Рови

        Рови; жил вместе со своей семьёй (двумя братьями, родителями и дедом) в красивом трёхэтажном доме за городом.

Утро у Рови; всегда начиналось: после завтрака он одевался, слушая занудные наставления деда, ругался с матерью на ходу доедая бутерброд, и уходил громко хлопнув дверью. Надо сказать, что никто из его семьи толком не знал, куда он уходит: то ли учиться, то ли работать. Этому никто не придавал значения – чем-то занят, и слава Богу.

        На самом деле – ни туда, ни туда. Из института его выгнали, а работы не было.

        У Рови; был друг – О;дин. Они вместе вскладчину на деньги за очередной год обучения в институте купили давно два акваланга и занимались тем, что ныряли за жемчужинами…для продажи.
 
 – Давай сегодня за чёрными?
 
 – Глубоко, не потянем.
 
 – Да, нужны новые скафандры!
 
 – Сколько нам ещё не хватает?
 
 – Две.
 
 – Ещё на полгода работы.
 

        Вода всплеском поднялась и скрыла кончики ласт, уходящего вниз Рови;. Я не стану описывать то, что мог видеть он, и чего не можете видеть вы. Я и сам всё это видел только по телевизору. А он видел оочию. Когда часто ныряешь – перестаёшь замечать всю ту красоту, которая тебя окружает, а Рови;, с каждым разом всё сильнее и сильнее влюблялся в подводный мир.

        Две руки схватились за борт моторного катера, О;дин помог Рови; забраться в лодку.
 
 – Сколько?
 
 – Пять.
 
 – Мало.
 
 – Знаю, но они большие.
 
 – Ладно, нормально. Ещё по три спуска.
 

           О;дин сделал ещё два. Когда он находился на глубине, его баллон с кислородом дал течь, и поднялся он в три раза быстрее обычного, наглотавшись морской воды. Рови; было тяжело вытаскивать своего друга, потому что он был почти без сознания.

       Одна рука Рови; лежала на руле, другая хлестала О;дина по щекам. Рови; ругался, громко ругался, матом. На О;дина, на акваланг, на жемчужины, на лодку, на всё. В больнице О;дина занесли в палату, Рови; не пустили. Он смотрел через стекло, но мощные спины докторов загородили его Одина.

     Рови; всё пытался высмотреть, что там такое можно делать с человеком в таком случае?! Ведь его не ранили из ружья, он не сломал ногу, не упал с крыши, не ударился…
 
 – Чёрт!
 

Вот один доктор повернулся и пошёл к двери, другие тоже отошли от О;дина, что-то говоря друг другу и кивая головой в знак согласия.
 
 – Ну что?!
 
 –Что, что? Жить будет. Родители где?
 
 –Нет у него родителей.
 
 – Ну, тогда ничего страшного.
 
 – Почему? Как это «Ничего страшного»?
 
 – Осложнения, браток. Осложнения.
 
 – И что, серьёзные?!
 
 – Не знаю пока. Видно будет.
 
 – А вы сделайте так, чтобы не; было видно!
 
 – Я что, Бог?
 

           Рови; было, что ответить, но он промолчал, повторяя про себя варианты ответа.

          Врач ушёл, Рови; вошёл в палату, сел на стул около кровати О;дина. Рови; напряжённо думал, что можно было бы сейчас сказать вслух. А нечего было говорить! Некого было обвинить! Никто не был виноват!.. плохо на душе, опустошённость, да ещё и злость какая-то непонятная…
        Вошла медсестра.
 

 – Во – первых, молодой человек, ночью посетители запрещены, а во – вторых, мне нужно поменять капельницу.
 
;А что, разве уже ночь?
 
;Два часа.
 

;А можно я ещё чуть-чуть посижу и пойду?
 

;Ладно. До трёх. Я потом капельницу поменяю.
 

;Нет, нет, лучше сейчас если надо, а то мало ли… а какие могут быть осложнения?
 
;Ну, может быть… не знаю.
 
;Говори!..те… пожалуйста!
 

;Мне велели не говорить… я… в худшем случае отнимутся ноги.
 
;…А в лучшем??.
 
;…Капельница.
 

;А, да…меняйте… А завтра снова вы будете?
 
;А что?
 
;Мне хочется, чтобы были вы.
 
;Ладно, я… приду.
 
;Спасибо. Пока.
 
;До завтра.
 

     Дома все спали, точнее Рови; знал, что спят отец, дед и братья. Ещё он знал, что мать не уснёт, пока он не вернётся. Он вернулся, и теперь спали все: и Рови;, и мать, и отец, братья, дед, спал О;дин, спала медсестра…

      Рови; ушёл рано ; надо было продать жемчужины за два дня. Зашёл в больницу – побыл полчаса с О;дином, стоял молча.

