средство от зимы

Вот вы скажите, с чем быстрее всего зима проходит? Что, с виски? Согласен, хорошая штука. Особенно, когда сидишь в пабе, за окном темень, как у дяди Тома в заднице, а с тобой – полдюжины добрых ребят, готовых на любой прикол, кроме супа из еловых шишек. А вот когда ты один в хижине, да двери снегом завалило так, что носа через щель не высунуть, то виски, особенно, если много его – верная смерть! Напьешься, заснешь, печку топить перестанешь, глядь – а тебя уже насчет золотишка, что за всю жизнь намыл, сам инспектор Небесных Приисков шмонает!
Что еще? Табачок? Тоже добрая вещь! Да только я кое о чем покрепче речь веду. Ну, бродяги, сдаетесь? Так вот, крепче виски и забористей табачка – любовная страсть! А ну, не ржать, уроды! Тихо! Слушать будете, землеройки хреновы, или я пошел отсель? То-то…
Было это лет пятнадцать назад, когда сюда народ валом повалил на золотишко-то. Смешной такой народец, однако. Студенты, банкиры разорившиеся, журналисты из газеток. Ну, большинство, пару месяцев в порту проболтавшись и денежки спустив, назад лыжи поворачивало, к мамочке с папочкой, но были и упрямые… Которых потом, по весне, на перевалах в снегу откапывали.
Мы тогда с ребятами частенько за перевал ходили и немало таких отрыли. Поначалу жутко  было, но потом – пообтерпелись. И то верно, винить бедолагам, кроме себя самих, некого: без одежды подходящей шли, без снаряжения, с консервами, которые разогреть не на чем, а в замороженном виде – не проглотишь. А если и было, чем согреться, так вьюга быстро последний ум выдувала, и пропадал человек. Индейцы брешут, что в этих горах снежная колдунья живет, которая путников в пропасти заманивает, чтоб потом из расколотых черепов мозг, как волчица, жрать. Но, я так думаю, человек насчет мозга-то себе сам пострашнее любой волчицы будет! Придурки, что? Как их еще назвать? Разве только – майскими цветками. На перевалах-то в мае снег сходить начинает, вот и оттаивают…
Так что повидали мы тогда всякого и привыкли. Найдешь такой цветочек, документы заберешь, чтоб в полицию сдать, вешку поставишь, если есть, из чего, и – из сердца вон!
Но один случай до сих пор забыть не могу. Полтора десятка лет, а как сейчас…
У нас тогда большой переход был. Вышли в ночь, чтоб под лавину на перевале не попасть. Идем, снег скрипит, луна светит, морозище – жуть, даром, что май месяц. И – тихо. Примерзло все, ни камень не сорвется, ни ручей не зажурчит. Только шаги наши – хрум-хрум, хрум-хрум. И вот, ребята, в этой самой тишине вдруг слышу я совершенно ясно, как вот вас сейчас,  стон такой, хриплый, будто помирает кто!
Я, было, решил, что у меня в голове сверчок завелся, да только гляжу – остальные тоже дернулись. Слышали, спрашиваю? Слышали, говорят!
Огляделся я вокруг – вроде, никого.  Вдруг вижу, в снежном склоне дыра, а оттуда пар поднимается. И два голоса, мужской и женский, о чем-то тихо спорят. Подхожу ближе, кто здесь, спрашиваю? Помочь, может, надо?
А оттуда, хором: «А какое сегодня число?»
Такое-то, говорю.
А оттуда: «А месяц?»
Май, говорю!
Очень они тут удивились!
 Короче, как я понял, мужик, инженер из Доусоновского рудника, нанял десяток индейцев, чтобы они припасы, топливо и кой-чего из оборудования через перевал перекинули. И увязалась с ними корреспондентка одной газетки из Сан-Франциско. Было это прошлым ноябрем, в горах пухляк выпал, снег свежий, самое опасное дело! Ну, и естественно, накрыло караван лавиной. Индейцы то ли сбежали, то ли погибли, а инженеру с девушкой повезло – они под каменным козырьком оказались, вроде как в большом снежном мешке, вместе со всеми припасами. Сначала честно выбраться пытались, даже дыру наружу пробили, которую я заметил, а потом, как носы высунули, решили, что ну его! В самом деле, на перевале зима, ветер душу вынимает, лавины одна за другой идут, а внутри – жратвы сколько хошь, печка с керосином, а главное – приятная компания.
Сколько я, ребята, случаев знаю, когда два мужика, с пару месяцев в одной хижине безвылазно прожив, друг за другом с топорами бегать начинали! А тут, для парочки этой главным сюрпризом было, что так быстро время прошло! Верите, они сначала даже вылезать не хотели. Инженер ей предлагал еще на месяц задержаться, но дамочка по-другому решила. Она все это время дневник вела, и очень ей не терпелось опубликовать его в своей газетке.
Вот оно, как бывает. А вы: «виски», «табачок»...  Еще скажите, книжки!