А это-мой Пушкин! Гл. 68 Огончарованный

Натали, больная, после выкидыша, с двумя маленькими детьми, всю дорогу мучилась, добираясь по раскисшей дороге на Полотняный Завод. Она понимала, что все это – наказание, придуманное мужем для того, чтобы отлучить её от царского двора.

В последнее время он стал больше донимать её воспитательными беседами о том, что кокетство - это плохо, что она слишком много времени проводит в обществе царя, что она стала принимать еще и ухаживания кавалергарда Дантеса... Конечно, ей приятно, что он, любимец всех женщин, отличает её от всех. Но кому он нужен?!..

Тетушка, Екатерина Ивановна, да и другая тетя - Наталья Кирилловна, давно растолковали ей то, что свет живет по своим законам, и оказываемые царем её мужу милости понимает как следствие внимания ей... Да, она и сама понимает, что такие знаки в адрес их семьи делаются не потому, что её муж так уж ценится императором... Все из-за неё... Государь  влюблен в неё и не скрывает этого ни от кого: все время выбирает её на долгие танцы, забросил всех других своих фавориток, на ужинах и вечерах садится только рядом с ней, любит шептать на ухо всякие любезности...

Удобно откинулась на спинку коляски и, привычно опустив глаза, обратилась мыслями к непокорному мужу. Почему Пушкин не понимает, как все остальные, как тетушки, например, и как весь свет, что он осчастливлен вниманием царя к ней? Если бы он вел себя более покладисто, как тетушки твердят, то дальнейшие милости не заставили бы себя долго ждать. А он, вместо этого, вырвал её из привычной обстановки и отправил в Полотняный Завод - подальше от Николая...

 Теперь ей,больной, приходится трястись по отвратительной дороге,с двумя малышами, которые тоже страдают от неудобств дороги вместе с ней. Вняла то просьбам и ласковым словам, то угрозам – слава богу, он быстро отходит!- и дала себя уговорить уехать. Да, и как не уехать было - после такого с ним скандала? Не могла же она идти на разрыв с ним!..

Представилось тигриное выражение мужа, с нервным тиком, кричащего в приступе злобы; он, схватив за руки, бешено трясет её,требуя признаний... Ну, кто его заставлял угрозами выбивать из неё, что Николай не только танцует с ней, но и шепчет ей слова любви на ушко?..

Почему её благосклонность к ухаживаниям государя  он воспринимает как личное оскорбление? Он же столичный светский человек, а того не понимает, что она, провинциальная барышня, поняла уже давным-давно!..

Размышляя таким образом, Натали вовсе не задумывалась о том, что только благодаря Пушкину, как  называет его, она вдруг оказалась на вершине славы и поклонения всех мужчин, окружающих её...Включая и государя…

«У меня хорошие учителя - обе тетушки; слава богу, они обожают меня-дай им бог долгой жизни... Только благодаря им я быстро усвоила тон и манеры поведения в свете. Доказательством их правоты, что без флирта никто на тебя не обратит внимания, является мой успех… Ах, как я обожаю обеих тетушек!»...

Когда она,– «жестокий все-таки человек Пушкин!»,- посмев остановиться в Москве, где её встретили обе сестры и брат Дмитрий,только на пасхальные праздники (муж заставил пообещать, что она сразу поедет в Полотняный Завод), добралась, наконец, до дома, чувствовала себя совсем больной и упала без сил на руки сестер и брата. Поручив их хлопотам детей,  проспала до обеда следующего дня.

Проснувшись, поняла, что чувствует себя намного лучше. И дети, слава богу, оказались здоровыми. Правда, они капризничали в незнакомом месте, но Азя говорит, что сумела их приручить. Да, сестрица это умеет… Она ласковая и заботливая, и они найдут в ней вторую маму…

«Как долго я не была в Заводе!- потянулась, как кошка. - Вот уж целых три года тому. Надо будет выйти посмотреть, что тут изменилось!.. Но сначала – молоко и сайки!».

