игры. все, значит и ты тоже

Тяжелую сумеречную тишину нарушал разве что стук капель, срывающихся с крыши и с оглушительным звоном разбивающихся о металлический подоконник по ту сторону распахнутого окна. С улицы пахло озоном и прибитой дождем дорожной пылью. Легкий сквозняк холодил кожу и заставлял занавески слабо колыхаться, отчего неверные тени на стенах дрожали и разбегались. У окна, опустив голову на сплетенные перед собой на столе руки, неподвижно сидел человек. Он мог показаться спящим, если бы не явная напряженная зажатость плеч и ног, словно он ждет какого-то сигнала и в любую секунду готов вскочить  с места. Капли стучат, одна за другой разбиваясь о проржавевший металл, и этот мерный звук завораживает не хуже тиканья часов. Постепенно плечи человека начинают расслабляться. Это почти не заметно - он не обмякает и не меняет позы, но внимательный наблюдатель заметит, как дыхание незнакомца становится все спокойнее и глубже, а пальцы правой руки всё меньше стискивают плечо. Ни одежда, ни что-либо еще не выдает его половой принадлежности. Угловатой фигурой и невысоким ростом он напоминает подростка. На нем совершенно безликой тонкий серый свитер, старые джинсы, вытертые на коленях, и с грязной бахромой, которая прикрывает пыльные, но достаточно новые черные кеды. На голове, не смотря на достаточно теплый майский вечер, вязаная черная шапочка, надвинутая на лоб, на левой руке - массивные для тонкого костлявого запястья электронные часы, худые пальцы скрыты черными кожаными перчатками.
Когда незнакомец, кажется, в самом деле впал в полудрему, из темного угла раздался неясный звук. Человек мгновенно вскинул голову и весь напрягся, но лицо его не выражало ничего, только легкая морщинка залегла между бровей, а в позе угадывалось нетерпение. Понять, он это или она, по-прежнему не возможно. Совершенно обычное лицо, за исключением черной повязки, скрывающей правый глаз. Из-под шапки, надвинутой до самых бровей, выбилась русая прядь. Человек немного раздраженно заправил её назад и прислушался. Звук повторился. Теперь он похож на невнятный человеческий стон.  Человек спокойно, даже, кажется, с намеренной неторопливостью поднялся со своего места, легким движением размял шею и плечи, хрустнул пальцами и потянулся, вероятно, ждать ему пришлось долго. Он бросил короткий взгляд на часы и кивнул сам себе.
 - Ммм-ааа… - хрипло произнес скрытый тенью человек в углу, затем закашлялся и снова болезненно застонал.
Подросток несколько нервно хмыкнул и, на мгновение скрывшись в тени, выкатил на середину офисное кресло на колесиках. В кресле сидел юноша, на вид лет двадцати пяти, встрепанный и какой-то помятый. Свет фонаря с улицы упал на его лицо, и он болезненно скривился, неловко заслоняясь от него руками. Это ему едва удалось - запястья юноши были крепко стянуты липкой лентой, а тело отчего-то слушалось очень плохо. Связанные руки для него тоже оказались неожиданностью. Несколько секунд он таращился на них, затем начал озираться. От резкого движения у него потемнело в глаза, и он с новым стоном схватился за голову.
 - Выспался? - насмешливо спросил подросток, слегка подталкивая кресло ногой. Голос у него был довольно низкий, но не грубый, и слегка дрожал. Подросток раздраженно поморщился. Достал из сумки у стола длинную веревку с петлей на конце и несколько раз перекинул через старый крюк для люстры, торчавший в потолке рядом с дешевым светильником. Затем немного пододвинул журнальный столик поближе к центру комнаты и снова повернулся к юноше в кресле. Тот сидел почти неподвижно, только щурился и держался руками за голову. Лицо у него было отекшее, глаза красные, рот искривлен, кажется, его мутило.
 - Башка болит, - пожаловался он.
 - Пить надо меньше, -  фыркнул подросток. - Или я с дозой не…
 - Ты кто? - с видимым усилием произнес юноша, оборвав его на полуслове.
Подросток  снова фыркнул и окинул взглядом дело рук своих.
 - Клиент, - когда пауза совсем уж затянулась, ответил он. Подошел к креслу и подкатил его к журнальному столику.
 - Какой клиент? Ты чо? - невнятно спросил юноша и попытался заглянуть подростку в лицо. - Чо за клиент?  - он сделал попытку подняться, но ноги его не слушались и он тяжело упал обратно. - Что за херня здесь твориться? - вопросы повисли в воздухе. Пленник чуть поднял руки, показывая их подростку. - Ты сделал?.. - почти закричал он, но от звука собственного голоса у него снова заболела голова, и он со страдальческим стоном обхватил её ладонями.
