Бумажные слезы - 2

НИКОЛАЙ БРЕДИХИН

БУМАЖНЫЕ СЛЕЗЫ

Роман


ГЛАВА 2

–  У меня только несколько слов к вам, Андрюша. Можно я вас так буду называть? – Белла Иннокентьевна мимоходом оглядела себя в зеркале и, взяв Андрея за локоть, подвела его к входной двери. – Знаете, мне пора уже уходить, но я все-таки хотела повидаться с вами. Света, ты не оставишь нас на секунду?
Светлана, появившаяся в дверях своей комнаты, с недовольным видом удалилась обратно.
Белла Иннокентьевна понизила голос.
–  Это квартира дочери, я не могу здесь постоянно находиться и, так сказать, контролировать ситуацию. У Светочки, как вы сами уже убедились вчера, совершенно несносный характер, но я надеюсь, вам это обстоятельство не помешает в работе? Вы ведь профи, один из лучших в своем деле, не правда ли?
Андрей кисло поморщился:
–  Ну,  это сказки, конечно. Можно было бы найти кого-нибудь и покруче, да еще со связями:  в издательствах,  в прессе, на телевидении.
–  О! – Белла Иннокентьевна протестующе замахала ладошкой и придвинулась ближе к Андрею, обдав его запахом дорогих духов, названия которых он, естественно, не знал, но не сомневался, что они фирменные, французские. – Думаю, в этом нет необходимости, во всяком случае вас мне вполне достаточно. Я вообще, – тут она взяла еще на полтона ниже, включив какие-то уж совсем бархатные, кошачьи, оттенки в голосе, – считаю, что у Светочки это блажь. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось... Так что вы особенно на нее не налегайте, хотя и расшифровывать не нужно, что вы не воспринимаете всерьез ваших занятий. Однако, – тут она внезапно прогнала улыбку с лица, – я хоть и женщина, но человек деловой и скидок никаких никогда никому не делаю. Пусть наш договор на словах, а не на бумаге, это не имеет значения, если вы вдруг в одностороннем порядке захотите его расторгнуть, вам придется заплатить неустойку. Поэтому мне хотелось бы еще раз уточнить ваше решение. С Геннадием Васильевичем я все обговорила, но мне желательно было бы услышать ответ непосредственно из ваших уст. Как, это возможно? Или вам нужно предварительно ему позвонить? Только недолго, у меня пять минут в запасе, не больше.
"Ну, Геныч, ну, обалдуй! – подумал Андрей в запальчивости, – никак не может без этих своих сволочизмов! Гадай теперь, что там за условия! Баба, по всему чувствуется, зверь, действительно при случае наизнанку может вывернуть".
–  Да нет, все обговорено. Я всем доволен, – промямлил он, отчаянно ругая себя за мягкотелость. Надо было все-таки позвонить Геннадию, договор есть договор, нужно быть предельно внимательным при его составлении, каждая деталь должна быть продумана, сколько раз он убеждался в этом!
Белла Иннокентьевна повела плечами, снисходительно улыбнулась и протянула Андрею руку.
–  Что ж, я рада, что мы так легко решили все вопросы!
Андрей замешкался, он пытался сообразить, как в этой среде принято: целовать или пожимать руку женщине? Затем сориентировался: если тыльной стороной ладони протянута, значит...
Он осторожно коснулся губами теплой нежной кожи.