    Жемчужины продал все, кроме одной, наиболее красивой. Двинулся снова к больнице, ходил около входа, смотрел в окна, не решаясь войти. Уже стемнело, загорелись окна… Он не знал что делать.
 

; ну как же так?! Что ж ты за урод?! Я… чёрт…но ведь…ну нельзя же! У тебя друг…а ты…Прости! Прости! Всё будет хорошо.
       
Она меняла капельницу.
 
; Привет.
 
; Привет, я сейчас уйду.
 

; Не надо, останься…поехали кататься на лодке? …я тут…это…
 
; Поехали.
 

      Она была очень хороша. Выглядела немного старше своих лет, как и Рови;, и сейчас улыбалась, что делало её самой прекрасной девушкой на свете. Рови; смотрел молча на неё, она ; на него и улыбалась, и всё было понятно… Это самый прекрасный момент в жизни человека, когда ты смотришь на неё, а она на тебя и улыбается, и всё понятно…
     Лежал О;дин.

     Вода блестела, отражая огни катера, летевшего по морской глади. Громко работал мотор, так что приходилось кричать, чтобы услышать друг друга; катер шлёпал по воде.
 
; Как тебя зовут?
 
; Что?
 
; Как тебя зовут?
 
; Рови;. А тебя?
 
; Сара. А сколько тебе лет?
 

; Примерно как и тебе. Двадцать.
 
; А твоему другу?
 

     Рови; остановил лодку, потупил взор, замялся.
 
; Прости…
 
; Тоже двадцать.
 

     Она встала и от того, что не знала, что сказать начала осматривать лодку, чтобы зацепиться за что-нибудь, с чего можно начать разговор.
 
; Ух ты! а что это такое?
 
; Акваланг.
 
; Ты ныряешь?
 
; Да.
 
; А тут два…
 
; Мы вместе…ныряем.
 
; Прости…
 
; Это тебе!
 

    На его ладони с мозолями жемчужина казалась крохотной.
 
; А это?..
 

; Да, это специально для тебя. Я нырнул и достал её.
 
; Я не знаю, что сказать…
 

; Вообще-то я… мы этим зарабатываем. Ну, продаём жемчуг. Но эта ; для тебя!
 

    Её нежные губы прикоснулись к его грубой щеке. Она игриво чмокнула его, прижала обоими руками жемчужину к груди, улыбалась и смотрела на него только-только начинающими любить глазами. Он смотрел на неё, они молчали, и всё было понятно.

    Рови; стал замечать, что О;дин слишком долго не приходит в себя. Прошло уже почти две недели, Рови; начал нервничать.
 

; Доктор, скажите, в чём дело? Что с ним будет?
 
; В худшем случае…
 

; Я это слышал две недели назад!!!
 

; У него угасает мозг, отнялись ноги, и… он проведёт остаток дней в инвалидной коляске. Завтра можешь его забрать.
 

    Сидя на берегу, Рови; всё глубже и глубже вбивал в себя мысль, что это он виноват в случившемся.
    Пришла Сара.
 
; Мне жаль.
 
; Ты ведь знала? Да?
 
; Нет.
 
; Не ври!
 

; Прости меня! Да, знала. Я просто не хотела…
 
; Я знаю. Обними меня.
 

    Она обняла его так крепко, как только могла.
 
; Я привезу его сюда, хочешь?
 
; Да.
 
; Хорошо, я сейчас.
 

    О чём думает человек, когда вот так остаётся один? Вспоминает, что было? Представляет, что будет? Как будет? Ищет виноватых? Не знаю… Когда сидит на берегу, а вокруг никого, как в кино прям – только он, берег, вода, ветер… камни в воду бросает…

    Сара привезла О;дина. Говорить он не мог, только мотал головой и делал мелкие движения скрюченными руками. Только глаза…глаза…глаза…
 

; Оставь нас… я…мы по пирсу и обратно.
 
; Ладно.
 

    Рови; вёз его очень медленно и молчал… О чём думает человек, когда вот так остаётся… В конце пирса О;дин вдруг зажал рукой колесо, они остановились.

   Прерывисто, тяжело, коряво, запинаясь О;дин сказал:
 
; Сходи за пивом, брат…
 
; Не надо, О;дин, пожалуйста…
 
; Сходи…
 
; Послушай!..
 
; Тогда я сам…
 
; Нет!!!
 
; Помоги мне!..
 

    Рови; отпустил коляску. Она покатилась по пирсу…

 Он запрыгнул в лодку, резко дёрнул ручку скорости, ворвал с места…
 

; Подожди, я сейчас…прости меня…и ты прости…все простите…
 

    Лодка остановилась на горизонте, Рови; выпрямился во весь рост…
 
                26.05.2004.