Скрипка Ротшильда. Экранизация по одноименному рас

Конец XIX века. Городок где-то в глуши России. Лето. Грязь, лужи, немногочисленные дома, старая больница. Старики и старухи, сидящие на пороге своих изб.
Дом Якова. Недоделанные гробы стоят у стен, стол, на нем лежат инструменты. Яков, пожилой, но крепкий мужчина лет 70-ти, с недовольным выражением лица, сидит у гроба, курит. Перед ним стоит старичок в шляпе. Яков подходит к старичку, бесстрастно рассматривает его.
-Шляпу извольте… - спокойно говорит Яков старику.
Старик снимает шляпу, Яков измеряет его взглядом.
-Понятно, это будет два рубля сорок копеек.
Старичок кивает головой, уходит. Яков подходит к столу, открывает полку, достает старую толстую тетрадь и записывает: «Ивану Ильичу, гроб – 2 р.40 коп.». Рядом старая запись: «Надзирателю»
-Марфа! – кричит Яков со злостью, вдруг что-то вспомнив.
Появляется с улицы Марфа, пожилая жена Якова с вечно несчастным выражением лица с ведром воды в руках. Она бледна и тяжело дышит.
-Надзиратель помер там, нет?
-Он уж вторую неделю как скончался. Он лечиться поехал в губернский город, там и помер - говорит Марфа.
-Так что ж ты мне об этом раньше-то не сказала! – кричит Яков и встает со стула вместе с тетрадью. Марфа пятится назад, она сильно испугана. Яков трясет тетрадью у нее перед лицом.
-Не понимаешь, какие убытки-то! Десять рублей никуда! Десять рублей!
Он с силой кидает тетрадь на стол.

Свадьба в старенькой гостиной. Жених и невеста о чем-то шепчуться, шум и мало кто обращает внимание на музыку. Играет «жидовский» оркестр. Яков играет на скрипке. Все пьют, танцуют. Яков сильно раскраснелся, вспотевший. Он смотрит с ненавистью на Ротшильда, худого мужчину в смешном костюме лет 50-ти. Ротшильд играет на флейте с закрытыми глазами, подняв брови, что-то напоминающее «К Элизе» Бетховена.
-Ротшильд, повеселей играй. Ты ж не на похоронах! – говорит ему Яков. 
Ротшильд открывает глаза, смотрит на Якова, продолжает играть, как и раньше.
Через некоторое время уже пьяный Яков громко говорит Ротшильду:
-Проклятый жид, ты что ж так грустно-то играешь! На похоронах что ли?! У людей радость, смотри вокруг, а ты! Играй веселей…
Ротшильд смотрит на полупустой зал, кто-то поет, кто-то меряется силой в руках прямо на столе с едой, кто-то уже спит, все вдрызг пьяны. Яков хватает Ротшильда за шкирку. Ротшильд раздражен и обижен. Другие оркестранты смотрят на Якова.
-Если бы я не уважал вас за талант. То вы бы у меня давно полетели в окошке – обиженно и со злостью говорит Ротшильд.
Яков грубо отпихивает Ротшильда. Яков берет скрипку, подходит к Шахкесу, полному человеку лет 50-ти, с блестящей лысиной. Шахкес недовольно, но быстро вытаскивает деньги, отдает Якову. Яков быстро считает деньги, уходит. 

Марфа, сидит у окна, смотря на луну. Входит пьяный Яков, идет к столу, кладет деньги в простую шкатулку. Марфа подбегает к нему, бережно берет скрипку из рук, кладет ее рядом с постелью, затем помогает Якову сесть на кровать. Разувает, раздевает, укладывает на постель и укрывает одеялом. Затем встает, садится у окна и снова смотрит на луну. Яков ворочается, что-то со злобой ворчит, через некоторое время он просыпается. Тянется к своей скрипке и трогает струны. Струны издают тихий звук. Яков вздыхает и засыпает.

Быстро под музыку скрипки Якова проходит день – утро превращается в вечер.

Яков на пороге дома, он перестает играть, зевает и откладывает в сторону скрипку. Входит в дом. Садится за стол перед гробом, открывает тетрадь, начинает подсчитывать убытки, листая с начала тетради и записывая в конец и стуча деревянными роликами на счетах.
-Марфа! – почти кричит он также как в прошлый раз. Марфа лежит на постели, тяжело дыша и улыбаясь. Марфа смотрит в окно на луну, на свет углей, догорающих в печке.

