Биографические записки. Глава 17

Чем же мы занимались в дальневосточной столице?
Оборону страны мы не укрепляли—это точно.
Наш взвод кем-то был продан(теперь я понимаю это)на кирпичный завод.Мы рботали на формовке,транспортировке сырца,на его укладке в печи(процесс назывался почему-
то садкой),разборке садки после обжига и вывозе готового продукта на заводской склад.Кроме этого,когда приходили полувагоны с углем,который был необходим для обжига,нас просили(за  деньги!)разгружать эти полувагоны.Один полувагон стоил,кажется,рублей 25.Расплачивалась с нами женщина-мастер,нестарая стройная брюнетка с римским профилем.
Иногда она попадала к нам на смену мастером,кажется,она была переселенкой из Прибалтики в третьем поколении.Звали её Инга,фамилии не помню,но фамилия была русская по мужу.
До сих пор в деталях помню процесс изготовления обыкновенного красного кирпича.С уличного склада на транспортёр гражданский экскаваторщик грузил глину.Она поступала через валковую дробилку в глиномешалку,оттуда в пресс,который выдавливал непрерывную глиняную ленту,разрезаемую примитивным автоматом на
кирпич-сырец.
До этого на всех переделах стояли гражданские мужчины и женщины;после резки сырца начиналась ручная тяжёлая работа в бешеном ритме.
Здесь уже были мы,солдатики,потому что за грошовую,как мы узнали,зарплату на эту каторжную работу гражданские не шли.
Мы вручную нянчили каждый кирпич,сначала укладывая его на поддоны,поддоны задвигали на стеллажи рельсовой электротележки—так называемый шабибюн,кто-то
из нас вставал на подножку шабибюна и вёз на нём сырец в камеру обжига.
Каждая ездка—сто кирпичей,которые ещё надо было очень быстро,чтобы не тормозить процесс,разгрузить(посадить)в камере в определённом порядке,необходимом для того,чтобы кирпичи обжигались равномерно.Посадил кирпич—и обратно к прессу.Там уже наготове новая партия на поддонах.
И так по кругу восемь часов,целую смену.Процесс непрерывный,иначе—.
А параллельно наши ребята вскрывали готовую камеру,укладывали горячий
ещё кирпич на такой же шабибюн,вывозили и складировали продукцию на улице в штабеля.Мы,конечно,менялись местами работы,потому что на садке,например,выматываешься в доску,как,впрочем,и везде на ручной
работе.
Процесс обжига сохранился со времён царя Гороха:в камеру,сделанную из кирпича в виде арки высотой метра два с одним входом,доверху забитую сырым кирпичом(вход закрывался тем же кирпичом),постепенно,чтобы исключить растрескивание кирпича,сверху через специальный лоток засыпали горящие уголья.Следили за поднятием температуры.Чем медленнее и плавнее производилась эта операция,тем
качественней выходил кирпич.
Нужно было и качество,и количество,что диалектический материализм обосновывал как единство и борьбу противоположностей…
Что интересно:после армии,в 72-м году,я попал на подобное производство—в цех керамзитового гравия.Та же глина,только вспучиваемая,те же дообжиговые операции,обжиг.
В 81-м году я даже возглавил этот цех,командовал им одиннадцать лет,но об этом позже.
Жили мы в «красном уголке» при заводе.
Это была небольшая комнатка в здании заводоуправления,где для нас поставили кровати в два яруса,стол и несколько стульев—комфорт советских времён приличный.
Завтрак,обед и ужин нам привозил наш ротный старшина в больших термосах,котелки и ложки у нас были с собой,по-походному.
Мыли посуду в душе заводской раздевалки,находившейся в этом же здании.Как ясно
из вышесказанного,столовой при заводе не было,несмотря на то,что
завод по производительности был не из кустарных,т.е.,довольно крупный.
За пределы завода нам выходить не рекомендовалось.
С нами для надзора находился командир взвода,лейтенант с гражданки после института,сибиряк.Добродушный,спокойный мужик лет тридцати,поневоле попавший в армейскую переделку,и воспринимавший происходящее как бы со стороны,словно всё это его не касается.
Мы знали,что и комбату он сказал,что оставаться в армии не собирается,
оттянет два года,которые положено тогда было служить после института, и домой.Институт у него был,кажется,педагогический,хотя могу и ошибаться
за давностью лет.
