Глава 21. На посту

Эти светлые воспоминания не могли не сказаться положительно на Серегином настроении.

«Обойдётся, - с оптимизмом подумал он. - Пронесёт. Выкручусь как-нибудь».

Посмотрев на часы, он удовлетворённо отметил, что до следующей пары оставалось ждать всего полчаса.

- Товарищ студент! - окликнули его. - Вы не подвинетесь?

Стоявший перед ним высокий худой человек с явно преподавательской аурой держал в руках коробки и свёртки, намереваясь опустить их на скамейку. Серега послушно отъехал на заднице в сторону по гладким рейкам, не видя повода для возражений.

Человек моментально избавился от своего груза и замахал кому-то руками:

- Сюда!

Из дальнего конца вестибюля к ним приближался караван студентов, навьюченных тремя письменными столами. Их расположили возле стены, в промежутке между скамейками, в торец друг к другу, и Серега понял: они собираются соорудить здесь уголок памяти генсека.

К стене прикрепили огромный портрет Леонида Ильича, столы завалили букетами роз, а по бокам поставили две огромные корзины с гвоздиками. Руководитель команды декораторов отошёл на несколько шагов назад, чтобы полюбоваться результатами.

- Отлично! - подытожил он.

Его подопечные с лёгкостью ветра разлетелись в разные стороны, кроме одного лопоухого веснушчатого пацана с красной повязкой на рукаве.

- В караул? - спросил его преподаватель.

- Да.

- А где второй?

- Не знаю.

Преподаватель окинул взглядом окрестности, и цепкий глаз его упёрся в Серегу.

- Молодой человек!

«Попал!» - запоздало пронеслось в мозгу.

Серега мысленно приготовился к неравному бою на поле логики и, если потребуется, практической медицины.

- У меня занятия, - сказал он.

Но хитромудрый преподаватель знал расписание на зубок.

- У вас ещё двадцать пять минут, - отмахнулся он. - Постойте, пока я схожу за вашим сменщиком.

С этими словами он отобрал у лопоухого вторую повязку, которую тот держал в руке, и ловко приделал её на Серегин бицепс.

Не будь давешней истории с ОКО, наглому преподу, безусловно, досталось бы на орехи. Но сейчас присмиревший Серега не чувствовал в себе силы к сопротивлению. И кстати...

- Справку дадите? - выпалил он, озарённый внезапной идеей.

- Какую справку?

- Что стоял в почётном карауле.

По лицу преподавателя расползалась едкая улыбка, как будто ему предложили заняться чем-то предосудительным, но не лишённым привлекательности.

- Мы вернёмся к нашему разговору, когда подоспеет подмога, - пообещал он.

- Не пойдёт, - покачал головой Серега. - Мы не на хлопковой плантации в Америке.

Преподаватель вздохнул, всем своим видом говоря: вот, полюбуйтесь, кого мы вырастили, кто марширует нам на смену. Но вслух он сказал другое:

- Почётную грамоту выпишу.

- Можно и грамоту.

Они остались с конопатым вдвоём, замерев по стойке смирно возле корзин. Но покой им только снился. Ещё издали заметив преподавателя военной кафедры подполковника Берёзкина, бодро шагающего по направлению к ним, Серега сжался в комок и произнёс короткую молитву о спасении.

- Извини, не на этот раз, - ответил Всевышний.

- Что это за форма? - обратился Берёзкин к Сереге вместо приветствия, тыча пальцем в свитер. - Почему причёска длиннее положенной длины?

Серёга, конечно, мог бы ему возразить, что оказался здесь совершенно случайно, что никакой «военки» у него сегодня нет, и что поэтому на него не распространяются все эти упрёки. Но шанс быть услышанным в разговоре с Берёзкиным всегда стремился к нулю. Уповать приходилось лишь на быстрое возвращение начальника караула.

- Виноват! - рявкнул Серёга, придавая своему лицу туповатое выражение, которое, как подсказывал опыт, нравилось военным людям более всяких прочих.

Но и этот трюк не сработал. Берёзкин только распалился ещё сильнее и сполз в нравоучения, педагогично опуская маты, отчего его речь наполнилась сплошными междометиями и пыхтением. А всё потому, что Серёгины отношения с военной кафедрой вообще и подполковником Берёзкиным, в частности, складывались не самым гладким образом.

Поступив на службу в институт, молодой, подающий надежды капитан Берёзкин взялся за дело не в пример коллегам, которые пили вёдрами водку, приносимую в качестве мзды за экзамены и зачёты, приторговывали военными излишками и заставляли студентов облагораживать их дачи. Часами напролёт он гонял молодёжь по стадиону, учил оттягивать носок и делился различными хитростями: как за шесть секунд надеть противогаз, как уворачиваться от снарядов, как правильно наматывать портянки и носить пилотку. В общем, рвал задницу, как мог.

Нельзя сказать, чтобы его методы отличались особой жестокостью, но они почему-то не нравились студентам, привыкшим к спокойным занятиям в светлых, отапливаемых аудиториях, где удавалось и вздремнуть, и поиграть в «морской бой».

Серега так прямо и признался, глядя ему в глаза, после очередного кросса с препятствиями на тридцатиградусном морозе:

- Зря стараетесь, товарищ капитан. Ведь перед вами стена.

Берёзкин гадко улыбнулся в ответ и велел преодолеть ещё один круг.

Либо его рвение не ускользнуло от начальственного внимания, либо за ним стояла чья-то могучая волосатая рука, но очень скоро, буквально за год, он скакнул на две ступеньки выше по служебной лестнице.

- Может, ему генерала дадут и отправят в Москву? - мечтали студенты.

- Или в Афганистан?

- Да ладно, - говорили другие. - Это он карьеру делает. Выслуживается. Получит три звезды и станет, как все.

Только и оставалось, что уповать на чудо. И терпеть. Двум годам дурдома в армии умные мальчики предпочитали три года цирка в институте.

- С поста тебя снимаю! - наконец, заявил Березкин, вдоволь наоравшись.

Однако обрадоваться освобождению Серега не успел.

- Пойдёшь на кафедру архитектуры и принесёшь оттуда стенд, - приказали ему.

- Товарищ подполковник! У меня занятия через десять минут.

- Отставить!

«Стенд» оказался в количестве четырёх штук. Серега перетаскал их по одному, совершив марш-бросок в общей сложности километров на пять. Листы ДСП, прибитые к деревянным рамам, были украшены фотографиями и вырезками из журналов, свидетельствующими о заслугах Леонида Ильича перед человечеством.

И даже после этого Березкин не сжалился над пленником. Серега сбегал на военную кафедру за знаменем, а потом — за парочкой деревянных автоматов, точной копией АК-74, которые выдавались студентам вместо настоящих, чтобы они не покалечили случайно друг друга. Или ещё кого-нибудь.

Ни о каком продолжении занятий не могло быть и речи. Когда Березкин дал отбой, Серега кинулся прочь из здания института, полагая, что выполнил норму хороших дел на ближайшее десятилетие. Чёрт с ней, со справкой! Не подумали бы, что сбежал — и то ладно.