–  Ну как, "Андрюша"? Как вам моя мама? – ехидно спросила Светлана, передразнивая Беллу Иннокентьевну, особенно удачно поводя, как та, плечами.
–  Вы что же, подслушивали за дверью? – уточнил Андрей. Он пристально вглядывался в сидевшую перед ним девочку-подростка. Никаких перемен в ней за истекшие сутки не произошло: все та же старая вязаная кофта, в которую она беспрестанно куталась, как бы от холода, на коленях шотландский шерстяной плед в зеленую клетку, полное отсутствие какой-либо косметики на лице, хотя уж по меньшей мере нос не мешало бы припудрить. О прическе и вообще не стоило говорить.
–  Подслушивала? Вот еще! – фыркнула Светлана, нисколько не смутившись под испытующим взглядом Андрея. – Зачем мне это? Я что, не знаю свою мать? Я вам могу и без того слово в слово пересказать содержание вашей беседы. Ну а насчет "Андрюши", так она никого, кто подпадает под действие ее чар, буквально с первых минут знакомства по имени-отчеству не называет. Исключительно: "Володя", "Петенька", "Кирюша".
–  Вы считаете, что я попал под действие ее чар? – недоуменно спросил Андрей.
–  Несомненно. Вид, во всяком случае, достаточно красноречивый. Если говорить точнее, даже обалделый. Однако не пора ли нам, что называется, приступить к существу вопроса? Итак, с чего мы начнем? Кстати, небольшое лирическое отступление: как-то вы там интересно себя называете: "негры" или "эфиопы" что ли? Это правда? – спросила она, невинно хлопая глазками, однако еле удерживаясь от того, чтобы не расхохотаться. – Но при чем тут Африка?
–  Ни при чем, – согласился Андрей, – и Гарлем, между прочим, тоже. Просто Россия – родина слонов, как вам известно. А где слоны, там и негры. Логично?
–  Да, пожалуй, – ошарашенно подтвердила Светлана и хотела что-то еще добавить, но Андрей опередил ее.
–  Можно мне позвонить?
–  О, ради Бога!

–  Слушай, Снусмумрик! – с места в карьер разгоряченно начал Андрей, – что еще за неустойка, которую я "в случае чего" должен заплатить? Почему ты вчера ни слова не сказал мне об этом? Пойми, крокодил мультяшный, шутки шутками, а так можно до чего хочешь доиграться. Подо что ты меня подвел? Меня уже тут эфиопом назвали, можно считать, что я совсем обуглился.
Геннадий ничуть не смутился.
–  А, это ты! Я уже за дверью был, черт меня дернул из-за твоего звонка вернуться. Эфиопом его назвали, видишь ли! А он обиделся! Ну и что? Если бы тебе хоть чуточку их, эфиопской, крови, ты давно бы Пушкиным был, а так нам с тобой до Александра Сергеевича еще расти и расти.
–  Это ты о прадеде его, Ганнибале, что ли?
–  Нет, это я просто так, к слову. К слову об эфиопах. А вообще... ладно, не дрейфь, Негус Абиссинский. Я смотрю, ты уже в штаны наложил. Ты со своими детективными залетами совсем сдвинулся: в каждой иномарке за стеклом гранатомет чудится. Уверяю, ты ошибаешься: и среди "новых русских" тоже есть интеллигентные люди, с другими бы я тебя не познакомил. В случае чего и вопрос с тобой решат вполне интеллигентно: ты даже ничего и не почувствуешь.
–  Ну ты... – рассвирепел, не выдержал Андрей. – К слову! К слову об эфиопах: вы вот два сапога пара, почему бы вам хоть на время не соединиться? Раз вы такие остроумцы! Ты профессионал ничуть не хуже меня, зачем я вам? Вы тут без меня как мороженым бы объедались!
Геннадий присвистнул.
–  Ну, старик, ты загнул. Куда уж мне с тобой тягаться! Ты у нас снайпер, ас. Вот только я никак не пойму, чего ты взъярился? "В случае чего" ты просто возвращаешь те деньги, которые получал по ходу работы. Все, что ты накропал, естественно, переходит тогда за здорово живешь в собственность твоих очаровательных... тьфу, как там ее звали в этом долбаном Древнем Риме – Мессалина что ли? Сможешь подождать, я в энциклопедический словарь загляну?
–  Не надо, – взревел Андрей, – не надо словарей! Там она одна была, а тут сразу две. Есть разница?
–  Андрей! – почему-то шепотом проговорил в трубку Гринин. – Андрей, ты слышишь меня?
–  Слышу, – ошарашенно ответил ему тот, инстинктивно на полтона ниже, – а почему ты шепотом-то? Нас что, подслушивают? Кто конкретно? ЦРУ? Моссад?
–  Пора работать, Андрюша! Пора работать! – совсем уж прошелестел Геннадий. Затем вдруг рявкнул: – Помнишь, как тот хрыч густобровый на каком-то то ли съезде, то ли пленуме сказал? "За работу, товарищи!"
Андрей отдернул трубку от уха и с кислым видом доложил Светлане:
–  Он сказал, что пора работать! Как вы насчет этого?
Та кивнула и развернула коляску.
–  Действительно, пора. Поехали?
–  Куда?
–  "Он сказал: "Поехали!" Помните, откуда это? Юрий Гагарин! Ну и нам пора размяться немного.

