри в Тунисе, купить подарки по новой. И в довершении всех этих неприятностей ей почти каждый день на мобильный телефон названивал Максим Орлов.
2
Вера ненавидела Макса. Она ненавидела его всеми фибрами своей души. Она его не просто ненавидела, она его презирала…
Макс Орлов приехал в Москву из крупного сибирского города, решил завоевывать столицу. Ему было двадцать пять лет. В его родном городе ему стало тесно. Он окончил местный университет с красным дипломом, работал в крупнейшем местном банке, имел замечательные рекомендации. И приехав в Москву, Максим без труда устроился в крупную инвестиционную компанию, где и работала Вера. Когда Вера впервые увидела Максима, она не поверила своим глазам, потому, что кроме того, что у него были красный диплом и отличные рекомендации, он был просто нереально хорош собой. Высокий, стройный голубоглазый блондин, Бред Пит отдыхает! Вера была удивлена, что такой красавчик делает в их компании, почему он до сих пор не в Голливуде! Вера работала в этой же инвестиционной компании начальником юридического отдела, и Макс попал к ней в подчинение. И сразу взял ее оборот, начал ухаживать, угождать… Приносил ей то мороженое, то яблоко или апельсин, когда от мороженого она отказалась на отрез. Он провожал ее домой, открывал перед ней двери, подавал руку при выходе из транспорта. Когда Вера купила машину, небольшую, женскую, «Нисан-Микро», стал учить ее водить…
Это сейчас Вера поняла, что то, что делал Макс, все неспроста. Во всех его поступках нужно искать двойное дно! Нужно стараться понять, зачем ему то или иное надо? Что он с этого получит? Уже потом, анализируя его поступки, она так же поняла - Макс старался завоевать ее доверие, показать себя с лучшей стороны, какой он хороший и воспитанный!
И Вера поплыла! Такой красавчик за ней ухлестывает! Вера не раскусила его сначала. Ее умиляло его внимание. Ей было приятно, и она искренне думала, что она ему нравится, как женщина! И почему она не догадалась раньше о его истинных намерениях? Со временем они с Максом стали неразлучны. Ходили вместе обедать, потом и ужинать в кафе или ресторан (за Верин счет, и с учетом, что Вера ела очень мало!). И естественно, через короткое время, стали близки. Встречались на квартире, которую снимал Макс, в отдаленном районе. Квартира была очень маленькой, грязной, и как говориться, убитой. Вера настояла на том, что бы Макс снял другую квартиру, поприличней и подороже, обещала помочь материально. Макс нашел квартиру поприличней. Вера ежемесячно оплачивала половину квартирной платы. И помимо этого кормила Макса, одевала его. Так продолжалось примерно полгода. А потом Макс пообтесался и обнаглел. И Вера стала ему в тягость. Деньги и подарки, что она ему давала и делала – это отлично. Но у него началась мания величия! Пожив немного в Москве, вкусив блага цивилизации, он начал разбираться в топовых марках, брендах, фирмах. И возжелал более сладкой жизни. Вера стала замечать, что денег у него намного больше, чем он говорил. У него стали появляться очень дорогие вещи, и он стал вести речь о покупке машины, стал просить у Веры хоть часть денег на машину, в долг… Вера дала ему денег. Он купил машину, сказал подержанную. Но Вера сразу поняла, что машина новая, и цена ее раза в два больше, чем он назвал. Ее это очень сильно напрягло. Откуда у него деньги? Вера стала следить за Максом. И заметила, что ее возлюбленный просто нечист на руку! Она застала его в своем кабинете, Он рылся в ящиках ее стола. Когда она спросила, что он потерял, Макс показал на зажигалку у нее на поверхности стола. Вера удивилась, зажигалка на поверхности стола у нее лежала всегда, в ящиках ее никогда не было!
В компании начались неприятности. Потерялись важные документы, уплыли несколько крупных контрактов, компанию покинули старые клиенты, ушли к конкурентам, а из сейфа у директора пропали деньги. Очень крупная сумма. Об этих деньгах знали несколько человек, в том числе Вера. И именно Вера рассказала о деньгах Максу. Вера была просто уверена, что деньги спер Макс. Ему не составило труда выкрасть ключ от сейфа у директора, и потом положить этот ключ на место. Но доказательств у Веры не было. И она признавалась себе, что верить в виновность Макса ей не хочется.
Все оказалось намного хуже. В тот злополучный вечер, после работы, Вера с Максом собирались домой. К Максу. Вера, чувствовала, что Макс не хотел, что бы она к нему приезжала, но почему то, ей этого не говорил. Боялся ее потерять, она все еще нужна ему? И для чего? Вера уже в пальто ждала Макса в своем кабинете. Тот зашел к ней, сказал, что бы она спускалась вниз, к машине, он через минуту выйдет. Вера ждала его на улице минут десять, его не было. Она решила вернуться в офис, поторопить его. Вера поднялась на лифте, и уже толкнула дверь в их офисное помещение, хотела войти, но остановилась, услышав голос Макса. Он разговаривал с охранником, и то, что он говорил, ей показалось ужасным! Макс вещал:
- Опять эту «старую вешалку» трахать придется! Достала до печенок! Надоела!
-Макс, ты, что? Ты скажешь! Вера Викторовна красавица необыкновенная, почему ты говоришь–старая? Она молодая совсем!
- Для кого молодая, а для меня старая! «Старая кляча»! Я большего достоин! Мне топ-модель нужна и дочка олигарха, и не старше восемнадцати!
- В одном лице? Не бывает!
-Зачем в одном! Можно и в двух. Топ-модель для утех, а дочка олигарх в жены!
- И где ты их возьмешь?
- Возьму, вот увидишь! В элитном клубе легко познакомиться можно. Ты думаешь, я фейс-контроль не пройду? Пройду еще как, и с любой телкой там познакомлюсь, с моей-то мордой. И женюсь, на дочке олигарха, по любви, с ее стороны. А потом ее папаша меня на работу устроит, на хорошую, денежную. Думаешь, не справлюсь? С моими то мозгами… Я же даже здесь развернуться смог!
- Да справишься…
-А Вера промежуточный этап. Достала своей заботой! «Старая вешалка»!
Вера дальше слушать не стала. Как во сне пошла назад к лифту, спустилась вниз, вышла на улицу. Дождалась Макса, сказала ему, что у нее болит голова, и она поедет домой. Ей показалось, он вздохнул с облегчением. Она пошла к своей машине. Он даже не предложил ее подвезти! Она ехала домой, и думала: «Да пошел ты, красавчик! Иди, ищи дочку олигарха. Найдешь, тебе и флаг в руки! Но сначала ты у меня попляшешь! Ты меня еще узнаешь!».
Дома она старалась не плакать, не хотела расстраивать мать. Но мать заметила, что с Верой что-то не то. Она отказалась от салатика из овощей, который обычно ела на ужин, съела три бутерброда с маслом и сыром, выпила кружку чая с сахаром, да еще и с шоколадными конфетами, их она съела тоже три штуки. В конце концов, мать спросила, что у Веры случилось? И Вера разрыдалась, рассказала – с Максом все кончено, он сволочь! Мать вздохнула с облегчением – давно пора, не пара он ей, все к тому и шло!
Вера не спала всю ночь, плакала, думала, и, приехав на работу, пошла к начальнику службы безопасности. Рассказала о своих подозрениях. Начальник службы безопасности выслушал ее очень внимательно, в ответ рассказал – Макс давно на подозрении, и попросил принести мобильный телефон Макса, ненадолго. Вера вытащила телефон из кармана Макса, тот не заметил, отдала в службу безопасности, телефон вернули минут через пять…Вера стала думать, как спровоцировать Макса. Придумала – показала ему проект контракта с крупной компанией, попросила проработать. И через какое-то время сотрудники службы безопасности застукали Макса, отследили по телефону его переговоры, за передачей данных контракта конкурентам…
Больше Вера Макса не видела. Нет, его не убили, он был жив-здоров. Ему просто показали, где его место, и что с человеком бывает, если он занимает чужое. И Макс имел наглость даже пару раз звонить Вере, плакал, просил походатайствовать перед начальством, дать ему рекомендацию, жаловался, что его не берут на работу. Вера его послала. Потом он позвонил еще раз, попросил помочь ему продать машину. Вера повесила трубку…И теперь, спустя полгода, он почему-то названивает ей опять!
Ей никогда не везло с мужчинами. Никогда. Ей уже исполнилось тридцать, пора замуж, и брат и мать все твердят – замуж, замуж… А за кого ? За альфонса и нахлебника Макса? Или за кого-то из ее однокурсников или одноклассников? Растолстевших тюфяков, по полдня проводивших на диване с бутылкой пива, которые, не могут абсолютно ничего. Не заработать денег, не воспитывать детей, не любить женщину, даже место в транспорте не уступят! И считают себя пупами земли, самыми исключительными и восхитительными. А женщин за людей не держат. Дай, подай, принеси! И при этом еще деньги зарабатывай, детей рожай и воспитывай, дом в чистоте держи, мужа холь и лелей, и выгляди при этом как супермодель из журнала «Плейбой». Уроды! Вера не могла понять, куда же все мужики подевались? Исключения, правда, встречались, ее брат, например. Она подумала, на короткое, очень короткое время, что исключение - Макс. Но очень быстро поняла – Макс такой же как все. И за кого выходить замуж? И зачем? Вера для себя уже почти решила – до сорока лет нормального мужика не встретит, ребенка родит. Для себя. Мальчика. И воспитает из него нормального. Стопроцентного мужика. Что бы и деньги зарабатывал, и женщин уважал, и своих детей мог людьми воспитать, как воспитали родители ее и Кирилла…
3
Вера, наконец, добралась до дома. Было почти полдевятого утра, завтракать отказалась, и сразу же легла спать. Но около десяти часов ее разбудил звонок мобильного телефона, который она по привычке сунула под подушку. Она машинально, не посмотрев, кто звонит, нажала на кнопку, ответила, и тут же отругала себя за безалаберность. Это был Макс! Он заговорил быстро и жалостливо:
- Верочка, милая, умоляю, выслушай! Речь идет о жизни и смерти! Пожалуйста…
Вера, не совсем проснувшись, пробурчала:
- Что ты хочешь?
- Вера, умоляю, мне нужно тебя увидеть!
- Зачем?
- Верочка, умоляю, это очень важно, понимаешь, от этого зависит моя жизнь, и не только моя…
- Макс, говори яснее…
- Верочка, умоляю, давай увидимся, я объясню…
- Хорошо. Сколько сейчас времени?
- Десять…
- Я спала полтора часа…
- Извини! Когда ты сможешь?
- Давай в двенадцать в кофейне у метро «Профсоюзная»…
- Отлично…
Вера встала, натянула махровый халат, поплотнее завернулась в него, ее знобило от недосыпа, поплелась в ванную. Умывшись, пошла на кухню, застала там мать, которая пила кофе и читала какой-то журнал. Вера села напротив матери, подняла воротник халата, засунула руки в рукава. Мать спросила:
- Верунчик, ты, что встала? Иди, поспи еще…
- Мам, не засну больше…
- Ты кофе будешь?
- Да, и еще что-нибудь…
- Омлетик или творожок?
- Омлетик, только без ветчины…
Мать стала готовить омлет. Сбивала яйца с молоком спиной к Вере, и вдруг сказала:
- Вера, твой брат нас обманывает…
- Кирилл?
- А у тебя есть еще брат?
- А как, мам?
- Он живет в пятнадцатом доме. Я неоднократно видела там его машину…
- Это точно его машина?
- Мне хоть и много лет, но я из ума не выжила, и номер машины своего сына я помню…
- А как ты это увидела?
- В воскресенье, после твоего отъезда, я ходила в супермаркет, расположенный по соседству с тем домом, соседи сказали, что там дешевые куры,увидела машину Кирилла. Я пришла домой, позвонила Кириллу, он трубку не брал, не дозвонилась до него не тогда, не в понедельник, дозвонилась только во вторник, спросила, где он был в воскресенье,он ответил,что на работе.Почему?Он же не врет никогда!
- Мама, в этом доме живет Соня Измайлова…
- Ты думаешь, он с ней сошелся?
- Может быть…
-Я видела его машину там несколько раз, в будние дни, по вечерам, специально ходила смотреть. Он не признается. Говорит мне показалось…
- Я поговорю с ним…
-Вера, он хочет жениться на этой Соне. У нее от него ребенок.
- Мама, он определенно сказала, что сын не от него… И потом – она же замужем!
- Это неправда! Это его сын… Я теперь в этом уверена совсем!
- Я попытаю его… Поговорю…
Вера закончила завтракать. Поблагодарила мать, сказала, что ей нужно уйти. Мать удивилась:
- Куда?
- Я должна кое с кем встретиться…
- С кем, если не секрет?
- С Максом…
- Вера, это не серьезно!
-Почему, мама? Он просит помощь, говорит вопрос жизни и смерти.
- Он как всегда тебя обманывает…
- Мам, я разберусь, я уже большая…
- Верочка, не нужно, не нужно все начинать с начала, войти в одну реку дважды нельзя…
- Мама, я не собираюсь ничего начинать сначала. Он просит, плачет, я с ним увижусь…
Вера пошла одеваться.
В кофейне на Профсоюзной было малолюдно. Еще бы, заведение дорогое, будний день, и до обеда еще далеко… Макс сидел в зале для курящих. Перед ним стояла одинокая чашка кофе. Вера была потрясена его внешним видом. Он холеного красавчика блондина ничего не осталось. Одет, правда, неплохо, видно, что из старых запасов. Но лицо, глаза, прическа! Он осунулся, похудел, и это его очень портило, цвет лица у него был серо-зеленый, под глазами черные круги, а сами глаза красные, и веки дергались. С бодуна он, что ли? И ко всему прочему он был не брит, его давно не стриженые, не мытые волосы, висели сальными прядями, и стало заметно, что волосы у него изначально не были светлыми, от природы он не блондин, его волосы были мелированными. Вера села напротив Макса, положила на столик маленькую сумочку, спросила:
- Что тебе нужно?
- Закажи себе что-нибудь… Извини, у меня нет денег… - Макс опустил глаза, стал гонять по столу зажигалку.
- Что тебе нужно?
- Верочка, выслушай меня…
Вера достала из сумочки сигареты, закурила, ответила:
- Я слушаю…
- Верочка! Помоги, пожалуйста, не мне, я помощи не прошу, помоги моему брату.
- Максик, а как же дочка олигарха? Ее папа, что твоему брату помочь не может?
- Какая дочка олигарха?
- Как какая? Ты с ней в элитном клубе, что еще не познакомился? Тебе же раз плюнуть!
- Верочка!
- А я «старая вешалка»! И достала тебя своей заботой!
- Вера! Я понял, ты мой разговор с Серегой слышала! Ну, сболтнул лишнее!
- Да, слышала. И, поняла, как ты ко мне относишься! И, удивлена, что у тебя хватает наглости звонить мне, и что-то просить.
Вера начала подниматься, что бы уйти. Макс удержал ее. Умоляюще начал говорить:
-Вера, послушай, я не для себя прошу. Я прошу помочь моему брату, старшему!
Вера села, спросила:
- А, что с твоим братом?
- Он в тюрьме.
- В тюрьме? А за что? В общем, я не удивлена…
- Не ерничай. Я во всем виноват.
- Опять не удивлена.
- Я когда переехал в Москву, и вроде бы здесь прилично устроился, я уговорил переехать в Москву своего брата. Он в нашем родном городе работал в милиции. Он переехал, вместе со всей семьей. У него жена и сын, сын маленький совсем, ему два года. У сына порок сердца, нужна операция… Именно поэтому он и переехал, здесь, в Москве, больницы, врачи…
- И что?
-Я подставил брата. Брат устроился в Москве в милицию легко, у него была хорошая характеристика, взяли с удовольствием, в милиции людей не хватает. Он не такой как я, он честный парень. Я, когда работу потерял, но я не в претензии, сам виноват, я стал везде искать приработок,за квартиру нужно было платить,брату помогать…
-Деньги ты воровал, что бы брату помочь? Шмотки не покупал, по клубам не шлялся, машины дорогой у тебя не было? Понятно, вор и мошенник, и «оборотень в погонах», прекрасная парочка…
- Я не говорю, что я альтруист, я не положительный, а отрицательный персонаж. А брат мой не такой, он не оборотень!
- Ну и как ты брата подставил?
-Брат вел одно дело, я вроде бы нашел людей, заинтересованных в определенном исходе этого деле, они обещали заплатить хорошие деньги. Я уговорил брата. Но это оказалась подстава. И при передаче денег брата арестовали. Я узнал – все было продумано изначально. Брата хотели подставить, хотели убрать…
- Ты уверен?
- У меня есть доказательства…
- Как зовут твоего брата?
- Михаил.
-Ладно,я попытаюсь узнать что-нибудь, но если ты опять врешь.
- Ты золото, Вера, я знал, что ты мне поможешь…
- Я не собираюсь тебе помогать, я просто узнаю, что к чему, потом подумаю, что можно сделать…
- Вера, ты золото…
Вера распрощалась с Максимом, вышла из кафе. Пару минут подумала, что ей делать, достала телефон, набрала номер брата, решила посоветоваться с Кириллом, поговорить с ним о Максиме, и еще о том, о чем ей утром говорила мать, об отношениях брата с Соней Измайловой.
4
Вера подъехала к больнице, где работал ее брат, Кирилл. Они договорились встретиться с Кириллом в небольшом парке около больницы. Она поставила машину на стоянку, пошла в парк. Присела на лавочку, достала телефон, позвонила брату, тот вышел через пять минут…Когда Вера его увидела, она сразу поняла – у того в личной жизни все отлично, просто здорово! У Кирилла были абсолютно счастливые, блестящие глаза, чуть смущенная улыбка. Брат сел рядом с Верой, достал сигарету, закурил. Вера начала разговор первой:
- Тебя можно поздравить?
- С чем?
- Ты думаешь, ничего не заметно?
- Что?
-Доктор Бородин! Мы с Вами знакомы больше тридцати лет! Я Вас знаю как облупленного! У Вас глаза счастливого человека. Кирилл, это Соня Измайлова? Только говори правду! Ты врать не умеешь!
- Да, как сказал мой любимый Булгаков: «Правду говорить легко и приятно…». Это - Соня Измайлова.
- А ребенок у нее твой?
- Мой. Мать оказалась права!
- Кирилл, ты ее любишь?
- Я не знаю. Любовь – она так сразу не случается. Мы вместе меньше месяца. Понимаешь, что бы отношения между мужчиной и женщиной сложились главное не ее внешность, и даже не характер. Главное быть настроенным на одинаковую волну. А одинаковая волна это - если тебе интересен человек, и он одинаково с тобой смотрит на мир, который ты ему открываешь, он устроен так же как ты, смеется над твоими шутками и переживает твоими переживаниями. И еще должны присутствовать три составляющие – страсть, дружба, нежность, если они есть, значит, отношения сложились. У нас с Соней сложились…
- Кирилл – это же и есть любовь! Поверь мне!
-Скорее всего. Да, я люблю ее. Мне безумно хочется помочь ей, защитить ее, порадовать ее. Она очень любит меня, искренне любит, говорит об этом, доказывает это! Если честно–со мной такое впервые! И потом, мы с тобой уже взрослые, ты сама это сказала – мне хорошо с ней, в постели хорошо. Но это не все. Я могу с ней разговаривать. Разговаривать о том, что произошло с моей семьей…
- Ты серьезно? Наверное, это действительно твоя женщина. А тогда, десять лет назад, ты этого не почувствовал?
- Почувствовал. Сразу почувствовал. Но наши отношения решил не продолжать. Я же был женат. И обманывать никого не хотел. Ты знаешь, когда мне Соня сказала, что Ваня мой сын – я ее чуть не прибил на месте! Но потом очень быстро понял – сам дурак, всю эту кашу заварил! А она простила меня. Это чудо–она за все простила!
- Да, братец, тебе позавидовать можно… А почему матери не признался? Она обиделась…
- Она меня грузить начала, что мы с Соней не пара, мне не такая женщина нужна, и ребенок у нее, но то, что это мой ребенок говорить не стала, я тоже не сказал…
- Мне сказать ей?
-Скажи, но с условием, она не звонит, не воспитывает, принимает все как есть.
- Хорошо. Кир, а ты своего парня видел?
- Видел. Правда издалека. Есть одна проблема, тебе знать об этом ненужно, но скоро все уладиться, и я надеюсь, мы будет жить вместе, у меня, в деревне…
Кирилл вспомнил о недавней встрече со своим сыном. Он действительно видел Ваню. Он выбрал день, ничего не говоря Соне, поехал в тот городок, где жил у Сониных знакомых Ваня. Он приехал туда ближе к полудню,нашел школу, где учился Ваня. Соня говорила - лучшая и самая известная школа в городе. Стал ждать окончания уроков, примерно через час увидел Ваню, его вела за руку пожилая женщина. То, что это был Ваня, Кирилл понял сразу. Рыжий, с веснушками, такими же, как у отца, глазами в крапинку. Кирилл ели сдержался, что бы не броситься к мальчику. Сидел в машине, смотрел в след уходящему сыну, чуть не плакал. Он вспоминал свою погибшую дочь Яну, она была совсем не похожа на него, копия матери, но глаза у нее были его, зеленые, в крапинку, и веснушки, не такие яркие и заметные как у Кирилла и Ваньки, но веснушки были, и Янка постоянно мазалась какими-то кремами, пытаясь их свести.
Размышления Кирилла прервала Вера, коснулась его руки, спросила:
- Кир, ты где?
- Да, Верочка, извини, задумался…
- Кир, я поговорить с тобой хочу… Просто больше не с кем…
- О чем?
- Макс Орлов объявился…
- Что? Гони его в шею, этого альфонса…
- Да нет, он не хочет ко мне вернуться, да и я все понимаю, его в моей жизни уже не будет. Мы встречались час назад, поговорили. Он рассказал мне, что виноват в том, что сейчас его брат в тюрьме…
- Его брат в тюрьме?
- Да, его старший брат, милиционер, он сейчас в тюрьме. Макс, сам того не хотя, подставил. И просит помочь ему вытащить брата.
-Он его туда засадил, он пусть его и вытаскивает,ты тут причем?
- Я не обещала ему помочь, я обещала подумать…
- Вера, не дури…
- Кир, я прошу тебя, ты не мог бы по своим каналам узнать, что там с его братом, действительно он не виноват?
- Как зовут его брата?
- Михаил Орлов. Кир, Макс сказал, что у его брата ребенок больной, порок сердца, а ему всего два года…
- И ты поверила? Но если действительно больной ребенок, так ты понимаешь, в этом я смогу помочь, если ты хочешь. Ты узнай поподробнее, что с ребенком, потом будем действовать…
- Ты про брата Макса узнаешь?
- Попробую… Все, прости, рад был увидеть, работа…
- Кир, я так счастлива! Я больше всего в жизни хотела, что ты свою личную жизнь устроил!
Кирилл улыбнулся, погладил Веру по волосам, ушел. А Вера задумалась, что ей делать дальше. Она устала, не выспалась, настроение – хуже некуда. Решила ехать домой, лечь спать.По дороге домой заехала в магазин,купила три мороженых«Лакомка», пять глазированных сырков. Она забрала пакет с вредными лакомствами к себе в комнату, заперла дверь, и все сразу съела. Съев все это, начала себя страшно ругать, а потом стала себя оправдывать - должны же быть в ее жизни хоть какие-нибудь положительные эмоции!
5
Вернувшись в свой кабинет, Кирилл сел за письменный стол, придвинул к себе телефонный аппарат, набрал номер телефона своего, теперь уже хорошего знакомого, Сергея Павловича. Решил поговорить с ним о брате Макса.
Сергей Павлович, тогда после их первой встречи, все узнал очень оперативно. Они встретились через два дня в том же кафе. Сергей Павлович сидел за тем же столиком, что и в прошлый раз, и также читал газету. Кирилл сел напротив, Сергей Павлович отложил газету, улыбнулся, проговорил:
- Вы сейчас выглядите намного лучше, чем при нашей первой встрече, глаза горят, улыбаетесь, положительные эмоции Вам очень на пользу. Колитесь – влюбились?
- Можно сказать так. Что Вы узнали, рассказывайте!
-Рассказываю. Валерий Воронцов действительно набрал кредитов почти на два миллиона евро. Он взял крупный кредит в одном банке, не отдал. Потом взял кредит еще больше, но уже в другом банке, что бы отдать первый, не отдал, и в третьем банке взял еще больший кредит – что бы покрыть первые два. И тоже не отдал. Все деньги перевел на банковские карточки. Продал свой бизнес, копеечный, и дорогую машину – и смылся! И почти сразу же, как уехал, деньги обналичил. Мы потратили довольно много времени, но мы нашли его. Господин Воронцов проживает в Греции, в городе Салоники, в районе под названием «Пирамида». Это русский квартал, там живут богатые русские, и господин Воронцов купил там шикарную квартиру. Вернее купил не он. Купила дама, гражданка Франции, но русского происхождения, зовут даму Полина Швиммер. Но господин Воронцов при покупке квартиры присутствовал, и проживает в этой квартире вместе с мадам Швиммер. Также эта мадам открывает в городе Салоники сеть «парижских» кафе, открыла уже два. У нее офис в центре города, и в этом офисе работает господин Воронцов, не официально, он не в штате. Но каждый день бывает в офисе, и иногда ведет переговоры. В общем, не сильно и прячется от кредиторов.
- А кредиторы, как с ними, они, что будут продолжать выбивать деньги с жены Воронцова?
- Теперь о кредиторах. Банки продали кредиты Воронцова, продали по дешевой цене, они отчаялись с него, что-то получить. То коллектороское агентство, которое сейчас владеет долгами Воронцова напрямую связано с криминалом, поэтому они такие наглые, ждать от них можно всякое. Что посоветовать? Судиться бесполезно. С кем судиться? С банком? А что ему инкриминировать? С коллекторским агентством? Вы конкретно знаете, что это за агентство? Вы документы учредительные этого агентства видели? Мой совет, обращайтесь в милицию, пишите заявление в прокуратуру! Мол ходят какие-то люди, угрожают, деньги требуют! Примите меры! И еще стоит написать, что им откуда-то стало известно о долгах банку. Откуда? Может быть они базу данных банка украли? В принципе, существует банковская тайна, и банки имена своих заемщиков разглашать не имеют права. И поактивней с милицией! Требуйте немедленных действий! Не будут действовать – в прокуратуру на них жалуйтесь!
-Да, расстроили Вы меня. Два миллиона евро! За Воронцова спасибо.
Кирилл вышел из кафе, нашел в кармане визитку, которую ему дали два придурка, что вымогали у Сони деньги, набрал номер телефона, указанный на визитке. Предложил придуркам приехать к нему в больницу на встречу, через час. Он встретил их в парке больницы. Начал без предисловий.
- Так, господа хорошие, я даю Вам информацию о Вашем должнике… - Кирилл рассказал им, где искать Валерия Воронцова, и чем он занимается, потом продолжил,- Если я увижу Вас рядом с его женой, хоть раз, я, как и обещал, убью на месте первого, кто попадет мне под руку…
Придурки кивнули, потом сказали:
- Мы понимаем, что Вы старались, Воронцова искали, а если его там нет? Где гарантии?
- Гарантии?
- Да, может быть Вы ошиблись?
- Я не ошибся, это точно… Хорошо, гарантии…
Кирилл достал из кармана конверт, уточнил:
- Вот в этом конверте банковская карточка, на ней сто тысяч долларов. Это те деньги, что у меня остались от продажи квартиры. Я думаю – как гарантии этого хватит, на конверте – ПИН код.
Придурки с сожалением смотрели на него:
- Не понятно, ты мужик, вроде приличный, вон врач уважаемый, мы про тебя узнавали, зачем тебе эта ненормальная, ты же со своей внешностью и своим положением, можешь себе найти бабу и поприличней! А ты свои деньги на нее тратишь…
- Это мое дело! Повторяю в третий раз - если увижу Вас рядом с Соней Воронцовой, убью, с мужем ее разбирайтесь, деньги у него имеются, думаю, прижмете – отдаст…
И вот теперь Кирилл набирал номер Сергея Павловича, что бы опять обратиться к нему. С первого раза ему дозвониться не удалось. Кирилл встал, достал из холодильника бутылку своей любимой «Кока-Колы», открыл, отпил немного, опять сел за стол, заваленный бумагами, и вспомнил свой сегодняшний разговор с Верой о Соне. И свой вывод – он любит Соню. Да, наверное, это так. Ему так хочется сделать ее счастливой! И он сделает, и пусть Соня не комплексует, она для него самая прекрасная женщина на свете. С ним она стала спокойней, мягче, начала улыбаться, из сектантки средних лет превратилась в красивую молодую женщину, в ней появилась уверенность в себе. Он убедил ее –проблемы они решат, и очень скоро. И вроде вот с деньгами вопрос решился, может быть и Ваньку они скоро заберут к себе, мальчик так хочет домой. Но, его очень волновал вопрос здоровья Сониной матери, улучшения нет, ей даже стало немного хуже… Он не решался сказать об этом Соне, знал, она будет плакать, а ему так не хочется, что бы она плакала…
И еще Кирилл думал о своем не простом пациенте, банкире Шевченко, что-то вестей от него нет. И слава богу. Кирилл послал сообщение по электронной почте своим друзьям в Германию, попросил собрать материалы по клиникам нужного ему профиля. Ответили ему быстро. Весь материал он переслал своему пациенту Шевченко. Пусть сам выберет клинику, и едет лечиться! Уехал он или нет? А вообще-то ему, Кириллу все равно. Нет вестей и не надо!
Кирилл набрал номер Сергея Павловича еще раз. Вот, дозвонился! Извинился, сказал, что у него опять есть просьба, и рассказал о брате Макса Орлова, который сейчас арестован, в тюрьме. Через пару часов Сергей Павлович перезвонил Кириллу, и в свою очередь рассказал, что удалось узнать очень немногое, и не слишком утешительное...
6
На следующее утро Вера сама позвонила Максу. Она решила познакомиться с семьей его брата, узнать, чем болен ребенок, и решить, как ему можно помочь. Макс удивился, но сказал адрес - общежитие где-то в микрорайоне Капотня. На противоположном конце Москвы, Вера жила в Беляево.
Вера на машине доехала до Капотни, долго там крутила, но нужный ей дом, где располагалось, названное Максимом общежитие найти не могла. Ей казалось, что эту Капотню она исколесила вдоль и поперек. Убедилась – не микрорайон, а какое-то гетто. Бараки, полуразвалившиеся пятиэтажки, население – сплошные бомжи. И еще она жалела, что поехала на машине, думала, вот найдет она общежитие, а как она рядом с этим общежитием оставит машину, без присмотра. Вернется – а машина без колес стоит, если вообще стоит. Решила - выехала из микрорайона, поставила машину на стоянке у ближайшего торгового центра, искать общежитие пошла пешком. И прокляла все на свете – на ней были босоножки на высоких каблуках, и искать в них общежитие в Капотне было просто мучением Дороги, скорее всего, там не ремонтировались никогда! К тому же это общежитие все никак не находилось. Она спрашивала о нужном доме всех и вся. На нее косились, что-то бурчали в ответ, но ничего вразумительного не объясняли. Она не понимала – почему никто не знает где нужное ей общежитие? Почему они все такие тупые? Или они идиоты? Пробродив более часа, она решила позвонить Максу, пусть ее встретит… Макс долго выспрашивал, где она находится, велел стоять на месте, и появился рядом с ней через пять минут. Повел ее какими-то закоулками, и очень скоро они оказались у облезлого трехэтажного барака. Когда они поднимались по полусгнившей деревянной скрипучей лестнице на второй этаж, Вера думала, что лестница прямо сейчас обвалится, или обвалится чуть позже, когда по ней будут подниматься или спускаться другие жильцы. И когда она пойдет обратно, то вместо этой жуткой лестницы будут только руины…Макс повел ее по вонючему коридору мимо множества дверей, в конце коридора Вера заметила кухню, с несколькими столами и двумя газовыми плитами. По коридору бегали маленькие дети, катали игрушечные машинки, сновали какие-то старухи с кастрюлями и сковородками, полуголые девицы с сигаретами, зачуханные молодые мамаши в байковых халатах с детскими горшками. Одни женщины – мужчин она не видела, на работе они что ли? Вера думала – как здесь могут жить люди, как вообще здесь можно жить, здесь даже дышать невозможно, жуткая вонь и жуткая сырость…И еще Вера была удивлена, что Макс за все время, что они шли до общежития не сказал ей ни слова. Она косилась на него, но он был сосредоточен, и казалось, на Веру внимания не обращал. Наконец они остановились у обшарпанной двери. И Макс впервые за последние полчаса раскрыл рот, сказал ей:
- Ты хотела это все увидеть, не верила мне, ну что ж, любуйся…
И распахнул дверь. В комнатке, площадью чуть больше вагонного купе, разделенной на две неравные части байковым клетчатым одеялом просто не было свободного места. Там стояли продавленный небольшой диванчик, детская кровать, небольшой стол, холодильник, за одеялом – сложенная раскладушка, стул с висящими на нем вещами, и еще один стул, на котором стоял раскрытый ноутбук. И, не смотря на открытое окно дышать в этом помещении было невозможно, такая же, как и во всем доме – вонь и сырость. Вера огляделась – стены покрыты грибком, потолок в протечках…В комнате на диванчике сидела молодая, но безумно уставшая молодая женщина, тоже в байковом халате, в детской кроватке спал маленький ребенок…Вере вдруг стало стыдно. Стыдно за свой внешний вид – броский макияж, узкие джинсы, яркий красный свитер, высокие каблуки, и даже за аппетитную фигуру и рыжие пышные локоны. В эту убогую обстановку Вера не вписывалась абсолютно, казалась какой-то экзотической птицей… В комнатке было настолько грязно и сыро, и она боялась присесть, да и присесть было негде. Хозяйка комнаты увидела, что Вера стоит, подвинулась, Вера присела на краешек дивана. Максим смахнул со стула, стоящего за импровизированной перегородкой одежду на пол, принес стул на другую половину комнаты, поставил его напротив дивана, сел. Все молчали. Женщина и Максим смотрели на Веру, Вере было не себе, она ругала себя – зачем приперлась! Вера заговорила, обращаясь к женщине:
- Здравствуйте, меня зовут Вера, а Вас как?
Женщина ответила:
- Мила.
- Мила, я бы хотела поговорить о Вашем сыне…
- Зачем?
- Я могу ему помочь. Вернее, помочь может мой брат…
- Уже были помощники. Спасибо… - женщина зло посмотрела на Максима. Тот опустил глаза, проговорил тихо:
- Милка, не будем сейчас…
Мила повысила голос до громкого шепота:
- Что, не будем! Сам же уговорил Мишку, обещал - деньги на операцию будут! А теперь не Мишки, не денег! И из общежития выселяют! Говорят – мужа уволили из органов – выселяйся!
Вера сказала:
- Дайте мне медицинские документы Вашего сына, я постараюсь Вам помочь, думаю смогу. Мой брат – известный врач!
Максим подтвердил:
- Мила, она правду говорит – ее брат медицинский светила!
Женщина протянула Вере большой бумажный конверт. Вера положила конверт в сумку, встала, обратилась к Максиму:
- Я пойду. Проводи меня, - и, обращаясь к женщине сказала, - Я сейчас поеду к брату, думаю завтра Ваш вопрос решиться! И потом, больному ребенку нельзя в таком жутком месте жить! Здесь же дышать нечем совсем!
- А где нам жить? Хоть это общежитие дали! Ты думаешь, мы квартиру можем снимать? Один уже доснимался! Максимушка, а ты не хочешь нам квартиру поприличней найти? На работу тебе слабо устроиться? С общежитием? Съехали бы от сюда!
Вера опять сказала:
- Макс, пойдем.
Встала и вышла в коридор, там хоть и воняло, но дышалось легче, чем в комнате. Приказала Максу:
- Собирай их вещи, ищи такси, они пока переедут ко мне. У нас три комнаты, одна – Кирилла пустует. Потом мальчика устроим в больницу, мать с ним в больнице будет, жилье им подыщем.
- А кто платить будет за жилье? – Макс был на взводе.
- Ты, Максимушка! Она правильно говорит, на работу устройся! На стройку или водителем, в две смены – тысяч сорок в месяц! Квартира однокомнатная – около двадцати тысяч стоит. Тебе двадцать тысяч в месяц на жизнь хватит! А по элитным клубам в поисках дочки олигарха ты уже отходился! А как с твоим братом вопрос решиться, ты вольная птица будешь, а пока ты за них отвечаешь! Ты же мужчина, Макс!
Макс мотнул головой. Вера продолжала:
- Не привык к тяжелой работе? Привыкай. Я, когда училась в институте, продавцом в магазине работала, и секретарем, и в типографии, книжки упаковывала…
- Ты?
- А, что, ты думал, я всегда в инвестиционной компании начальником отдела была?
Они шли к выходу из общежития, спустились по лестнице, та пока не рухнула. На улице, у общежития она опять спросила Макса:
- Ты понял? Собирайте вещи, и ты перевозишь их ко мне. Вот возьми деньги на такси, две тысячи хватит…- Она протянула ему две голубые бумажки, - Маму я предупрежу. Ты останешься жить здесь!
Вера опять поехала в больницу к Кириллу. Вызвала Кирилла в парк. Ей пришлось ждать Кирилла больше часа, у него был срочный больной. Она сидела в тишине парка, думала, позвонила матери, рассказала про женщину с больным ребенком, мать ее решение одобрила. Кирилл появился внезапно, опустился возле нее на скамейку, поцеловал в щеку. Проговорил:
- Извини, так получилось! Документы ребенка давай. Я уже позвонил своему однокашнику, Олегу Петрову, он в детской кардиологии заведующий отделением, я ему сейчас перезвоню, диагноз продиктую, думаю завтра к нему можно будет подъехать, он обследование назначит, и об операции переговорить будет можно.
Кирилл как обычно закурил сигарету, начал просматривать документы мальчика, потом сложил обратно в конверт, посмотрел на небо, похлопал по конверту рукой, констатировал:
- Ну, в общем, все ясно, я не детский кардиолог, но все понятно!
Достал телефон, пощелкал кнопками, набрал номер, он звонил своему однокашнику в детскую кардиологию… Через пять минут вопрос был решен. Кирилл глянул на Веру, сказал:
- Удовлетворена?
Вера кивнула, спросила:
- А второй вопрос? Михаил?
- Здесь сложнее. Я узнал немного, - Кирилл кратко рассказал, то, что смог узнать для него его новый знакомый Сергей Павлович, - Похоже, Михаила действительно подставили. От лица Михаила посредником был Макс. Но он только свел Михаила с этими людьми. А те возьми, и пойди к начальству Михаила, мол караул, мент деньги вымогает. Так вот.
- Кир, а как быть? Как доказать, что это подстава?
-Не знаю, сестренка, думай сама. Вариант - подставить тех, кто подставил Михаила. Я бы так поступил. Извини, дела…
Кирилл резко поднялся, и быстрым шагом поспешил к корпусу больницы. Вера посидела на скамейке еще минуты три, выкурила сигарету, потом пошла на стоянку, села в свою машину, поехала домой. Пока ехала, думала, как выручить брата Макса, как подставить тех, кто брата Макса в тюрьму посадил. Ей нужно составить какой-нибудь план! Когда она доехала до своего дома, план как выручить Михаила из тюрьмы у нее уже был готов.
Глава восьмая. Соня. Месяц назад.
1
Ранним летним вечером Соня сидела в уголке дивана, поджав ноги, и ждала Кирилла. Она вертела в руках пульт от телевизора, механически нажимала на пульте кнопки, переключала каналы, но очень скоро поняла, смотреть телевизор она не может…
Она уехала из больницы раньше него, он остался - серьезная операция, звонил, обещал быть в десять вечера. Соня взяла в руки какой-то журнал, начала листать, но читать также не смогла, отложила, задумалась. Ей очень хотелось курить, но она одергивала себя.Курить она не будет.Кириллу не нравиться, значит, она не будет.
Соня все еще не верила своему счастью. Как так произошло, что сбылась ее заветная, потаенная мечта, та мечта, которой она грезила в течение восьми лет, лежа без сна рядом с храпящим Валеркой, и потом, уже без Валерки, она все равно продолжала мечтать, мечтать о человеке, быть с которым не могла по определению. Сбылась та ее мечта, которую она гнала от себя, из-за которой она себя проклинала, ненавидела. Она была уверена – она душевнобольная, она мечтает о несбыточном.Почему?Зачем? И сколько она будет мечтать? До конца жизни? Она уже восемнадцать лет мечтает! И ее мечта сбылась! Она дождалась своего принца. И теперь она счастлива… Надолго ли?
2
Соня строила планы на выходные, они с Кириллом опять поедут в Михайловку.
Когда они поехали в Михайловку в первый раз, она очень сильно нервничала, курила. Кирилл, сидя за рулем своей машины, косился на нее, но не возражал, молчал, понимал – волнуется. Только когда подъезжали к Михайловке, он сказал ей:
- Смотри внимательно…
Дорога повернула к деревне, и Соня увидела на небольшом холме освещенную утренним солнцем потрясающе красивую, резную церковь. Церковь еще в строительных лесах, но купала ее, уже позолоченные, сверкали на утреннем солнце. Соня смотрела во все глаза. Такого она еще не видела, это же чудо! Они подъехали ближе. Кирилл затормозил, они вышли из машины, подошли поближе. Церковь окружали деревья, чуть покачивались, шумели, и сквозь их молодые листочки просвечивало солнце. Соня улыбнулась, настроение ее стало улучшаться, она успокоилась. Кирилл обнял ее за плечи, сказал ей на ухо:
- Поняла?
Соня кивнула, обернулась, поцеловала его в щеку, прошептала:
- Поедем к тебе домой?
Они поехали дальше, по удивительно красивой улице. Дома утопали в кустах сирени, и Соня подумала, как же будет красиво, когда сирень зацветет, и уже скоро…Дом Кирилла был именно таким, каким она его себе представляла. Большой, двухэтажный, бревенчатый, с обширным участком. Но участок был не ухожен, просто лужайка, с несколькими фруктовыми деревьями и кустами, Кириллу было некогда копать и сажать, он иногда на участке косил траву, и все. Соня, никогда не любившая дачу, вдруг подумала, что можно было бы вскопать несколько грядок, поставить парники, выращивать овощи, и клубнику можно было бы посадить, у детей были бы свежие овощи и ягоды. Потом осеклась. У детей? А, что их будет несколько? Не рано ли она думает о детях? Потом Соня подумала о Ваньке, ему бы здесь очень понравилось, есть, где играть… И опять же пес Дик, любимец Кирилла. Ваньке бы так понравился пес! Он собаку все время просит… Соня видела, как пес бросился к Кириллу, лизал ему лицо, пытался поставить лапы на плечи. Кирилл угомонил пса, позвал Соню. Соня подошла с опаской, она боялась больших собак. Но у этого пса были такие умные и внимательные глаза, и он дружелюбно вилял кончиком хвоста, что Соня перестала бояться. Кирилл присел на корточки перед псом, стал ему что-то говорить на ухо, потом позвал Соню, сказал:
- Не бойся, погладь его…
Соня протянула руку, погладила пса, тот в ответ лизнул ей руку. Кирилл улыбнулся:
- Все, отлично, видишь, ты ему понравилась. Пойдем, покажу тебе дом…
Соня потрепала пса по загривку, пошла за Кириллом к дому, пес, стуча когтями по тротуарным плиткам, которыми была выложена дорожка, ведущая от ворот к дому, побежал за ними.
Они поднялись на крыльцо, прошли через обширную веранду, в дом. В доме было прохладно и тихо. Они миновали большую кухню с массивным деревянным столом и резной мебелью, прошли в гостиную. Гостиная тоже была очень большой, со светлой мягкой мебелью и светлым ковром, большими шкафами. Рядом с гостиной находился кабинет, с письменным столом, книжными шкафами, и кожаным диваном. В гостиной была лестница на второй этаж. Они поднялись по лестнице. Кирилл рассказывал, что второй этаж он достроил недавно. На втором этаже получилось три комнаты. Спальня с широкой кроватью с кованой спинкой, и еще две комнаты, пока абсолютно пустые. Соня спросила про пустые комнаты, для кого они? Кирилл ответил, что рассчитывал, что к нему будут приезжать мать и сестра. Это их комнаты. Но те были только один раз, и больше приезжать не захотели, вот комнаты и пустуют. Соня сказала – ей очень хочется, что бы одна из пустых комнат была комнатой Вани. Кирилл отозвался – он согласен, какие могут быть возражения! Соня с Кириллом остановились на пороге спальни. В комнате пахло свежим деревом, Соня пересекла комнату, приоткрыла окно, легкий ветерок сразу подхватил и затрепал тюлевую занавеску на окне. Она огляделась вокруг, комната была не очень большой, но от того, что этой комнате ничего кроме кровати не стояло, казалась больше. Соня вернулась к Кириллу, положила ему на плечи руки, он обнял ее за талию, она тихонько спросила:
- А ты в этой комнате спишь?
Он ответил:
- Не спал ни разу, кровать совершенно новая. Мне кованая спинка понравилась…Я ее здесь, в деревне нашел, кто-то выбросил. Я попросил, мне ее отдали бесплатно, а матрас в Москве купил, он, кстати, фирменный, дорогой. А основание сам сделал.
- А когда ты матрас купил и основание сделал?
- Год назад.
- И ни разу не спал здесь?
- Нет, я спал внизу, в кабинете.
- А мы здесь будем спать?
-Ты хочешь здесь? Можно внизу, в гостиной, там диван раскладывается.
- Я здесь хочу… Я хочу эту кровать опробовать…
-Хорошо, здесь. Пойдем вниз, я поподробнее кухню покажу!
Они спустились вниз. Он стал ей показывать кухню, которая была оборудована полностью по последнему слову технику. И плита с электронным управлением и грилем, посудомоечная машина, шикарный холодильник. Из кухни было несколько дверей. Оказалось в доме все удобства, и даже сауна. Кирилл с гордостью спросил:
-Нравиться? Я сам построил и подключил! Останешься здесь?
Она ответила:
-Зачем ты спрашиваешь? Конечно, останусь. Здесь прекрасно. Я теперь тебя понимаю…
Он прижал ее к себе, начал целовать, но тут в дверь постучали, Кирилл нехотя отпустил Соню, крикнул:
- Входите, не заперто.
Вошел пожилой мужчина в вязаном жилете. Кирилл улыбнулся, мужчина сказал:
- Кирилл, доброе утро, увидел Вашу машину… - и в нерешительности замолчал, заметив Соню, потом продолжил: - Кто, сея прекрасная дама?
Кирилл представил Соню профессору Игнатьеву (это был он):
- Владимир Данилович – это Соня. Сонечка, это мой сосед и учитель – профессор Игнатьев Владимир Данилович…
Профессор галантно поцеловал Соне руку, та смутилась. Профессор сказал:
- Кирилл, Соня, пойдемте к нам с Натальей Владимировной, она приготовила завтрак, позавтракаем вместе…
Кирилл глянул на Соню, увидел, что та стесняется, не очень хочет идти к профессору. Ответил:
- Владимир Данилович, я к Вам попозже зайду, поговорим. Мы с Соней только приехали, пока осматриваемся. Спасибо за приглашение, и за то, что заботитесь о собаке.
- Не за что. Кирилл, мне заботиться о Дике в удовольствие. Заходите в любое время.
Профессор откланялся. Когда профессор ушел, Соня спросила Кирилла:
- Ты хотел пойти к твоему другу прямо сейчас?
- Зайду попозже, если ты не возражаешь…
- Конечно, нет, хоть вы и будете говорить обо мне…
- И только хорошее.
Кирилл опять прижал к себе Соню, поцеловал. Она начала высвобождаться, со словами:
- Давай позавтракаем? Хочешь?
- Завтракать? Всегда хочу… А потом? Что будем делать потом?
- Пойдем гулять, я так хочу все посмотреть…
По дороге в Михайловку они заехали в супермаркет, купили продукты, корм для собаки. Они завтракали, кормили Дика, потом положили мыть посуду в посудомоечную машину. Кирилл спросил:
- Теперь что?
- Гулять…
Они прошли по деревни, зашли в церковь, Кирилл хотел поздороваться с отцом Дмитрием, познакомить его с Соней. Священник разговаривал с прихожанами, Кирилл и Соня остановились поодаль. Отец Дмитрий их увидел, быстро свернул разговор, подошел, пожал руку Кириллу. Кирилл представил Соню, отец Дмитрий тепло поздоровался с ней. Все втроем вышли на улицу, еще немного поговорили - о погоде, о том, как Соне понравилась деревня, и о том, что ремонтные работы в церкви скоро закончат, и наконец-то службы будут регулярными, ведь в окрестных селах и деревнях церквей нет, и на праздники приходит много народу. Отец Дмитрий пригласил Соню с Кириллом на ужин сегодня вечером. Они согласились. Кирилл с Соней немного погуляли у озера, замерзли, Кириллу даже пришлось снять куртку, накинуть Соне на плечи. Решили возвращаться. Когда подходили к дому Кирилла, Соня вдруг сказала:
- Я чувствую, ты хочешь поговорить с твоим соседом, профессором, ты иди, за меня не переживай, я подожду тебя, приготовлю обед. Мы с Диком отлично время проведем. Иди!
Она отдала ему его куртку, открыла калитку, и пошла к дому. Кирилл кивнул, свернул к дому профессора.
Профессор сидел на веранде своего дома с какой-то рукописью. Кирилл сел рядом, достал сигарету, профессор отложил рукопись. Первым начал профессор:
- Кирилл, она прелесть. Где Вы нашли такую красавицу?
Кирилл пожал плечами:
- Я не искал. Она училась в одном классе с моей сестрой. Мы знакомы с Соней почти двадцать лет.
Профессор улыбнулся:
- Да. Интересно. А красавица, какая! Настоящая русская красавица. И смущается очень искренне. Кирилл, это Ваша женщина. Вы – пара.
Кирилл кивнул:
- Я знаю. Соня очень искренний, замечательный человечек…
- Она на Вас смотрит с такой любовью! Она Вас действительно очень любит…
- И это я знаю. Она меня давно любит, с детства.
Профессор удивленно поднял брови:
- Не может быть…
- Может. И это еще не все. Самое главное впереди…
- Главное? Что же?
- У Сони есть сын, Ваня, ему девять лет. Это мой сын.
- Вы уверены? Это точно?
- Я уверен, я видел Ваню. Он как две капли воды похож на меня. Это мой сын.
- Вы не знали, что у Вас есть сын? Все эти годы?
- Да. Мы встречались с Соней десять лет назад, у нас были отношения, очень короткое время, потом расстались. Соня была совсем молоденькой, даже двадцати лет не было. А я был идиотом, круглым идиотом. Мы расстались, она была беременна, мне ничего не сказала. Да и женат я был, и разводиться не собирался…
- Вот это да! Кирилл, это же просто чудо! Я Вас поздравляю…
- Спасибо, я не знаю, наверное, я счастлив…
- Она знает о Вашем горе?
- Да, Я ей все рассказал. Смог рассказать…
- Тогда это точно Ваша женщина… Идите к ней, не хорошо, что она одна… Я не обижусь на Вас… Идите…
Кирилл пошел к себе домой. Потом Соня вместе с Кириллом готовили обед, обедали. А после обеда оделись потеплее, пошли гулять в лес вместе с Диком. Вечером ужинали у отца Дмитрия, долго разговаривали, разговаривали обо всем, вернулись домой очень поздно, и сразу же поднялись на второй этаж, что бы опробовать новую кровать. Более лучшей, более удобной кровати Соня не видела. И ночь была просто сказочной.
3
А утром произошло необъяснимое, И на какое-то время Соне показалось, что ее жизнь рухнула. Совсем. Соня проснулась очень рано, тихо лежала рядом со спящим Кириллом, и ей казалось, что более счастливой быть нельзя. Она почти в раю. Соня увидела на своей подушке небольшое перышко, она взяла его, стала щекотать им спящего Кирилла по носу. Он, не совсем проснувшись, отмахнулся. Соня провела перышком по его щеке, потом опять по носу. Кирилл сморщил нос, потом тихо сказал:
- Лен, не нужно, дай поспать…
Соня замерла. Что он сказал, как он ее назвал «Лена»? Но она не Лена. И тут она поняла. Поняла все. Он любит свою жену. Он любит женщину, которой нет уже три года, он тоскует по ней. А она, Соня, как вписывается в эту его жизнь, кто она для него? Соня тихонько встала, оделась, спустилась вниз, на первый этаж, на кухонном столе нашла сигареты, вышла на улицу, села на крыльце, закурила, стала думать, что ей делать, как ей быть. Она безумно его любит, но он, он любит ли ее? Он кого в ней видит, ее, Соню или свою покойную жену? Они должны расстаться. Она не сможет так жить, она не выдержит. Она будет думать, что для Кирилла она не Соня, а покойная Лена. Она сидела на крыльце, курила, стряхивая пепел в прикрепленную к стене дома консервную банку, и плакала… Примерно через час услышала за спиной шаги, Кирилл вышел к ней на крыльцо, сел рядом, спросил:
- Что случилось?
Соня отозвалась:
- Кирилл, отвези меня на станцию…
Он не понял:
- На какую станцию? Соня, ты что!
Она не унималась:
-Здесь должна же быть какая-нибудь железнодорожная станция?
Он ответил ей:
- Да есть, отсюда пять километров…
Она попросила:
-Ты отвезешь меня, или я сама дойду, только скажи куда идти.
Он все еще не мог понять, что она хочет:
- Соня, ты, что? Объясни!
- Кирилл мы должны расстаться…
- Почему? Все было хорошо…
Она попыталась возразить:
- Да, все было хорошо, было отлично, просто сказочно. Мне с тобой очень хорошо. Я любила тебя всю жизнь, я безумно тебя люблю и сейчас. Я была с тобой эти дни очень счастлива. Мне казалось, что более счастливой быть нельзя. Мы с тобой, наверное, идеальная пара, были бы. Могли бы быть, но идеальная пара для тебя другая женщина. Не я…
Кирилл смотрел на нее с удивлением, требовал объяснений :
- Я не понимаю…
И тут она сказала ему то, что привело его в замешательство, он сначала даже не понял, что она сказала, а она сказала:
- Кирилл, я Соня… Я не Лена…
Он переспросил:
- Что?
Соня уточнила:
- Ты назвал меня Леной…
Кирилл, молча, встал, пошел в дом, Соня, тоже встала, пошла за ним. Она увидела, что он стоит у окна, с сигаретой. Услышал, что она вошла, сказал:
- Собирайся, поедем… Если ты хочешь, поедем…
Она произнесла очень тихо:
- Я не хочу, это нужно тебе…
Он обернулся к ней:
- Мне? Ты, наверное, что-то не понимаешь… Ты ревнуешь меня к человеку, которого нет на свете три года…
- Кирилл…
Он был очень резок:
- Теперь послушай меня. Я думал, ты действительно меня любишь, искренне. Но это оказывается не так. Ты, может быть, и любишь меня, но какой-то странной любовью. Ты почему, то не хочешь меня понять. А понимание, так же как дружба, страсть, нежность – составляющие любви. Не хочешь, не нужно… Я думал о тебе по-другому…
Соня села на кухонный табурет. К ней подошел Дик, уткнулся холодным мокрым носом в колени, она машинально гладила его густую шерсть. Дик переводил глаза с хозяина на прекрасную женщину, которую вчера привез хозяин, и не понимал, почему хозяин ругает эту прекрасную женщину. Кирилл продолжал:
- Мы сейчас с тобой встретились уже не юными созданиями, и у тебя и у меня была до нашей встречи жизнь, плохая, хорошая, но это была наша жизнь, твоя и моя. И ее никуда не деть, о ней помнишь, если конечно не страдаешь амнезией, но ревновать друг друга к прошлому, это уже слишком! Я любил свою жену, очень любил, и не скрываю этого. Но ее нет уже три года. Она сниться мне, я вспоминаю ее, но ее нет на этом свете. И я не забуду ее, никогда не забуду, так, же как и мою дочь. Со временем боль уйдет, она еще не ушла, но уйдет, воспоминания будут не такими острыми, душу заполнят другие чувства, ты не хочешь ждать – ладно, не жди, уходи. Обидно, я был в тебе почти уверен, я думал у нас получиться. Ты передо мной на коленях стояла, все игра получается! Но учти, с сыном я буду видеться. Не разрешишь, подам в суд, потребую генетическую экспертизу.
Соня, молча плакала, она поняла – погорячилась. Воспоминания о пережитом, в нем очень сильны, действительно, он не мог говорить о гибели жены три года, почему сейчас он должен о ней забыть? Она, молча, подняла на Кирилла глаза. Он смотрел на нее осуждающе, опять стал торопить ее:
- Уходишь – уходи… Собирайся…
Соня попыталась встать, но пес Дик, положил ей голову на колени, встать не давал. Она попыталась встать еще раз, но Дик сильно ткнулся мордой в ее колени, и ей пришлось сесть на табурет обратно. Уголки губ Кирилла тронула улыбка. Он сказал Соне:
- Ну, ты как, едешь, или остаешься?
Она прошептала:
- Дик не дает…
- Собака лучше тебя понимает, что к чему…
Соня разрыдалась… Кирилл подошел к ней, присел рядом с ней на корточки, опять стал говорить:
- Тебе тяжело, очень тяжело, я это понимаю, я не простой человек, и потом все то, что со мной произошло…
- Кирилл, прости меня, я не права, я не хотела обидеть тебя…
- Ладно, проехали… Ты остаешься?
Соня положила руки ему на плечи, кивнула головой, прошептала:
- Если ты не прогонишь меня…
- Не прогоню…
Кирилл поднялся, поднял с табурета Соню, прижал к себе. Опять начал говорить:
- Соня, ты любишь меня, я знаю. Очень любишь. У нас с тобой ребенок, и у тебя и у меня до нашей встречи была очень тяжелая жизнь. И мы поможем друг другу… Мы будем счастливы, вот увидишь, я тебе обещаю… Только подожди немного…
Соня опять кивнула. Уткнулась лбом ему в плечо. Он перебирал ее волосы, легкими поцелуями целовал ее ухо и щеку. Пес Дик, сидел рядом с Кириллом и Соней, казалось, улыбался, он свое дело сделал.
4
В тот вечер, Соня наконец-то дождалась Кирилла. Он приехал, она встретила его в прихожей, было видно, что он устал, вымотан, даже от ужина отказался. Сидел на диване, с сигаретой, молчал. Соня села рядом, помогла снять пиджак, убрала в шкаф. Вернулась, опять села рядом с ним, он обнял ее за плечи. Сказал:
- Девочка молодая, всего двадцать лет. Мы старались, очень старались, операция более шести часов… Бесполезно… Так вот…
- Кир, я уверена, ты сделал все, что мог, ты гениальный врач…
- Да не гениальный я, обычный… Просто знаю немного больше чем мои коллеги, и чувствую интуитивно…
Она прижалась к его плечу, терлась щекой, он продолжил:
-Соня, давай завтра утром поедем в Михайловку.У меня лишний выходной, завтра, в пятницу. Поедем, три дня побудем вместе, там…
- Кир, а мама? Мне кажется, что ей немного хуже…
-Мне сразу позвонят, если что-то случится, мы вернемся. Всего тридцать километров.
Соня подумала немного, и согласилась. Там действительно спокойно, хорошо, ему действительно нужно туда поехать…Поездка удалась. Они гуляли в лесу, сидели на берегу озера, Соня даже захотела искупаться, Кирилл ее остановил, вода еще холодная.
И они разговаривали. Говорили обо всем. Он рассказывал ей о своем детстве, о дедушке, известном враче, о своей матери, об отце. О сирени, которую привез отец матери с Кавказа в марте. Соня сказала – сирень скоро зацветет, конец мая начло июня – время сирени… И напомнила ему розы, что он привез ей. Он засмеялся, тоже вспомнил розы, как они рассыпались по всей прихожей в ее квартире. Соня слушала Кирилла, удивлялась – она столько лет его любила, а сколького о нем не знала! И понимала – любить его есть за что, и ее любви он достоин. Они вернулись в дом, ужинали вдвоем, отказались от приглашений в гости, и рано легли спать…
В воскресенье Соне с Кириллом все-таки пришлось пойти в гости к отцу Дмитрию. Не смогли отказаться – большой праздник. Троица. И когда, после праздничной службы и крестного хода, на которых Соня была впервые в жизни, она помогала жене отца Дмитрия накрывать на стол, та вдруг внимательно посмотрела на нее, и строго спросила:
- Слушай, подруга, а ты случайно не беременна?
Соня удивилась, помотала головой:
- Нет, конечно, нет!
Но жена отца Дмитрия опять пристально оглядела ее, спросила еще раз:
- Ты извини, но у меня пятеро детей, и я в этом деле хорошо разбираюсь. Ты подумай хорошенько! Все-таки ты беременна! Почему ты говоришь, что нет?
- Не может быть…
- Да, тебе просто кажется, что не может… Ты молодая женщина, а Кирилл Викторович молодой мужчина, и у вас уже есть ребенок, вспомни как ты в первый раз залетела… Извини, я с тобой как женщина с женщиной разговариваю…
- Ну, нет, мы же с ним отдаем себе отчет, что делаем…
- Всегда отдаете?
