Песня голубоглазого цветка

   Дорога шла в гору, уставшие кони плелись медленно, полусонно, всадники уже несколько дней не останавливались на ночлег, но они-то хоть имели возможность вздремнуть в седле. Господину Доруку, что был главой городка, ныне потерявшего свое имя, но все также находящегося в теплых восточных низинах страны, вздумал вдруг отправиться на охоту за драконом, который будто бы обитал в густой роще в нескольких днях пути от места отправления. Незабудка, будучи крайне любопытной девушкой, не могла пропустить такое глобальное для сельской местности событие.
   Уже начало смеркаться, когда, наконец, небольшой отряд достиг вершины холма, и перед ним показались темнеющей полосой деревья, окутанные вечерним туманом, множеством далеких звуков и каким-то абсолютным спокойствием.
- Точно здесь, черт, обитает! Ишь как все трещит, волнуется там! – грозя пальцем невидимому врагу, пробасил Дорук. Его свита одобрительно закивала, надеясь получить за лизоблюдство в конце этого похода какую-нибудь премию. Бард, с угасающим интересом оглядывающая местность впереди, хотела было засмеяться, но все же сдержалась. Так все это было комично: и эта охота, и этот уверенный в своей правоте господин на коне, и этот лес, который даже и не пах драконом…
- Не будем медлить, хозяин! – сказал конюх Дорука, нервно щелкая хлыстом. – А то вдруг уйдет.
- Вперед же, вперед. А ты, девка, - Дорук, имеющий довольно грузную комплекцию, кое-как развернулся к Незабудке, - езжай позади, да смотри внимательней, чтобы уж потом точно воспеть мои подвиги, все как было.
   Бард, не скрывая улыбки, кивнула. Господин воспринял эту улыбку как признак истинной радости от того, что девушке предстоит узреть своими глазами. Двинулись дальше.
   При первых же шагах в роще мужики поняли, что с конями здесь не пройти и придется оставить их на опушке. Так и сделали. Как только под ногами оказалась твердая земля, а впереди – непроглядная тьма, местные храбрецы сразу поубавили в смелости и весе, от страха. Животные разбегались от кряхтящего Дорука как от настоящего дракона, ломился он через кусты и прочую растительность, словно пьяный кабан, а остальные не отставали. Только Незабудка тихонько кралась за всеми, не желая ничего мять и крушить, да и незачем было – в роще перед ней буквально проложили дорогу.
   Через минут десять все остановились, поохали, отодрали колючки и веточки от одежды. В отдалении виднелся какой-то огонек, не то от факела, не то от окна дома.
- Вон оно где, чудовище-то, - шепотом проговорил кто-то из «свиты».
- Расходимся, расходимся, в окружение его возьмем и раз – как петлю на шее затянем. Эй, бард, со мной иди!
   Группка людей стала растекаться, кто вправо, кто влево, оголяя свои ножи, кривые сабли, готовя копья и стрелы, скромно разживаясь дубинками. У девушки, которая пошла с Доруком, ничего не было кроме флейты. Да только не всякому известно, как менестрели колдовать умеют. А так и колдуют – инструмент музыкальный достанут, мелодию заиграют – и нет врагов. А если его отнимут, так они голосить начнут, голос у них больно сильный. Только драться они не любят, больше по части целительства магию используют или поддержки в бою. И сейчас Незабудка вовсе не думала о том, что будет атаковать существо, принятое городской деревенщиной за дракона. Ей никогда не доводилось видеть этих могущественных существ, зато она много о них слышала. Слышала, что улетели они давно или же прячутся в обликах других, зла людям не желают, вымирают потихоньку. Ну, и что сильные очень слышала. А если и вправду дракон будет здесь, то никак нельзя его убивать, плохо это.
   Таинственным источником света действительно оказалось окно дома. Внутри ярко горела магическая лампа.
- Ведьма здесь живет. Ну и её, родимую, прямо здесь и вздернем за колдовство, чтоб неповадно было с драконами сотрудничать, - прошипел в темноте Дорук. Слова его не имели никакой логики, поэтому бард не стала ломать голову над их осмыслением и просто присела на толстый корень в ожидании, что будет. Её совсем не волновал до этого идеально опрятный внешний вид, а теперь превратившийся в нечто безобразное: в пшеничных локонах запутались листочки, веточки и жучки, голубая рубашка даже кое-где порвалась, настолько нежный материал попался. Но это неважно.