Коляска была какой-то новейшей конструкции, передвигалась по квартире почти бесшумно, но стремительно, так что Андрею приходилось чуть ли не бежать за ней вприпрыжку, чтобы поспевать. Дальнейший разговор у них так и происходил, в движении.
–  Вас предупредили о том психологическом состоянии, в котором я сейчас нахожусь? – спросила Светлана, даже не удосуживаясь оглянуться на Андрея.
–  Говорили... Что вы вроде как после депрессии... – ответил тот, старательно изображая из себя разрядника по спортивной ходьбе. – Но может, вы поподробнее расскажете?
–  Пока что в этом нет необходимости, я о другом беспокоюсь.
Андрей усмехнулся:
–  Выдержу ли я темп?
–  Не совсем. Главное – в мышлении. Ваше поколение безнадежно устарело, как я вам в прошлый раз уже, в более мягкой форме, пыталась довести, вы не в состоянии реально оценивать существующую реальность. Вас можно понять, пожалеть, но сути дела это не меняет. Вы воспитаны в другом духе, в другом времени, а на сто восемьдесят градусов мозги сразу не повернешь. Ну, пару-троечку программ в компьютере вы еще сможете освоить, а Интернет – уже терра инкогнита, виртуальность - совсем неодолимый барьер. Боюсь, что нам трудно будет с вами общаться: мы мыслим совершенно разными понятиями, символами. Да что я вам объясняю, не будете же вы отрицать, что безнадежно отстали?
Андрей к стыду своему вынужден был признать, что ему трудно разговаривать вот так на ходу, он уже начал задыхаться.
–  И все-таки не кого-нибудь, а меня вы наняли в ассистенты, – проговорил он, стараясь казаться как можно спокойнее. – Значит, рано вам зазнаваться. Вы хотите писать для людей, а большинству из них пока что Интернет ваш совершенно до лампочки.
–  Пока, пока, а что будет, скажем, через пять лет?
–  Ну, коли так, может, через пять лет тогда уж и встретимся?
Светлана зло фыркнула, не сбавив, а наоборот, еще увеличив темп.
–  Полагаю, что мы и три месяца общения друг с другом вряд ли вынесем. Я, во всяком случае, с ужасом думаю о том, что сегодня только второй день нашего знакомства!
–  Взаимно! – кивнул Андрей.
–  Что, насчет трех месяцев для вас тоже новость?
–  Нет, – покачал головой Андрей. Он не выдержал, остановился обессиленный. – Как раз обычный для меня срок. Итог – "кирпич" в триста-четыреста страниц. Устроит вас?
Светлана пожала плечами.
–  Ну наконец-то я слышу здравый голос. Устроит вполне. Будем считать, что утро прошло в разминке. Садитесь, отдыхайте! Кстати, кто такой Снусмумрик?
–  Персонаж из "Муми-тролля", – мученически улыбнулся Андрей. – Есть еще вопросы?
–  Нет, – покачала головой Светлана. – Но я просто в восторге – тащусь, торчу, угораю, все одновременно – от того, как вы друг с другом разговариваете. Кстати, что он там говорил про "одну", а вы ему ответили, что тут сразу "две"? Или это секрет?
–  Секрет.
Андрей не замедлил плюхнуться в кресло. Он не понимал: не так уж он был слаб физически, просто сказался психологический эффект, вроде бы и ничего особенного, но было как-то унизительно носиться вприпрыжку за обезумевшей коляской, летавшей по квартире не хуже пресловутого шестисотого "Мерседеса".
–  И все-таки, интересно, для чего вы так друг друга мутузите, – не унималась Светлана. – В вашем возрасте это выглядит по меньшей мере несолидно.
Андрей смутился, откашлялся.
–  Геннадий, друг мой, говорит, что нужно тренировать кожу. Чтобы задубела. Вроде как по нынешней жизни нельзя иначе, не выживешь.
–  Ну и как, помогает? – с интересом спросила Светлана.
–  Вообще-то да, – нехотя согласился Андрей. – Немного.
