Их жизнь. В краю голубых озёр. Книга 3. Часть 1

    Очень близкая подруга юности Людмилки Инта Судраба - на фото.               
    ...Оставшиеся несколько дней до Армии Робка помогал маме по хозяйству, перекопал на зиму грядки в огороде, часто ходил в кино, лишь бы подольше побыть с мамой вместе, перед сном писал длиннющие письма Людмилке...
     29 октября мама устроила проводы сыну в Армию, пригласил Робка на них своих друзей. Не очень весёлые получились проводы.
     Всем было грустно, мама сидела с несчастным лицом, сестрички тоже, да и Лёня с отцом смотрели на него с сочувственным видом. Друзья выпили по несколько рюмок, пожелали хорошей службы, отпуска в обязательном порядке, попросили писать им письма, пообещали сами писать, и распрощались...
 
     А вскоре после их ухода, Робка сходил к Сорочкиным, попрощался с ними, тётя Тамара обняла его, прижала к груди, расцеловала в обе щёки, уронила слезинки, дядя Илья крепко пожал ему руку, пожелал хорошей службы, с Вовкой обнялись, потискали один другого, Сашку Робка поднял в воздух, прижал к груди, крутнул по кругу раза два, шепнул  в ухо:
  - Смотри, Сашок, учись хорошо, слушайся родителей, да? - Сашка кивнул головой, смутился.
  - Будьте здоровы! До встречи!  - Сказал им всем Робка и закрыл за собою дверь.   
... Перед сном написал письмо Людмилке... Спал плохо, несколько раз просыпался, лежал, смотрел в смутно белеющий потолок, встал рано, в 7 часов.
    У мамы часто наворачивались на глаза слёзы, собирала ему чемодан с бельём, продуктами на неделю, купила копчёной колбасы, несколько банок тушёнки, две банки сгущённого молока с сахаром, две буханки чёрного хлеба, сухарей из белого хлеба, пачку чая, банку натурального кофе, эмалированную кружку, ложку, вилку, складной нож, несколько полотенец.
  - Куда столько, мама? - Спросил Робка, - в повестке же написано: запас продуктов на три дня.
  - Знаешь, сынок, как старики говорили? - "Идёшь в тайгу на день, продуктов бери на неделю!" Мало ли куда вас повезут? Пусть лучше останется, чем будете голодными, так ведь? - Ответила мама.
  - Может, и правильно, не останется, съедим! - Согласился Робка. Лёня и сестрёнки крутились рядом, остались проводить брата. Отец утром ушёл на работу, через час вернулся, отпросился у начальства.
   
    Мама собрала прощальный стол, накормила сына в дорогу борщом, сказала:
  - Кто знает, когда следующий раз покушаешь суп?- Выпили водки, посидели, погрустили...
  - Не ходите меня провожать на автостанцию, мне так труднее будет уезжать, - попросил Робка, одел куртку, накинул кепку на голову, в том году весь октябрь простоял без морозов, обнялся и расцеловался со всеми, взял чемодан и закрыл за собой дверь, обогнул дом, дошёл до кухонного окна, всё семейство смотрело на него через окно, грустно улыбнулся им всем, помахал рукой и пошёл к автобусу.
   Антошка Голуб уже стоял возле автостанции, Сашка Лукапёров подошёл через несколько минут. Они призывались вместе с Робкой.  ...Вскоре они уже ехали в автобусе в Краславу, в Военкомат.
   
...К ночи старый, раздолбанный автобус, полный призывников, прибыл в Ригу, на Республиканский Призывной Пункт, там прождали отправления больше суток, ночи провели на полу, на спортивных матах.
   Наконец-то объявили погрузку на поезд, естественно, тут же посыпались вопросы офицерам: - Куда едем? - В ответ от них: - Узнаете, когда прибудете на место, сообщать не велено! 

   Погрузились. Тронулись с места. И вот уже поезд шустренько бежит вперёд, в неизвестность... На крупных станциях стояли по 5-6 часов ...Выход на перрон запрещён, стращают дисбатом... Туалеты на станциях в вагонах закрыты...
   Постепенно, возле туалетов выстраиваются очереди, многих уже так прижало, что и материться начинают... По названиям городов, особенно когда прибыли в Ленинград, поняли: везут куда-то на Север... Играли в карты, шашки, шахматы, домино, читали книги, писали письма...
   В Мурманск прибыли на шестые сутки. Когда уезжали из Риги, была ещё осень. В Мурманске уже стояла зима, мороз больше десятки, колючий ветер, снег сыплется на голову.
   Пока стояли в строю во время переклички, у Робки, прибывшего на Север в тонкой куртке и кепке, уже зуб на зуб не попадал... Наконец объявили посадку в автобусы и опять куда-то повезли... Стояла полярная ночь, за окном - белым-бело, только темнела колея дороги, да завывал ветер, гнавший позёмку...
 