 Наскоро утолив голод, оделась и вышла на улицу, предупредив домашних, что ей хочется побыть одной… Хоть небо было и затянуто тучами, но кое-где просматривались голубые кусочки.Нет-нет, но иногда между ними сверкают и лучи солнца...

Она обошла белый красивый дом и стала спускаться к пруду. Зябко поежилась - прохладно. По дороге заметила пробивающуюся нежную травку, приготовившиеся распуститься почки сирени… Вздохнула полной грудью: «Весна!...».

Поняла, что, оказывается, соскучилась по родным местам… Их имение находится неподалеку от Калуги… Хоть муж будет её ругать за это,иногда можно будет ездить туда на балы и вечера –  по-видимому, придется сидеть здесь не менее четырех-пяти месяцев,пока он полностью не успокоится… Скука заест…

Полотняный Завод свое название получил от возникшего здесь в прошлом веке предприятия, основанного по указу Петра Первого калужским купцом Карамышевым. С самого начала он производил парусное полотно. Купцу  тому в компанию  придали именно их прадеда – Афанасия Абрамовича. Дединька ей рассказывал, что когда Карамышев умер, единоличным хозяином полотняной и бумажной фабрик сделался его отец… Прадед-то был крепким хозяином и при нем Завод процветал. Не то, что при любимом дединьке... Который промотал все…

Недалеко протекает река Суходрев, где летом всегда купались.Она тоже - до пяти лет  жила здесь одна, без братьев и сестер. Дединька не отдал её тогда родителям, уезжавшим жить в Москву. Оставив её здесь с собой, всегда выполнял её капризы…

Дед был хорошим, но безалаберным, как маминька говорит. Раньше производимое здесь парусное полотно даже экспортировалось в Англию - для британского флота, а бумага считалась лучшей в России. Не зря прадедушку за такие успехи государь  произвел в чин коллежского асессора. Это дало роду право на дворянство… Но их дединька - не хозяин. Был...

Встав на пригорке, повернулась лицом к дому,думая: «Именно прадеду мы обязаны этим прекрасным барским домом, усадьбой, отвечающей всем требованиям роскоши. А наш парковый ансамбль может поспорить даже и с екатерининским парком в Царском Селе... Но наш создавался несколько десятилетий…

Ах,дединька, дединька, как же ты, унаследовавший от своего отца многомиллионное состояние, быстро все промотал, и теперь мои сестрицы не могут выйти замуж – бесприданницы?.. Это мне повезло, что Пушкин покорился моей красоте и женился на мне...Даже справил сам мне приданое, чтобы только добиться своего!..».

Вспомнив о долгах её семьи мужу, который терпеливо, несмотря на свое трудное материальное положение, ждет, когда его возвратят, Натали стало неприятно. Всегда инициаторшей переговоров с дедом по выбиванию денег  становилась она, но они  так ни к чему и не привели…

А потом он умер… Маминька даже и не заикается о долге в двенадцать тысяч. «Может, мне удастся как-нибудь её уговорить, чтобы она вернула хотя бы его часть? Нам бы они не помешали – сколько можно мне принимать подарки в виде бальных нарядов от обеих тетушек?! Пора же и самим как-то решать свои дела?..».

Углубиться в эти мысли не дали – к ней бежали обе сестры. Она распахнула руки, и втроем, с Сашенькой и Катей,  закружились в радостном танце...

Зато Пушкин, отправив её с детьми, и оставшись один, вообразил себе всякие страхи и стал,видимо, переживать... Не успела приехать, а уже вслед ей прилетели письма. «Не забудь перечесть инструкцию доктора Спасского и поступать по оной… - Но все же сбился на менторский тон: - Сестры твои тебя ждут - воображаю вашу радость. Смотри, не сделайся сама девочкой, не забудь, что у тебя двое детей, третьего выкинула, береги себя, будь осторожна, пляши умеренно, гуляй понемножку, а пуще скорее добирайся до деревни». Деревня, он знал, безопасна для неё, а, значит, и для него…

Где-то в середине мая  она с детьми поехала к матери в Ярополец. У той была заметна  невыразимая радость -  впервые ведь держала на руках своих внуков. Особенно покорил её рыжий ласковый Сашка. Машка, как всегда, капризничала и дичилась её... Она не сразу привыкла к бабушке.