Так наш главнокомандующий(изредка,правда,навещал майор Мещеряков,комбат)на наши отлучки,считай,самоволки,смотрел сквозь пальцы.Просил только не хамить нигде,не подводить его.
Мы обещали,самоволки наши проходили без происшествий,да и ходить-то,
собственно,было некуда.
Завод разместили на окраине Хабаровска;район назывался «Чёрная Речка»--кирпичный завод,склады,железнодорожная ветка,несколько одно- и двухэтажных домишек,и никакой речки поблизости.
С центром города район сообщался трамвайной линией,рядом было шоссе,
которое за «Чёрной Речкой» и заканчивалось.В город нам ходить было опасно:там был военный патруль.Нарваться можно было запросто,и ночёвка на гарнизонной гауптвахте была обеспечена,а это грозило неприятностями,куда более серьёзными,нежели полковая «губа».И всё ж несколько раз,не без влияния винных паров,мы ездили на трамвае в город,и даже гуляли там,фотографировались--и ни разу не попались!
У моего друга Женьки Панина был допотопный ФЭД,поэтому,несколько кадров из дальневосточного града Хабаровска у меня до сих пор сохранились.
Надо сказать,что в рабстве были все три взвода нашей второй роты--повзводно мы менялись через неделю.И где-то в конце июня капитан Сидоренко,замполит наш,устроил нам выход на ночную рыбалку на Уссури.
Обставил это как учения.
Подняли нас по тревоге часа в три ночи,и по балке,ведущей к реке,мы в полном молчании,как и положено при выдвижении на боевые позиции,дошли до берега. Идти было совсем недалеко—километр-полтора,не больше.К четырём мы были уже
на берегу.
Лески,крючков,поплавков мы заранее купили в военторге,удилища сделали из ивовых прутьев и орешника,срезанных в балке.
Мы оказались на стрелке,на слиянии Амура и Уссури.Вид незабываемый:ширина такая,
что противоположный берег вытягивался в узенькую тёмную полоску.
Можно было только угадывать ,что это прибрежные заросли ивняка,за которыми,словно тёмные тучи,вдалеке холмились сопки.
Мы разошлись вдоль песчаного берега,забросили снасти и,разумеется,ничего не
поймали,кроме одной небольшой рыбёшки,каким-то чудом зацепившейся за крючок удочки Женьки Панина,самого заядлого рыболова.
Я уже,кажется,писал,что мой друг Женька был родом из городишка Меленки,
что почти на границе четырёх областей:Московской,Рязанской,Горьковской,
Владимирской.
Это Муромские древние места,где протекает уже достаточно широкая Ока,не то,что у нас на Орловщине,во Мценском районе.Там Ока лишь набирает силу,собирая мелкие реки,речушки,ручьи.
Кстати,по записям краеведов,Ока в старые времена(до середины 19-го века)была судоходной даже в наших краях:на баржах по реке изо Мценска сплавляли зерно для продажи в более северных губерниях—Московской,Ярославской Тверской и т. д.
Но вернёмся к нашей рыбалке.
Так вот,Женька рыбачил до армии с друзьями на Оке,знал,в отличие от нас,в этом деле толк.Хотя мы тоже любили рыбалку,но в сравнении с ним выглядели дилетантами.
Женя определил,что пойманная им рыба(он назвал её «синюшкой»)несъедобна,более того—ядовита,выпустил её обратно в воду.Рыбалка продолжалась также безуспешно до завтрака,вместо которого мы съели сухой паёк,запивая его вскипячённой в котелках
и заваренной чайными брикетами амурской водицей.
Потянуло купаться.
Замполит нам разрешил и это,строго предупредив,чтобы не увлекались,не
заплывали далеко и следили друг за другом.
Метрах в трёхстах Уссури образовала затон,далеко врезавшийся в берег.В затоне на якорях стояли грузовые баржи,то ли в ожидании ремонта,то ли просто в ожидании рейса.
Мы забрались на одну из них,предварительно изведав дно возле неё.Глубина
была изрядная—я лично до дна не донырнул,хотя плавал и нырял нормально.
В воде ничего не было,и Женька предложил понырять с баржи.
Многие,в том числе и я,согласились.