...Автобусы остановились. Вышли. Построились. Команда:
 - Наапрааво! Шагом марш! - Пошагали. А вот и какие-то здания.  Команда: - Стой! Вскоре, в числе других, Робка оказался внутри казармы. Наконец-то! В тепле! Сверхунизительная процедура раздевания догола, осмотра женщинами- врачами голых молодых парней, некоторые процедуры даже неудобно описывать, обмазывание какой-то мерзко пахнущей жидкостью под мышками и в интимном месте..
    Погнали в еле тёплую баню, помылись еле тёплой водой с хозяйственным мылом... Получили военную форму, сразу же стригли наголо, после этого разрешили переодеваться в военную форму, гражданскую одежду и обувь тут же упаковывали в посылки, заколотили крышки гвоздиками, велели написать домашний адрес...
   
    Разбивка по взводам. Сержанты отводят своих по спальным помещениям, указывают каждому новобранцу его спальное место на первом или втором ярусе.  Демонстрируют, как правильно и быстро раздеться и сложить аккуратно военную форму на табуретке, обернуть портянками сапоги и выровнять их в линейку.
    И вот, наконец-то! Команда: - Отбой! - Сержант внимательно наблюдает, как раздеваются солдатики, складывают форму, выравнивают сапоги. Вот некоторые попытались юркнуть под одеяло...
  - Стоять! - Рявкает сержант, и, уже тише, добавляет: - Смотреть и слушать мои замечания! И идёт вдоль ряда коек, высказывая свои замечания.... Солдатики в нижнем белье и босиком стоят на холодном полу, смотрят и слушают...
  - Всё понятно? - Спрашивает сержант.
  - Понятно! - Галдят в ответ солдатики.
  - Вот и хорошо! - Удовлетворённо говорит сержант. - По койкам! - Короткая суета, и вот уже все под одеялами...
  - Наконец-то! - Почти счастливый, шепчет Робка.  Но, не тут-то было! Через минуту сержант рявкает:
  - Пооодъём! - Солдатики с ошарашенными глазами выскакивают из-под одеял и торопливо одеваются...
  - Стройся! - Новая команда. Построились. Сержант прохаживается вдоль строя и говорит:
  - Вы должны успеть, и раздеться, и одеться, за 45 секунд! Понятно?.. Отбой! - Опять короткая суета, складывание формы, выравнивание сапог, прыганье в койки...
    В общем, дорогой мой читатель, всё это повторилось... пять! раз!
  - Бойцы! Слушать меня внимательно! Если услышу галдёж, даже просто тихий разговор, ещё раз устрою вам подъём-отбой 5 раз!  - Довольно тихо, но с угрозой в голосе говорит сержант. - Всем спать!
 
    Лежали замерев, даже дышать старались потише... Робка осторожно, боясь скрипнуть пружинами койки, вытирает себе потное лицо верхней простынью, заменяющей пододеяльник, блаженно вытягивается под одеялом, закрывает глаза... Через пару минут дневальный выключает свет... И, почти сразу, Робка проваливается в сон... Спал так крепко, что наверно, ни разу даже на бок не повернулся...
    Утром вспыхивает свет, и тут же команда:
  - Поодъёём! - Все торопливо одеваются и строятся в проходе.
  - Ремни положить на табуретки! Одеть головные уборы! Все - на выход из казармы! Строиться во дворе! - Бодро командует сержант. А на дворе примерно -15 гр., колючий ветер.
  - Ушанки развязать!  - Скомандовал сержант, снял свою шапку, развязал шнурки, надел на голову. Все последовали его примеру.
  - НалеевО! Бегом, марш! - Бежали, примерно, километр, трусцой, сержант не торопил, понимал, что половина солдатиков со спортом явно не дружили.
  - Стой! Вольно! Делай, как я! - Скомандовал сержант и начал делать утреннюю зарядку, солдатики, кто как мог, повторяли... Для Робки это только было в радость, так по зарядке соскучился, пока ползли на Север в поезде...
  - Молодцы! - Похвалил сержант, видя, что солдатики стараются. - Разойдись! Можно и отлить, если кому приспичило... Вскоре новая команда:
  - Стройся! Равняйсь! СмиирнО! НапраавО! Бегом, марш! - И побежали назад, в казарму...
   