–  Послушайте, а может, и я оттого такая... зловредная, что слишком чувствительная?
Андрей еще раз внимательно посмотрел на худенькое личико с припухшими веками и тонкими поджатыми губами, короткие волосы-висюльки, но не поддался жалости.
–  Не думаю, – произнес он скептически, – скорее, в данном случае дело в характере.
Светлана сверкнула глазами.
–  ...точнее, в его безграничной гадючности?
Андрей тяжело вздохнул.
–  Не совсем так, но будем считать, что роль невинной овечки вам плохо удается.
Светлана, несколько огорошенная подобной прямолинейностью, тем не менее вынуждена была согласиться.
–  Что ж, тут есть доля истины: без издевок, шуточек, подначек я просто не могу. Ну а еще я прикинула, пусть вам это циничным покажется, что вот так: постоянно подстегивая человека, иногда даже обижая, из него гораздо больше выжать можно. Во всяком случае, в литературе, насколько я поняла уже, самолюбие – стимул чуть ли не основной. Конечно, это не по Карнеги, но ведь и у нас не Америка. Итак, как я догадываюсь, перемирие закончилось?
Андрей развел руками.
–  Взаимность, Светик, взаимность. Как в песне поется: "Мы мирные люди, но наш бронепоезд...". Вы почему-то привыкли ни от кого не получать сдачи, а мы вот такие вот: чаевых не берем-с!
Светлана откинулась в кресле и в свою очередь с минуту рассматривала Андрея с неподдельным интересом. Затем констатировала:
–  А вы гордый. Это хорошо. Я таких людей уважаю.
Андрей кивнул.
–  Спасибо. Можно и дальше пойти: я считаю, имело бы больший смысл, если бы мы перешли на "ты". Дело, которым мы собираемся заняться, не терпит отстраненности.
Светлана еще с минуту смотрела на Андрея озадаченно. Видимо, ей и в голову не мог придти такой поворот событий. Затем она улыбнулась самой сладкой улыбкой, на которую только была способна, тут же, впрочем, спохватившись и покачав головой с неподдельной жалостью: – А вы подумали? Вы хорошо подумали?.. Я же вас в порошок сотру!
Андрей усмехнулся, заглянул ей в глаза и с самым невинным видом спросил:
–  Слушай, как ты полагаешь, Змей Горыныч "он" был или "оно"?
–  А по-твоему... "она"? – Светлана на мгновение задумалась, затем повеселела: – Да, интересная гипотеза, но что-то в ней не сходится. Постой-ка! Девушки... А как же девушки?
–  Какие девушки? – спросил Андрей, моментально догадавшись, в чем дело, но старательно разыгрывая непонимание.
–  Такие, обыкновенные! Я жутко сообразительная, меня не проведешь! – Светлана с ликующей улыбкой ехидно погрозила ему пальчиком. – Молоденькие, самые красивые, белые и румяные, которых "по всему Киеву собирали", чтобы ими "дань Змею заплатить". У "нее" что, по-твоему, были извращенные наклонности?
–  Ну, это просто! Совсем просто! Неужели ты не понимаешь? Это же общеизвестно! – Андрей, прижатый к стенке, лихорадочно искал выход, но не нашел ничего лучшего, как только, вскинув над головой руки со скрюченными пальцами и состроив зверскую рожу, прорычать страшным голосом: – Просто у молоденьких девушек мясо понежней!!
–  Да, убедительно, – Светлана чуть не потеряла дар речи от неожиданности. – Какая экспрессия! И звучит почти как комплимент. Что ж, поздравляю тебя с победой, считай, что одну голову ты уже отрубил. Но она ведь вновь вырастет! Ты, насколько я поняла, вроде как Никита Кожемяка? Ну, так не пора ли нам заняться своим основным делом – шкуры дубить?
Она спохватилась:
–  Да, кстати, как насчет кофе? Приготовить на твою долю?
–  Вообще-то, я предпочитаю чай, – пожал плечами Андрей.