Мы делали деревянный трамплин на касьяновском пруду,и все пацаны,даже некоторые девчонки,визжа от удовольствия,прыгали с этого трамплина,кто солдатиком,я же всегда вниз головой.
Но когда я по якорной цепи забрался на баржу и посмотрел вниз—сердечко
ёкнуло:с такой высоты не прыгал никогда.
Баржа была пуста,поэтому возвышалась над водою,мне показалось, метров на десять.Тем не менее,прыжки начались.
Женька очень красиво,ласточкой,прыгнул первым и стал взбираться снова.Кто-то
за ним прыгал солдатиком,а я решил прыгнуть головой вниз во что бы то ни
стало.
Женька снова взвился ласточкой,чётко вошёл в воду,вытянув вперёд руки.Казалось—ничего сложного,я тоже смогу.
Вдохнув поглубже,я попытался изобразить прыжок друга.Не знаю,как это выглядело со стороны,но я здорово отбил лысину и чуть не вывернул правую руку:десять метров—это не три…
Ничего никому не сказав,больше прыгать я не стал,даже солдатиком,вылез на берег,объяснив,что замёрз.
Но другу моему хотелось приключений.
Где-то в этом же затоне он нашёл лодку,на первый взгляд приличную,но без вёсел.
Подобрав из плавника,валявшегося на берегу во множестве,пару подходящих досок,уговорил меня поплавать на лодке.
Отчалили.
Вижу,Женя старается грести на быстрину,стал помогать.Не могу знать,чем бы окончилась эта затея,если бы лодка не дала течь в то время,когда до быстрины было достаточно далеко.
Мы быстренько развернулись  и метрах в пятнадцати от берега потерпели кораблекрушение: воды в лодке было почти до краёв,мы рванулись на правый борт,лодка черпнула и ушла на дно,а мы благополучно доплыли до берега.
Замполит Сидоренко в это время блаженно кемарил на разостланной плащ-палатке,он не видел нашего плаванья,но замкомвзвода сержант Самошкин,рыжий,курносый,круглолицый парень маленького роста из какой-то деревни под Спасском,всё видел.
Вместе с Сашкой Ясько,нашим отделенным,он подошёл к нам и показал свой рыжий кулак.Парень он был добродушный,спокойный,но отреагировать был обязан.Мы извинились за дурачество,этим дело кончилось.Вот так мы искупались в Амуре,один
единственный раз,больше не пришлось:под Хабаровском начались летние
пожары—обычное дело в эти местах,--и нас превратили в пожарных…
Опять же,посменно с другими взводами роты,нас вывозили на автомашинах в какую-то чертовски задымлённую глушь с одним-единственным пожарным оружием—БСЛ-110--большой сапёрной лопаткой высотой 110см.Команда:«С машины!»,построение,постановка задачи:»Сегодня вам необходимо окопать вон тот участок леса особо ценных пород.Командир роты,расставьте людей.Вперёд!»
Командир роты старший лейтенант Другов( я забыл написать о том,что симпатизировавший мне,как и я ему,лейтенант Ивашин был назначен командиром кадрированной роты,и я его больше не видел),присланный к нам из Германии,видимо,за тупость,расставлял два взвода своей роты(третий взвод на производстве кирпича!),и начиналось тушение пожара.Чаще всего пожар был и не виден;без движения в тайге среди деревьев стояло густейшее облако дыма,дышать было почти невозможно,если время от времени не нагибаться к самой земле,где в самом низу оставались ещё молекулы кислорода.
Однако,надо было среди корней копать траншею,назначение которой—пресечь дальнейшее распространение пламени,что являло полный формализм-идиотизм того,кто придумал этот вполне бесполезный способ борьбы с палом.
Чуть дунул ветерок—огонь молнией перескакивал с дерева на дерево,и не раз случалось нам бросать отрытую траншею,отступать и начинать всё сначала.
Такое,чтобы засыпать огонь,движущийся по лесной подстилке,случалось нечасто,и если не горели деревья вверху—засыпка огня нижнего помогала ликвидировать
очаг,мы даже переходили в наступленье,оттесняя огонь на сгоревшие участки.
Короче говоря,польза от такого пожаротушения была минимальной.
А техники тогда никакой не было, была только бесплатная рабочая сила.
