Путешествие из Киева в Москву

Мало кто знает, что писатель Александр Николаевич Радищев как-то неожиданно и сразу, даже, можно сказать, преднамеренно и нарочито, будто только того всю жизнь и ждал, воспользовался высочайшим указом о частных типографиях и напечатал собственное сочинение «Путешествие из Петербурга в Москву» у себя на дому, а точнее, на своей усадьбе, и распространил его потом по всему Петербургу. Прочли, как свидетельствует Пушкин, все, и говорят, один экземпляр случайно попался на глаза матушке Императрице, состоявшей в переписке с самим Вольтером, и та долго топала ногами и ругалась типа:
- Ну что за народец такой! Не успеешь дать им мало-мальски свободы, как они тут же гадить, гадить и пакостить!
Короче, ей это было уже через чур. И не мудрено, что тем самым за свой «самиздат», прошедший между прочим государственную цензуру, а это действительно неоспоримый исторический факт, Александр Николаевич Радищев, помещик Калужской губернии, попал в немилость просвещённейшей императрице Екатерине II и был жестоко наказан смертью, потому что на Руси, перефразируя известную поговорку,  испокон веков велось так, что свои радищевы отдельно, а чужие вольтеры отдельно, но потом дважды помилован, один раз великодушно самой Императрицей, а потом уже ее сынком Павлом I по пришествии того на престол, и даже на финише жизни дослужился до директора Петербургской таможни, а умер в 53 года от обиды, в общем-то относительно молодым. Александр же Николаевич Радищев-2 жив и поныне, ему 65 лет, но он не только не смог проделать путешествие, а был попросту снят с поезда «Киев — Москва» сотрудниками Госбезопасности формально за мелкое хулиганство, а точнее за разбитую трехлитровую банку соленых огурцов гражданки Синицыной, все время болтавшейся на перроне под ногами Радищева-2 по просьбе и по поручению все того же КГБ, о чем косвенно свидетельствуют материалы следствия. Что еще характерно, дослужиться до начальника таможни ему не светит, как впрочем, вообще дослужиться когда-либо до чего-либо. Но об этом потом.
Справедливости ради стоит заметить, что наш Радищев-2 , в отличии от своего предшественника, не только не сел в поезд, но даже не успел напечатать свою поэму, потому что коммунисты, хорошо помня историю с не задавшимся указом Екатерины, отдаленно предполагавшим свободу печати, между прочим засадившей в крепость еще одного издателя Новикова, сразу закрыли все частные типографии во избежание непредвиденных неожиданностей, и поэтому наш Радищев-2 имел сочинение в рукописном варианте всего в пяти экземплярах, зато в отличии от своего старшего собрата, которого Императрица судила наобум и сгоряча, подвергся за свои действия настоящему советскому суду, и имеет при себе обвинительное заключение, которое неоспоримо свидетельствует о том, что при коммунистах хоть и существовал произвол, но он имел не только как минимум юридический, но и литературно-критический пафос, и не нес обыкновенную тираническую печать самодурства руководящей императорствующей особы, хоть и переписывалась она с самим Вольтером, что, конечно, доказывает относительное продвижении российского общества к культуре и к так называемой социалистической демократии с человеческим лицом. Все-таки на дворе был тогда ХХ век. Все-таки был 1984 год, год до Перестройки.
Александр Николаевич Радищев-1 вернулся из ссылки, нарожал детей, от них пошли внуки и прочие прямые и косвенные потомки, кстати, добившиеся различных успехов, например, в живописи. Именем Радищева-1 названы улицы, не обошлось и без памятников, но чтобы город назвали в его честь, что-то не припомню. Правда до 1970 года его книги днем с огнем было не найти, лет двести бедолагу не печатали и не читали, но потом издали космическим по нынешнем понятиям тиражом. Похоже, лет так двадцать назад снова наступила в смысле чтения Радищева тишина, которая, наверное, продлится как минимум лет сто до следующего круглого юбилея или, не дай бог, исторического революционного катаклизма. Думать так - на то есть свои причины, потому что властям на народ по-прежнему с высокой колокольни наплевать. 