Подросток молча достал из сумки жидкое мыло, выдавил немного на перчатку и, встав за спиной у скрючившегося в кресле юноши, требовательно схватил его свободной рукой за волосы.
 - Голову откинь, - сухо велел он. Юноша застонал и жалко скривился от боли.
 - Волосы.. волосы отпусти!.. - выдохнул он, судорожно запрокидывая голову. Подросток двумя руками небрежно намазал его шею мылом. Бледно-желтые капли летели за шиворот и на футболку юноши, заляпали волосы на затылке.
 - Ты чо?.. Ты псих, да?  - кажется, ничего длиннее фразы в три слова парень произнести был не в силах. Он слабо мотал головой, даже не пытаясь вырваться. Подросток не ответил. Встал перед пленником и так же требовательно произнес:
 - Руки.
Юноша, слабо протянул к нему руки, словно ждал, что тот снимет путы, но подросток только растер остатки мыла о его ладони.
 - Теперь вытри. О футболку. Или о штаны, если хочешь.
Юноша повиновался, испуганно глядя на человека перед ним, и неловко потер руки о футболку. Подросток тем временем стер остатки мыла с перчаток салфеткой, извлеченной из той же сумки. Затем набросил петлю на шею юноши и слегка потянул за свободный конец. Юноша дернулся, испугано вытаращил на него глаза и попытался ухватиться за веревку, врезавшуюся ему в шею.
 - Ты чего?..  - захрипел он, скорее от страха. - Отпусти!.. Перестань, слышишь! - он сорвался на крик и тут же зашелся в кашле. Пальца его судорожно стиснули веревку, но та в ответ лишь натянулась чуть сильнее.
 - Встань, - велел подросток, еще немного натягивая веревку. - Вставай и лезь на стол.
 - Отпусти!.. - завизжал пленник и дернулся, пытаясь вырваться. Подросток с усилием потянул веревку на себя и злобно зашипел.  - Отпусти-отпусти-отпусти!.. - верещал юноша, громко пыхтя носом и продолжая извиваться в кресле, тело его слушалось плохо, но страх придавал сил. Лицо его  начало краснеть от натуги, он захрипел.
 - Слушай, ты! - рявкнул его мучитель,  но пленник его не слышал, судорожно дергаясь и вырываясь, веревка едва не выскользнула из рук подростка и он с негромкими ругательствами натянул её со всей силы, упираясь пятками в пол. Юноша захрипел, брызгая слюной, и вцепившись пальцами в петлю. Подросток, продолжая удерживать веревку, выхватил из кармана нож и приставил к лицу пленника. Тот тут же обмяк, судорожно хватая ртом воздух и впившись взглядом в лезвие перед глазами. - Это нож. Пользоваться им я умею. Ты сейчас встаешь и лезешь на стол. И мы говорим. Или ты продолжаешь изображать свинью, и я перерезаю тебе горло, ты понял меня? - в подтверждение своих слов он приставил нож к шее юноши, и тот жалобно заскулил, ощущая кожей холодный металл.
 - Не слышу! - громче рявкнул подросток.
 - П-п-по-нял, - выдавил пленник. По красному лицу потекли слезы. Он медленно, хватаясь за подлокотники и спинку кресла, встал. Подросток быстро спрятал нож в карман и двумя руками вцепился в веревку.  Пленник неловко запнулся, кресло откатилось в сторону, и юноша чуть не повис в петле, в последний момент успев судорожно опереться ладонью о стол. Веревка натянулась, едва не выскользнув из рук подростка. Он быстро намотал свободный конец на руку, шипя сквозь зубы ругательства, на шее у него выступил пот.
 - Стой прямо, придурок!
На несколько секунд оба замерли и только судорожно пытались выровнять дыхание. Затем подросток снова слегка дернул веревку:
 - Поехали дальше. Лезь на стол.
Пленник захныкал, но выполнил приказ. Это удалось ему не сразу, но, наконец, он осторожно, на дрожащих ногах, выпрямился, всхлипывая и пытаясь утереть слезы рукой и одновременно оттянуть веревку, впившуюся в шею. Но так как запястья были по-прежнему стянуты липкой лентой, он только размазывал влагу по подбородку.
Подросток коротким рывком подтянул веревку повыше, заставляя пленника испуганно всхлипнуть и слегка приподняться на носочках, чтобы веревка перестала болезненно впиваться  в шею.
 - Что ты делаешь? - тонко взвизгнул он, вцепляясь в веревку и пытаясь оглянуться на мучителя.