Острый взгляд Натальи Ивановны заметила скуку дочери и приписала её тому, что рядом с ней нет мужа: «…легко заметить ту пустоту, которую Ваше отсутствие в ней вызывает» , - писала она своему зятю, благодаря за то, что он позволил ей увидеться с дочерью и после долгой разлуки, а больше всего - с внуками.

Наталья Ивановна уже давно поняла, как благороден и бескорыстен её зять. Как она могла не оценить все, что он сделал для её дочери? «Верьте – я всегда ваш друг!». – Так показывала она,что теперь полностью переменила к мужу дочери свое отношение и готова поддержать его всегда…

О сложных отношениях в семье дочери она догадалась из осторожных рассказов Натали. Разглядела её самодовольство и хвастовство успехами в свете и… у государя…

Прожив две недели в Яропольце, Натали вернулась в Завод. Там её ждало письмо от мужа, где вскользь, между вопросами о здоровье, проскользнули мысли о том, что он хочет подать в отставку:«Дай бог тебя мне увидеть здоровой, детей целых и живых! Да плюнуть на Петербург, да подать в отставку, да удрать в Болдино, да жить барином!.. Неприятна зависимость; особенно когда лет двадцать человек был независим… Это не упрек тебе, а ропот на самого себя... Благословляю всех вас, детушки!».

Скривилась – он её причисляет к неразумным детишкам: «Детушки!...». Продолжает  делать из неё дуру – начало письма у него посвящено опять тому, что предупреждает её, как маленькую, чтобы письма его она никому не показывала: «Никто не должен знать, что может происходить между нами; никто не должен быть принят в нашу спальню. Без тайны нет семейственной жизни!...». - Как будто она сама этого не знает!

Пушкин продолжает  доставать её своими наставлениями. Считает, что она может и здесь вести себя, как он говорит, легкомысленно: «Ты молода, но ты уже мать семейства, и я уверен, что тебе не трудно будет исполнить долг доброй матери, как исполняешь ты долг честной и доброй жены. – Она усмехнулась: делает вид, что верит ей, а сам подчеркивает: "Зависимость и расстройство в хозяйстве ужасны в семействе; и никакие успехи тщеславия не могут вознаградить спокойствия и довольства». «Тщеславия!» - Он считает, что она тщеславна!.. Ну, есть немного - пришлось ей быть честной перед собой... - Но больше ему дорого его пресловутое спокойствие...Иначе он не может писать свои стишки...".

Сама, немного отвыкнув от двора, от великосветских гостиных,да наслушавшись свою набожную мать, она склонялась к тому, чтобы стать именно такой, какой хочет видеть её муж и … мать.

 В ответных письмах нехотя поинтересовалась его делами. И он, благодарный, уже в следующем письме поделился с ней литературными заботами. Но другие письма  уже такие сухие, как будто не его!.. А потом и вовсе замолк!

Но как она могла знать, что вторжение Николая в его частную жизнь оказало на него такое впечатление, что ему только и чудится – все, что он пишет жене, читает не только полиция, но и царь: «Я не писал тебе потому, что свинство почты так меня охолодило, что я пера в руки взять не в силе. Мысль, что кто-нибудь нас с тобой подслушивает, приводит меня буквально в бешенство. Без политической свободы жить очень можно; без семейственной неприкосновенности невозможно. Каторга не в пример лучше. Это писано не для тебя. Не сердись на холодность писем…».
 