- Да, почти…
- Вот видишь, почти… И я думаю, ты ошибаешься, ребеночек обязательно родиться, к зиме …
Соня спорить не стала, разговор свернула…Но вечером, лежа рядом с Кириллом, на суперудобной кровати с кованой спинкой, она подумала, что возможно жена отца Дмитрия права. Она посильнее прижалась к Кириллу, крепче обняла его и тихонько спросила:
- Кирилл, а ты бы хотел, что бы у нас были еще дети?
Кирилл ответил не раздумывая:
- Конечно, еще пять или шесть…
- Правда?
- Сонь, а, что это возможно?
- Что возможно?
- Еще дети? Почему ты спрашиваешь?
-Возможно, конечно.Но не сейчас. Мы не все проблемы решили. И я еще замужем за другим. И потом у меня отрицательный резус…
- Ну и что? Ты забыла, что я врач? Есть много разных лекарств, они отрицательный резус подавляют, я могу любое достать. И, почему ты думаешь, что твой отрицательный резус повлияет на беременность? С Ванькой же у тебя проблем не было?
- Кирилл, сейчас о лекарствах еще рано говорить, попозже…
- Соня, а ты действительно хочешь еще детей?
- Конечно, пять или шесть…
5
А через два дня Соня окончательно убедилась, что жена отца Дмитрия не ошиблась. Она, как и при первой беременности, почувствовала, что не может переносить табачный дым. А что бы самой закурить – вообще пытка! И ей нужно еще Кириллу сказать по тактичней, что бы, не курил при ней! Ей стало не по себе. Она вообще не знала, как поговорить с ним, сама же неделю назад сказала, что о детях думать рано. Зачем тогда вообще разговор завела о детях. Кто ее за язык тянул. Ненормальная… Всегда ненормальная была… Она купила в аптеке тесты для определения беременности, пять штук. Сделала все пять, и все пять оказались положительные.
Про сигареты она Кириллу сказала, как бы походя, просто в разговоре, вечером бросила:
- Кирилл, ты бы курил где-нибудь в одном месте в квартире, на кухне, например… Я не хочу табачным дымом дышать…
Тот обрадовался:
- Ты курить решила бросить? Совсем? Вот, молодец!
Соня подумала: «Слава богу, пронесло…». Примерно через неделю у нее начался токсикоз. Страшенный, как и при первой беременности. От всего. Она не могла есть, не переносила резкие запахи. И еще нужно было, что бы ее состояние, не заметил Кирилл. Она все еще не решалась ему сказать о беременности. Ей казалось, что она виновата, она причиняет Кириллу неприятности, он будет ее ругать, решит, что не вовремя…Позавтракав вместе с Кириллом, она запиралась в ванной, включала на полную мощность воду… Выходила бледная, почти зеленая. Кирилл косился на нее, но молчал. Ждал, что она сама расскажет о том, что с ней происходит, но Соня молчала, как партизан на допросе. Когда она интуитивно, неосознанно стала вздрагивать от его прикосновений, ночью отодвигалась от него, вжималась в стенку, и наотрез отказалась с ним ехать на выходные в Михайловку, он не выдержал. Дождался когда она выйдет в очередной раз из ванной, строго приказал:
- Сядь. Поговорим.
Она, молча села на кухонный диванчик, он сел рядом с ней. Начал разговор:
- Соня, почему ты меня обманываешь?
Она замотала головой:
- Я? Нет.
Он с удивлением поднял брови:
- Ты обманываешь меня, уже неделю…
- Как?
- Соня, что с тобой?
Она отрицала:
- Ничего.
Но Кирилл ей не поверил, продолжал настаивать:
- Опять обманываешь! Я не твоя мама, и не Полина, и не Валера. Не веди себя со мной так, как с твоими родными. Меня не нужно обманывать. Я тебе желаю только добра!
- Я не обманываю…
Он был не приклонен:
- Что с тобой происходит?
И опять услышал от нее:
- Ничего.
Кирилл не выдержал. Спросил прямо:
- Соня, ты беременна? Ты две недели назад завела разговор о детях, потому что что-то подозревала?
Она все еще отрицала, в отчаянии комкала в руках салфетку, почти плакала:
- Совсем нет.
- Вот характер! Я опять тебе скажу – ты забыла, что я врач?
- Ну и что…
Но он разговаривал с ней как врач с нерадивым пациентом, не желающим лечиться, убеждал ее:
- Соня ты беременна, я это знаю точно… Посмотри на себя – у тебя токсикоз, у тебя на лице пигментные пятна, и еще ты немного поправилась, ты нервная, дерганная, ты себя плохо чувствуешь, и свое не слишком хорошее состояние, ты переносишь на меня…
- Ты стал меня лучше кормить, вот я поправилась…
Кирилл улыбнулся:
-Соня, не упорствуй, рано или поздно твое состояние станет заметно!
Она отвернулась от него, тихо сказала, глядя в окно:
- Даже если я и беременна, какое тебе до этого дело!
Он взвился, повысил голос:
- Как какое? А скажи мне, моя милая, ты, что можешь быть беременна от кого-то другого, кроме меня?
Соня оправдывалась:
- Кирилл, я не знаю, как это получилось…Я не виновата…Мы же старались…Прости меня…
Он остановил ее:
- Ты что! Ты виновата? В чем? Я прекрасно помню, как и когда что было, и как мы старались. Мы с тобой оба взрослые люди. Нам не двадцать лет, а за тридцать с хвостиком, обоим, и я женат был до нашей встречи, много лет, а ты замужем, тоже не один год. А то, что у нас не совсем получилось стараться – это же здорово! Ты делала тест на беременность?
- Да. Пять раз.
- И?
- Положительные. Все пять. Кирилл, ты, не сердишься на меня?
Он не понял:
- Я? На тебя? Я думал, подозревал, что ты беременна, но сомневался, теперь, когда я это знаю точно, я абсолютно счастлив! Но вот, что меня удивляет, Соня. А почему ты мне не доверяешь?
- Почему?
- Мы с тобой живем вместе, понимаешь, вместе! Не рядом, не около друг друга, а вместе. И мы должны доверять друг другу, и все делать, все решать вместе, все наши проблемы. Проблемы, они уже не твои, они уже наши. И не скрывай от меня больше ничего, хорошо? И еще, доверяй мне, я тебя не брошу, я тебя не оставлю, никогда, я же тебе обещал. А обещания я выполняю, всегда!
- Кирилл, я еще не могу перестроиться, я привыкла, с детства привыкла, все решать сама, со своими проблемами сама разбираться! Родители так воспитывали… Мне никто никогда не помогал… И, когда я первый раз была беременна, родители чуть меня не убили… И сейчас я испугалась… Ребенок…
- Соня, родная моя, но ребенок же не завтра появится, а месяцев через семь…Мы все преодолеем, все вопросы решим…
Она не ответила, не смогла говорить, обняла за шею, уткнулась в плечо. Вместе, все вместе. Все проблемы решать вместе, проблемы одного становятся проблемами другого. Все вместе. И когда они, чуть позже, ехали в Михайловку, она вспоминала свою совместную жизнь с Валеркой, и не понимала, как она могла такое вынести…
6
После свадьбы Соня с Валерой поселились в его квартире. Маленькой, со смежными комнатами, в пятиэтажке на окраине Москвы. Эта квартира досталась Валерке от бабушки, и он очень этой квартирой гордился. Соня, не смотря на свою беременность, начала приводить квартиру в порядок. Отмыла, переклеила обои, покрасила окна и двери, на деньги, подаренные им на свадьбу, заставила Валеру купить новую мебель в комнаты, в кухню – современную бытовую технику, автоматическую стиральную машину, сказала – у них скоро будет ребенок, нужно будет много стирать.
Ей казалось, что Валерка хочет ребенка так же как она, но, увы, она ошибалась. Он принимал участие в их совместной жизни ровно месяц, потом вернулся к своей обычной. Тусовался по клубам, пропадал в общежитии, пил там с сокурсниками. Разница была лишь в том, что вечером он возвращался не в квартиру к родителям, а в свою собственную квартиру, к жене. Но Соню такое положение устраивало. Она не выговаривала ему, что он пришел поздно, что она так долго ждала его, одна сидела до вечера. Не жаловалась ему, что она плохо себя чувствует. Ей даже нравилось, что она одна, без Полины, без родителей, и без Валеры, и никто не пристает к ней, не мешает ей мечтать, мечтать о своей любви к Кириллу.
Она поставила себе задачу закончить учебу, защитить диплом, не брать академический отпуск, и ей удалось защититься со студентами заочного отделения, в апреле. То есть, она смогла спокойно подготовиться к рождению ребенка, и в начале мая родила мальчика, которого еще до рождения назвала Ваней. И родителям, и мужу она сказала, что ребенок родился раньше времени, у них, почему то вопросов не было, ей поверили. И даже то, что ребенок родился рыжеволосым, то же не вызвало вопросов. У Валерки, один из дедушек оказался рыжеволосым. Соня радовалась – все идет отлично, все хорошо складывается. Но на этом ее везение кончилось. Забота о ребенке полностью легла на нее, и еще она должна была заботиться о муже. И полное отсутствие денег. Валерка ни как не мог устроиться на работу, да не очень и стремился. Его абсолютно не заботил тот факт, что у него теперь жена и ребенок в наличии!
Соне опять казалось, что она играет в какую-то безумную компьютерную игру, и перешла на очередной уровень, сложнее и мудрее предыдущих, проходит новые испытания, теперь на выживание. Она не работала, что естественно, работать она не могла, у нее был грудной ребенок. А Валерке не было до нее с сыном никакого дела. Она умоляла его устроиться хоть на какую-то работу, ей с сыном нечего есть! Об одежде она не говорила, ходила в том, что у нее было, но ребенку нужно многое! Соня была вынуждена обратиться к родителям Валеры. Те дали ей немного денег, купить ребенку необходимые вещи, предложили переехать к ним в квартиру, в итоге Валерка орал на Соню как сумасшедший – почему она вмешивает в их личную жизнь его родителей! Она сказала – если бы ей с ребенком было, что есть, и он их обеспечивал, она бы его родителям ничего не говорила. И тогда он впервые ей сказал, что она ему чайной ложечкой мозги выедает, достала его, навязалась на его голову, и ребенка незапланированного родила! Не нужна она ему, и ребенок не нужен, пусть к себе домой убирается! Соня не поняла, они вместе живут совсем немного, он, что ее не любит? Валерка заржал – конечно, нет, с чего она взяла? Соня задумалась – домой ей нельзя, ее просто не поймут! Нет, домой нельзя! И мать и Полина будут издеваться, она им такое большое удовольствие доставит, если хотя бы заикнется, что хочет уйти от Валеры! Значит, нужно, как то убедить Валерку в своей любви. Тогда она сказала, что никуда не пойдет, она Валерку любит… И услышала в ответ – доказывай…
И она стала доказывать. Для нее это было унижением, страшным унижение.Валерка оскорблял,обзывал.Называл фригидной сучкой, дохлой рыбой, говорил –она ничего не умеет, ничего не может, она ненормальная, чекнутая! Мужа ублажить даже не может! Соня понимала, все это не так. С Кириллом было по другому, она абсолютно нормальная, она знает!
По вечерам она дрожала, со страхом ждала Валерку, думала, захочет он сегодня с ней заняться так называемой любовью или нет. И какое для нее было счастье, если он приходил под градусом, и сразу заваливался спать. Она не спала рядом с ним до утра, и как только рассветало, вставала, начинала заниматься делами, ребенком, ждала, когда встанет Валера. Но Валера мог захотеть заняться с ней любовью и утром, мог просто взять ее силой. Она отказывалась, просила, плакала… Не помогало. Он говорил – ты моя жена, хочешь остаться здесь со мной – выполняй супружеский долг, не хочешь – выметайся. Он выворачивал ей руки, душил, требовал – давай, люби, ты же моя жена!
Так продолжалось почти три года, пока Соня не работала, сидела дома. Через три года Соня устроилась на работу, в школу по соседству с домом. Учителем русского языка. Ваня пошел в детский сад. Соню все устраивало – работа не слишком тяжелая, денег правда немного, но на сына хватает. А Валера? Похоже, он немного успокоился, его родители помогли открыть ему небольшой бизнес, он был занят, ее донимал реже. Но случилось непредвиденное. Соня оказалась в интересном положении. Сказала об этом Валере. Тот обрадовался. Ребенок – еще ребенок, здорово!
Беременность Сони протекала с осложнениями. У нее был отрицательный резус. И примерно на пятом месяце беременности случилось несчастье. Соня попала в больницу, беременность сохранить не удалось. Пролежав месяц в больнице, она вернулась домой. И тогда Валерка впервые ее избил. Бил, и повторял, что она за баба, мужа ублажить не может, даже ребенка родить не может! То, что одного ребенка она уже родила, он, почему то в расчет не брал! Он избил ее и ушел. После произошедшего, Соня лежала в Валеркиной квартире на диване, и рыдала. Почему все так, она такого не заслужила! Она поняла - нужно уйти от мужа…Она поехала к своим родителям. Решила поговорить с ними, может быть есть возможность вернуться? Она готова сносить упреки матери и издевательства Полины… Только, что бы рядом не было Валеры. Но и мать, и Полина, и даже отец, накинулись на нее, говорили – ты вышла замуж, ты сделала свой выбор, и давай, проваливай к своему мужу… Соня опять не понимала – почему? Спросила - вы меня не любите? Совсем не любите? Ей ответили – любим, и поэтому ты должна вернуться к мужу. Соня как во сне шла к метро, и именно тогда встретила Веру, сестру Кирилла. Вера обрадовалась, они почти пять лет не виделись. Стала расспрашивать – как Соня, что с ней? Они сели на лавочку на бульваре, немного поговорили. Соня рассказала о своих несчастьях, Вера ей посочувствовала, и все, а что еще она могла?. Соня спросила как дела у Кирилла, Вера ответила, что отлично – вот-вот доктором наук станет. Соня кивнула, распрощалась, и ушла. Она ехала к своему мучителю и думала – у Кирилла все хорошо, он любит свою жену. А ей за что такое наказание! Она любит мужика, которому на фиг не нужна, она живет с мужем, которому тоже на фиг не нужна, и ребенок ее тоже никому не нужен, и своим родным она не нужна – с глаз долой из сердца вон. Она никому не нужна. Кроме своего ребенка, ему единственному, она нужна. И опять, как в детстве у нее появились мысли уехать. Забрать ребенка, сесть на поезд, и уехать. Только куда, и на что она будет жить?
И ее родные, почему они так обошлись с ней? Она решила, у матери, у отца и у Полины были разные причины, по которым они отказались принять ее назад. Полина не разрешила ей вернуться из вредности. Мать – из-за своих дурацких принципов, она считала, что брак должен быть крепким и на всю жизнь, развод это чушь, нужно любить мужа, а не бежать от него. Если муж к жене плохо относиться, значит, жена что-то делает не так, она неоднократно это озвучивала, и как она сама выразилась, она не допустит, что бы Соня их семью позорила, она уже отличилась, без мужа забеременела … А отцу ее просто было жалко, он понимал, что мать с сестрой ее со свету сживут, знал бы он, что ее уже со света муж сживает, и скоро, возможно, совсем сживет…
Соня вернулась к мужу. И начались нескончаемые скандалы. Слава богу, Ваню часто забирали Валерины родители. Мальчик уже подрос, был смышленым, с ним хлопот было немного. Валерка стал пить, пьяным ездил на машине, неоднократно попадал в милицию, его лишали водительских прав, нужно было эти права у ментов выкупать, платить большие деньги. Теперь Соня каждый вечер думала – пьяный Валерка или нет, и попадет ли он в аварию, и отберут у него права или нет. Серьезных аварий не было, но пока.
А у Валерки появилось новое развлечение. Он стал критиковать Соню. Она, по его мнению, стала плохо выглядеть. И не задумывался, почему? Его не волновал вопрос, что у его жены просто нет денег, и поэтому его жена плохо питается, плохо одета. И что у нее просто не проходящая депрессия, и он сам ее до этой депрессии довел! Валерке доставляло удовольствие говорить своей жене, что она толстая, старая, облезлая тетка. Он смеялся над ней, когда она пыталась понаряднее одеться, или просто распускала волосы и накладывала макияж. Твердил – Соня похожа на престарелую русалку, куда ей распускать волосы. А макияж – она, что путана? Кого она хочет привлечь? Соня, и так не видевшая в жизни ничего хорошего, терпящая от мужа побои и издевательства, теперь терпела еще и нескончаемую критику. И к Валерке, при редких семейных встречах, присоединялась Полина. Она тоже стала критиковать Соню, и толстая она (Соня сама видела, она немного поправилась, но раньше она была очень худенькой, теперь стала просто худенькой), и с распущенными волосами ей нельзя ходить, не по возрасту (Соня пожимала плечами, ладно, не возрасту, так не возрасту), и одевается она плохо(как она может хорошо одеваться, если у нее нарядов никаких нет, и денег нет купить). Валерка так затерроризировал Соню, что та стала выглядеть как престарелая сектантка, или бродяжка. И, кажется, такой внешний вид Сони Валерку полностью устраивал. Он теперь ее иначе как малохольная не называл.
Соня продолжала влачить свое жалкое существование, преподавала в школе, Ваня пошел в ту же школу, в первый класс, а Валерка наслаждался жизнью, и дела у него шли прекрасно. Он купил «Лексус», ездил за границу, говорил по делам, Соня не понимала, какие у него там могут быть дела? Но сильно об этом не задумывалась… Уехал и уехал… Когда его не было дома, ей даже было спокойней... А Полина собралась замуж. За француза. Где уж там она познакомилась с ним, неизвестно, но замуж за него собралась. И стала требовать у отца с матерью денег. Большую сумму. Мать впервые обратилась к Соне за помощью, попросила приехать, урезонить Полину. Соня приехала.
Когда Соня вошла в квартиру родителей, там стоял такой крик, что закладывало уши. Кричала Полина. Обзывала родителей, что те всю жизнь ее ненавидели, специально не хотят ее счастья, мечтают, что бы она превратилась, как и ее сестрица, в толстую уродину, и влачила нищенское существование! И она, Полина, если родители не дадут ей денег, покончит с собой, но такой жизнью как ее сестрица жить не будет. Соня вступилась за родителей, решила поговорить с Полиной, вошла в ее комнату, но Полина запустила в нее стеклянной вазой, Соня еле увернулась, выскочила, как ошпаренная. Полина с грохотом захлопнула перед ее носом дверь. Соня прошла в гостиную. В комнате сильно пахло валерьянкой. Отец лежал на диване с компрессом на лбу. Соня присела на край дивана рядом с отцом. Спросила:
- Давно она так?
Вошла мать, остановилась в дверях, ответила за отца:
- Уже неделю…
- Что она от вас хочет?
Мать и отец сказали в один голос:
- Денег…
Соня попросила:
- Дайте ей, у вас же наверняка есть деньги…
Мать пожала плечами:
- Если умная такая, дай!
- Мама, но вдруг она действительно руки на себя наложит?
- Не наложит, она не ты, вот ты могла бы… И если бы ты просила, тебе бы денег дали… А ей нет…
Соня выспрашивала:
- Почему вы мне не разрешили вернуться? Вы же видели, я плохо с мужем живу!
Мать ответила:
-А как ты живешь?Ты сама его выбрала.Залетела от придурка, не могла нормального мужика найти. И ребенка нам еще не хватало! Спокойно пожить не дала бы нам…
- Вот это вы называете покой?
Соня кивнула в сторону двери, за которой рыдала Полина:
- Она только сейчас распоясалась, когда с этим французом познакомилась, и замуж он ее позвал. Все подороже себя продать хотела. На тебя все кивала, говорила, ты в нищете прозябаешь…
- А я и прозябаю…
- А она не хочет! А во Францию боится ехать. Вдруг ее этот французик бросит. И она у разбитого корыта окажется. Денег у нас требует. Сто тысяч евро. У нас нет. Десять может быть наскребли…
- А где она хочет, что бы их взяли?
- Она хочет что бы мы дачу продали, или квартиру… Эту квартиру продали бы, а однокомнатную купили, а разницу ей отдали. А ты с Ваней должна выписаться.
Тут голос подал отец:
- Мать, давай дачу продадим, пусть едет на все четыре стороны. Квартиру не тронем. Пусть Соньке с Ванькой квартира достанется, а Полинке – дача…
Мать смотрела на отца с недоумением:
- Как дачу продать, ты что говоришь?
- Очень просто. Пусть в свою Францию едет… С приданным.
- Да где это видано, что бы невеста к жениху с деньгами ехала! Муж жену должен обеспечивать…
Отец был не приклонен:
- Мать, у тебя устаревшие понятия! Все, я решил, продаем дачу, и пусть уезжает. А то она нас до инсульта доведет, и тебя и меня. И во Францию все равно уедет. А ухаживать за нами Сонька будет, а у нее ребенок и муж-оболтус.
Соня попыталась еще раз поговорить с Полиной, но как только подошла к ней, та вцепилась ей в волосы, начала визжать, Соня еле отбилась. Эта стычка стала последней каплей. Вскоре родители продали дачу, отдали деньги Полине, та уехала во Францию. И от нее не было не слуху, не духу, в России она больше не появлялась. Произошедшее с Полиной, сказалось на здоровье отца. У него случился инфаркт, потом второй, отца не стало. Полина на похороны отца не приехала. Вскоре заболела мать.
Валерка продолжал жить в свое удовольствие. Ездил на «Лексусе», питался в ресторанах, пропадал в ночных клубах. На все это нужны были деньги. И Валера открыл для себя источник денег – кредиты. Начал с небольшого кредита. Взял его очень легко, понравилось, легкие деньги, бери сколько хочешь, и отдавать скоро не надо. Оформил пару кредитных карт, вроде всегда при деньгах. Но для более крупных кредитов понадобились поручители. Он решил, что поручителя лучше жены ему не найти. И стал силой заставлять Соню подписывать кредитные договоры. Соня ничего в этом не понимала, да он и не давал ей читать. Требовал у нее с работы справки о зарплате, она приносила. Нужно, значит нужно. Он говорил, для налоговой.
Соня решила для себя – от Валерки уйдет. Отец умер, Полина уехала, и она, Соня, может спокойно переселиться к матери. Тем более она там прописана, и Ваня прописан. Если мать будет возражать – разделит с ней лицевой счет, пусть будет коммуналка. Много она не потребует – одну комнату, бывшую их с Полиной детскую, она как раз изолированная. И Ванька матери мешать не будет, он тихий спокойный мальчик. Да и в школе он, на продленке.
Но мать начала болеть, и ей потребовалась помощь. Соня ездила к ней через день. Готовила, стирала, убирала. Сказать матери, что она хочет уйти от мужа не решалась. Боялась, что мать будет ее осуждать, воспитывать. Тем более, что Соня опять оказалась в интересном положении. О беременности она Валерке боялась сказать. А потом Соня опять попала больницу. И опять из-за своего отрицательного резуса, и опять беременность пришлось прервать. Слава богу Валерка не знал, а то убил бы ее точно. Да он и так, чуть ее не убил, и очень скоро…В тот весенний вечер в начале мая, Соня дома ждала Валерку с работы. Она недавно выписалась из больницы, чувствовала себя очень плохо. Валера позвонил ей, предупредил, приедет домой пораньше, но был под градусом, и Соня испугалась - он поедет на машине, он может попасть аварию, или у него в очередной раз отберут права. Но прошел час, Валерки не было. Она набрала его номер мобильного телефона, когда Валера ответил, спросила, где он, когда будет, но в ответ услышала матерную брань, крики пьяной компании, и как итог разговора, окрик Валерки – она его достала, не дает спокойно с мужиками посидеть… Она выглянула в окно, высунулась подальше – и увидела возле гаражей Валеркину машину! Значит, он давно приехал, выпивает с мужиками у гаражей, а ей ничего не сказал – она волнуется, как он и что с ним. Соня вышла во двор, было еще светло, во дворе играли дети, многие из которых учились в той школе, где она преподавала, на лавочках у подъезда и на детской площадке сидели их с Валеркой, соседи, которых она знала много лет. Соня пошла к гаражам, она хотела поговорить с Валеркой, она хотела, что бы он понял, она за него волнуется…Но все получилось иначе. Она подошла к пьяной компании, начала разговор, сказала:
- Валера, но разве так можно, ты хотя бы позвонил, что уже приехал, я волнуюсь…
Но в ответ услышала:
- Вот дура баба, навязалась на мою голову…
И он встал, размахнулся, и ударил ее, ударил при всех, при соседях, при их детях, при своих собутыльниках… Ударил кулаком, в лицо. Она полетела на землю, упала, но земля была мягкая, только, что перекопанная, и она пострадала не сильно, но на секунду все таки потеряла сознание. Когда очнулась, лежала на холодной, влажной земле и думала, а что ей сейчас делать? Встать, и молча уйти? Все видели, что он ее ударил, и, что же получится, он может ее безнаказанно бить? А как она завтра появиться в школе, во дворе ее ученики, их родители, они все видели, как ее муж избил, и что они подумают… Она решила - лежать, притвориться мертвой, пусть вызывают «Скорую помощь», милицию, везут ее в больницу…
Так и случилось, вызвали «Скорую помощь», ее увезли в больницу, поставили диагноз – сотрясение мозга. Валерка не на шутку испугался, ходил к ней в больницу каждый день. Просил прощения… К ней в больницу пришел милиционер, стал что-то говорить про уголовное дело против Валерки, ей нужно написать заявление. Она заявление писать отказалась. Но пока лежала в больнице, твердо решила – развод. Она выписалась из больницы, пролежав неделю, вернулась домой, но на работу не вышла, написала заявление об уходе. Поняла - не может она больше работать в этой школе – ученики видели, что с ней сделал муж, ей было стыдно. Стала потихоньку собирать вещи, перевозить к матери. Ждала, когда у Вани закончится учебный год, не хотела его срывать с занятий. И еще она очень удивилась, что ее муж продал машину. Странно, он так свою машину любил… Но очень скоро, в один из дней, придя вместе с Ваней из школы, она увидела на столе в комнате записку от мужа. Он исчез. Родители Валеры ее возненавидели, считали она доконала их сыночка, соки из него пила, вот он и сбежал. Соня молчала, как обычно не возражала, слушала родителей Валеры, и думала – это еще вопрос кто кого доконал, кто из кого соки пил…
Она, как и хотела, переехала в квартиру матери, осенью устроила Ваню в ближайшую школу, где училась еще она сама, вместе с Полиной. Соня долго не могла найти работу. В школу идти работать она не хотела, помыкавшись с полгода, нашла работу в издательстве, корректором. Зарплата небольшая, работы много. Но можно работать дома... А потом пошли больницы, где лечилась ее мать… И появились Валеркины кредиторы… И именно тогда, сразу после ее переезда, в магазине, Соню с Ваней увидела мать Кирилла, и сразу поняла, чей Ваня сын. Он был удивительно похож на маленького Кирилла…
И вот теперь, когда она уже была с Кириллом, тот часто спрашивал ее – как она жила с мужем, просил рассказать. Но она не рассказывала. Как Кирилл не мог говорить о смерти жены и дочери, так Соня не могла говорить о своей жизни с мужем. Для нее это было табу. Она все забыла. Вычеркнула почти десять лет из своей жизни, и забыла, не было этих десяти лет…
И субботними вечерами, когда, они вместе с Кириллом сидели на диване в гостиной его дома в Михайловке, и он обнимал ее, а она, прижимаясь к его плечу щекой, не уставала повторять, что она самая счастливая женщина на свете! Счастливей ее никого быть не может, она вместе с любимым, и у нее от любимого мужчины есть ребенок, и будет еще один, желанный ребенок, и этот ребенок будет тоже необыкновенно счастливым, потому, что его родители счастливы. Кирилл целовал ее в ответ, и думал, что действительно, наверное, он счастлив. И не Кирилл и не Соня не знали, что это их счастье так недолговечно, так эфемерно… И когда Соня с Кириллом ехали в очередной раз в Михайловку, они не заметили, что за их машиной едет неприметная убитая шестерка. Шестерка преследовала машину Кирилла до самой Михайловки. На окраине деревни водитель шестерки, невысокий молодой человек в кепке-бейсболке с большим козырьком, оставил свою машину, пошел в деревню пешком. И этот молодой человек остановился невдалеке от дома Кирилла, и наблюдал, как Кирилл и Соня играют с безумно соскучившимся по своим хозяевам Диком. Молодой человек наблюдал за Кириллом и Соней пока те не ушли в дом, потом резко повернулся, и пошел обратно, на окраину деревни, и к своей неприметной машине. Он сел в машину, завел двигатель, и поехал в сторону Москвы… На щеках молодого человека играли желваки, он скрипел зубами, и в глазах у него была злость, и было видно, что он принял для себя какое-то важное решение
Глава девятая. Опять Соня. Несколько дней назад.
1
В то утро было все как обычно. Кирилл с Соней приехали в больницу. Кирилл пошел в отделение, а Соня отправилась в ближайший к больнице супермаркет, купить для матери фруктов. Он, в своем кабинете, не спеша переодевался в хирургический костюм, и тут к нему влетела дежурная медсестра, даже не постучала. Слава богу, он уже натянул хирургический костюм, а свой костюм вешал в шкаф, но медсестра на него даже не посмотрела, закричала:
- Кирилл Викторович, скорее, пожалуйста, скорее…
Кирилл сразу спросил:
- Что случилось? Кто?
- Измайлова…
Кирилл побежал за медсестрой по коридору, на ходу раздавая распоряжения, но он делал это чисто машинально, его волновала только одна мысль, сейчас в больницу придет Соня, и увидит, что ее матери плохо, и он Кирилл это допустил. Соня вот-вот появится! Когда он оказался, наконец, в палате матери Сони, он увидел, что той совсем плохо. В палате уже были дежурный врач и еще одна медсестра. Кирилл стал спрашивать:
- Когда это началось?
- Уже третий приступ, первый был в восемь вечера, вчера, второй в два часа ночи…
- Почему мне не позвонили?
- Мы приступы сняли и один и второй. Ей намного лучше стало. И не ожидали, что третий приступ будет… Ничего не предвещало…
- Но он случился…
Кирилл поднял голову, увидел в дверном проеме Соню, распорядился:
- Посторонних не пускать…
Опять раздавал указания, как и что делать, торопил персонал, и многое делал сам. Поднимал голову, и видел, уже не в дверях, а напротив дверей, прижавшуюся к стене, испуганную Соню. Вот, кажется, Сониной матери стало лучше, он справился, устало сказал:
- В реанимацию…
Сонину мать повезли в отделении реанимации…Кирилл шел следом, Соня подбежала к нему, стала теребить за рукав:
- Что, Кирилл, что случилось?
- Сердечный приступ…
- Как это могло произойти?
- Я не знаю, не знаю…
- Но ты говорил ей лучше?
- У нее очень слабое сердце, и я всегда это говорил… Да, ей было лучше, но сердце не предсказуемо… Она могла понервничать…
- Когда, когда она могла нервничать?
- Соня, все, прекращай, вот только ты, не психуй, пожалуйста, в реанимации твоей матери помогут…
- Ты говорил ей лучше…
Но они были уже у дверей отделения реанимации, каталку провезли через широко распахнутые двери, Кирилл остановил Соню:
- Родная, тебе туда нельзя…
И захлопнул дверь перед Соней. Она опустилась на пол около закрытых дверей. Плакать не могла, закрыла лицо руками, только думала: «Как это могло произойти, как это могло произойти…».
Сколько она просидела у дверей отделения реанимации, Соня не поняла – час или два? А может быть полчаса? Или три? Двери распахнулись, вышел Кирилл. Поднял ее с пола, обнял за плечи, повел по коридору, потом по лестнице. Так они дошли до отделения, где работал Кирилл. Он провел ее в свой кабинет. Закрыл дверь. Соня начала что-то понимать. Она похолодела, тихо спросила:
- Кирилл, что случилось?
Кирилл начал:
- Соня, маленькая, послушай меня…
- Я не понимаю…
- Соня, послушай, твоей мамы больше нет…
- Что?
- Сонечка, твоей мамы больше нет. Произошел еще один сердечный приступ, уже в отделении реанимации…
- Кирилл, я не понимаю, зачем ты мне это говоришь?
- Соня, родная… - он прижал ее к себе, она вырвалась, отошла от него на шаг, проговорила:
- Зачем ты мне это все говоришь, я тебе не верю!
- Соня!
Она смотрела на него зло, с вызовом, говорила с истерикой:
- Я тебе не верю, почему именно ты мне это говоришь? Какое ты имеешь право?
- Соня, послушай, ничего нельзя было сделать!
- Зачем, зачем ты мне все это говоришь!
- Соня!
- Ты не имеешь право так со мной обращаться! Не имеешь право! Зачем ты врешь? Ты же не врешь никогда! Почему ты говоришь такие вещи!
Она накинулась на него, пинала кулаками в грудь, он задержал ее руки, схватил крепко, подтолкнул к входной двери, распахнул дверь, позвал дежурную медсестру, та подбежала, он коротко бросил:
- Успокоительное, быстро!
Соня продолжала вырываться, и все повторяла:
- Почему ты мне это говоришь? Как такое можно говорить! Это неправда!
Кирилл, с трудом удерживал ее. Прибежала медсестра со шприцем с успокоительным, Соне сделали укол. Она затихла. Кирилл уложил ее в своем кабинете на кушетку, предназначенную для осмотра больных, укрыл одеялом, запер дверь, придвинул к кушетке стул, сел рядом, устало вытянул ноги. Его настораживало, что Соня не плачет, совсем не плачет… Кирилл закрыл глаза. Он думал о Сониной матери. Почему так произошло? Определенно случилось что-то серьезное, сердечный приступ не мог быть на пустом месте… Решил пойти в палату, поговорить с соседками по палате…
Он коснулся рукой щеки Сони, погладил ее по волосам. Понял - она спит, успокоительное подействовало. Вышел из кабинета, запер дверь снаружи, пошел в палату к Сониной матери. Кирилл поговорил с соседками по палате, узнал, что Сонина мать вчера вечером долго говорила по телефону, потом горько плакала…Кирилл подумал, что именно этот разговор и спровоцировал сердечный приступ. Спросил, а с кем она говорила? Соседки не знали, Сонина мать разговаривала в коридоре. Потом одна из соседок вдруг сказала, что мобильный телефон, по которому говорила Сонина мать так и лежит под подушкой, пусть доктор его возьмет, отдаст дочери покойной, Сонечке, а то телефон может пропасть… Кирилл поблагодарил, из-под подушки достал телефон и небольшую иконку Пантелеймона-целителя, положил в карман, пошел в свой кабинет.
Соня спала. Кирилл снял хирургический костюм, подумал – на сегодня, наверное, все, операций не будет, надел свой костюм, из кармана хирургического костюма переложил в карман пиджака телефон Сониной матери и иконку, стал будить Соню. Та с трудом проснулась, разлепила глаза. Он поднял ее с кушетки как куклу, поставил на ноги, попросил:
-Сонечка, соберись, мы сейчас домой поедем, ты дома поспишь!
Соня не возражала, но идти не могла, ноги у нее подкашивались. Ему удалось ее растормошить, он поддерживал ее, повел к своей машине, усадил на переднее сиденье, пристегнул ремнем, снял пиджак, укрыл ее. Повез домой. По пути вспомнил, что не предупредил своего руководителя, профессора Иванова о том, что уехал, и сегодня его уже не будет, и скорее всего не будет и завтра, да и послезавтра тоже. На мобильном телефоне набрал номер профессора Иванова, все рассказал. Профессор пытался возразить – график операций, как это Кирилла не будет, к нему в очередь на операции люди стоят! Кирилл попросил – перенесите, втисните куда-нибудь, он оперировать не отказывается! Скажите, что он, Кирилл, заболел… Профессор Иванов обещал подумать, но был недоволен…
2
Кирилл затормозил у Сониного дома, поставил машину, помог Соне выйти, на руках понес ее в подъезд, они поднялись на лифте, и наконец, оказались в квартире. Кирилл уложил Соню на диван, укрыл одеялом. Прошептал:
- Спи, моя хорошая…
Сам пошел на кухню, включил чайник, вскипятил, сделал себе чашку растворимого кофе, бросил в чашку три куска сахара, сел на кухонный диванчик, задумался. Потом вспомнил про телефон Сониной матери, встал, пошел в гостиную, нашел там свой пиджак, достал из кармана телефон, вернулся на кухню. Опять расположился на кухонном диванчике, сделал большой глоток кофе, закурил сигарету, включил телефон. И сразу же увидел неотвеченный вызов – вчера в десять часов вечера, номер был ему незнаком, этот номер, судя по коду, не принадлежал не одному из известных мобильных операторов, да и не городской это номер, но может быть и городской, но не московский точно, и даже не российский. Что это за номер, кто мог звонить Сониной матери с такого странного номера? Кирилл стал смотреть дальше. Около восьми вечера Сонина мать звонила на мобильный номер, Кириллу не знакомый, говорила более пятнадцати минут! В этом телефоне почему-то не было телефонной книжки, и Кирилл, просматривая входящие и исходящие вызовы, искал знакомые номера. Чаще всего Сонина мать звонила на тот незнакомый мобильный номер, с владельцем которого разговаривала вчера вечером, и на мобильный номер Сони, и еще на пару московских городских номеров, скорее всего подругам или родственникам. Кирилл задумался - чей же это может быть номер, с владельцем которого, Сонина мать разговаривала так часто? Потом сообразил, достал из Сониной сумки ее мобильный телефон, включил, стал листать записную книжку в ее мобильном телефоне, и увидел тот номер, по которому так часто звонила Сонина мать, это был номер Полины, сестры Сони! Ему стало все понятно…
Кирилл думал: «А что это за странный номер, с которого звонили Сониной матери в десять вечера, как понять?». Пожалел, что его ноутбук остался в кабинете, в больнице, ничего не поделаешь, ему придется воспользоваться компьютером Вани. В Ваниной комнате включил компьютер, вышел в Интернет, нашел сайт международных телефонных кодов, стал смотреть, нашел, оказалось - это греческий номер, а зачем Сониной матери звонили из Греции? Непонятно. Если звонила Полина, то она живет во Франции, почему Греция? Отдыхает в Греции, звонила из отеля? Скорее всего. Кирилл тяжело вздохнул. Его очень сильно волновало состояние Сони, нервы у нее расшатаны страшно, и она к тому же беременна! Ему было не по себе. Он заглянул в комнату, Соня спала.
Соня действительно спала, тяжелым, глубоким сном. Просыпалась тоже тяжело, никак не могла прийти в себя, стряхнуть сон. Когда, наконец, очнулась, то сразу подумала, какой страшный ей приснился сон. Ей приснилось, что ее мама умерла! Потом поняла – не сон, это правда, мамы больше нет…С трудом поднялась, поплелась на кухню, увидела Кирилла, тот пил кофе (уже третью чашку), и курил сигарету (дым стоял столбом, несмотря на открытое окно), у нее сразу перехватило горло, она ринулась в ванную, когда она вышла оттуда, Кирилл подал ей полотенце. Она вытерла лицо, отдала полотенце, спросила очень тихо, он с трудом разобрал слова:
- Кирилл, это правда?
- Что, правда?
- Что мамы больше нет?
- Да. Правда.
Она кивнула, пошла назад в гостиную, опять легла на диван, укрылась с головой. Кирилл заварил в чашке чай, понес чашку в комнату. Присел на краешек дивана, откинул одеяло с Сониного лица, протянул ей чашку, сказал:
- Выпей.
Соня пошевелилась, взяла у него чашку, стала пить чай маленькими глотками, выпив, отдала ему. Он отставил чашку в сторону, притянул Соню к себе, перебирал ее волосы, гладил ее спину, на секунду она отстранилась от него, попросила:
- Кирилл, я одна побуду, ты оставь меня ненадолго…
Кирилл согласился. Взял пустую чашку, ушел на кухню. Соня опять легла, завернулась в одеяло, задумалась. Ее мамы нет. А Кирилл утверждал, что ее мама поправиться? Он обещал. Кирилл. Ее Кирилл ей обещал. Господи, Кирилл! Ей все говорили, что ее маме поможет доктор Бородин. Он не помог. В смерти ее матери виноват Кирилл. Соне и так было плохо, стало еще хуже. Она должна расстаться с ним, она не может быть с ним! Она не может быть с человеком, который виноват в смерти ее матери! Соня опять встала, пошла на кухню, ей нужно поговорить с Кириллом! Остановилась в дверях, проговорила:
- Кирилл, ты уходи, пожалуйста…
- Куда?
- Совсем… Совсем уходи…
- Соня, что ты говоришь?
- Я говорю, что бы ты уходил, уходил совсем, ты мне не нужен.
- Соня, у тебя, что мания такая? Ты меня любишь, и хочешь со мной расстаться, выдумываешь причины! Это уже патология!
-Нет, Кирилл, я не выдумываю, я не смогу с тобой больше жить.
- Так, поговорим серьезно…
Он отодвинул на середину стола чашку, из которой пил кофе, затолкал недокуренную сигарету в пепельницу. Она все еще стояла в дверях, начала возражать ему:
- Что, серьезно? Ты, что не понимаешь, я не могу жить с человеком, который виноват в смерти моей матери!
- Сядь! Поговорим! - Он повысил голос.
Соня села. Подняла на Кирилла глаза. Тот продолжал:
- Ты серьезно это думаешь?
- Да.
- Ты серьезно думаешь, что я виноват в смерти твоей матери?
-Ты обещал, что моя мама поправиться!-она говорила с вызовом.
Кирилл завелся. Он понимал, что с Соней нужно говорить аккуратно, у нее горе, но как ей объяснить, что она ошибается? И тут он вспомнил, как после гибели Лены и Яны его начали обвинять родители Лены, и как он тогда поступил. Но это же просто проявление отчаяния и бессилия, бессилия изменить ситуацию. Нужно не обращать внимания, простить. Пройдет. Он взял себя в руки, спокойно сказал:
- Соня, подумай серьезно, что ты говоришь!
- Ты можешь на меня кричать, ты можешь меня даже избить, но я с тобой не останусь!
- Соня, да о чем ты говоришь! Тебя избить? Да, я пальцем никого не тронул, никогда! За тридцать шесть лет жизни! Даже в Чечне! Я тебе обещал, что твоя мама поправится? Ты припомни, что я говорил. Я говорил, что надежда есть! Надежда есть всегда! Всегда! В самом безнадежном случае есть вероятность выздоровления. Я так считаю, я уверен в этом. Теперь о твоей маме. У нее была сердечная недостаточность, очень тяжелая, и плюс болезнь почек! Да, ей стало лучше, потом состояние ее намного ухудшилось. Почему? Я понял это. Вот причина! – он указал на телефон, - Твоя мама разговаривала по телефону. И вчера, накануне сердечного приступа, она говорила по телефону. Вот посмотри, с кем она говорила… - он включил телефон, нашел исходящие вызовы, показал ей номер телефона и время разговора, - Поняла?
Соня прошептала:
- Полина… - до нее наконец дошло, что произошло с мамой.
-Именно Полина расстроила твою мать, довела до сердечного приступа…
- Она и в смерти отца виновата. Деньги у него требовала. Квартиру продать или дачу требовала. Мать с отцом дачу продали. Она уехала, а у отца инфаркт…
- Я конечно, могу уйти, если ты хочешь… Но это будет самой большой ошибкой и в твоей и в моей жизни… И как мы будем оба с этим жить? И еще ты забыла – о детях, наших детях…
Соня подержала в руках телефон матери, аккуратно положила на кухонный стол. Коснулась пальцами плеча Кирилла. Прошептала:
- Ты не уйдешь от меня? Правда не уйдешь? Я опять не права… Почему я опять не права?
- Ты не думаешь, не анализируешь! Ты настроена на негатив, ждешь подвоха, от меня подвоха. Я уже говорил – ты мне не доверяешь! Не веришь! Поверь, умоляю! Ты для меня все! Все, что у меня есть! И еще Ванька, и тот малыш, который будет, ты, подумай о них… Я все для вас сделаю… Возможное и невозможное…
Соня мотала головой, пыталась что-то сказать, но не могла. Кирилл предложил:
- Соня, не о чем не думай. Я поесть приготовлю, ты отдыхай…
- Нужно же что-то делать?
- Завтра, все завтра… Отдыхай…
- Кирилл, прости меня… Прости…
- Я не сержусь…
Кирилл повел Соню в комнату, усадил на диван, сел рядом. Он думал о Соне. Как же ей тяжело. Насколько изломана у нее психика, сколько она пережила за свою недолгую жизнь, сколько перестрадала. Молчит, не рассказывает, хоть он ее и пытал, он подозревал, что ей было все эти десять лет очень плохо. С ним, с Кириллом, у нее будет все по другому…
3
Что было потом, Соня почти не помнила. Слава богу, с ней Кирилл. Все организовал он. За все заплатил. Да и намного проще теперь хоронить родных и близких. Были бы деньги, только плати! За деньги все можно. Кирилл даже в ресторане заказал еду для поминок. Утром, в день похорон все привезли к ним домой в больших картонных коробках. Нужно было только все разложить по тарелкам, и горячее разогреть.
Соня попросила двух соседок, предложив им небольшую плату, помочь приготовить стол, пока все будут на похоронах. Те согласились и бесплатно. Сонину мать любили и жалели о ее смерти. На похороны Соня пригласила всех соседей, ее мать жила в этом доме очень много лет, и была хорошо со всеми знакома, позвонила своим родственникам и знакомым матери, чьи номера телефонов были у нее в записной книжке, и чьи номера она нашла в записной книжке матери. Но пригласить соседей, родственников и знакомых это было только полдела. Нужно было еще позвонить сестре Полине, собраться с силами и позвонить… В день смерти матери, вечером Соня долго вертела телефон в руках, Кирилл сидел рядом с ней, обнимал за плечи. Наконец Соня вздохнула, включила телефон, нашла номер Полины, нажала на кнопку вызова, несколько секунд слушала длинные гудки, ждала, пока Полина ответит. Наконец Полина ответила, сказала:
- Что тебе нужно, я просила тебя не звонить!
- Полина, мама умерла…
- Когда?
- Утром…
- От чего?
- Сердечный приступ, у нее было больное сердце, и почки…
- А-а-а…
- Ты приедешь?
- Зачем?
- Как зачем? На похороны. Мама же умерла, ты, что, проститься с ней не хочешь?
- Не знаю…Очень проблематично…
Если бы рядом не было Кирилла, Соня на этом бы закончила разговор, настаивать, что бы Полина приехала, не стала. Но, глядя на Кирилла, на его строгое лицо и сжатые губи, на желваки на щеках, она собралась с духом и повысила голос:
- Полина, так нормальные люди не поступают. Ты не была на похоронах отца, и не хочешь ехать на похороны матери! Они воспитывали, кормили, поили тебя. Учили. Они дали тебе денег на поездку во Францию. Продали дачу. А они обожали дачу. Подумай, Полина! Как ты будешь жить дальше!
Полина, молча, слушала, от тихони Сони она такого не ожидала. Ответила:
- Я приеду. Скажи, во сколько похороны и где?
Соня сказала. Полина ответила – приедет прямо в морг. Если сильно задержится, позвонит, а так просила, чтобы ее подождали, но она надеется, что к десяти утра успеет. Соня выключила телефон, глянула на Кирилла. Тот тяжело вздохнул, проговорил:
- Слушай, где она воспитывалась? Как можно отказываться приехать на похороны матери? Дикость!
Она прижалась покрепче к его плечу, гладила его руку. Потом ответила:
- Не хочу о ней говорить…
- Давай ужинать и спать… Тебе спать нужно больше…
Соня согласилась. Спать, значит спать…Спать она действительно хотела. Она безумно устала…
В день похорон Кирилл привез Соню в морг к назначенному времени. Накануне они отвезли туда одежду для Сониной матери, отдали ритуальному агенту документы на место на кладбище, заплатили деньги, им обещали – все будет по высшему разряду. Заехали в магазин, купили Соне черную блузку, первую, какая попалась на глаза, просто оказалось, что ей нечего одеть, черного в ее гардеробе не было. Она настояла, что бы Кирилла на похоронах не было. Она одна справится! Вопросов от родных и знакомых не хочет! И так про мужа все спрашивают, куда он делся. А, теперь будут спрашивать, кто это с ней, любовник? Он не возражал… Поставил машину чуть поодаль, стал наблюдать за Соней, подумал - не хочет что бы он был рядом, он будет поблизости, но ее одну не оставит… Он заметил, что она иногда поворачивала голову, искала глазами его машину, будто ей нужно было подтверждение-он недалеко,он рядом.
Кирилл видел, как к Соне подходят родственники и знакомые, обнимают ее, соболезнуют… Она кивает головой, разговаривает с ними о чем-то, вот Соня вместе с родственниками и знакомыми пошли в морг, вот через какое-то время все вышли, выносят закрытый гроб, грузят в похоронный автобус. Потом он увидел, как подкатило такси, и из машины вышла молодая изящная блондинка в туфлях на высоких каблуках, в черном костюме в стиле Шанель с миниюбкой, с модной стрижкой-каре, как у Виктории Бэкхем, в дорогих темных очках со стразами, на плече у нее висела большая черная сумка. Блондинка подошла к Соне, поздоровалась. Кирилл понял – Полина.
Соня с Полиной вместе с родственниками и знакомыми пошли к автобусу, тот развернулся, направился в сторону кладбища. Кирилл поехал следом. На кладбище Кирилл также поставил машину в стороне от могилы, но теперь он вышел из машины, стоял невдалеке, опять наблюдал за Соней, и опять ловил ее взгляд, едва заметно кивал ей, она отвечала. Но его заметила Сонина тетка, тетя Маша, та, с которой Кирилл с Соней встречались при предыдущем посещении кладбища, совсем недавно, едва два месяца прошло. Когда все закончилось, и Сонины родственники и знакомые опять пошли к автобусу, тетя Маша подошла к Соне, показала глазами на Кирилла, спросила:
- Видела, твой, вон стоит!
Соня ответила:
- Конечно, видела.
- Не разрешила подходить ближе? Правильно. Вопросы были бы, что за человек, откуда. Полинка бы из кожи вылезла…
Соня не ответила, тетя Маша продолжала:
- Хороший мужик, правильный, серьезный, вон переживает, отсюда видно… Сладилось у вас?
- Да. Сладилось…
- Ну и здорово. Он все организовал, деньги заплатил? Да! По высшему разряду получилось!
- Да, он.
- А то, что женат, не бери в голову. Хороших мужиков быстро расхватывают. Тебе придурок, Валера, достался. Этого перехватили.
- Он не женат…
- Что?
- Кирилл не женат… Это я замужем…
-Не женат? Быстро он развелся. Серьезные намерения у него. Держи его крепче!
- Я стараюсь…
Соня оглянулась на Кирилла, тот слегка кивнул ей. Она села в похоронный автобус, он в свою машину. Поехали к Сониному дому.
Поминки закончились быстро. Уже через час родственники и соседи стали прощаться. Соня собирала грязные тарелки, остатки еды выбрасывала в мусорное ведро, готовилась мыть посуду. У Полины не возникло желания ей помочь. Соня сняла с раздвижного стола, стоящего в гостиной, скатерть, протерла крышку стола, стала складывать сам стол, Полина даже не встала. Она сидела на диване, положив ногу на ногу. Достала сигарету, собралась закурить. Соня возразила:
- Полина, не кури, пожалуйста. Хочешь курить, иди на кухню, или на балкон!
- Ты курить бросила? Раньше дымила, как паровоз!
- Бросила. И прошу тебя не курить при мне…
- Ладно, ладно…
Тут раздался звонок в дверь, Соня пошла открывать. Пришел один из Сониных соседей, известный московский нотариус, Соня проводила его в гостиную. Нотариус начал с соболезнований:
-Сонечка, соболезную! Как хорошо, что Полина, здесь, я сочувствую вам девочки! Такое горе. Я пришел сказать, ваша мама обращалась ко мне, просила составить завещание. Я составил. Сонечка, это касается тебя. Мама завещала тебе все свое имущество.
Полина перебила:
-Какое у матери могло быть имущество? Что она могла завещать!
- Напрасно, Полина, ты так говоришь! У вашей мамы были денежные средства, около ста тысяч рублей. Сонечка, можешь получить деньги прямо сейчас, придешь с паспортом, свидетельством о смерти и сберегательной книжкой, в сберкассу, и получишь.
Полина хмыкнула… Нотариус продолжал:
- Сонечка, мама завещала тебе еще свою долю в этой квартире.
Тут Полину прорвало:
- Как ей свою долю в квартире?
- Так. Это есть в завещании. И теперь Соне принадлежит в этой квартире три четверти. У тебя Полина одна четверть! Ну, все, девочки, до свидания, я пойду, у меня еще дела… Еще раз соболезную… Сонечка - вот возьми документы…
Нотариус протянул Соне документы, раскланялся, пошел к выходу, Соня закрыла за ним дверь, вернулась к Полине. Та сидела вся багровая. Накинулась на Соню:
- Ну, ты и тихушница! Мать обработала! И отца тоже, а я и не знала, что отец тебе свою часть квартиры завещал… Как он мог!
- Что мог? Квартира была на нас четверых приватизирована, отец свою часть мне завещал! А тебе мама говорила, сразу после смерти отца, но ты же не слушаешь!
- Вот тихушница…
- А ты хотела и деньги получить за проданную дачу, и половину этой квартиры!
- А почему все должно быть у тебя?
- У меня? У меня ничего нет! У меня ребенок, и муж неизвестно где, и я все эти три года, пока тебя не было, за родителями ухаживала, а они болели! Ты мне ни копейки не прислала, тебе даже в голову не пришло! Мы с мамой все ценное продали, одна квартира эта осталась! Я последний год вообще с матерью из больниц не вылезала, пересадку почки ей должны были делать, донора искали. Я тебя просила обследование пройти? Что ты мне ответила?
Тут у Сони в кармане брюк заиграл телефон. Соня вышла на кухню, достала телефон. Звонил Кирилл:
- Родная, как ты?
- Кирилл, любимый, всю нормально. Все хорошо. Я себя отлично чувствую!
- Сонечка, я волнуюсь, места себе не нахожу… Я сейчас зайду к тебе! Я видел, родственники разошлись!
- Как видел? Ты где?
- Здесь, в машине, у твоего дома…
- Зачем, Кирилл! Со мной все хорошо, я не хочу, что бы тебя видела Полина…
- Почему?
- Я просто знаю, как она себя вести будет, меня унижать начнет, тебе стыдно будет, не приятно! Не хочу…
К Соне на кухню вышла Полина. Соня нажала на телефоне отбой, сунула телефон в карман, повернулась к Полине, та спросила:
-Кто хочет прийти, а ты не разрешаешь? Ты воркуешь, как голубка!
Соня промолчала. Опять Полина подслушивает! В своем репертуаре! Отвернулась, начала мыть посуду. Полина продолжала:
- Да, ты тихушница. Точно! Квартиру захапала. Я тебе разменять квартиру хотела предложить. Тебе двушку на окраине, мне деньги. Пополам! А ты мне деньги все равно должна, не двести, а сто тысяч долларов!
-Я тебе должна сто тысяч долларов? С чего это?
- За четверть квартиры! Меняй на двушку!
- Не время сейчас об этом говорить. Завещание через полгода только в силу вступает.
- Да ты всегда любимицей была, и матери и отца! Поэтому все и захапала!
- Я? Да ты что? Кто мне домой не разрешил вернуться, когда я просила? Вы же видели, что мне плохо! Что я еле жива! Кого всегда шпыняли, кому говорили, что ты уже большая, с четырех лет! Да я ребенком в четыре года перестала быть, из-за тебя! Я любимого мужчины из-за тебя чуть не лишилась! Кто мне не передал, что свидания не будет, а я пять часов прождала?
- Ну, да, было… Я тебя тогда ненавидела, и сейчас ненавижу! Мне тебя в пример все время ставили, посмотри на Соню, и умница и красавица, и учиться отлично, и по дому помогает, и самое главное – не возражает. Ненавижу! Отличница! Я тебя подставляла, я тебя унижала, с грязью смешивала, а ты почему то не возражала! Меня из-за тебя родители не любили. Из-за тебя, идеальной дочки! Красавицы и умницы! Гадина!! Ты думаешь, я не слышала, что отец тогда говорил, когда я деньги требовала на поездку во Францию, что тебе они деньги бы дали, а мне нет! Я не достойна!
- Полина! Как ты можешь! Тебя родители обожали!
- Вот кого обожали, так это тебя! А ты двуличная! Любовь у нее внеземная была! Как она любила! Думаешь, я не знала о твоей любви? Ты рыдала ночами! Так не по Валерке же ты рыдала! Ты не идиотка! И вдруг залетела от Валерки! А где твоя внеземная любовь? Ты за Валерку вышла, съехала от меня, только такой тебе муж и был нужен, недоделанный! Ты его достойна! И по заслугам от него получила, по делом!
- Полина, это не твое дело, абсолютно не твое дело! И я не буду сейчас обсуждать с тобой мою сексуальную жизнь десятилетней давности! Не время, не место это обсуждать, да и не с тобой!
- Да, не время и не место? А где твой сыночек?
- У знакомых! Зачем маленькому ребенку быть на похоронах!
Соня решила, что сестре не нужно знать о долгах, которые оставил ее муж, и которые у нее длительное время выбивали кредиторы, и что Ваньку она просто спрятала, потому что за него боялась… Полина продолжала:
- А я думаю, он тебе мешает! По этому, ты его куда подальше и сплавила! Ты не одна здесь обитаешь! Ты любовное гнездышко свила! Ты с мужиком здесь живешь! Вон, в ванной его туалетные принадлежности… Я все смотрю – почему ты так отлично выглядишь? Фигура округлилась, кожа светится, волосы вон какие шикарные! Почему ты с распущенными волосами не ходила раньше? – Соня подумала : «А кто меня обзывал престарелой русалкой!?», но вслух ничего не сказала, молча слушала Полину, та вещала:
- С Валеркой ты так не выглядела, на нищенку была похожа, тощая, бледная моль… А сейчас – ты красавица! Даже без макияжа! Не такая как я, но красавица! Положительные эмоции очень женщину украшают! А у тебя этих эмоций навалом… Ты что, думаешь, я не знаю, сколько стоит, то, что на тебе надето? И еда эта сколько стоит? - Полина показала на остатки еды на кухонном столе, - И похороны сколько стоят? У тебя таких денег нет, а просить ты не у кого не будешь! Кто он? Кто за это все заплатил?
- Это тебя не касается!
Тут у Сони в кармане опять завибрировал телефон, она сбросила звонок. Полина продолжала:
-Да, тебе здесь хорошо! Пригрелась, пристроилась, не работаешь. От мужа избавилась, выперла его, мозги ему вынесла… Мужика себе богатого нашла… Тебя этот мужик вкусно кормит, красиво одевает, сладко трахает! Что еще бабе надо! Слушай, а что он от тебя хочет? Квартиру? Или он может быть женат?
Сонин телефон в кармане опять ожил, она опять сбросила звонок. Ответила Полине:
- Полина, ты совсем свихнулась, я ухаживала за мамой, я в больнице пропадала, месяцами, домой еле приползала… У меня денег вообще не было, не копейки, я сухари прогорклые ела! Меня с работы уволили… Да, я сейчас не одна… У меня есть мужчина. Успокойся, квартира у него имеется - на нашу не претендует, и он не женат! И тебя это совсем не касается, абсолютно, я у тебя деньги на похороны не прошу, это ты у меня сто тысяч долларов требуешь!
Соня отвернулась, продолжила мыть посуду. И почему то подумала, что Полина частично права. Любовное гнездышко она и правда свила. И сколько стоит одежда, которую покупал ей Кирилл, она действительно не знала. Но что это не дешевая одежда, подозревала. И, что похороны стоят дорого, она тоже знала. И ей было неудобно брать деньги у Кирилла, она активно возражала. Кирилл настоял, он заплатит за похороны, он должен!
Но то, что Соня не отвечала на звонки, сыграло свою роль. Теперь звонили уже во входную дверь. Соня поняла – Кирилл! Пошла открывать дверь. Действительно Кирилл. Он вошел, но дальше коридора Соня его не пустила. Стала уговаривать:
- Кирилл, не нужно было приходить, со мной все в порядке!
Он взял ее руку, посчитал пульс, сказал:
- У тебя давление высокое, я чувствую… Ты нервничаешь очень сильно! Я переживаю за тебя… Мне страшно!
Она прошептала:
- Кирилл мне без тебя плохо, очень плохо, но ты иди, пожалуйста, иди! Не нужно тебе здесь быть! Я позвоню…
Она уперлась ему лбом в грудь, он гладил ее плечи. И тут они услышали голос Полины:
- Вот значит мы какие! И кто мы?
Кирилл и Соня одновременно посмотрели на Полину. Та стояла в дверях с сигаретой, улыбалась. Кирилл сказал, обращаясь к Полине:
- Пожалуйста, не курите в квартире, Соне не нужно дышать табачным дымом!
Полина ответила:
- Так вот почему она курить бросила, ее мужику не нравится! И на что только мы бабы ради мужиков не идем!
Кирилл заметил, что Полина разглядывает его, оценивает его внешний вид – и его модную стрижку, и стильную небритость, и веснушки, и дорогой костюм, и даже его лишние килограммы. И он увидел в ее взгляде заинтересованность. Полина произнесла:
- Соня, представь меня твоему другу!