   Кольцо стало сжиматься. Вот уже подошли к избушке и, видя, что никто не выходит, стали ломиться в дверь. Ответ не заставил себя ждать – дверь вылетела, сбив с ног несколько человек, стоявших прямо за ней. Незабудке не было видно дверного проема, поэтому она поспешила найти другое место для обзора. На пороге стояла женщина, одетая в ночную сорочку, в глазах её горел страшный огонь, магический, неестественный. Дорук, выставляя перед собой копье, вышел вперед:
- Признавайся, ведьма, водишь дружбу с драконом?! – слегка заикаясь, выкрикнул он.
- А коли и вожу, ты, что ли, совсем страх потерял? Знаешь ли ты, кто такие драконы?
- Твари они, твари беспощадные, злые и жадные, не небо их породило, не небо.
- А пусть и не небо, - голос у ведьмы был жесткий, с хрипцой, такой голос обычно у любящих выпить дам. Сама же она выглядела властно и… могущественно. Да, именно так. – Да тебе ли судить, человек? Твое дело сидеть дома с мамкой и детей кормить, а ты, не знающий даже, что такое магия…
- Зло! Зло она! Все колдуны шарлатаны или коварные зельевары, - брызжа слюной и трясясь не то от страха, не от возбуждения, прорычал городской господин. – А драконы так и вообще сила несусветно разрушительная…
   Все вокруг окатило волной горячего воздуха. Ведьма взмахнула руками, словно крыльями, одежда её вздулась и зашуршала, как от мощного порыва ветра. В глазах на мгновение все померкло, поэтому Незабудка не видела, как же из этого хрупкого тела вдруг, ломая крыльцо, появился дракон… Он заревел так, что эхо еще после раздирало уши своей протяжностью и глубиной. Сразу стало невыносимо жарко, а когда взмахнул крыльями огромный ящер, то почудилось, что поднялся ураган. Мужики вскочили с травы, так как все уже лежали, и бегом бросились в лес, подальше отсюда. И Дорук вместе с ними, забыв и о подвигах своих, и о барде.
   Незабудка сидела спокойно, а внутри у неё все просто разрывалось от восхищения – величественный и сильный в глазах дракона огонь в тысячи раз ярче, чем был до этого у ведьмы. А какие крылья, какая чешуя! Красными отблесками играли они в редком свете луны. Однако это вскоре померкло, снова потемнело в глазах, снова обдало потоком горячего ветра, и вместо дракона снова появилась ведьма. Она тяжело дышала и смотрела на девушку, которая успела подойти поближе, пристально, но с интересом. Наверное, она заметила, еще в облике дракона, как Незабудка оглядывала её.
- Люди не принимают того, что им непонятно и что для них в диковинку. Это известная истина. Да только большую роль в этом сыграли и сочинители, вроде тебя, - ведьма откинула назад копну вьющихся волос, лента, стягивающая их до этого, потерялась где-то. – Платили им деньги за то, чтобы они рассказывали о драконах как о чудовищах, что крали детей, молодых девушек, крушили города…
- Настоящего барда нельзя купить, - тихо ответила Незабудка. – Я слышала и другие истории.
- А много ли настоящих? Мало. И драконов тоже мало, потому что не все могли себя защитить, а некоторые просто не могли в таких условиях продолжить род. И вымирали.
- Вы не можете убивать? Вам… нельзя?
- Не то, чтобы нельзя. Мы не хотим. Зачем прерывать и без того короткие жизни? Так, припугнем, когда надо, чтобы не лезли… Были единичные случаи, когда и среди нашего брата находились предатели нравов. Да только мы их сами же и изгоняли, не людское это дело и право.
- Я обязательно расскажу о вас.
- О том, как мы всяких героев из деревень гоняем? – ведьма, или дракон, улыбнулась.
- Нет, о том, какие вы настоящие.
- Поздно уже… Не поверит тебе никто.
- А если доверять будут, то поверят?
- Заработаешь доверие всеобщее, может, и поверят.
- Тогда… Я сочиню много-много песен, угодных народу. Но я буду петь о правде. А потом я напишу песню о драконах.
- И о том, что прошло их время.
- И о том, что их время еще настанет…
- Как жаль, что я не смогу услышать эту песню…

   Чрез несколько дней, в таверне того самого города, который ныне не носит имени, собралось много народу. На стойке, лаская нежными пальцами острые струны, сидела девушка. На лицо её падали светлые кудри, из-под которых виднелись чистые голубые глаза. В них все, сами того не осознавая, читали для себя что-то родное, и все уже любили молодую бардессу просто за то, что она такая.
   Вот струны начали свой танец, понукаемые точными движениями пальцев, публика одобрительно зашумела. Первыми, едва слышными словами песни, которые предназначались скорее для самой певицы, чем для кого-то другого, были:
- Началом большой и правдивой истории стало…