 - Тихо, не задОхнись, - бросил подросток, быстро вскакивая на стол позади пленника, коротким движением перекручивая веревки и затягивая узел у крюка, и снова спрыгнул на пол.
 - Вот так, умница, - насмешливо улыбнулся он, глядя на результат своих получасовых стараний. На бровях у него висели капельки пота, грудь тяжело вздымалась. Он вытер лицо рукавом и помассировал ладони, снова хрустнув пальцами, чуть поморщившись от боли.  Пленник с непередаваемым ужасом взирал на него и что-то негромко бормотал, непрерывно всхлипывая. Модные светлые джинсы его медленно потемнели в области паха, мокрое пятно расползлось по штанине вниз.
Подросток, кажется, не обратил на это никакого внимания, включил ноутбук на столе и придвинул его к себе, открыв страницу блокнота и удобно устроившись на офисном стуле, которое недавно занимал пленник.
 - Так. Что бы ты хотел сказать миру напоследок, м? - Он быстро застучал по клавишам. - Извиняться будешь? Или там…  «в моей смерти прошу винить одноглаз…»
 - Ты кто? - хрипло прервал его пленник. Взгляд его стал чуть более осмысленным, чем несколько минут назад.
 - Я клиент, - широко, но без намека на радость, улыбнулся подросток, оборачиваясь к юноше всем корпусом. - Или как там это у вас называется? Ну, в вашей службе?
 Пленник молчал, продолжая вцепляться в веревку, но что-то в его лице изменилось, и подросток тоже заметил это:
 - О! Ты понял меня! Может еще и вспомнишь, если поднапряжешься. Ну?.. - он слегка подбодрил его рукой.
 - С-скотина, - зашипел юноша, балансируя на носочках на краю стола и, со смесью ненависти и страха, взирая на продолжающего улыбаться подростка. - Кто ты такой? Чего тебе н-нада от меня?! Псих ненормальный! Отпусти меня! Отпусти-и-и! - завопил он, не решаясь, однако, дергать веревку.
 - Ладно, давай разберемся, раз тебе интересно, - видимо, не впечатленный этой сценой, пожал плечами подросток. - К тому же, нужно дать сыворотке немного времени, чтобы она полностью - как там? - распалась в крови. Мы же не хотим, чтобы кто-то решил, что тебя убили? - он бросил короткий взгляд на монитор и очередной раз склонился над своей сумкой.
 - Сыворотке? Ты накачал меня, скотина! - побледнел пленник, с трудом удерживаясь на ногах. - Тебя поймают! Ты слышишь?! - закричал он, дернулся и едва удержался, чтобы не упасть.
 - А зачем им меня ловить? Ты был пьян и повесился, не справившись с чувством вины, - пожал плечами подросток, оборачиваясь. - И поосторожнее там, если не хочешь подохнуть раньше времени.
Юношу колотила крупная дрожь, не то от страха, не то от гнева. Он не сводил взгляд с лица подростка.
 - Какой вины, ты, псих?
Подросток улыбнулся еще шире и поднял руку с диктофоном, нажав кнопку.
« - …несправедливость. Ты не должна терпеть. Одиночество - страшная судьба. Ты права, что хочешь последовать за братом, это нормально. Но не обманывай себя, он умер и никогда не вернется. Тебе не вернуть мертвого», - громко и вкрадчиво произнес чуть искаженный помехами голос пленника. Юноша побледнел, хотя казалось, бледнее стать уже невозможно.
« - Но он жив, он же не может…», - всхлипнул голос подростка, оказавшегося всё же девочкой. Близкий к истерике голос звучал удивительно странно, контрастируя с улыбкой, застывшей на её лице сейчас.
« - Может, к сожалению, все умирают. Тебе нужно просто смириться с этим», - продолжил юноша.
« - Я не хочу… я не могу… »
« - Тебе нужно принять это. Ты одна, не обманывай себя, Алекс»
 « - Что же мне делать?»
 « - Делай то, что считаешь нужным. Никто не осудит тебя за слабость. Этот мир был так жесток к тебе, никто не может заставить тебя терпеть это».
 « - Я… мне страшно».
« - Всем страшно. Просто помни о брате. Он хотел, чтобы вы всегда были вместе, помнишь? Не стоит бояться…»
Девчонка отключила запись, и в комнате повисла тишина, нарушаемая только стуком капель о металл и далеким стрекотом кузнечиков.
 - Алекс, - скорее утвердительно произнес пленник. Лицо его ничего не выражало. Словно кто-то мокрой тряпкой стер с него все эмоции, оставив голый холст.