Соня сказала:
-Да,конечно.Кирилл,это моя сестра Полина, Полина это Кирилл.
Кирилл добавил:
- Викторович…
Соня продолжила:
- Кирилл Викторович!
Полина проговорила:
-Значит Кирилл Викторович, здравствуйте, Кирилл Викторович! Соня Вас скрывает…
Полина повернулась, пошла в комнату, Соня стала упрашивать Кирилла:
- Уходи, умоляю, не нужно что бы ты был здесь… Тебе будет стыдно, мне тоже… Ты видишь, какая она! Я клянусь, я справлюсь…
Но он не слушал ее, бросил в ответ:
- Я разберусь…
Кирилл отстранил от себя Соню, пошел в комнату, к Полине. Полина сидела в кресле, Кирилл снял пиджак, расположился, напротив на диване. Полина сразу пересела, разместилась на подлокотнике дивана, как когда то Юлия Владимировна. Положила одну руку на колено Кириллу, другу вытянула по спинке дивана, и кончиком пальца этой руки водила по его шее, щеке и плечу. Кирилл резко отодвинулся, Полина чуть не упала с подлокотника, удержалась с трудом. Встала, пересела рядом с Кириллом, опять положила ему руку на колено, он брезгливо столкнул ее руку, она сказала:
- Кирилл… Викторович! Вы такой не сговорчивый, я Вам совсем не нравлюсь…
- Совсем!
- Почему? Я намного красивее Сони, я это знаю…
- Ой ли… - Кирилл опять отодвинулся от Полины.
- У моей сестрицы есть вкус! Вы очень интересный мужчина, и очень привлекательный. Где Вы с ней познакомились? И как она в постели? Старается?
- Это Вас не касается. И учтите Полина Андреевна, Соню я в обиду не дам. Я с женщина не воюю, но тебя голыми руками задушу, стерва, если что плохое ей сделаешь, или скажешь! И я не шучу!
- Вот темперамент! Да, Кирилл Викторович, у Вас серьезные намерения! Квартирку хотите захапать? Или что Вам еще нужно от моей сестрицы? Неужели она сама? А то, что у нее ребеночек имеется, вы в курсе?
- В курсе. И у меня очень серьезные намерения. И квартира у меня есть, вернее не квартира, а дом за городом… И зарплата у меня хорошая… А Вы не задумываетесь, я Вашу сестру просто люблю?
- Вы? Ее? Я не верю… Моя сестра хоть и симпатичная женщина, но она же клуша, и дурочка… Как ее любить можно?
- Вы так считаете? А Вас значит можно?
- Конечно, я вот другое дело…
- Вы самоуверенны, сестра намного красивее и умнее Вас, и еще добрее и искреннее, из зависти Вы с ее мужем ее умышленно унижали, внушали, что она не красивая, толстая, престарелая русалка.
- Рассказала…
- Да, рассказала, и я не дам больше ее в обиду… И повторяю, я не шучу! И руку убери с моего колена!
Но Полина уже положила руки ему на плечи, и пыталась его обнять… Он трудом отцепил, отбросил ее от себя, проговорил:
- Этого не нужно, этого я не терплю… Руки не распускай! Если повториться – вмажу по физиономии, но Соню расстраивать не позволю… Веди себя прилично!
- Ой, мамочки, какие мы гордые! – Полина попыталась поцеловать Кирилла. Он оттолкнул ее, и это увидела вошедшая в комнату Соня. Негромко позвала:
- Кирилл, подойди ко мне…
Кирилл встал, вышел с Соней на кухню. Соня стала уговаривать:
- Кирилл, умоляю тебя, уходи, не нужно тебе этого! Она меня ненавидит, она назло мне будет к тебе приставать! Я не хочу! И тебе неприятно и мне больно и стыдно. Не нужно.
- Я с ней справлюсь! Она просто хулиганка!
-Не нужно тебе с ней справляться, она действительно хулиганка! Я привыкла, я на нее внимания не обращаю, и не слушаю…О другом думаю… В основном о тебе!
Она улыбнулась, поцеловала его в щеку. Он ответил ей:
- Я с ума сойду, не знаю, что с тобой, как ты!
-Со мной все хорошо, я держусь. Я не обращаю на нее внимании. Я привыкла к ней! Ты переночуй у матери или в больнице.
Тут на пороге кухни возникла Полина, спросила:
- А мне переночевать здесь можно? У меня самолет в девять утра. Я на шесть утра такси заказала… Мне же здесь все-таки одна четвертая часть принадлежит…
Соня ответила:
- Конечно, ты иди в комнату Вани, это наша с тобой бывшая комната. Там кушетка удобная… Я спала там, знаю…
- А вы где спать будете?
- Я буду на диване, в гостиной, а Кирилл Викторович у себя дома… Кирилл, иди, ну иди же…
Кирилл сопротивлялся очень активно, но Соня настояла, и он, взяв в гостиной свой пиджак, пошел к входной двери. Вышел на лестницу, Соня вышла за ним. Опять положила ему руки на плечи, стала убеждать его:
- Кирилл, со мной все в порядке! Не волнуйся… - и поймав его недовольный взгляд, продолжила - Ну не смотри так, не смотри! Со мной все нормально, честно… Я выдержу… Я знаю, что ты у меня есть, и я тебя на помощь могу позвать, и выдержу!
Кирилл продолжал настаивать:
- Соня… Я все таки хочу остаться! Вы поубиваете друг друга!
Но она ему отказала:
- Все Кирилл, иди…
Кирилл нажал несколько раз на кнопку лифта, но тот очевидно опять не работал, и Кирилл пошел вниз по лестнице пешком…
Соня вернулась в квартиру. Полина курила на кухне. Соня поняла, домыть посуду удастся не скоро. Пошла в гостиную, села с ногами в уголок дивана, как любила сидеть. Полина появилась только через час. Соня заметила, что она сильно под градусом. Решила догнать спиртным? С чего бы это? Она что, смертью матери расстроена? С утра вроде бы не была! Полина присела на краешек кресла напротив Сони, опять завелась:
- Вот скажи, сестрица, почему тебе все, а мне ничего? Почему у тебя ребенок, муж, квартиру тебе родители оставили, любовник богатый и красивый. А у меня ничего, никакой личной жизни. А ты урода мужа на шикарного мужика сменила. Зачем тебе такой шикарный мужик, что ты с ним делать будешь? Что ты умеешь? В постели.
- Полина, а ты кроме как о мужиках и постели, не о чем другом говорить не можешь?
- Не могу. Вот скажи, зачем тебе такой шикарный мужик? Тебе попроще нужно. Ты в постели что можешь? Тебя чему Валерка научил? Он, что сам мог?
- Полина!
- Что Полина? Твой Валерка недоделанный урод. Он ничего не умеет. И я уверена, тебя ничему не научил. Не умеешь ты ничего. А я умею…
- Умеешь, не умеешь… А ты не отдаешь себе отчет, что я Кирилла просто люблю? Ты что такое любовь, знаешь?
- Любовь? Ерунда…
- Для тебя, может быть и ерунда, А для меня нет, для меня любовь - смысл жизни! А по поводу постели – ладно, отвечу. Это нельзя уметь или не уметь – это само приходит, это как жить, как дышать… Это все естественно… Если любишь, по настоящему – все придет… А вот любить нужно уметь – я это умею, и Кирилл умеет, ты – нет, и Валера тоже не умеет…
- Я же говорю – тебе все, и любовь тоже… А мне нет… И этот мужик тебя любит… И Валерка любит…
- Валерка? Как собака палку… Не умеет он любить…
- Любит, любит! Любит, и боится, не понимает тебя. Ты сильнее его, намного. Он так тебя и не сломал. Сколько лет бился, унижал, издевался – и не справился. Урод – одно слово… Ты молодец, вон какого себе нашла – красивого богатого! И чем ты лучше меня?
- Если хочешь знать, Кирилл не богатый и не крутой, как тебе кажется! Кирилл врач-хирург, очень известный, правда!
- Врач-хирург? Пластический?
- Нет, не пластический…
- У него своя клиника?
- Нет, он работает в обычной клинике, в государственной!
- И на фиг он тебе?
- Ты только что им восхищалась?
- Восхищалась… А теперь не восхищаюсь… И все равно, ты не ответила – чем ты лучше меня?
- А ты меня? Подумай об этом… Полина, иди спать, уже очень поздно, мы устали, и ты и я… И вставать тебе рано…
Полина вздохнула, поплелась в комнату Вани, Соня пошла следом, выдала Полине одеяло, подушку, постельное белье, помогла постелить постель… Полина стянула с себя одежду, бросила на полу, улеглась, и сразу заснула…
Соня повесила одежду Полины, прикрыла дверь в комнату Вани, вышла на кухню. Посмотрела на гору грязной посуды, домыть ее до конца так и не удалось. Сложила грязную посуду в раковину, остатки еды выбросила в мусорное ведро – все завтра, и посуду помоет, и мусор выбросит, сейчас у нее не было на это сил…В гостиной завела будильник на половину шестого утра, легла на не разложенный диван, даже не раздеваясь, под голову положила диванные подушки, укрылась покрывалом с дивана, думала – вот ляжет, и заснет сразу… Нет, не заснула. Лежала и думала – похороны матери превратились в разборки с Полиной. В скандал, в вынос мозга. В выяснение кого больше любили, кому уделяли больше внимание, кто лучше, кто хуже. И она, Соня поддалась на провокации Полины! Ужас. Зависть и ревность, злость и ненависть. Не правильно, не нужно этого было делать. И спровоцировала все Полина! Соня, знала, что Полина ее не любит, но что бы до такой степени! А как Полина вела себя с Кириллом? Соня не понимала, как так можно. Хорошо, что она Полину теперь долго не увидит…
В половине шестого утра, после звонка будильника, Соня, так и не сомкнув глаз, встала, растолкала Полину. Сварила кофе, влила его в сонную, не совсем протрезвевшую Полину, собрала ее вещи, и ровно в шесть утра вытолкала за дверь. Слава богу, такси пришло вовремя, ровно шесть утра водитель позвонил по телефону, что машина у подъезда.
Соня еле держалась на ногах. Думала, что давление у нее точно зашкаливает. Голова кружилась. Она стояла в прихожей и думала, что ей сейчас делать – лечь в постель и отдыхать, или помыть посуду, со вчерашнего дня лежащую в раковине… Ее размышление прервал звонок в дверь. Соня похолодела – Полина вернулась? Нет, она не хочет ее видеть! Звонок повторился. Соня открыла дверь – и увидела Кирилла. У нее не было сил поднять руки и обнять его за шею, она обхватила его за грудную клетку, прижалась к его груди, выдохнула:
- Ты…
Он прижимал ее к себе, целовал ее лицо, губы, сказал:
- Быстро ложись… Если не хочешь, что бы я вызвал «Скорую», ложись… Она тебя доконала… Почему ты не дала мне ее выгнать?
- Она моя сестра…
- Значит, может над тобой издеваться? Пошли в постель…
Он повел ее в комнату, увидел не разложенный диван, спросил:
- Ты не ложилась?
- Ложилась…Но не спала…
Кирилл постелил постель, помог Соне раздеться, уложил, принес ей успокоительное, валерьянки с пустырником, она выпила, он забрал у нее пустой стакан, отнес на кухню, и тут же услышал:
- Кирилл, не уходи…
- Я не ухожу, моя хорошая…
- Не оставляй меня…
- Нет, я не уйду…
- Останешься со мной!
- Останусь…
Глава десятая. Кирилл. Несколько дней назад.
1
Кирилл, впервые, за те несколько дней, что прошли после смерти Сониной матери, успокоился. Он сидел рядом с Соней, она спала, и даже во сне не отпускала его руку. Он боялся пошевелиться, что бы, не разбудить ее. Она не хотела отпускать его не на секунду. Он сидел рядом с ней, и думал, как ему ее жаль. Жаль настолько, что у него на глаза наворачиваются слезы, бедная его девочка! Он пошевелился, попытался встать, но, тут, же услышал голос Сони:
- Кирилл, не уходи…
- Я не ухожу, я здесь…
- Не уходи!
Он остался на месте. Не может она без него спать, значит, он останется с ней. Она приподнялась, села, тихо сказала:
- Кирилл, мне было так страшно без тебя…
Он ответил:
- Отдыхай, не думай не о чем, ты столько пережила вчера, и еще не спала всю ночь!
- Ты тоже не спал…
- Спал. Я у матери ночевал. Ты меня выгнала, я к матери с сестрой поехал. Там поспал немного, до половины шестого. Полина говорила, что на шесть такси заказала. Я без пяти шесть уже у твоего подъезда был. Видел, как Полина выползла, в такси погрузилась…
Он заставил ее лечь, и она, наконец, заснула, и разжала его руку, отпустила его. Он встал. Пошел на кухню, перемыл грязную посуду, вынес мусор. Сварил себе кофе, выпил две чашки, и выкурил подряд несколько сигарет. И, проделывая эти механические действия, он все время думал о Соне и Полине. Они родные сестры, и почему у них такие жуткие отношения?
Соня вышла к нему на кухню через несколько часов. Села рядом, взяла его под руку, положила ему голову на плечо, сидела молча. Потом он предложил:
- Поешь что-нибудь?
- Нет, я кофе хочу.
- Маленькая, тебе нельзя кофе, у тебя давление. Как ты себя чувствуешь?
- Нормально, если ты имеешь в виду беременность. Все хорошо. Даже удивительно,у меня токсикоз прошел,запахи не так раздражают.
А про себя Соня подумала, что детей она может иметь только от Кирилла, они подходят к друг другу идеально, и не только духовно и физически, но еще и генетически. С Валеркой она оказалась в интересном положении только через несколько лет, и это если учесть, что Валерка хотел, что бы она родила еще ребенка (зачем, непонятно, он не любил Ваньку,говорил, что она родила ему незапланированного ребенка)ругал ее за то, что ребенок (запланированный не получается, а с Кириллом все сразу вышло, моментально, и при первой встрече, десять лет назад, и сейчас. Так вот… А у Кирилла опять попросила:
- Ну не жадничай, полчашечки кофе можно же?
- Хорошо – четверть чашечки!
- Хоть четверть…
Он налил ей четверть чашки кофе, она с удовольствием выпила, поставила чашку на стол, и опять взяла его под руку, и положила голову ему на плечо. И вдруг спросила:
- Кирилл, объясни мне, почему она считает, что лучше меня? Я знаю, что это не так, но как доказать ей, что это не так?
Кирилл несколько секунд поразмышлял, ответил ей:
- Маленькая, ты подумай–она просто завидует, понимает, что ты красивей, духовно выше, умнее, добрее, и поэтому на тебя негатив выплескивает, старается унизить. И скорее всего это все из вашего детства идет…
Соня согласилась:
- Да, она мне тоже самое сказала. Родители нас своеобразно воспитывали. Где они только это прочитали, или сами придумали, но мне они говорили, Полина идеальный ребенок,я плохая, Полинке наоборот – я идеальная, а она малолетняя преступница. И что из этого вышло – мы ненавидим друг друга, из меня получилось мягкотелое существо, не умеющее сопротивляться, а из нее стерва. Она с раннего детства меня унижала. А родители, таким образом, хотели в нас дух соперничества выработать, что бы мы успехов в жизни достигли. Не получилось.
Кирилл удивился:
- Почему ты себя мягкотелым существом называешь?
- Я «нет» не умею говорить, и «мое» тоже не умею говорить. Отец Герман мне тоже это сказал. Полинка догадывалась... И даже тебя попыталась у меня отобрать! Знала, что ты мне дорог…
Он поинтересовался:
- Это как?
Она улыбнулась:
- Она к тебе приставала? Ты думаешь, ты ей очень понравился? Любовь с первого взгляда? Она это делала из принципа, из ненависти ко мне, ей всегда все мое нужно было. И джинсы, и майки, и косметика, и духи, и мужчины. Дух соперничества. Я полностью уверена, что у нее с моим мужем шуры-муры были. Что-то она больно много о нем говорит…
Он возразил:
- Ты что думаешь, я бы ею соблазнился? Этой стервой? Я ее уже хотел послать нецензурно, еле сдержался, воспитание не позволило. Сонечка, маленькая, забудь, я надеюсь, мы с ней распрощались…
Но Соня продолжала:
- Она сто тысяч долларов с меня требует…
- Господи! За что?
- Эта квартира была приватизирована на нас четверых – папу, маму, Полину и меня. Папа с мамой завещали свои доли в этой квартире мне. У меня теперь три четверти, а у Полины одна четверть. Она теперь требует, что бы я эту квартиру на двушку меняла, и ей сто тысяч отдала…
Он гладил ее руку, потом переплел свои пальцы с ее пальцами, уговаривал:
- Потом об этом поговорим… Решим, как быть…
Но Соня не успокаивалась:
- Я вообще эту квартиру хочу продать. Мы же договорились, у тебя жить будем. А деньги от продажи квартиры – на детей потратим.… И машину тебе хорошую купим…
Кирилл начал отказываться:
- Вот этого не нужно. Меня моя машина полностью устраивает. Другая не нужна. Завещание через полгода только в силу вступает. Подумаем…
- Я все равно здесь жить не буду… И школа в Михайловке отличная, мне жена отца Дмитрия рассказывала, Ване там будет хорошо, и я смогу в школе работать…
Он запротестовал:
- Ты работать хочешь? А дети?
Но Соня его успокоила:
- Ну, потом, когда дети подрастут… Ты знаешь, что отец Дмитрий музей хочет в Михайловке открыть?
Он удивился:
- Музей? Нет, не знаю… Ты уже больше меня осведомлена!
- В Михайловке жили многие известные люди, и сейчас живут. Наш сосед профессор Игнатьев, и ты тоже…
- Меня в музей? Еще рано…
- А считаю в самый раз… Пусть Полина завидует…
- Чему завидует?
- Она очень сильно разочаровалась, что ты не пластический хирург, и у тебя нет своей клиники…
Кирилл потребовал:
- Забудь о ней! И о бывшем муже тоже забудь!
Соня покачала головой:
- Не могу. Полина все разворошила… Я про Валерку вспомнила, я плохо с ним жила, иногда думала, все руки на себя наложу, или его задушу. Ваня останавливал… Я понимала – он без матери не сможет жить, с кем я его оставлю – с Валеркой? Я до края докатилась, к родителям пришла, хотела домой вернуться – а они меня выгнали, и Полина громче всех орала, что бы я обратно к своему придурку убиралась. Я шла домой и думала, что никому не нужна, меня же мои родные с праздниками никогда не поздравляли. Ваня стал поздравлять, когда подрос.
Он был просто потрясен:
- Родители? Тоже не поздравляли?
- А у них праздников не было… Были лишние выходные, оба мечтали пораньше с работы смыться, и на дачу!
- И даже зимой?
- Да, там же печка была! А когда отец старый «Жигуленок» купил, вообще для них праздник наступил. Отец на машине только на дачу и с дачи ездил. Пылинки с нее сдувал, сам ремонтировал, на даче, в речке мыл…
- И с Новым годом не поздравляли?
-Нет.Они на даче, там телефона нет, и мобильных у них не было, считали не нужно, лишняя трата денег. Я матери мобильный телефон купила, когда она в больницу первый раз попала, пользоваться научила, два года назад. Полинка Новый год в компаниях отмечала. Для нее унижением было, меня плебейку, с праздником поздравить, родителей, я уверена, тоже не поздравляла. У нас в семье вообще так принято было – пуританское воспитание какое-то, никто своих чувств не высказывал, все в себе держал, даже о том, что болит что-то не говорили, других не грузили, помощи не просили, свои проблемы сами решали. Так и получилось – друг друга проблемами не грузили и чужими оказались. И дни рождения не отмечали, даже когда мы с Полиной детьми были, не отмечали. С днем рождения поздравляли, так походя – мать мне на день рождения сто рублей дарила, еще в прошлом году, и Ване сто рублей.
- А муж, а Полина?
- Да я сомневаюсь, что они вообще помнили о моем дне рождения. Я один раз с цветами из школы пришла, меня коллеги поздравили, муж на меня окрысился, что я ему не напомнила.
Он начал ее уговаривать:
- Сонечка, родная прости, я виноват, ты из-за меня вышла замуж за идиота, и жила с ним в аду. Я взрослый мужик тогда был, я должен был думать, ты девчонка совсем была.
Она удивилась:
- Кирилл, ты почему у меня прошения просишь? В чем ты виноват? В том, что я влюбилась в тебя? В тебя, что влюбится, нельзя? Ты не достоин любви? По-моему, достоин много больше некоторых. Много больше! Я люблю тебя, и любить никогда не перестану, буду любить до конца своих дней! За что ты прощения просишь? За дискотеку? За то, что я тебя тогда соблазнила? А как ты мог от такой красотки, какой я тогда была, отказаться? Удивительно было бы, если отказался, я бы тебя не поняла, разлюбила! Но, ты нормальный мужик, самый нормальный из тех, которых я когда-либо знала, и поэтому пошел со мной! Я не говорю про постель, в этом ты выше всяких похвал, и потом в моей жизни только двое мужчин было – ты и Валерка, я о другом говорю. И, ты же меня предупреждал, спрашивал, уверена ли я, что делаю. Я знала, на что иду, знала, что ты женат! Знала, что мы никогда не будем вместе. А про своих родителей я тебе только, что рассказывала, про их методы воспитания. Я ничего им признаться, что влюблена, и что ребенка жду, не могла. Они бы меня на месте прибили. Они считали, с их детьми ничего плохого случиться не может, по определению! Когда я уже замужем была, меня мать стыдила, что я до свадьбы залетела. Я должна была как-то свою жизнь устроить, я думала, мы с Валеркой распишемся, я рожу ребенка, и уйду от него. Ну, в общем, уйти не получилось. Денег нет, я с ребенком, идти некуда. Не проси прощения, я же на тебя не сердилась никогда. Как я могу сердиться? Я безумно тебя люблю. Мне страшно повезло, моим первым мужчиной был человек которого я страстно любила! Почему любила? Люблю, очень! И, я почти сразу поняла, что такое настоящая любовь. А многим, очень многим это недоступно. И все благодаря тебе…
Она поцеловала его в щеку, он в ответ обнял ее покрепче, приказал:
- Все, хватит! Будешь плакать – накажу. По другому теперь будет, все по другому…
- Не буду, устала плакать… Давай сменим тему … Как там Вера? Что делает? Замуж когда выйдет?
- Замуж? Не хочет она замуж, принципиально. Роман у нее был, с коллегой из ее фирмы, парень красив как бог, немного моложе ее - оказался альфонсом, так она вообще в мужиках разочаровалась. Сейчас другим занята – мальчику, сыну ее знакомых, операция на сердце нужна, малышу всего два годика, Вера мальчика и его мать опекает. Этот мальчик с матерью даже какое-то время у нас в квартире жили, сейчас малыша к операции готовят… Договорились – оперируют бесплатно…
Соня оживилась:
- Ты помог с операцией? Ты договорился? И не рассказал!
- Мне не сложно, у меня однокурсник в детской кардиологии. И рассказывать лишний раз – вдруг не получилось бы! Тогда нужно было бы деньги искать. Но получилось!
Он замолчал, она тоже молчала, сидела, поджав под себя ноги, прижавшись к нему, держала его под руку. А он думал – ему дан второй шанс, шанс начать жизнь заново, что-то исправить, отношение к людям пересмотреть, понять, что ты многим нужен, и самое главное – эти многие тебе нужны. И кажется, этот второй шанс он не упустил… И раны от острых коготков царапающих его душу, начали затягиваться…Он погладил ее руку, спросил:
- Ты кушать будешь?
-Да, я хочу жареной картошки с луком! Очень хочу! Пожаришь? Я почищу…
Он согласился:
- Конечно! Если хочешь! Только извини, я в больницу позвоню? Четвертый день отсутствую.
- Ты только позвонишь? Не поедешь?
Он ее обнадежил:
- Только позвоню…
2
Кирилл тут же включил телефон, набрал номер своего шефа, профессора Иванова, и то, что он от профессора услышал, ему очень не понравилось. Оказывается, его второй день разыскивает пресловутый начальник охраны банкира Шевченко. Звонил профессору Иванову раз пятнадцать! А у него, Кирилла, как назло телефон выключен! Кирилл подумал – да, конечно выключен, когда он утром пришел к Соне, он телефон выключил, что бы ее не беспокоить. Кирилл спросил, что от него этому начальнику охраны нужно, он просил что-нибудь передать? Профессор ответил – оставил номер телефон, просил, как только Кирилл объявится, что бы ему, начальнику охраны, немедленно перезвонил. И напоследок профессор опять выговорил Кириллу – четвертый день он отсутствует, совесть нужно иметь, его все ищут, а он, профессор устал врать. Кирилл записал номер телефона начальника охраны банкира, свой телефон отключил, положил на кухонный стол, отпихнул от себя подальше. С шумом выдохнул воздух, тихо выругался, потер лицо руками, взъерошил волосы. Соня заглянула ему в глаза, спросила:
- Неприятности? Картошка отменяется?
Он помотал головой, поморщился:
- Да нет, пока нет…
- Могут быть? Тебе нужно ехать?
- Сначала звонить… Но думаю, придется ехать…
- Я не хочу, что бы ты уходил, ты обещал…
- Я и сам не хочу. Но, Соня, маленькая моя, необходимо. Это не игрушки, все очень серьезно… Давай покушаем, а потом я позвоню…
Он понимал, что складывающаяся ситуация не только серьезная, но и еще и опасная. И еще Кирилл удивился, что банкир Шевченко не ездил в Германию, не оперировался? Он же, Кирилл, предупреждал, что все серьезно! Очень серьезно! Шевченко, что, не поверил?
Соня от еды отказалась, Кирилл тоже был не голоден. Он извинился, взял телефон, сигареты, вышел на лестницу. Понимал – разговор неприятный, Соне его слушать не обязательно. На лестничной площадке Кирилл закурил сигарету, задумался. Нужно звонить. Звонить не хотелось, хотелось подняться обратно в квартиру, пойти на кухню, и пожарить картошку с луком, которую так хотела Соня. Он вертел в руках телефон, и проклинал банкира Шевченко, который навязался на его голову, и так осложнил его жизнь…Кирилл затолкал окурок в переполненную такими же окурками консервную банку, стоящую на подоконнике, собрался с духом, на мобильном телефоне набрал номер, оставленный для него начальником охраны… Тот ответил моментально:
- Кирилл Викторович?
- Да, это я… Что случилось?
- Почему у Вас телефон не отвечает? Почему Вы не на работе?
- Простите, теперь я спрошу, какое Вам дело?
- Вы нужны нам…
Кирилл возразил:
- Зачем? Я не работаю на Вашего хозяина. Со мной не было никакой договоренности. Меня вызывали только для консультации. Я проконсультировал Вашего хозяина, посоветовал сделать операцию, поехать в Германию, я даже переслал Вам адреса клиник. Если он не сделал этого до сих пор, мне что с этого!
- Кирилл Викторович, не играйте с огнем! Вы должны немедленно приехать в резиденцию хозяина!
Кирилл удивился:
- Немедленно?
- Ему очень плохо… Он умирает…
- Почему он не поехал в Германию?
-Не смогли уговорить. Ему стало немного лучше. От лекарств, что Вы выписали. Он отказался от поездки. Теперь хочет ехать, но ему настолько хуже, он может не доехать, он почти не встает, приезжайте!
Кирилл скрепя сердцем согласился, но предупредил – не высылать за ним никакого эскорта, он приедет сам. Выключил телефон, выкурил еще сигарету, затолкал окурок в ту же консервную банку, поднялся в квартиру. Соня встретила его в дверях кухни, спросила:
- Уходишь?
Он ответил ей очень тихо:
- Не могу отказаться… Просто не могу… Должен ехать…
- Кирилл, я боюсь… Не нужно…
Он стал ее успокаивать:
- Родная, ты что? Все хорошо! Я уеду ненадолго, через пару часов вернусь… Отдыхай, и не о чем не думай…
Соня поняла, что не удержит его. Она обняла его, прижалась к его груди, потом подняла голову, заглянула ему в глаза, прошептала:
- Ты обманываешь меня…
- Почему?
- У тебя сердце очень сильно стучит… Ты волнуешься…
Он улыбнулся:
- Конечно, волнуюсь! За тебя волнуюсь! Все, я должен ехать, это серьезно, извини.
Он в гостиной надел свой пиджак, пошел к входной двери, Соня задержала его, он быстро поцеловал ее, вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь. Соня прислонилась к закрытой двери, она боялась, страшно боялась, у него действительно очень сильно стучало сердце!
3
Кирилл подъехал к воротам резиденции банкира Шевченко. Его ждали. Едва он оказался около резиденции, ворота перед его машиной отъехали в сторону, он заехал на территорию, и его никто не остановил, даже не спросили, кто он и к кому направляется.
Он оставил машину на аллее, напротив дома банкира, напоминающего старинную барскую усадьбу. Кирилл поднялся по лестнице к входной двери, потянул дверь на себя, она оказалась незапертой. Кирилл вошел в громадный холл, остановился посередине, припоминая, куда, в какую сторону ему идти дальше. Но тут увидел, что к нему на встречу, по широкой лестнице, спускается пресловутый начальник охраны. Кирилл подумал, что того по всей видимости предупредили - на территории резиденции гость. Начальник охраны подошел к Кириллу, протянул руку, Кириллу ничего не осталось, как пожать ее. Начальник охраны произнес:
- Хорошо, что быстро приехали, Кирилл Викторович, пойдемте скорее, Вы нам нужны очень…
Кирилл спросил:
- Александр Иванович, если не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь…
- Расскажите, что у вас здесь случилось…
Они пошли по нескончаемым коридорам. Александр Иванович говорил:
- Что рассказывать? Ему стало немного лучше, когда он начал принимать лекарства, которые Вы ему выписали. И стал говорить, что его обманули, все врачи-вредители, и так далее. Он начал в офис ездить, в полную силу работать. И примерно через две недели опять начал лекарства глотать, обезболивающие. И не признавался, что ему становится хуже. Через месяц, как Вы говорили, Кирилл Викторович, у него случился сердечный приступ. Он опять не признался, что ему плохо. Но у него губы посинели, он сознание потерял. Вызвали «Скорую помощь», его откачали, он врачей выгнал. Опять стал глотать таблетки, теперь сердечные средства, и для понижения давления, мы стали уговаривать поехать в Германию, он отказывался. Ему на глазах становилось хуже. Неделю назад он слег, и вдруг стал говорить, что поедет. Но как он поедет? Он почти не встает, очень слаб, перестал есть. И вчера сказал, что хочет поговорить с тем молодым военным хирургом, с веснушками… Мы Вас начали искать, понимаете, насколько это важно - мы должны были Вас найти!
Они установились у дверей кабинета-палаты Шевченко. Александр Иванович, стал накачивать Кирилла:
- Кирилл Викторович, я Вас прошу, уговорите его лечиться! Так невозможно, он же не понимает, что умрет… Только Вы можете это сделать! Прошу Вас! Я редко прошу, практически никогда…
Кирилл усмехнулся:
- Выходит, я последняя Ваша надежда?
- Выходит…
- Проблематично быть последней надеждой…
Александр Иванович толкнул дверь кабинета…Шевченко лежал в постели, в шелковой пижаме, укрытый одеялом. Войдя, Кирилл заметил, как тот плохо выглядит, сильно похудел, лицо серое, землистое. Кирилл снял пиджак, бросил его на кресло, стоящее поодаль, сел на стул рядом с кроватью Шевченко, взял его руку, пощупал пульс, понял, положение критическое… Больной на его прикосновения не реагировал. Складывалось впечатление, что он или спит или без сознания. Кирилл встал, вышел в соседнюю комнату, вызвал начальника охраны, потребовал показать, какие есть в наличии лекарства. Тот показал, Кирилл лихорадочно перебирал бутылочки и ампулы, что-то откладывал в сторону. Пошел к больному, прихватив с собой выбранные им лекарства и несколько одноразовых шприцов. Кирилл сделал больному пару внутривенных уколов, сказал – необходима капельница, написал на листке бумаги, какие лекарства нужно купить еще, и добавил – эти лекарства нужны немедленно!
После уколов больному стало немного лучше, он открыл глаза, и даже узнал Кирилла. Проговорил:
- Доктор Бородин, все-таки нашли Вас, достали! И что вы обо мне теперь думаете?
Кирилл ответил:
- Думаю, что Вы не серьезный человек, играете в о игры. Так к своему здоровью относиться нельзя. Вы напрасно никому не верите.
Шевченко прошептал:
- Да, не верю…
Кирилл возразил:
- И зря… Я никогда не вру… Даже самому себе…
Банкир спросил:
- Что со мной будет?
-Нужно обследование. Пока вижу, что не все слишком хорошо!
- Делайте, все оборудование есть, даже рентгеновский аппарат… Портативный,мой начальник охраны достал.Умеете им пользоваться?
- Умею. Но УЗИ будет достаточно. Сейчас подвезут лекарства, я Ваших орлов послал. Я поставлю несколько капельниц, Вам будет легче. Это не значит, что Вы выздоравливаете, просто будет не так плохо, как сейчас. Вы сможете встать, и даже немного поесть… И давайте начинать обследование…
Проведя обследование, Кирилл понял, что больному намного хуже, чем он думал. Давление не высокое, как думал сам больной, от неумеренного приема лекарств оно очень сильно упало, сердце еле билось…Кирилл смотрел на показания приборов, изучал ленту кардиограммы, и понимал – жить больному осталось дня два. Необходим диализ, и операция, сверхсрочно, сегодня вечером или завтра… А как его везти в Германию с таким давлением и сердцем, и операцию делать? Он расстегнул на рубашке еще одну пуговицу, ему было душно. В палате больного было нечем дышать. Ему нужен свежий воздух или кондиционер. Он вышел в соседнюю комнату, попытался открыть окно, понял окна замурованы, сигнализацией оборудованы.Увидел кондиционер, включил на холод. Тут же появился начальник охраны, с вопросами:
- Вы пытались открыть окно? Зачем? На окне сигнализация, и везде установлены видеокамеры…
Кирилл признался:
- Да, духота страшенная…
Начальник охраны констатировал:
- Вам худеть нужно! Вы поэтому задыхаетесь…
- Не нужно, это мой нормальный вес. Мне свежий воздух нужен, вот это точно… Почему у больного в комнате кондиционера нет?
- Не любит он кондиционеры…
- А окна там тоже замурованы? Дышать нечем!
- Тоже. И сигнализация с видеокамерами…
- Откройте одно из окон! Больному, к тому же с проблемами с сердцем необходим свежий воздух… На улице тепло…
- Мы его должны спросить, можно ли, и потом, сигнализацию придется на этом окне отключить!
- Так отключите!
- Но как тогда это окно контролировать?
- Не знаю, поставьте под окном на улице охранника…
- Ладно, попробуем…
- И немедленно!
Привезли лекарства, Кирилл поставил больному капельницу, тому явно было лучше. Кирилл сел рядом, начал разговор:
- Зачем Вы довели себя до такого? Я предупреждал…
Банкир отвернулся, помотал головой, ответил:
- Да замолчите. Я все сам знаю. И как быть, операция поможет?
- Хотите операцию? Уже хотите?
- Понял, что помереть могу, и легко…
- Что-то поздно поняли. Почему Вы врачам не верите?
- Моя мать умерла. Скоропостижно, от аппендицита. Инфекцию занесли, и вообще, как потом оказалось, у нее никакого аппендицита и не было, и операция была не нужна. И жена моя тоже умерла, она беременная была, ребенок не выжил, с тех пор я к врачам не хо-жу!
- Когда это было?
- Что было?
- Когда умерли Ваша мать и жена? Тридцать, сорок лет назад?
- Ну да, примерно, примерно тогда…
- А где это было? Не в Москве же?
- Да, мы жили в провинции…
- Вы знаете как медицина вперед продвинулась! И не говорите мне, доктору медицинских наук, что Вы врачам не верите и медицина – это отстой! Что было с Вашей женой? Молодая здоровая женщина не может умереть, рожая ребенка, если только у нее нет хронических болезней. Природой предназначено, что рожая ребенка мать должна выжить, она кормить ребенка должна. Понятно? У Вашей жены, скорее всего, были какие-то заболевания, ранее не выявленные. Больное сердце, или что-то с сосудами…
- Да, у нее было кровоизлияние в мозг.
- Вот видите, я прав?
- Не могу с Вами спорить… Не хочу. Что с моей операцией?
- Как Вы хотите лететь? Обычным рейсом? Вам нужен специальный самолет, с реанимационной аппаратурой…
- Будет самолет… Позовите моих холуев!
Кирилл позвал охранников, дежуривших за дверью.Те вошли. Шевченко распорядился организовать специальный самолет с медицинской аппаратурой, для перелета в Германию, на ближайшее время…Больному стало намного лучше. Он даже смог пообедать, потом заснул… Кирилл вышел на улицу, с удовольствием закурил, в доме ему курить строго настрого запретили. Он сидел на солнышке, жмурился как кот, и думал – вот сейчас дождется информации о самолете, и поедет домой, к своей Соне… Все, его миссия выполнена. Он достал телефон, стал набирать Сонин номер. Тут перед ним материализовался вездесущий начальник охраны. Приказал:
- Уберите телефон!
- Почему?
- Кому Вы звоните?
- Какое Вам дело?
- Уберите, отсюда звонить никому не стоит…
- Я под арестом? Я думал, Вы меня сюда пригласили помочь Вашему хозяину!
- Нет, Вы не под арестом, но звонить Вам не стоит…
Кирилл убрал телефон, пожал плечами, достал очередную сигарету… Начальник охраны опять выговорил:
- Курите много. Очень много…Ограничьте!
- О моем здоровье заботитесь, худеть заставляете, и курить поменьше. С чего бы?
- Вы нам нужны здоровый…
- Я здоров. Не волнуйтесь. Я могу ехать домой? Все от меня зависящее я сделал…
- Подождите. Придет информация о самолете. И нужно будет связаться с клиникой в Германии. Объяснить, что с больным. Мы предварительно с клиникой созванивались, но точной даты приезда больного не сказали и точного диагноза они не знают.
- Я не говорю по-немецки.
- А по-английски?
- Прилично.
- Поговорите с ними по-английски… Обедать будете?
- Нет.
- А кофе? Или чай?
- Нет. Не буду. Я могу прогуляться?
- Только далеко не уходите.
Кирилл прошелся по парку, он думал, что обещал Соне отъехать на два часа, а отсутствует уже четвертый час, и не позвонил ей. Она волнуется. Решил нарушить запрет. Достал телефон, набрал Сонин номер. Сказал одну фразу:«Маленькая, все хорошо, скоро буду!», и отключил телефон. Он вернулся к барскому дому, входная дверь оказалась опять незапертой, он вошел, пропетлял по коридорам, но нашел комнату больного. В библиотеке, примыкающей к этой комнате, Кирилл опять наткнулся на начальника охраны, спросил:
- Вы меня преследуете?
- А Вы нарушаете наши запреты, я просил Вас не пользоваться телефоном? Кому Вы звонили? Покажите телефон!
- Я не понял, Вы о чем?
- Телефон покажи, сволочь! Кому ты звонил?!
Кирилл опять пожал плечами, понял, лучше не спорить, протянул телефон начальнику охраны. Тот включил телефон Кирилла, стал просматривать входящие и исходящие звонки. Молча, протянул телефон обратно Кириллу. Кирилл сунул телефон в карман, проговорил:
- Все, успокоились?
- Не делайте так больше.
- Известно о самолете?
- Да, вылет возможен завтра, в семнадцать ноль-ноль.
- Значит, можно звонить в больницу, заказывать операционную. Наверное, на послезавтра, на утро. Дайте мне номер телефона, я позвоню, расскажу о состоянии больного.
В течение получаса вопрос с больницей был решен. Кирилл поинтересовался:
- Я могу быть свободен?
Начальник охраны возразил:
- А если хозяину станет хуже?
- А если бы он вез патроны? До утра ему хуже не будет. А утром нужно будет поставить капельницу, пригласите медсестру, почему Вашему хозяину капельницу должен доктор медицинских наук ставить?
- Не грубите, пойдемте к шефу, он Вам все объяснит!
- Пойдемте…
Они прошли в комнату к больному, тот сидел, откинувшись на подушки, видно, что ему намного лучше, на лице появились краски, и взгляд уже стал жестким… Кирилл опустился на тот же стул, рядом с кроватью больного, где и сидел раньше, Шевченко произнес:
- Вы рветесь домой, доктор?
Кирилл ответил:
- Да. Меня ждут.
- И кто?
- Девушка.
- Девушка? Это интересно? И что это за девушка?
- Это Вас не касается!
- Доктор, Вы полетите с нами…
- Что? Куда?
- В Германию… Будете со мной во время операции и после… Я не верю тем врачам, а Вам верю, пока…
Кирилл отказывался:
- Я не могу, Вы соображаете, что мне предлагаете? Я работаю, у меня обязательства, у меня другие планы…
- Ваши планы и обязательства подождут… А работа – не проблема, договоримся – Вам оформят командировку…
-Не возможно,я не могу сейчас уехать,просто не хочу. Это чушь, зачем я там нужен! Там квалифицированный медицинский персонал!
- Не спорьте, доктор, будет хуже… Александр Иванович, объясните доктору Бородину, что к чему, у меня не сил не желания нет, доктор, по всей видимости, не понимает…
Начальник охраны приказал:
- Пойдемте доктор, я Вам объясню…
Кирилл с начальником охраны вышли… Кирилл начал с возражений:
- Я не поеду никуда! Это бред! Я не могу оказывать медицинские услуги в Германии, у меня нет лицензии для работы в Германии, там есть свои врачи, опытные и квалифицированные!
Начальник охраны выслушал Кирилла спокойно, с ироничной улыбкой. Кириллу даже показалось, что его слова были восприняты не в серьез, его просто не услышали. А ответ начальника охраны его просто поразил:
- Кирилл Викторович! Вы не совсем понимаете, кто мы, а кто Вы! Раз хозяин хочет, Вы полетите с нами, как миленький, Скорее всего, Вы забыли, что у Вас семья имеется, мать, сестра. А еще у Вас имеется дама сердца, как Вы говорите – девушка, по имени Софья Андреевна, очень она Вас любит, просто боготворит, даже завидки берут! Так же имеется мальчик Ваня, девяти лет, Ваш с ней сыночек. Между прочем Ванюша на Вас похож как две капельки, я даже обалдел! А Вы ходок, оказывается! Когда Ванюша родился, Вы женаты были и доченька у Вас с супругой росла. А Софья Андреевна, она же в интересном положении сейчас находится. Счастливый Вы человек, Кирилл Викторович, и сыночек появился готовенький и еще ребеночек будет. Три года назад семью потеряли, а сейчас новая образовалась. Да, везет Вам! И неужели Вы хотите, что бы Ваша новая семья с Вашей прежней семьей встретились? А это возможно. Вот откажитесь ехать с нами, и случиться.
Кирилл побледнел, побледнел настолько, что даже его веснушки стали белыми, почти незаметными. Он пытался осознать, что ему сказал начальник охраны банкира Шевченко, его новая семья встретиться с его прежней семьей? Они, что – это серьезно? Нет, не возможно! Он процедил сквозь зубы:
- Я поеду. Когда и где мне быть?
- Утром. Часиков в одиннадцать, здесь. Паспорт заграничный не забудьте…
- А виза?
- Не проблема, в аэропорт консул подъедет, всем визы сделает…
- С начальством моим договоритесь? В клинике?
- Договорюсь…
- Я могу идти? Это все?
- Если не приедете, пеняйте на себя, я Вас предупредил…
- Александр Иванович, Вы меня плохо знаете… Я не вру, никогда, даже самому себе… Я сказал - я поеду…
Кирилл пошел к выходу, ему очень хотелось на свежий воздух, как можно скорее! В голове вертелось:«Уроды! Господи, уроды!». Он сел в свою машину, и сразу же рванул с места. Он думал только о том, как уехать побыстрее из этого страшного места, все увеличивал и увеличивал скорость… И не заметил, как въехал в Москву. Скорость пришлось снизить. И тогда он почти физически ощутил страх. Безумный страх. Страх за женщину, которая сейчас ждала его, подбегала к двери, едва заслышав шум лифта, и огорченно отходила, поняв, что лифт на ее этаже не остановился. За мальчика, так на него похожего, которого он очень хочет узнать поближе. За малыша, которого еще нет на этом свете, и появления которого они с его женщиной с нетерпением ждут. Он пообещал сделать для близких все возможное и невозможное. Если вопрос стоит так, как стоит – он поедет, к черту на куличики поедет, на Северный полюс, в Антарктиду пешком пойдет, но тех, кто ему дорог в обиду не даст, и обидчиков растерзает, голыми руками. Он набрал на мобильном телефоне номер Сони. Она сразу ответила, после первого гудка. Он сказал, что через полчаса будет, он очень соскучился…
4
Павел Павлович Шевченко злился, ругал, проклинал себя. Почему к нему прицепилась эта напасть? Почему заболел именно он, а не, например, начальник его охраны, или бухгалтер, или адвокат? Почему заболел он, который ненавидит лечиться, и ненавидит врачей? И которому именно врачи сломали жизнь, превратили ее в нечто, на жизнь не похожее. И живет он этой якобы жизнью уже лет сорок, и прожить ту жизнь, которую он должен прожить, даже и не пытается. Ирония судьбы какая-то…Он повернулся на бок, натянул до подбородка одеяло, и от отчаяния захотел завыть, заорать, упасть на пол, кататься по полу, и орать… Но он только заскрипел зубами, если бы завыл или заорал, сбежались бы все его холуи, запрыгали вокруг него… Гады! Надоели хуже горькой редьки…
Он закрыл глаза, и вспомнил себя сорок лет назад, пятнадцатилетнего, счастливого подростка по имени Паша, живущего в уютном теплом доме с любящими родителями. Вот бы вернуться туда, на сорок лет назад, и остановить время… Остановить время, вернуться назад, а как? И даже если остановить и вернуться, все же повториться, будет все, что было, ничего не измениться!
Он вспомнил, как его мать, самую лучшую, самую добрую, самую веселую мать на свете забрали в больницу, у нее заболел живот, страшно заболел. Она сначала крепилась, терпела, пила анальгин, но-шпу, потом боли стали настолько сильными, что она даже не смогла стоять, лежала, стонала и плакала. Отец вызвал «Скорую», приехали врачи, очень быстро. Городок их был маленьким, все близко, да и жители болели редко… Сказали – ничего страшного, аппендицит, операция пустяковая… Мать увезли в больницу. Паша с отцом врачам поверили. Что такое аппендицит, они знали,практически всем друзьям и знакомым вырезали,действительно ничего страшного! Утром Паша с отцом поехали к матери в больницу, ей сделали операцию, она лежала в общей палате, с восемью соседками. Чувствовала себя плохо, но улыбалась через силу, трепала сын по голове, говорила – все хорошо. К вечеру у нее поднялась температура, почти до сорока. Но врачам это не показалось странным, они мер никаких не приняли. К утру она потеряла сознание, началась кома, а к вечеру следующего дня ее не стало. Все. Отец пытался выяснить, что случилось. Но натыкался на глухую стену, информации – ноль! Его посылали, говорили – осложнение, бывает и такое. Через десятые руки выяснили – заражение крови, а через двадцатые – операция была не нужна, никакого аппендицита не было, сильное отравление. Мать похоронили. Отец поборолся немного с чиновниками от медицины, побился в закрытую дверь, ничего не добился – и запил. Пил год. Каждый день, напивался до свинского состояния, себя забывал, а о сыне даже и не вспоминал. И Паша оказался предоставлен сам себе, и из тихого домашнего мальчика из прекрасной семьи превратился в мелкого хулигана, потом в крупного хулигана, а потом и в малолетнего преступника. Через год после смерти матери отец в пьяном виде попал под поезд, и погиб. Паше было шестнадцать. Школу он не закончил. Его выгнали из десятого класса, за хулиганство, а через пару месяцев он оказался в колонии для несовершеннолетних, за воровство…
В восемнадцать лет он вернулся в родной город, имея за плечами два года колонии, и отличную школу жизни. И как-то незаметно, сам от себя такого не ожидая, к двадцати пяти годам стал теневым хозяином их городка. Паша женился по большой, громадной любви. На бывшей однокласснице, Танюше. Танюшу он любил страстно, боялся даже посмотреть в ее сторону. А Таня считала, что он не достоин ее любви. Парень с судимостью, без нормальной работы, а она студентка, в Москве учится. Он ее покорил, добился, сломил ее сопротивление. Заваливал цветами, писал на асфальте под ее окнами, как он ее любит. Потом, когда ее сердце чуть смягчилось, в ход пошли подарки, и ей, и ее родителям, сначала не очень дорогие, потом просто дорогие, а потом и очень дорогие… Она вышла за него замуж …
Как он ее любил… Носил на руках, возил в Сочи, в Ялту (за границу тогда поехать было невозможно), они жили там в лучших гостиницах… Прожили вместе год… А потом Танюши не стало. Она умерла неожиданно, очень странно, и непонятно. Таня была беременна, врачи говорили – идеальная беременность, все нормально, отлично. Когда пришло время рожать – ее отвезли в больницу, положили в лучшую палату. Все было оплачено заранее, обо всем договорено. Но…Роды продолжались почти сутки. Врачи почему-то, не понятно почему, не хотели делать операцию, решили – молодая, родит сама. Положение стало критическим, операцию сделали, ребенок не выжил, задохнулся. А Таня не пришла в себя после наркоза. И может быть хорошо, что не пришла, не узнала о смерти сына. Она пролежала в коме около месяца, и весь этот месяц Павел провел в больнице. Бегал, просил, умолял, стоял перед врачами на коленях, привозил медицинских светил из Москвы, обещал любые деньги, он безумно хотел чтобы Таню спасли. Но все оказалось бесполезно. Таня умерла. Врачи сказали – у нее во время родов, которые продолжались почти сутки, произошло кровоизлияние в мозг, и еще плюс общий наркоз. Если операцию сделали бы сразу – и Таня и ребенок остались бы живы.
Похоронив жену, Павел словно озверел, обезумел. Стал просто неимоверно крутым, злым, и жестоким. Он очень тосковал по жене, и ничего ему не помогало, не облегчало его страдания. Не то, что врач, принимающий роды у его жены, сгорел в своем дачном домике, а анестезиолог утонул на рыбалке, а главный врач больницы, взявший у него деньги, и погубившей его жену, умер от инфаркта.
Павел переехал в Москву, и все еще захлебываясь от злости, начал завоевывать столицу, и через десять лет завоевал – в тридцать пять стал почти хозяином города. А в сорок пять перешел на другую сторону баррикад, и стал известным банкиром. И вот уже десять лет он уважаемый бизнесмен. За эти тридцать лет, что прошли со дня смерти Тани, его горячо любимой жены, он только официально был женат восемь раз, а сколько неофициально, он не мог вспомнить. У него только от официальных жен родилось десять человек детей, и еще пять или шесть от неофициальных, но дети эти все были нежеланными, и от появления их радости не было никакой. Он не мог забыть Таню, свою единственную любовь, а единственный ребенок, которого он желал – умер.
Павел Павлович лежал в своей роскошной постели, в роскошной комнате, в роскошном доме, делал вид, что спит. Его холуи заглядывали к нему в комнату, видели, что он спит, и уходили. Но он не спал, лежал с закрытыми глазами. Он устал от своей тупой челяди, от их глупых и ненужных вопросов, от их подхалимства и чванства. И рядом с ним нет никого, кроме этих тупых ослов. Не одного близкого человека, который бы его любил. Нет, не любил, хотя бы жалел, искренне. Денег у него несколько миллиардов, не рублей, долларов. И за эти миллиарды нельзя купить здоровье, нельзя купить любовь, даже жалость к себе не купишь. Шевченко накрылся одеялом с головой, подумал о поездке в Германию, об операции, понял,он боится, боится поездки, боится операции,врачей боится. Тихо, очень тихо, тоже боясь, что услышат его холуи, начал выть.
5
Поздний вечер. Кирилл с Соней вместе, они только, что занимались любовью, и теперь Кирилл лежал на спине, положив подушку повыше, а Соня, приподнявшись на локте, удобно устроившись рядом с ним, водила пальчиком по его лицу, считала его веснушки. Кирилл пытался удержать ее руку, поцеловать…
Когда он подъехал к ее дому, был еще ранний вечер. Как он и предполагал, она ждала его около двери, открыла сразу, он даже не успел позвонить в звонок. Она обняла его за шею, прижалась к нему, а он приподнял ее, понес в комнату…И, чуть позже, он, наконец, пожарил ей картошку с луком, которую она так хотела. Они поужинали, потом пошли спать. За ужином она спрашивала, где он был, что делал, он отвечал уклончиво, решил, не нужно ей ничего знать… А спустя какое-то время, он заставил себя забыть обо всем неприятном, что произошло с ним сегодня – этот вечер и эта ночь принадлежат только его женщине…
Соня сбилась, бросила считать его веснушки, прижалась щекой к его груди. Он крепко обнял ее двумя руками, сказал на ухо:
- Сколько веснушек получилось на этот раз?
- Я сбилась…
- А раньше было сколько?
-Не знаю, ни разу не удалось посчитать до конца. Ты мешаешь!
- Чем же?
-А тем, что ты рядом со мной, ты так близко. У меня в голове от этого мутится…
Кирилл еще крепче прижал ее к себе, замолчал. Его неприятности вернулись, не удалось от них уйти, укрыться в Сониной квартире, и он стал думать, как ей сказать, что он завтра утром должен уехать, оставить ее надолго, на месяц или даже больше. А может быть навсегда…Но она вдруг спросила:
- Кирилл, что-то случилось?
- С чего ты взяла?
- Я знаю, что-то случилось. У тебя опять сердце сильно бьется. И очень сильно.
- Оно всегда так бьется… Всегда…
- Не обманывай, как будто я не знаю, как всегда бьется твое сердце, в нормальном состоянии. Оно сейчас бьется по-другому, намного сильнее. Что произошло?
Она разжала его руки, приподнялась, заглянула ему в глаза, произнесла:
- Говори… Немедленно…
- Хорошо. Соня, ты только спокойно меня выслушай. Это серьезно… - он отстранил ее от себя, поднялся и сел.
- Что? – она похолодела от нервного напряжения, села рядом с ним, он повторил:
- Выслушай меня спокойно.
Она прошептала:
- Что произошло?
- Я должен уехать…
- Как, куда?
- В Германию, примерно на месяц…
- Нет, пожалуйста!
- Это необходимо…
- Если это просто обычная поездка, почему ты так нервничаешь? Для чего ты туда едешь? Зачем?
- Соня, ничего страшного, поверь…
- Почему так срочно?
- Так нужно…
Соня отвернулась от него, закрыла лицо руками. Кирилл встал, натянул на себя одежду, в которой ходил дома, джинсы и клетчатую рубашку, пошел на кухню, сел за кухонный стол, закурил. Подумал, сейчас с ней разговаривать не нужно, позже. Она вошла на кухню через минуту, завязывая пояс халатика. Села рядом. Опять спросила:
- Почему так срочно?
- Не могу тебе сказать… Не могу, пойми…
- Ты точно в Германию едешь?
- Точно… А куда, ты думала?
- Не знаю… В Чечню…
- Нет, родная… Ты что!
- Это, правда, не опасно?
- Правда!
Она кивнула. Потом заплакала, плакала и повторяла:
- Я не хочу, что бы ты уезжал…
Он начал ее уговаривать. Говорил, что он быстро вернется, она даже соскучиться не успеет. Ничего опасного в его поездке нет…Она опять кивнула. Встала, прошла в комнату, нерешительно остановилась посередине. Он пошел за ней, встал у нее за спиной. Она резко к нему обернулась, вцепилась в полы его рубашки, подняла голову, и глядя ему в глаза, стала говорить:
- Поклянись мне, что это не опасно. Поклянись – ты же никогда не врешь… Поклянись…
- Ты что? Успокойся! Все нормально…
- Я чувствую, эта твоя поездка, она ничего хорошего не принесет, чувствую…
- Соня, успокойся…
- Кирилл… Мне страшно… Очень страшно…
-Я никогда не вру? Ведь так? Все будет хорошо, просто отлично.
- Поверю.
- Глупенькая… Все, давай спать. Завтра пораньше встанем, вещи соберем, я тебя в Михайловку отвезу…
- Я не поеду.
- Почему? Я тебя здесь одну не оставлю…
- Я не поеду. Я останусь здесь. Не обижайся. Я разберу мамины вещи, свои, Ванины. Все упакую. Ты приедешь, мы поедем вместе. Переедем насовсем.
- Мне бы хотелось, что бы ты под присмотром была, тебе же там нравится… И Дик тебя любит…
- Без тебя я там не хочу быть. Прости. И у тебя стимул будет пораньше вернуться…
Он тяжело вздохнул. Попробует уговорить утром. Они легли спать. Но уснуть не могли. Она опять обняла его, прижалась. Молчала. Молчал и он, прижимал ее к себе, и старался не думать о плохом.
Утром уговорить ее не удалось. Он сложил вещи, необходимые для поездки. Надел светлый льняной костюм, черную стильную дорогую рубашку. Она наблюдала за ним. Улыбалась. Тихонько сказала:
- Ты очень красивый.
- Тебе кажется. Обычный.
- Нет, ты очень красивый.
- Есть много мужчин намного красивей меня…
- У этих мужчин нет таких веснушек.
Она легонько коснулась пальцами его щеки, поцеловала, прошептала:
-Все, иди. Я буду ждать. Ты звони мне почаще. Два раза в день.
Он подумал – что вряд ли ему удастся звонить столь часто. Если вообще удастся. Взял свою сумку, несколько минут постоял у входной двери, посмотрел на Соню, погладил ее по волосам, вышел, захлопнул за собой дверь. Соня прошла на кухню, стала собирать в раковину грязную после завтрака посуду, как вдруг услышала звонок в дверь. Она сразу подумала – Кирилл что-то забыл, вернулся, плохая примета! Она распахнула входную дверь, и в ужасе отшатнулась. На пороге стоял ее бывший муж Валерий (почему бывший, настоящий!), пропавший без вести два года назад.
Глава одиннадцатая. Вера. Примерно в тоже время.
1
У нее все получилось! Получилось, так как она и планировала! Вера просто не могла в это поверить, но произошло почти чудо. Этого просто не могло быть, по определению, но это было. Она готова прыгать, кричать от радости - пусть все узнают – она смогла, у нее получилось! Не такая она глупая, нелепая и тупая! Вера вместе с Максимом сидели в ее машине у ворот следственного изолятора, сегодня обещали выпустить Михаила, брата Макса. Его оправдали, этого добилась она, только она! Ну, чуть-чуть помог один человек!
Вера вспоминала, как ехала домой, после встречи с Максом и женой Михаила, Милой, в общежитии, в Копотне, и составляла план, план освобождения Михаила.
Она придумала, как вывести тех, кто несправедливо обвинил Михаила, на чистую воду. Она придумала вот какой план – она представится журналисткой, вотрется в доверие к милиционерам, и добьется признания в невиновности Михаила. Ей нужно будет взять интервью у тех, кто посадил Михаила, и потом это интервью использовать в своих интересах. Но сначала нужно было найти концы. Найти тех, у кого ей необходимо взять интервью, тех, кто заказал арест Михаила. Но резонно возник вопрос – а, как и где их искать? Вера этого себе просто не представляла. И еще для того, что всего это провернуть - нужно было время. Но вот с этим как раз было намного проще. Она оформила на работе отпуск за свой счет по семейным обстоятельствам, на месяц. Руководство возражало, но отпуск ей дали.
Теперь ей нужно было достать документы, подтверждающие, что она журналистка. У Веры была близкая подруга, сотрудница одной из московских центральных газет, и именно у нее Вера намеривалась раздобыть удостоверение корреспондента, желательно подлинное, ведь Вера планировала брать интервью у сотрудников правоохранительных органов, и те запросто могли проверить, настоящая она журналистка или нет. Подруга Веры, Светлана, сначала отказывалась, говорила – Вера задумала бред, у нее ничего не получиться, но потом помочь согласилась, достала ей удостоверение внештатного сотрудника известной газеты. Достав удостоверение журналистки, Вера начала действовать. Для начала решила познакомиться с кем-нибудь из отделения, где служил Михаил, выяснить, что произошло там на самом деле. Кирилл, ее брат узнал для нее информацию,очень скудную, Вере нужны были подробности.
Она направилась в отделение милиции как просительница. Якобы у нее отобрали права (права действительно отобрали, она специально нарушила правила, превысила скорость), ей необходимо найти сотрудника, которому можно заплатить за их возвращение, через кого можно было бы действовать дальше. Она оделась по фривольней, в сильно облегающие белые брюки и открытый топик, побольше накрасилась, взбила волосы, обула босоножки на высоких каблуках, в таком несерьезном виде появилась в отделение милиции.
В отделении молодые милиционеры, да и не очень молодые, не сводили с нее глаз, облизывались. А как они могли воспринять фигуристую рыжеволосую красотку, шастающую по кабинетам. Наконец ей подсказали к кому обратиться, и она познакомилась с капитаном, примерно ее лет, который за определенную плату (немалую) согласился вернуть ей права. Но это было не совсем то, что ей нужно, у капитана был совершенно другой участок работы . Ей нужно было выйти на руководство. Но одних денег капитану было мало. Он начал за ней ухаживать, предложил встречаться. Скрепя сердцем она согласилась, надеялась вытянуть у него подноготную сотрудников и руководства.
