14-XXvIII Что плетёт саликтарий

                XXVIII

  «Малая Морская» не обогревалась, находилась на западной стороне дома, и Присцилла поверх плотной туники надела столу. Подойдя к портьерам названной комнаты, увидела возле них двух работников, низко ей поклонившихся. Узнав одну, это была Матэ, велела войти обоим и встать у входа. Помолившись коротко, совершив возлияния, фламина приступает к трапезе, начиная с любимого жареного мяса. Как это нередко бывает, заводит беседу.

  – Как тебя звать? – это относится к стоящему рядом с рабой-водоносом ничем не примечательному мужичку средних лет. – Чем занимаешься?

  – Э-э-э, это. Как батя мой плёл, так и я таперича. Плету я… плету, значится… – Матэ, шагнув вплотную, подсказывает ему на ухо. – Ага. Плету, светлейшая госпожа.

  – Ерунду разную?

  – Ну да, ага, это, всякую, значится, ерунду… госпожа.

  – То есть, плетёшь ерунду. Ерундоплёт, значит. Потомственный. Кличут-то как?

  – А-а-а!.. Салик. Салик я, госпожа.

  – Салик, скажи, тебе нравятся мальчики?..

  – Ну-у-у, которые пригожи для дела-то, те того, ндравятся. Отчего ж не ндравиться, ежели с прутом ладит шибко… Приходят, быват, мальчишки, пробуют…

  Вообще-то, Муция несколько затянула паузу. Она собиралась спросить «Тебе нравятся мальчики… или девочки?», чтобы подвести к разговору о сожительстве с рядом стоящей, но услышала неожиданное.

  – … Вот, значится. Говорю этому мальчишке-то, который придёт. «Ласка, говорю, этому пруту нужна, надо, говорю, это, любить его, холить, и тогда он это, значится, и стоять, и пролезать, и всё что хошь…»

  – Матэ, ты кого привела? Точно он объект твоих чувств? Или он что-то не то плетёт сейчас? Не пойму.

  – О светлейшая госпожа! Он саликтарий, из прутков плетёт корзинки там, прочее, а дети приходят, пробуют тоже…

  – Ха-ха-ха! – Присцилла смеётся, а два маленьких работника улыбаются, не ведая, в чём дело. – Салик! Ты с женщинами спишь? Можешь ещё?

  – Э-э-э, ну это... – он смущается и опускает взгляд. – Как это… Цй-то стоит. Могу, значится.

  – О Боги! Салик, ты согласен жить с Матэ?

  – Оно вона что, значится! Энто самое! А я гадаю тута, чаво вы тута меня позвали? А то позвала меня, – показывает мужичок на красную как гранат Матэ, – и не гутарит ничаво. Как это, придёт, бывало-че, и сидит глядит, зенки свои это, на меня таращит. А таперича вон чаво, значится, удумала! Дык отчаво не жить? Пускай живёт! Девка шибко ладная… Да-а-а! Вон оно как! А Цй-то стоит! Я ещё того, это самое!.. Раздухарюсь ежели, дык ещё молодым парням покажу!

  – О Боги! Снова он за свою профессию! Салик! Иди к себе.

  – Ага… Спасибо, значится, госпожа, – кланяется он, снова по подсказке «шибко ладной», и уходит.

  – Матэ! И ты влюбилась в этого мужичонку? – та кивает на вопросы, всё ещё красная. – И он тебе нужен? И ты с ним хочешь… жить?.. Хорошо. Будь по-твоему.

  Водонос вызвала симпатию домины своей богобоязненностью и, разумеется, тем, что усердно кланяется изображению Квинта.

  – Оба чтобы работали на совесть, чтобы никаких нареканий от начальствующих. Живите вместе. Рожай лучше сыновей… только, желательно, поумней… Молись Юноне, покровительнице брака, и Кибеле, Великой Матери Богов… Венера уже позабавилась… Скажешь, чтобы вам дали отдельный кубикул…

  – Простите, светлейшая госпожа. У Салика хижина у Двух колодцев.

  – Хорошо, переедешь туда. Но никаких поблажек по работе. Наоборот, милость должны оба отрабатывать.

  – О! Госпожа! Конечно, светлейшая госпожа. Я сама буду шибко хорошо стараться и мужу скажу! Да, шибко будем, госпожа!

  – Ясно. Прекрасно! За то, что твой Салик не единожды произнёс при мне непристойное слово, высечь его. А в честь вашей, так сказать, свадьбы, пусть выдадут вам четыре секстария вина, остальным всем завтра в честь того же и в честь ид и праздника, кстати, Юноны – по половине каждому. Вам, «молодожёнам», два выходных, сегодня и завтра. Поздравляю, Матэ! Пусть тебе и Салику счастливо живётся вместе! Да будут милостивы к вам Юнона, Луцина и Парка! В этот момент заходят Инстеи, Авл и его младший брат, оба рослые, особенно это видно теперь, когда они встали возле «новобрачной» – стройные и миловидные; тот, что моложе, совсем красивый, свежий, румяный, губки алые.

  – Всё, Матэ, иди.

  Та простирается ниц, вскакивает, «Век буду молиться за вас! – вскрикивает. – Целый век, моя госпожа!», убегает.

  Младшего из братьев зовут Аппий, семнадцать ему исполняется через шесть дней. После приветствий и знакомства хозяйка поместья располагает гостей напротив себя. Велит им быстрее осушить пару кубков – дабы ликвидировать скованность – и наслаждается беседой с двумя симпатичными эфебами. Младший всё же стесняется  и много молчит, а старший, выпив больше, болтает о всякой всячине, совсем как девица, даже нечто такое проглядывает порою в его интонации и жестах. Всё же говорить с ним теперь патрицианке намного приятнее, чем сутки назад, её симпатия доходит до того, что она назначает юного Авла куратором нундин. Братья поражены…

  – Что ж, квириты, хотя мне весьма приятно ваше общество, вынуждена вас оставить. Можете искупаться, только со служанками не балуйте. Вы же отныне важные люди: куратор рынка и его брат. Заглядывайте каждый день в это же время – сэкономите на прандиуме и обеде. Всего доброго, до за-… Нет, завтра уеду. До послезавтра.

  – Благодарим вас, патронесса! – слышит она от младшего.

  – До свидания, Присцилла! – от старшего.


Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/02/21/1454


---------------------------
  саликтарий – раб, занимавшийся плетением, присмотром за посадками камыша, ивняка.