Таинство великой природы

         В определённый момент у меня открылись глаза. Или третий глаз. Я начал сознавать цели движений и словосочетаний, предвидеть реакции и последствия. Вариантов оказалось немного, вернее всего один. Как обречённое, всё движется с определенной целью. Луна и звезды. Тысячи синеватых звезд, кажется небо белое от них, как молоки карася, сваренные в ухе. Звёзд мириады, мириады. Больше, меньше, очень маленькие. Вся небесная ткань соткана из светил. Если хорошенько приглядеться, увидишь совсем крошечные. Ночью на озере плюхало. Я сказал, это наверное ондатра. Когда отец поплыл проверять сети, это оказалась утка. Запуталась лапами в паутине. Он её выпутал, привёз, бросил на берег, она была ещё живая, шевелилась. Карие живые глаза. Ондатры тонули насмерть, запутавшись в паутине, а этой повезло, ещё не успела утонуть. Батя подвесил утку головой в развилку дерева, так она и будет висеть, дольше сохранится живая. Я стою в колючих кустах шиповника на берегу озера Кымы. Здесь, на лугах, семь озёр: Дикое, Кугасы, Вершинное, Говённое, Кривое, Штаны. Кымы - это плавающие островки. Растения: молочай, люцерна, шиповник, водорезник. Жёлтый березовый лес, призрачный в лунном свете. Дрожащие на ветру осинки. Мириады мошек, как звёзд на небе. Мириады, мириады крошечных насекомых. С уткой дело закончилось так. Когда мы вернулись с утреннего перелёта, на сучке её не оказалось. Я пошутил, должно быть, она сбежала. Батя походил, поискал, нету. Должно быть, удрала в лес или её утащил хищник, вороны, например. Зимой вороны утащили колбасу, которую знакомый отца подвесил на дереве. Когда же вышли из кустов на тропинку, услышали шорох. Мы прислушались, и батя, торчком настороживший уши, стремительно кинулся на звук. Утка валялась на земле, под этим же деревом, а почему мы её не видели, потому что отец наступил на неё, придавив в высокой траве. Когда он взял её, она несильно затрепыхалась. Батя подошёл к машине, которая стояла тут же, недалеко, сильно размахнулся и ударил утку головой о бампер. Потом ещё раз, для верности. Разбил ей голову, мозги полетели кровавыми сгустками. Бросил на траву. Но утка не умерла. Спустя некоторое время, когда, видимо, прошёл шок от удара, она вновь попыталась встать на ноги. Дёргала лапой, переворачиваясь на брюхо. Батя говорит, иди отнеси её. Я схватил за крыло и понес. Перешёл через ручей, прошёл по тропинке, метров пятьсот до нашего стана. Пока нёс, утка всё вытягивала шею, пытаясь поднять голову. Карие глаза глядели на меня с невыносимой мукой. Потом они заволоклись и она обмякла, печально уронила голову вниз. Надо же так, с пробитой головой, с вытекшими мозгами. Принёс, бросил под стол. Смотрю, она дышит, дышит, сильно двигая боками, живучая такая гадина, никак не хочет умирать. Но лечить бесполезно, с такой раной на голове не выживет. Пришел отец, спросил, куда ты её бросил, вон там за столом. Смотри-ка, ещё дышит. Он подошел и молча наступил ей на голову, повернул сапог так, что захрустело. Размозжил голову окончательно, в лепешку. После она дёрнулась пару раз и больше не двигалась. А сейчас я стою в шиповнике, и жду, когда полетят утки, садиться на озеро. Их плохо видно в чернеющем небе, но что-то лететь они не хотят. В моих руках холодеет ружьё. И тут у меня открылись глаза, вернее, третий глаз. Я понял, что всё на свете своей целью имеет нападение. Почему насекомые имеют жала, жалят друг друга изо всех сил. Кошки - зубы, человек - когти. Это сделано затем, чтобы заставить других шевелиться, совершать движение, защищаться, и в конце концов прогрессировать. Бесконечные нападения друг на друга всяко способствуют процессу развития.

2005