Капитан оказался туповатым, хамоватым, любящим выпить, и к тому же у него была жена и двое детей. Ухаживания его сводились к посиделкам в дорогих ресторанах, иногда вдвоем с Верой, иногда в компании с другими ментами, и неумеренным возлияниям. На попытки капитана напросится к ней в гости, она всегда отвечала отказом. Да, и если бы она и захотела его пригласить, то все равно не смогла, у нее дома жили жена Михаила с сыном, малыш прошел обследование в детской больнице, и теперь мать с малышом ждали, когда будет назначен день операции. Вера говорила своему ухажору – хочешь большего, сам думай, когда и где. Он думать не хотел, или большее ему нужно было только на словах? Обычно, после подобных посиделок в ресторане, Вера, никогда не пьющая спиртного, на своей машине везла капитана к нему домой, выгружала у подъезда. И, проехав немного вперед, наблюдала, как выходила из подъезда жена капитана, и уводила полуживого мужа домой. Она, скорее всего, наблюдала за приездом и выгрузкой мужа в окно. Вере было безумно жаль эту женщину, она понимала ее чувства, но другого выхода у Веры не было, дома у нее жила другая женщина, также ждущая возвращения мужа, но не из ресторана, а из тюрьмы.
2
Вера терпела ухаживания капитана примерно две недели, дошла до ручки, отчаялась, думала, что ошиблась, и таким путем ничего не добьется. Ей было невероятно противно и гадко. И ночами она почти плакала – ничего не получается, не на что она не способна, она глупая и нелепая! И мужчины у нее как на подбор – что Макс, что этот капитан! Но ей повезло, если такое можно назвать везением. Капитана пригласили на юбилей одного из высоких ментовских руководителей, под началом которого капитан начинал служить… И капитан решил взять на этот прием Веру с собой. Ему было лестно появиться на приеме в очень дорогом элитном ресторане с такой красавицей. Он долго накачивал Веру как ей одеться и как себя вести. Там будут птицы, ой какого высокого полета! Вера поняла, это ее шанс. Она оделась соответствующим образом – маленькое черное открытое платье, туфли-лодочки на высоких каблуках (А как же без каблуков! Ее даже позабавило, что на каблуках она выше ростом своего ухажера, капитана), украшений минимум – нитка жемчуга, волосы заколола наверх. Увидев ее в таком виде, капитан даже рот от удивления открыл, только и смог сказать: «Супер!».
Этого человека она увидела сразу, как только они с капитаном вошли в зал ресторана. Высокий, темноволосый, импозантный мужчина около пятидесяти лет, в супердорогом костюме со значком депутата Госдумы на лацкане. Этот мужчина был центром праздника, все вертелось вокруг него. Мужчина снисходительно кивал вошедшим, но Вере показалось, что он остановил на ней взгляд несколько дольше, чем нужно. У нее по спине побежали мурашки. Она взяла под руку своего спутника. Спросила:
- Кто это?
- Кто?
- Высокий, темноволосый, со значком депутата…
- А, этот! Генерал-майор Никольский, Сергей Васильевич… Бывший Заместитель министра внутренних дел, а сейчас как видишь депутат, Комитет по безопасности возглавляет…
- А здесь что он делает?
- А Михалыч, у которого сегодня полтинник, и который эту тусовку собрал, бывший шеф Никольского, а теперь видишь, как все обернулось, подчиненный перерос начальника, и на много…
- Вижу…
Вера обратила внимание, что все немногочисленные дамы, присутствующие на этом приеме не сводят с господина Никольского глаз, а посмотреть там было на что. Хоть и в возрасте мужик, но привлекательный очень. Спортивный, подтянутый, лишнего веса ни грамма. Волосы густые, с небольшой сединой, короткая стрижка, четкие, правильные черты лица, красивые серые глаза, умные, внимательные, женский пол как магнитом притягивают… Но цену себе этот мужик знает, и в своей привлекательности уверен. Видно сразу. Капитан одернул Веру:
-Ты не облизывайся, ты со мной здесь, к нему даже не подходи!
- А зачем мне к нему подходить? Он же старый! Зачем мне он? У меня ты есть!
- Ну как зачем? Все, вы бабы, одинаковые…
Вера думала, естественно, одинаковые. Хоть разница в возрасте у ее капитана с этим генерал-майором в двадцать лет, в подметки капитан генерал-майору не годится! Сто очков генерал-майор капитану вперед даст. И, любая женщина, из этих мужчин выберет старшего, даже не зная его социального статуса и высокого звания.
Верин спутник по-хозяйски обнимал ее за талию, а она думала, как бы ей его сбагрить. Ей нужен генерал-майор Никольский, только он ей поможет…Капитан потихоньку начал набираться спиртного, и Вера смогла от него отделаться. Она усадила его в уголке, взяла с подноса бокал шампанского и прошла по залу. Она остановилась вблизи мужчины, с которым ей кровь из носу нужно было познакомиться. Она заметила, что этому мужчине она интересна. Продолжая разговаривать с постоянно подходящими к нему гостями, он разглядывал ее. Она вдруг поняла - знакомится с этим мужчиной не хочет, она просто его боится! Она думала, а что она здесь делает, зачем она здесь? Ей здесь не место, она не та, за кого ее принимают! Она другая, совсем другая. И самым большим ее желанием было смыться из этого элитного ресторана, оказаться в своей квартире, в своей комнате, закрыться от всех, и плакать от отчаяния, что ничего-то она не может. И вот она уже стала пробираться к выходу, прошла в соседний зал, где играла музыка, и на небольшом пятачке танцевало несколько пар. Ей почти удалось дойти до выхода, когда на ее плечо опустилась рука, она обернулась – генерал-майор Никольский! Он просто догнал ее, и остановил. Он приказал:
- Пошли, потанцуем!
Она замотала головой. Он удивился:
- Не хочешь или не умеешь?
- Не терплю, когда со мной так разговаривают!
- Хорошо. Можно Вас пригласить, милая девушка?
- Нет. Я ухожу домой…
-Почему ты уходишь?Не нравиться?И почему ты уходишь одна? Ты с кем пришла?
Вера сказала с кем. Генерал усмехнулся, молча, взял ее за руку, повел к танцующим. Она не сопротивлялась, и удивлялась сама себе, почему? Она же только что хотела уйти. Музыка была достаточной быстрой - заводной рок-н-ролл. Мужчина, пригласивший ее, танцевал очень хорошо, Вера, сама не плохо танцующая, за ним еле успевала. Но вскоре приноровилась, подумала, что у них отлично получается, им бы потренироваться, и можно на танцевальный конкурс отправляться. Она разглядывала его, и понимала, что таких мужчин она видела только в кино, в старом, американском, про гангстеров. Не мужчина, а чистый Голливуд! И почему ей на Голливуд в последнее время так везет? Что Макс - вылитый Бред Пит, что этот мужик - Кларк Гейбл, или Хемфри Богарт, или кто там еще был в Голливуде в то время. И еще он был выше ее ростом, намного, с учетом ее метра семидесяти пяти и высоких каблуков. Это редкость.
Музыка кончилась, он сказал:
- Пойдем, покурим?
- Пойдемте…
Они вышли на улицу. Он протянул ей пачку дорогих сигарет, она вытащила из его пачки сигарету, он дал ей прикурить, закурил сам. Спросил:
- Тебя как зовут?
- Вера…
- А меня Сергей Васильевич…
- Я знаю…
- А теперь, Вера, ты мне расскажешь, что ты здесь делаешь!
- Я здесь на юбилее… Меня пригласили…
- Ой, ли? Ты думаешь, я на секунду поверю, что ты пришла сюда с этим пьянчушкой ради его прекрасных глаз? Такая женщина как ты не будет с таким отрепьем якшаться! Не пара ты ему! А если ты с ним общаешься, значит у тебя какая-то цель! Что ты здесь делаешь? Зачем ты меня клеишь?
Вера ответила:
- Я Вас не клею! – а про себя подумала, что генерал-майор Никольский ее сразу раскусил, с первого укуса, плохая она конспираторша! Он продолжал:
- А как называется твое поведение? Я все прекрасно понял… Говори, быстро! Кто тебя прислал? Что тебе нужно от меня?
- У Вас, Сергей Васильевич, мания преследования…
Вера повернулась, и пошла к автостоянке… Тут она услышала:
- Стой! Остановите ее…
Подумала:«У него, что охрана? Мания преследования, точно!». Ее задержали двое дюжих молодцов, привели к генералу Никольскому. Он приказал:
- Обыщите ее…
Ее обыскали. Ей было страшно и противно. Начало тошнить. У нее ничего не нашли, только в маленькой сумочке пресловутое журналистское удостоверение. Удостоверение протянули Никольскому. Тот внимательно изучил его, на вытянутой руке, подальше от глаз. Вера подумала: «Он плохо видит, ему нужны очки для чтения, и он их не носит, стесняется!». Он произнес:
- Журналистка! Понятно. И о чем ты пишешь?
- Об оборотнях в погонах…
- Зачем?
- Что зачем? – Вера скинула с себя руки все еще державших ее дюжих молодцов, передернула плечами. Он продолжал:
-Зачем пишешь об оборотнях в погонах? Тебе, что делать нечего? Других тем нет?
- Я материал только собираю…
- Оригинальным способом! В постели…
- Вы ничего не знаете…
- Конечно, не знаю, об оборотнях в погонах я ничего не знаю. Почти тридцать лет в милиции прослужил, и не знаю. И много ты их нашла?
- Кого?
- Оборотней!
И тут с Верой случилась истерика, от нервного напряжения, от отчаяния, что столько времени она упустила, и не продвинулась не на шаг, и от того, что этот шикарный мужик над ней смеется! Она рыдала, проклинала всех ментов на свете, и постоянно повторяла историю про мальчика с пороком сердца, и про общежитие в Копотне. И не поняла, как оказалась в машине, на заднем сидении, рядом с генералом Никольским. Он поил ее из пластиковой бутылки минеральной водой, гладил по голове, как маленькую, и уговаривал:
- Прекрати, прекрати немедленно, я сказал… Не прекратишь, пощечин надаю… Все? Успокоилась?
Она закивала. Спросила:
- Куда мы едем?
- В одно тихое место. Там поговорим, про мальчика, про Копотню, и про оборотней…
Она действительно успокоилась. Абсолютно. Мужчина обнял ее за плечи, прижал к себе. От него пахло дорогим одеколоном, сигаретами, и виски. Она уткнулась носом ему в плечо, такое широкое и надежное, ей было тепло и уютно, хотелось сидеть вот так, и не двигаться. Все ее проблемы куда-то ушли. Далеко, далеко. Она даже задремала, от усталости, слишком много нервной энергии она потратила. Вдруг он растормошил ее. Она подняла голову. Оглянулась кругом. Машина стояла у роскошного особняка. Она подумала: «Вот и подтверждение, хорошо живут оборотни!». Он помог ей выйти из машины, повел в дом. Она оглядывалась, изучала богатую обстановку. Он сказал:
- Думаешь, все как оборотень заработал? Это казенный особняк, мне по статусу положен, как председателю Комитет Госдумы!
Они прошли в большую гостиную, обставленную дорогой массивной темной мебелью, он показал ей на кожаный диван, она забралась на него, скинув туфли, поджав ноги, устроилась в уголке. Он сел рядом, протянул ей сигарету, она не отказалась, он тоже закурил, и приказал:
- Говори. Теперь говори. Вразумительно. Рассказывай.
- О чем?
- Об оборотнях!
Она рассказала. О Максе, о его брате Михаиле, о том немногом, что ей удалось узнать, что Михаила подставили, а он честный мент! О мальчике с пороком сердца, которому нужна операция, и поэтому его отец решил взять деньги (взятку), и об общежитии в Копотне, жутком месте, с расшатанной деревянной лестницей, с прогнившими стенами и отвратительным запахом. Он кивал, слушал очень внимательно. Потом, закурив очередную сигарету, спросил:
- А зачем тебе все это нужно?
- Что нужно?
- Я не спрашиваю что, я спрашиваю зачем! Ты вопрос слушай!
- Я хочу помочь этому маленькому мальчику и его матери… Его родители и дядя, помочь малышу не могут! А кто может, тот просто не хочет. Но так не должно быть! Если ты видишь, реально видишь, что можешь помочь, спасти, пройти мимо нельзя!
- Кто тебя этому научил?
- Моя мать и брат, в принципе, я всегда это знала…
- А кто твои мать и брат?
- Мать на пенсии, она просто хороший человек, а брат Кирилл, доктор медицинских наук, известный хирург…
- Погоди – Кирилл Бородин твой брат? Выдающаяся личность. И что ты дальше намерена делать?
- Как узнаю, кто подставил Михаила, попробую к тому человеку в доверие втереться, и на чистую воду выведу…
- Зачем ты будешь к нему втираться? Давай я позвоню, и твоего Михаила освободят? Хочешь?
- Нет.
- Принципиально?
- Принципиально. Нужно доказать, что он не виновен… Я хочу это сделать, и того, кто его подставил, посадить…
- Смелая девчонка… Ты говоришь – помочь человеку нужно. Вот я реально могу тебе помочь, почему ты не хочешь?
- Я должна все сделать сама! Себе доказать, что могу…
-Я узнаю фамилию того человека, который тебе нужен. Сможешь действовать дальше. С этим капитаном больше не имей дело, это низко для тебя…
- Я не спала с ним. Честно! Спасибо Вам, Сергей Васильевич, я поеду, если можно, такси мне вызовите, или адрес скажите, я сама вызову.
- И даже чаю со мной не выпьешь? Или шампанского?
- Не нужно, Сергей Васильевич! Я, лучше поеду. Вы говорите, я Вас клеила. А теперь Вы меня…
- Конечно клею, я хочу, что бы ты осталась… Очень!
И тут Вера поняла, что тоже хочет остаться. Очень! До мурашек по коже, до внутренней трясучки, до умопомрачения. Она протянула руку и коснулась кончиком пальца кисти его руки, и тут же ощутила электрический разряд. От него било током! Да что же это? Ее, ударило током, по-настоящему. Она придвинулась к нему поближе, подняла руку, также кончиками пальцев коснулась его лица, он не шевелился. Она не понимала, почему? Он же сам ее просил! Она стянула с него пиджак, отбросила в сторону, с чувством провела рукой по его плечу, ощутила, как под тонкой рубашкой напряглись его мышцы. Он вдруг произнес:
- Все, хватит…
И просто сгреб ее в охапку, прижал к себе, она обхватила его за шею, а он опять спросил:
- Останешься? Точно останешься? Не пожалеешь!
Она осталась. И не пожалела. Ее предположение было верным, всем ее прежним мужчинам, включая Макса, считавшего себя героем-любовником и секс-символом, было до этого мужчины как до Эвереста. А утром, проснувшись в его постели, она поняла, что влюбилась в генерал-майора Никольского по уши…
3
Через пару дней она получила СМС-сообщение, которое содержало всего три слова. Имя, отчество и фамилия, Евгений Федорович Лавров. Вера сразу поняла от кого это сообщение, и кому принадлежат фамилия, имя и отчество. Сам автор сообщения, генерал Никольский, не проявлялся. Они расстались утром, после проведенной вместе роскошной ночи, он накормил ее завтраком, сам пожарил омлет и сварил кофе, вызвал ей машину, поцеловал на прощание, потрепал по затылку, пожелал удачи, все. Вера поняла. продолжения не будет! И еще Вера ругала себя за принципиальность. Михаил мог быть на свободе. Нет, ее душа требовала мести! Сама все решила сделать, Никольскому внушала, что все сама! Дурочка!
Но она набралась наглости, и позвонила этому типу, Лаврову Евгению Федоровичу, которого обозначил ей Никольский. Представилась журналисткой. Захотела взять интервью… Тот отказался, наотрез. Вере был необходим новый план. И она его придумала. В деле должен был принять участие Макс. Тот отказывался, рыдал, бил себя пяткой в грудь – в тюрьму он не хочет, с ее планом он туда обязательно попадет, она ненормальная! Вера в первый раз в жизни подняла на человека руку, надавала Максу пощечин. Приказала – ты виноват, расхлебывай, она вон какое дело провернула, а он все-таки мужик, так пусть будет мужиком, а не тряпкой. И опять вспомнила Никольского, вот это мужик! Таких единицы. Нет, наверное, не единицы, их только двое. Никольский и ее брат Кирилл.
Макс отправился на встречу с господином Лавровым. Но этому предшествовало очень много событий. Верин план состоял в том, что Макс должен был пожаловаться господину Лаврову, что у него вымогают деньги, на него наехали менты, оборотни в погонах. До этого Макс этих ментов просто спровоцировал. Пришел в отделение, стал предлагать договориться об освобождении брата Михаила, закрыть дело полюбовно. Сначала осторожно, просто предложил встретиться на нейтральной территории. И встретился с нужными ему ментами в ресторане. Те назвали цену. Феноменальную, сумасшедшую, сто пятьдесят тысяч долларов. Стоимость квартиры в Москве! Макс обещал подумать, но незаметно записал эти предложения на диктофон. И с этой записью пошел к господину Лаврову. Тот посмеялся - его подчиненные просто пошутили! Но Макс предложил пойти с этой записью выше, дать послушать начальству Лаврова. Лавров, также как и Макс, захотел подумать. Но свою встречу с Лавровым Макс также записал.
Макс вернулся домой, в общежитие, в Копотню. Позвонил из телефона-автомата Вере, боялся, что его мобильный прослушивают. Вера очень быстро приехала. Макс дал послушать Вере записи бесед, и с ментами и с Лавровым. Та прослушала, сказала свое резюме – скорее всего Лавров будет вымогать у Макса деньги, будет шантажировать, грозить ему, Максу, тюрьмой. Пусть Макс готовится. Тот опять начал рыдать - Вера хочет от него избавиться, специально толкает в тюрьму. Она опять прикрикнула на него, не пойдет он в тюрьму, она его отмажет. У нее знакомый есть – Макс взвился – что за знакомый? Почему если есть знакомый, который может отмазать от тюрьмы, они, черт знает, чем занимаются, а не обратятся к этому знакомому, и Мишу выпустят по звонку. Вера велела ему заткнуться. Он хочет, что бы Михаил еще и деньги получил - зарплату, выходное пособие, материальную помощь? И Мишин обидчик в тюрьму сел? Макс заткнулся.
Получилось так, как и говорила Вера. Когда Макс приехал на встречу с Лавровым, тот запросил с Макса сто тысяч долларов, за закрытие дела Михаила, и за молчание о том, что Макс предлагал деньги его подчиненным. Подчиненные Лаврову о предложении Макса уже сами донесли. Макс, по договоренности с Верой, деньги Лаврову пообещал. Это тоже было записано. Но смысл плана состоял в том, что бы вынудить Лаврова признаться, что Михаила посадили не за что, хотели от него избавиться из-за его честности и принципиальности. Макс уговорил Лаврова посидеть с ним в ресторане, обмыть так называемую сделку. Тот согласился, видно любил халяву. Макс подпаивал Лаврова, и все время переводил разговор, что его Миша честный мент. Наконец Лавров произнес:
- А что ты хочешь, так со всеми будет, кто не по нашим правилам играет! Вот твой брательник отбился от стаи, стал по своему разумению действовать, а не бывать этому!
Макс спрашивал:
- А, что Евгений Федорович, за правила? Деньги брать, взятки?
- Конечно! Мент честным быть не может. Честные менты бывают только в кино, на улицах разбитых фонарей! Вот твой брат захотел честным быть, принципиальным, и тух в общаге в Копотне, деньги малышу на операцию наскребал, а играл бы в команде, и квартирка бы у него уже была, и сыночек выздоровел…
Макс был счастлив. Он справился, хоть в этом деле не подкачал, и Вера его простит, прекратит называть тряпкой. Он летел в общагу на крыльях, нес Вере запись очередной беседы с Лавровым.
Теперь начала действовать Вера. Она собрала все записи, взяла свое удостоверение журналистки, пошла прямым ходом к начальству Лаврова, официально записалась на прием.После непродолжительной беседы, включила диктофон, дала прослушать начальству фрагменты записей, сказала - по ее просьбе беседовал ее помощник, деньги давать никому не собирался. Предупредила, это копии записей, оригиналы спрятаны в надежном месте, и если с ней не дай бог что произойдет, тексты всех бесед, полностью, без купюр, будут опубликованы в ее газете. Вера блефовала, оригиналы записей действительно спрятаны, а вот по поводу опубликования в газете… Но начальству Лаврова хватило фрагментов бесед, с упоминанием ста пятидесяти тысяч долларов, ста тысяч долларов и того, что честные менты бывают только на улицах разбитых фонарей! Во время передачи Лаврову денег, ста тысяч долларов, его арестовали. Он отпирался не долго, решил – лучше со следствием сотрудничать, выдал всех подельников, и признал, что Михаил Орлов не виноват, его просто подставили. И вот Михаила выпускают.
Вера отвезла Михаила и Макса в общежитие, в Копотню, Михаил все порывался расспрашивать, как же ей с Максом удалось его вытащить? Но ей рассказывать не хотелось, она поручила это дело Максу. Тот живописал все в красках, себя выставлял главным героем истории, в общем, был на коне. Вера не возражала – хочет быть на коне, пусть будет! Она то знала, кто вытащил Михаила, и еще один человек знал… Этого ей было достаточно.
На следующий день после освобождения Михаила она получила с курьером шикарный букет цветов. В букет была вложена карточка, на которой было написано только одно слово «Молодец!», не имени, не фамилии того кто отправил букет на карточке не было. Но Вера сразу поняла от кого он. Ей захотелось заплакать. Почему судьба к ней так не справедлива? На один вечер и ночь показала, каким должен быть настоящий мужчина, показала эталон и все… И теперь она вынуждена всех мужчин сравнивать с этим эталоном, и не один не дотягивает! После того, как Вера получила букет, она заперлась в своей комнате, упала на кровать, уткнулась в подушку. Она не понимала, как ей теперь жить? Она любит человека, с которым она никогда не будет, даже в самых смелых мечтах! Он старше ее по возрасту, почти на двадцать лет (но, если бы, он был старше ее на все тридцать лет, или даже на сорок, это бы ее не остановило!), он занимает высокий, слишком высокий пост, ей не чета. И потом, основное, главное препятствие - он глубоко и прочно женат(серебряную свадьбу скоро отметит!). Вот напасть! Но с поставленными самой себе задачами, она справилась на «отлично». И Михаилу на свободу помогла выйти, и малышу, сыночку Михаила операцию сделали (Кирилл молодец, но ее брат всегда молодцом был, что и говорить!), успешно,бесплатно, мальчик на поправку пошел. И ее даже похвалили. И только! И Макс на коне, себя героем чувствует!
А что изо всей этой истории вынесла она? Разбитое сердце, израненную душу? И, разочарование – вот Макс перед ней стелиться, прощение вымаливает, назад просится. Скорее всего именно таких мужиков как Макс она и достойна! А, такие как, генерал Никольский другим женщинам принадлежат. Как говорили в известном фильме – что бы стать женой генерала нужно выйти за лейтенанта? Именно так! В свое время она лейтенанта не нашла, теперь расхлебывает. А Макса она послала - в общежитие, в Копотню, надоел хуже горькой редьки. Он стал просить его на работу пристроить, обнаглел совсем. Вера решила для себя - не может она быть рядом со своим героем, значит, она будет одна, никого другого, тем более Макса, она рядом с собой не хочет.
4
А генерал-майор Никольский тоже не мог забыть ту рыжую девчонку. Они расстались, ничего не пообещав друг другу, она уехала из его дома, он не удержал ее, даже не попытался. Гордость, мать твою! А теперь жалеет, тоскует. Просыпаясь по утрам, в одинокой холодной постели на своей казенной даче, он думал, как было бы хорошо, если бы рядом с ним каждое утро просыпалась она! Чтобы она ждала его по вечерам с работы, готовила ему ужин, стирала и гладила его рубашки (конечно, если она не захочет стирать, гладить и готовить, это может делать и домработница, но, чертовски приятно, когда это для тебя делает любимая женщина!). И понимал – все мечты. Она моложе его почти на двадцать лет! И он женат. Как они смогут быть вместе? Только любовниками. И зачем ей он, глубоко женатый мужик под пятьдесят, в качестве любовника? Молодой женщине может быть интересен мужчина под пятьдесят? Да, если у него высокое положение и есть деньги. У него это есть. Но возникает вот какой вопрос - именно этой конкретной женщине, что нужна ему, не нужны его деньги и его высокое положение тоже не нужно! Она абсолютно не меркантильна, и если будет с кем-то встречаться, то по большой любви. А какая у нее к нему может быть большая любовь, где она эта большая любовь! Ему на пенсию скоро. А он, скорее всего, влюбился впервые в жизни…
Он никогда и никого не любил. Даже не пытался. Не было необходимости. Без любви спокойней. Любили ли его, он не задумывался. Многие женщины говорили ему, что любят, и очень любят. Но эта их любовь куда-то улетучивалась, когда дело касалось денег, подарков, да и просто обещаний. Он никогда никому ничего не обещал, жил одним днем… Многого достиг. Действительно многого, и все своим умом, своей въедливостью, своей хваткой. Иногда он напоминал себе волка-одиночку, когда-то молодого и рьяного, а теперь пожилого. Бегает такой волк-одиночка по лесу, устал, плохо ему одному, тоскливо, а к стае не прибьется, гордость не позволяет.
Он всегда был один. Да, он был женат, почему был, он и сейчас женат, у него даже есть дочь. Сейчас она уже взрослая, ей двадцать пять лет, замужем, с мужем живет в Париже. Они оба музыканты, работают там по контракту. А жена… Они с женой прожили рядом почти двадцать пять лет. Но рядом. Не вместе, а именно рядом, существовали параллельно друг другу, а параллельные прямые, как известно не пересекаются. Так и они с женой за двадцать пять лет не пересеклись. Ели, пили вместе, отмечали праздники, ходили в гости к друзьям, жена ему что-то покупала из одежды, он ей что-то дарил на день рождения и Восьмого марта. Иногда они даже занимались любовью. Жена не пылала к нему сильной страстью, а ему это было только на руку. Иногда он по утрам смотрел на женщину, завтракающую с ним вместе на кухне, и думал, а вообще она кто, и зачем здесь? Он женился на Маргарите, когда был юным лейтенантом, а она была дочерью его коллеги, и на семейном торжестве этого коллеги юный лейтенант, только приступившей к службе в милиции, решил поухаживать за симпатичной студенткой консерватории. Доухаживался! Маргарита оказалась в интересном положении. Жениться он согласился сразу, а почему бы нет, когда-нибудь все равно придется жениться, почему не сейчас, и девушка вроде неплохая. И, потом, в благоустроенной квартире жить намного лучше, чем в общаге, и обеды домашние тоже не плохо. Жилья своего у лейтенанта Никольского не было. Он и москвичом то не был, из города Лиски, Воронежской области. Там и сейчас живет его мать, он ее навещает, редко, но навещает. Не раз ей предлагал переехать в Москву, не хочет, хоть ты ее режь! Он привозит ей деньги, продукты, вещи, дом отремонтировал. Но она возражает, деньги не берет, продукты в отдельный шкафчик складывает, и когда он в следующий раз приезжает, то находит коробки с пряниками и печеньем, привезенными в прошлый раз! Не хочет она его заботы! И он не может понять почему, он же у нее единственный сын, не братьев не сестер у него нет, и отец его уже двадцать лет как умер! Она же совсем одна! Такая же, как и он одиночка? Скорее всего…
Поступив после армии, по направлению, на службу в милицию, Сергей Никольский начал служить. И слово «служба» он понимал буквально. Он дневал и ночевал на работе, и что было его преимуществом перед другими сотрудниками, он всегда и все доводил до конца. Копал, рыл носом землю, но работу свою делал, и делал хорошо. Он был умен и сообразителен, и реакция у него была хорошая, правильная. И быстро шел по карьерной лестнице. Его начальство стремилось от такого умника избавиться, двигали его наверх. И к тридцати годам он оказался в Министерстве, а в сорок стал Заместителем Министра. Потом пошел выше, в Госдуму…И все, что у него сейчас есть, он заработал сам. И квартиру получил – не век же в общаге жить, дочке только два годика было – а у них уже квартира была, глава семьи выбил! И в последствии жилищные условия все время улучшали, и машина у них появилась, у одних из первых, и дачный участок приобрели, дом хороший построили… Этим всем жена занималась, и тесть с тещей.
Он все это покупал, покупал демонстративно, как будто говорил – нате, получайте, а от меня отстаньте, я работаю. И действительно работал. Даже без отпуска. Отпуск для него был мучением, каторгой. Он мог взять неделю, съездить к матери, и все. Ехать с женой и дочерью на море, в санаторий, или сидеть с ними на даче, где еще и тесть с тещей обитают? Лучше расстрел! Он физически этого не мог, задыхался, рвался на волю…Он выработал такую тактику – жена говорила, что нужно, он давал деньги… Дома он практически не бывал. Приходил ночевать, или не приходил – звонил, что не придет… Иногда Маргарита начинала пилить, почему его никогда нет, она одна все время. Он прекращал это сразу – говорил резко - он работает! Хочет – он работу бросит, будет дома сидеть, но тогда - ни курортов, ни шуб, ни бриллиантов, ни элитной школы для дочери не будет! И домработницу придется уволить, а жена на работу должна будет устроиться! Его жена не работала в своей жизни не одного дня.
Но конечно он не всегда работал, и не всегда на работе ночевал, иногда в его работе были небольшие перерывы, день-два. Он всегда был внешне привлекательным мужчиной, и к тому же добрым и щедрым, практически не пил спиртного, и женщины не оставляли такого мужчину без внимания, да и он был к женщинам очень даже не равнодушен, женщин у него было много. В его жизни не было такого периода, что бы у него не было женщины (помимо жены Маргариты), с которой он проводил свободные часы несколько раз в неделю, или ночевал у которой, если ему совсем обрыдло ехать домой. Но его романы, на его счастье, проходили тихо и мирно, без скандалов, и главное – без последствий. Иногда, если очередная женщина очень настаивала – он мог с ней в Сочи слетать или в Ялту, на три дня,не больше.Жене говорил,командировка. Она не проверяла.
И сейчас, анализируя свою прошлую жизнь, он понимал, почему не мог находиться дома больше нескольких часов с женой, дочерью и тестем с тещей. Эти люди были ему чужды настолько, что он даже их боялся! Боялся, что они лучше узнают его, узнают его слабости, его комплексы, его мечты и чаяния, и будут смеяться над ним! Или то, что узнают, будут как-то использовать в своих целях, давить на него, им манипулировать. И отпуск, поэтому с семьей не проводил, ему от одной мысли, что приведется провести с этими людьми несколько дней в замкнутом пространстве, становилось дурно! Проведя с ними несколько часов, он начинал страдать клаустрофобией, в прямом смысле слова! Он был закрытым человеком, эмоции всегда держал в себе, поэтому многие считали его холодным, равнодушным. Но эмоции в нем бурлили, и еще как, он просто их не показывал! И ему претили сильные проявления чувств на людях, объятия и поцелуи на улицах. Его родственники были совершенно другими! Его коробило от их криков, выяснения отношений, слез и объятий. И от того, что эти отношения они пытались выяснять с ним, на повышенных тонах! Когда купили большую квартиру, Никольский, уже будучи Заместителем министра, отвоевал себе одну из комнат, врезал замок, и когда находился дома, проводил время там… Ему, волку-одиночке эта чуждая стая казалась странной и непонятной, производила на него впечатление сборища инопланетян, хотелось укрыться от этой стаи. Спрятаться подальше.
Он полюбил ходить на охоту, тем более, что охота вошла в моду, и многие его коллеги тоже охотились. Компания подбиралась неплохая. Побродив денек с ружьем по лесу, иногда даже ни разу и не выстрелив, он набирался сил на много дней вперед. Лес был его стихией, он же волк…Еще он думал о том, что в молодости, и потом в среднем возрасте, он от одиночества не страдал вообще. Ему в одиночестве было очень даже комфортно, и вечера, когда его родственники обитали на даче, и оставляли его в покое, были для него просто радостью. Но сейчас, вечерами, он вдруг остро чувствовал тоску, и думал, что вот была бы рядом Верочка, просто сидела бы рядом с ним с журналом или книгой, и он, работая, или смотря телевизор, или тоже читая, мог иногда поднимать глаза и любоваться ее, только любоваться…
Он думал еще, что не развелся с женой до сих пор, потому что не хотел связываться со своими скандальными родственниками, они бы его в гроб вогнали, до инсульта довели или до инфаркта, он не успел бы развод получить. Да, и женщины, ради которой он готов был вытерпеть вынос мозга от своих родственников, он пока еще не встретил. И вот теперь ему почти пятьдесят, и его дочь вышла замуж, уехала в другую страну, а жена обитает в его шикарной московской квартире, тесть с тещей на его даче, а он четвертый месяц живет в казенном особняке, и возвращаться в Москву к жене не намерен. После отъезда дочери у них с Маргаритой не осталось ничего общего. Ни одной точки соприкосновения. В его квартире живет чужая ему женщина, он эту женщину просто видеть не может. Она достала его до печенок. Ей постоянно что-то от него нужно! Когда дочь была не замужем, жила с ними, у них с женой было хоть что-то общее - разговоры о будущем дочери. Потом подготовка к ее свадьбе, и вот дочь уже вырвалась из-под опеки родителей, уехала вместе с молодым мужем в Париж, и даже помогать ей не разрешает, деньги, что родители присылают, назад отправляет. Скорее всего, его гены, волка-одиночки. И теперь ничего общего у них с женой нет, и быть не может… И ему что-то нужно с его жизнью решать…И он понял, что он хочет больше всего. Он хочет развестись с женой и жениться на Вере Бородиной, этой рыжей красавице, он хочет провести с ней остаток своей, если судить по настоящему, никчемной жизни. Он хочет жить для нее, подавать ей утром кофе в постель, и хочет поехать с ней в отпуск, поехать в отпуск с женщиной – в первый раз в жизни! Провести только с ней вдвоем несколько блаженных дней, и не какой клаустрофобии у него с этой женщиной не случится. И, он действительно хочет, что бы эта женщина узнала, о чем он по-настоящему думает и что он по-настоящему любит! И он хочет, что бы она узнала даже все его комплексы, и пожалела его за них! И ему перед ней за свои комплексы совершенно не будет стыдно. Он думал, что ему необходимо решить вопрос со своей женой, и, что бы избежать скандалов, он оставит ей и квартиру, и дачу, и деньги. Не нужны они ему, цепляться за недвижимость и деньги глупо, он, как и Вера, не меркантилен. В этом они схожи. Да и не ценности это, для него не ценности, ценности абсолютно в другом.
И потом он поговорит с Верой. Расскажет ей о себе, о своей прежней жизни, о параллельных прямых, о клаустрофобии, о точках соприкосновения, и об отпуске с любимой женщиной. И расскажет ей о том, как он ее любит! Что он влюбился в женщину первый раз в жизни почти в пятьдесят лет! И, он надеется, что она поймет его, и тогда он предложит ей единственную ценность, что у него по- настоящему есть. Это не деньги или недвижимость (их у него после развода не останется), не его высокий статус и положение в обществе (этого его женщине не нужно!). Он предложит ей себя, свою жизнь, и может быть (он надеется!) его жизнь этой женщине и понадобится.
Глава двенадцатая. Валерий. Тогда же.
1
Когда она распахнула дверь, ему на секунду показалось, что он не туда попал, ошибся квартирой. Женщина, которая стояла перед ним, не могла быть его женой! Нет, это не Соня!
Когда он уходил от нее, два года назад, он оставлял женщину, которая выглядела, как престарелая, облезлая, забитая тетка, а теперь перед ним стояла прекрасная молодая женщина. Почему она стала такой красавицей? Откуда все это? Глаза блестят как звезды, прекрасная, сияющая изнутри перламутровая кожа, чуть припухшие губы, нежный румянец, и это все вообще без косметики. А волосы? У нее, что раньше были такие шикарные волосы? Гладкие, блестящие, шелковые? Да у нее были длинные волосы, но какие-то блеклые и тусклые. А про фигуру, не стоит даже говорить! У нее отличная, идеальная, фигура. Он не замечал, что у нее красивая высокая грудь, длинные ноги, в издевку, говорил ей, что она толстая!
Открывшая ему дверь женщина была одета в узкие укороченные джинсы, белую, приталенную рубашку, эта одежда удивительно шла ей, подчеркивала фигуру. Но, он понимал, что как бы ему не хотелось думать, что это не она, стоящая перед ним женщина была, конечно же, его женой, Соней. Открыв дверь, и увидев его, она в испуге отшатнулась. Прошептала:
- Валера?
Она отстранилась. Он вошел. Остановился посреди прихожей, осмотрел ее с головы до ног. Произнес:
- Отлично выглядишь! Просто красавица…
Она отозвалась:
- Ты давно приехал?
- Вчера…
- Валера, что тебе нужно?
- Соня, милая, ты меня удивляешь! Мы, вроде, с тобой женаты!
-Ой ли? Ты вдруг об этом вспомнил! Ты всегда хотел со мной развестись!
- Конечно, вспомнил, приехал на нашу квартиру, там пусто, уже два года никто не живет! Поехал сюда, нашел тебя. Ты цветешь…
- Увидел? Все, уходи. Это моя квартира, моя собственная.
- Гонишь? А я тебе посочувствовать хотел. Твоя мама умерла, мне соседи сказали…
- Да, спасибо. Моя мама действительно умерла. Она тяжело болела, очень болела, лежала в больнице. Все, уходи…
- А наш сын?
-Вспомнил? Почему? Ты никогда не любил его. Он тебя раздражал…
- Я хочу его видеть!
- Валера, нет, это невозможно.
- Почему?
-Ты не в курсе? Около года назад мне начали звонить по телефону с угрозами какие-то люди, потом они пришли ко мне домой, и продолжили угрожать… Они вымогали у меня деньги. Те, которые, задолжал ты! Ты взял эти кредиты, и скрылся с деньгами. Из этих денег я не видела ни копейки! И, так как ты уехал, эти деньги пришлось отдавать мне. Два миллиона евро! Валера, откуда у меня такие деньги, где я могу их взять? Это немыслимая сумма! Такого поворота событий ты не ожидал? Не ожидал, когда понабрал кредитов, и смылся? Не ожидал, что твоей жене будут угрожать? И не только жене, будут угрожать выкрасть маленького ребенка, требовать за него выкуп, и мало того, прозвучало даже, что я получу своего сына по почте, по кускам, если не отдам деньги! Этого ты не ожидал? Ваню ты сможешь увидеть только тогда, когда я буду уверена, что ему ничего не угрожает!
- Где он?
- Тебя это не касается! Я поставила тебе условия? Ты отдаешь этим людям деньги, и увидишься с Ваней. Но только увидишься, я развожусь с тобой, мне не нужно ничего от тебя, даже алименты! Я хочу, что бы ты отказался от ребенка. Я ничего от тебя не хочу!
- Я вернулся, думал, мы будем жить вместе, у нас будет семья…
-Валера, опомнись. Ты не любишь меня, я не люблю тебя. И, никогда мы друг друга не любили. Нам жениться то и не нужно было. Если бы не родители…
- Ты говорила, что любишь меня…
-Когда то мне казалось, что я испытаю к тебе теплые чувства, до определенного времени. Я очень скоро поняла, что я тебя никогда не любила. А последние два года я тебя ненавижу. Ты меня унижал, избивал, ты оставил меня без средств к существованию, выплачивать твои громадные долги. Все, Валера, убирайся! Я завтра подам на развод, ты получишь повестку. Прощай. И разберись со своими долгами. Я не хочу терпеть унижений от твоих кредиторов.
- Соня, Соня! Очень жаль, что наши отношения так печально заканчиваются… У тебя есть другой мужчина?
- Тебя это не касается, это моя жизнь. Ты оставил меня два года назад. Я уверена, два года ты не провел в одиночестве. Зачем тебе я?
- Я жалею, что оставил тебя!
- А то, что бил, унижал, оскорблял?
- Прости, ну прости меня, я же это не со зла…
- Не со зла!
- Доставала ты меня, чайной ложечкой мозг выедала!
- Тогда почему ты хочешь меня вернуть?
- Я надеюсь, ты одумалась!
-Нет, Валера, не одумалась! И не одумаюсь! Такого не прощают.
Она распахнула перед ним дверь, сказала:
- Уходи.
- Я то, уйду. Легко. Я пришел не уговаривать тебя вернуться. Просто увидел тебя, такую красивую, и все в душе всколыхнулось. Подумал – может быть что-то и получиться, сначала сможем начать!
- Нет. В одну реку дважды не войдешь…
- Ладно, ладно… Я вот зачем к тебе приехал. Я квартиру продаю, нашу, где мы с тобой совместную жизнь начинали. Там много твоих вещей осталось, фотографий, книг. Поедем вместе туда, ты посмотришь, отберешь, что тебе нужно. Остальное выбросим…
- Хорошо, когда ты хочешь, что бы я туда поехала?
- Может быть прямо сейчас? Если ты не занята?
- Нет, не занята, поедем…
Он был рад немыслимо. Удача! Она ничего не заподозрила, согласилась ехать почти сразу. Накинула длинный белый вязаный кардиган, обула удобные босоножки на мягкой толстой подошве из пробки и достаточно высоком, но широком каблуке, сунула в карман мобильный телефон, кошелек, ключи, завязала длинные волосы в хвост, бросила ему:
- Поехали.
Они вместе вышли из подъезда, он показал ей рукой на неприметную, почти убитую грязную шестерку, открыл перед ней переднюю дверь. Она села, брезгливо оглядевшись вокруг, поддернув длинные полы белого кардигана…Пока они ехали почти через всю Москву, он все говорил и говорил ей, что он не возражает против развода. Хочет она развод, будет развод! Не хочет иметь с ним дело - да бога ради, они не будут общаться, не хочет алименты на ребенка – отлично, он вообще может от Вани отказаться, ему даже проще, деньги целее. Она кивала, соглашалась… Она ничего не подозревала!
2
Он врал. Врал от начала и до конца. Он приехал не вчера, а больше недели назад, все это время следил за квартирой Сониной матери, он знал, жена переехала в эту квартиру еще два года назад.
Он снял квартиру в доме напротив, купил мощный бинокль, что бы удобней было наблюдать за окнами ее квартиры. Еще ему удалось найти машину, почти убитую шестерку, но неприметную, неброскую. На этой неприметной машине следить было одно удовольствие. И когда он покупал машину, хозяин шестерки совершенно неожиданно предложил ему купить еще и пистолет, настоящий, боевой, и патроны к нему, сказал – может пригодиться, а ему деньги нужны, позарез. Валера купил. И сразу, как только он начал следить за своей женой, он увидел, что она не одна. У нее другой мужик. Он живет с ней в квартире ее матери. С этим мужиком она почти не расставалась. И Валера понял, что его жена в этого типа влюблена. Когда они вместе шли по улице или покупали что-то в магазине, или просто выходили из подъезда или входили в подъезд ее дома, она практически все время держала его за руку, заглядывала ему в глаза. А этот другой мужик обнимал его жену, целовал быстрыми поцелуями ее волосы, ее руки… Валере было тошно и противно, он этого типа возненавидел…
Он сразу заметил, что его жена выглядит во много раз лучше, чем два года назад, начала лучше одеваться, престала носить уродливые платья. Но подойти поближе он боялся, и то, как изменилось, похорошело ее лицо, не заметил. Но догадался, почему жена стала лучше выглядеть, и для кого. Он понимал, что тип, в которого влюблена его жена, во много раз превосходит его, Валеру, привлекательнее внешне, выше ростом, у него густые темно-русые волосы. И держался Сонин мужик уверенно, независимо, было заметно, что он знает себе цену. Валера, с его небольшим ростом и хилым телосложением, всегда страдал комплексом неполноценности, и ему приходилось скрывать это, доказывать, что он крутой, и доказывать это своеобразным способом, унижая и избивая свою жену. И ко всем его неприятностям к тридцати годам у него образовалась внушительная лысина, ему приходилось стричься под очень короткий ежик, а любой костюм, даже самый дорогой, выглядел на нем как половая тряпка. А Сонин мужик был очень прилично одет, даже с лишним весом, умел дорогую одежду носить. Но главное не то, что Сонин мужик выглядел лучше Валеры внешне, был выше ростом, у него были волосы гуще, он был уверен в себе, этот мужчина просто любил его жену, а она любила его!
Валера следил за сладкой парочкой. Они вечерами были дома, ужинали вместе на кухне, целовались. Утром уезжали в больницу, всегда вместе, на внедорожнике Сониного возлюбленного, не самом дорогом, но и не дешевом. Валера как-то проследил за этой машиной до самой больницы, видел, как Соня вместе с ее возлюбленным вошла внутрь. Валера спросил у охранника на парковке, чья это машина? Охранник ответил – доктора Бородина. Валера смекнул – Сонин мужик работает в этой больнице. К восьми часам вечера сладкая парочка возвращалась домой, иногда они заезжали в продуктовый магазин, на выходные ездили в загородный дом, в тридцати километрах от Москвы. Валера проследил, ехал за парочкой до самой деревни. Он оставил машину на окраине деревни, дальше пошел пешком. На него никто не обращал внимания, он прошел по деревне спокойно. Увидел машину мужчины, около красивого дома, и самого мужчину вместе с Соней во дворе дома, играющих с большой собакой.
Валера вернулся к своей машине, поехал в Москву. Он понял, жены у него уже нет. И есть человек, который Соню, его бывшую жену, в обиду не даст… И вдруг подумал – интересно, она рассказала своему возлюбленному, как он Валера, ее муж, с ней обращался? Как оскорблял и бил ее? И, что этот мужик с ним, с Валерой сделает, если они встретятся на узкой дорожке?
3
Тогда, два года назад, он решил начать новую жизнь. Обрыдла ему его старая. Хотелось сбросить ее, как змея сбрасывает старую кожу, стряхнуть, как грязь с ботинок. Хотелось богатства, удобств, дорогих машин, красивых женщин, вкусной еды и сладкого питья… Но для этого нужны были деньги, много денег. Новую жизнь он решил начать шикарную, безбедную, и за границей. Долго продумывал, как достать деньги, и где? Придумал – кредиты. Кредитами он уже пользовался, брал небольшие суммы. Теперь решил взять большие, просто огромные, и ему это удалось. Свел знакомства с девушками, работающими в банках, и ведающими выдачей кредитов, поухаживал, наобещал кучу всего, дал небольшие взятки, и кредиты были у него в кармане. Девушки же не свои деньги ему отдавали, а банка! Он проделал так несколько раз, взял несколько кредитов. Всего получилось почти два миллиона евро…Он легко уехал за границу. Обустроился там. К нему приехала девушка, ради которой он все задумал, деньги для которой добывал. Нет, он, конечно, понимал, что кредиторы его достанут, подозревал, что к нему когда-то придут, будут требовать вернуть деньги. Но не думал, что это будет так скоро. Он рассчитывал развернуться, преуспеть, капитал преувеличить. У него не получилось. За два года денег он ничего не заработал. Только тратил. Да и помощник у него был хороший, тратить здорово помогал. Не девушка – чистый пылесос!
Его нашли в Греции, в Салониках, где он проживал со своей девушкой в богатом русском квартале. Они подошли к нему на улице. Тихо, и даже ласково предложили пойти с ними, поговорить. У него не было иного выхода – пошел. В дорогой гостинице, в номере-люкс, с ним поговорили по душам. Предложили отдать деньги по-хорошему.Сказали - его жена, в Москве, с кредитами рассчитаться не в состоянии, этих денег она в глаза не видела, и не хорошо, не красиво, когда мужик свои проблемы перевешивает на бабу. Стыдно! Он пожить еще хочет? Или его жена вместе с его родителями дорогого муженька и сыночка в цинковом гробике получат! Вернется к ним неодушевленным! До возраста Христа недотянет! Валерка испугался страшно, деньги отдать обещал. Его отпустили.
Он вернулся к своей девушке, все ей рассказал. Та взвилась – как отдать? А на, что они будут жить? Он же ей рай земной обещал… Начала пилить, мозг ему компостировать! И тут у Валерки что-то лопнуло в голове, и ему захотелось эту девушку удушить. Он ушел от жены, которая в миллион раз спокойней его новой подруги, и практически его не пилила, думал, Соня у него мозг чайной ложечкой выедает! Наивняк! Вот она – мучительница, вот кто мозг выедает! А он считал, нашел свое счастье! Но она, его мучительница, на этом не остановилась. Она придумала план – как деньги отдать и при своих остаться. И главным героем этого плана должна стать его бывшая жена. Нужно отнять у его жены квартиру, в которой она живет. Валера спросил, а где тогда будут жить его жена и сын? Его мучительница рассмеялась - ему ЭТО действительно интересно? Он точно идиот! Вот она, его подруга, его обожает, и готова отдать все, что у нее есть! Она уже оформляет, и в ближайшие дни документы будут готовы! Валера знал, что деньги отдать придется. Любым способом. Его в покое не оставят. Он полетел в Москву.
В Москве, как только он оказался в своей квартире, буквально через полчаса, появились его друзья кредиторы. Поставили условие – деньги, немедленно. Он отдал им документы на свою квартиру. Ему объявили – двести тысяч, еще миллион восемьсот! Он выторговал себе неделю… И поехал к дому Сониной матери… Выхода не было – нужно обрабатывать Соню…
Прежде чем пойти к ней, он решил присмотреться, за Соней последить. И правильно сделал. Так бы пошел, решил она одна, и на ее возлюбленного напоролся. Пришлось ждать – когда-нибудь же она окажется одна дома! Он следил за Соней уже несколько дней, как вдруг ему позвонила Полина, сестра Сони, сказала – умерла их с Соней мать, и она, Полина прилетит на похороны. Да и сам Валерка понял, что-то случилось. Сонин мужик привез ее как-то днем, еле живую, нес на руках. Валера видел это в бинокль, в окно арендованной квартиры. Он тогда еще подумал – Соня заболела, серьезно, и как быть? Но после звонка Полины все встало на свои места. Он позвонил кредиторам, объяснил ситуацию, ему дали еще отсрочку, но только на пару дней. Он наблюдал в бинокль как в день похорон к дому подъехал автобус, из него вышли Соня с Полиной, их родственники. Чуть позже подъехала машина Сониного мужика, но из машины тот не вышел. Валера видел, что он сидел в машине до позднего вечера, курил, потом отъехал ненадолго, вернулся ровно в шесть утра, поставил машину, дождался, когда из дома выйдет Полина, погрузится в такси, и как только такси отъехало, Сонин мужик сразу побежал в подъезд…
На следующий день, после похорон, Валера опять наблюдал в бинокль, как Соня со своим возлюбленным сидят на кухне, разговаривают, он ее утишает, она плачет. Но потом Сонин мужик уехал, его не было несколько часов. Валера тогда не решился пойти к ней, вдруг ее возлюбленный вернется, и что тогда будет? И правильно, мужик скоро вернулся, и Валера наблюдал в бинокль, как они милуются на кухне. Но удача повернулась к Валере лицом! Утром Сонин мужик уехал. Вышел с большой сумкой, забросил сумку в машину, и уехал. Валера видел в бинокль, как они прощались, и Соня плакала. Он понял – все, пора, ждать нечего, выхода у него нет. И он пошел в ее подъезд, поднялся на ее этаж, позвонил в ее квартиру. Уговорил поехать с ним. Она согласилась, она ничего не заподозрила…
Он привез ее в свою бывшую квартиру. Соня начала складывать в большой пакет какие-то вещи, книги, Ванины старые игрушки, спрашивала Валеру, что он намерен делать дальше, как жить. В их бывшей маленькой спальне он попытался ее обнять, она отшатнулась, сказала что-то резкое. И тогда он достал пистолет, стал угрожать ей. Она испугалась, ее глаза округлились. Он толкнул ее на пол, она упала, он связал веревкой ее руки и ноги, привязал к батарее. Она вырывалась, кричала, ему пришлось утихомирить ее, слегка стукнуть по голове пистолетом… Она замолчала. Он сел рядом, на кровать, когда-то бывшую их любовным ложем, и стал думать, как ему уговаривать ее, как убеждать… И ее возлюбленный, как скоро он появиться? Он обыскал ее карманы, достал ключи и телефон, положил рядом с собой на кровать. И в этот момент он реально ощутил, что он в тупике, и в этот тупик он загнал себя сам, и как он не понял это сразу, еще два года назад! Бесплатный сыр бывает только в мышеловке…
Валера почти до тридцати лет жил не задумываясь, в свое удовольствие, не в чем себе не отказывая. По принципу - живем один раз. Будь что будет. У него есть родители, они его обожают, бабушка ему квартиру завещала, в двадцать лет своя собственная жилплощадь! Что еще молодому парню надо? В школе он учился плохо, ему было не интересно, скучно, противно. Учителя тупые, одноклассники идиоты. И потом, он не привык себя чем-либо утруждать, а тут зубрить нужно, учить, домашние задания делать, задачи решать. Скучно. Половину уроков Валера прогуливал, тусовался с друзьями, общался, сидел с ними в барах, интернет-кафе, или просто на улице или в подъезде…
В институт после школы его устроили родители, нашли такой, в котором был небольшой конкурс, и для молодых парней имелось преимущество при поступлении, этим институтом оказался педагогический, исторический факультет. Но и там ему было скучно, неинтересно, муторно. Один плюс – общежитие, где Валера обрел множество друзей, и прекрасно проводил время, вместо учебы. Но теперь в его жизнь вошла выпивка, и кое-что покруче… Родители стыдили его, уговаривали, просили одуматься, но Валера не воспринимал просьбы в серьез, ему так как он жил, жить нравилось.
Соня Измайлова, с филологического, ему была симпатична с первого курса. Самая красивая девчонка на курсе, притом отличница. Но на него она внимания не обращала вообще. Не было для нее его, так - пустое место. А он пытался на себя ее внимание обратить, ухаживал. Но бесполезно. И когда она вдруг подошла к нему, заговорила, пригласила выпить кофе, он удивился. Но приглашение принял. Ему льстило внимание такой красивой девчонки. Они стали встречаться, гуляли, ходили в кино, потом оказались вместе на дне рождения Валеркиного однокурсника в общежитии.
Что было потом, он не помнил… Но только утром после того злополучного дня рождения в общежитии, он проснулся в одной постели вместе с Соней, в его квартире. Она что-то ему говорила, целовала, обнимала его, но у него с похмелья безумно болела голова, он не воспринимал ничего из сказанного ею, хотел только одного – что бы она скорее ушла. Она ушла.
И тут начались его несчастья, и спокойная жизнь закончилась. Вообще… Соня оказалась беременной, его родители настаивали на свадьбе, ее родители настаивали на свадьбе, он отказывался, Соня тоже отказывалась. Но свадьба состоялась… И не успев глазом моргнуть, он оказался женатым мужчиной, и с беременной женой. И жена начала командовать им, руководить - сделай то, подай это, нужно купить то, необходимо это. С первых дней ему мозги начала выедать, чайной ложечкой. А когда ребенок появился на свет, ему вообще жизни не стало. Жена требовала денег! Она требовала, что бы он на работу устроился, ее с ребенком обеспечивал. Но не привык он работать, не привык он деньги зарабатывать. Он привык, что бы ему все на блюдечке приносили. А тут он стал главой семьи, и должен отвечать за женщину и ребенка. Он физически этого не мог! Жена пожаловалась на него его родителям! Те дали ей денег, а его вызвали и тоже начали пилить, наезжать на него – ты глава семьи, ты должен, должен, должен! Ему стало тошно, дурно, и муторно. Он не может, он не умеет, и самое главное – не хочет, что либо для кого либо, делать, даже для жены с ребенком! Он не чувствовал ответственности за них, они были чужими людьми, навязавшимися на его голову.
Приехав домой, он набросился на Соню, потребовал, что бы убиралась к себе домой, к своим родителям, она ему не нужна. Но Соня сказала ему – она его любит! Валеру разобрал смех – любит! Вот чушь! Он предложил ей – если любит, пусть доказывает! В постели она абсолютно ничего не могла, его это страшно раздражало. Он принуждал ее, заставлял, и, честно признаться, иногда даже бил. И ему это нравилось! Нравилось смотреть на ее унижения, слезы, нравилось слушать, как она просит прощения, умоляет его не трогать ее. Глупая! Его это только раззадоривало. И все годы совместной жизни ему доставляло удовольствие издеваться над ней. Называть ее уродиной, толстой коровой, престарелой русалкой. Она отворачивалась, плакала, выходила из комнаты. И не возражала ему! Почему? Но сейчас он признается себе, что сломать ее так и смог, она оказалась сильнее! А почему не возражала? А что на дурака внимание обращать?
Родители дали ему денег открыть бизнес, он открыл небольшую фирму, занимающуюся грузовыми перевозками. Стал реже бывать дома, завел новых друзей, купил дорогую машину. Его жена, Соня, начала работать, Ваня стал ходить в детский сад. Денег она с него больше не спрашивала, а он и не предлагал. Ему было неинтересно, как живут его жена и ребенок. Живут и живут, вроде жильцы, угол у него в квартире снимают. А за жилье его жена расплачивалась с ним тем, что убирала квартиру, стирала его вещи, кормила обедом и ужином, не разносолами, конечно, не черной икрой, а борщом, котлетами, но готовила она не плохо, и ублажала его в постели.
Ему понравилось ездить отдыхать за границу, в Турцию, Грецию, на Кипр, с друзьями, конечно без жены и ребенка. Ехал он обычно с большой компанией. Этой компанией покупались путевки в дорогой отель, где отрывались по полной программе. И в одной из таких поездок он встретил девушку, с которой был знаком раньше, но не виделся несколько лет. Удивился, умилился, и если честно, обрадовался. Девушка была хороша собой, отдыхала в одном с ним отеле, и, что самое главное, отдыхала в одиночестве. Десять дней они провели вместе. Он в эту девушку влюбился. Первый раз в жизни. Она была с ним одной крови, тоже привыкла брать от жизни все, ничего не отдавая взамен. А ему в первый раз в жизни захотелось отдать этой девушке, все, что у него есть. За проведенные вместе десять дней они много говорили, о его жене, о его семейной жизни, пришли к совместному решению – его жена должна за неприятности, причиненные ему расплатиться. И десять дней разрабатывали план, как раздобыть побольше денег, жить в свое удовольствие. Вернувшись домой, в Москву, он начал воплощать разработанный ими план в жизнь.
4
Соня пришла в себя. Голова у нее болела, кружилась. Она попыталась вспомнить, что произошло с ней. К ней домой пришел Валера, предложил поехать на их старую квартиру, забрать какие-то вещи. Они приехали, стали собирать вещи, и он ударил ее, и потом связал. Зачем? Что она ему сделала? Что он от нее еще хочет? Он и так получил от нее все возможное и невозможное. Все его слова, что он не возражает против развода, откажется от Вани, получается, обман? Он, наверное, псих! Точно псих! Она шевельнулась. Валерка это заметил, спросил:
- Пришла в себя?
- Что ты от меня хочешь?
- Что хочу? Денег хочу. Мне нужны деньги!
- У меня нет денег!
- Да?
- Откуда у меня деньги?
- У тебя есть квартира. Родители тебе завещали…
- Ты хочешь мою квартиру?
- Да. Ты мне ее отдашь!
- Я не буду этого делать. Ты не имеешь права лишать меня и ребенка жилья!
- А мне на тебя наплевать… Ты меня не любишь, сама же говоришь, я тебя тоже не люблю, и от ребенка готов отказаться… МНЕ НУЖНЫ ДЕНЬГИ! И ты мне их достанешь!
- Попроси у своих родителей!
- Они отдали все, что у них было.
- Пусть они продадут квартиру…
- Вот этого не будет, они останутся в своей квартире, и мне тоже нужно где-то жить, эту квартиру я уже продал…
- Нет, Валера, я не отдам тебе квартиру…
- Будешь сидеть здесь, без еды, без воды, пока не согласишься…
- Меня будут искать!
- Кто, твой любовник?
- И он тоже!
И тут завибрировал телефон Сони, Валерка посмотрел на экран, прочитал «Кирилл», достал пистолет, и, угрожая им, приказал:
- Ответишь ему, будешь говорить спокойно и ласково!
Соня судорожно кивнула. Валера нажал на кнопку вызова, поднес телефон к ее уху, Соня услышала голос Кирилла:
- Соня, родная, почему так долго не отвечала?
- Телефон был на кухне, а я в маминой комнате…
- Как у тебя дела?
- Все хорошо…
- У тебя голос не веселый… У тебя точно все нормально?
- Точно! Все нормально… Ты в Германии?
- Нет, вылет перенесли. Вылетаем послезавтра утром. Извини, я не смогу приехать, я у больного, тяжелого…
- Все нормально… Я тебя жду…
Валера нажал на телефоне отбой, бросил его на пол, и наступил на него ногой, телефон рассыпался на мелкие кусочки…
- Все, он тебе больше не позвонит…
Соня молчала. По лицу у нее текли слезы. Кирилл! Она пошевелилась, попыталась ослабить веревки. Валерка опять стал наезжать на нее:
- Ну, одумалась?