Но вернемся к Радищеву-1. Вот что Пушкин, в то время уже убежденный державник, именно по убеждению, а не за дачу в Переделкино, нелестно написал о нем:
«Мелкий чиновник, человек безо всякой власти, безо всякой опоры, дерзает вооружиться противу общего порядка, противу самодержавия, противу Екатерины! … У него нет ни товарищей, ни соумышленников. В случае неуспеха — а какого успеха может он ожидать? — он один отвечает за все, он один представляется жертвой закону. Мы никогда не почитали Радищева великим человеком. Поступок его всегда казался нам преступлением, ничем не извиняемым, а «Путешествие в Москву» весьма посредственною книгою; но со всем тем не можем в нем не признать преступника с духом необыкновенным; политического фанатика, заблуждающегося конечно, но действующего с удивительным самоотвержением и с какой-то рыцарскою совестливостию. … «Путешествие в Москву», причина его несчастия и славы, есть, как уже мы сказали, очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге. Сетования на несчастное состояние народа, на насилие вельмож и проч. преувеличены и пошлы. Порывы чувствительности, жеманной и надутой, иногда чрезвычайно смешны. Мы бы могли подтвердить суждение наше множеством выписок. Но читателю стоит открыть его книгу наудачу, чтоб удостовериться в истине нами сказанного. …Какую цель имел Радищев? Чего именно желал он? На сии вопросы вряд ли бы мог он сам отвечать удовлетворительно. Влияние его было ничтожно. Все прочли его книгу и забыли её, несмотря на то, что в ней есть несколько благоразумных мыслей, несколько благонамеренных предположений, которые не имели никакой нужды быть облечены в бранчивые и напыщенные выражения и незаконно тиснуты в станках тайной типографии, с примесью пошлого и преступного пустословия. Они принесли бы истинную пользу, будучи представлены с большей искренностию и благоволением; ибо нет убедительности в поношениях, и нет истины, где нет любви».
Александр же Николаевич Радищев-2 после освобождения из исправительно-трудовой колонии семьей так и не обзавелся, родственники его тоже сильно ничем не блистали, хотя среди них тоже был один художник по имени Эдуард, родной брат Александра, между прочим, тоже фигурирующий в деле ни то как свидетель, ни то как соучастник. Так что в этом смысле похвастаться особенно не чем, то есть очевидно, что радищевский феномен с 18 века до наших дней пошел как-то на убыль и даже не заблестел звездами, пусть не начальника таможни, ну пусть хоть бы лейтенанта ГАИ. И фамилия, кстати, у него была не простая, а двойная. И звали его по правде Радищев-Кишкин. Чем, между прочим, он чрезвычайно гордился, почему-то особенно второй ее частью. Радищевым он был по отцу, a Кишкиным по матери.
Но перейдем к самому делу, то есть непосредственно к обвинительному заключению, доставшемуся нам хоть и в несколько потрепанном варианте, но которое воспроизведем по возможности доподлинно, правда с некоторыми необходимыми редакторскими, а вовсе не цензурными сокращениями, чтобы показать, чем закончилась радищевская линия в русской литературе, следовать которой призывал Добролюбов, чем чуть было не заболел Тургенев, а суть которой сводится пожалуй к тому, что, как утверждал Писарев, Пушкин не литература, а Чернышевский — литература, что цель ее звать крестьян к топору, потом соответственно в новой интерпретации рабочих к винтовке, и уж совсем далеко - диссидентов на Пушкинскую площадь.  
Как говорится, от четырех часов свободы на Сенатской до пятнадцати минут на Пушкинской в 1980 году.