    Вот так началась солдатская жизнь для Роберта Гринцевича, на Кольском полуострове, в карантине, в местечке под названием Щукозеро...
    Жизнь, прямо скажем, несладкая, в карантине для новобранца... Времени свободного почти нет. Завтрак, обед, ужин - только строевым шагом, с песней, и пофиг, что на улице -30 гр. мороза... Ничего, у солдат должна быть лужёная глотка... В столовой тоже надо торопиться, иначе можешь не успеть докушать свою пайку, а уже команда:
  - Встать! Выходи строиться! - Ежедневное подшивание подворотничков- кусков белой материи к вороту гимнастёрки; сапоги всегда должны быть надраены ваксой и сапожной щёткой; длительная зубрёжка уставов, маршировка строевым шагом по несколько часов в день; раз в неделю - наряд на кухню, особенно весело, если попадёшь в посудомойку, где надо перемыть несколько сотен  алюминиевых мисок и ложек, кружек, около десятка огромных баков для приготовления пищи, причём, перемыть так, чтобы дежурный по части офицер остался доволен, иначе заставит всё ещё раз перемыть, а из моющих средств - только хозяйственное мыло и сода.
 
    В казарму возвращаешься уже ночью, когда все спят, предельно усталый, провонявший пОтом и кухонными запахами, а помыться негде, в помещении для ежедневного умывания настоящий дубак, оно не отапливается, вода - только холодная. Это для того, чтобы солдатики закалялись, не болели простудными заболеваниями...
    А утром - подъём, как и всем, и никого не волнует, если ты всего несколько часов поспал... Служба!
    Только в воскресенье можно почувствовать себя человеком, если ты в наряд не попал! Подъём - на час позже, никаких занятий и марширований, правда, в столовую - всё-равно, строем, и с песней!
    Но в перерывах между приёмами пищи  можно почитать, пописать письма, даже поспать, если очень хочется, но раздевшись и аккуратно сложив обмундирование, поставив, как положено, сапоги...
    После обеда - фильм, пусть старый, много раз виденный, но фильм! А это, такая радость!
   
   Лукапёров Сашка и Голуб Антошка попали в другие карантины, увы, увы! Армия!
   Самой большой радостью в карантине были письма! Когда Робка, в первый раз!, получил от Людмилки, сразу семь! писем!, радости его не было предела! Он был на седьмом небе от счастья!
   На политзанятиях он не удержался, и тайком начал их ещё раз перечитывать, и так увлёкся, что не заметил, как подозрительно замолчал офицер, рассказывающий о последних значительных событиях в жизни Страны...
   И только когда на его плечо легла тяжёлая офицерская рука и вкрадчивый голос спросил:
 - Что читаем? Можно полюбопытствовать? - Робка вскочил, смешался, покраснел и пролепетал:
 - Письмо... от любимой девушки...
 - И как её зовут, твою любимую девушку?
 - Людмила...- Под всеобщий хохот ответил наш герой.
 - Людмила... Красивое имя, - задумчиво сказал офицер, - а твоя фамилия?
 - Гринцевич, - опустил голову Робка.
 - Так вот, рядовой Гринцевич... Нельзя на занятиях, тем более, политзанятиях, читать письма от любимых девушек... Что же это будет, если все начнут на занятиях заниматься, чем им хочется, а? Получается, что я зря сотрясаю воздух, так? Так! И поэтому, для начала, объявляю тебе, рядовой Гринцевич, один наряд вне очереди, на кухню! В посудомойку!
 - Есть один наряд вне очереди! - Вытянулся в струнку Робка.
 - Доложить после политзанятий командиру взвода, ясно?
 - Так точно! - На следующее утро наш герой уже старательно драил кружки, ложки, поварёшки и т. д. Что ж поделаешь, за удовольствия надо платить!