- Нет.
- Тебя не будут искать…
- Нет.
- Я получу твою квартиру после твоей смерти. Я твой муж, и отец твоего ребенка…
- Ты убьешь меня? Тебя посадят…
- Зачем. Ты сама умрешь…
- От чего?
- Покончишь жизнь самоубийством…
- Нет!
Ей стало страшно. А если и правда убьет? Да нет, кишка тонка. Валерка слабак, всегда слабаком был. Ей нужно придумать, как сбежать, как распутать веревки. И Кирилл, он будет ей звонить. Ее мобильный телефон не ответит, к домашнему телефону она тоже не подойдет, и он заподозрит неладное. Будет ее искать, и найдет здесь, и скоро. Нет, не нужны Кириллу неприятности из-за нее. Валерка вышел в соседнюю комнату, у него заиграл мобильный телефон. Она попыталась развязать веревку зубами, не получилось. Она задумалась, что ей делать, как быть.
Валерка в соседней комнате разговаривал по телефону. У него требовали деньги, поставили вопрос ребром – когда? Валерка выкручивался как мог. Обещал, обещал, обещал. Ему не поверили. Буквально через несколько минут после того, как Валерка отключил телефон, во входную дверь позвонили… Он открыл. Конечно же, это были его кредиторы, два бугая. Валерка повел их на кухню, объяснил – в дальней комнате его жена, он ее обрабатывает, требует отдать квартиру. Его опять спросили:
- Когда будут деньги?
- Она не отдает квартиру, отказывается!
- Надави! У вас ведь ребенок есть?
- Да, сын.
- Чего тянешь! Слабак! Привези ребенка! Угрожай, что убьешь его! Баба за своего детеныша все отдаст!
- Она его куда-то спрятала…
- Да, ерунда. Мы давно знаем, где он! Отследили ее телефонные переговоры. Ребенок в Вышнем Волочке, живет у пожилой учительницы местной школы. Эта учительница старая знакомая твоей покойной тещи…
- Я слышал о ней…
- Поезжай, забери его, и действуй дальше… У тебя сутки…
- Это мой сын… Я не могу, не могу причинить ему зло!
- А его матери, твоей бывшей бабе?
- Это другое дело… Она мне не нужна. Она меня не любит, да и я ее не люблю… У нее давно другой мужик есть… Но ребенок!
- Кстати о другом мужике. Это что бы ты злей стал! Тебя нам он и заложил! И с удовольствием. И глотку обещал перегрызть за твою, между прочим бабу. Если кто ее обидит!
Валерка спросил:
- А как он меня нашел?
- Да нам по фигу, как! Деньги давай! Как достанешь – твое дело, помрет баба твоя – тебе отвечать. Мы чужого не требуем! Деньги наши, и ты их у нас взял…
Они ушли. Валерка сидел на кухне, курил. Он был даже не в состоянии думать. Мысли путались. Деньги! Отдать деньги! Даже если он отберет у Сони квартиру, это примерно четыреста тысяч евро. Нужно еще больше миллиона. У него этих денег нет. Все деньги у его новой любовницы, мучительницы. Его телефон опять подал голос, он глянул на экран, конечно звонила она, его мучительница! Он машинально ответил, она завопила:
- Ты решил вопрос? Достал деньги?
- Нет. Она не согласна!
- Валера, не будь идиотом! Что она тебе? Ты ей не нужен…
- Да понимаю… Но она мать Вани!
-А что тебе Ваня? Ты говорил - не любишь его, он тебе чужой!
- Этот мальчик, он единственный человек, который меня в этой жизни любил, искренне!
- Я тебя люблю!
- Это не то… Мальчик любил меня искренне, просто любил… Я к нему плохо относился, шпынял его, а он меня любил…
- Слюни и сопли… Ты узнал, у кого он живет?
- Да…
- Так привези его! И шантажируй ее ребенком…
Валера отключил телефон. Ему было плохо, очень плохо… Он понял Соню, ее чувства, когда она рассказывала ему о визитах кредиторов, и о том, что деньги ей тогда взять было просто негде! Господи, до чего он докатился! Мучить ребенка! Сына! А иначе его убьют! Он усмехнулся, пусть убьют, он страшно устал от этой ерунды,устал врать,изворачиваться, обманывать, просить, унижаться, унижать других. Он мучает женщину, бывшую жену, сейчас поедет за ребенком! Он пошел в комнату, где сидела привязанная Соня. Она вертелась, пыталась ослабить веревки, сказала:
- Развяжи меня, ослабь веревки… Мне больно…
- Потерпишь…
-Валера, мне нужно в туалет. Развяжи меня, потом опять свяжешь снова, будь человеком!
- Ладно, хорошо.
Он развязал веревки. Повел ее в туалет. Она заперла за собой дверь. Стала оглядываться вокруг. В туалете был небольшой шкафчик, она открыла его, осмотрела содержимое, не нашла ничего из того, что бы ей помогло, какой-нибудь острый предмет. Очень сильно расстроилась. Стала думать, как бы ей попасть на кухню. И тут на косяке двери она увидела прилепленный комок жевательной резинки. Скорее всего, резинку прилепил Ваня, два года назад. Соня, недолго думая, отлепила резинку, сунула ее в рот, начала жевать. Опять открыла шкафчик, принялась рассматривать его содержимое, пыталась дотянуться до верхней полки. Но тут услышала, что Валерка барабанит в дверь, требует, что бы она немедленно вышла. Ей пришлось выйти. Он повел ее обратно в дальнюю, маленькую комнату, и, проходя мимо входной двери, Соня незаметно для Валерки вынула изо рта жевательную резинку, залепила лунку на косяке двери, куда входил язычок замка. Теперь он не сможет запереть ее на ключ. Уже лучше. Валера опять усадил ее на пол около батареи, связал веревкой, но теперь не так туго, видимо ему стало ее жалко. Он даже принес из соседней комнаты диванные подушки, что бы она могла положить их под спину, не сидела на полу, и предложил воды. Соня мысленно поблагодарила его, с ее беременностью на полу сидеть не безопасно, да и пить ей очень хотелось.
Он лег спать в соседней комнате на диване. Но не заснул, даже не задремал. Лежал без сна, и думал. Что ему делать? Бежать? Куда бежать? И как долго он будет бегать? Господи, какой он идиот! Почему он раньше не подумал, что все этим и кончится. Красивой жизни ему захотелось! Денег, богатства. Девушка ему голову вскружила, молодая, красивая, в любви ему объяснялась. Он думал – искренне. Теперь понимает – ей нужны были только деньги! А, он ей доверял,отдал ей все деньги,что достал, огромную сумму, купил на ее имя квартиру, на ее имя открыл фирму. Теперь деньги нужно возвращать, взять их ему негде. И он в тупике. Он вынужден издеваться над своей женой, и собирается издеваться над сыном. Ему это надо? Он встал в половине шестого утра, заглянул в комнату, где сидела Соня, та дремала, прислонившись виском к стене, он посмотрел на нее, и опять подумал – он идиот, зачем ему нужна была другая женщина, он уже обладал самой красивой женщиной на свете, и почему он не замечал этого раньше? Теперь вот этой красивой женщиной обладает другой мужчина!
Валера вышел из подъезда, сел в свою машину, тяжело вздохнул. Нужно ехать, другого выхода нет. От него так просто не отстанут, и не скрыться ему никуда! Он поехал за Ванькой.
В Вышнем Волочке он быстро нашел школу, где учился Ваня, спросил у сторожа, где ему найти директора. Оказалось, в соседнем со школой доме. Валера пошел туда, и сразу заметил Ваньку, играющего во дворе. Но тут Ваню позвала пожилая женщина. Валера тоже окликнул Ваню. Ваня оглянулся на пожилую женщину, но услышал голос Валеры, побежал к нему с криком:
- Папа!
Валера подхватил Ваню на руки, подкинул его. Ваня повторял:
- Папа, ты приехал за мной…
- Да, Ванечка поедем домой…
- А мама?
- Она нас дома ждет!
- Здорово, едем.
Тут рядом с Валерой и Ваней появилась пожилая женщина. Обратилась к Валере с вопросом:
- Молодой человек, что Вам нужно от Вани?
Ванька ответил за Валеру:
- Это мой папа! Он приехал за мной!
Женщина спросила:
- Вы хотите забрать Ваню?
Валера сказал, как отрезал:
- Я забираю Ваню. Он поедет со мной в Москву.
Но женщина возражала:
- Я должна позвонить Сонечке, она должна разрешить забрать Ваню!
- Нет, я полное право имею увезти Ваню, я его отец, и Ваня хочет поехать со мной!
Ваня подтвердил:
- Я поеду с папой, и мама меня ждет!
Но женщина уже нажимала на мобильном телефоне кнопки, набирала номер Сони. Долго слушала гудки, чуть подумав, констатировала:
- Телефон не отвечает.
Валера взял Ваню за руку, произнес:
- Пойдем, пожалуйста! - обратился к женщине, - Спасибо, что заботились о Ване. Простите, наша семья должна Вам какие-нибудь деньги?
Женщина ответила отрицательно:
- Что Вы, я была рада, что Ваня жил у меня…
Валера попрощался с женщиной, та обняла Ваню. Но Ваня стремился к отцу, рвался уехать, торопил Валеру. Он усадил Ваню в машину, на переднее сиденье, пристегнул ремнем, завел двигатель, машина тронулась. Валера подумал: «Как просто, боже, как все просто, Ваня прости меня…».
5
Соне снился страшный сон, и она сначала не поняла, что это сон. Почти реальность. Ей снилось, что она с Валеркой в его квартире. Она сидит связанная в дальней маленькой комнате. Она просит Валерку отвести ее в туалет. Вот он развязывает веревки, ведет в туалет, в туалете она запирает дверь, открывает шкафчик, шарит по полкам, влезает на унитаз, и находит на верхней полке шкафчика острый нож. Во сне она вспоминает, они с Валеркой, незадолго до его отъезда, клеили в квартире обои, закончив с оклейкой, в шкафчик в туалете, на верхнюю полку, положили кисточки для клея, шпатели, и острый нож, которым отрезали куски обоев. Она берет нож в руки, прячет за пояс джинсов, прикрывает рубашкой, спрыгивает с унитаза, Валерка стучит в дверь туалета, требует открыть. Она открывает дверь ,ударяет ножом, убивает его.
Она проснулась. Вздрогнула. На секунду ей показалось, что она дома, вместе с Кириллом, подумала - какой страшный сон, Валерка ее связал, требует деньги, она его убивает. Но очень быстро поняла - это действительность. Она в Валеркиной квартире, связана. Она позвала Валерку. Он не отозвался, в квартире было тихо. Она решила – он ушел? Зачем? Она вспомнила свой сон. Нож. Он должен быть точно там, в шкафчике. Она достанет его. А потом, что она сделает потом? Она убьет Валерку. Она хочет его убить, и убьет. Она не боится, совсем…Щелкнул замок. Соня поняла, вернулся Валера. И тут же услышала голос Вани, своего сына. И похолодела. Валерка нашел Ваню? Господи, какой ужас! Что он хочет сделать с ребенком? Валера толкнул Ваню в комнату к Соне. Тот остановился в нерешительности, увидел связанную мать, испугался. Соня набросилась на Валерку с вопросами:
-Как ты его нашел?Зачем ты его привез? Что ты хочешь делать?
- Он будет здесь. Я сейчас его свяжу, будете сидеть вместе.
Соня закричала:
- Валера ты ненормальный!
-Мне нужны деньги! Я не хочу тебе на радость быть разрезанным на куски, или закатанным в бетон! Отдай мне квартиру, и уходи.
- Валера ты взял эти деньги, отдай, и спи спокойно, и нас оставь в покое…
Он завопил в истерике:
- У меня нет денег!
- Ты не мог потратить два миллиона евро, это невозможно!
Он крикнул еще громче:
- Заткнись!!! Или я заклею тебе рот скотчем!
И приказал Ване, который со страху жался в угол, что бы тот немедленно подошел. Ваня убежал на кухню. Валерка побежал за ним, притащил в комнату, Ваня вырывался, но Валерка его связал, посадил рядом с Соней. Соня стала уговаривать Ваню - папа шутит, все будет хорошо, все будет замечательно, они скоро уйдут отсюда. Ваня начал плакать, Соня готова была заплакать тоже. Позвала Валеру, тот появился в дверях с бутылкой пива. Соня сказала:
- Валера, если я отдам тебе квартиру, ты нас выпустишь? Мы сможем уйти?
- Ты – да.
- Я не поняла…
- Ты уйдешь, а Ваня останется у меня!
- Что?
- Ваня останется у меня. А ты принесешь мне миллион четыреста тысяч евро.
- Валера, ты в своем уме?
- В своем. Ты принесешь мне деньги, и получишь Ваню, я разведусь с тобой, откажусь от ребенка… И мы все будем счастливы!
- Господи! Где я возьму миллион четыреста тысяч евро?
-А мне все равно. У тебя есть любовник, с ним вдвоем подумайте! Тебе нужен Ваня?
-Я отдам тебе квартиру. Мои ключи у тебя, документы на квартиру лежат в маминой комнате, в секретере. Ты их сразу увидишь. Но четверть квартиры принадлежит Полине.
- Полина уже подарила свою четверть мне…
- Как, когда?
- А ты думала, прежде чем приехать сюда, я не подготовился? В отличие от тебя она отдала мне свою часть квартиры с радостью…
-Наверное, у нее есть другая квартира, в Россию она не собирается. А с меня требовала сто тысяч долларов. Как она могла?
Он взял ее ключи, поехал за документами на квартиру. А Соня думала о ноже, который должен быть в шкафчике, в туалете. Валерка приедет, привезет документы, и тогда! Ваня сидел, прижавшись спиной к плечу матери. Он всхлипывал, и все повторял:
- Почему он так, почему он так со мной поступил! Мой папа…
- Ванечка, Валера не твой папа. Твой папа другой человек, он очень хороший, он замечательный… У него большой дом, мы будем жить все вместе… Мы все будем счастливы!
- Мама, как же мой папа Валера? Он как?
- Посмотри, что он с нами сделал! Как так можно… Он нас не любит. Он бросил нас два года назад, а сейчас требует, что бы я отдала ему бабушкину квартиру… Ванечка, твоя бабушка умерла…
Ваня заплакал еще горше. Соня была в отчаянии. Она не могла не приласкать, не обнять сына. Щекой терлась о его макушку, целовала. Она рассказывала Ване о его родном отце, Кирилле, как он их любит, как им будет хорошо всем вместе жить, и как она, Соня любит Кирилла, и Ваня его полюбит тоже. Ваня спрашивал, почему Кирилл не жил с ними раньше, где он был? Соня отвечала – он не мог, так получилось. Ей удалось немного успокоить сына, он перестал плакать. Мальчик прижался к ней и задремал, а она все думала, что же с ними будет, как выбраться отсюда, и еще она думала о том, действительно ли на верхней полке в шкафчике в туалете есть нож.
Прошло несколько часов. Соне показалось, что наступил вечер, значит она здесь уже больше суток. Опять щелкнул входной замок, приехал Валерка. Сразу вошел в комнату, где сидели Соня и Ваня. В руках у него была тонкая пластиковая папка. Соня поняла – документы на квартиру. Соня сразу спросила:
- Документы на квартиру у тебя. Ты нас отпустишь?
- Нет, сейчас придут люди, которым я должен деньги, они заберут документы на твою квартиру. Будут оформлять договор дарения. Тебе придется подождать здесь, подписать его.
Соня попросила:
- Развяжи меня, проводи в туалет, пожалуйста, столько времени я уже здесь…
Он молча стал распутывать веревки, Соня торжествовала. Нож! У нее будет нож!
В туалете Соня заперла за собой дверь, нажала на бачке рычаг спуска воды, распахнула шкафчик, попыталась дотянуться до верхней полки. Не получилось. Она влезла ногами на унитаз, дотянулась до верхней полки, и увидела то, что она так хотела – нож! Она схватила его, спрыгнула на пол, закрыла дверцы шкафчика, засунула нож за пояс джинсов, прикрыла рубашкой, как тогда во сне…Валерка опять стал стучать в дверь туалета. Она открыла, вышла, нащупала на поясе рукоятку ножа, но вытащить его не смогла, испугалась. Оказалось, ударить человека ножом не просто, даже если этот человек причинил тебе зло, огромное, страшное зло…Валерка пинками загнал Соню обратно в комнату, связал. Тут заплакать Ваня, тоже стал просится в туалет. Валерка, страшно ругаясь, развязал и Ваню, повел туда, куда тот просился. Соня услышала, что звонят во входную дверь, поняла, пришли Валеркины кредиторы. Сам Валерка крикнул, что сейчас откроет, начал торопить Ваню, говорил, что тот ничего не может делать быстро, копается, возится, и достал его Валерку до печенок. Валерка толкнул Ваню в дальнюю комнату, даже не связав, очень спешил. Повернул в замке ключ, поспешил открыть входную дверь, и не заметил, что замок не сработал, дверь оказалась не запертой. Соня тихонько позвала Ваню. Мальчик подошел к ней. Соня попросила Ваню наклониться к ней, прошептала ему на ухо:
- Ванечка, у меня за поясом нож, достань его, очень тебя прошу, только тихо.
Ваня вытащил у нее из-за пояса нож. Она сказала ему:
- А теперь сыночек режь веревку. Не бойся, режь!
Ваня стал резать веревку, которой были связаны ее руки, у него не получалось, сил не хватало. Соня просила его поспешить, подбадривала. Ваня старался, пилил веревку. Веревка натягивалась, врезалась Соне в руки. Ей было очень больно, и она непроизвольно застонала. Ваня остановился, резать перестал. Соня умоляла его :
- Ванечка, давай режь веревку! Скорее!
- Мамочка, тебе больно!
- Ванюша мне не больно, совсем!
- Я боюсь!
- Ванюша, режь!
Соня прикусила губу, ей было очень больно, но она терпела. Ване, наконец, удалось перерезать веревку у Сони на руках. Она отобрала у него нож, быстро разрезала веревку на ногах. Встала, размяла ноги, у нее ломило поясницу, она потерла ее, уперлась в поясницу руками, постояла немного, постаралась спокойно дышать. Полегчало. Соня положила руку на живот, прислушалась к ощущениям, вроде бы с ней все хорошо, может быть ее заточение здесь на ее состояние и не повлияет. Сжав в руке нож, она подошла к двери, стала слушать разговор Валерки с кредиторами, Ванька прижался к ней, уткнулся в нее головой, она прижимала его к себе,
Валерка говорил:
- Вот документы на трехкомнатную в Беляево. Забирайте. Она ваша, моя жена добровольно все отдала. У меня нет больше денег. Разрешите мне ухать!
-Ты, что – тупой совсем? С тебя еще миллион четыреста! Не сечешь, что ли, козел! Ищи еще миллион четыреста! Две недели у тебя! А твоей бабе две недели на то, чтобы квартиру очистить… А не будет через две недели денег, и тебя, и твоей бабы, и твоего ребенка тоже не будет, и это последний срок!
- Я не смогу достать такую сумму !
-Ты взял эти деньги, решай, что тебе дороже! Деньги или жизнь!
Кредиторы ушли. Валерка обхватил голову руками, ему казалось, что она сейчас лопнет. Что он наделал! Зачем ему нужны были эти деньги! И зачем он отдал все деньги свой новой подруге! Он достал пистолет, положил перед собой на стол, но понимал, что сил покончить с собой у него не будет. Он слабак. Всегда слабаком был. Одну женщину сломать хотел, восемь лет ломал - унижал, бил, она сильнее его оказалась. Другую женщину хотел поразить, к ее ногам весь мир бросить… Бросил! Маленького ребенка мучает, и дальше мучить хочет… Господи, какой он урод!
Соня, услышав то, что сказали кредиторы, тоже ужаснулась. Мысли вертелись в ее голове как карусели в парке аттракционов. Что делать, что? Уехать? Куда? На какие деньги? А Кирилл? Расстаться с ним?
Но тут опять позвонили во входную дверь. Соня замерла, прислушалась. Она услышала женский голос, к Валерке пришла женщина. Голос этой женщины она узнала сразу, это был голос Полины, ее сестры. Соня чуть приоткрыла дверь. Теперь она не только слышала, что происходит в соседней комнате, но и видела. Полина прошла в комнату, села в кресло. На ней был белый плащ, чулки в сеточку, и туфли на высоких каблуках, темные очки сдвинуты наверх, на волосы. Она положила ногу на ногу. Сказала Валере:
- Дай мне сигарету, мои закончились…
Валера присел напротив нее на диване, уперся локтями в колени, протянул Полине пачку сигарет, она вытащила сигарету из пачки, он щелкнул зажигалкой. Валера потер лицо руками, спросил:
- Что тебе нужно?
- Ты без меня не справишься… Я чувствую…
- Я тебе не верю. Что тебе нужно, зачем ты прилетела?
- Соскучилась…
- В общем не важно зачем ты здесь. Полина, это даже хорошо, что ты здесь! Отдай мне банковские карточки, которые я дал.
- Зачем? Они мои!
- Квартиру мне Соня отдала, но нужен еще миллион четыреста тысяч евро. Отдай мне карточки…
- Мы обо всем договорились. Деньги достанет она… Ты забыл?
- А если не достанет? Меня убьют, и Соню, и Ваню тоже.
- А ты знаешь, мне все равно!
- Что?!
- Мне все равно. Я даже хочу, что бы ты сдох! И твою жену и твоего ребенка мне абсолютно не жалко!
- Полина ты же говорила, что любишь меня…
-Валера, а как ты сам думаешь? Как ты свои шансы оцениваешь, тебя любить такая женщина как я может? Ты ж не мужик, ты ничтожество! Как тебя любить?
- Полина, немедленно отдай мне карточки, я оставлю тебе и квартиру и бизнес, живи в свое удовольствие. Только отдай деньги!
- А на что я буду жить? Мне жить на что-то надо!
- Полина, меня убьют, к тебе сразу же придут за деньгами! Ты что не понимаешь этого? Они прекрасно знают, что ты жила со мной.
- Валерочка, меня там уже не будет, я уже завтра продам квартиру, и продам кафе, у меня паспорт гражданки Франции, я уеду в любую страну…
- Полина! Ты соображаешь, что говоришь?
- Вполне… Я теперь понимаю Соньку, ты допек ее! Ты ничего не можешь и ничего не хочешь! Ты только говоришь, обещаешь! Ты раз в жизни достал нормальные деньги, да и то их теперь нужно отдать! Нет, Валера! Сам разбирайся, я тебя больше знать не хочу!
- Тебе от меня нужны были только деньги!
-Ты прав, только деньги. Я хочу нормальной жизни. Я вышла замуж за уродливого, толстого, старого мужика только что бы вырваться из нищеты, не хотела влачить такую же жизнь, как Сонька! Ты обрек мою сестру на страшную, ужасающую жизнь! Но ведь и она не хочет больше такой жизни! Ты видел ее нового мужика? Не тебе чета! С тобой не сравнить! У моей сестры оказался хороший вкус! И она счастлива. Пусть за счастье свое теперь расплачивается. А, я тоже счастья хочу! Я тебе поверила! Ты же и мне счастье обещал! Где оно, мое счастье, Валера?
- Полина, я тебя как человека прошу, ты же крещеная, верующая, побойся бога, из-за тебя могут погибнуть три человека, один из которых, ребенок!
- Все, Валера, прощай!
Соня все видела и слышала, и просто не верила своим глазам и ушам. Полина и Валерка? Валерка ради Полины взял кредиты, два миллиона евро, купил ей квартиру за границей и бизнес? Как же она ему запудрила мозги! Значит она все это время жила не во Франции, а где-то с Валеркой, а и ее, Соню и их мать уверяла, что она в Париже? Какая же она лицемерка! И, он и она знали, что у нее, Сони, вымогают деньги, и им это доставляло удовольствие. От всей этой мерзости Соню начало тошнить, желудок скрутило узлом, она прижалась лбом к косяку двери, голова у нее закружилась. В себя она пришла услышав Валеркин крик : «Стой!»
Соня подняла голову, пригляделась. Она увидела, что Полина направилась к выходу, Валерка догнал ее, схватил за руку. Соня увидела, что у него в руках пистолет. Он стал угрожать Полине пистолетом, и кричал, что бы она отдала ему деньги, стал выкручивать ей руки, вырывал из ее рук сумку. Полина отбивалась, визжала, ей удалось вырвать у него из рук пистолет, и прогремел выстрел, Валерка упал. Соня зажала рукой рот, что бы не закричать, нож, который она все это время сжимала, со звоном упал на пол…Полина присела на корточки около лежащего Валерки, пощупала у него пульс, лихорадочно оглянулась кругом, ее взгляд упал на закрытую дверь в смежную комнату. Соня поняла, нужно выйти, сказать Полине, что она все видела. Соня шепнула Ване, что бы он не выходил, не под каким предлогом не выходил, сидел в комнате, пока она его не позовет! Соня вышла, тихо сказала:
- Здравствуй, Полина!
Полина подняла глаза, увидела Соню, проговорила:
- А, ты! Добилась своего… Он умер…
- Ты его убила!
- Нет, это ты его убила…
Полина встала, в руках она держала пистолет… Она наставила его на Соню, прошипела:
- У тебя ребенок, ты помнишь? Так запомни еще, это ты его убила! Здесь никого не было больше, ты и он!
Соня безумно устала, у нее не было сил сопротивляться, не было сил даже говорить, она, молча, смотрела на Полину. Полина вытерла пистолет о плащ, взяла руку Сони, сунула ей в руку пистолет. Соня тут же пистолет выронила… Полина опять сказала:
-Это ты убила! Успокойся, тебя не осудят, ты убила в состоянии аффекта, он тебя мучил, пытал. В худшем случае дадут условно!
Соня прошептала:
- Я хотела его убить, собиралась, готовилась, а его убила ты…
- Ты, ты, его убила только ты!
- Может быть и я…
- Правильно. Его убила ты… Если ляпнешь, что это не ты, пострадает Ваня, твой сыночек… Все, я ухожу…
Полина опять присела на корточки около трупа, спала обыскивать его карманы, нашла одинокий ключ на проволочном кольце, сунула себе в карман, сказала:
- Валерка квартиру снял, напротив нашего дома, за тобой следил, последние десять дней, все о тебе узнал, о любовнике твоем узнал… И я его в чем-то понимаю, он тебя страшно ревновал…
- Полина, ты у меня сто тысяч долларов требовала, за долю в квартире, зачем? Ты же свою долю Валерке подарила?
- Подарила, без вопросов. Уроды пришли деньги у него вымогать, которые он для меня достал, что бы меня порадовать, в отличии от тебя, и я ему свою долю в нашей квартире подарила, одну четверть. Я матери звонила, говорила с ней, хотела, что бы она мне свою часть квартиры отдала, я и эту часть Валерке подарила бы, его нужно было выручать. Но мать отказала, она в твою пользу завещание составила…
- Так ты и про завещание знала!
- Конечно, знала. Я матери все, что о ней думаю, высказала, после того как о завещании узнала…
- Полина, ты ненормальная… Мама после разговора с тобой умерла, у нее сердечный приступ случился…
-Все удачно сложилось. Ты наследство получила, так проще.
- Ты же Валеру убила! Он тебя любил, а ты его убила… Тебе, что его совсем не жаль? Тебе важнее деньги?
- Во-первых, его убила ты, а во-вторых–два миллиона евро, конечно важнее жизни такого слизняка, как Валера! Все, прощай, сестрица.
Полина хлопнула входной дверью. Соня села на пол рядом с мертвым Валеркой. Коснулась пальцами раны на груди, и уже остывающей щеки. Прошептала:
- Валера…
И опять подумала: «Я хотела убить тебя, очень хотела, мечтала, мне даже это снилось. И, вот тебя нет, и я понимаю, что это неправильно, что этого не должно быть! ». И еще она подумала о том, что та сумасшедшая компьютерная игра, в которой она участвовала, вышла на финишную прямую. Скорее всего, она в этой игре проиграет, не справится, сил играть у нее уже нет. Она нашла Валеркин мобильный телефон, на столе, на кухне и вызвала милицию… Сказала – убийство, и убила она. Когда приехала милиция, она сама открыла им дверь. Ее спросили, что произошло – она опять сказала – убийство, убит ее муж, и убила именно она…
Глава тринадцатая. Кирилл. Несколько часов спустя.
1
Кирилл ехал в Москву. Он оставил своего сына Ваню с профессором Игнатьевым, своим соседом, выхода другого не было, мальчик еще маленький и столько пережил, он не может быть один. А Кирилл ехал к женщине, которая за последние месяцы стала для него самым близким и дорогим человеком, к матери его сына, к Соне, в больницу. Кирилл сжимал зубы, глотал комок в горле, мотал головой, он был в отчаянии. Как такое могло произойти, как получилось? Почему он был уверен, что и Соне и мальчику ничего не грозит, они в безопасности? Почему не просчитал все ходы вперед? Почему не предвидел? А еще интуицией своей гордиться! Могло случиться самое страшное, его любимые люди могли погибнуть… И, виноват он, только он! Он допустил это…
Ночью улицы Москвы почти пустые, и до больницы Кирилл добрался быстро. Он поставил машину на стоянку, побежал в приемное отделение. Стал пытать дежурную медсестру, как ему пройти к Воронцовой Софье Андреевне, ее недавно привезли. Его не пускали, говорили, что бы приходил утром. Но он требовал позвать дежурного врача. Медсестра грозилась вызвать охрану. Кирилл не уходил, будто бы и не слышал слов медсестры, она уговаривала его:
- Молодой человек, уходите, придете утром…
- Мне просто необходимо увидеть ее, умоляю!
- Молодой человек, уходите, я вызову охрану!
- Но как Вы не понимаете, эта женщина моя жена, она беременна, я должен знать как она!
Дежурная медсестра осеклась… Задумалась, сняла телефонную трубку, набрала номер, тихо сказала:
- Юрий Иванович, тут мужчина, он к Воронцовой, ну той, что ночью менты привезли, вот он говорит, что она его жена, а менты когда эту женщину привезли, говорили, что она мужа своего порешила… У нее, что два мужа получается?
Медсестра выслушала ответ, положила трубку. Сказала Кириллу:
- Сейчас врач подойдет, подождите.
Тут же появился дежурный врач. Подошел к Кириллу, спросил:
- Вы Кирилл?
Кирилл кивнул. Врач продолжил:
-Пойдемте, скорее! Положение очень тяжелое. Нам не удается снизить у нее давление. Она почти не приходит в себя. А если приходит, то зовет Вас, повторяет Ваше имя…
Кирилл похолодел. Спросил:
- Какие препараты Вы ей вводили?
- Вы, что врач?
- Да, я врач… Моя фамилия Бородин.
- Вы Кирилл Бородин? Точно это Вы! Мне показалось знакомым Ваше лицо. Вы два месяца назад на курсах повышения квалификации читали лекцию, я был там. Удивился, такой молодой, а доктор наук!
- Ну не такой уж и молодой…
- Да нет, молодой!
-О моем возрасте потом! Сейчас главное Соня, моя жена. Уверен, она не виновата. Произошло непонятное. Я разберусь!
Они подошли к палате. Кирилл надел белый халат, прошел в палату. Соня лежала бледная, изможденная, без сознания. Кирилл посмотрел назначения, подумал, посмотрел на потолок, подозвал дежурного врача, продиктовал, какие еще препараты необходимы Соне. Врач согласился, назначение Кирилла одобрил, вызвал медсестру с лекарствами. Кирилл сидел у постели Сони, держал ее руку, пока медсестра делала уколы и ставила капельницу…Лекарства подействовали, Соня пришла в себя, узнала его, позвала:
- Кирилл…
- Я, моя хорошая…
- Кирилл, что со мной?
-Ты в больнице. У тебя очень высокое давление. Но тебе скоро станет лучше…
- А малыш?
- С твоей беременностью все в порядке… Но полное обследование еще не проводили… Но думаю все будет хорошо
Она кивнула, отвернулась… Потом спросила:
- Кирилл, что произошло с Валерой? Я его убила? Я не помню…
- Я пока не знаю, мы во всем разберемся, ты вспомнишь…
- Я хотела его убить, хотела, понимаешь? У меня был нож!
- Его убили не ножом. Его застрелили из пистолета. Откуда появился пистолет?
- Я не помню, мне кажется, у Валеры был пистолет с самого начала, он уже ко мне с пистолетом пришел. Кирилл, он следил за нами, десять дней следил…
- Зачем?
- Ему была я нужна. А мы все время вместе были, он выжидал, что бы я одна осталась.
- Господи, мне не нужно было никуда ехать. Я не должен был тебя оставлять!
- Кирилл, он был совсем сумасшедшим, требовал деньги, грозился меня убить. Говорил, что я жизнь самоубийством покончу, а он мою квартиру в наследство получит. Я не помню почти ничего…
- Успокойся, моя хорошая. Отдыхай, я приеду днем… Все, спи… Не думай не о чем, все закончилось…
- Нет, Кирилл, я его убила. И, наверное, меня заберут в тюрьму.
-Пока ты в больнице, никто тебя никуда не заберет, и обвинение тебе предъявлять не будут. Я клянусь тебе, я все выясню… Я сейчас попрошу, тебе успокоительное дадут…
- Подожди… Скажи, как Ванька?
-Нормально. Я оставил его у Владимира Даниловича, у Игнатьева… Не знаю, что бы я без моих соседей делал...
- Ванька плакал?
- Нет, он молодец!
- Он обижен на меня?
- Нет, что ты…
- Ты постарайся поговорить с ним, объяснить…
- Все объясню, он же мой сын, он все поймет…
Кирилл вышел из Сониной палаты, прошел по коридору, очутился на лестнице, спустился один пролет, остановился у лестничного окна, прижался лбом к темному оконному стеклу, в висках у него стучало, он подумал, что успокоительное, скорее всего, нужно и ему. Он достал сигарету, закурил, потер лоб, попытался сообразить, что же произошло. Валера вымогал у Сони деньги. А куда он дел два миллиона евро? Куда истратил? Кирилл считал, что деньги у Валеры есть, поэтому и сдал его кредиторам. Как же Валера погиб? Кто его убил? Неужели Соня? Убила в состоянии аффекта или случайно, пытаясь отобрать у Валеры пистолет? То, что это произошло именно так, он не сомневался, целенаправленно стрелять в Валеру Соня не стала бы, просто не могла. Кирилл нашел дежурного врача, попросил, сейчас состояние Сони стабилизировалось, она спит, но если вдруг ей станет хуже, немедленно ему сообщить. Он сам, Кирилл, приедет днем. Врач заверил – обязательно!
Он поехал в клинику, где работал сам. Прошел в свое отделение. В эту больницу его пропустили сразу, дежурная медсестра и охранник его даже тепло поприветствовали. В своем кабинете он переоделся в хирургический костюм, пошел к своему беспокойному пациенту, банкиру Шевченко. У палаты Шевченко на стульях сидели два телохранителя. Завидев Кирилла, телохранители встали, пропустили его в палату. Кирилл подумал, что после всего произошедшего, свита Шевченко, или как тот называл свою свиту – «холуи», его теперь за полубога считают. У постели больного дежурила медсестра. Больной спал. Кирилл коснулся лба больного, пощупал пульс - температура у больного была нормальной, пульс ровным. Кирилл понял – операцию больной перенес хорошо, и дай бог поправится. Тихонько сказал медсестре – если что, сразу его звать, он у себя в кабинете.
Вернулся к себе в кабинет, запер дверь на ключ, достал из шкафа подушку и одеяло, стал устраиваться на кушетке для осмотра больных, но пришлось под ноги поставить еще и стул. Было тесно и неудобно, кушетка шаталась и скрипела, не была рассчитана на габариты Кирилла, он улегся на бок, под голову положил локоть, закрыл глаза, и попытался вспомнить, все, что произошло с ним за последние дни…
2
Почти двое суток назад, Кирилл, расставшись с Соней, поехал в резиденцию банкира Шевченко, что бы лететь с ним на лечение в Германию. Ему страшно не хотелось в Германию, у него было ощущение, что лететь туда не нужно, он был даже уверен в этом. А интуиции своей он всегда доверял! Он надеялся, приехав, поговорить с Шевченко, убедить оперироваться в России. Кирилл боялся, что Шевченко до Германии просто не дотянет! Так и получилось. Кирилл, приехав в резиденцию, застал Шевченко в плачевном состоянии. Давление опять поднялось, да и с сердцем плохо. Перенервничал банкир перед полетом, боялся операции.
Начальник охраны со свитой телохранителей, ели дождались приезда Кирилла, смотрели на него с надеждой, умоляли спасти хозяина. Уже не угрожали - просили, умоляли. Кирилл представлял, как это выглядит со стороны, может быть, если бы фигурантами этого дела был не он и близкие ему люди, он бы посмеялся. Но сейчас, в данный конкретный момент, смеяться ему совсем не хотелось.
Шевченко бесился. От того, что не мог побороть свою слабость, не мог изменить ситуацию или повлиять на нее, и самое главное, самое противное, не мог побороть свой страх. Кирилл распорядился вколоть Шевченко лошадиную дозу успокоительного. Тот прекратил психовать. Но Кирилл понимал - сегодня они в Германию не летят. Договорились о новом времени вылета. Но Кирилл понимал – они не полетят в Германию вообще, он курил на лавочке в парке, думал, как ему быть, что теперь делать. Достал телефон, позвонил Соне. (Сейчас, он не может понять, почему, с его интуицией, он не почувствовал беды!). И тут же перед ним появился вездесущий начальник охраны. Потребовал:
- Кирилл Викторович, ради нашего и Вашего спокойствия, отдайте мне телефон!
- Я оставил мою девушку одну, она перенесла страшное горе, умерла ее мать, и она беременна, я беспокоюсь за нее…
- Позвонили? Все в порядке? Отдайте телефон, так будет лучше.
Кирилл, молча, протянул телефон. Неприятностей он не хотел, скандала тоже. Достал еще сигарету, и тут к нему обратился начальник охраны:
- Дайте и мне сигаретку, покурю с Вами!
- Вы же не курите, и мне не советовали!
-Нервничаю. Скажите, мы в эту гребаную Германию улетим? Думаю, нет. Ему хуже.
-Я это еще вчера понял. Не сможет он лететь. Нужно здесь оперировать.
- Он не согласиться…
- Давайте так, вылет все равно перенесли. Ждем до утра. Если я увижу, что состояние у него критическое, оперируем в Москве. Я организую.
- Хорошо, я согласен. Но кто его убедит? Я не рискну…
-Попробую! Но возможно, придется оперировать без его согласия.
- Риск Вы берете на себя! Если он умрет, я Вас пристрелю…
- Пристрелите? Вам будет от этого легче? На душе спокойней? Вы лучше спать будете? Аппетит улучшиться?
- Издеваетесь!
- Да нет. Вы можете, вот так просто убить человека, не виноватого ни в чем? Ваш хозяин сам себя довел до критического состояния. А Вы из-за этого хотите меня пристрелить. Оставить моего ребенка без отца, и возможно и без матери, потому что, я не знаю, как мать моего ребенка перенесет мою смерть, что с ней будет!
- Как быть? Как быть? Скажите? Я впервые не знаю, как быть…
- Вы тоже хотите успокоительного? Могу предложить! Что Вы предпочитаете - укол или таблетки?
- Опять издеваетесь?
- У Вас есть другие дела, кроме как за мной следить?
Начальник охраны ушел, недовольно бурча что-то себе под нос про умников, которых так много развелось. Кирилл посидел еще немного, пошел к больному. Но состояние больного не улучшалось, и Кириллу это страшно не нравилось, и похоже, поездка действительно отменялась. Кирилл просидел у постели больного до позднего вечера. Он страшно устал, не только физически. Решил – поспит, совсем немного. Вышел из палаты больного, нашел одного из телохранителей, предупредил - он, Кирилл, ляжет спать на диване, в соседней комнате, и если больному станет хуже, хоть чуть-чуть, охранник его немедленно разбудит! Он пошел в соседнюю комнату, библиотеку, там стоял большой угловой диван с подушками. Кирилл улегся на диван, и сразу же заснул, ему даже ничего не снилось…
Ранним утром его разбудил охранник. Больному стало хуже. Он бредил, никого не узнавал, Кирилл понял – необходима операция… Больной ненадолго пришел в себя, Кирилл начал его убеждать – до Германии Павел Павлович Шевченко не дотянет, необходима экстренная операция, ее нужно делать в Москве! Больной возражал наотрез. Решили - подождать немного. Но у больного случилась очередная остановка сердца, Кириллу с трудом удалось его вытащить, он принял решение. Доктор Бородин потребовал к себе начальника охраны. Тот моментально оказался рядом с ним. Кирилл приказал:
- Телефон! Верните телефон!
Начальник охраны немного опешил. Перед ним стоял не флегматичный, спокойный, ироничный молодой мужчина, которым доктор Бородин казался раньше. Бородин превратился в собранного, готового к решительным действиям, готового взять на себя любую ответственность, не терпящего возражений, военноначальника. У начальника охраны не было не малейших сомнений, что действия доктора Бородина правильные. И он протянул Кириллу его телефон. Тот сразу же начал набирать номер профессора Иванова, главного врача клиники, где работал. Потребовал, что бы готовили операционную, он везет серьезного, очень серьезного больного. Профессор начал возражать – что за больной, не нужно не какого больного, и Кирилл, сам не знает, что делает, будут неприятности, точно будут. Но у Кирилла был такой тон, что профессор стушевался, только и смог сказать, что все будет готово, пусть больного везут…
Кирилл потребовал у начальника охраны найти машину – «Скорую помощь», и не просто «Скорую помощь», а реанемобиль. Начальник охраны сказал – такая машина давно есть, подготовили, что бы ехать с Шевченко аэропорт. Больного погрузили в машину «Скорой помощи», и в сопровождении машин охраны, тех самых «Порше», с включенными мигалкой и сиреной, повезли в больницу. Кирилл ехал с больным в «Скорой помощи», но о своей машине не забыл. Потребовал – его машина ему нужна, пусть кто-то из охранников пригонит машину к больнице, оставит на стоянке. Когда кавалькада машин отъехала от резиденции банкира Шевченко, Кирилл подумал, что сумка с его вещами, собранными им для поездки в Германию, все время, что он был в резиденции, так и пролежала в его машине, он про вещи просто забыл…
Больного сразу же повезли в операционную, профессор Иванов, оказался на высоте, к их приезду все было готово, их ждали. Пока Кирилл готовился к операции, профессор Иванов, говорил с ним:
- Кирилл Викторович, Вы уверены в том, что делаете?
Кирилл парировал:
- У Вас есть какие-то другие предложения? Вы хотите, что бы банкир Шевченко умер? Меня вообще-то обещали пристрелить, если это случится!
- Какой ужас! Боже, за что такая напасть на нашу больницу!
- Почему напасть?
- Такой тяжелый пациент. Криминальный авторитет в прошлом, теперь банкир!
Кирилл возразил:
-Обычный пациент. Такой же, как все. Все болеют, и банкиры и бомжи, и всем нужна медицинская помощь. Все, дорогой профессор, пожелайте мне не пуха…
Профессор пожелал:
- Не пуха, Кирилл Викторович, не пера…
- К черту, дорогой профессор, к черту…
Кирилл надел маску, пошел в операционную…
Операция продолжалась больше восьми часов. Больной перенес ее хорошо, без осложнений, учитывая его состояние. Войдя в операционную, Кирилл забыл обо всем, и кто его пациент, и что с ним, с Кириллом, обещали сделать, в случае смерти пациента, обычный больной, не рядовой случай, тяжелый, но тяжелые случаи доктор Бородин очень даже любил. Слава богу, все обошлось. Операция закончилась, больного увезли в реанимацию…
После операции Кирилл принял душ, сменил хирургический костюм, решил позвонить Соне, стал соображать, где же его мобильный телефон, вспомнил – телефон в его кабинете, в кармане пиджака. Он пошел в свой кабинет. И идя по коридорам, думал – сейчас он позвонит Соне, расскажет, что не улетел не в какую Германию, и не полетит в ближайшее время, как она и просила, уже утром они увидятся…Он нашел телефон в кармане пиджака, набрал Сонин номер мобильного телефона – удивился, что телефон отключен, набрал номер домашнего телефона – никто не подходил. Он запсиховал – вот теперь он почувствовал – что-то произошло! Его даже затошнило… Что делать? Ехать? И когда он уже точно решил ехать, его мобильный телефон подал голос. Кирилл посмотрел на экран, номер незнакомый. Он ответил – ему звонил капитан Усов. В то, что этот капитан ему сказал, Кирилл сначала не поверил, такого просто не могло произойти! Но еще разговаривая по телефону, он уже начал переодеваться, что бы ехать туда, где произошел весь тот ужас, о котором говорил капитан. Кирилл был уверен, что это ошибка, с Соней ничего не произошло, он сейчас, немедленно во всем разберется, и сразу же сможет и Соню и Ваню забрать домой. Но все оказалось гораздо хуже, чем он предполагал…Кирилл переоделся, побежал на стоянку, к своей машине. Но его остановили ретивые телохранители банкира Шевченко:
- Доктор, Вы куда?
- Мне нужно уехать, с моей женой случилось несчастье…
- А Александр Иванович знает?
- А, при чем здесь Александр Иванович?
- Он должен разрешить… Хозяин в Вас нуждается…
Но Кирилл не слушал телохранителей, уже подошел к своей машине, потребовал у охранников:
- Где ключи от машины?
Один из телохранителей по рации вызывал начальника охраны, Кирилл спросил у другого:
- Тебя как зовут?
- Что?
- Как тебя зовут?
- Кабан.
- Мама так назвала?
- Что мама?
- Мама Кабаном назвала?
- Нет, что Вы, мама назвала Петькой.
- Вот, что Петя, который Кабан, у тебя жена и дети есть?
- Нет, нету.
- А мама есть?
- Да, мама есть, а куда она денется? У всех мама есть…
- Вот если бы тебе сейчас позвонили, и сказали, что твоя мама тяжело, смертельно заболела, лежит в больнице, что бы стал делать?
- Как что, поехал к ней в больницу…
- А хозяин?
- Что хозяин?
- Он в тебе нуждается.
- Но меня могут заменить, а я к матери поеду.
- Так вот, у меня в отличие от тебя есть жена и ребенок, а жена беременна, скоро будет второй ребенок. И моей жене плохо, очень плохо. И она нуждается во мне больше, чем ваш хозяин!
- А хозяин? Он болен!
- Операция прошло нормально, он спит, проснется через несколько часов. У него дежурит медперсонал. Меня вызовут, если будет ухудшение… Ключи от машины отдайте!
Тут подошел начальник охраны. Набросился на Кирилла:
- Куда Вы, доктор?
- Я объяснил. Моей жене очень плохо. Я ей нужен, и я к ней поеду. Не отдадите ключи, пойду пешком… Но я уйду. Если удержите, буду драться, но уйду все равно!
Александр Иванович протянул Кириллу ключи от машины, спросил:
- Когда Вы вернетесь?
- Через несколько часов. Выясню, что произошло, жену с сыном домой отвезу, и приеду.
- Хорошо… Телефон не выключайте… Вдруг понадобитесь…
Кирилл уехал к Соне и сыну.
3
Кирилл задремал. Но кушетка, на которой он спал, была очень узкой, во сне Кирилл повернулся, и чуть не упал на пол. Во время проснулся. Он сел на кушетке, потер лицо руками. Пригладил волосы, посмотрел на часы, шесть утра. Он встал, прошелся по своему кабинетику, размял ноги, сделал несколько движений руками, несколько наклонов, размял спину и руки. Потом умылся над небольшой раковиной в углу кабинета, почистил зубы, и даже побрился. С половины седьмого утра, и до обеда Кирилл переделал невероятное количество дел. Энергия в нем так и бурлила, и про то, что он не спал несколько ночей подряд, он и не вспоминал. Кирилл обошел всех своих больных, и конечно, банкира Шевченко. Тот уже пришел в себя, чувствовал себя сносно, и уже был в силах ругаться со своей свитой, «холуями». Как в его палате появился Кирилл, наехал и на него:
- Вы поступили по своему, дорогой доктор!
- Я спас Вам жизнь, дорогой Павел Павлович!
- А уговаривали ехать в Германию…
- Нужно было раньше туда ехать, Вы опоздали, и еще немного, и опоздали бы совсем. Если бы я холуев Ваших послушал, испугался…
- А Вы смелый…
- Да нет, не смелый… Для меня важно вылечить больного, и не важно, кто этот больной, банкир или обычный человек…
- Нет, Вы очень смелый человек! Пойти вот так против моего начальника охраны, и даже против меня… Поступить по своему… Сколько я должен заплатить за операцию?
-Не сколько. Вы должны еще лечиться и лечиться. Вам больница выставит счет.Лечитесь спокойно.Домой не рвитесь. Примерно месяц должны в больнице полежать, а потом еще реабилитация, можно дома, можно в санатории, рекомендую Трускавец или Карловы Вары… Выбирайте…
- Подумаю…
Во второй половине дня Кирилл уехал, ему было нужно увидеть Соню, он должен знать, как она себя чувствует, он должен быть у нее в больнице. Соня тоже чувствовала себя неплохо, давление стабилизировалось, выглядела она хоть и бледной, но была бодрой и улыбалась, и очень хотела домой. Кирилл остановил ее:
- Не нужно тебе домой. Лечись, не о чем не думай. Тебе нужно пройти обследование…
- Уже провели. Со мной все нормально. Кир, мне делали УЗИ, у нас будет мальчик! Ты девочку хотел? Да? Мальчик уже есть.
- Почему ты так решила? Дети великое счастье. А наши дети великое счастье вдвойне, это НАШИ дети. Я даже хотел тебе предложить УЗИ не делать, что бы заранее не знать, кто у нас родиться. Но раз уже узнали… Мальчик это отлично! Я рад!
- Кирилл, я кое-что вспомнила… Это страшно.
- Соня, не нужно…
- Кирилл я вспомнила, я отдала Валере документы на мамину квартиру, и он передал эти документы кредиторам… Похоже, квартиры у нас с Ваней больше нет…
- Не думай об этом, умоляю…
- Нет, Кирилл, и кредиторы и Валера требовали еще деньги, миллион четыреста евро!
- Соня, Валера умер…
- Что будет со мной? Я же убила Валеру. Но этого я не помню…
- Соня, не мучай себя, ты все вспомнишь… Я поговорю с этим капитаном, что допрашивал тебя, узнаю, что им известно… Родная, отдыхай, я буду у тебя завтра…
- Кирюш, привези Ваню. Это можно?
- Привезу, можно…
Он поцеловал ее, прижал к себе. Пошел к лечащему врачу Сони. Это был тот же врач, Юрий Иванович, с которым Кирилл разговаривал ночью. Юрий Иванович обрадовался:
- Кирилл Викторович! Проходите…
- Как моя жена?
- Да ничего, через пару дней сможете забрать домой, с Вами я ее отпущу, тем более она домой рвется.
- Подержите ее немного… Недельку… Пусть все вспомнит!
- Она помнит.
- Как помнит?
- Вы не поняли? Она все помнит. У нее нет амнезии. Это нервное. Она внушила себе, что не помнит. Это ей удобно. Если хотите, надавите на нее немного, она все расскажет…
- Не буду.
-Да, не нужно. Со временем расскажет. Она меня просила разрешить увидеться с сыном, привезите мальчика, ей это нужно.
- Да, я обещал, привезу…
Из больницы Кирилл вышел в приподнятом настроении, Соня поправляется, с ней все в порядке, и у них будет мальчик, его сын… Он тут же его хорошее настроение улетучилось. Он подумал о том, что сказала Соня о квартире, что Валерка вынудил ее отдать квартиру кредиторам. Нужно будет уточнить, правда это или нет. Если правда, скорее всего, квартиру можно будет вернуть только через суд, нужно им это с Соней или нет? Скорее всего, судиться они не будут. Да и с кем судиться, с преступниками? Когда Кирилл садился в машину, подал голос его мобильный телефон. Звонил капитан Усов, просил подъехать. Кирилл обрадовался, он и сам хотел сейчас к этому капитану ехать, разговаривать…
Капитан и его сотрудники за те полдня, что прошли после убийства, проделали огромный объем работы. Капитан рассказал Кириллу, его сотрудники узнали, что Валера снимал квартиру напротив Сониного дома, у него была машина, убитая шестерка. Кирилл вспомнил – Соня сказала Валера следил за ними, и именно для этого и нужны были квартира и машина. Так же сотрудники милиции опросили жильцов дома, где был убит Валера. В интересующий период времени, примерно с половины девятого до десяти вечера, в подъезд вошли десять человек. Из этих десяти только трое не проживали постоянно в этом подъезде. Двое мужчин и молодая девушка-блондинка в светлом плаще. И по стечению обстоятельств все эти трое посетили квартиру Валеры Воронцова. Соседи видели, что мужчины вошли в подъезд около половины девятого вечера, прошли в Валеркину квартиру, пробыли там пятнадцать минут. Про девушку соседи рассказали, что она вошла в подъезд почти сразу же за мужчинами, видела, как мужчины, зашли к Валерке, и что девушка стояла на лестнице, на один пролет выше, курила, и ждала, когда мужчины выйдут. Сразу же после их ухода, она спустилась, и позвонила в Валеркину квартиру. Ей открыли дверь, она вошла. В квартире она пробыла полчаса. Усов спросил, не знает ли Кирилл, что это за люди. Кирилл ответил:
- Мужчины – качки с лицами дебилов?
- Да.
- Это кредиторы. Они к Воронцову за деньгами приходили…
- Они убили?
-Да нет. Он был им денег должен, зачем его убивать. И потом, во сколько Соня позвонила, что произошло убийство? Почти в десять? Она что с ребенком просидела рядом с трупом больше часа? Нет, этого быть не может… А девушка?
- Да, это вопрос. Кто она, и что ей нужно было от Воронцова? Она могла убить, вполне… Вы поговорите с Вашей женой, может быть, она вспомнит что-нибудь…
- Про кредиторов она помнит, рассказывала, что приходили, деньги вымогали…
- А девушка, что за девушка? Она не помнит?
- Блондинка лет двадцати пяти? У Сони есть сестра, Полина, она живет во Франции… Она блондинка, примерно двадцати пяти лет. Но ее в России быть не может… А отпечатки пальцев?
- Да, отпечатки. Много отпечатков. Воронцова, Вашей жены, Вани, двух незнакомых мужчин. Но отпечатков девушки нет.
- Я поговорю с Соней. Спрошу про девушку… А в квартире, которую снимал Воронцов, были?
- Не успели, не все сразу. Кирилл Викторович, Вы подъезжайте завтра. Будет портрет девушки, посмотрите, может быть, узнаете. А теперь самое главное, зачем я Вас вызвал. Ваша жена не стреляла в Воронцова. Она вообще не стреляла из этого пистолета, не из этого, не из какого другого. Отпечатки ее на пистолете есть. Но расположение этих отпечатков странное. Она просто взяла пистолет в руку, на спусковом крючке ее отпечатков нет, только на рукоятке, подержала, и уронила. На ее руках нет следов пороха. Мы не будем предъявлять ей обвинение, по этому делу она проходит как потерпевшая. Скорее всего, убила та самая блондинка…
Кирилл вышел от капитана Усова. Он думал – конечно, он был уверен, Соня не виновата. А что за блондинка? По описаниям, очень похожа на Полину. Полина и Воронцов? Что их может связывать? Деньги? Возможно. Полина страшно меркантильна. Сам не зная зачем, Кирилл поехал к дому, где был убит Воронцов. Он вошел в подъезд, поднялся на этаж, где находилась квартира Валеры. Квартира была опечатана. Кирилл поднялся на один пролет лестницы, повернулся лицом к окну, расположенному на лестничной клетке, подумал, вот именно так стояла блондинка. Кирилл закурил, опустил глаза на подоконник, там стояла консервная банка с окурками, такие же консервные банки имелись и на подоконниках, что находились на лестнице в Сонином доме, и на пролет выше и на пролет ниже квартиры Сони. Но лестничную клетку в доме Сони убирали практически ежедневно. По крайней мере, банки с окурками ежедневно опорожнялись. Эта же банка была переполнена, окурки даже вываливались на подоконник. И среди этих окурков Кирилл разглядел несколько окурков тонких дорогих сигарет со следами губной помады. Подумал – эти сигареты курила блондинка. Жильцам панельной пятиэтажки в рабочем районе Москвы в голову не придет курить сигареты стоимостью по сто рублей за пачку. Двумя пальцами он взял из банки один из окурков, подумал – сигареты именно такой марки он недавно видел. И именно у Полины. Кирилл оглядел грязные, щербатые стены подъезда, заплеванные кафельные плитки под ногами и на жутких кафельных плитках увидел пачку от интересующих его сигарет… Он позвонил капитану Усову, рассказал об окурках и сигаретной пачке…
4
По дороге домой, в Михайловку, Кирилл думал о своем сыне, как его успокоить, расположить к себе, убедить, что мальчику с ним, с Кириллом, будет хорошо. Приехав домой, Кирилл приготовил ужин, накормил мальчика, рассказал о том, как чувствует себя его мать, как по нему, по Ване скучает. Но Ваня слушал вполуха, невнимательно. После ужина мальчик спросил:
- Я теперь всегда здесь жить буду?
- Я надеюсь, да. А ты не хочешь?
- Да нет. Здесь нормально. Только я хочу свои вещи, компьютер.
- Твою маму выпишут из больницы, мы с ней соберем все твои вещи, перевезем.
Мальчик кивнул. Кирилла напрягало, что мальчик равнодушен, подавлен, испуган. Он налил мальчику чаю, бросил в чай сахар, придвинул чашку поближе к мальчику, поинтересовался:
- Что ты делал сегодня?
Мальчик чайной ложкой размешивал сахар в чашке, тихо сказал:
- Гулял, играл, обедал… С дедушкой…
- С Владимиром Даниловичем?
- Да, он просил называть его дедушкой…
- Хорошо, раз попросил, значит попросил, называй… - Кирилл тоже налил себе чаю, положил сахар, спросил у мальчика, - Ванюш, ты припомни, что там произошло, в квартире Валеры?
- Нет, я не видел, я ничего не видел… - мальчик почти кричал.
- Ванечка, успокойся, не хочешь говорить, не нужно…
- Не могу, я не могу! – у мальчика начиналась истерика.
-Родной, не нужно, не говори!-Кирилл пытался его успокоить.
- Умер мой папа, понимаете, умер мой папа! И не говорите мне, что Валера не мой папа! Если он не мой папа, почему вы все мне врали, и мама, и Валера и Вы!
- Ванечка, родной, но это же, правда, твой папа я!
- Я не верю! Даже если мы с Вами похожи, где Вы были раньше!
Ваня выбежал из дома, сел на крыльце. Пес Дик тут же подбежал к мальчику, лег рядом, положил ему морду на колени. Мальчик гладил пса, тот лизал ему руки. Кирилл убрал со стола грязную посуду, помыл. У него в душе была какая-то пустота. Он ехал домой в отличном настроении, хотел порадовать Ваньку, он же обещал Соне все сыну объяснить, и вот, не получилось…
Его печальные размышления прервал взволнованный отец Дмитрий. Он зашел к Кириллу с просьбой - заболел его младший ребенок, и священник просил доктора посмотреть, что с малышом. Кирилл сразу же собрался, сказал Ване, что скоро вернется, заглянул к своему соседу, попросил присмотреть за мальчиком, отправился в дом отца Дмитрия.
У сына отца Дмитрия оказалась обычная ангина, ничего серьезного. Кирилл написал, какие купить лекарства и как их принимать, чем поласкать горло, пошел назад, к своему дому. Когда он открыл калитку, и шагнул во двор, то сразу увидел профессора Игнатьева, его соседа. Профессор стоял у забора, напряженно прислушивался. Кирилл подошел к профессору, собирался спросить, что случилось, но профессор приложил палец к губам, кивком показал на Ваньку. Ванька сидел на крыльце обняв за шею Дика, и разговаривал с собакой. Профессор еще раз приложил палец к губам, Кирилл кивнул, подошел ближе, и услышал все, что говорил Ванька. Мальчик запустил руки в густую шерсть на загривке пса, обнял Дика за шею, прижался щекой к его морде, и говорил:
- Знаешь, Дик, я не верю, что Валера не мой папа. Может быть, он и не очень любил меня, но я любил его, у меня никогда не было другого папы, я привык… Я не знаю, мама говорит, что Кирилл хороший, она его любит, но я почему то очень боюсь. Боюсь, что меня могут опять обмануть, меня мама обманывала, папа обманывал, и Кирилл может обмануть. Обмануть и бросить…
Кирилл рванул к Ваньке, но профессор силой его удержал. Ванька продолжал:
- Я тебя очень прошу, Дик, не обманывай и не бросай меня, ты хороший, и я всегда так хотел собаку. Не обманешь? Меня все спрашивают, и милиционер, и Кирилл, и дедушка-профессор, что я видел там, в квартире папы. Я не говорю. Я боюсь. Я только тебе скажу. Мне мама не разрешила, и тетя Полина сказала, что бы мама запомнила, что есть я, и мне плохо будет. Я тетю Полину боюсь, она говорила, как ненормальная, угрожала. А мама сказала, Полина, это ты его убила. Дик, я знаю, тетя Полина убила моего папу. А мама сказала, что это она. Что теперь будет с моей мамой? Кирилл говорит, что все будет хорошо, мама поправится. Дик, она поправится, правда?