…Зэки и солдаты.Говорили,что к тушению пожаров привлекают и зэков,под охраной,разумеется.И,что ценно,в СССР всё было благополучно.
Это в России сгорают миллионы гектаров великолепнейших лесов.
При наличии техники,при наличии мощнейшего МЧС,при наличии весьма
трагически переживающего бардак Президента,сопереживающих ему Правительства и Госдумы.
Или всё же»Когда страна отступит от закона,тогда много в ней начальников;а при разумном и знающем муже она долговечна.»?Кн.Притчей Соломоновых.Гл.28,ст.2.
Не так ли,господа,власть имущие?
Уверен,что не согласитесь!Вам плевать,что будет потом…
«Разве моя вина,если власть любит ходить на хромых ногах?»—«Так говорил Заратустра».Ф.Ницше,Минск,изд-во Харвест,2005г.
Вспоминаю другой пожар,который мне тоже довелось тушить.
Это было в 1972 году,горели торфяники во всём Подмосковье.Горели всё засушливое
лето,горели так,что в Кремле невозможно было дышать.
Тогда нашлось всё :собрали поливочные машины даже из столицы,привлекли армейскую технику,солдат.Нас,гражданских людей,призывали через военкоматы,как на переподготовку,правда,сохраняя средне-сдельную зарплату.Мы жили на торфяниках на казарменном положении всё лето.
В лесах рубили просеки,торфяные поля,что остались после торфоразработок,поливали из поливочных машин,техника перепахивала поля—а они всё горели…
Торф—такой материал,что если он загорится,да ещё на большой глубине залегания,--его практически невозможно погасить.
Напором струи из поливочной машины перерыхлишь весь горящий участок,наутро начинай сначала.
Я это к тому ,что лес проще погасить,было бы желание и техника.
Сейчас последнее,вроде,есть,даже другим страдальцам помогаем,а вот первого не просматривается.
Где причина?
Не в чём,а именно где!--Наверху,однозначно,как говорит Жириновский,лидер одной из думских фракций бездельников и казнокрадов,фракций,благодаря «неустанной деятельности» которых страна опускается ниже нижнего предела.Да и о технике я погорячился : есть один-два самолёта-пожарника,о строительстве других Госдума ещё не решила.
Скорее всего,отдаст вместе с бюджетом в частные руки своих лоббистов—а дальше
дорога накатана.Деньги и подрядчик окажутся за границей,Дума будет
требовать его экстрадиции,но ей откажут ввиду отсутствия договора о
выдаче преступников,или ввиду отсутствия самого преступника—нет его,
и всё тут,нет и не было…
Так в России канули громадные суммы,числа с двенадцатью-пятнадцатью нулями,--и страна заняла одно из ведущих мест в мире по числу миллиардеров,а по развитию,уровню жизни прочно стоит в первой сотне мировых «держав»,таких,например,как Конго,Нигерия,Куба,и т. п.Хотя Президент пугает нас инновациями,нанотехнологией и прочими малопонятными,даже несмотря на ежедневное повторение,научными терминами,взятыми,в основном,из английского языка.Уж не с его ли подачи печатают новый «Словарь русского языка»,где хотят узаконить режущие слух галлицизмы?
Это будет словарь безграмотных,ненавидящих русский язык дилетантов от науки.У какой-то сволочи нестерпимое желание наследить в этой псевдонауке.И наверху этот бред принимается «знатоками» благосклонно.
Во всяком случае,реформа по меньшей мере замалчивается,вместо того,чтобы решительно стукнуть по грязным рукам…Под неграмотных подгонят слова с исковерканными родами,падежами,склонениями и т. д.
И очень скоро у нас появятся бакалавры и магистры с купленными дипломами,сядут в арендованные родителями чиновничьи кресла и поведут Россию путём инноваций и диверсификаций…
»Когда выдают они себя за мудрых,меня знобит от мелких изречений и истин их;
часто от мудрости их идёт запах,как будто она исходит из болота;
и поистине,я слышал уже,как лягушка квакала в ней!»—«Так говорил Заратустра».Ф.Ницше.Минск,изд—во Харвест,2005г.
Снова я позволил себе отступление от темы.
Вернёмся «к нашим баранам».