***

Обвинительное заключение
(почти оригинал)
по уголовному делу N50-928 по обвинению: Радищев-Кишкин Александр Николаевич (далее для краткости Радищев-2, примечание редактора),  8 апреля 1945 года рождения, уроженец города Киева, гражданин СССР, русский, беспартийный, образование высшее по специальности — переводчик-референт испанского языка, окончил Киевский государственный университет им. Т.Г.Шевченко в 1967 году; холост, не работающий. 1978-1980: принудительное лечение от хронического алкоголизма в трудовом профилактории N12, поселок Беличи Киевской области; 1981 год: осужден на 3 года за мошенничество, исправительно-трудовая колония Старая Збруевка под Херсоном. На протяжении 70-х годов неоднократные аресты за мелкое хулиганство в нетрезвом состоянии.
Настоящее уголовное дело по ст. 187-1 Уголовного кодекса УССР возбуждено 6 января 1984 года Прокуратурой города Киева на основании проверки материалов, поступивших из отдела внутренних дел на станции «Киев — пассажирский» (железнодорожный вокзал).
В ходе расследования настоящего уголовного дела, которое находится на контроле Комитета государственной безопасности СССР, установлено следующее:
Радищев-2, проживая в г. Киеве, а также находясь в других городах Советского Союза, в течение 1966-1983 годов, самостоятельно изготавливал (самиздат) с целью последующего распространения литературные поэтические и прозаические  произведения, содержавшие заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, текст которых систематически распространял среди своего окружения в устной форме посредством чтения с листа.
Так в своей квартире по адресу: г.Киев, ул. Саксаганского, 121, кв.8, в течение декабря 1977-апреля 1983 года он рукописно изготовил в стихотворной форме документ под названием «Крещатик», который в 1978-1983 годах, находясь в Киеве и других городах Советского Союза, систематически дорабатывал, переписывая его на отдельные листы, в блокнот, в общие тетради, изготовив таким образом 5 (пять) экземпляров данного произведения, которые хранил в указанной выше квартире, а также в квартире N 6 по проспекту Правды, 68-В в городе Киеве, где они и были изъяты во времена обыска 10 января 1984 года.
В октябре — декабре 1983 г., освободившись из мест заключения по Амнистии СССР и проживая в кв. 6 по проспекту Правды, 68-В в городе Киеве, Радищев-2 рукописно изготовил окончательный вариант данного пасквиля, переписал его  начисто в общую тетрадь коричневого цвета на 93 (девяносто трех) листах, которую хранил в своей квартире и носил с собой до изъятия при задержании его органами КГБ 24 декабря 1983 года при попытке выехать в г. Москву с этим так называемым произведением.
В данном документе, изготовленном под видом художественного произведения, Радищев-2, обращаясь ко всем гражданам и народам СССР, возводит злобную клевету на советский государственный и общественный строй, с ненавистью называет его «строем-концлагерем», «строем сумасшедших», «фашизмом», «системой татаро-монгольского ига». При этом, пытаясь дискредитировать сущность советского строя, основанного на народовластии и демократизме государственной власти, он заявляет, что будто бы в СССР имеет место произвол властей, отсутствует социально-политическое и идеологическое единство всех классов и социальных групп, якобы советское общество насыщено одними пороками и недостатками; утверждает, что в Советском Союзе повсеместно процветает коррупция, ложь, бюрократизм, аферизм, безработица, тунеядство, проституция, казнокрадство. Пытаясь опорочить высшие органы государственной власти СССР, Радищев-2 клеветнически утверждает, что якобы в СССР существуют порядки, присущие фашизму, а руководство страны всеми средствами попирает права советского народа, «давит человеческий дух и превращает личность в стадо»; будто народ не обучен культуре и ему присущи всеобщая недоученность и невежество, и тупость сквозь диктатуру грубой силы.
По мнению Радищев-2:

Мне стыдно, что в моей святой Отчизне
такая непорядочная жизнь.
Верхи купаются в капитализме,
низам преподается коммунизм.

И далее, манипулируя потоком изощренной лжи и клеветы в адрес советского государственного строя, Радищев-2 называет его «носорогом» и враждебно пишет: «... великое открытие народа — свобода в чреве носорога. Какой талант надо иметь, чтоб в чреве этом не сдуреть!»

…Когда уйдет последнее метро
и звезды над каштанами зависнут,
мне так тогда до одури легко,
как будто нет на свете коммунистов.

Намереваясь очернить политику Коммунистической партии Советского Союза и ее идейное оружие — марксизм-ленинизм, Радищев-Кишкин А.Н. с помощью злобных инсинуаций возводит клевету на КПСС и ее основателя В.И.Ленина, обвиняет его в не правоте революционной теоретической и практической деятельности, в «интриганстве» и тенденциозно заявляет:
Ленин был неправ во многом, кстати,
Но с кем поспорить? За каким столом?
Если я — единственный читатель
запылённых сотен ленинских томов.

Именуя коммунизм «змеей», а «Историю КПСС — кровавой книгой, он клеветнически твердит, что, дескать, КПСС покровительствует взяточниками другим антиобщественным элементам, которых он называет «героями, обманутыми свободой, замученных тюрьмой». По домыслам Радищев-Кишкин А.Н., все граждане СССР будто бы изначально, от рождения, еще в утробе матери, являются врагами;коммунизма.


Любой приличный индивид
В утробе матери противник коммунизма,
Когда врывается с неповторимым криком в жизнь,   
На свой манер облизывая слизь!