Мальчик потерся щекой о широкий собачий лоб, замолчал… У Кирилла перехватило дыхание, он был потрясен, раздавлен, соображал, как ему теперь быть. Он обратился к профессору:
- Мне нужно поговорить с Вами профессор, срочно!
- Кирилл, уложите мальчика спать, и выходите на улицу, я подожду Вас здесь, на крыльце… Поговорим…
Кирилл уложил Ваню спать, на диване, в кабинете, Дик расположился рядом, на ковре. Кирилл ждал, пока мальчик заснет, сидел на краешке дивана, и думал, как одинок этот малыш, сколько страшного он пережил за свою коротенькую жизнь, и сколько им с Соней нужно приложить усилий, что бы добиться его доверия, или хотя бы расположения… Когда Ваня заснул, Кирилл вышел на улицу. Профессор сидел на крыльце, Кирилл сел рядом, закурил. Профессор начал:
- Кирилл, это возможно, что Полина, сестра Сони, убила?
- Возможно. На лестнице, в подъезде, перед убийством, видели молодую блондинку. По описанию - очень похожую на Полину…
- И что?
- Очень странно. Соня, и ее мама, и все их родственники, утверждали, что Полина живет в Париже. А Валера жил в Салониках.
- Погодите, Валера в Салониках, что жил один? У него никого не было? Вот это странно…
-Точно, конечно,мне говорили–он живет с гражданкой Франции, Полиной Швиммер, купил ей квартиру и бизнес. Это гражданка Франции – Полина, и есть сестра Сони! Как я не понял это сразу… Секунду, но когда она прилетала на похороны, то сказала, у нее самолет в девять утра, в Париж…
- Она говорила, что самолет именно в Париж?
- Нет, точно, нет, конечно, нет. Говорила просто самолет. Почему я решил, что в Париж?
- Все кругом говорили, что она живет в Париже, поэтому Вы так и решили…
- Погодите, телефон Сониной матери – там был неотвеченный вызов, звонили из Греции! Теперь все понятно…
- И какой вывод?
- Вывод? Полина, не знаю, как и когда, сошлась с Воронцовым. Тот взял кредиты, укатил в Грецию, и жил там с ней горя не зная. И я, это сделал я, я узнал, где он живет, сказал об этом его кредиторам, думал, они его прижмут, и Воронцов отдаст деньги! И Соню в покое оставят. А ему денег стало жалко. Он решил, мучить свою бывшую жену и ее ребенка, получить деньги с нее… Господи, как я виноват!
- Кирилл, в чем Вы виноваты? В том, что Воронцов вместе с Полиной - преступники? И задумали ограбить бывшую жену и собственную сестру? Выселить ее с ребенком из квартиры? Они преступники, Кирилл! Их действия не возможно было предвидеть!
- Я должен, должен был предвидеть! Из-за меня чуть не пострадали близкие и дорогие мне люди! Моя любимая женщина и мой ребенок!
- Кирилл, сейчас необходимо доказать, что виновата Полина. Думать как это сделать… А Вы не должны себя мучить, корить, и поедом есть, биться головой, что Вы во всем виноваты. Запомните, Вы ответственны за Соню и Ваню, и должны думать о них, а о себе в последнюю очередь. И не раскисать. Извините, если грубо…
Кирилл затолкал недокуренную сигарету в консервную банку, стоящую на крыльце. Почесал затылок, чуть подумал, сказал:
- Да нет, все правильно… Я и так страшно виноват перед Соней, а она меня любит, и не знаю, есть ли на свете еще один мужик, которого любили бы так же…
- Вы должны помочь Соне вспомнить, что произошло… Но я думаю, что она все помнит, а убеждает всех, что не помнит, что бы Ваню защитить от Полины, Вы слышали сейчас, что Ваня сказал?
- Да. Мне врач в больнице сказал, что у Сони нет амнезии…
- Вы со всем справитесь. Вы знаменитый доктор Бородин, а не нытик и истерик. Все, идите спать… Завтра дел много…
- Я Ваню хочу в больницу к Соне взять, она просит, да и врач в больнице советует…
- Абсолютно правильно. Я хотел Вам это посоветовать тоже…
Следующим утром, Кирилл вместе с Ваней, поехал в Москву, в больницу к Соне. Ваня сидел на переднем сиденье, напрягшись, нахохлившись. Кирилл спросил:
- Ванюш, ты что?
- Моя мама очень больна?
- Нет, она практически здорова.
- А почему она тогда в больнице?
- Ей нужно немножко полечиться. Она очень тебя видеть хочет, скучает о тебе.
- Правда?
- Конечно.
- А Вы не врете?
- Ванюш, я никогда не вру…Запомни…
Ваня кивнул. Стал смотреть в окно. Кирилл больше его не о чем не спрашивал. Мальчик расстроен, но нужно постараться, чтобы он оттаял…
В больнице, Соня обрадовалась Ване просто немыслимо. Кирилл оставил мальчика с ней наедине, курил в коридоре, не хотел мешать. Кирилл наблюдал за Соней с мальчиком через стеклянную дверь. Соня ерошила мальчику волосы, обнимала, тот стеснялся, из объятий матери пытался вырваться. Кирилл подумал - мальчик считает себя уже взрослым, ему кажется, что его отношения с матерью - «телячьи нежности». Но это у мальчика в голове, в душе мальчик мечтает о «телячьих нежностях», млеет от объятий матери, ластиться к ней как маленький котенок к взрослой кошке.
Ваня пришел за ним примерно через полчаса, сказал, мама зовет. В палате Соня сидела на кровати, улыбнулась Кириллу, показала на стул рядом с кроватью. Кирилл сел, она взяла его руку, поднесла к своему лицу, потерлась о его руку щекой, поцеловала. Кирилл другой рукой погладил ее по волосам, положил ей руку на затылок, она опять потерлась о его плечо щекой, но руку его не отпускала, продолжала целовать. Тихонько сказала:
- Кир, спасибо, что привез Ваню…
- Ты просила… И мне тоже это было нужно…
-Я ему сказала, что у него будет братик. Ты думаешь, рано сказала?
- Он бы все равно узнал. Я за то, что бы говорить правду, ты это знаешь…
- Кирилл, я очень волнуюсь за Ваню, он переживает, он расстроен…
- Соня, родная, он маленький мальчик. Он пережил ужасную трагедию, убийство своего отца. Он считает, что его все обманывают, и ты, и Валера, и даже я.
- Кирилл, но что ты такое говоришь…
- Я слышал. Ване было тяжело, тебя рядом с ним не было, со мной он поговорить не решался, и он говорил с Диком…
- С собакой?
- Да, с собакой. Ваня не доверяет мне, он вообще не доверяет взрослым…
- Но, как же быть?
- Не нужно на него давить, нужно ему доказать, что мы его любим, и не обманем больше, а мне еще нужно ему доказать, что я лучше Валеры…
- Кирилл…
- Все нормально, справимся…
Соня кивнула, отвернулась, сидела задумавшись, наматывая на палец длинную прядь волос, потом сказала:
- У меня вчера был капитан Усов, он сказал, что я не виновата, я не стреляла в Валеру…
- Я знаю…
- Кирилл, я не помню, я ничего не помню…
- Соня…
- Подожди, если это не я, то кто? Кто?
- Полина…
Соня замолчала, опустила глаза. Она продолжала наматывать на палец прядь волос, наматывала очень туго, палец почти посинел… Кирилл продолжил:
- Соня, ты же все помнишь…
Она мотала головой:
- Нет…
- Соня, родная, ты помнишь…
- Нет!
- Соня, она преступница, она тебе причинила страшное зло…
- Нет!
Она продолжала наматывать прядь волос на палец, он убеждал ее:
- Соня, милая, подумай, ты ее защищаешь, зачем? Пойми, нельзя так поступать. Валера погиб, его убила твоя сестра. Даже если это произошло случайно, нужно рассказать об этом. Я знаю правду, и знаю, что ты все помнишь, но обманываешь всех, говоришь, что не помнишь. Мы не сможем так жить. Мы не сможем жить во лжи… Я тебя прошу, расскажи…
Соня кивнула. Оставила прядь волос в покое. Кирилл говорил:
- Маленькая, не бойся, я понимаю, Полина тебя запугала, она угрожала тебе и Ване, но Ваня со мной, с ним ничего не будет, у него знаешь какие защитники, один Дик чего стоит, Ваня теперь у него любимец…
Она отвернулась, сказала, глядя в стенку:
- Кирилл! Я не знаю, что это было, она все повторяла и повторяла – ты убила, ты убила. Я же тоже хотела его убить. Я мечтала об этом. Когда она ушла, я была уверена – я убила. Но понимаешь, она не хотела его убивать, это получилось случайно. Она испугалась, увидела в каком я состоянии, решила свалить на меня.
- Ее видели в подъезде, как входила и как выходила, есть ее словесный портрет, есть ее отпечатки пальцев, окурки… Валера снимал квартиру напротив твоего дома…
- Я знаю.
- Я уверен, в той квартире, тоже найдут ее отпечатки пальцев.
- Да. Найдут…
- Ты расскажешь, что было?
- Да. Расскажу…
Она прижалась к нему, уткнулась ему в грудь, слушала, как гулко стучит его сердце. Он ласково перебирал ее волосы, целовал легкими поцелуями… Он говорил:
- Все хорошо, родная, все хорошо. Вызываем капитана Усова?
- Да, позвони ему…
Кирилл вышел из палаты Сони, набрал номер телефона капитана, сказал коротко – его жена все вспомнила…
Кирилл вместе с Ваней вышли из больницы, где лежала Соня, ближе к вечеру. После звонка Кирилла, они дождались капитана Усова, потом еще ждали, пока тот допрашивал Соню. После допроса Кирилл вместе с капитаном вышли в коридор. Капитан был не слишком весел. Кирилл спросил – почему? Капитан ответил:
- А чему радоваться? Получили еще один висяк. Сестра Вашей жены, гражданка Франции, и проживает в Греции, напишем запрос в Интерпол, будем ждать ее выдачи. И долго ждать. У нас куча доказательств, мы полностью уверены, что убила именно она. У нас есть свидетели – Ваши жена и сын, а толку? Пока направим запрос, она из Греции уже смоется…Кстати в той квартире, что снимал Воронцов, нашли массу отпечатков пальцев Полины, ее окурки, использованный билет на метро, она мусор за собой не привыкла выбрасывать, и ко всему прочему она еще очки солнцезащитные в той квартире забыла. Так вот. Доказательства есть – а подозреваемого арестовать не можем…
- Неужели так все сложно и долго?
-Относительно. Удастся это сделать быстро – отлично. Но оптимизма у меня по этому поводу нет. И еще знаете какая странность – Полина Швиммер, гражданка Франции, границу Российской Федерации не разу не пересекала.
-Как не пересекала, я ее видел, на похоронах матери она была!
-А вот так! Ее все видели. В самолете ее очень хорошо стюардессы запомнили. Мы уточнили, даже на каком месте она сидела, когда в Москву, на похороны летела. И вот – на этом месте летела гражданка Греции Полина Василиду. И так несколько раз. Она на похороны прилетела, потом через день опять в Москве оказалась…
- У нее поддельный паспорт был?
- Почему поддельный, настоящий, она его в Греции купила.
- Зачем?
- Об этом ее спросим. Когда она у нас окажется. Ладно, удачи Вам, доктор. Скорейшего выздоровления жене. Вы отличный мужик!
Кирилл после ухода капитана, примерно в течение часа Соню успокаивал, уговаривал, уверял, что все хорошо, все нормально, она сделал все правильно, ее сестра преступница! Когда Ваня с Кириллом вышли из больницы, близился вечер. Кирилл спохватился:
- Ванюш, ты же у меня голодный! Куда пойдем поесть?
- В «Макдональдс»!
- Нет, Ванюш, я хоть и в еде не притязателен, но в туда тебя не поведу… Давай поищем другое место…
Кирилл посадил Ваню в машину, повез обедать. По дороге думал, что может быть несчастья Сони и Вани, да и его самого, удачно закончились… Он и не подозревал, как ошибается…Ваня увидел кафе «Му-Му», перед кафе официанты, одетые в забавные карнавальные костюмы, в виде коров, раздавали пятнистые воздушные шарики, он обернулся к Кириллу, спросил:
- Можно мы пойдем туда, в «Му-Му»?
- В «Му-Му»? Пойдем в «Му-Му»…
Кирилл помог Ване выйти из машины, они пошли в кафе, и в кафе Кирилл разрешил мальчику, есть все, что тот хочет, и мороженое, и пирожные, и клубнику со сливками, и не есть супа, который мальчик просто терпеть не мог, но только с условием, что Ваня съест что-то существенное, курицу или мясо. Ваня взял курицу. Они сидели за массивным деревянным столом, на массивных стульях, к стулу Вани был привязан пятнистый воздушных шарик. Ваня с аппетитом ел курицу, руками. Кирилл улыбался, у мальчика отличный аппетит, в него. Тут мимо столика Кирилла и Вани прошла молодая, красивая, хорошо одетая стройная блондинка с короткой стрижкой, и, заметив Кирилла, остановилась, замерла, спросила:
- Бородин? Кирилл Бородин? Не может быть…
Кирилл поднял на женщину глаза, улыбнулся, так же спросил:
- Даша? Астраханцева? Или у тебя теперь другая фамилия?
- Да, я теперь Степанова… Узнал!
Это была однокурсница Кирилла, с которой на первых курсах мединститута у Кирилла был легкий, ничего не обещающий роман. Даша села на стул рядом с Кириллом, он продолжил:
- Конечно, узнал, ты не изменилась!
- А вот ты изменился, в лучшую сторону, но я тебя все равно узнала. Шикарно выглядишь. Ленка о тебе заботится, кормит видно хорошо, ты раздобрел, вон какой стал, гладкий, холеный. Но тебе идет - солидный интересный мужчина! И прическа отличная, костюм, брутальная небритость… Жена у тебя молодец. Завидую ей, такой мужик достался, ты же уже доктор наук?
- Да, доктор…
- Я знала, что ты пробьешься. Ты умнее всех нас был… Теперь о тебе в журналах читаю… Ты мне всегда нравился…
- Даша! – Кирилл кивнул на Ваню, сидевшего напротив него, и внимательно слушавшего старших. Даша, наконец, заметила Ваню, с удивлением спросила:
-У тебя сын? Откуда у тебя сын? У Вас с Леной была дочь, откуда сын? Когда вы успели… Господи, как он на тебя похож! Один в один! Ты постарался…
Кирилл молчал. Даша еще что-то говорила о талантливом докторе Бородине, потом извинилась, ушла. Кирилл выдохнул с облегчением. Ваня забыл о еде, с вызовом спросил:
- Так у Вас есть жена и дочь? Вы их бросили, обманули? А говорите, что лучше Валеры.
- Ваня, у меня нет жены и дочери, я никого не обманывал…
- А эта тетя сказала!
- Эта тетя не знает ничего, мы с ней не виделись десять лет.
- А где Ваши жена и дочь? И только не говорите мне, что я еще маленький!
- Ванюша, у меня нет никого, кроме тебя и твоей мамы…
- Не верю! Эта тетя сказала…
- Ладно, решил не врать, не буду. Мои жена и дочь три года назад погибли в автомобильной катастрофе. Все, Ваня, больше я на эту тему не говорю…
Ваня замолчал, осекся… Потом вдруг спросил:
- Как погибли, умерли?
- Да, Ваня, умерли…
- Совсем, совсем умерли? Их в землю закопали?
- Совсем… Закопали…
- Когда они погибли, Вы сильно переживали?
- Очень сильно, не то слово. Три года переживал, несколько раз умереть хотел… Потом твою маму встретил, узнал, что ты у меня есть – понял, смысл жизни у меня появился.
- А почему Вы этой тете ничего не сказали…
- Что не сказал?
- Ну, что они умерли, Ваша жена и дочь…
- Ваня, ты же не любишь, когда врут? Так вот, если бы я сказал, что мои жена и дочь погибли, она бы начала охать, ахать, причитать, сочувствовать мне, но очень не искренне… Она же по настоящему не расстроилась бы… А я не хочу вранья… Согласен?
- Согласен…
Ваня поковырял ложкой пирожное, замолчал. Кирилл сказал:
- Ваня, доедай, поедем…
Ваня протянул Кириллу клубнику со сливками, предложил:
- Может быть хотите? Я просто много всего набрал…
Кирилл улыбнулся:
- Давай, если не жалко… Ванюш, у меня к тебе предложение…
- Какое?
- Ты меня называй как-нибудь… Не хочешь папой, не можешь, называй Кириллом, но на ты, а то ты все выкаешь… Это странно…
- Хорошо, Кирилл…
Когда они вышли из «Му-Му», Кирилл попросил:
- Ванюш, не возражаешь, мы ко мне на работу заедем на полчасика? Очень нужно…
Мальчик ответил:
- Хорошо, если Вам нужно…
- Тебе!
- Хорошо, Кирилл, если тебе нужно…
Кирилл вел мальчика за руку по коридорам своей клиники, и абсолютны все, от главного врача, до уборщицы, обращали на мальчика внимание, подходили к Кириллу, спрашивали – не его ли это сыночек, восхищались, как Ваня похож на Кирилла. А Кирилл уже пожалел, что взял Ваню с собой в клинику, не нужно мальчику столько лишнего внимания и эмоций.
В своем кабинете Кирилл усадил мальчика за стол, включил ему компьютер, и строго настрого приказал – сидеть в кабинете, не куда не выходить, он, Кирилл постарается освободиться как можно быстрее. Ваня не ответил, только кивнул, он был увлечен компьютером. Кирилл накинул белый халат, в хирургический костюм решил не переодеваться, пошел к банкиру Шевченко. Тот себя чувствовал уже совсем хорошо, и решил выписываться из больницы. Гонял медицинский персонал и своих «холуев». Медсестры в палату к этому элитному больному уже заходить боялись, жались по углам, говорили, что к этому психу не пойдут. Кирилл резко вошел в палату к Шевченко, сел на стул рядом с кроватью больного, строго спросил:
- Павел Павлович, что здесь происходит?
- Как что, дорогой доктор, я требую, что бы меня выписали! Мне лучше, я могу и дома лечиться!
- Я знаю, как Вы лечитесь дома! Это мы уже проходили. Будете здесь, под моим присмотром… Если уйдете из больницы, я снимаю с себя ответственность за Вас, и учтите, если Вы помрете, меня Ваш начальник охраны пристрелит. Мой сын без отца останется, и между прочем, моя жена беременна, второй сын будет…
- Детишек значит любите?
- Люблю…Очень… И из больницы Вас не отпущу… Я пожить еще хочу. А у Вас дома у Вашей койки день и ночь сидеть у меня не времени, не желания нет, да и удовольствие это не большое.
- Так я Вас и послушаю…
- Павел Павлович, я хороший врач?
- Не плохой!
-Я Вам говорил с операцией тянуть нельзя? Вы меня не послушали, и я Вас ели спас, Вы, извините, чуть не померли. Может быть Вам и не нужна Ваша жизнь, мне моя нужна еще как. Будете рваться из больницы, прикажу к койке привязать. А охранники Ваши, как Вы говорите «холуи», меня теперь за полубога считают, и меня послушают, я прикажу Вас караулить. Я три года, после гибели моей первой жены и ребенка, умереть хотел, мечтал, грезил об этом, а теперь мне нельзя умирать, я жить должен, мне второй шанс судьба дала, я женщину, которая моей второй половинкой является, встретил…
- Да, хорошо Вы говорите, второй шанс, женщина, ребенок… А мне второй шанс судьба не дала… Не заслужил…
- Может быть еще не поздно, и второй шанс и у Вас будет… Если домой не будете требовать Вас, больного, через пару дней после операции, выписать. Так и до второго шанса не дотянете!
- Ладно, уговорили, полежу, только не долго…
Выйдя от банкира Шевченко, Кирилл зашел к своему начальнику, главному врачу клиники, профессору Иванову. Тот в первый раз за последние дни улыбался, усадил Кирилла в кресло, стал угощать чаем, Кирилл наотрез отказался. Профессор не успокаивался, говорил:
- Кирилл Викторович, как здорово, наш сложный больной прооперирован удачно, идет на поправку, и не отказывайтесь, в этом только Ваша заслуга…
- Моя, моя, не отказываюсь…
- И не уехали Вы на месяц, график операций мне не сорвали, и от скандалов с больными и их родственников, которым доктор Бородин нужен, избавили…
- Да хватит дифирамбов, дорогой профессор, я пришел сказать, что домой уезжаю, с сыном, а завтра с утра можете на меня рассчитывать, но только в первой половине дня, я после обеда жену из больницы должен буду забрать…
- Господи, а что с Вашей женой? Нет, подождите, Вы же не женаты, официально, откуда жена и сын?
- С женой уже все в порядке. Давление поднялось, а она беременна. Официально да, не женат, но скоро думаю, буду женат. А пока, считайте у меня гражданский брак.
- Беременна? Еще ребенок будет? Вы счастливчик. Сыночек у Вас прелесть. Вся больница на ушах стоит, о Вашем сыночке только и разговоры. Похож удивительно.
- Да, похож. Я пойду, дорогой профессор?
- Конечно, идите, езжайте с Вашим сыночком домой! Если что произойдет, не обессудьте, вызову Вас.
- Ладно, хорошо.
На подходе к своему кабинету, уже у самой его двери, Кирилл увидел свою старую знакомую Юлию Владимировну, и та разговаривала с Ваней. Кирилл задохнулся от негодования, но сдержал себя, Ваня же ребенок, и что обиженной им Юлии Владимировне нужно от Вани? Он подошел поближе, услышал, как Юлия Владимировна спрашивает Ваню:
- Ванечка, а доктор Бородин, правда, твой папа?
Ваня не успел ответить, в разговор вступил Кирилл:
- Юлия Владимировна, а у Вас есть какие-то сомнения?
Юлия перевела взгляд с Вани на Кирилла, ответила:
- Нет, сомнений нет. Теперь нет. Удивительно похож.
Кирилл взял Ваню за руку, открыл дверь кабинета, завел Ваню в кабинет, Юлия его остановила:
- Кирилл Викторович, можно Вас на два слова…
Кирилл сказал Ване:
- Подожди меня, я с тобой потом поговорю…
Вышел из кабинета, встал прислонившись спиной к двери, спросил:
- Что Вам нужно от меня?
- Кирилл Викторович, не злитесь на меня, пожалуйста. Все в больнице только об этом и говорят, что Вы привели сына, я пошла посмотреть.
- Посмотрели? Убедились, что это мой сын?
- Не нужно так, я поняла свою ошибку, и простите меня.
- Это Вы меня простите. Я не должен был соглашаться с Вами ужинать. Не должен был к Вам домой ехать. Простите. Я обидел Вас… Но у всех бывают плохие дни… Но я не знал тогда… Нет не нужно этого говорить…
- Ваша жена… Вы официально не женаты…
- Я сегодня это уже объяснял, штамп в паспорте не обязателен…
- Вы правы, не обязателен…
- Желаю Вам, Юлия Владимировна, счастья, не держите на меня зла.
- А Вы на меня…
Когда они ехали в Михайловку, Ваня молчал, напряженно думал, потом спросил:
- А эта тетя, что меня о тебе спрашивала, она кто?
- Врач.
- А зачем она меня спрашивала твой ли я сын?
- Ваня, не бери в голову. Эта тетя очень хотела за меня выйти замуж. Я отказался. Я женюсь только на твоей маме. И только на ней. Усек?
Ваня опять подумал. Потом спросил:
- Кирилл, а ты свою дочь любил?
- Ванюш, я ее очень любил. Тебя люблю не меньше. И давай с тобой договоримся – эту тему мы больше не поднимаем. Мне еще больно говорить об этом, и если будешь задавать вопросы о моей дочери и жене, я отвечать не буду, а если еще и мама твои вопросы услышит, она тебя очень сильно наругает. Давай решим, ты знаешь, и не говоришь об этом. Потом, через несколько лет, когда ты подрастешь, мы поговорим…
Мальчик кивнул, согласился… Потом сказал:
- Кирилл, ты хороший…
Кирилл подумал, что за последние несколько часов ему уже второй раз говорят, что он отличный мужик…
Глава четырнадцатая. Кирилл и Соня. Две недели спустя.
1
Через две недели Кириллу на мобильный телефон позвонил капитан Усов. Пригласил его и Соню посмотреть кое-какие фотографии, сказал, от сотрудников Интерпола поступила информация, они вышли на след Полины. Кирилл заверил, завтра утром они с Соней обязательно приедут.
Как только Соню выписали из больницы, Кирилл сразу увез ее в Михайловку, разрешил заехать домой за личными вещами ее и Вани, и за Ваниным компьютером. Соня не возражала, она была счастлива. С ней Ваня и Кирилл, а больше ей, наверное, ничего и не нужно. Днем она гуляла с Ваней и Диком, готовила обед и ужин, ждала Кирилла по вечерам из клиники. Они ужинали втроем, после ужина смотрели телевизор, Кирилл с Ваней играли во что-нибудь. Соня наблюдала за ними с улыбкой, думала – она мечтала об этом десять лет, целых десять лет! Ночами, лежа рядом с Кириллом на кровати с кованой спинкой, она говорила ему об этом, он не отвечал, прижимал ее к себе, словно боялся потерять ее еще раз…
А она начала думать, что та безумная компьютерная игра, в которую она уже играет много лет, круги и уровни которой проходит, закончилась. И победителя в этой игре нет, но нет и проигравшего. Просто вышло время, отведенное на игру, и она прекратилась… И, наконец, она может вздохнуть спокойно… Но она ошибалась…
Капитан Усов предъявил, приехавшим к нему, Соне и Кириллу пачку фотографий. Сказал – Интерпол считает, что это Полина, они нашли ее в Черногории. Интерпол так же установил, что Полина, прилетев в Грецию, сразу же собрала минимум вещей, бросила и квартиру, и бизнес, уехала в неизвестном направлении, и теперь вот нашлась в Черногории. На фотографиях была молодая худенькая девушка в джинсовом костюме, кроссовках, абсолютно без косметики, шатенка, с ультракороткой стрижкой. Эта девушка совершенно не напоминала гламурную Викторию Бэкхем, которой Полина подражала много лет, скорее она выглядела как Деми Мур в роли солдата Джейн в одноименном фильме. Но это определенно была Полина. Кирилл узнал ее, и подтвердил капитану Усову – да, это Полина. Соня долго рассматривала фотографии, некоторые откладывала в сторону, думала, потом брала отложенные фотографии, опять рассматривала, наконец, сказала:
- Нет, это не она.
Капитан Усов удивился:
- Софья Андреевна, а вот Ваш муж узнал эту девушку, и утверждает, что это Полина.
Соня возразила:
- Мой муж видел Полину только один раз, в течение получаса, а я прожила с Полиной бок о бок около двадцати лет. Я точно знаю – это не она.
Капитану Усову осталось только посетовать:
- Ну что ж, очень жаль. Спасибо, что подъехали…
Соня с Кириллом попрощались, вышли. Когда сели в машину, и отъехали от отделения милиции, Кирилл спросил:
- Соня, почему?
Соня молчала, смотрела в окно, Кирилл спросил еще раз:
- Почему?
Соня резко обернулась к нему, резко сказала:
- Осуждаешь?
- Нет, ты что, пытаюсь понять…
-Что понять? Я уже говорила, она не хотела его убивать, получилось случайно, он угрожал ей пистолетом, она пистолет у него вырывала. Я могла оказаться на ее месте. Могла тоже отнимать у него пистолет, и случайно застрелить. И потом, у меня был нож, я готова была ударить его ножом, убить…
- Сонечка, маленькая, я не сколько тебя не осуждаю. Но я считаю, что она не имела права угрожать тебе и Ване, и потом, ведь Валера с подачи Полины мучил тебя и Ваню, и она, как он и не просил, не отдала деньги, и деньги остались у нее…
Соня вздохнула, произнесла:
- Кирилл, моя сестра не любила меня, ты сам с этим столкнулся, она не сказала мне, что свидание, которое ты назначил, не состоится. Но я не собираюсь мстить.
- Кто говорит о мести? Я говорю о том, что твоя сестра совершила преступление, и должна за это отвечать!
- Я не хочу принимать в этом участие! Я хочу все забыть - это был страшный сон. И потом, Полина, она говорила Валерке, что хочет счастья, и что он, Валерка ей это счастье обещал, но не дал! Полина глубоко несчастна, страшно несчастна. Для нее же главной всегда была она сама. Для нее важно было как она выглядит. Это иногда до паранойи доходило! Ее платья, прическа, макияж, маникюр, каблуки! Она на похороны приехала с прической волосок к волоску, с макияжем, и на каблуках. А на этих фотографиях как она выглядит! Как бродяжка! Да для нее самое страшное наказание так выглядеть! С такой вот стрижкой, без макияжа, в жуткой одежде! Давай оставим ее в покое! Пусть живет как знает. И деньги ей счастья не принесут. У нас с ней разные представления о счастье…
Она поцеловала Кирилла в висок, потерлась щекой о его плечо, прошептала:
- Спасибо тебе…
Он удивился:
- За что?
- За то, что ты есть… Ты мое счастье…
2
В тот же день Соня с Кириллом решили забрать кое-какие вещи из квартиры Сони.Ее квартира все это время стояла закрытой. К Соне с требованиями переоформить документы, подтверждающие ее право собственности на квартиру, никто не обращался, и ей временами казалось, что может быть, все, что с ней произошло, не серьезно, и ее действительно оставят в покое. Кирилл также узнавал, ему сообщили - владельцем квартиры по-прежнему является Соня.
Но вскоре все выяснилось. Примерно две недели спустя после выписки Сони из больницы, Соня с Кириллом собирали ее и Ванины вещи в Сониной квартире, складывали в большие сумки, спорили, что нужно взять в первую очередь, а что можно взять попозже. Их спор прервал звонок в дверь, Соня, не задумываясь, дверь распахнула. Распахнула, и отшатнулась. Перед ней стояли ее знакомые дебилы-кредиторы. Они усмехнулись, вошли, приказали:
- Мужика своего позови!
Соня не поняла, молча смотрела на кредиторов. Они повторили:
- Мужика позови, с Вами двумя поговорим…
Соня позвала:
- Кирилл!
Кирилл вышел в коридор, удивленно остановился, спросил:
- Что нужно, ребята?
- Что нужно, денег нужно!
- Но почему вы требуете у нас деньги? Ваш должник умер!
- А твоя баба поручителем у него была! Теперь она должна отдавать. Миллион четыреста тысяч евро. Ты что, думал, мужика, должника нашего, твоя баба с ее сестрицей угрохали, и деньги можно не отдавать? Наивняк! Все до еврика отдадите. А, то хуже будет! Или что, ты хочешь заставить нас ее сестрицу искать? Которая, с деньгами смылась? Ищите сами, деньги у нее отберите, или свои отдавайте! Вот ты, дорогой доктор, уже заставил нас искать ее мужика, мы тебе поверили, нашли, а денежки тю-тю… Или опять угрожать нам будешь?
Кирилл молчал. Соня испуганно прижалась к нему. Наконец Кирилл спросил:
- Сколько у нас времени?
- Месяц. Крайний срок. И если в милицию заявите, помните, сыночек у вас. Что вы оба будете без сыночка делать? Когда по частям его получите?Квартирку освобождайте,было ваше стало наше. Освобождайте, недельный срок! Через неделю замки поменяем.
Кредиторы развернулись, и весело насвистывая, удалились. Соня разжала руки Кирилла, обнимающие ее, устало опустилась на низкую скамеечку, стоящую в коридоре. Прошептала:
- Что теперь делать?
- Пойдем писать заявление в милицию…
Соня испугалась.
-Кирилл,ради бога, нет!Очень тебя прошу, нет! Вспомни о Ване!
Кирилл вспомнил, как своими необдуманными действиями уже причинил страшный вред Соне и Ване. И, чем поможет им доблестная милиция? Будет искать кредиторов-шантажистов? Те пока только угрожают, и неизвестно, перейдут они к решительным действиям, или нет. Заявление, скорее всего даже не примут. Кирилл вздохнул:
- Хорошо, не пойдем…
- Кир, что же делать? Как быть?
- Придумаем, кредит возьмем…
- Миллион евро?
- Попробуем занять… Найдем. Все поехали, отвезем те вещи, которые собрали, приедем завтра…
- Кирилл, мне страшно! Я приношу всем несчастья! И тебе, и Ване, и Валерке. Одни проблемы…
- Я тебе уже говорил, проблемы решаем вместе… И несчастья ты никому не приносишь…
- Ваня из-за меня страдал… А Валерка погиб…
- Соня! Ваня страдал из-за Валеры, а Валеру убила не ты, а Полина! Какие еще несчастья? Мне какие несчастья ты принесла? Одно счастье, с тобой я опять счастлив! И я решу вопрос с деньгами, я тебе клянусь! Заработаю! Деньги - это ничто. Понимаешь, ничто! Ради них страдать глупо… Хотят они такую сумму – отдадим…
Соня вздохнула. Поверила. Отец Герман сказал, они вместе все преодолеют…
3
Кирилл, Соня и профессор Игнатьев сидели на кухне у Кирилла. Ужинали. Соня покормила ужином Ваню пораньше, и тот в гостиной смотрел телевизор. А взрослые ужинали. Вернее, ужин стоял на столе, стыл, никто не ел. Соня ковыряла вилкой салат, а Кирилл крутил стакан со своей любимой «Кока-колой». Профессор не выдержал молчания, спроси:
- Кирилл, Сонечка, давайте что-то решать! Составим план действий, нельзя так сидеть!
Кирилл отозвался:
- Что решать, дорогой профессор? Нужно деньги искать…
- Давайте будем искать деньги. Кирилл, где Вы намерены их искать?
- Возьму кредит под залог этого дома…
-Сколько Вы думаете, Вам даст банк? Максимум миллион рублей!
-Попробую занять у знакомых. Веру, сестру, попрошу тоже кредит взять…
- Кирилл, почему Вы не хотите занять денег у меня? У меня есть деньги, я Вам с удовольствием дам…
- Профессор, у Вас есть семья, сын…
- Мой сын много лет живет в Америке, в Россию не собирается, я внуков своих видел только один раз, летал в Америку сам, но скорее всего больше туда не полечу, слишком тяжелый перелет… Кирилл, Вы и Соня с Ваней самые близкие мне люди… Я очень хочу помочь Вам…
Соня ответила профессору:
- Спасибо…
Профессор продолжал, обращаясь к Соне:
- Сонечка, почему Вы отказываетесь обращаться в милицию?
Соня возразила:
- Нет, никогда, я страшно боюсь. Они угрожают Ване! Я не доверяю милиции.
Кирилл добавил:
- Справимся…
Профессор добавил:
- У меня есть большая квартира в центре Москвы, мы с моей женой поговорили, мы отдаем ее Вам…
Кирилл не поверил:
- Как?
- Мы дарим квартиру Вам и Соне…
Кирилл начал отказываться:
- Нет, не нужно… Что скажет Ваш сын…
Профессор резко ответил:
- Вопрос решен, и не отказывайтесь…
Соня прошептала:
- Но так не бывает… Дарите, за что?
Профессор сказал:
-Я уже сказал –Вы и Кирилл, самые близкие, самые дорогие мне люди, если честно,даже дороже сына. Вам с Кириллом нужна помощь, я могу Вам помочь,скажите Соня, если бы мне понадобилась помощь, и Вы могли мне помочь, Вы, что этого не сделали бы?
- Конечно сделала… Но Вы меня совсем не знаете…
- Вас любит Кирилл, этого достаточно…
Соня все не верила:
- Вы отдаете квартиру совсем не знакомому человеку, ведь деньги должна я, а не Кирилл…
- За то время, что Вы с Кириллом, я узнал Вас отлично, Вы превосходная во всех отношениях женщина, Вас выбрал Кирилл, это для меня самая лучшая рекомендация, Ваня уже мне как родной внук.
Профессор давно ушел, Ваня спал в своей новой комнате, на втором этаже, рядом со спальней родителей, а Соня с Кириллом все еще сидели за столом на кухне.
Соня говорила:
- Но так не бывает…
Кирилл положил свою руку на руку Сони:
- Успокойся, все! Думай о детях. Так бывает! Ты же сама сказала, что поступила бы также. И пожалуйста, что бы, я не слышал больше, что ты уйдешь от меня, мы должны расстаться. Этого не будет! Мы с тобой теперь вместе до конца жизни. А жизнь и у тебя и у меня одна, и другой не будет, и не надейся, я сам это только недавно понял, осознал. Мне сказали – оглянись вокруг, у тебя есть второй шанс, используй, начинай жизнь с начала, хватит киснуть! И я его использую, этот свой второй шанс. И если ты не догадалась – этот мой второй шанс – ты! Запомнила, хорошая моя?
- Запомнила…
- И надеюсь, что профессору не придется продавать квартиру, я понимаю, что профессор альтруист, но такой щедрый подарок мы принять не можем, но все равно – ему спасибо… Деньги мы может быть возьмем у него взаймы…
- Удивительно, я совсем не знакомый для него человек – и так просто взять и отдать квартиру…
-Ничего удивительного. Это для него в порядке вещей. Я поступил бы так же, и ты сама сказала, что помогла бы профессору, я в тебе не ошибся…
4
Кирилл не ошибся в Соне, это было действительно так. Но он ошибся в себе, переоценил свои возможности. Время шло, а ему не удалось достать необходимую сумму денег. Соня была в ужасе - они сейчас занимают деньги, но их нужно будет отдавать! Она с содроганием думала, что через некоторое время, такие же дебилы-кредиторы, что приходили к Валере, придут и к ней с Кириллом. Выхода она не видела. Кирилл ей не рассказывал, уверял – все в порядке. Но она видела – он расстроен, сосредоточен, при ней старается не разговаривать по телефону, выходит на улицу. Она понимала – денег достать у него не получается. Она каждый день обсуждала их проблемы с профессором Игнатьевым, советовалась, как быть. Тот опять предлагал – он продаст квартиру, деньги отдаст Соне с Кириллом, и тогда все будет в порядке. Соня говорила – решает Кирилл. А Кирилл был настроен денег у профессора не брать.
Кирилл обзвонил всех своих друзей и знакомых, у всех спрашивал деньги, обошел почти все банки, предоставляющие кредиты. Но сумма денег ему требовалась слишком большая, банки с кредитами тянули. Кирилл, приходя домой видел вопрос в глазах Сони, отвечал- нормально, деньги будут, но прекрасно понимал, она не верит. И профессору Игнатьеву он также отвечал – порядок, он вопросы решает, и тоже понимал, тот не верит. Не умеет он врать.
Ему престали сниться страшные сны. Он настолько уставал, что ночью ему вообще ничего не снилось. Только при пробуждении вдруг охватывал страх, что Сони рядом нет, она исчезла… Он судорожно шарил рукой рядом с собой, и когда понимал, что она все еще рядом с ним, спит, уткнувшись носом ему в плечо, облегченно вздыхал. Вставал, брал сигарету, спускался на кухню. По пути заглядывал в комнату Вани. Тот тоже крепко спал, только верный Дик, облюбовавший себе место на коврике рядом с кроватью Вани, поднимал голову, удивленно смотрел на своего старшего хозяина, будто думал - что это с ним такое, почему никак не успокоиться, все же хорошо, в большом доме поселилась прекрасная женщина и замечательный мальчик, и что еще его хозяину надо? А Кирилл курил и думал… Он сказал, деньги – ничто. Оказалось, что. Достать их трудно. Но он обязан это сделать. Иначе – это не он. Он уважать себя перестанет. Беременную любимую женщину, от него же беременную, и собственного ребенка от неприятностей оградить не смог, он чуть их не потерял. Еще немного, и прекрасная женщина и чудесный мальчик могли бы превратиться в бездушные цифры, как превратились Лена и Яна. Это могло бы быть, это стало почти реальностью, и он это допустил…
А Соня не спала, она просыпалась сразу, как просыпался Кирилл, она вообще не могла спать, когда его не было рядом. Она просыпалась, лежала, борясь с отчаянием. Почему все так, за что?
Когда до назначенного срока окончательно освободить Сонину квартиру оставалось всего пара дней, Кирилл с Соней в этой злосчастной квартире собирали оставшиеся вещи. То, что они не смогли взять, Соня раздала соседям и знакомым, и когда упаковывали последнее, мобильный телефон Кирилла зазвонил. Кирилл запсиховал– звонил его бывший больной, банкир Шевченко, требовал немедленно приехать. Кирилл подумал: «Господи, что еще случилось у Шевченко, только неприятностей со стороны банкира мне еще и не хватало!». Шевченко добился своего–его выписали домой, но Кирилл поставил условие–у него круглосуточно дежурит персонал из клиники, больной проходит необходимые медицинские процедуры, в случае отказа - больной незамедлительно окажется обратно в больнице. И Шевченко Кириллу поверил, потому что убедился, его охрана («холуи») смотрит доктору Бородину в рот, выполняет все его распоряжения моментально и безропотно, и банкиру пришлось пустить медперсонал из клиники Кирилла в резиденцию, он добровольно принимал таблетки, разрешал делать себе уколы.
Соня звонка банкира тоже испугалась. Стала просить Кирилла в резиденцию Шевченко не ездить или взять ее с собой. Кирилл возразил – банкир звонил сам, значит он жив, в сознании, и голос у него был бодрым и даже веселым. Пусть Соня не волнуется, он поедет к банкиру, он скоро вернется, будет через два часа, но почувствовал, она опять ему не поверила. В последнее время ему, почему то никто не верит, совсем. В резиденцию банкира Шевченко Кирилла пропустили сразу, ворота отъехали в сторону, как только показалась его машина, здесь он уже стал своим человеком. Он прошел в дом, быстро поднялся в комнату банкира. Тот нервно ходил из угла в угол, теребил пояс бархатного халата, увидел входящего Кирилла, обрадовался. Стал говорить:
- О, Кирилл Викторович, замечательно, что Вы приехали…
- Что случилось, Павел Павлович, Вам стало хуже?
- Нет, я чувствую себя отлично…
- Тогда зачем я Вам понадобился?
- Посоветоваться необходимо.
- О чем?
-Пришла информация, нашли почку, которая идеально мне подходит.
- Зачем Вам почка?
- Ну, как? Как только Вы стали говорить о пересадке, я потребовал что бы искали подходящую почку… И вот нашли… Говорят подходит идеально. Через пару часов она может быть здесь!
- Зачем?
- Для пересадки.
- Кому?
- Мне!
- Павел Павлович, операция прошла успешно, и Вам не нужна пересадка, почему Вы это решили? Вы же себя неплохо чувствуете?
- Ну да. Решил посоветоваться, вдруг что. Значит нужно отказаться? А вдруг понадобиться?
- Что понадобиться? Почка? – Кирилл ели сдержался, что бы не рассмеяться, – Уверяю, пересадка почки Вам абсолютно не нужна. Вам нужно в санаторий. В Трускавец, пока тепло, лето, поезжайте.
Тут подал голос мобильный телефон Кирилла. Кирилл извинился, отошел в сторону, начал разговор. Звонили из очередного банка. Насчет кредита. Кирилл разговаривал, убеждал, просил. Но ему отказали. Он вернулся к Шевченко. Тот вопросительно посмотрел на Кирилла, спросил:
- Кирилл Викторович, Вы, что в банке хотите кредит взять?
-Да, хочу…
- Отказали?
- Да, отказали. Мне нужна очень крупная сумма.
- Насколько крупная?
- Очень крупная… По хорошему - миллион четыреста тысяч…
- Рублей? Ерунда… Мелочь.
- Евро.
- Вот это уже сложнее. А Вы во многие банки обращались?
- Да, практически везде. Больше двухсот тысяч евро не дают.
- Попробуйте в нескольких банках…
- Пробовал, отказывают… Банки сообщают друг другу, кому дали кредит. Общая база данных…
- А Вы в мой банк не обращались?
- Нет. И не буду.
- Понятно. Характер показываете.
- Показываю. Знаю, что к моей персоне будет особое отношение, и не хочу этого. И в помощи, тем более Вашей, я не нуждаюсь.
- Как хотите. А простите за любопытство, такая огромная сумма Вам для чего? Что Вы хотите купить? Виллу на Лазурном берегу?
- Вилла на Лазурном берегу мне не нужна. Нужно отдать долг.
-Вы задолжали такую сумму? Вы, что в карты по крупному играете?
- Нет, я в карты не играю. Это не мой долг, это долг бывшего мужа моей жены.
- А почему Вы за него такой огромный долг выплачиваете?
- Этот человек умер. Я не хочу больше отвечать на Ваши вопросы. Это не нужно не Вам и не мне.
- Ладно. Ладно.
- Мы вопросы с Вами решили. Я спешу.
- Да, идите.
Кирилл с радостью сбежал из резиденции банкира. Ему страшно не понравились вопросы Шевченко, и он ругал себя, что был с тем так откровенен.
5
Соня сидела в пустой квартире на связке книг, всю мебель и стулья уже разобрали соседи. Квартира опустела. Она оглядывала голую комнату, бывшую гостиную, и думала, что вот в этой квартире прошло ее детство. Может быть не очень счастливое, но это было ее детство, единственное и неповторимое. И именно в этой комнате она впервые была с Кириллом, и потом, десять лет спустя, в этой же комнате она опять была вместе с любимым. И была с ним счастлива. Почему была? Почему такой пессимизм? У них все еще будет… Они любят друг друга, и Кирилл обещал вопросы решить, деньги найти. Но, она же понимает, что у него ничего не выходит, не получается… И тут Соня вспомнила слова отца Германа, что у нее будут еще трудности, но она будет вместе с любимым, и все преодолеет. И еще она думала, что они с Кириллом ни в чем не виноваты, и наказывать их не за что. Она и он, до их встречи жили правильно, не делали не кому зла, если и причинили кому несчастья, то лишь самим себе, значит, все должно кончиться хорошо. Наивно? Может быть… Но она верила в это.
Щелкнул замок, вернулся Кирилл. Соня вышла в прихожую, увидела на лице у Кирилла улыбку, поняла, визит к банкиру Шевченко прошел удачно. Она спросила:
- Что там было? Зачем он тебя вызывал?
Кирилл сказал, сдерживая смех:
- Он хотел у меня поинтересоваться, не нужна ли ему пересадка почки…
- А, что ему хуже? Ему нужна пересадка?
- Да, нет, просто почку подходящую ему по параметрам, нашли.
- И?
-Пришлось его разочаровать. Эта почка понадобиться не скоро.
- Хоть с этим проблем нет.
-Да. Поехали. Все. Все нужные вещи собрали, все ненужные раздали. Поехали.
- Подожди. Давай чуть-чуть здесь побудем. Простимся с этой квартирой. Здесь прошло мое детство…
- Хорошо… Я покурю на кухне. Не буду мешать.
Соня прошла по комнатам, провела рукой, по, когда-то бывшим, родным, стенам, погладила подоконники, постояла на балконе. С балкона вернулась в квартиру, еще раз оглядела комнаты. Она удивлялась, когда комнаты были заставлены мебелью, завалены вещами, квартира казалась большой и уютной. Сейчас пустые комнаты показали все свои изъяны. Обои выглядели грязными и облезлыми, а еще вчера они были яркими и свежими. Лакированный паркетный пол явил проплешины, требовал циклевки, и оказался не слишком ровным. И, что самое странное потолки вдруг стали ниже, а комнаты меньше. Соня почувствовала – она хочет уехать отсюда, ей не нравиться эта квартира, в ней было душно и страшно. Это была уже не ее квартира. Ту, старую, квартиру она обожала. Эта квартира была для нее чужой, и ей совершенно не нравилась. Она вышла на кухню к Кириллу, тот стоял у окна с сигаретой, обняла его, прижалась к его спине щекой, тихонько сказала:
- Все, поехали… Не хочу
Квартиру ей уже было не жалко.
А через пару дней, утром, в субботу, у дома Кирилла в Михайловке, затормозил черный внедорожник «Порше Кайен», один из тех, на которых передвигалась охрана банкира Шевченко. Из машины вышел знакомый Кириллу охранник, назвавшийся Кабаном, которого на самом деле звали Петей.
Кирилл с семейством завтракал на кухне. Кабан постучал в дверь. Соня, услышав стук, встала, что бы открыть. Кирилл сразу понял, приехали от его нерадивого больного, банкира Шевченко, и он, опередив Соню, распахнул дверь, впустил Кабана на веранду. Но дальше пройти не дал. Кабан и не рвался. Кирилл поинтересовался:
-Доброе утро, Кабан. Как Ваши дела, как здоровье Вашей мамы?
Кабан немного опешил, но ответил:
- Хорошо, и мама себя хорошо чувствует…
Кирилл продолжил:
- А что нужно уважаемому Павлу Павловичу? Как я понимаю, Вы ко мне по его просьбе приехали?
- Да, хозяин прислал.
- И что случилась у уважаемого Павла Павловича? Кстати, как его здоровье?
- У него тоже все в порядке. Вот, он просил Вам передать.
И тут Кирилл заметил в руках у Кабана не слишком большой сверток, упакованный в оберточную бумагу, и перевязанный бечевкой. Кабан протянул сверток Кириллу, повернулся, и бросив:
-До свиданьица!-побежал к машине.Кирилл остался стоять со свертком в руке, и, подумав немного, пожал плечами, вернулся на кухню. Сверток он оставил на веранде. Соня с Ваней вопросительно смотрели на него. Кирилл сел на свое место за стол, продолжил завтракать. Соня спросила:
- Кто это был, Кирилл?
- Да, так, кое-чего передали. Документы для работы. Рукопись. Потом посмотрю…
Ваня, позавтракав, побежал на улицу, Соня убирала со стола, а Кирилл пошел на веранду, взял в руки сверток, стал разматывать бечевку …Когда бечевка была снята, он развернул сверток. В его руках оказался большой конверт из плотной, упаковочной бумаги. В конверте были документы на квартиры Сони Воронцовой и Валерия Воронцова, пачки денег – Кирилл посчитал – ровно сто тысяч долларов, и швейцарские часы Кирилла, те самые, что он отдал Сониным кредиторам при первой встрече. Он быстро сложил все это обратно в большой конверт, и с ним в руках пошел на кухню к Соне. Та уже закончила уборку, и стояла перед раскрытым холодильником, раздумывала, что бы приготовить на обед. Услышав, что Кирилл вошел, Соня резко обернулась, вопросительно посмотрела на него, спросила:
- Кирилл, что-то случилось? У тебя взволнованный вид… Кто же это все таки приходил?
Кирилл положил на кухонный стол конверт, сказал:
- Вот посмотри…
Соня захлопнула холодильник, подошла к столу, взяла в руки конверт, достала из конверта документы на квартиры, деньги, часы, разложила все на столе, подняла глаза на Кирилла, произнесла:
- Что это, откуда?
- Передали, от банкира Шевченко…
- И деньги? Сто тысяч долларов… Что это за деньги?
- Это мои деньги, пару месяцев назад я отдал кредиторам сто тысяч. Я передал адрес Валерия, и эти деньги в качестве страховки.
- Ты? Сто тысяч? Зачем?
-Я хотел подстраховаться, что бы тебя не трогали, даже не подходили к тебе, пока будут искать Валерия…
Соня села за стол, механически перекладывала пачки денег, произнесла тихо:
- За это сто тысяч?
Он возразил:
-Всего лишь деньги. Они у меня были, я спокойно их отдал…
Соня все еще не могла понять:
- Господи, Кирилл, ты бы мог потратить эти деньги на себя…
Он спокойно ответил:
- Я хотел потратить их на тебя…
Соня спросила:
- Что делать со всем, что тебе передали? Что это значит?
Кирилл сел рядом с ней за стол, вертел в руках документы. Соня опять спросила:
- Что ты будешь со всем этим делать?
Он молчал, нервно перекладывал документы и пачки денег. Она накрыла его руку своей рукой, тоже молчала. Наконец он сказал:
- Отвезу назад банкиру Шевченко, мы не нуждаемся в благотворительности…
- Ты хочешь все отдать?
- Да, мы сами справимся. Не хочу, что бы наши проблемы решали таким образом… И этим человеком…
-Ты прав, скорее всего. Я тоже не хочу так. Это не правильно.
Кирилл сложил все обратно в конверт, ответил Соне:
- Я же говорил, что я в тебе не ошибся. Ты мое второе я. Я поеду, отвезу все это назад.
6
На этот раз в резиденции банкира Шевченко Кирилла не ждали. Он долго сигналил перед закрытыми воротами, но ворота так и не открылись. Кирилл достал телефон, набрал номер банкира Шевченко. Тот не ответил. Кирилл набрал номер начальника охраны банкира. Тот к телефону подошел. Кирилл потребовал, что бы его пропустили, ему необходимо поговорить с банкиром. Начальник охраны согласился Кирилла пропустить. Ворота отъехали в сторону, Кирилл проехал. Оставил машину напротив входа, и с конвертом в руке, пошел в барский дом, поднялся в комнату банкира. Тот сидел за компьютером, и был не доволен визитом Кирилла, раздражен. Спросил с вызовом:
- Что Вам нужно, дорогой доктор?
Кирилл положил перед банкиром конверт, ответил:
- Возьмите назад то, что привез Ваш человек. Мне и моей семье этого не нужно.
Банкир вопросительно поднял брови. Поинтересовался:
- Не нужно?
- Я не нуждаюсь в Вашей благотворительности.
- Какие мы гордые. Сами хотите миллион четыреста тысяч евро отдавать?
- Да.
Банкир встал, начал ходить из угла в угол, и вещать:
- Хотите в долги влезть, кредиты в банках взять, и всю оставшуюся жизнь долги отдавать? Хотите заставить старого больного профессора квартиру продать? У него больше ничего нет, а у него сын, внуки, они в наследство ничего не получат, и Вас ненавидеть станут. Этого хотите? Хотите жену и детей на нищету обречь? Ну как хотите. И квартиры Вам не нужны? Добровольно отказываетесь? Спокойной жизни не хотите? Да, чудеса. И потом, я Вам должен!
Кирилл парировал:
- Я не просил отдавать за меня долг. Я очень не люблю когда что-то делают за моей спиной. А, по поводу Вашего долга мне, я уже говорил, Вы мне ничего не должны. Ничего! Так, что Ваши затраты напрасны. Я прошу – заберите назад, то, что Вы за меня заплатили, я сам разберусь со своими долгами…
- Я не сильно и потратился. Вы, что думаете, я такой лох, из-за Вас потерял миллион четыреста тысяч евро, каким-то проходимцам отдал?
- Я не понимаю Вас!
Банкир улыбнулся:
- Я не настолько наивен, что бы терять такие деньги. Мои люди нашли сестру Вашей жены, в Хорватии, она туда из Черногории перебралась, она садилась на теплоход, хотела плыть в Италию. Слава богу,успели.Если бы уехала в Италию,найти было бы сложнее. Хорватия–наша стихия. Сдали Вашу родственницу Интерполу, ее скоро в Москву доставят, судить будут, готовьтесь в суде выступать. Она кстати во всем призналась. И в убийстве, и в том, что на Вашу жену наехала, заставила на себя убийство взять. А до того, как Вашу родственницу Интерполу сдать, раскулачили, денежки она нам отдала, бизнес на нас переписала, квартирку, шикарную, подарила. Очень пригодится квартирка. Я уже решил - своей очередной пассии подарю, как прощальный подарок – ей понравиться.
Кирилл был в ужасе - что он скажет Соне. Она же просила – оставить ее сестру в покое, пусть живет, как хочет. Что же делать? Он возмутился:
- Кто Вас просил это делать? Зачем? Почему Вы не спросили меня? Моя жена возражала, она не хотела, что бы ее сестру нашли.
Банкир недоуменно пожал плечами:
-А Вы не говорите. Ее не я нашел, и не Вы, а Интерпол. Туда все претензии. Вы тут причем! И когда ее Интерпол нашел, денег у нее уже не было.
- Хорошо, Интерпол… Но денег от Вас я все равно не возьму…
-Представляете, как будет выглядеть банкир Шевченко, который потребует разорвать договор людьми, у которых выкупил долги Вашей жены, и прикажет вернуть назад его деньги? Меня посчитают за идиота. И если Вы дорогой доктор отказываетесь, это Ваше дело. И если хотите,можете отдавать деньги мне.Давайте так решим, я возьму назад, то, что Вы привезли. Не помешает. Но часы оставьте себе – это, же вам первая, покойная жена подарила. Неужели не жалко?
- Расписку. Я требую долговую расписку.
- Хорошо, дорогой доктор, будет расписка. Хотите расписку, будет расписка. На миллион евро, подойдет? И Вы, и Ваша жена отдавали деньги раньше, часть денег отдали же? Через год о миллион сможете отдать?
- Да, подойдет.
-Может быть-через два или три года?Год очень маленький срок!
- За год я отдам…
- Хорошо, хорошо.
Банкир потребовал позвать своего адвоката. Тот явился сразу, скорее всего жил здесь же, в доме. Шевченко приказал составить расписку. Тот кивнул, сел за компьютер банкира, начал печатать расписку. Через пять минут расписка была готова. Кирилл подписал, банкир тоже поставил свою подпись. Кирилл положил расписку в карман, собрался уходить. Банкир остановил его:
- Часы возьмите. Мне они не нужны.
Кирилл поблагодарил, надел на руку часы, защелкнул браслет, покинул резиденцию банкира, в не слишком веселом настроении. Пока ехал домой, думал о Соне. Как рассказать ей, что Полину нашли и будут судить. Решил - всего ей рассказывать не нужно. Хоть он и говорит, все проблемы они решают вместе, и он никогда не врет, но в этот раз ей всего знать не нужно, да и говорить не правду он не будет. Он расскажет ей только часть правды. Когда Кирилл подъехал к своему дому, Соня ждала на крыльце. Она сидела на ступеньках, рядом расположился пес Дик. Скорее всего, пес, считал, что сейчас Соня нуждается в его заботе больше всего, вот и лежал рядом с ней, положив морду ей на ногу. Увидев Кирилла, она сразу же встала. Пропустила его в дом, пошла следом. Кирилл прошел на кухню, сел на тот же стул, на котором сидел утром. Негромко бросил Соне:
- Сядь, поговорим.
Соня была страшно встревожена. Она медленно опустилась на стул по соседству с Кириллом, спросила:
- Кирилл, что случилось?
Он ответил:
- Интерпол задержал твою сестру. Ее скоро привезут в Москву. Будут судить здесь.
- Как?
- Да. Вот так.
- Ты помог ее задержать?
-Клянусь это не я! Нет, моя хорошая. Ты же этого не хотела. Мне достаточно, что я Валеру кредиторам выдал, не подумал о последствиях. Он погиб, тебе с Ваней плохо пришлось. Из-за меня.
Соня была удивлена:
- Почему из-за тебя? Ты не виноват, ты меня хотел защитить! Ты рассчитывал, что Валерка нормальным мужиком окажется, деньги вернет! А он до последнего упирался. И вообще, моя сестра во всем виновата, только она. Валерка умом никогда не блистал, под влияние Полины попал. Ты не виноват! Кирилл, когда Полину задержали, у нее же деньги наверное, отобрали?
- Денег у нее уже не было. Их отобрали у нее раньше.
- Кто отобрал?
-Да мало ли кто? Многие знали, у нее есть деньги, крупная сумма.
- А мы? Мы должны деньги по прежнему? То, что нам передали, ты отдал? Не жалей, нам этого не нужно…
- Да. Отдал. И деньги мы должны, по прежнему.
Соня закрыла лицо руками. Посидела так несколько секунд, потом отняла руки, спросила:
- Ей много дадут?
- Нет. Не очень. Ты выступишь в суде, все расскажешь. Года два-три, может быть условно. Это же не предумышленное убийство.
- Да, конечно. Кирилл, как мы будем отдавать эти деньги?
- Заработаю… Нам дали год. Нужно постараться уложиться. И еще, что хорошо, профессору не нужно больше продавать квартиру.
Она встала, обошла стул, на котором сидел Кирилл, обняла его со спины, потерлась щекой о его макушку, стала говорить:
- Кирилл, любимый. Получилось так, как получилось. Мы ничего изменить не можем. Должны отдавать деньги, будем отдавать. А Полина, я говорила ей, и Валерка, до того как она его убила, тоже говорил… Ей нужно было отдать эти деньги, но она упорствовала…
Он взял ее руки, целовал ладони, потом усадил рядом с собой, и все еще держа в руках ее руки, сказал ей:
- Послушай, родная, я расскажу тебе вот что. Мне было тогда лет восемь-девять. Мы жили еще в коммунальной квартире, у нас было две смежные комнаты, и в этих комнатах помещалась вся наша семья. В одной комнате дедушка, бабушка и я, в другой мама с папой и маленькая Верочка. Да, бабушка была еще жива, точно. Так вот, у нас были две комнаты в общей квартире. Но комнаты были очень большими, просто огромными, метров по двадцать пять-тридцать каждая. Я сейчас этого точно не знаю, но с учетом того, что в комнатах стояло много мебели, и мебели старинной, массивной, место оставалось, я в футбол играл, и в хоккей, значит, комнаты были большими. У дедушки был большой письменный стол, классический, двух тумбовый, покрытый зеленым сукном, за ним он работал. А под ним мы с Верой очень любили играть… Да… Стоял еще большой диван, с массивной спинкой и подлокотниками, я на нем спал. У дивана, на спинке, была еще полочка, деревянная, на ней размещались кованые медные фигурки…
Соня прервала его:
-Фигурки я у Вас в квартире видела. Диван и стол куда делись?