Так,на кирпичном заводе и в задымлённой тайге,прошло лето 1968года.К осени наш батальон снова перебросили,на этот раз совсем недалеко,в посёлок Князе-Волконку под Хабаровском.Всё потому,что там были чьи-то пустовавшие кирпичные казармы,клуб,столовая склады.Кажется,там до нас стояли ракетчики,вернее,те,кто охранял ракетные пусковые шахты.Им,наверное,улучшили условия проживания,так как городок имел явно временный,построенный на скорую руку,облик,хотя и с капитальными зданиями.Это были три одноэтажные казармы из силикатного кирпича,
такой же клуб,с надстроенной деревянной кинобудкой,столовая,и с ней через стену склад.У меня сохранились фотографии на фоне этих зданий.
В Князе-Волконке в свободное от производства кирпича время мы занимались военными науками : политинформации,строевые,тактические занятия,стрелковый полигон почти ежедневно,навёрстывая упущенное.
А повзводно и понедельно продолжали делать кирпич…
Но теперь в процессе участвовал весь батальон повзводно,поэтому на Чёрной
Речке приходилось бывать реже.
Но хуже!Потому что увозили на неделю с сухим пайком.Кто это прошёл,тот знает,в чём отличие горячей пищи от сухого пайка.Это у немцев ещё в войну были самоподогревающиеся консервы,а у нас--алюминиевый котелок и кухня,и столовый прибор.
Грели банки с консервами на буржуйке в комнате,где жили,грели в печи обжига кирпича после его высадки,т.е.,после вскрытия камеры и выборки из неё кирпича,грели просто на костре во дворе завода—приспосабливались,как могли.
Но завод-то работал!
Кирпич-то наш шёл!Карман-то кто-то набивал!
 Так было до начала января 69-го.
Здесь опять по тревоге нас погрузили в тентованные ГАЗ-66,доставили на станцию Хабаровск-Товарный,быстренько запихали в поджидавшие нас теплушки и,что
странно,наш состав ещё днём тронулся в путь,на запад.
В этот день нам не побоялись(может,кто-то упустил?)рассекретить существование
под Амуром железнодорожного тоннеля.
Какой он длины—-не знаю,ехали под рекой около часа.Даже если скорость была 30-40 км/час,и то получается 30-40 километров.
На белый свет вынырнули в тайге,кроме леса,ничего не видно.
 Может,это и не секрет вовсе,но ничего подобного я не слышал,да и никто из нас не знал,что под Амуром есть тоннель.Не помню,встречались ли нам составы,но скорее всего,железная дорога была одноколейной,и если был второй путь—-то где-то
в другом месте.
Но,повторяю,я не помню.
Команда была закрыть дверь теплушки,а в верхнее небольшое оконце много не увидишь.Кругом темно,как в могиле,лишь изредка неожиданно мелькнёт тусклая лампочка,вокруг неё сырые металлические рёбра…
Так расстались мы с Хабаровском.
Везли нас,по дальневосточным меркам,недолго,суток трое,загоняя наш эшелон в тупики,пропуская более срочные грузы.Наконец,загнали в тупик на станции Бузули,всё в той же Амурской области,на примерно равном расстоянии между Шимановском с запада и Свободным с востока.Здесь эшелон быстренько разгрузился в те же ГАЗ-66 и тронулся по щебёночной укатанной дороге в тайгу.Ехали не больше часа,оказались в относительно благоустроенном военном городке,застроенном
исключительно щитовыми одноэтажными казармами,такими же,что мы оставили в Магдагачах,только более старой постройки.
Весь наш полк,то есть,те,кто не был с нами в Хабаровске,был уже здесь,по новому адресу Свободный-20.
Наша рота заняла отведённую ей казарму в самом центре городка.Рядом была столовая,с другой стороны клуб со спортзалом.Всё это в тёплых деревянных щитовых казармах среди настоящей тайги,причём,я не заметил котельной.
Позже всё объяснилось.
Невдалеке от нашего городка,через широкую таёжную балку,марь по местному,находился настоящий город,с трёхэтажными домами,магазинами,необходимыми
городскими сооружениями.
Это был Свободный-10,засекреченный город ракетчиков,тех,кто обслуживал баллистические ракеты в шахтах.
Сколько их(шахт)здесь было,я не знаю,но думаю,что из-за одной,даже из-за одного десятка таких шахт город строить супернакладно.