В печке уже нет света углей. За окном уже начинает светать, Яков также сидит за столом перед тетрадью, он подводит черту на листе, пишет «Итого: 1000 р. убытков» Марфа спит, тяжело дыша. Яков резко встает, берет счеты и со злостью кидает на пол. Ролики раскатываются в разные стороны. Марфа как будто просыпается.
-Яков! Я умираю! – произносит Марфа отчетливо. Яков смотрит на Марфу: она еле улыбаясь, смотрит прямо ему в глаза. Яков медленно садится на стул, как будто сильно удивившись ее взгляду.
-Везде только убытки, - говорит с досадой Яков, - И больше ничего…
Марфа смотрит куда-то наверх и что-то шепчет. Яков смотрит на ее лицо, в глазах страх.

Утро. Яков выводит Марфу во двор, там стоит лошадь с телегой, Марфа садится на телегу, Яков берет вожжи, нетерпеливо ударяет ими лошадь. Лошадь трогается с места.

Больница. Очередь к врачу из нескольких человек. Яков стоит у двери кабинета, рядом с ним сидит на скамье Марфа. За ней сидят несколько больных женщин. Они о чем-то разговаривают. Яков прислушивается к их разговору.
-Сегодня фельдшер Максим Николаич принимает. – говорит одна из женщин другой.
-Это хорошо, ведь он хоть и пьющий и дерется, а понимает больше доктора.
-А доктор что?
-Заболел…
Услышав это, Яков улыбается.
Дверь открывается, выходит пациент.
-Следующий! – громко говорит из-за двери фельдшер. Яков берет за руку Марфу. Они входят в кабинет.

Кабинет фельдшера. У окна старый стол с бумагами, сбоку буфет заставленный различными бутылечками, коробочками, а также банка с водой, в ней плавают толстые пиявки.
-Здравия желаем! – бодро говорит Яков, вводя Марфу. - Извините, всё беспокоим вас, Максим Николаич, своими пустяшными делами. Вот, изволите видеть, захворал мой предмет. Подруга жизни, как это говорится, извините за выражение…
Сказав это Яков, подводит Марфу к столу фельдшера, она садится на стул перед столом. Максим Николаич, седой мужчина лет 50-ти, с высокомерным выражением на лице начинает осматривать Марфу. Марфа с поникшим видом тяжело вздыхает. Максим Николаич старается не смотреть Марфе в глаза. Яков не отводит взгляда от действий фельдшера.
– Что ж? Пожила старушка. Пора и честь знать. – говорит он не то Марфе не то Якову, но Марфа как будто не слышит.
– Оно, конечно, справедливо изволили заметить, Максим Николаич,  - говорит Яков с надеждой, - и чувствительно вас благодарим за вашу приятность, но позвольте вам выразиться, всякому насекомому жить хочется.
– Мало ли чего! – говорит высокомерно Максим Николаич, что-то записывая. Затем он достает из шкафа какие-то коробочки и протягивает их Якову, при этом посмотрев ему прямо в глаза с еле заметной паузой. Затем быстро вздохнув, он добавляет:
- Ну, так вот, любезный, будешь прикладывать ей на голову холодный компресс и давай вот эти порошки по два в день. А за сим досвиданция, бонжур.
Яков берет коробочки, не смотря на них.
- Следующий! – кричит Максим Николаич.
- Ей бы, Максим Николаич, банки поставить.
- Некогда, некогда, любезный. – нервно говорит Максим Николаич, - Бери свою старуху и уходи с богом. Досвиданция.
В дверь стучат, затем сразу появляется голова следующего больного. Он неуверенно входит и встает у двери. Марфа, увидев больного, привстает с табуретки, но Яков смотрит на нее с упреком, и она сразу же садится.
– Сделайте такую милость. – настаивает Яков, - Сами изволите знать, если б у нее, скажем, живот болел или какая внутренность, ну, тогда порошки и капли, а то ведь в ней простуда! При простуде первое дело – кровь гнать, Максим Николаич.
– Ступай, ступай… - говорит Максим Николаич, - Нечего тень наводить.
– В таком случае поставьте ей хоть пьявки! – говорит Яков уже требовательно. – Заставьте вечно бога молить!
Максим Николаич со злостью стукает рукой по столу.
– Поговори мне еще! Ддубина…
Яков заметно покраснев от злости, берет Марфу за руку, выводит за дверь.