...Настал день принятия Торжественной Присяги... Это - особо торжественный день в воинской жизни! Накануне приказали тщательно выгладить военную форму, надраить до зеркального блеска сапоги, побриться всем.
   Во время вечерней Поверки командир взвода и сержант прошлись вдоль строя, придирчиво оглядели каждого, остались довольны.
 - Ну что же, солдаты, - сказал комвзвода, - я доволен вашим внешним видом, разница заметная, между тем, как вы выглядели вначале, и теперь.  Завтра у вас особенный, торжественный день! Вы примете Воинскую Присягу, т.е.- будете давать Клятву - добросовестно служить Нашей Родине, не уронить честь и достоинство воина Вооружённых Сил Советского Союза!.. Сержант! Разрешаю сегодня, не спеша, раздеться, аккуратно сложить форму, выравнять сапоги и т.д. На время не смотреть! Бойцы старались, выгладили форму... С наступающим праздником вас! Спокойной ночи! - Сказал с улыбкой комвзвода и вышел из казармы.
 
 - Всё ясно? - Спросил сержант. - Раздевайтесь не спеша, порядок в казарме должен быть идеальным! Тишина после отбоя! - Как, всё-таки, приятно, когда можно вот так, не спеша, с ленцой, раздеться, навести порядок, спокойно залезть под одеяло... Хорошо! И... почти сразу, уснул, ночь, как миг, пролетела!
   Самое трудное во время принятия присяги - выстоять по стойке смирно всё время, пока весь взвод не примет присягу... Фу! Наконец-то!
 - Вольно! - Скомандовал лейтенант.  После обеда смотрели "Весёлых ребят", нахохотались вволю, хотя каждый видел этот фильм несколько раз... На следующий день началось распределение по воинским частям.
   Роберт Гринцевич попал в группу, которая отправлялась в отдельный радиотехнический батальон войск ПВО (Противовоздушная оборона), по адресу: Мурманская область, Мончегорский район, г. Оленегорск, пос. Высокий, в.ч. 03732.

   По прибытии в батальон рядового Гринцевича распределили во взвод командного пункта. Начались дни напряжённой учёбы.  Батальон  находился в режиме постоянной повышенной боевой готовности, радиолокационные станции батальона непрерывно отслеживали воздушное пространство у границ Кольского полуострова, следили за самолётами-разведчиками ВВС США, летавшими вдоль границ Советского Союза, над нейтральной территорией.
   Эти данные автоматически передавались в Ракетные Войска и Военную Авиацию, расположенные на территории Кольского полуострова.  Солдаты и сержанты в увольнение не отпускались, да и офицеры за расположение части могли выехать только с личного разрешения командира батальона.  Их семьи жили рядышком с батальоном, в жилых домах офицерского состава.
   
   Пять дней в неделю боевая учёба, работа за планшетом, на котором изображён Кольский полуостров, разбитый на квадраты, и за экраном индикатора, на котором тоже изображена территория Кольского п-ва, разбитая на квадраты, и светящиеся точки изображали воздушные цели, летящие над территорией Кольского, или за его пределами...
   С первой же тренировки за планшетом, Робка показал свои незаурядные способности, и началась его, так сказать, узкая специализация планшетиста, который, стоя сзади прозрачного планшета, должен отобразить маршруты всех самолётов, пролетающих над территорией Кольского, или за его пределами, указать высоту и скорость полёта, номер цели...

   Иногда, во время учений боевых истребителей, в небе одновременно бывало до 20 самолётов, цифры шли в наушниках сплошным потоком, надо было успеть понять их, правильно записать на планшете маршрут каждого самолёта...   
   За пол-часа работы мозги начинали плавиться, а голова - страшно болеть... Все цифры надо писать наоборот, потому что планшетист стоит с обратной стороны планшета, а отцы-командиры должны видеть всё в нормальном виде...
 
   Довольно часто Робку вызывали на командный пункт по ночам, когда частенько летали американские самолёты-разведчики; молодой, салага, не подымать же ночью с постели тех, кто служит второй, или, тем более, третий год!
   Он быстренько одевался и бежал на КП, а там, чаще всего, следили за одним-одинёшеньким самолётом, который добросовестно копировал контуры Кольского п-ва над нейтральной территорией! И вот, Робка стоял, клевал носом, рисовал маршрут этого чёртова самолёта, а спать-то, хочется... Наконец-то! Разведчик улетал, Робке разрешали ложиться спать... Только заснёшь, команда: - Поодъём!
 