Возле одной такой шахты,это уже где-то в мае,мы дежурили всем вторым взводом нашей роты. Жили в палатке целую неделю...
Над территорией наших городков постоянно барражировал вертолёт,то исчезая,то появляясь вновь.И так каждый день,в светлое время суток.
Я думаю,караулил он не нас,а облетал ракеты,тем самым выдавая любознательному человеку,что здесь нечисто…
В обеспечении секретности наши вояки доходили до абсурда—это всем известно.Не помню,приводил ли я услышанный анекдот,а может,быль:в 67-году американцы поздравили наших с вводом в строй новых шахт для баллистических ракет на Дальнем
Востоке.
Это вполне может быть былью.После того,какой «бардельеро»
я увидел вокруг этих шахт,имею право так думать.
»Дела давно минувших дней»…
Не хочется думать,что творится сейчас в Красной Армии нашей…
В городке Свободный-20 мы по настоящему начали заниматься боевой подготовкой.Там уже было оборудовано стрельбище,куда ежедневно мы ходили стрелять по разным мишеням: по неподвижным,подвижным,гранатомётчики стреляли по макетам танков и бронетранспортёров,так же подвижным и стационарным.Патронов мы пожгли немало,учились бросать гранаты,сначала имитационные,потом и боевые.Для нерасторопных бросание гранаты—процесс опасный,можно подорвать самого себя и рядом стоящих,особенно зимой в собачий мороз,когда ты одет куклой,да и руки не владеют.
Поэтому,увальней наших командир взвода перед бросанием гранат раздевал,оставляя в одной гимнастёрке.Гранаты мы бросали из-за кирпичной стенки примерно метровой высоты в окоп на расстоянии около десятка метров.Кажется ,несложно:выхватил гранату из-за пояса(на пояс вешались два мешочка для двух гранат),левой рукой вытащил чеку,правой почти без замаха бросил её в окоп,спрятался за стенку.Если была команда «Огонь двумя гранатами!»,тут же делаешь то же самое с другой
гранатой,конечно,после взрыва первой.
На рубеж бросков гранат подходили по отделениям.Командир взвода командовал,один солдат бросал гранаты,остальные присаживались за стенкой,дожидаясь своей очереди.Сначала страшновато,так же,как и обкатка танками,потом привыкаешь.
Такая обкатка была у нас раза четыре на том же полигоне.
Танк медленно ползёт на тебя по накатанной колее,ты сидишь в окопчике неполного профиля между этой колеёй.При приближении танка ложишься в окоп и,как только он
пролязгает над тобой,вскакиваешь и бросаешь болванку на корму танка ,туда,где двигатель.
По телевизору смотришь на такую картину и понимаешь,что снимали каскадёров.В действительности всё гораздо прозаичнее,с матом и криками ротного на трусивших ребят,долгая примерка водителя танка,затем поиск самого смелого…
И только на третий-четвёртый раз всё проходит более-менее гладко,и никто не получает нарядов вне очереди.
Хотя в советские времена и не считали деньги,выброшенные на армию,занятия по обкатке проходили очень редко:во-первых,дорогое удовольствие,во-вторых,довольно нудное и долгое по времени.За учебный день у нас обкатывали взвод—двадцать-двадцать четыре человека,и сжигали несколько тонн солярки—-овчинка выделки не стоит.Понятно,что это в мирное время.
Понятно,что на войне это может пригодиться.Но при всём при этом,мы-то готовились к ядерной войне,где данная наука пригодиться не может.Передовые доблестные наши командиры считали обкатку архаизмом,хотя и говорили на занятиях,что она закаляет характер,учит мужеству и т. п.А между собой(я слышал)называли генерала ,который ввёл обкатку в «науку побеждать» нехорошим матерным словом.
Дальнейшая жизнь,однако,показала,что эти «вояки» не совсем,вернее,совсем не правы.Ядерная война будет или нет,а вот обыкновенная бойня—-сколько угодно.Следующие годы и десятилетия это подтвердили…
И множество молодых жизней на совести таких «учителей»,учивших «чему-нибудь и как-нибудь».
Повторю:это в советское время.
Тогда и солдатский контингент не был избалован,и офицеры думали не столько о жилье,сколько о показателях  их подразделений.