 - Никакая я не Алекс, - скривилась девчонка, бросая диктофон обратно в сумку. - Ты извини, что разговор не полный, но ты и сам, я смотрю, его вспомнил. Я его не сразу записывать начала, только когда ты начал нести всю эту чушь: «Не стоит бояться, твой брат хотел, чтобы вы были вместе,  не заставляй себя мучиться и терпеть всё это!..» - зло передразнила она. - Добрый дяденька психотерапевт? Помощь суицидникам?! Или как там это называется, а?
 - Я не… - сдавленно произнес  юноша. - Я всего лишь хотел помочь!..
 - Ой, да перестань! - отмахнулась «не Алекс». - Брось уже всю эту чушь! Я знаю про твое развлечение, эти твои игры! Что может быть веселее, чем послушать, как сломленный человек покончит с собой под твое ласковое благословение?! Это приятно, а? Чувствовать власть над ними?
 - Я никого не убивал! - завопил юноша, зажмуриваясь и с силой вцепляясь в веревку.
 - Ну конечно, - посветлела лицом девчонка, снова улыбаясь. - Ты не убивал. Тогда, мне, наверное, стоит отпустить тебя. Перерезать эту изоленту на руках, веревку, извиниться, забрать сумку и уйти? - ласково спросила она, вынимая из кармана перочинный нож и неторопливо подходя к юноше. Тот неосознанно попытался отступить назад, но веревка впилась ему в шею и он прохрипел:
 - Я не… не убивал их..
 - Точно, - вдруг посерьезнела девчонка, вертя в пальцах нож. - Ты немного помогал им умереть. Не помнишь, какая там статья? Кажется что-то вроде «доведение до самоубийства»?..- она выжидательно смотрела на пленника. Тот молчал, стиснув зубы, лицо его медленно наливалось кровью.
 - Не помнишь, нет? - вскинула она брови. -  Тебе бы стоило думать об этом каждый раз, когда тебе снова хотелось поиграть в эту свою игру. Ну ладно, - она пожала плечами и вернулась к ноутбуку. - Мы ведь хотели написать прощальную записку. Может быть, продиктуешь мне что-нибудь из тех замечательных вещей, что говорил по телефону? - почти весело спросила она, оборачиваясь через плечо.
 - Катись в ад, - негромко, но отчетливо произнес  юноша, не отвода от нее взгляд.
 - Да ладно, - улыбнулась она. -  Там и встретимся. Так, - она застучала по клавишам. - Я тут пишу: «Я не смог примириться с жестокостью этого мира. Слишком много боли». Немного пафосно, конечно, но вполне в твоем духе. Ну, еще всякие извинения, бла-бла-бла. Знаешь, - она обернулась к безучастному пленнику, - тебя ведь будут жалеть. Соседки скажут, ах, он был таким хорошим мальчиком, он помогал людям. Нежная душа, не выдержал, - кривляясь, произнесла она. Затем посерьезнела.  - Коллеги буду приносить тебе цветы, может даже заплачут на похоронах. Представляешь, кто-то будет по тебе плакать? Вспоминать тебя, каким ты был хорошим парнем, спасал чужие жизни…
Она замолчала и изучающе на него посмотрела.
 - Может мне в самом деле отпустить тебя? Раз ты такой хороший парень. Ты хотел всем помочь… - она прищурилась, изучая его окаменевшее лицо. - Но, наверное, друг не простил бы мне этого. Помнишь, того парня? Что спрыгнул с пятиэтажки в прошлом месяце?  Он медленно умирал. Он лежал до утра с переломанным позвоночником и медленно истекал кровью. На нем живого места не было, ребра торчали прямо в асфальт, а он лежал и захлебывался кровью. Пока его дворник не нашел. А потом он медленно-медленно умирал в больнице. Двое суток. И всё это время он был в сознании. Знаешь. Я лучше не буду тебя отпускать. Потому что потом в аду друг мне это припомнит. Он скажет: «Эй, подруга, а почему ты отпустила того парня, что помог мне спрыгнуть?».
Несколько секунд они неотрывно смотрели друг другу в глаза, затем пленник холодно выплюнул:
 - Ты псих.
 - Точно! - кивнула она, указывая в него ножом. - Так, мы закончили с прощанием, - она резко развернулась назад к ноутбуку и нажала еще несколько кнопок. - Думаю, получилось достаточно мученически. Больше ничего добавить не хочешь? Нет? Ну ладно.
Она поиграла ножом и подошла к юноше.
 - Руки.
 - Иди к черту! - срывающимся голосом вскрикнул пленник.