Уже в телеге, он осматривает больницу и гневно и громко, как будто, его могут услышать, говорит:
– Насажали вас тут артистов! Богатому небось поставил бы банки, а для бедного человека и одной пьявки пожалел. Ироды!
Он с силой ударяет лошадь вожжами. Лошадь трогается, Марфа от резкости еле успевает опереться рукой о телегу, чтоб не упасть.

Дом Якова. Марфа стоит у печи в той же одежде, что раньше у фельдшера и держится одной рукой за нее. Она смотрит на Якова со страхом. Яков сидит у стола. На столе сломанные счеты. Он берет аршин, подходит к Марфе и, стараясь быть бесстрастным, берет с нее мерки. Марфа успокаивается, после снятия мерок, она ложится на постель.

Утро. Яков стоит перед столом, на нем свежий гроб. Он раскрывает тетрадь с расчетами и записывает: «Марфе Ивановой гроб – гроб, 2 р., 40 коп.».
-Опять убытки… - говорит с досадой Яков.
Он рассматривает Марфу, как будто чего-то ожидая. Марфа начинает ворочаться. Яков вздыхает с некоторым облегчением, подходит к постели и ложиться рядом с Марфой. Марфа вдруг просыпается.
– Помнишь, Яков? – спрашивает Марфа улыбаясь, - Помнишь, пятьдесят лет назад нам бог дал ребеночка с белокурыми волосиками? Мы с тобой тогда всё на речке сидели и песни пели… под вербой. – говорит Марфа и после паузы добавляет – Умерла девочка.
– Это тебе мерещится, – говорит Яков, нахмурив брови.
Стук в дверь, появляется батюшка, не дождавшись разрешения войти.

Батюшка стоит у постели. Яков молча, сидит у стола с гробом, наблюдает за его действиями с недовольным видом и курит и рассматривает все еще не отремонтированные счеты.

Кладбище. Яков спокойно садится на колени перед гробом, трогает рукой и хлопает по боку ладонью, будто проверяя на прочность. Гроб накрывают крышкой. Яков в последний раз смотрит Марфе в лицо. Она выглядит счастливой. Его спокойствие на лице сменяется удивлением.

Яков бредет по улице, тяжело вздыхая, немного пошатываясь. Спереди появляется Ротшильд. Он радостно подходит к Якову, кланяется несколько раз, но Яков продолжает идти, игнорируя Ротшильда.
- А я вас ищу, дяденька! - громко говорит Ротшильд Якову. – Кланялись вам Мойсей Ильич и велели вам за раз приходить к ним.
- Отстань! – говорит Яков Ротшильду, не посмотрев на него.
– А как же это можно? Мойсей Ильич будут обижаться! Они велели за раз!
  – Что ты лезешь ко мне, чеснок? – кричит Яков со злостью. – Не приставай!
– Но ви пожалуста потише, а то ви у меня через забор полетите!
– Прочь с глаз долой! – кричит Яков и с размаху ударяет несколько раз Ротшильда. – Житья нет от пархатых.
Ротшильд падает, затем садится на земле и, ожидая еще ударов, прикрывается руками, но Яков отходит от него. Ротшильд тут же встает и с испуганным видом убегает. Яков продолжает идти, но слышит, как дети кричат вслед убегающему Ротшильду «Жид! Жид», а затем лай собак. Он оглядывается. За Ротшильдом бегут собаки, а дети кидают камни в его сторону. Яков отворачивается и идет дальше. До него доносится лай собак, свисты, а затем громкий болезненный крик Ротшильда.

Река. По берегу бегают грязные мальчишки. Появляется Яков, дети начинают кричать ему вслед: «Бронза! Бронза!». Он, не обращая внимания, спускается к берегу. Идет вдоль него, смотря на реку. Проплывают утки и кулики, река сильно блестит, блики ярко освещают лицо Якова, он щурится. Постояв немного, он поворачивается и идет обратно, но тут же останавливается, с удивлением смотря перед собой. Перед ним стоит старое дерево вербы. Яков пораженно смотрит на дерево. Он слышит голос Марфы: «Помнишь, Яков? Помнишь, пятьдесят лет назад нам бог дал ребеночка с белокурыми волосиками? Мы с тобой тогда всё на речке сидели и песни пели… под вербой. Умерла девочка».
Яков сидит под деревом, с поникшим несчастным видом. Глубоко вздыхает. По одной его щеке течет слеза.  Яков смахивает ее неуклюже. Он смотрит на другой берег реки и тот меняется: появляются давно пропавшие леса, мимо проплывают барки. Яков закрывает глаза и видит стаи гусей мчащихся куда-то. Верба совсем молодая, Марфа тоже. Она, улыбаясь, пытается успокоить плачущего ребеночка. Затем Яков видит себя на барке, на палубе которой наслаждаются видом дамы и господа. Затем он считает убитых гусей, их очень много и на Якове новый сюртук.
- Какие убытки! – говорит отчаянно Яков, открыв глаза.