Пушкин писал эти строки жене, а перед ним - насмешливые, навыкате, глаза императора. Впрочем,с надеждой на чтение им этих строк они и писались…

Мучения, стыд, боль, неудовлетворенность таким существованием он вылил на четырех страницах убористого текста в письме к жене, но не отправил – пожалел её: «Я было написал тебе письмо на четырех страницах, но оно вышло такое горькое и мрачное, что я его тебе не послал – пишу другое. У меня решительно сплин…  И не сметь тебе писать все, что придет на сердце… Не сердись, жена, и не толкуй моих жалоб в худую сторону. Никогда я не думал упрекать тебя в своей зависимости. Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив...».

Она знает,почему он так пишет: это в ответ на её слова, что не женился бы на ней - не было бы у него столько проблем…

Получив  это письмо, его жена тоже склонялась к тому, что  муж, все-таки, прав. Иначе  их семья будет совсем бедствовать. Так трудно  тянуться за богатыми! «Раз он решил написать прошение об отставке, его теперь никакая сила не остановит.Я знаю, что он долго перед этим бесился, играл и проигрывал, как обычно у него происходит… Говорит,  что двадцать пятого июня, через Бенкендорфа, он все-таки подал прошение об отставке...Конечно, сославшись на семейные обстоятельства и  на то, что не может оставаться в Петербурге, где он живет, тратя больше, чем зарабатывает литературным трудом… Он прав - ему нужна спокойная обстановка, чтобы писать.Иначе нам не продержаться... Может, поселиться вместе с ним в Болдино, как он хочет, и пожить с ним там сколько-то времени?..».

 Но эта мысль даже её саму испугала…  Подумала о тетушках, которые ни за что не позволят  ей себя похоронить в деревне...

Из следующего злого письма мужа она узнала о том, что Николай передал ему, опять же через Бенкендорфа, что он «насилу никого на службе не удерживает, он согласен на его отставку», но грозно предупреждал - пусть  тогда не рассчитывает, что после отставки он будет продолжать иметь доступ в царские архивы.

 Представила, как Пушкин будет несчастен.Ведь он пишет историю Петра, и без архивов этот труд ему не закончить!

 А  Саша  не мог прийти в себя: «Стало быть, я не закончу историю Петра! Каков иезуит?» -  Змеиный ход «доброго покровителя»! Но Жуковский, который узнал о его предполагаемой отставке, не отстал от него, пока не заставил забрать прошение.

 И он понял, что не сможет вырваться из тисков, куда загнан  обстоятельствами несчастной  жизни, которую сам же и сотворил, собственными руками. Не женись он на Натали... Но теперь ничего не изменить!.. Смирился - все останется так, как было  до сих пор: он в клетке…

Принялся печатать историю Пугачева, постоянно проверяя корректуру и спеша закончить это дело. Надумал поехать  в Полотняный Завод ко дню именин жены. Тем более, что получил от неё письмо, где жёнка признавалась, что она плакала, долго не получая от него письма. Возликовал: «Письмо твое…меня порадовало: если ты поплакала, не получив от меня письма, стало быть, ты меня еще любишь, жёнка. За что целую тебе ручки и ножки…».

Выехал к ней из Петербурга в середине августа и, не останавливаясь даже в Москве,  полетел к жене и детям. Приехав в Полотняный Завод, соединился с семьей, которая жила не в самом барском доме, а в Красном – деревянном, двухэтажном, просторном - в нем было четырнадцать комнат и  примыкал он к большому дому в очень живописном месте, где росли декоративные деревья, пышные кустарники и множество цветов. Настоящий цветник!..