- И диван и стол просто невозможно было вынести из старой квартиры, да и новой они не поместились бы. Так вот я о чем… В комнате стоял еще шкаф, громадный, три метра высотой… Это все предыстория, а вот история. Я был очень любознательным мальчишкой, даже слишком. У дедушки была невероятная, на мой тогдашний взгляд, ценность – шариковая четырехцветная ручка. Зеленый, красный, синий и черный цвета. Как я хотел эту ручку! Она мне даже снилась ночью. Но дедушка не когда с этой ручкой не расставался, и играть мне ее не давал, только подержать. Боялся, что я ее сломаю. А я так ее хотел! И вот однажды дед забыл ее, забыл на столе. Я сразу схватил это сокровище, стал вертеть, рассматривать. И, что естественно, разобрал ее на части. Разобрать то разобрал, а собрать не смог. Я плакал от отчаяния. Знал – сейчас придет дед, увидит разобранную, сломанную ручку, и будет меня ругать. И мама с папой тоже ругать будут. Они же все не разрешали мне эту ручку трогать! Я испугался, и не чего не смог придумать умнее, как спрятаться в шкаф. Я спрятался туда, и просидел там почти до вечера. Мама с бабушкой искали меня, звали, плакали, но я решил не выходить. Пришел дед. Нашел сломанную ручку, узнал, что я пропал, все понял. Тоже начал меня искать, и не нашел. А потом пришел мой папа, и починил сломанную ручку. И тоже принялся меня искать, и нашел. Я вышел из своего убежища, мне все были рады, все были счастливы, что я нашелся, и ручка тоже оказалась не сломанной, ее починили. Проблем больше не было. И, даже сейчас я иногда думаю, что вот если бы был такой шкаф, и можно было бы в нем спрятаться, посидеть там немножко, потом выйти - и все твои проблемы решены, тебе все рады, тебя любят. Но, это все фантазии. А со шкафом получилось только раз!
Соня спросила:
- Только один раз?
- Да, только один раз. Потом мы получили новую квартиру, и шкаф выкинули. Он был высотой три метра, а в новой квартире потолки были два восемьдесят. И стол выкинули, и диван. Я сейчас понимаю, что это была старинная антикварная мебель, и стоила она дорого. Но тогда, тридцать лет назад, это не ценилось. А потом погиб отец… Вот и все… В жизни все намного сложнее…
Поздно вечером, уже лежа в постели, Соня вдруг осознала, что ее уверенность в том, что безумная компьютерная игра закончилась, скорее всего, преждевременна. А, она, глупая думала, что отведенное на ее игру, время, вышло. Нет, игра продолжалось, ей добавили бонусные призовые минуты, за отличную игру! Ее ужас не заканчивается! И выйти из игры в ближайшее время не предвидеться!
Глава пятнадцатая. Вера и Никольский. Несколько месяцев спустя
1
Вера Бородина вышла из офиса своей фирмы около семи часов вечера. Но на улице была темная, глухая ночь, часы перевели на зимнее время. Холодно, сыро, через пару дней начнется зима. Вера зябко куталась в осеннее пальто, потуже замотала легкий шелковый шарф, думала, что просто необходимо сегодня достать зимнее пальто и зимние сапоги. Но так не хотелось! Казалось, что если не доставать зимнюю одежду, то и зима не наступит, удастся ее обмануть. Вера мечтала, что бы осень постояла подольше, и деревья, своей осенней красотой, тоже подольше порадовали глаз. Нет, природа брала свое. Листьев на деревьях уже не было, по утрам лужи покрывала ледяная корочка, а с неба лил холодный дождь вперемешку со снегом. Вера холод переносила с трудом, при температуре на улице ноль градусов мерзла по страшному, а зиму ненавидела всеми фибрами своей души! Под ногами жуткая каша из снега, грязи, химических реагентов, а под этой кашей – скользкий лед, обувь одного сезона не выдерживает, от гадости, что приходится каждый день месить, разваливается. В метро душно и жарко, когда выходишь на улице - холодно, а если еще и ноги мокрые, все - простуда обеспечена. И в машине тоже неуютно. Пробки жуткие, все опаздывают, настроение у водителей в соседних машинах, ужасное, под колесами тоже жуткое месиво, дороги сузились, по обочинам сугробы. А если в Москве снегопад, все пропало. И, на чем передвигаться лучше – на своих двоих или автомобиле – вопрос…
Сегодня Вера была на машине, и, подойдя к своей малютке «Нисан-Микро» на ее капоте увидела большой букет алых роз. Розы были совсем свежими, скорее всего их положили недавно. И розы на капоте она обнаруживала уже не первый раз. Она, в принципе, догадывалась от кого эти розы. От Макса Орлова. Это в его стиле. Наверное, рассчитывает, таким образом разжалобить ее сердце, считает, что она размякнет, и простит его. Вера взяла в руки букет, и, обернувшись кругом, позвала:
- Макс! Макс! Выходи, где ты прячешься? Выходи, поговорим…
Макс вышел из подъезда соседнего дома, подошел к ней. Вера сказала:
- Ну, привет! Поговорим?
На лице Макса появилась довольная улыбка:
- Привет, Верунчик… Как твое здоровье?
- Отлично, как твое?
Макс попытался приобнять ее, но Вера ударила по рукам, прикрикнула:
- Без рук! Что ты добиваешься?
Но Макс продолжал улыбаться:
- Верунь! Ты человек! Красавица! Я сказать хочу – у меня, такой как ты девушки никогда не было, да и, наверное, не будет! Ты исключение, ты уникум!
- Макс, я знаю это все. Что ты хочешь?
- Давай пойдем куда-нибудь, посидим…
- Макс, а у тебя деньги есть? Ты на цветы потратился…
-Ты права. Денег у меня мало. Хватит только на «Макдональдс».
- Нет, там я не ем. И ты это знаешь. Если только сок выпью, или кофе, без сахара. Давай, я тебя отвезу, туда, где ты сейчас живешь, и по дороге поговорим…
-Я на прежнем месте живу, в Копотне. Мы с Мишкой там живет.
Вера удивилась:
- А почему там?
- А где мы найдем комнату дешевле?
Вера спросила:
- А работаешь ты где?
- Мы с Мишкой на стройке работаем. Деньги не плохие, пока регулярно платят.
-Ты садись, поедем, на другой конец Москвы все-таки, но раз обещала.
Максим сел в машину Веры, на пассажирское сиденье, Вера обошла машину, села на место водителя, захлопнула дверь, повернула ключ зажигания, внимательно посмотрела на Макса. Тот выглядел значительно лучше, чем тогда, весной, когда она встречалась с ним в кофейне, на Профсоюзной. Не такой бледный, и синяков под глазами не было, он чуть пополнел, отъелся. А когда он стянул с головы черную вязаную шапочку, Вера обратила внимание, волосы у него в порядке, аккуратные, чистые, и не висят прядями, стянуты на затылке в хвостик. Он улыбнулся, поинтересовался:
- Ты, что меня так разглядываешь?
- Да, так, ничего. Забыла, как ты выглядишь.
- И как я выгляжу?
-Неплохо. Все еще красавчик. А как дочки олигархов поживают?
Макс удивился:
- Какие дочки олигархов?
Вера уточнила:
- На которых ты жениться хотел…
Вера начала выкручивать руль, оборачиваясь назад, выруливать с места парковки. Удачно вырулить ей удавалось редко, всегда что-то происходило. Или машину заденет соседнюю, или столб. Когда она ездила с Максом, это всегда делал он. Он и сейчас сразу же начал комментировать и поучать ее, что она делает все неправильно, с учетом того, что то, что она делает неправильно, он заметил уже после того, как это было сделано. Вера спустила на него собак, он замолчал, надулся. Она выехала на Садовое кольцо, с облегчением вздохнула. Теперь будет попроще. Если стоять в пробках – то стоять, ничего не поделаешь. Макс кончил дуться, заметил:
- Ты не изменилась совсем. Даже еще красивее стала. Вера, а ты случайно не помнишь, почему мы расстались?
- Ты меня бросил. Назвал «старой вешалкой».
- Я погорячился, Верунь, извини…
- Макс, я на тебя не в обиде… Ты такой, какой есть…
- Но если ты на меня не в обиде, то я вот что хотел предложить - давай поженимся…
Вера задохнулась от удивления,поперхнулась воздухом,ответила:
- Это типа – предложение?
- Типа – да. Что ты ответишь?
- Типа – нет.
Теперь удивился Макс:
- Почему?
- Я не люблю тебя, Максим, но этого мало, я тебя не уважаю. Ты – тряпка, бабник, бездельник, циник, и мелкий воришка. А, что самое страшное – ты не умеешь быть благодарным.
Макс опять обиделся:
- Почему – умею. Я за Мишку, за Милку, и за племяша тебе очень даже благодарен.
- Во-первых – благодарен не ты, а благодарны - Мишка, Милка, и, как ты говоришь, племяш. И не мне, а моему брату Кириллу. Ты, то сам считаешь, себя напрасно обиженным, я это вижу. И еще, ты делаешь мне предложение – а конкретно, что ты мне можешь предложить? Почему я за тебя должна выйти замуж?
Он не понял:
- Как что?
- Ну, что? Что ты можешь мне предложить? Квартиру, машину, дачу, деньги, свое горячее сердце? Ты же не любишь меня…
- Почему, люблю…
- Нет, Макс. Этого ты не умеешь. Не дано тебе. А знаешь, зачем ты все это мне говоришь, замуж зовешь, ты в мою теплую постельку хочешь, вкусно кушать хочешь, красиво одеваться, машинку поприличней. Работку не пыльную что бы я тебе подыскала. А ты меня на руках полгодика поносишь, за старое примешься. По клубам элитным шататься, дочку олигарха искать. А дети у нас пойдут? Кто их обеспечивать будет? А я же не смогу работать. А тебя в очередной раз с работы выпрут, утянешь то, что плохо лежит. Это хорошо если выпрут, а то и в тюрьму загремишь…
Макс промолчал, Вера тоже замолчала. Потом выдавил из себя:
- Безрадостная картина…
Она ответила ему:
-А что ты хотел? На что рассчитывал? Я к тебе в объятия брошусь?
- Хотя бы так…
- Нет, Максимушка… Ты пробивайся сам. Или какого другого помощника себе ищи. Или помощницу. Дочку олигарха. Я за первого встречного замуж не собираюсь, мне и так неплохо… Я подожду…
- Вера, очень категорично.
- Максим, давай закончим на этом. Останемся если не друзьями, то хотя бы знакомыми. Расскажи мне, как твой брат?
- Мишка? Нормально. И он и Милка, на твоего брата Кирилла просто молятся. Он же, твой брат, не только с операцией малышу помог.Он посоветовал дом в Подмосковье,где сам живет, прикупить. И с хозяевами договорился, которые домик продавали. Мишка из милиции уволился, ему компенсацию выплатили и материальную помощь. Триста тысяч набежало, рублей. Домик, правда, маленький, ветхий. Но по нашим деньгам только такой купить и можно. Но мы с Мишкой его до ума доведем. По выходным ездим, ремонтируем. Утепляем. Скоро закончим. Милка с малышом там постоянно живут. Воздух чистый. А малышу в городе нельзя пока. А там и соседи отличные, помогут. У твоего брата сосед – академик, представляешь?
Вера, еле сдерживая смех, ответила:
- Представляю.
Все, что рассказывал Макс, Вера знала, она постоянно общалась со своим братом.Это она попросила брата подыскать домик для семьи Михаила,брат подыскал,помог купить.Макс продолжил рассказывать:
- А, Милка, она, похоже, к твоему брату неровно дышит. Все Кирилл Викторович, Кирилл Викторович, Мишка даже ревновать начал. А я считаю, что ревновать бессмысленно. Я как жену твоего брата, Софью Андреевну увидел, понял, у Милки шансов нет. Боже, какая красавица, хоть и в интересном положении дамочка.
Вера подумала:«Не только у Милки шансов нет, у тебя, Максик, тоже шансов нет. Соня Кирилла безумно любит, в твою сторону даже и не посмотрит, не надейся. Эта женщина не для тебя.И я не для тебя. А я для кого?». Макс продолжал, и подтвердил мысли Веры:
- Но куда мне с твоим братом тягаться? Он вон какой! Доктор наук! Да я даже тягаться не буду, так издали только посмотрю, позавидую белой завистью. К тому же у них парень, Ванька, занятный такой пацан, еще ребеночек будет, и любит она твоего брата сильно, смотрит на него, за руку держит. И они идеальная пара. Счастливец твой брат.
Вера захотела Макса ударить по голове, закричать на него, вывалить всю правду, насколько счастлив ее брат, но она промолчала. Не нужно Максу всего знать. А, потом сразу же подумала, что может быть сейчас, в личной жизни, ее брат счастлив, с Соней они действительно идеальная пара, Вера и сама это наблюдала.
2
Так за разговорами они доехали до общаги в Копотне. Вера высадила Макса, попрощалась с ним, даже поцеловала в щеку, развернулась и уехала. Макс остался стоять у входа в общагу, такой одинокий, такой несчастный. Ей стало немного жаль его. А потом она с облегчением вздохнула. Этап ее жизни, связанный с Максом Орловым, благополучно завершился. И по дороге домой (час с лишним), она думала о новом этапе ее жизни. Интересно, с кем он будет связан?С Сергеем Васильевичем Никольским? Или это мечты?
Он позвонил ей один раз за те долгие месяцы, что прошли с их первой и единственной встречи. Пригласил на свидание. Вера согласилась не раздумывая. Но буквально через пару часов последовал еще один звонок от Никольского. Свидания не будет. Вера не успела спросить почему – он повесил трубку. Она даже не заплакала, сидела, окаменев, потом послала его куда подальше, потом начала оправдывать – у него государственные дела… Мало ли, что случилось… Но это было один единственный раз. И, если честно, на продолжение отношений она сразу рассчитывать перестала, думала - скорее всего, этот мужчина не для нее… А, ведь, на какое-то, пусть даже и короткое время, ей показалось, что между ними что-то возможно, что-то сложится, сладится…
Вера поставила машину у подъезда своего дома, на этот раз удачно, и с букетом роз в руках поднялась на нужный ей этаж, остановилась у двери своей квартиры. Долго искала ключи в сумке, не нашла, позвонила в звонок. Мать сразу ей дверь распахнула. Вера вошла, вручила матери букет роз, села в прихожей на табуретку, стала стаскивать сапоги. Мать стояла рядом, держа в руках букет, ждала объяснений. Не дождалась, сама спросила:
- Откуда букет?
Вера вздохнула:
- Подарили…
- Кто, Верочка?
Вера сняла сапоги, надела тапочки, встала, сняла пальто, повесила в стенной шкаф, шарф бросила рядом на полку, захлопнула шкаф, и повернулась ко все еще стоящей рядом, с букетом в руках, матери, со словами:
- Не подарит больше. Прощальный подарок…
- Да чей подарок то?
- Макса.
Мать облегченно вздохнула:
- Ну, и, слава богу…
- Мам, он мне предложение сделал…
- Кто?
- Максим…
- А ты? Ты согласилась?
- Мам, у меня с головой еще все в порядке…
Мать кивнула, произнесла очень тихо:
- Все правильно…
Вера пошла в комнату, и на пороге остановилась, замерла. На столе в комнате в большой вазе стоял еще один, но шикарнейший букет, не чета тому букету, что подарил Макс. Вера обернулась к матери. Та стояла за ее спиной, все еще держа в руках букет Макса. Вера проговорила удивленно:
- Мама, что это?
- Посыльный принес. И вот еще…
Мать обошла Веру, положила на стол букет Макса, и из ящика комода достала белый конверт из плотной бумаги, передала Вере. Та раскрыла конверт. В конверте лежало приглашение на концерт известного оперного певца Дмитрия Хворостовского. В ВИП-ложу, на завтра.Вера вертела приглашение в руках. Мать поинтересовалась:
- Верочка, от кого это? Ты знаешь?
Вера прекрасно понимала, кто мог ей это прислать. Только один человек – Никольский, ответила:
- Конечно, знаю…
- И кто?
- Сергей Васильевич Никольский…
И как только она произнесла его имя, отчество и фамилию вслух, сразу вспомнила все то, о чем она думала, когда ехала домой - о следующем этапе ее жизни. Вот он, этот этап, уже наступил. Она положила приглашение на стол, побежала в прихожую за сумкой, соображая, что ей просто необходимо найти в сумке мобильный телефон, ей же сейчас, прямо сейчас будут звонить! И пока рылась в сумке, искала мобильный телефон, не обратила внимания, что зазвонил городской. И, только когда мать позвала ее, потребовала, что бы Вера подошла к телефону, взяла трубку, она трубку городского телефона взяла. И немного опешила, услышав там голос генерала Никольского. Подумала - откуда он этот номер знает? Почему по городскому телефону звонит? Потом сразу сообразила, что этот номер он прекрасно знает, она сама записала ему все свои номера. Он сказал ей:
- Вера Викторовна? Добрый вечер… Это Сергей Никольский…
Вера думала - зачем он представляется, он, что думает, она может не узнать его голос, а ему ответила:
- Здравствуйте, Сергей Васильевич, я Вас узнала…
Он продолжил:
- Вера, Вы любите классическую музыку?
Вера смутилась:
-Классическую музыку? Не знаю, наверное, нет, определенно люблю!
- Ну и отлично. Приглашение видели? Завтра в шесть я пришлю за Вами машину.
- Машину? Какую машину?
- У меня служебный БМВ. Темно-синий. Или Вы предпочитаете другую марку или другой цвет?
- Да нет, что Вы. Просто немного неожиданно.
- Неожиданно?
- Да. Неожиданно. И ничего не отменится? Не сорвется?
- Гарантирую, нет. Точно, нет. А, что, Вы не сможете?
- Смогу, конечно, смогу… Не сомневайтесь…
- А я и не сомневаюсь… Спокойной ночи…
- Да, до свидания…
Вера положила трубку. Мысли ее лихорадочно метались Ей нужно в салон красоты, уложить волосы, ей нужно на маникюр, ей просто необходимо сделать ногти. Что еще нужно? Она практически ничего не соображала. А в чем она пойдет? Что ей одеть? Вера ринулась в свою комнату, распахнула шкаф… В чем идти? Почему она не спросила, в чем идти? В вечернем платье, или можно просто одеться нарядно? Мать, молча, стояла за ее спиной. Потом спросила:
- Вера, что происходит?
Вера повернулась к ней:
- Мама в чем мне идти?
- Куда?
- На концерт Дмитрия Хворостовского…
- Ты же не любишь классическую музыку…
- Да какая разница, что это за концерт…
Вера вдруг неожиданно, для самой себя неожиданно, сказала:
- Я хочу выйти замуж… Только не за Макса…
- За кого?
- За Сергея Васильевича Никольского…
- За того кто прислал букет и приглашение? А кто это?
- Депутат Госдумы, генерал-майор…
- А он об этом знает? Что ты хочешь за него замуж?
- Да, он знает…
Вера включила компьютер, вошла на сайт Госдумы, нашла страничку генерала Никольского. Мать присела, внимательно прочитала биографию Вериного избранника, потом встала, подняла руку, потрогала у стоящей рядом дочери голову, нет ли у той случайно температуры. Температуры не было. Мать сказала:
- Верочка, он конечно интересный мужчина. Но он старше тебя, намного старше. Почти на двадцать лет. Он женат, у него взрослая дочь. И его социальное положение… Оно намного выше твоего. Вера, такие отношения не для тебя…
Вера повторила:
- Я хочу выйти за него замуж…
- Он женат! Ты не можешь этого сделать…
- Я хочу быть вместе с ним. Я люблю его. Мне не важно, женат он или нет, мне не важно, сколько ему лет, пятьдесят, шестьдесят, или сто, мне не важно, сколько у него детей, мне не важно, как он выглядит, пусть он будет безрукий, безногий и одноглазый – это будет он!
Мать начала убеждать Веру:
- Верочка, ты подумай – может быть не стоит, подумай получше, да ну его, этого Никольского! Конечно, лестно, что такой мужчина за тобой ухаживает, вон какие букеты шлет, но как больно будет потом, когда он тебя бросит…
- Не бросит…
- Верочка, он не женится на тебе никогда… Вы расстанетесь. Может быть скоро, а может быть и не скоро, через десять лет, через пятнадцать. Ты захочешь нормальных отношений, с нормальным мужчиной. Захочешь детей. Но будет уже поздно.
Но Вера была непреклонна:
- Мама, я хочу быть вместе с ним. И думать я не буду, и убеждать меня не нужно…
- Ладно, Верочка, не буду тебя мучить… Тебе виднее…
Вера обняла мать:
- Ты поймешь, когда с ним познакомишься, что он за человек!
Мать была встревожена:
- Вера, а ты его хорошо знаешь? Этого Никольского? Сколько раз ты с ним встречалась?
Вера пожала плечами:
- Один раз. Мы виделись один раз.
Мать схватилась за голову.
А Вера начала перебирать свои наряды, советоваться с матерью, в чем завтра идти. В итоге выбрала черные брюки из плотного шелка и черную с золотом бархатную тунику, черный цвет ее стройнил, и хорошо сочетался с ее рыжими волосами. За ужином Вера сказала матери:
- Знаешь мама, а он мне даже иногда снится…
Мать Веры промолчала. Что говорить, как убеждать дочь она не знала. Решила посоветоваться с сыном, с Кириллом. Он все-таки врач, доктор наук, в психиатрии разбирается. А то, что Вере нужна помощь психиатра, мать не сомневалась, хоть дочь и утверждала, что с головой у нее в порядке…Сергей Васильевич Никольский действительно снился Вере. И часто. Снилось, что они вместе где-то на тропическом острове. Гуляют вдвоем по пляжу. Скорее всего, остров был необитаем, никого кроме них двоих на острове не было. И просыпалась она после этого сна в отличном настроении…
3
А Сергей Васильевич Никольский отключил телефон, убрал во внутренний карман пальто, и, поразмыслив немного, приказал водителю ехать домой. На казенную дачу, где он жил в последнее время. Машина, проплутав немного по переулкам, выехала на проспект Вернадского, и двинулась в сторону центра. Последние полтора часа генерал Никольский провел в машине, невдалеке от подъезда того дома, где жила Вера. Он видел, как она подъехала, вышла из машины с букетом цветов, пошла в подъезд. Порадовался, что она подъехала одна. Он наблюдал за ней уже не в первый раз, всегда она возвращалась одна, он всегда этому радовался. И одновременно ругал себя – скорее всего он сошел с ума. Знаменитый генерал-майор Никольский, великий и ужасный, влюбился как мальчишка, и к девушке не решается подойти, пригласить ее на свидание боится…
То, что генерал Никольский за те месяцы, что они не виделись, позвонил Вере только один раз, пригласил на свидание, а потом свидание отменил, имело веские основания. Он терпеть не мог скандалов, физически их не переносил. А его бывшая супруга Маргарита скандалить умела очень профессионально. И он реально представлял себе, что его бывшая супруга могла вытворить, увидев его вместе с Верой. И какой вред могла причинить, нет, не ему, ему она сотворила столько подлости, что на две жизни хватит, а Вере. Этого допустить он не мог…
Никольский, приехав в свою городскую квартиру, на следующий день после свидания с Верой, объявил жене о разводе, сказал, что он от нее уходит, и она просто превратилась в фурию. Бросилась в его комнату, принялась драть и рвать его вещи, выбрасывать из шкафов, топтать ногами. Увидев, что она рвет его вещи, он вытолкал ее из комнаты, запер дверь, покидал все оставшееся в сумки, из сейфа забрал свои коллекционные винтовки и карабины, вызвал охранников, они поднялись в квартиру, вещи забрали. А он остался разбираться с женой. Другого выхода не было. С ней необходимо было выяснить отношения. Она рыдала в спальне, уткнувшись в подушку, он остановился рядом с ней. Она подняла голову, бросила ему:
- Уходишь, уходи, убирайся.
Он ответил:
-Я-то уйду, мечтаю об этом. Давай поговорим нормально, хоть раз в жизни…
Она села, подняла на него глаза. Она выглядела растрепанной, растерзанной. Он опять подумал – перед ним чужая ему женщина. Совсем чужая. Он не знает ее, не понимает, что она делает в его жизни, и ему совершенно ее не жаль. Она спросила:
- Почему ты меня бросаешь?
-Почему?Нам давно нужно было это сделать.Лет двадцать назад.
- Мы были столько лет вместе…
- Вместе? Не одного дня мы не были вместе…
- Я стала не нужна тебе…
Он присел рядом с ней на кровать, возразил:
-Не нужна?Почему стала? Если честно, никогда не была нужна!
- Но ты женился на мне… Почему?
- А ты сама не знаешь? Из-за дочери…
- Господи, какой ты циник! Ты просто переступаешь через меня…А ты не подумал, что мне теперь делать? Как жить?
-На работу устройся, благотворительностью займись. Не знаю, собаку заведи. В твоем возрасте еще детей рожают, выйди замуж, роди еще ребенка.
- Ты издеваешься? Какого ребенка, в моем возрасте?
- А какой у тебя возраст?
- Пожилой…
-Пожилой? Тебе сорок с небольшим. Я себя пожилым не считаю. И я оставляю тебе достаточно денег, и недвижимость, квартиру, дачу, машину оставляю… Живи!
- Как жить? Без тебя…
- А ты жила со мной?
- Конечно…
- Расскажи как? Что ты делала для меня? Ты заботилась обо мне? Ты ужин мне готовила? Рубашки стирала? Детей моих воспитывала? Квартиру убирала? Ты когда последний раз пылесос включала? Ты вообще умеешь им пользоваться? Тебе не я нужен, тебе деньги мои нужны, социальное положение мое…
Маргарита мотала головой, приговаривая:
- Нет… Нет…
- Не согласна?
- А как я ездить буду, я машину водить не умею…
-Наймешь шофера! Денег у тебя достаточно. Или сама научись!
- Ты не справедлив, не прав…
Никольский встал, пошел к двери, обернулся,сказал,как отрезал:
- Я не хочу с тобой жить под одной крышей, я не хочу обедать с тобой за одним столом, спать в одной постели, я не люблю тебя… И никогда не любил…
- Ты жестокий! Какой ты жестокий! Знаешь, что про тебя говорят? Ты волк, ты не человек!
- Волк? Наверное, волк. Согласен… Прощай… Я подаю на развод, дочь у нас взрослая, разведут нас без проблем…
-Ты думаешь, что так просто со мной расстанешься? Не надейся. Я же все про твою жизнь знаю. Про твою якобы работу, твоих баб…
- А почему ты молчала? Если все знаешь, почему не рассталась со мной раньше?
- У нас с тобой дочь, как она росла бы без отца…
- Нормально. Я бы ее воспитывал, как и воспитывал… Я не понял, почему ты все-таки молчала?
- Я сначала думала, что тебе бабы вообще не нужны, ты просто так с виду мачо, а как мужик ничего из себя не представляешь, ты никогда ко мне страстью не пылал, в постели. Но потом хорошенько подумала, и решила, что ошибаюсь, попросила отца разузнать о твоей жизни. И отец разузнал, у него много знакомых осталось, он почти сорок лет в милиции прослужил. Я не поверила… Потом фотографии получила, подтверждение твоих похождений…
- Страстью не пылал к тебе? А ты ко мне?
- А я что? Я не так воспитана. И потом, разве может женщина первая…
- Чушь какая… Господи, какая чушь? Откуда ты это взяла, где прочитала? Маргарита, я все равно не понимаю, ты же поняла, что я не люблю тебя, почему ты не рассталась со мной? Деньги?
- И деньги тоже, у меня престарелые родители, и дочь, и, я, действительно привыкла к определенному уровню жизни, комфорту.
Она замолчала… Он тоже ей ничего не ответил…Вышел из спальни, пошел к входной двери, она побежала за ним, остановила:
- Никольский! Я тебя так не отпущу… Повторяю, не надейся! Ты так просто от меня не избавишься…
Он обернулся:
-Угрожаешь? Я не боюсь. Я буду жить, так как хочу! Без тебя. Надоело!
Его спокойная жизнь действительно закончилась. Развод состоялся быстро, и без проблем, через месяц Никольский получил свидетельство о разводе. Но Маргарита свое слово сдержала. Куда она только не писала о мерзком типе генерал-майоре Никольском! О том, что он взяточник, моральный урод, преступник, он бросил семью, он не может занимать высокий пост в Государственной Думе. Его вызывали во всяческие инстанции, начиная от Генеральной прокуратуры, и заканчивая Уполномоченным по правам человека. И везде просили – Сергей Васильевич, урезоньте свою супругу, это невозможно, она звонит каждый день, она пишет письма везде, даже мэру Москвы написала, и Президенту! Это хорошо если пересылают письма в Госдуму, можно отписаться, но она на телевидение прорвалась, и с экрана его грязью поливает, и по радио выступает, и в газетах про аморальный облик господина Никольского прописала! А журналистам только такой лакомый кусок брось! Никольский понимал – что урезонить его бывшую супругу нужно. Но как? Он же все ей отдал, что еще она от него хочет. Запугать ее? Угрожать ей? Но она мать его дочери, и силой заставить замолчать ее он не может. Он только огрызался, кусался, щелкал зубами… Звонил родителям Маргариты, просил посодействовать. И те ему очень сильно сочувствовали, говорили - сами на грани инсульта или инфаркта находимся, на пару. Маргариту задушить готовы, спокойную жизнь потеряли окончательно. Она же, их дорогая доченька, если писем в различные инстанции не пишет, и с журналистами не общается, она же родителям мозги компостирует. Какой ее муж сволочь, гадина, всю жизнь ей испортил, сломал… Тот факт, что и она и ее родители живут в квартире, купленной ее бывшим мужем, и их дача куплена тоже бывшим мужем, и на машине ее отец ездит, тоже купленной бывшим мужем, она в расчет не брала. Она звонила ему на службу по пять, по шесть раз в день. Он секретарю приказал его бывшую жену с ним не соединять, говорить, что его нет, на переговорах. А дома трубку просто не брал. Номер мобильного телефона из-за нее он менял дважды. Но ей как то удавалось его новый номер узнавать, все возвращалось на круги своя, и звонки и СМСки с оскорблениями. К счастью, журналистам история генерала Никольского скоро наскучила, Маргарита ничего нового им сообщить не могла, да и ее истерики по телевизору и радио тоже стали неинтересны.
А тут все стихло. Сергей Васильевич немного успокоился, даже решил назначить свидание Вере, позвонил ей. Но буквально сразу после его разговора с Верой, ему на мобильный телефон пришла СМСка. От его бывшей жены. С угрозами ему и его девке. Никольский струхнул. Как Маргарита действует, он знал на собственной шкуре. Как он не хотел увидеться с Верой, но позвонил ей еще раз, и свидание отменил…
Генерал Никольский за те месяцы, что происходила его борьба с бывшей супругой, похудел, посидел, и постарел, потерял сон и аппетит. По утрам он смотрел на себя в зеркало, и ужасался, насколько он плохо выглядит. Если раньше он выглядел на сорок лет, ну на сорок пять максимум, то теперь ему можно было дать все шестьдесят! А еще на молодой женщине хочет жениться! Вот до чего необдуманные желания доводят! Доконала его бывшая супруга. Всегда спокойный и ироничный, он срывался на подчиненных, и коллегах, кричал на них, посылал куда подальше, а по вечерам взял за правило выпивать полбутылки коньяка, а то и больше. И еще он страшно тосковал по Вере, этой рыжекудрой красавице. Единственное, что он мог себе позволить, это изредка приехать к дому, где жила Вера, и полюбоваться на нее из далека…
В один из дней к Сергею Васильевичу на дачу приехал его бывший тесть, отец Маргариты. Приехал серьезно поговорить. Тесть был сильно обеспокоен, почти в панике. Достал бутылку дорого коньяка, генерал Никольский приказал принести закуску. Когда прислуга накрыла на стол, и бывшие родственники остались вдвоем, выпили по первой рюмке, отец Маргариты начал разговор:
- Слышь, Серега, извини, я тебя так называю по привычке, нужно что-то с Риткой делать!
- Что делать? Она вроде успокоилась…
-Успокоилась? Это она письма перестала писать, по инстанциям с жалобами на тебя бегать, и по телевизору выступать. Она теперь другое задумала… Дурь какую-то…
Сергей Васильевич удивленно поднял брови, налил себе и бывшему тестю по второй рюмке, спросил:
- И что она задумала?
- Тебя, Серега, со света сжить… Что б ты помер хочет…
- Как так?
Тесть выпил рюмку, налил себе еще. Никольский не пил, крутил полную рюмку по столу, внимательно слушал. Тесть продолжил:
- Она по колдунам начала ходить, по ведьмам, и всяческим там магам. На тебя порчу навести пытается, смерти твоей хочет…
Никольский усмехнулся:
-Серьезно? Это чушь собачья, колдунов и магов не существует!
Тесть еще выпил, замотал головой, проговорил:
- Не знаю, не знаю, Маргарита обряды какие-то дурацкие соблюдает, свечи черные жжет, глаза у тебя на фотографиях иголкой протыкает. Ужас! Мы с матерью боимся. Вот ты говоришь, что колдунов не существует, а вдруг, ты ошибаешься, вдруг получится у Ритки чего? Тебе амулет какой нужно, оберег! Защита тебе нужна.
Сергей Васильевич медленно достал из пачки сигарету, щелкнул зажигалкой, закурил, задумался, от бывшей супруги он ожидал всякого, но такого! Идиотизм, бред – колдуны и маги, обряды, на его фотографиях глаза выкалывает. Ну дает его бывшая супруга! А тесть не унимался:
- Ты, Серега, придумай что-нибудь, так нельзя. Ты же погибнуть можешь во цвете лет, ей на радость.
Никольский успокоил бывшего родственника:
- Да с чего ты решил, что я погибну! Ерунда… Вот моя защита, - он достал из под рубашки золотой крест на золотой цепочке, показал тестю, убрал назад под рубашку, продолжил:
- Давай лучше выпьем, у нас всегда с тобой хорошие отношения были, есть, что вспомнить…
Когда бывший тесть генерала Никольского, после довольно обильных возлияний, уснул, в одной из гостевых комнат большого дома, Сергей Васильевич остался сидеть на кухне, спать он не мог. Пил на кофе, курил и соображал, что ему делать дальше, как выйти из совершенно идиотской ситуации, в которой он оказался. К психиатору обратиться? На лечение бывшую супругу отправить? Ну, полечат ее немного, она же не буйная, и вскоре ее отпустят домой, успокоится она после этого? Или новенькое что-нибудь придумает? Киллеров наймет? В принципе у него охрана. Надежная? Он сомневается. Никольский с сигаретой мерил шагами свою большую кухню… Думал… И к двум часам ночи он придумал, на его взгляд, очень не плохой план, к трем часам ночи план оброс подробностями, к семи утра он разработал стратегию и программу. В восемь утра он разбудил своего бывшего родственника и рассказал ему то, что придумал. Тот был в восторге, все спрашивал, правда ли выгорит? Но Никольский не сомневался – выгорит, если его бывшие родственники ему помогут. Тесть заверил, помогут, это в их интересах тоже.
4
Маргарита, бывшая жена Сергея Васильевича Никольского, симпатичная, ухоженная блондинка лет сорока, вышла из модного торгового центра, держа в руках несколько больших пакетов с логотипами известных дизайнерских фирм, подняла руку, что бы остановить машину. Перед ней тут же остановилась недорогая, но вполне приличная иномарка. Водитель, интеллигентного вида мужчина средних лет, распахнул переднюю дверь машины, сказал:
- Садитесь, Маргарита Павловна…
Маргарита приоткрыла заднюю дверь машины, бросила свои пакеты на заднее сиденье, села на переднее сиденье, повернулась к водителю, спросила:
- Кто Вы, откуда меня знаете?
Водитель улыбнулся:
- Маргарита Павловна, а Вы меня не узнаете?
Маргарита помотал головой, произнесла:
- Нет, к сожалению, нет…
- Серьезно?
- Нет. Давайте лучше поедем, мне нужно на улицу Гарибальди, триста рублей!
- Во-первых я знаю, где Вы живете, а во-вторых, мне не нужны Ваши деньги, я с удовольствием отвезу Вас бесплатно…
Теперь Маргарита смотрела на водителя с удивлением. Он представился:
- Если Вы меня не узнали, то напоминаю. Я Валентин Петрович Каледин, я много лет работал с Вашим отцом и с Вашим мужем, в Министерстве. Я неоднократно бывал у Вас дома…
Маргарита прошептала:
- Извините, не помню…
- Не страшно, извиняю…
Она переспросила:
- А сейчас, Вы также в Министерстве работаете?
- Нет, я преподаю в МГУ, я профессор, кандидат наук…
- Правда? – Маргарита удивилась очень искренне…
Так, за легким, не к чему не обязывающим разговором, Валентин Каледин, довез Маргариту до дома, помог донести пакеты, выпил вместе с ней на кухне чаю… Рассказал, что он не женат, недавно похоронил мать, живет один, и обещал, что если Маргарите понадобиться куда-либо поехать, он к ее услугам… И Маргарита за то время, что Каледин пробыл у нее дома, не разу не пожаловалась на своего бывшего мужа, не плакала, не рыдала, не доказывала, какая она белая и пушистая, а ее бывший муж сволочь… Отец Маргариты довольно потирал руки…В этом и состоял план генерала Никольского. Он придумал познакомить Маргариту с интересным мужчиной ее возраста, он вспомнил про своего бывшего коллегу – Валентина Каледина, старого холостяка, вспомнил, что тот недавно потерял мать, живет один, и определенно нуждается в женском уходе и тепле.
Задача бывшего тестя состояла в том, что бы обработать этого одинокого мужчину, заинтересовать его, рассказать какая Маргарита прекрасная женщина, и вот осталась одна, такая красивая, печальная, и самая главное – богатая… Миссия тестя завершилась успешно…И профессор Каледин заинтересовался, и решил с Маргаритой познакомится, и с помощью отца Маргариты познакомился…
Генерал Никольский постоянно перезванивался со своими бывшими родственниками, родителями Маргариты. Те были несказанно рады. Их дочь перестала ходить по гадалкам и колдунам. Внешне, да и внутренне успокоилась, перестал рыдать, и донимать всех и вся рассказами про своего бывшего мужа, урода и скотину, ей приятны ухаживания профессора. Он интеллигентный, воспитанный, интересный человек, потряс Маргариту рассказами, как он любил свою престарелую мать, и когда та умерла, готов был лечь рядом с ней в могилку, на кладбище. Он говорил ей, что так занят, так много работает, что даже времени в магазин у него пойти нет, исключительно в ночные магазины ходит. И готовить у него времени нет, бутербродами питается, всухомятку. Он любил музыку, а Маргарита закончила консерваторию, они вместе слушали музыку, он водил ее на концерты… Профессор Каледин стал ездить вместе с Маргаритой и ее родителями на их любимую дачу, и через месяц переехал в квартиру Маргариты. С точки зрения генерала Никольского его бывший коллега, Валентин Каледин был занудным, упертым старым холостяком, который страшно боялся за свою свободу и сторонился женщин. Когда они работали вместе в Министерстве, Никольский убедился, что его коллега Каледин глуповат и туповат, находится под каблуком у своей мамочки, которая так и не разрешила своему сынку создать семью, всех невест, которых тот приводил в дом, выставляла за дверь после получасовой беседы. И естественно коллега Каледин больших чинов и званий не добился, зато смог поступить в аспирантуру, и защитить кандидатскую диссертацию (благодаря мамочке, которая стояла над ним с палкой). И нашел себя на преподавательской работе, устроился преподавать в МГУ, и очень быстро продвинулся, стал доцентом, потом профессором. Но именно такой человек и нужен был Маргарите. Которому в голову не придет даже смотреть на других женщин, и которым она сможет вертеть и управлять в два счета.
И генерал Никольский совсем не удивился, когда еще через пару месяцев он узнал, что его бывшая жена выходит замуж. Путь к его личному счастью был открыт!
5
В назначенный день, ровно в шесть часов вечера, Вера вышла из подъезда своего дома. И конечно, у ее подъезда стоял темно-синий БМВ. Вера направилась к машине. Распахнулась задняя дверь, Вера села в машину, захлопнула дверь, обернулась, и тут же встретила улыбку человека, о встрече с которым мечтала столько месяцев, генерала-майора Никольского. Тот галантно взял ее руку, поцеловал, и как ей показалось, задержал ее руку несколько дольше, чем принято. Он сказал ей:
- Великолепно выглядите, Вера Викторовна!
Вера действительно выглядела великолепно. Что бы так выглядеть она провела целый день в салоне красоты, где оставила месячный заработок. На шикарный, со стразами маникюр, косметические процедуры, макияж, стрижку и укладку ее роскошных, волнистых кудрей. На Вере была легкая норковая короткая шубка, и ее рыжие кудри по блеску не уступали меху норки. Вера улыбнулась в ответ, а про себя заметила, что сам Сергей Васильевич, выглядит не слишком хорошо. И морщинок прибавилось, и седины в волосах, и похудел он сильно, а ему в отличие от нее, совершенно не нужно худеть. Она подумала, что эти месяцы, что они не виделись, были для него не самыми легкими. Ничего, с ней он придет в прежнюю форму, у него будут только положительные эмоции, откормит она его хорошенько. Она спросила:
-Как провели месяцы, что мы не виделись, Сергей Васильевич?
Он ответил:
- По разному. Вера, сейчас перед концертом должен быть легкий фуршет, а после концерта – прием. Хотите пойти?
-На прием после концерта? Нет, не хочу. Легкий фуршет могу выдержать…
- Я согласен полностью… Прием после концерта для нас с Вами лишний… У меня дома поужинаем? Да?
Вера кивнула. Он взял ее руку, сжал. Она, аккуратно, пальчиком другой руки, провела по рукаву его пальто, негромко произнесла:
- Сергей Васильевич, Вы позвонили мне, назначили свидание, а потом отменили, почему?
Никольский отпустил ее руку, почти огрызнулся:
- Обиделись? Поверьте, напрасно! Так было нужно.
Вера поняла, что скорее всего тогда случилось что-то серьезное, и нужно его успокоить, погорячилась она со своим вопросом. Она покачала головой, выдохнула:
- Нет, не обиделась…
Он тут же обернулся к ней, положил ей руку на затылок, запустил под пушистый воротник ее шубки, другой рукой обнял за плечи, притянул к себе, поцеловал. Она ответила на его поцелуй, прижалась к нему, обняла его, прошептала:
- Сергей Васильевич, давайте не поедем на этот концерт, поедем сразу к Вам домой!
Он чуть отстранился от нее, легко провел пальцами по ее щеке, возразил ей:
- Ты хочешь лишить меня удовольствия?
Она не поняла:
- Удовольствия?
-Да, удовольствия. На этом концерте будут не только мои друзья и знакомые, но и те, кто меня откровенно не долюбливает. И ты хочешь лишить меня удовольствия похвастаться перед друзьями и недругами, какая моя женщина красавица? Нет, мы пойдем на этот концерт, я хочу, что бы тебя все увидели…
Лишить его, как он говорил, удовольствия похвастаться ею, она, конечно же, не могла, и на концерт с ним она пошла, и блистала там, ему на радость!
6
После концерта, Никольский и Вера поехали к нему домой. Всю дорогу, машине он молчал, обнимал Веру за плечи, прижимал к себе, гладил мех ее шубки, вдыхал запах ее волос. Она тоже молчала, понимала, что сейчас ничего говорить не нужно. В холле его большого дома она сбросила ему на руки шубку, прошла в гостиную, и так же как несколько месяцев назад, расположилась на большом кожаном диване, поджав ноги, с удовольствием скинув ботинки на высоких каблуках. Она услышала, как Никольский в холле хлопает дверьми стенных шкафов, ругается сквозь зубы. Босиком, в одних чулках, она вышла в к нему в холл, спросила:
- Сергей Васильевич, случилось что-то, вы что-то потеряли?
Он ответил:
- Да, я, старый дурак, совершенно забыл, что у меня в доме нет женских тапок, давно у меня в гостях не было дам.
Она улыбнулась:
- Не расстраивайтесь, я могу и без тапок, мне не холодно…
Он возразил, протянул ей большие, мужские тапки:
- Нет, так не пойдет. Обуйте эти. Завтра я распоряжусь, тапочки для Вас будут.
Вера обула большие мужские тапки, прошаркала в них до дивана, опять села поджав ноги, теперь скинув тапки. Она наблюдала, как Никольский прошел в комнату, остановился около камина, чиркнул длинной каминной спичкой, разжег камин, в котором уже были дрова. Подождал несколько секунд, посмотрел, как разгорается огонь в камине, потом пересек гостиную, и сел рядом с Верой на диван. Достал из пачки, лежащей на столике, стоящем рядом с диваном, сигарету, закурил. За это время он не произнес не одного слова. Вера чувствовала, сейчас произойдет что-то серьезное, важное для них обоих. Наконец он произнес:
- Вера я хочу, что бы Вы вышли за меня замуж.
Такого Вера не ожидала, она просто опешила. Как это замуж? Потом вдруг подумала, что только вчера ей сделал предложение Максим, не слишком ли часто ее зовут замуж? Она не понимала, как ей реагировать на предложение Никольского. Он же женат, и потом, это их всего лишь второе свидание. Он настаивал:
- Вера, Вы согласны?
Вера, наконец, пришла в себя, и спросила:
- Сергей Васильевич, а Вы это серьезно?
Он затолкал недокуренную сигарету в пепельницу, тут же закурил другую, Вера поняла, он волнуется. Никольский ответил очень резко:
- Вы, что не поняли до сих пор, что я все говорю и делаю серьезно?
- Поняла. Но Вы видите меня второй раз в жизни…
- Одиннадцать часов. Мы были вместе одиннадцать часов. За это время я узнал Вас достаточно.
Вера повторила за ним:
- Одиннадцать часов сорок минут…
- Согласен. Одиннадцать часов сорок минут.
- Я выйду за Вас, господин генерал… Но в нашей стране еще не разрешено двоеженство… Это преступление.
Казалось, он не верит в то, что она согласилась. Он пересел к ней ближе, она прижалась к его плечу, он начал говорить:
- О двоеженстве потом поговорим. Сейчас о другом. Я подготовил целую речь. О том, как я одинок и несчастлив, как дожил без любви почти до пятидесяти лет, и вот встретил тебя! О том, как я хочу быть рядом с тобой все время, засыпать и просыпаться рядом с тобой. О том, что у меня при общении с моей женой начинался приступ клаустрофобии, а с тобой у меня этого нет и не будет, о том, что впервые в жизни хочу, что бы женщина узнала, что я по- настоящему люблю, и о чем по-настоящему думаю, и эта женщина ты. Я готов был тебя убеждать…
- Господин генерал, меня не нужно убеждать. Я готова быть с Вами всю свою жизнь.
Но он все еще не верил ей:
- Но я намного старше тебя, и умру раньше…
- Господин генерал, Вы о чем? Через сколько лет вы умрете? Через тридцать? Через тридцать пять? Вы подумайте – тридцать пять лет счастья! Ради этого стоит родиться…
- У меня жуткий характер. Я циник, грубиян и эгоист… Знаешь как меня называют за глаза – волком!
- Ну и что? Волки – замечательные животные! Очень красивые и смелые.
- У меня ничего нет. Нет никакого имущества, и денег тоже нет. Я живу на казенной даче. Из всего имущества у меня только внедорожник, я на нем на охоту езжу. Я не всегда буду занимать пост, что сейчас занимаю, могу и работы лишиться!
- У меня есть квартира, трехкомнатная…И машина есть… А деньги? Много ли нам нужно? Заработаем. Вы что, господин генерал, думаете, что если депутатства лишитесь, без работы останетесь? Такие люди, как Вы на дороге не валяются…
- Ты слишком высокого обо мне мнения…
Теперь не он убеждал ее, а она его уговаривала. Его хваленая уверенность в себе как будто испарилась. Она говорила:
- Так, господин генерал, Вы мне пятнадцать минут назад сделали предложение выйти за Вас замуж, почему Вы сейчас на попятную идете, я смысла в нашем разговоре не вижу… Я так понимаю, Вы не хотите, что бы я за Вас выходила? Жалеете, что предложение сделали?
Она отодвинулась от него, спустила ноги с дивана, собралась встать и уйти, он удержал ее, остановил:
- Вера, Вера… Я погорячился… Ты так сразу согласилась…
Она резко обернулась к нему:
- Генерал! Неужели ты не понимаешь, что мне все равно, сколько тебе лет, как ты выглядишь, есть ли у тебя деньги, работа, жилье, машина, мне даже все равно женат ты или нет, и сколько у тебя детей… Я хочу быть с тобой до конца своих дней. Понял? Я поеду за тобой на край света, пешком пойду, в кандалах. Помнишь, как в фильме о женах декабристов, говорит княгиня Трубецкая: «Прикажите нести кандалы!»?
Он обхватил ее, уткнулся лицом в ее волосы, проговорил:
- Я самый счастливый человек на свете! Моя женщина согласна идти за мной на край света в кандалах! Надеюсь, что этого не придется делать!
И уже поздно ночью, в его большой спальне, он обнимал ее, и опять повторял, что он самый счастливый человек на свете, а она шептала ему на ухо нежности. Потом она призналась ему:
- Я так хотела быть с тобой, генерал, я думала о тебе, ты мне даже снился ночью. Я все для тебя сделаю. Буду готовить для тебя, стирать и гладить твои рубашки, буду ждать тебя с работы, и любить тебя ночью. Я буду слушать, что ты мне будешь рассказывать, не буду тебе возражать никогда, буду во всем тебя поддерживать. А не захочешь рассказывать, я не буду тебя пытать. Но я всегда хочу быть с тобой, всегда! Не на минуту не могу расстаться!
Он отозвался:
- Я об тоже этом мечтал. Честное слово. Именно об этом.
Она продолжила:
- А как ты собрался на мне жениться? Ты же женат.
- Я развелся два месяца назад…
Она приподнялась на локте, посмотрела ему в глаза:
- Что?! И ты два месяца молчал? Как ты мог, генерал!
Он стал ее успокаивать:
- Верочка, нельзя было иначе, нужно было много вопросов решить, я потом тебе расскажу, обязательно, сейчас еще рано… Поверь, так было нужно…
Она успокоилась, опять устроилась рядом с ним, продолжила говорить:
-Я многое хочу для тебя сделать, генерал, хочешь рожу тебе ребенка?
- А не поздно?
Она удивилась:
- Что не поздно? Ребенка родить не поздно? Ты о чем, генерал? Ты сделал предложение молодой женщине, а когда она захотела родить тебе ребенка, ты возражаешь?
Он опять начал ее успокаивать:
- Вера, Вера, не возражаю я! Просто так сразу нельзя, мне нужно понять, осознать, что ты со мной… Все у нас будет, и дети тоже будут, двое. Два мальчика.
- Мальчик и девочка.
- Хорошо, мальчик и девочка. Знаешь, что я больше всего на свете хочу?
Она опять приподнялась, посмотрела на него, спросила:
- Что?
- Поехать с тобой в отпуск. Недельки на две, или на всю жизнь. В какое-нибудь райское место. Только мы с тобой, и больше никого кругом. Первый раз в жизни этого хочется. Не было в моей жизни такой женщины, с которой я мечтал бы оказаться на необитаем острове. Ты первая.
Она замерла, вспомнила свой сон. Господи, ее сон, что сбудется? А у него поинтересовалась:
- А куда ты хочешь?
- Не знаю, туда куда я хочу, возможно, поехать только весной или летом.
- Генерал, почему весной или летом? Шарик круглый год работает!
- А куда сейчас можно? В Египет или Арабские Эмираты? Не хочу я туда. В Таиланд? Тоже не хочу.
- Можно поехать на Канарские острова.
- Погоди, это же Испания. Там холодно.
Она сказала тоном учительницы:
- Генерал, ты меня удивляешь. Канарские острова принадлежат Испании, а находятся они на широте Африки, там круглый год тепло.
Он улыбнулся:
- Не ругай меня сильно. Я тупой мент, у меня по географии тройка была.
- Не ругаю. Поедем туда? На Новый год? Выходные будут, две недели.
- Отлично. Там Новый год встретим. Только вдвоем. Выпьем шампанского и будем заниматься любовью. Эти тупые пьяные компании, что обычно собираются у меня на даче, надоели до чертиков. Все неискренне. Готовишь разносолы, бегаешь, покупаешь, готовишь. Гости придут, все сожрут, напьются, песни орать начнут, петарды во дворе взрывать, а потом мордами в салатах уснут. Телевизор этот дурацкий, одно и тоже каждый год показывают. А утром, после так называемого праздника, всегда голова трещит, от водки с шампанским. Вера, как ты думаешь, на Канарских островах есть гостиницы с бунгало? Только что бы мы вдвоем, и никого больше в округе, на километр примерно?
- Узнаю, думаю что есть. Генерал, а ты хитрюга! Ведь, как говорят? Как встретишь Новый год, так его и проведешь… Ты хочешь весь следующий год провести со мной в постели в роскошном бунгало на Канарских островах?
- Конечно! А, что это плохо? Мне нужно все только самое лучшее. Сколько это будет стоить?
Вера задумалась. Потом ответила:
- Где-то тысяч десять долларов, думаю. Если на две недели пятизвездочный бунгало на двоих.
- Нормально. Столько денег у меня есть. Возьмешь на себя? Организуешь? И не экономь деньги, еще заработаем…
Она шутливо отдала ему честь:
- Есть, господин генерал, не экономить Ваши деньги.
Они оба задумались о том, что будет с ними дальше. Она думала, вот он, ее генерал, с ней рядом, жениться на ней хочет, жизнь с ней вместе прожить! Что может быть лучше, как она сказала ему – ради этого стоило бы родиться! А он думал, что, похоже, его никчемная жизнь налаживается, и мечты его сбываются… Волк-одиночка прибился к стае.
Глава шестнадцатая Кирилл и Соня. Также несколько месяцев спустя
1
Кирилл уезжал на работу в клинику, Соня провожала его. Было раннее утро. Последние несколько месяцев он уезжал в клинику намного раньше обычного, а домой приезжал глубоко заполночь. Работал. Преподавал в нескольких Вузах, консультировал в нескольких медицинских центрах, а ночами и по выходным писал и переводил научные статьи. Ему нужны были деньги. Много денег. Он уже не о чем кроме денег думать не мог. Прошло четыре месяца, и за эти четыре месяца он заработал всего сто тысяч евро. Значит, миллион евро он заработает, примерно, года за три. А нужно заработать за год. Он понимал – это не реально. Он спал по три часа в сутки! Почти не ел, и не общался со своей семьей, даже находясь дома. В редкие часы, что он был дома, он работал в кабинете, за компьютером. Три года такой жизни он не вынесет! Эта ситуация его страшно напрягала. Он понимал, что заработать и отдать деньги он просто обязан. Но, приезжая домой, встречая заплаканные глаза Сони, видя в них страх, боль и отчаяние, чувствовал, как она страдает, и был уверен, нужно что-то менять, действовать как-то по-другому. Но выхода из этой тупиковой ситуации он не видел. Слезы ангелов, соленые ледяные крупинки – он постоянно ощущал, что его ангелы плачут, и плачут очень горько, он расстраивал их. Что он делает не так? Почему его ангелы плачут?
Соня тоже не видела выхода из этой страшной ситуации, в которой по ее вине оказался Кирилл, человек, которого она бесконечно, безгранично любила! Она видела, как он устает, он осунулся, у него запали глаза, в волосах появилась преждевременная седина. Он почти не спал. И она не спала вместе с ним, просто не могла спать без него. Соня умоляла Кирилла лишний час поспать, но он отказывался, нужно работать. Соня уходила в спальню, ложилась в постель, но не спала, плакала от жалости к нему.… И, засыпала только тогда, когда он приходил, раздевался, ложился рядом с ней, обнимал ее. Только тогда она успокаивалась, и засыпала, на несколько часов. Просыпалась вместе с Кириллом, вставала вместе с ним, готовила ему завтрак, провожала. Потом поднимала Ваньку, отправляла в школу. И когда оставалась одна, давала волю слезам и отчаянию. А когда наступила поздняя осень, и подмосковные дороги покрылись льдом, к ее отчаянию присоединился безумный, животный страх. Кирилл уезжал из дома очень рано, не выспавшимся, возвращался очень поздно, она боялась, что он заснет за рулем. Она представляла себе машину Кирилла, которая слетала с обледенелой дороги в кювет. Она тряслась от страха, переживала, что Кирилл, и так безумно уставший и расстроенный, расстроится еще больше, увидев еще и ее страх за него. Будет ругать ее, стыдить. Она умирала от страха, выжидала время, рассчитывала, когда он должен доехать до больницы, где он работал, и только тогда звонила ему. И когда он отвечал ей, что доехал благополучно, она ненадолго успокаивалась, до вечера. Вечером все повторялось вновь. Он звонил ей, говорил, что выезжает, и она опять умирала от страха, плакала, шептала про себя молитвы, и только когда он благополучно возвращался домой, она спокойно вздыхала, практически успокаивалась, до утра.
Обычно, проводив своих мужчин, она одевалась, шла в храм, ставила свечи у абсолютно всех икон, что были в храме, и молилась, отчаянно и неистово. Просила помочь им, ей и Кириллу, они же ни в чем не виноваты, они не кому не причинили зла, за что их так наказывать? Отец Дмитрий наблюдал за ней, видел ее отчаяние, подходил, старался утешить. Она кивала, соглашалась, но ее отчаяние не ослабевало. Она шла домой, заходила к профессору Игнатьеву, тот тоже успокаивал ее, хотя и понимал, помочь в данной ситуации не может никто.
Когда наступила поздняя осень, да и ходить Соне в ее положении стало тяжело, и не безопасно, на улицах было скользко, она молилась дома, у икон, которые висели в гостиной. Она опускалась перед иконами на колени, и читала все молитвы, которые знала, по несколько раз, потом просила уже от себя, как могла, как умела, может быть не совсем правильно, может быть наивно, но очень искренне, просила помочь Кириллу… Иногда она думала, что возможно они поступили опрометчиво, и не нужно было возвращать банкиру Шевченко документы на квартиры и деньги, отказываться от его помощи в уплате громадного долга, оставленного Валерой, поступиться принципами, и сейчас им было бы легче. Но потом одергивала себя – а было бы легче? И сама же себе отвечала – нет, может быть, было бы еще хуже, особенно Кириллу, с его характером, его воспитанием, и его установкой, никогда не врать, даже самому себе. Нет, куда не кинь – всюду клин… И конца этому ужасу Соня не видела. Вот появится еще малыш? Как они будут жить? Где возьмут деньги? Потребности свои они сократили до минимума. Ели картошку с квашеной капустой, кашу, борщ без мяса. В принципе, Соня к такому образу жизни привыкла, денег всю жизнь у нее было мало, экономила она всегда, и Ваня не жаловался, он тоже к разносолам не привык, и лишнего никогда не просил. Что касается Кирилла, то Соне иногда казалось, что он и не замечает, чем она его кормит.
Соня понимала, что Кирилл себя, таким образом наказывает за то, что не смог защитить, не уберег ее и Ваню, позволил Валерке издеваться над ними, считает, что поступил неправильно, согласившись лететь в Германию. Доказывает, что он все может, и что отдать миллион евро для него не проблема. Доказывает Соне. И не переубедить его.
В их деревни был только небольшой магазинчик и стихийный, то же небольшой рынок. Там Соня с Ваней все и покупали, включая молоко, овощи, и кости для Дика. И иногда что-нибудь вкусненькое для Вани привозил из Москвы их сосед, профессор Игнатьев… По магазинам и Соня и Ваня не ездили. Когда и с кем? Иногда Кирилл спрашивал, может быть что-то нужно привезти? Соня отвечала, нет, не нужно, все есть.
Соня постоянно думала о Полине, что с ней, как она? Как ей узнать? И как-то вечером она взяла у Кирилла из кармана пиджака его мобильный телефон, включила его, нашла номер капитана Усова, переписала себе в записную книжку. На следующий день она позвонила капитану, извинилась, расспросила о Полине. Капитан ее звонку не удивился, но о Полине он ничего не знал, пообещал узнать, и Соне перезвонить. Он позвонил через несколько дней, рассказал – Полина в Москве, в следственном изоляторе, и если она, Софья Андреевна хочет, ей могут разрешить свидание с сестрой. Соня обрадовалась – конечно, она хочет, она очень хочет увидеть сестру! Ей просто необходимо поговорить с ней, объяснить, что в своих несчастьях виновата только она, сама Полина! Капитан Усов позвонил еще раз, через неделю – свидание Соне разрешили. Объяснил куда подъехать…
2
Соня не сказала Кириллу о свидании с Полиной. Знала – он будет возражать, ругать ее, и поехать не разрешит…
Она договорилась с отцом Дмитрием, и тот на своей старенькой «Ниве» отвез ее на железнодорожную станцию. До Москвы она добралась на электричке. Доехала быстро, через сорок минут была в Москве. В следственный изолятор она приехала рано, и свидания с Полиной пришлось ждать. Она сидела на жесткой скамейке в «Бюро пропусков» следственного изолятора, понимала, что погорячилась, наверное, не нужно было никуда ехать. Чувствовала она себя плохо. Скорее всего, переволновалась, да и дорога, которая ей показалась сначала не тяжелой, на ее состоянии сказалась. Путешествовать на седьмом месяце беременности на такие расстояния, да и в такие места, не просто. И здоровому человеку в следственном изоляторе не по себе, что и говорить о женщине в сильно интересном положении. Соня размотала шарф, расстегнула пальто, темно-серое, драповое, пальто не для молодой, а для пожилой женщины. Это было пальто ее матери, не модное, но в вполне приличное, и самое главное – теплое и удобное, и застегивалось оно пока свободно. Соня подумала – если бы ее увидел в этом пальто Кирилл, он точно заставил ее это пальто выбросить, не красит ее это пальто. Наконец ее позвали, за ней пришел охранник, проверил содержимое ее сумки, повел в небольшое помещение со скудной обстановкой – стол и два стула. Соня села на один из стульев, предварительно сняв пальто, аккуратно повесив его на спинку стула. Распахнулась дверь, охранник ввел Полину.