Ночь. Яков ворочается в своей постели. На лице страдания. Он просыпается и тянется к своей скрипке, лежащей на месте Марфы. Дотрагивается, скрипка издает звук, но какой-то нестройный и грустный. Яков прислушивается к звуку, и по его щеке вновь стекает слеза.

Утро. Больница. Яков стоит у двери кабинета врача. Женщины в очереди тихо разговаривают, посматривая на Якова. Он не обращает на них внимания. Выходит пациент, Яков входит. Он видит того же Максима Николаича. Максим Николаич, взглянув на Якова, сразу отводит взгляд.

Из больницы выходит Яков с такими же порошками, что дал Максим Николаич Марфе.
-Убытки…, - задумчиво говорит Яков себе под нос, небрежно засовывая коробочки с лекарством в карманы. Вдруг он видит, Марфу лежащую в гробу. У нее спокойное и счастливое лицо.

Яков у себя дома. Он спокойно подходит к стене с ножом в руках, он встает к ней спиной и прижимается, выпрямив с трудом спину. Положив лезвие плашмя себе на макушку и острием прижав к стене, царапает черту. Затем отходит и рассматривает царапину. Он берет стоящую рядом заготовку крышки гроба и прикладывает к месту под царапиной, крышка  приходится верхним краем как раз на царапину. Яков вздыхает.
Он поворачивается, собираясь приняться за работу, но замечает лежащую на постели скрипку. Увидев ее, Яков опускает инструмент из руки, и, облокотившись о стол, хватается за сердце. Сделав глубокий вдох и выдох, он подходит к скрипке, берет и разглядывает ее.

Яков сидит на скамейке, на пороге своего дома и играет на скрипке потрясающе грустную мелодию. У него закрыты глаза. Он уже не смахивает текущие ручьем слезы. Слышен скрип открывающейся калитки. Во двор входит Ротшильд и, пока не заметив состояния Якова, осторожно подходит. Яков открывает глаза. Увидев Ротшильда, он машет ему рукой.
- Подойди, ничего, - говорит Яков. – Подойди.
  – А вы, сделайте милость, не бейте меня! Меня Мойсей Ильич опять послали. – быстро говорит Ротшильд, - Не бойся, говорят, поди опять до Якова и скажи, говорят, что без их никак невозможно. В среду швадьба… Да а! Господин Шаповалов выдают дочку жа хорошего целовека… И швадьба будет богатая, у у!
– Не могу… – говорит Яков и после паузы, вздохнув добавляет – Захворал, брат.
Яков снова начинает играть, Ротшильд только сейчас замечает в темноте его слезы и с любопытством слушает мелодию скрипки. Через минуту он уже слушает игру со страдальческим выражением на лице, смотрит в небо и из глаз падают слезы.

Вечер следующего дня. Яков лежит на постели со скрипкой в руке. Рядом с ним сидит батюшка, тот же, что приходил к Марфе.
-Не помнишь ли ты за собой какого-нибудь особенного греха? – мягко спрашивает батюшка.
Яков видит перед собой несчастное лицо Марфы, когда она испуганно пятиться назад после его упреков об убытках. Затем Яков смотрит на скрипку и слышит лай собак и дикий крик Ротшильда от укуса.
-Скрипку отдайте Ротшильду. – говорит Яков и с усилием поднимает ее и протягивает батюшке.
-Хорошо, - отвечает батюшка и берет скрипку.
На столе стоит новый гроб. Яков смотрит на него со странным выражением лица, а затем медленно закрывает глаза и вздыхает.

Ротшильд сидит на пороге своего дома, вокруг столпились люди. Все с грустными лицами слушают его заунывную мелодию. Ротшильд играет, смотря вверх, куда-то в небо. Небо заволокло тучами, садится солнце, городок постепенно тонет во тьме. Эхо скрипки разносится по всему городу.