Исключения были,безусловно,но не так,как теперь,когда показывают беременных генералов и солдат,склонных к суициду…
Зима выдалась немного теплее,чем в 68-м году,или мы привыкли к холодам.
Поэтому,занятия на свежем воздухе были гораздо интереснее,чем нуднятина
в виде политзанятий в казарме,в «ленинской комнате».Хорошо ещё,если их вёл замполит Сидоренко.Он выражался простым,понятным языком с правильными оборотами,вставляя в свои лекции примеры из своей службы,примеры самые простые,без ложного пафоса и героизма.Верилось,что с ним рассказанное случалось в жизни.Но если политзанятия проводил наш ротный Другов,человек ограниченный ,но с амбициями Наполеона—-то хоть святых выноси,как говорят.Он обычно приносил газету не первой свежести,зачитывал передовицу с запинаниями,как будто читал впервые,
откладывал её и ,уставясь на кого-нибудь,спрашивал,всё ли тот понял из
прочитанного.
Если солдат отвечал невпопад,старлей буквально вскипал,несколько минут поливал провинившегося,потом,обращаясь ко всем,спрашивал,почему мы такие бараны.Поднимался хохот,что его ещё больше бесило,он сыпал наряды ,брызгая слюной,и уходил,поручив командиру взвода,оказавшемуся под рукой,закончить политзанятия.
Здесь уже обходилось без шума,без нарядов,но так же неинтересно,потому
что нам,молодым парням,внутриполитические бредни наших дряхлых вождей были до лампочки.
Кто писал письма,кто играл в крестики-нолики,немногие вели конспекты—так проходил час до перекура.
Потом строевая подготовка на пыльном плацу,отличавшаяся неким разнообразием:
с оружием и без оного,с песней и без неё.
Строевую обожал заместитель командира полка по строевой подготовке(был и такой!)подполковник Третьяков,высокий,подтянутый,затянутый портупеей мужчина лет
сорока.Он любил наблюдать индивидуальные занятия.
Это тогда,когда командир взвода,желая прогнуться перед начальством,выводил солдата из строя и прогонял строевым мимо стоящего неподалёку подполковника.
Солдату,как полагается по Уставу,нужно было пройти мимо стоящего командира,перейдя в пяти шагах от него на строевой шаг и,что очень важно,за три шага до него чётко отдать честь,повернув голову в сторону офицера и приложив ладонь к головному убору.
Несложная эта операция требовала,однако,известной тренировки;здесь должна ясно просматриваться чёткость,подтянутость,некий автоматизм в движениях.Если это было,
то подполковник прямо-таки кричал от восторга:»Хорошо!»
Если же солдатик не выполнял того,что от него требовалось,то замкомполка,сделав мину на лице,как будто съел кислятину,долго крутил шеей,потом выговаривал офицеру,руководившему занятиями,подозвав его к себе,и затем удалялся с чувством выполненного долга.
Фактически,строевая подготовка здорово определяет общий уровень как солдата,так и его командиров.
Здесь сразу видно их отношение к службе:дисциплинированность,ответственность,
самоотдачу,способности--характер человека.
Если солдат показывает эти качества—-он хороший солдат,и хорош его командир;и наоборот.
Мы,конечно,этого не осознавали тогда,думали,командир выпендривается,стараясь побыстрее заполучить очередное звание.
И ошибались.
Теперь я это ясно вижу.
Строевая подготовка сплачивает,подтягивает,дисциплинирует подразделение.Кроме того,это и физически развивает человека—-он
становится подтянутым,стройным,приобретает мужскую осанку,наконец.
Жаль,что на гражданке навыки быстро забрасывают как надоевшие,а зря!
Встал на учёт в военкомате после увольнения из армии—-стараешься забыть её побыстрее,забыть армейские привычки,навыки.И очень скоро ты идёшь по улице сгорбившись,загребая подошвами пыль…
Прошло несколько лет—-ты полустарик,ты уже забыл про зарядку,тем более,про пробежку по утрам,холодные обливания и т.д.,и т.п.
И вдруг замечаешь седые волосы,морщины,лысину—старость.
И начинаешь вспоминать об армии—-это ведь молодость,от которой ты спешил избавиться.
Снова я ушёл от темы...