Сестра села на стул напротив Сони, окинула ее взглядом. Презрительно хмыкнула, не произнесла ни слова. Соня оглядела себя – вроде с ней все нормально. Одета опрятно, аккуратно, правда на ней свитер Кирилла, с подвернутыми рукавами и почти до колен, на несколько размеров больше, чем ей нужно, даже в ее интересном положении. Но этот свитер ей шел, зеленый, под цвет ее глаз, и прическа у нее в порядке, волосы гладко зачесаны в хвост. Сама Полина выглядела, на взгляд Сони, просто ужасно. Она еще сильнее похудела, была почти прозрачной, цвет лица у нее был землистый, короткая стрижка отросла, грязные волосы непонятного цвета, то ли русого, то ли пепельного, торчали в разные стороны, одета Полина была в тот же джинсовый костюм, что и на фотографиях, которые показывал капитан Усов Соне и Кириллу. Соня сказала:
- Здравствуй, Полина.
Полина пожала плечами:
- Ну, здравствуй. Не ожидала, что ты меня навестишь… Отлично выглядишь. Радуешься?
Соня спросила:
- Чему?
Полина зло ответила:
- Как чему? Ты в шоколаде, я в дерьме…
- Я в шоколаде?
- Конечно. В уютном доме со своим симпатягой-доктором под боком. Вон ребеночка ждешь. Рад, небось, доктор то? Теперь понятно, почему твой симпатяга-доктор после похорон нашей матери на меня как тигр кидался. Ты уже тогда беременной была, он свое потомство от меня защищал. Я же сказала, ты хорошо пристроилась. А я здесь на нарах парюсь…
Соня вздохнула:
- Полина, подумай, ты же не права! Ты сама виновата! Если бы ты отдала деньги, все было бы нормально, и Валерка был бы жив, и ты на свободе…
-А зачем мне эта свобода, без денег! Меня здесь хотя бы кормят!
- Полина, нельзя все мерить на деньги…
- Нельзя! Кто бы это утверждал! Тебе легко говорить, тебя твой симпатяга-доктор кормит и поит, одевает, и деньги ты своим хребтом не добываешь…
- Во-первых, я не могу работать, в моем положении, если бы могла – то пошла бы. А во-вторых, ваш с Валерой долг выплачивает мой муж, Кирилл, как ты говоришь симпатяга-доктор…
- Как это?
- А вот так. Эти деньги никому счастья не принесли. Валерка из-за них погиб, ты в тюрьме, деньги не тому, кому нужно достались, а мы с Кириллом миллион евро выплачиваем… Квартиру матери за долги пришлось отдать…
Полина рассмеялась:
- Хоть этим меня порадовала. Не все мне одной мучиться. И квартирка тебе впрок не пошла. А ты все-таки сестрица - гадина. Выдала меня Интерполу. Я говорила тебе, просила тебя. Ты убогая! Ненавижу тебя! Искалечила мне всю жизнь!
- Я искалечила? Как? И потом, я тебя никому не выдавала, я молчала, и на фотографиях, которые Интерпол прислал, я тебя официально не опознала, но сразу поняла, что это ты. Ты на этих фотографиях выглядела как бродяжка, и постриглась неизвестно зачем, под больную тифом. Ты, что думаешь, ты теперь хорошо выглядишь? По прежнему, красотка? Ты на чучело похожа. Ты сама себя выдала
Полина опустила голову, стала разглядывать свои ногти, короткие, без привычного маникюра, прошептала:
- Я не знала, как мне быть, видела, что за мной следят. Спрятаться хотела, с толпой слиться. Мне стало так страшно, я тряслась от ужаса. На вокзалах ночевала, в аэропорту. Тут не только как больная тифом пострижешься. И ты думаешь, мне легко это было сделать? Он нарядов, от макияжа отказаться? И с такой вот стрижкой щеголять? - потом подняла голову, с вызовом посмотрела на Соню, продолжила уже громко:
- И в том, что я как бродяжка выгляжу, ты виновата только ты! Все из-за тебя!
- Почему, Полина!
- Я больше всего на свете не хотела на тебя быть похожей. Ты в нищете прозябала, а я должна была в миллионах купаться. Я должна была превзойти тебя. Много превзойти! Я красивее, умнее, сексуальнее! Ты замуж за этого придурка Валерку вышла. Я должна была у тебя его отбить…
Соня не понимала:
- Полина, я в чем виновата? В том, что тебе со мной соперничать пришлось? Ты сама для себя такую цель поставила… Я тебе всегда только счастья желала… И Валерку я никогда не любила – нужен он тебе был? Я бы так его отдала, отбивать не потребовалось бы!
- Отдала бы! Он тебя до последней минуты любил… Все жалел тебя – где же моя женушка жить будет, да как моя женушка будет существовать, да ребеночек мой меня любил… Слюнтяй!
- Ты ошибаешься, Полина!
- Да нет, он не хотел у тебя квартиру отбирать. Я настояла! Он еще в Греции хотел у меня деньги отобрать, кредиторам отдать. Все, видеть тебя больше не хочу, уходи!
Соня убеждала сестру:
- Полина, тебе нужен адвокат! И ты должна себя виновной признать, это же не предумышленное убийство, случайно получилось… Тебе условно дадут… Я показания дам…
Но Полина мотала головой:
- Я отказалась от адвоката… И виновной себя не считаю…
- Ты в тюрьму сядешь…
- И отлично! Все, уходи! И не приходи больше, и на суд не приходи. Я тебя не знаю. И запомни – я всегда все делаю правильно, я всегда права, а ты – нет! И не равняй меня с собой. Ты никто. Я умнее и красивее тебя, намного! Убирайся, убогая!
- Хорошо, я согласна, ты умнее и красивее меня, я тебе не ровня, но разреши мне помочь тебе…
- Нет. Не разрешаю… Чувствуй себя виноватой…
Полина крикнула охранника, попросила увести ее. Ее увели. Соня тяжело поднялась со стула, надела пальто, накинула на шею шарф, взяла сумку, и тоже в сопровождении охранника пошла к выходу.
Так, в распахнутом пальто она и вышла на улицу. Вздохнула морозный воздух. Голова у нее немного кружилась, мысли путались, она сразу не могла сообразить, что ей теперь делать. Полина так ничего и не поняла, считает, что права во всем. А, она, Соня, убогая…Она шла по улицам, не разбирая дороги, не видя, куда идет… На оживленной улице, неизвестно на какой, поймала такси, поехала на вокзал, спросила у водителя такси – сколько будет стоить доехать до Михайловки? Водитель назвал баснословную сумму, несколько тысяч рублей, у Сони таких денег не было. Соня поняла – обратно, как бы она не устала, и не была расстроена, она поедет на электричке. Между электричками, как назло, оказался перерыв, два часа. Соня разнерничалась еще больше. Она никому не сказала, куда уехала, ее будут разыскивать. Ваня придет из школы, увидит, что матери нет дома, будет звонить Кириллу, тот сорвется, помчится ее искать, скандала ей не миновать. За то, что в таком состоянии, уехала неизвестно куда, а когда он узнает, куда она уехала, точно не простит! Соня увидела большой торговый центр невдалеке от вокзала, подумала – там, скорее всего, есть кафе, она там посидит, выпьет чаю, и позвонит их соседу, все профессору Игнатьеву расскажет, попросит Ваньку успокоить, и ее Соню прикрыть…
Так она и сделала, нашла приличное кафе, села в уголке, заказала чай и пирожное, позвонила по телефону профессору, и, ковыряя, кроша, ложкой сухое несъедобное пирожное, думала, как ей теперь жить… Полина ее ненавидит. Считает убогой. Винит ее в своих несчастьях, и ничего, абсолютно ничего не понимает. Не понимает, что нельзя думать всю жизнь только о себе, о своем благополучии, о своем удовольствии, и любить только одного человека – себя. Вот чем это заканчивается...Ее сестра всегда считала, что всем и всеми обделена, и Соне достается больше, больше любви родителей, внимания мальчишек во дворе. У ее сестры, у Сони – лучше отметки в школе, это несправедливо, она, Полина, умнее, учителя ничего не понимают! Полина никогда не признает, что Соня в чем-то ее лучше, красивее, удачливее… Господи, что теперь делать, как спасать эту дурочку? Как убедить ее, что в тюрьме ей не место, как ее вытащить? В одном Полина права – Соня страшно страдает! Страдает, что ее сестра в тюрьме, что ее сестра, гламурная красотка, выглядит как чучело, и сильнее всего страдает от того, что ее сестра не понимает, что не права категорически, не права в том, что считает деньги главным в жизни! Не приносят деньги счастья, вот пример – Валера погиб, Полина в тюрьме, а Кирилл бьется как рыба об лед, что бы достать эти самые пресловутые деньги, и заплатить долг, за нее же, за Полину! И он хочет заплатить этот долг, что бы его близкие, жена Соня и сын Ваня, могли бы жить спокойно. Что бы в один прекрасный день на пороге их дома не появились дебилы-кредиторы, и не потребовали отдать деньги, которые Полина украла!
Тут Соня, в который уже раз вспомнила слова отца Германа, он сказал, что она вместе со своим любимым все преодолеет, все несчастья будут позади, и они будут счастливы. Это будет! Но когда? Сколько им ждать? Хватит ли им сил дотерпеть до конца, не сломаться? И тут она поняла, осознала, они все смогут, ведь господь бог посылает только те испытания, которые человек может преодолеть, значит, это испытание они с Кириллом преодолеют…
Она расплатилась за не выпитый чай и не съеденное пирожное, пошла на электричку. Добралась до нужной ей станции, и там на ее счастье, ей удалось найти машину, что бы доехать до Михайловки, правда отдать за поездку пришлось триста рублей, оплатить дорогу в два конца, но хоть так, не идти же пешком…Дома ее ждали взволнованные Ваня и профессор Игнатьев, сразу бросились к ней с вопросами. Она ответила – все отлично, она в порядке, совершенно не устала, и хорошо себя чувствует!
3
Кирилл сидел за столом в своем кабинетике в клинике. Заполнял медицинские карты. Иногда отрывался от писанины, смотрел в окно. Почти восемь утра, а за окном все еще темная ночь… Рассветет только около девяти. Кирилл думал, что дневного света он не видел уже несколько недель… Нет, он ошибается, конечно видел. Из окна машины. Приезжал он в клинику затемно, уезжал почти в полночь. А днем мотался по всей Москве, лекции читал, в частных клиниках, медицинских центрах консультировал. И выбирал он клиники и центры, где больше платили. Ему было противно и мерзко, даже зубы сводило. Не привык он так. Но все упиралось в деньги. В миллион евро. Он вздохнул, налил в кружку горячий кофе из кофейника, стоящего тут же на столе, закурил очередную сигарету, продолжил писать. Рано утром, в тишине, без снующих туда-сюда по коридорам людей, без телефонных звонков, ему работалось просто отлично…
Он отложил очередную медицинскую карту, задумался, открыл еженедельник, решил посмотреть, что у него запланировано на сегодня. В девять планерка, в одиннадцать операция, еще одна в два. Между операциями осмотр больных и обход. В четыре у него прием больных, до шести. Потом в семь консультации в медицинском центре, часов до девяти-десяти вечера. Этот центр находился недалеко от клиники, Кирилл подумал - если освободится в девять, можно будет заехать в клинику, дооформить медицинские карты. Часов до одиннадцати-двенадцати ночи… Потом домой. Времени на обед в его расписании не предусмотрено. Да ему и не хочется обедать. Вообще аппетита нет, уже давно. Днем кофе, «Кока-Кола» и сигареты. Приезжал домой он настолько уставшим, что сил у него хватало на то, что бы только увидеть жену и сына. Времени и сил на разговоры с ними у него просто нет. Его жена Соня пыталась с ним говорить, но видя, что он не отвечает, не реагирует, разговоры сворачивала. Понимала, что если он и задавал какой вопрос, ее ответа он не слышал. И он замечал, что она плакала от жалости к нему, но в том, что плакала, не признавалась. Говорила, не плакала, ему показалось. А Ваня, его сын, когда он приезжал, видел десятый сон. Он заглядывал к нему в комнату, смотрел на спящего мальчика, вздыхал, и уходил в свой кабинет, работать. Еще пару часов ему нужно было поработать - писать, переводить, редактировать, проверять курсовые работы и рефераты студентов…
Соня иногда заглядывала к нему, уговаривала лечь спать. Он бы с удовольствием и лег, но не как не мог, работал. Ложился в два, в третьем часу, заведя будильник на шесть часов утра. Когда он ложился спать, то видел, что Соня не спит, ждет его, и понимал, что засыпает она только когда он ложиться рядом с ней, когда она берет его руку, кладет себе под щеку, а другой рукой он обнимает ее, прижимает к себе. И, вставала она вместе с ним, в шесть утра…
Его жена страдала вместе с ним. Жена… Он заставил Соню официально расписаться с ним, она сопротивлялась. Не хотела выходить за него замуж сейчас, сразу после смерти Валеры, и в интересном положении. Говорила, что уже выходила замуж по залету. Он убедил. Встал вопрос о прописке Сони и Вани (после того, как пришлось отдать квартиру за долги, Соня и Ваня остались, как говориться бомжами, без определенного места жительства), о медицинской страховке для Сони, и о том, что мальчик должен посещать школу (без прописки его туда не брали). И прописывать, даже в свой дом, чужих людей доктору Бородину, не разрешили. Он поставил вопрос ребром – Соня с ним расписывается, Ваню он усыновляет. Соня согласилась, но только с условием – никаких торжеств, свадебных застолий, и подарков – она не хочет ничего подобного! Он принял ее условия. А отец Герман сказал ему, что у него, Кирилла будет великолепнейшая свадьба, в следующем году, на Красную горку, скорее всего, пожилой священник ошибся, свадьбы у него в ближайшем времени не предвидится…Свадьба предвиделась у его сестры, Веры. Когда ему позвонила мать, и рассказала, что его сестра собралась замуж, за известного человека, генерала и депутат, правда на двадцать лет старше Веры, и что самое интересное, этот человек любит его сестру, Кирилл не поверил. Но позвонила Вера, пригласила в гости, официально познакомится с ее женихом, Кирилл понял, что его сестра не шутит. Но приехать в гости он в тот день не смог. На следующий день мать рассказала свои впечатления о женихе Веры, впечатления были грандиозными. Его мать всегда была крайне сдержанным, не эмоциональным человеком, но когда она рассказывала о женихе Веры, эмоции у нее били ключом! Особенно впечатлили охранники, в количестве двух штук, которые весь вечер прождали своего шефа за дверью, и от ужина отказались… Да и сам жених произвел очень благоприятное впечатление – интересный мужчина, внешне очень даже привлекательный, да и моложе своих лет намного выглядит, и кроме выдающихся внешних данных, он был еще и прекрасно образован, умен, воспитан… Не мужчина – подарок судьбы, мечта любой женщины… Кириллу очень захотелось с этим человеком познакомиться, выбрать бы время…
Выходных у него тоже не было. В субботу обычно лекции и семинары с утра часов до четырех, потом он консультировал в частной клинике, до вечера. До девяти, а то и до десяти часов вчера. А в воскресенье он вставал не в шесть, а в восемь часов утра, и это единственный день, когда он завтракал, обедал и ужинал вместе с семьей. Но только завтракал, обедал и ужинал, все остальное время в воскресенье он работал. Соня и Ваня ему не мешали, он их почти не слышал. Телевизор Ваня смотрел в своей комнате, там же Соня помогала мальчику учить уроки. И если Ваня вдруг начинал шуметь, Соня его сразу останавливает : «Тише, Ванечка, папа работает, ты ему мешаешь…». В его доме поселилась тишина и тоска. Гнетущая тоска, и развеять эту тоску невозможно… Невозможно? Почему невозможно? Кирилл задавал себе этот вопрос снова и снова… Невозможно изменить выражение глаз Сони, поселить в них улыбку? Невозможно развеселить маленького мальчика, разрешить ему бегать и играть, где он хочет, и шуметь сколько вздумается? Ему, Кириллу это под силу, нужно только заработать и отдать миллион евро…
Около шести часов вечера, в тот же день, в кабинете Кирилла раздался телефонный звонок. Кирилл снял трубку, женщина с мягким южным, но явно иностранным акцентом, спросила:
- Доктор Бородин?
Кирилл отозвался:
- Да, я слушаю…
-Очень рада, что застала Вас. Я звоню несколько дней, Вы то на лекции, то на обходе, то на операции. Вас беспокоит Анна Гернштейн из адвокатской конторы «Гернштейн, Гернштейн и партнеры»…
- Никогда не слышал о такой конторе…
-Может быть.Наша адвокатская контора находится в Тель-Авиве.
- Где?
- В Тель-Авиве. Это в Израиле…
- Да, конечно, я знаю, где находится Тель-Авив. Просто я удивлен. И зачем я понадобился Вашей уважаемой конторе?
- Мы являемся душеприказчиками Александра Генриховича Кремера…
- Александр Генрихович умер?
- Да, полгода назад.
- А Алла Исааковна?
- Умерла давно. Больше трех лет прошло…
- Печально. Вы звоните сообщить мне это?
-Нет, не только это. Господин Кремер последние три года, после смерти жены жил в Израиле, и мы вели его дела. Мой отец, владелец нашей адвокатской конторы, Юлий Гернштейн, друг детства Александра Генриховича. Так получилось, что господин Кремер был очень одинок, его жена умерла, дочь и внучка погибли в автокатастрофе…
Кирилл прервал собеседницу, голос его зазвенел:
- Я попрошу Вас, не нужно подробностей, я знаю их…
- Доктор, извините, я не сообразила раньше, Александр Генрихович мне рассказывал… Простите…
Голос Кирилла все равно был железным:
-Прощаю. Чем же моя личность заинтересовала Вашу уважаемую контору? У меня очень мало времени…
- Доктор Бородин… Простите, я все время говорю доктор, Вы ведь Кирилл Викторович? Не ошибаюсь?
- Не ошибаетесь, уважаемая Анна Юльевна…
- Без отчества, Анна…
- Тогда я Кирилл…
- Отлично. Кирилл, господин Кремер оставил завещание. Оно касается персонально Вас.
- Меня?
- Да, Вас. Вы не могли бы подъехать?
- В Тель-Авив?
- Зачем в Тель-Авив? Я сейчас нахожусь в Москве. Приехала специально, что бы встретиться с Вами. Я должна выполнить последнюю волю покойного…
Кирилл усмехнулся:
- Анна, последняя воля покойного была, что бы Вы встретились со мной?
Теперь собеседница Кирилла удивилась:
-Вы воспринимаете все не так. Вопрос касается завещания. Александр Генрихович оставил завещание, касающееся Ваших детей.
- Откуда господин Кремер знал о моих детях?
Анна на вопросы Кирилла больше отвечать не хотела, потребовала:
- Уважаемый Кирилл, наш разговор зашел в тупик. Пожалуйста, выберите время, позвоните мне, я оставлю свой номер телефона, и еще - выберите время для встречи со мной, Вы сможете ознакомиться с текстом завещания сами, и все поймете.
Кирилл открыл еженедельник, посмотрел – сегодня в семь консультации в медицинском центре, можно отменить, перенести на другой день, конечно, не хотелось бы, они платят хорошие деньги, да и другие дни у него все заняты, расписаны под завязку, и придется переносить на воскресенье, но ответил Анне:
- Я встречусь с Вами сегодня, после семи часов вечера. Вам удобно? Где мы встретимся
Анна обрадовалась:
- Сегодня, отлично! В квартире Александра Генриховича, на Полянке. Вы помните, где это?
- Конечно, помню, как я могу забыть…
- Отлично, до встречи.
Как Кирилл мог забыть эту огромную квартиру в старинном особняке. С массивной антикварной мебелью и дорогими картинами, книжными полками до потолка, с круглым столом под люстрой с красивым абажуром с хрустальными подвесками. В этой квартире жила когда-то дружная семья Кремеров, а после смерти Лены и Яны семьи не стало. Оказывается, мать Лены умерла сразу после гибели дочери и внучки, а отец уехал в Израиль… Кирилл не знал этого, да и не до родителей Лены ему тогда было, с учетом того, как они с ним обошлись, и как сам Кирилл жил эти три года, не жил, выживал…Около семи часов вечера Кирилл подъехал к старинному особняку, подошел к входной двери, набрал на домофоне номер квартиры Кремеров, замок щелкнул, дверь распахнулась… Кирилл вошел в знакомый подъезд, за три с половиной года, что он там не был, ничего не изменилось. Он поднялся на лифте, позвонил в звонок, расположенный возле двери нужной ему квартиры.
Дверь открыла темноволосая женщина лет сорока, крупная, высокая, в черном, брючном костюме, и белой, нарядной, с бантом, кофточке под костюмом. С ярким макияжем и тщательно уложенными в сложный, французский пучок, волосами. Поздоровалась, представилась – Анна Гернштейн, пошла в гостиную.
Кирилл снял куртку, повесил в прихожей, прошел за Анной. В гостиной также ничего не изменилось. Тот же стол, белая скатерть, старинный абажур, книжные полки, картины. На столе стояла знакомая Кириллу шкатулка с фамильными брильянтами, и лежал пакет с логотипом магазина «Седьмой континент». В этом пакете три с половиной года назад Кирилл принес супругам Кремерам деньги, пятьсот тысяч долларов, за свадебный подарок ему и Лене. Анна отодвинула от стола массивный стул, села, попросила:
- Кирилл, присаживайтесь, поговорим.
Кирилл отодвинул стул, сел за стол рядом с Анной. Она посмотрела на него, улыбнулась:
- Я, почему то Вас представляла совсем иначе. Темноволосым, ниже ростом, и намного старше. И без веснушек…
Кирилл возразил:
- А при чем здесь мои веснушки? Они имеют отношение к завещанию?
- Александр Генрихович много про Вас рассказывал, но, ни разу не упомянул, что у Вас такие потрясающие веснушки, и габариты Ваши конечно впечатляют…
- Мы будем говорить обо мне?
- Просто по рассказам Александра Генриховича я нарисовала Ваш образ, представляла вас совсем иначе, и теперь удивлена… Так, завещание…
Анна достала из лежащей тут же на столе большой кожаной дорогой сумки плотный конверт, раскрыла его, достала из конверта лист бумаги. Протянула Кириллу, со словами:
- Тут текст на иврите, и чуть ниже по-русски.
Кирилл пробежал глазами текст завещания, опустил лист бумаги на стол, задумался, он был потрясен прочитанным, Анна спросила:
- Вам все понятно?
- Да, понятно. А если я откажусь от наследства?
-Тогда все имущество господина Кремера перейдет Вашим детям, по достижению ими восемнадцати лет… Если детей нет и не будет, значит через восемнадцать лет имущество получат Ваши племянники.
- Здесь написано, господин Кремер завещает мне все свое движимое и недвижимое имущество - как его много, движимого и недвижимого?
- Квартира в Тель-Авиве, очень хорошая, дорогая, и эта квартира – недвижимое. А движимое вот оно - фамильные брильянты и пятьсот тысяч долларов. Есть еще деньги на счету в банке, но немного, около десяти тысяч долларов. Коллекция брильянтов оценивается в восемьсот тысяч долларов. На все брильянты есть сертификаты, они в шкатулке.
Анна показала рукой на стол, где стояла шкатулка, и лежал пакет с деньгами. Кирилл молчал. Он думал – если он откажется от наследства, то все имущество, деньги и брильянты получат Ваня, будущий малыш, и дети, которые возможно, у них с Соней еще будут. А ужасающая жизнь его и Сони, почти каторга, продолжится, пока он не заработает миллион евро. Все будет по прежнему, его работа с утра до ночи и ее печаль, слезы, отчаяние… А если согласится принять наследство – то его каторга закончится, прямо сейчас. Он может взять деньги, брильянты, отвезти банкиру Шевченко, и рассчитается с долгом. Его дети тогда не получат какую-то часть наследства, но они получат гораздо больше – вменяемого отца, и мать, улыбающуюся, радующуюся жизни. Отец будет по вечерам возвращаться рано, возиться с детьми, по выходным играть с ними в футбол или волейбол, водить на прогулки, летом купаться на озеро, они будут всей семьей ездить в торговый центр за покупками, есть там, в кафешках всякие вредности, они будут нормальной счастливой семьей… Его работа не будет воровать у него время, которое он может провести со своей любимой женщиной и детьми. И эта женщина, и их дети будут ему благодарны. Его женщина перестанет встречать его со слезами на глазах, и он, наконец, сможет выспаться… Что важнее - его принципы или счастье его близких? Наверное, второе. Но возникает вопрос – родители Лены оскорбили его, назвали нахлебником и альфонсом, говорили, что он, втерся в семью Кремеров, ничего из себя как ученый не представляя, и никогда не любил Лену Кремер. И он, Кирилл бросил пожилым супругам, что не знает их, что их не было в его жизни. И тут же подумал, что давно простил их, не держит на них зла. Он пересмотрел свои жизненные принципы, и понял, что все эти гадости говорили не супруги Кремер, а говорила их боль и отчаяние. А, его бывший тесть, скорее всего, чувствовал вину перед Кириллом, если много рассказывал о нем этой симпатичной адвокатше. Кирилл произнес:
- Я согласен…
Анна облегченно вздохнула. Сказала:
- Я почему-то думала, что Вы откажитесь…
- Нет, не откажусь… Мне очень нужны деньги, крупная сумма, и прямо сейчас, сию минуту…
- Вы можете забрать брильянты и деньги. Эту квартиру и квартиру в Тель-Авиве нужно переоформить на Ваше имя, это займет какое-то время… Или Вы хотите квартиру в Израиле продать, может быть купить где-то в другом месте, на Кипре, например…
-Нет, я пока ничего продавать не хочу, я должен посоветоваться с женой. За Ваши услуги, Анна, я что-то должен заплатить?
Анна отрицательно покачала головой:
- Нет, господин Кремер все оплатил…
Она достала из своей объемной сумки еще один конверт, протянула Кириллу:
- Возьмите, прочтите. Это письмо от господина Кремера. Он просил отдать это письмо в том случае, если Вы согласитесь принять наследство. Кирилл, почему Вы согласились? Господин Кремер был уверен в обратном. Зачем Вам крупная сумма денег?
Кирилл взял у нее из рук конверт, тот был запечатан. Чуть подумал, ответил ей:
- Зачем мне крупная сумма? Отдать долг, не мой долг, другого человека. Чужого и незнакомого мне. Но если не отдавать могут пострадать мои родные и любимые люди, жена и сын. Я должен это сделать. Думайте что хотите. Что я ненормальный, идеалист, романтик… Но я такой какой я есть…
Анна смотрела на него с удивлением, расширив глаза, потом негромко проговорила:
- Все правильно. Именно так Вы должны были поступить. Господин Кремер очень сокрушался, что обидел Вас, оскорбил, и извинялся перед Вами. Он написал это в письме.
Кирилл встал, держа все еще запечатанный конверт в руке, попросил:
-Анна, я бы хотел прочитать это письмо один, я выйду на кухню.
Она кивнула, согласилась.
Кирилл курил на кухне, читал письмо своего покойного тестя. Как он и думал, тесть очень переживал случившееся, понял что был не прав очень скоро, а когда решил разыскать Кирилла, что бы извиниться, тот уже уехал в Чечню… Потом умерла Алла Исааковна, и его бывший тесть уехал на постоянное место жительство в Израиль, где уже давно проживали его родственники, брат и сестра с семьями. Конечно он, Кирилл, свинья, если за эти три года с хвостиком и думал о родителях своей покойной жены, то только с отрицательной стороны, вспоминал, как они говорили с ним, проклинали, и требовали у него деньги… Вот они эти деньги, их даже не достали из пакета, в котором их принес Кирилл… Не нужны им были деньги. И тесть в письме извинялся за это, просил взять деньги назад, ведь это его, Кирилла, деньги, он их заработал…Кирилл прочитал письмо три раза, оно было очень небольшим, одна страница, закурил еще сигарету, тер рукой лоб, переосмысливал, все, что случилось с ним за последний час. Он думал – мир в очередной раз перевернулся, и все, что когда-то сдвинулось, встало на то место, где и должно было стоять… Он и Соня должны были отдать миллион евро, украденные не ими, у них отобрали квартиру, неправильно, несправедливо, и вот все вернулось на круги своя. Квартира – вот она, больше и лучше прежней, и деньги, их можно отдать прямо сейчас…
Анна вышла на кухню к Кириллу. Присела напротив него на кухонный табурет, Кирилл обратился к ней:
- Значит, я смогу прямо сейчас забрать деньги и брильянты?
-Да, конечно. А насчет квартир, я останусь ненадолго в Москве, буду оформлять документы на московскую квартиру, как оформлю, то встречусь с Вами, передам документы. Ключи можете взять прямо сейчас.
Она положила на стол связку ключей, продолжила:
- Как закончу оформлять документы на квартиру в Израиле, я привезу документы и ключи. Мне только нужна от Вас доверенность. Если Вы согласны, что бы Вашими делами занималась я.
Кирилл улыбнулся:
- Конечно, согласен, без вопросов.
Анна вопросительно смотрела на него, он не выдержал ее взгляда:
- Что-то хотите спросить?
- Да, Кирилл, Вы сказали, у Вас жена и сын, как давно?
- Жена недавно. Сын давно, ему уже девять, десятый год…
- Значит это - правда…
- Что, правда, Анна?
- Господин Кремер говорил, что его дочь подозревала, у Вас были другие женщины. Получается - была другая семья, ребенок. Ему десять лет…
- Анна, это было давно, я не буду оправдываться, у меня иногда, по молодости, по глупости, были другие женщины, но с матерью моего сына все совсем иначе. И я почти десять лет не знал, что у меня есть сын. Анна, я могу смело утверждать, я очень любил свою жену и свою дочь, у нас была отличная семья, я не собирался разводиться, уходить от жены. И другой семьи у меня не было. Мать моего сына была все эти годы замужем. Это длинная и тяжелая история, я не буду ее рассказывать. Когда Лена и Янка погибли, я хотел умереть, считал, что жить мне не зачем, и у меня почти получилось, я почти умер. Почти! Еще секунда, и был бы конец. Меня спасло чудо. Я остался в этой жизни. Произошло еще одно чудо – я встретил женщину, узнал, что у меня есть сын, и эта женщина долгие годы любила меня, и ее любовь сотворила еще одно чудо – я осознал, что моя жизнь мне нужна…
- У Вас есть фотографии Вашего сына?
Кирилл достал бумажник, в нем были фотографии Вани, несколько штук, показал Анне. Та удивлялась:
- Надо же, как бывает! Это же Вы, только маленький! Глаза, веснушки, улыбка, у него Ваши черты лица, и он также поднимает брови, как Вы, вот на этой фотографии, и я уверена, он так же пожимает плечами… Вот у меня нет детей…
Анна отдала ему фотографии, вздохнула:
- Вы счастливый человек, и Вы заслужили счастье…
Кирилл убрал фотографии, поднялся, Анна тоже встала, он сказал:
- Мне нужно ехать, я на машине, Вас подвести куда-нибудь?
- Нет, я тоже на машине.
Кирилл прошел в комнату, взял со стола шкатулку и пакет с деньгами, в коридоре надел куртку, засунул во внутренний карман куртки завещание и письмо. Анна тоже оделась, в норковую шубку, сказала – в России очень холодно, она все время мерзнет, не то, что в Израиле, они вышли вместе, Кирилл запер дверь, ключи от квартиры положил в тот же внутренний карман, к завещанию и письму. Кирилл распрощался с Анной, сел в свою машину, на водительское сиденье, пакет и шкатулку разместил рядом, на пассажирском. Сомнений куда ему сейчас ехать у него не было, конечно же в резиденцию банкира Шевченко…
4
Ворота перед резиденцией банкира Шевченко были наглухо закрыты. Но всех окнах большого барского дома горел яркий свет. Кирилл долго сигналил перед воротами, ему не открывали. Сидя перед закрытыми воротами в машине, он несколько раз набирал на мобильном телефоне номера телефонов самого банкира и его начальника охраны, телефоны не отвечали. Тогда он вышел из машины, стал стучать ворота. Минут через десять за воротами раздался голос охранника:
- Мужик, чего шумишь! Убирайся…
Кирилл крикнул:
- Начальника охраны позови!
- Убирайся!
- Давай, зови начальника!
- Не буду, праздник у них, не видишь!
Кирилл продолжал дубасить в металлические ворота, с криком:
-Начальника зови, по рации вызови. Скажи, что доктор Бородин его видеть хочет!
Охранник вызвал по рации охранника в барском доме, попросил разыскать Александра Ивановича. И Александр Иванович отыскался, ответил по рации охранника у ворот, спросил, что случилось? Охранник у ворот ответил, что тут, за воротам доктор Бородин, рвется в резиденцию. Александр Иванович потребовал передать рацию доктору Бородину. Охранник открыл в калитке небольшое окошко, просунул туда рацию, Кирилл с другой стороны ворот рацию взял, поднес к уху. Голос начальника охраны был недовольным и раздраженным:
- Что Вы хотите, доктор, у людей праздник, все заняты…
- Александр Иванович, я хочу увидеть Павла Павловича, на несколько минут.
- Зачем? Приезжайте в другое время…
- Я хочу вернуть то, что должен…
- Я уже сказал, в другое время, езжайте домой, дорогой доктор!
- Александр Иванович, войдите в мое положение, я не могу ездить по Москве туда и обратно с миллионом евро…
Начальник охраны милостиво согласился:
- Проезжайте…
Ворота отъехали в сторону. Кирилл сел в машину, проехал на территорию резиденции, из окна машины протянул охраннику рацию, поехал дальше, к барскому дому. У барского дома вышел из машины, и тут был встречен начальником охраны с двумя «холуями». «Холуи» обыскали Кирилла, отобрали у него шкатулку и пакет, заглянули туда. Подозвали начальника охраны, тот тоже заглянул в шкатулку и пакет, пожал плечами, сказал:
- Ладно, пошли…
И пошел вперед, Кирилл поспешил за ним, а следом шли «холуи» с пакетом из магазина «Седьмой континент» и шкатулкой. Знакомыми коридорами они прошли в библиотеку. В библиотеке начальник охраны показал Кириллу на диван, Кирилл сел, по обе стороны от него разместились «холуи» с пакетом и шкатулкой на коленях. Начальник охраны бросил:
- Ждите… - развернулся, и ушел в дальние комнаты, откуда раздавалась музыка и гомон веселящихся гостей.
Минут через пять он появился на пороге библиотеки уже вместе с банкиром Шевченко. Банкир был с сигаретой и слегка нетрезв. Кирилл не удержался, вскочил, стал выговаривать:
- Павел Павлович, Вы не понимаете, что делаете, Вам совершенно нельзя курить, и спиртного не капли…
- Я не пью водку, перешел на красное вино, дорогое, самое дорогое в мире, гадость я Вам скажу ужасная, хуже кваса, и курю не много, меньше пачки в день…
- Вы считаете это немного?
- Прекратите, доктор, я в отличной форме…
- Пока. Благодаря мне. Но если будете продолжать делать то, что делаете, Ваша отличная форма улетучится…
- Доктор, почувствуйте разницу – я помру в восемьдесят лет, от старости, но тридцать лет буду вести здоровый образ жизни, не позволять себе никаких удовольствий, питаться манной кашей и пить травяной отвар, скучно, аж зубы сводит… Или проживу всего десять лет, но в свое удовольствие…
Доктор Бородин пожал плечами:
- Воля Ваша, но советую задуматься…
Показалось, что банкир пропустил совет доктора мимо ушей, спросил:
- Вы ворвались в мой дом сказать мне все это?
Кирилл помотал головой:
- Нет, я приехал отдать Вам долг…
Банкир уселся в кресло по соседству диваном, на его лице отразилось удивление:
- Да, и каким образом?
Кирилл сел на то же место на диване, где сидел до прихода банкира, кивнул на «холуев», которые все еще держали на коленях шкатулку и пакет. Те встали, передали банкиру сначала пакет, затем шкатулку. Шевченко заглянул в пакет, достал оттуда одну из пачек долларов, похлопал ею по ладони, бросил обратно в пакет, показал рукой на письменный стол, пакет с деньгами моментально оказался там. Банкир спросил:
- Сколько в пакете?
Кирилл ответил:
- Пятьсот…
Потом банкир открыл шкатулку, вынул оттуда сертификаты на брильянты, которые лежали сверху, бегло просмотрел находящиеся в шкатулке украшения, положил на место сертификаты, захлопнул шкатулку, которая тоже оказалась на письменном столе. Банкир обернулся к Кириллу:
- Где Вы это все взяли? Квартиру богача какого-то грабанули?
Кирилл мотнул головой:
- Наследство получил.
- Не может быть? И кто Вас так облагодеитствовал?
Кирилл рассказал:
- Умер отец моей первой жены. Он был очень одиноким человеком, и, считал, что несправедливо отнесся ко мне после смерти своей дочери, это было действительно так, и он оставил завещание в мою пользу.
- Вы везунчик. Мне наследство никто никогда не оставит. Никому в голову не придет. Вам придется подождать. Мы должны проверить и пересчитать деньги и оценить брильянты. У меня в гостях как раз известный ювелир.
Кирилл согласился. Шевченко потребовал позвать ювелира. Тот прибежал незамедлительно. Это был маленький невзрачный человечек. Но то, что данный человечек ювелир, можно было сразу определить. Человечек был увешан золотыми украшениями, как новогодняя елка. И перстни с драгоценными камнями почти на каждом пальце, золотые часы на массивном браслете на одной руке, на другой руке просто массивный браслет, галстук украшала так же массивная булавка с крупным брильянтом. Ювелир разместился за письменным столом, достал из кармана небольшую лупу, маленькие складные весы, придвинул к себе шкатулку с брильянтами, начал работу. А на уголке письменного стола «холуи» установили аппараты для подсчета денег и проверки их на подлинность, занялись подсчетом и проверкой денег.
Банкир, молча, взирал на это действо. Кирилл, тоже молча, сидел на диване, украдкой поглядывая на часы. Ему страшно хотелось курить, а еще больше ему хотелось домой. К Соне. Шел уже одиннадцатый час вечера. Сколько он еще здесь проторчит? Проторчал еще больше часа. Это время понадобилось для того, что бы проверить брильянты на подлинность, чистоту, взвесить их, определить их стоимость. Стоимость брильянтов оказалась даже больше, чем восемьсот тысяч долларов. Деньги также были подсчитаны и проверены, фальшивых купюр не оказалось. Обо всем этом доложили банкиру Шевченко. Тот обратился к Кириллу:
- Ну, все доктор, можете ехать домой…
Кирилл не понял:
- Как ехать, а расписка?
- Какая расписка?
- Что я Вам больше ничего не должен…
Банкир усмехнулся:
- Вы крючкотвор, доктор.
Шевченко потребовал позвать адвоката. Тот тоже появился как будто из-под земли. Банкир бросил:
- Расписку настрочи, что доктор Бородин весь долг отдал.
Адвокат включил компьютер, быстро написал расписку, распечатал в двух экземплярах, банкир подписал оба, передал Кириллу. Тот тоже расписался дважды, один экземпляр отдал банкиру, второй положил в карман пиджака. И тут банкир спросил:
- Доктор, Вам не жалко брильянтов? Жене бы подарили.
- Моя жена не носит брильянтов. И я уверен, что моя жена, получив от меня в подарок брильянты, тут же стала уговаривать меня, продать их, и отдать Вам долг.
- Я уже сказал доктор, что Вы везунчик, не одна из моих жен так бы не поступила…
- Вы выбирали неправильных женщин. Скорее всего, Вы так и не научились разбираться в женщинах.
- А Вы умеете?
- Нет. Мои жены, обе, меня выбрали, а не я их.
Банкир похлопал Кирилла по плечу:
- И не ошиблись… Прощайте, доктор…
Кирилл попросил:
- Павел Павлович, я Вас умоляю, если почувствуете себя плохо, сразу же обращайтесь, не доводите до критического состояния…
- Ладно. Попробую…
Кирилл выехал за пределы резиденции, вздохнул с облегчением. Он проехал немного вперед, остановился. Ему нужно было успокоиться. Он закурил сигарету, достал телефон, набрал номер Сони, сказал ей, что будет через час, пусть ложится спать, его не ждет. Но он точно знал, что спать она не ляжет, встретит его в прихожей. Поговорив с Соней, и отключив телефон, он так и не тронулся с места, сидел в машине в какой-то прострации, в висках у него стучало, в голове была только одна мысль – все, он отдал миллион евро, он рассчитался с банкиром Шевченко, ему больше нечего бояться, его жена и сын в безопасности. Он достал из бардачка маленькую пластиковую бутылочку «Кока-Колы», открыл, отпил почти половину, тщательно завернул красную крышечку, отложил бутылочку в сторону, завел двигатель, тронулся с места.
5
Кирилл ехал домой, к своей семье и думал, что с завтрашнего дня он уже так поздно возвращаться не будет. И в половине седьмого из дома выезжать тоже не будет, нет с послезавтрашнего, завтра он возьмет выходной, выспится, проведет время с Соней, а когда придет из школы Ваня, он съездит ним куда-нибудь. И тут же вспомнил, что были случаи, когда он возвращался домой поздно ночью, и от усталости засыпал за рулем, чуть не слетал с дороги, но во время просыпался, приходил в себя, чудом оставался в живых, и ощущал ледяные крупинки, слезы его ангелов. Он понимал – это ангелы, они защищают его, спасают. Теперь он не будет их расстраивать, и плакать его ангелы больше не будут.
Как и предполагал доктор Бородин, его верная жена Соня встречала мужа в прихожей. Он обнял ее, снял куртку, ботинки, обул тапочки, прошел в гостиную, упал на диван. По пути снял пиджак, бросил на одно из кресел. Соня, шедшая за ним, подняла его пиджак, повесила в шкаф. Так происходило каждый вечер. Он бросал свой пиджак, она поднимала его, вешала в шкаф. И каждый вечер Кирилл несколько минут после того, как оказывался дома, отдыхал на диване, собирался с силами, и Соня ценила эти минуты, она садилась рядом с ним, обнимала его, и думала – это настоящее единение душ, их слияние. Им даже не требовалось слов, оба молчали.
Так было и на этот раз. Соня села рядом, обняла его, он прижал ее к себе. Но, когда она провела рукой по его груди, и ее рука замерла у него на плече, он взял ее руку в свою, повернулся к ней, заглянул ей в глаза. И вдруг подумал, что ей идет быть беременной. Она казалось такой домашней, такой уютной, такой мягкой, и красивой до умопомрачения. Ей очень идет его свитер, темно зеленый, он подходит к ее глазам. Она вообще, почему то игнорировала одежду для беременных, носила исключительно его вещи, рубашки, толстовки, свитера, спала в его майках. Он не возражал. Пусть носит. Вот и сейчас на ней его свитер, и бархатные брюки от спортивного костюма. Когда он заглянул ей в глаза, она поняла – что-то произошло. Спросила:
- Кир, у тебя что-то произошло?
- У нас…
Она испугалась. Вздрогнула. Он почувствовал это, улыбнулся. Она, заметив его улыбку, опять спросила:
- Что произошло?
Он продолжал держать ее руку, другой рукой взял ее другую руку, сжал обе ее руки, и все еще глядя ей в глаза, произнес:
- Сонечка, ты только спокойно выслушай меня…
Она выдохнула:
- Что, что случилось? Что-то плохое?
- Умоляю тебя, наоборот! Все хорошо!
- Что?
- Соня, мы больше не должны никому денег. Мы отдали долг…
Она не верила:
- Как…
- Я получил наследство…
Она все еще не верила. Кирилл рассказал о звонке Анны Гернштейн, о своем бывшем тесте Александре Генриховиче Кремере, о том, что произошло после смерти Лены между ним, Кириллом и родителями Лены, и о том, что сегодня вечером он отдал часть наследства, и они больше ничего не должны, закончив, попросил:
- Мне нужно выпить, срочно… Не возражаешь?
Она кивнула. Он встал, достал из бара бутылку виски, стакан. Налил полстакана, выпил, поморщился, подумав немного, налил еще полстакана, выпил еще, вернулся на диван, опять сел рядом с Соней. Бутылку и стакан поставил рядом с собой. Соня взяла его под руку, прижалась к его плечу, спросила:
- Родной, расскажи подробней. Что за наследство? Большое?
-Наследство?Большое.Две квартиры, в Москве, на Полянке, четырехкомнатная, и в Израиле, в Тель-Авиве, деньги, и брильянты…
- Брильянты?
- Целая шкатулка…
- Ты их не привез?
- Нет. Соня, а если бы я их привез, ты бы что с ними сделала?
- Я бы посмотрела на них, только посмотрела, даже мерить не стала бы, мне чужие брильянты не нужны. А потом я бы стала просить тебя их продать. Их же можно продать? Они дорого стоят? И эти деньги отдать тому, кому мы должны…
- Дорого, очень. И продавать их не нужно. Я их уже отдал в счет долга. Все, мы ничего больше не должны, долг погашен. Извини, что не показал тебе… Хотелось бы поскорее с долгом рассчитаться…
- Нет, все правильно. Все нормально. Ты правильно поступил. Я не хочу эти брильянты…
Она замолчала, терлась щекой о его плечо, потом прошептала:
- Кирилл, ты согласился принять наследство, почему?
Он налил себе еще полстакана виски, выпил. Ответил ей:
- Почему? Соня, я не могу так больше. Я мучаю себя, тебя, Ваньку, нашего будущего ребенка. Ты все время плачешь из-за меня. И я, узнав о наследстве, подумал – так больше продолжаться не может. Я возвращаюсь домой ночью. Ванька уже спит – я почти не общаюсь с ним. Я не общаюсь с тобой, не понимаю твоих вопросов, не слышу ответов на свои вопросы. И это скоро не закончиться, миллион я смогу заработать примерно за три года. И эти три года будет продолжаться каторга. И выдержу ли я три года – не знаю. Я почти не сплю, нормально ем очень редко. Соня, мне же нужно еще и оперировать. Я пока держусь, но не известно, что будет дальше. Может быть откроется второе дыхание, а может быть, и нет. В принципе люди и не такое выдерживали. Но вопрос – нужно ли нашей семье такое? И потом, в завещании было условие – если я откажусь от наследства, то по достижении восемнадцати лет это наследство получат мои дети. И я решил – спокойствие моей семьи, моих детей важнее моих принципов. Я очень хочу поиграть в футбол или в хоккей с Ванькой, хочу учить с ним уроки, хочу выходные проводить с семьей, а не запершись в кабинете, за компьютером. Хочу обсуждать с тобой домашние дела, проблемы наших детей. Хочу приготовить Вам в воскресенье обед, я скоро разучусь готовить, а я же очень люблю готовить. Я хочу увидеть, как родится мой второй сын, как он начнет ходить, говорить. А брильянты – ты не жалей… У тебя будут брильянты…
Соня слушала его, замерев, потом ответила тихонько:
- Мне не нужны брильянты. Мне ты нужен. Ты правильно поступил.
Он продолжал:
- А Александра Генриховича я давно простил. Почти сразу. Но моя идиотская гордость не позволила сказать ему это. Они у меня потребовали деньги, но деньги были им не нужны, они хотели унизить меня, а деньги - они даже не развернули их, они так и лежали в том пакете, в котором я их принес. Они меня тоже почти сразу простили. Он мне письмо написал, с извинениями. Так вот…
Он выпил еще немного виски.Соня гладила его руку,успокаивала:
- Все правильно…
Он говорил:
- Я хочу нормальную, человеческую семью. А нашим детям нужны вменяемые родители. Счастливые. У нашего сына скоро начнется переходный возраст, он несчастный ребенок, столько пережил. Наш второй сын скоро появиться на свет, и я хочу что бы он с первых дней запомнил меня, узнал. А если меня все время не будет дома, его мать круглые сутки будет проливать слезы. Зачем обрекать малыша на такое. А наша дочь? Ведь у нас будет дочь? (Он заглянул ей в глаза, она кивнула) Так вот, наша дочь тоже должна быть счастливой…
Он налил себе еще полстакана виски. Выпил. Соня укоризненно смотрела на него. Потом встала, он пытался удержать ее. Она предложила:
- Все таки, я пойду тебе ужин разогрею. Нельзя так, полбутылки виски на голодный желудок.
Она почти дошла до кухни, обернулась к нему, спросила:
- Кир, а ты это все не придумал?
Он удивился, поднял брови:
- Что все?
- Ну, про наследство. Может быть, ты это все придумал…
- Зачем?
- Что бы меня успокоить, что бы я не плакала…
Он попытался встать. Но не смог, подействовало спиртное, ноги его уже не держали. Он хлопнулся обратно на диван, потребовал:
- Где мой пиджак?
Она удивилась:
- Что?
Он повторил:
- Пиджак мой где?
- В шкафу, как обычно…
- Там в кармане расписка, от банкира Шевченко, посмотри, там написано, что я долг погасил. А куртке – завещание и ключи от квартиры, в Москве, на Полянке. И письмо с извинения от Александра Генриховича. Посмотри тоже.
Она открыла шкаф, достала из кармана его пиджака расписку, развернула, прочитала, аккуратно сложила, положила обратно в карман пиджака, кивнула, захлопнула шкаф, пошла на кухню. Ему удалось встать, и, пошатываясь, он дошел до кухни, сел на табуретку, около стола. Соня поставила перед ним тарелку с его любимыми макаронами, но с сыром и томатным соусом, кружку с чаем. Села рядом, попросила:
- Кушай, пожалуйста…
Он стал машинально наматывать на вилку макароны, ужинать, а она, подперев подбородок рукой, с улыбкой смотрела на него. После ужина, он вернулся в гостиную, налил себе еще виски, сидел на диване, держа стакан с виски в руке. Соня села рядом с ним, опять взяла под руку. Сказала:
- Кирочка, ты, конечно, можешь пить, столько сколько хочешь, но помни, что придется ложиться спать, а спальня у нас на втором этаже, и я без тебя спать не могу, и учитывая мое состояние и твои габариты, я тебя туда не дотащу, придется спать здесь, раскладывать диван, для меня это тоже не просто…
Он отставил стакан:
- Да я и не хочу больше… Ну, успокоилась, поверила?
Она поцеловала его в щеку, взъерошила волосы, ответила:
- Поверила. Пойдем спать?
- Иди, я покурю и приду.
В спальне она разобрала постель, переоделась в футболку Кирилла, выключила свет, легла. Кирилл пришел через пять минут, разделся в темноте, лег рядом с ней, она повернулась на правый бок, он также за ее спиной повернулся на правый бок, аккуратно подсунул ей по щеку ладонь правой руки (она любила, когда он это делал), она потерлась о его ладонь щекой, левой рукой он обнял ее, прижал к себе. Она положила свои руки на его руку, обнимающую ее, вздохнула, прошептала:
- Спокойной ночи, будильник не забыл?
- Я не иду завтра на работу, у меня выходной…
Она ответила, в полусне:
- Отлично…
И заснула, впервые за многие месяцы, и даже годы, спокойно. Он тоже заснул, почти сразу, глубоким, освежающим сном.
6
Они проспали. Их разбудил Ванька. За окном уже светало, когда мальчик вошел в спальню родителей, которые крепко спали, в той же позе, что и уснули, оба на правом боку, и ладонь отца у матери под щекой. Ванька стал дергать одеяло, которым были укрыты родители, спрашивать:
- Мам, пап, а вы чего спите? Что случилось? Выходной? В школу не надо?
Родители проснулись, оба подняли головы, стали вставать, приговаривая:
- Сейчас Ванечка, сейчас встанем, проспали, сынок.
Соня и Кирилл стали вставать одновременно, но Соня удержала Кирилла, сказала:
-Кирилл,ты спи,я сейчас Ваню провожу и приду!-и обратилась к Ване: - Ванюш, иди, умывайся, одевайся, я буду тебя кормить!
Соня надела махровый халат, спустилась вниз, в кухню, поставила на плиту кастрюльку с молоком для каши, включила чайник…Кирилл полежал пару минут, понял - спать он не может, выспался. Он встал, оделся, спустился вниз. И как раз застал такую сцену – Ваня канючил:
- Мам, я не буду кашу, ну можно я не буду кашу…
Соня уговаривала:
-Ваня,все дети по утрам едят кашу,успокойся,сядь прямо, и ешь!
Кирилл вмешался:
- Мама, если ребенок не хочет кашу, может быть не нужно? Не любит он кашу!
Соня молчала, Кирилл продолжил:
- Ванюш, сейчас я тебе что-нибудь другое дам…
Соня, наконец, отреагировала, сказала тихонько:
- Кир, не распускай ребенка, он еще маленький, ты его балуешь, он на шею нам сядет.
Кирилл ответил, распахивая холодильник:
- Не сядет, он мой сын, и характер мой. Так, что у нас там есть…
И остановился потрясенный, холодильник, всегда заполненный до отказа, был почти пустой. Кирилл нашел там немного сыра, масла, хлеб. Еще там стояла кастрюлька с борщом на обед, полупустая банка сметаны, несколько яиц, пара банок консервов, он вопросительно посмотрел на Соню, та пожала плечами. Кирилл достал хлеб, масло, сыр, обратился к Ване:
- Я тебе сейчас горячие бутерброды сделаю…
Намазал хлеб маслом, положил сверху сыр, засунул бутерброды в микроволновку. Мальчик был рад, что не нужно есть кашу, с аппетитом съел бутерброды, запил чаем, в прихожей стал натягивать куртку и ботинки. Кирилл вышел за ним, спросил:
- Ванюш, ты, когда из школы придешь, куда бы хотел съездить?
Ваня не понял:
- Кирилл, а тебе на работу не нужно?
Кирилл улыбнулся:
- Нет, сегодня не нужно…
Мальчик поднял на отца глаза:
- Тогда можно в новый торговый центр, все ребята были, много интересного рассказывали, а я нет. Мне не с кем было поехать, и нужно маме помогать…
- Маме помогать мы теперь вместе будем. Хорошо, поедем в торговый центр…
Ваня не верил своему счастью:
- Правда? А что мы там купим?
- Что хочешь, то и купим…
- А у нас денежки есть? Мама говорила, нет…
- Есть, Ванечка, есть. Я заработал! - Кирилл присел на корточки рядом с мальчиком, что бы быть с ним одного роста, попросил: - Ваня, я тебя попрошу, ты хочешь сделать приятное мне и маме?
Ваня кивнул, Кирилл продолжил:
- Называй меня папой, у тебя же сегодня утром получилось…
- Хорошо, папа…
Кирилл обнял мальчика, шепнул ему на ухо:
- Беги…
Ваня убежал в школу. Доктор Бородин вернулся на кухню, к Соне. Та в раздумье сидела за кухонным столом, когда Кирилл вошел, она сказала ему:
- Знаешь, что ты сделал? Ты отдал Ваньке свой завтрак!
- Ну и что? Поем другое. Ксати, а почему у нас нет продуктов?
- Мы покупали только самое необходимое. Да и негде. Здесь в деревне только небольшой магазинчик и рынок. Иногда наш сосед ездил в Москву, кое-чего привозил…
- Мы с Ванькой, как он из школы придет, в торговый центр поедем, ты список составь, что нужно, мы купим… А сейчас сделаем яичницу, и кофе сварим…
Соня стала просить:
- Мне тоже кофе, я с молоком буду, я как раз Ване для каши его вскипятила…
- Хорошо, если только с молоком…
После завтрака он остался сидеть на кухне, смотрел, как Соня убирает и моет посуду, потом, не дав ей закончить, потянул ее за халат, усадил к себе на колени, потребовал:
- Оставь ты эту посуду, давай поговорим…
Соня обняла его за шею, спросила:
- О чем?
- Когда я уезжал, а Ванька уходил в школу, что ты делала?
- Молилась…
Он удивился:
- Как? Кому?
- Когда тепло было, в церковь ходила, потом, уже не могла ходить, здесь молилась в гостиной, там иконы. Я молилась, просила тебе помочь. Очень просила… И утром молилась и вечером… Особенно я переживала, дороги плохие, ты за рулем, и еще поздно ночью, ты мог заснуть за рулем…
- А кому ты молилась?
- Всем… Всем святым…
Он похолодел, вспомнил, как несколько раз чуть не попал в аварию, действительно засыпал за рулем, но во время просыпался… Сонина молитва спасала? Он очень тихо произнес:
- Твои молитвы помогли. Теперь все хорошо будет. Наши проблемы решены!
Она заглянула ему в глаза, улыбнулась, предложила:
- Кир, давай праздник в воскресенье устроим, соседей позовем, твою сестру с матерью, они не разу у нас не были, отца Дмитрия с семейством…
- А справишься? Тебе не тяжело будет?
- Вы с Ваней мне поможете… Шашлыки сделаем, вон мангал простаивает, сколько здесь живем, не разу не делали…
- Отлично, я поддерживаю, накануне с Ванькой в магазин съездим, все купим… Сейчас все в продаже есть, даже салаты…
- Я салатам магазинным не доверяю, сами сделаем…
Он оживился:
- Я же тебе рассказать не успел… Вера замуж выходит…
Она обрадовалась:
- Правда, за кого?
- О, моя сестра не ищет легких путей. Мне мать звонила, рассказывала. Вера выходит за депутата Госдумы, генерала, и старше ее на двадцать лет…
Теперь удивилась Соня:
- А где она с ним познакомилась?
- В ресторане, на каком-то юбилее. Но знаешь, этот депутат моей матери очень понравился… Говорит – красавец-мужчина, и умница, а главное – от Веры без ума…
- А его можно будет к нам пригласить? С будущим родственником нужно же познакомиться. Очень увидеть его хочется, что за личность такая выдающаяся, если Веру покорил.
Лицо Кирилла посуровело, он произнес сквозь зубы:
- Наверное…
Соня рассмеялась:
- Кир, ты что? Ты ревнуешь? Доктор Бородин, Вы ревнуете свою жену? Свою глубоко беременную жену к человеку, которого Ваша жена никогда не видела! Доктор Бородин, одумайтесь! У Вашей жены есть молодой и красивый муж, которого она без памяти любит всю свою сознательную жизнь… Доктор Бородин, это глупо!
Кирилл засмеялся вслед за ней:
- Действительно приревновал, первый раз в жизни! И действительно глупо…
Чуть позже она спросила:
- Кирилл, а ты когда женился, ты в церкви венчался?
Он ответил:
- Нет, а как я мог венчаться? Лена не была православной…
- Я тоже не венчалась, отказалась. Валерка хотел. Но я же его не любила, и потом, в интересном положении была… Я что думаю… Давай повенчаемся…
Он удивился:
- Сейчас?
- Да нет, конечно, нет. Весной, после Пасхи, на Красную горку, тепло уже будет… И ремонт к тому времени в храме закончится…
Кирилл еле выдавил из себя:
-Конечно! Сонечка,почему ты это задумала?Тебе подсказали?
- Да нет, просто подумала – у нас теперь все должно быть хорошо в жизни, и нужно это закрепить… А как это сделать? И вдруг поняла – нужно венчаться… Ты согласен?
Он притянул ее к себе, проговорил:
- Конечно, согласен… Господи, как я рад, что ты это решила…
А про себя подумал – отец Герман говорил про свадьбу – вот она свадьба! Его женщина, его вторая половинка – вот она, с ним, его второй шанс – он его использовал, не упустил, и свадьба у него будет, самая лучшая на свете, и он продолжает жить, и самое главное хочет жить, а ведь не хотел, гнал от себя жизнь, не понимал, зачем живет. Теперь он это очень хорошо понял. Его жизнь – одна единственная, и другой не будет…
слезы ангелов или твоя одна единственная жизнь, др
© Copyright: Ирина Чиркова, 2012
Свидетельство о публикации №212022001505
Свидетельство о публикации №212022001505
Рецензии
Вы очень талантливы)
Рада знакомству, добавила Вас в Избранные)
Буду читать и наслаждаться и рекомендовать друзьям)
Счастья Вам и успехов)
Прекрасное произведение)
С уважением и благодарностью)
Лена Дубровская 07.11.2023 17:13 • Заявить о нарушении
Рада знакомству, добавила Вас в Избранные)
Буду читать и наслаждаться и рекомендовать друзьям)
Счастья Вам и успехов)
Прекрасное произведение)
С уважением и благодарностью)
Лена Дубровская 07.11.2023 17:13 • Заявить о нарушении
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.