Эти две недели, что Саша жил здесь с женой  и детьми, примирили его полностью с жизнью, и он,наконец,  почувствовал себя счастливым. И женка как будто довольна...
Принялся ха работу вечерами в библиотеке Гончаровых, где было много интересных книг, а днем они катались на лошадях. Сестры оказались прекрасными наездницами. Да, и женка  не отставала от них. Но он не позволял  долго держаться в седле Натали, боясь за её здоровье. Зато много гуляли пешком - с детьми или без них. Казалось, что  такой близости  у них никогда не было…

Размягченный счастливым пребыванием здесь,  вернулся в свою мечту - купить какое-нибудь имение,куда он может удаляться от света для литературного творчества. Натали сказала, что до его приезда якобы уже говорила с братом о продаже им маленького поместья Никулино. Поняла,что за «Историю Пугачева»  он получит крупную сумму. Но  первоначально  он сможет внести только какую-то сумму за поместье. "Остальную сумму может покрыть долг родных перед мужем…", - строила она расчеты.

Старший брат Дмитрий, теперешний глава семьи,  согласился на такой план и Пушкин,уезжая,оставлял доверенность на покупку поместья  управляющему Гончаровых, который мог бы выступать от его имени на торгах. Никулино продавалось за неплатеж долга Калужскому приказу общественного призрения…

Но  оказалось,что оно входило в майорат и не подлежало продаже. В очередной раз его  мечта - иметь свою деревенскую усадьбу - улетела...

И не только это расстроило. Разговоры о переезде в Петербург обеих сестер Натали, чтобы их устроить во дворец, участились после его приезда в Завод. Они, мол, "несчастны дома, не имея возможности выезжать, выходить замуж и старясь в девках"... Они жаловались на то, что их мать никаких мер к их устройству не предпринимает…

Мало того, глупая жёнка решила их облагодетельствовать – просить за них государя. Он не выдержал: «Охота тебе думать о помещении сестер во дворец! Во-первых,  вероятно, откажут. Во-вторых, коли и возьмут, то подумай, что за скверные толки пойдут по свинскому Петербургу. Ты слишком хороша, чтобы пускаться в просительницы... Погоди, овдовеешь, постареешь – тогда, пожалуй, будь салопницей и титулярной советницей. Мой совет тебе и сестрам - быть подалее от двора; в нем толку мало. Вы же не богаты, на тетку нельзя всем вам навалиться...».

Наивный! Жёнка  сделала так, как она и хотела – они уезжали домой  с сестрами. Мало того - поселила их к ним, несмотря на его увещевания  еще до приезда  в Полотняный Завод. Ведь писал же ей, когда первый раз узнал о планах сестер: «Но обеих ли ты сестер к себе берешь? Эй, женка! смотри… Мое мнение: семья должна быть одна под одной кровлей: муж, жена, дети – покамест малы: родители, когда уже престарелы. А то хлопот не оберешься, и семейственного спокойствия не будет. Впрочем, об этом поговорим...». - Он не скрывал своей тревоги и тогда и сейчас...

Но к его мнению никто и не собирался прислушиваться!.. Еще до приезда в Полотняный Завод, поссорившись с «Оливье», который приказывал дворнику запирать ворота до его прихода домой, он съехал из его дома. Как раз Вяземские уезжали за границу с больной дочерью, и он решил взять их квартиру.
 
И до своего отъезда он успел перетащить  туда всю мебель и книги. Что теперь  пригодилось - все вернулись сюда. Несмотря на то, что в Петербурге жили  два их брата - Сергей и Иван, две их тетки – Екатерина Ивановна и Наталья Кирилловна, «навалились» они именно на него…

Теперь у Саши  создавалось впечатление, что он как будто и не уехал из Завода - постоянно  в доме у него толклись  все Гончаровы, обе тетушки… Дом бурлил разговорами о бальных нарядах, танцах, балах и вечеринках, невестах и женихах Бесконечно перетирались светские сплетни…

Натали была счастлива, покровительствуя старшим сестрам –  стала вывозить их в свет сразу… Сестры – еще счастливее: осуществился их план  - вырваться из заточения Полотняного Завода и из-под строгой опеки матери…
А долги его стали еще больше расти - семья увеличилась в разы...