   Замкомвзвода, сержант Анисимов, взрослый уже мужик, женатый, в Армию попал после отсрочки, видя его заспанный вид и красные от недосыпа глаза, договаривался в командиром взвода старшим лейтенантом Лазуренко, и разрешал ему после обеда поспать вместе с заступающими в наряд...
   И, всё-равно, Робка находил время и писал, пусть не очень длинные, письма своей Людмилке и домой... И от неё, почти каждый день, приходили письма...
   Приближался Новый, 1965 год, началась подготовка к Праздничному Концерту. Всех, кто, хоть немножко, владел музыкальными инструментами,  любил и умел петь, прослушивали, лучших, наиболее понравившихся, записали участниками концерта.
   Робке, правда, в таких делах ловить было нечего, за неимением  талантов...  И вот он наступил, последний вечер 1964 года...

   Почти три часа шёл Праздничный Концерт! Пели песни, читали стихи, танцевали народные танцы: кавказские, украинские, татарские, отбивали чечётку и т. д.
   Братья-близнецы, Янис и Дайнис Кронбергсы, из Кулдиги, что в Латвии, под гитары, залихватски спели песню на латышском языке с не совсем приличным содержанием, надеясь на то, что в батальоне по-латышски не понимают, песня так понравилась, что пришлось петь её на - бис, и после второго раза им оглушительно хлопали... Высокие, красивые, заядлые спортсмены, они так сбацали на гитарах, так ослепительно улыбались... Когда они сошли со сцены и принимали поздравления, к ним подошла молодая и красивая жена офицера, и, улыбаясь, сказала по-латышски:
 - Парни, вы, конечно, молодцы, здОрово поёте! Но, пожалуйста, не надо, всё же, петь неприличные песни! - Братья залились краской смущения и извинились перед землячкой...
   
   После Концерта начался Новогодний Бал... Конечно же, женщин было мало, только жёны офицеров и дочери командира батальона и начальника штаба, старшеклассницы, красивые девочки.
   Поэтому представительницы прекрасного пола были нарасхват, офицеры больше сидели и любовались своими жёнами, как блестят у них глаза от комплиментов и шуток солдат и сержантов. Пусть уж хоть раз в год солдаты почувствуют себя счастливыми...
   Робке в этом не повезло, ему выпало стоять дневальным, у тумбочки, так что подробности о Концерте и Бале он узнал из рассказов счастливчиков, кому повезло! Всё хорошее, увы, быстро заканчивается... Объявили отбой по батальону... Робка достал из тумбочки тетрадь и принялся за письмо к Людмилке...
   По субботам в батальоне - банно-прачечный день. Солдаты и сержанты повзводно, идут в баню, до одурения парятся в парилке, а потом голышом выскакивают на улицу, разгоняются и плашмя падают в глубокий заполярный снег, а снегом Кольский,  ну очень, богат! Снег начинает таять под горячими распаренными телами,в воздух подымается пар, красота!
   
   После срочников в баню идут женщины, а уже последними, офицеры... Солдатское и постельное бельё стиралось в городской прачечной города Оленегорска. Ещё из города привозили воду  для хозяйственных нужд, для бани, столовой, семей офицеров, казармы... Вместе с водовозкой приходила главная отрада срочников: почта!
   По воскресеньям свободные от нарядов и боевого дежурства отдыхали, могли поспать; если есть желание, поиграть в футбол, играли и зимой, посмотреть фильм или телевизор в казарме.
  Робка всё своё свободное время проводил в спортзале, который находился в том же здании, что и командный пункт, во второй половине. Для такой маленькой части он был оборудован неплохо: висел боксёрский мешок, было несколько пар боксёрских перчаток, штанга с полным набором дисков, гири: 16 кг, 24 кг, 32 кг, гантели различного веса, турник, брусья, козёл, кольца, корт для игры в бадминтон...
   
  Робка тренировался с гантелями, гирями, штангой, часто занимался силовыми упражнениями на турнике: подъём переворотом, поднимание прямых ног к перекладине, выход силой, или на одну руку, или на две, что гораздо труднее.
  Подолгу колотил боксёрский мешок, иногда  и устраивали боксёрские поединки, на которые собирались зрители... По совету старшего лейтенанта Попова выписал  журнал "Спортивная жизнь России", в котором печатались очень хорошие комплексы тренировок с отягощениями: штангой, гантелями, гирями, очень много внимания уделял тренингу брюшного пресса.

Продолжение: http://www.proza.ru/2012/02/25/1012