Трусов нет

Сегодня я географ, и неплохо представляю свою дислокацию, в границах обширной Родины. (С)умею сориентироваться в любом городе, в лесу и на открытой местности. По правде сказать, для того, чтобы не (за)теряться в окружающем пространстве, географом быть вовсе не обязательно. Достаточно любознательности образованного человека. Взрослого человека.

Другое дело, если вы - ребенок. Маленький ребенок, мир которого только начинает проявляться из (не)бытия. Ребенок, центр и периферия мироздания которого оконтурены стенами родного дома, лишь редкими брызгами выплескивающимися во двор и далее.

...Ночь. Глубокая непроглядная ночь вокруг. Сколько времени не известно, но для меня это сейчас не имеет значения. Я знаю только, что родители ночью всегда рядом. Лежу и прислушиваюсь, желая услышать их дыхание. Лежу, с ужасом постигая неизвестный дотоле опыт интуиции. Я ЗНАЮ наверняка, что сейчас их поблизости нет... Да! Каким бы невероятным и непонятным это ни было (такого не случалось ни разу!). Их нет, не смотря на густую чёрную ночь вокруг!

Ужас в моем сознании не имеет ассоциативных связей с какими-либо конкретными образами или воспоминаниями. Он разливается во мне “в чистом виде” - ощущаю сухость в горле, чувствую, как нарастает грохот сердца. Лежу неподвижно, едва дыша, стараясь еще более утаить дыхание, дабы не пропустить какого-нибудь зловеще-важного звука, способного помочь мне сориентироваться в звенящей темноте спальни.

Мне 4, сестре - почти три. Она спит рядом (её кровать в головах моей). Замерев, и весь обратившись в слух, я с некоторым облегчением (словно выныривая из кошмарного сна) обнаруживаю, что хотя бы она никуда не делась. Сопит рядом. Выжидаю еще несколько томительно-бесконечных мгновений, надеясь уловить присутствие родителей. Тщетно.

Принять, что мы остались одни в комнате, а, судя по тишине, и во всей квартире, посреди ночи - невозможно. Это странно, страшно, непонятно, необъяснимо, это не укладывается в сознании, это не проверяется практикой, с этим необходимо что-то сделать! Сердце продолжает колотиться, сомнений я не испытываю, выбирать не из чего.

- Оксана, просыпайся, мы одни!
- У-у-у. Что? - Отзывается она тонким высоким голоском, сонно причмокивая.
- Просыпайся, папы с мамой нет!
- Да, а где они?

Я  очень боюсь темноты, я боюсь быть один. Без родителей, это почти тоже самое, что “один”. Однако, в этот момент страхи уходят на задние планы. В сознании стучит единственная, застившая всё тревога - куда могли пропасть родители посреди ночи?! Куда могла пропасть бабушка?!

Решительно вылезаю из-под спасительного одеяла в ночь, стремительно пробираюсь к стене с в(ы)ключателем, взгромождаюсь на табурет и торопливо зажигаю свет.
- Вставай! Пойдем их искать!

Ни я ни сестра не бывали в подобной тревожащей и ответственной ситуации - не ведомо как Оксана поведет себя сейчас. Сам же я сохраняю деловитость и спокойствие, жду того же от нее.
- У меня трусов нет. - Неожиданно сообщает она.

Это нас не остановит.

- Сейчас найдем.

Я знаю, где хранится белье - у каждого в нашей семье свой ящик в шифоньере. Открываю дверцу, выдвигаю ящик, разбираюсь в бело-голубых маечках, трусиках и носочках. Нахожу трусы. Всё это время моя голова лихорадочно работает. Я пытаюсь сообразить - куда именно сейчас надо будет идти, где искать родителей. Знаю, что, возможно, искать их надо “на работе”. ...Но где посреди ночи, в темном безлюдном городе искать эту мифическую “работу” я не имею представления! В моем сознании не существует еще карты, позволяющей связать воедино дом, двор и “работу”, на которую (у)ходят ежедневно наши родители.

Происходящее напоминает мне мой собственный сон. Сон, который приснится мне лишь пару лет спустя, но ощущения которого охватывают мою душу уже в ту тревожную ночь. В этом сне я один бегу по парку. Вокруг никого. И мне страшно. Страшно от того, что вот-вот должно начаться нечто …страшное. А я и сделать ничего не (с)могу. И потому я кричу - “Разбудите меня! Эй! Разбудите!” - Кричу, а сам вижу себя со стороны. Вижу, как беззвучно открывается мой рот. Чувствую, как напрягаются голосовые связки, но звуков не рождают. И никто меня не будит...

Сестра самостоятельно облачается в трусы и колготки. Мы не суетимся. Действуем без лихорадочной поспешности, хотя и не мешкаем. Мы оба понимаем серьезность положения: нам необходимо идти искать родителей. В это время вдали, в темном коридоре, - в замочной скважине входной двери начинает греметь ключ. Вернулась бабушка. Оказывается, сейчас восьмой час утра, и она ходила выносить мусор. А родители уже ушли на работу. Спасать больше никого не нужно.