Она без усилия уперлась одной ногой в стол, заставив его со скрипом сдвинуться на пару сантиметров. Юноша испуганно пискнул.
 - Я не собираюсь тебя резать, я просто сниму ленту, - почти ласково произнесла девчонка.
Юноша медленно отнял руки от веревки и протянул к ней, балансируя на носочках.  Девчонка проворно подвинула стул, встала на него и осторожно сняла изоленту, разрезав её в нескольких местах.
 - Вот так, - успокаивающе произнесла она, слегка массируя его запястья. - Так больно? - Юноша судорожно кивнул, всхлипнув. - Сейчас я немного разомну. Мы же не хотим, чтобы остались следы?.. - юноша снова всхлипнул и посмотрел ей в глаза. Она усмехнулась: - ..и меня поймали?
 - Ах ты!.. - юноша дернулся, одной рукой вцепившись в веревку, а другой пытаясь не то схватить, не то ударить девчонку. - Маленькая тварь! - заорал он, когда она, смеясь, ловко отпрыгнула от него.
 - До чего же ты забавный,  - хмыкнула она, убирая стул на место. - Как ребенок. Не понимаешь, да? Ты сейчас умрешь. Все смертны, помнишь? А все, значит, что и ты тоже, - тихо произнесла она. - Ну? Последнее слово?
 - Иди ты к черту! Я убью тебя! Найду и убью! - орал он, брызгая слюной и слегка раскачиваясь на затекших ногах в  своих стильных джинсах. Несколько капель сорвались с мокрой штанины и стекли по черному начищенному носу ботинка.
 - Я бы посмеялась, но у меня, к сожалению, почти не осталось времени, - она снова коротко взглянула на часы. - У тебя, впрочем, тоже.
Она схватилась за стол, отодвигая его. Это не так-то просто сделать, когда на стол давит туша в семьдесят килограмм, не желая сдавать позиций. Несколько минут они боролись. Она быстро взмокла, пот выступил на бровях и висках, несколько капель сорвалось с кончика носа, стекло за шиворот свитера. Юноша под потолком верещал, хныкал, угрожал и отчаянно упирался носками в столешницу.
 - Отпусти! Отпусти меня! Я никому не скажу! Забирай, что хочешь! Я не стану!.. я не буду!... отпусти-отпусти-отпусти меня-а-а-а-а!...
Крик оборвался. Он еще несколько раз дернулся в петле, издавая неясный хрип, наконец, ноги перестали подрагивать и он затих. Девчонка медленно отступила назад и тяжело опустилась на пол, прижимая ладони к глазам. Комнату затопила тишина, нарушаемая лишь тихим поскрипыванием веревки о крюк. С крыши сорвалось несколько капель, звонко разбившись о подоконник, прежде чем девчонка отняла руки от лица.
Она медленно встала и расправила плечи. Подвинула столик чуть ближе к телу, подняла с пола салфетку, поставила у ноутбука полупустую банку жидкого мыла. Срезала слишком длинный конец веревки, убрала все лишнее в сумку. Еще раз окинула взглядом комнату, проверяя, всё ли на своих местах. Подняла кусочек изоленты с пола возле стола. Еще раз поправила кресло. Последний раз огляделась, стараясь не смотреть на посиневшее лицо покойника, с выпученными глазами. Внимательно посмотрела на часы и кивнула сама себе. Уже стоя у двери, она замерла и прислушалась. Капли звонко разбивались о металл подоконника. Гроза, бушевавшая с утра, ушла далеко, с улицы пахло мокрой пылью и свежей листвой.  Вдали стрекотали кузнечики.
Девчонка расправила плечи и вышла из квартиры. Нажала кнопку вызова лифта и бросила короткий взгляд на соседнюю дверь. Глазок был темным, из квартиры не раздавалось ни звука: старушка еще вчера вечером уехала на дачу. Соседи снизу в отпуске где-то на островах. Никто не должен был ничего слышать.
Подъехал лифт, она вошла внутри. Пока старая кабина неторопливо ползла вниз, девчонка убрала в сумку шапку и перчатки, старательно вытерла лицо и шею салфетками, быстро поправила смятые шапкой волосы. Одернула свитер, нацепила извлеченную из сумки бейсболку и низко надвинула козырек. Придирчиво осмотрела себя в зеркало, кивнула сама себе и вышла из лифта. В соседнем дворе её ждал микроавтобус. Забросив сумку внутри салона, девчонка села за руль и невольно снова взглянула на себя зеркало. Несколько секунд отражение сверлило её взглядом единственного глаза, потом плечи её поникли, и она уронила голову на сложенные на руле руки. Спина её содрогалась.