Продолжая клеветать на партийную и государственную политику Советского Союза в;национальном вопросе и на его демократическую основу, закрепленную в Конституции;СССР, Радищев-2 указывает, что якобы в СССР имеет место национальное угнетение,;отсутствует единство наций и народностей, а право наций на самоопределение, ;закреплённое Конституцией (именуемой им «советским Кораном») является фикцией. Играя на руку буржуазной националистической пропаганде, Радищев-2 что будто бы Украина и Россия соединились лишь для облегчения подавлять; народ. При этом он пишет:

На поле жёлтом да под небом синим
я украинских своих предков не пойму.
Зачем соединялись вы с Россией?
Чтоб запорожцев гнать на Калыму?
И продолжает истерически советовать и размышлять:
За Украину нужно с толком взяться.
И для начала - вот эксперимент:
возьмем откроем частные хозяйства
и мы прокормим целый континент.

Далее Радищев-2, сравнивая политическую систему СССР с буржуазной, злобно;клевещет на социалистическую демократию и деятельность советского государства по;обеспечению социалистической законности и правопорядка. По его утверждению в СССР;царит беззаконие, судебные и тюремный произвол; якобы невиновные люди подвергаются;судебным репрессиям даже «за подневольный стон..., за громкий смех»:
Инакомыслящим психический привет!;
Здоровых умников боятся в нашей жизни.;
А если у тебя других шатаний нет,;
То лечат от алкоголизма.
И как заря по небу расстилается,;
сжигая блузу нового восхода,;
так грань за гранью весело стирается;
между тюрьмою и свободой.

О как я злюсь на милую Отчизну;
за то что допустила большевизм;
и что Россию наказали коммунизмом;
за неумение вести капитализм.

Противопоставляя социалистическую демократию буржуазной,  Радищев-2 заявляет,;что для него образцом является «американская демократия». При этом возводя клевету на;советский государственный и общественный строй, он пишет:

Несмотря на то, что я в Союзе
всем радио и всей печати верю,
я сообщений из Советского Союза
жду с нетерпением от «Голоса Америки.
Наступает лето - это правда.
Пароход идёт по Волге  - тоже правда.
За стихи сажают в ЛТП -
вот об этом знают не везде.
Лечение лишением свободы -
великое открытие Москвы.
Я там лечился целые два года
чуть было не остался без ноги.

Далее Радищев-Кишкин А.Н. глумится над добровольным волеизъявлением советских граждан во;время всенародных манифестаций и шествий.

Но мне смешней всего парады.
Когда приходит тёплый май,
людей сгоняет в спецотряды
тюремным криком - Запевай!

И идут как куклы демонстранты
и несут вслепую транспаранты.
Mоё бесхитростное детство!
Куда мне деться? Некуда мне деться!

Радищев-Кишкин А.Н., восхваляя изменников Родины и других отщепенцев осуждённых или;выдворенных из СССР за антисоветскую деятельность (Солженицын, Сахаров, Руденко,; Берднык, Светличный) называет их «борцами за мир и счастье», «детьми свободы»,; «справедливыми критиками» и клеветнически резюмирует:

Их имена не станут лишними
среди борцов за мир и счастье.
Их имена мы и сегодня пишем,
шатая глыбы самовластья.
В честь высочайшей жизни безымянно павших;
падут на Землю новые дожди;
и свежие ромашки с памятников ваших;
вплетут девчонки в волосы свои.

Сознавая, что перечисленные лица враждебно относятся к советскому государственному;и общественному строю Радищев-2 причисляет и себя к их числу и при этом изрекает,; используя аллегории:

Уж осень.
Стоит октябрь, как Пушкин, за окном.
Растут безудержно времён круги.
И к Сахарову в Горький с ветерком
я полетел показывать стихи.

Но мне менты сказали в коридоре,
что надо разрешение на это
и отвели в участок для разбора
и началась с гэбистами беседа:

«Зачем приехали? Что в сумке?
Сидите! Объяснение пишите!
Чтоб не было вас в Горьком в эти сутки,
мы отвезём в аэропорт вас на машине.

Люди едут в Горький смотреть
на слияние Оки и Волги,
а вы прилетели жалеть
сахаровские тревоги!»

О как он велико сказал!-
«Слияние Оки и Волги».
Несчастный он даже не знал,
что я есть Ока, а Сахаров - Волга!
На все тысячелетие я вскрикну,
но допишу трагический постскриптум -
идеалы Коммуны и теория Дарвина
кончаются в Горьком на проспекте Гагарина!


Стремясь подорвать доверие граждан к демократической советской избирательной;системе, Радищев-2 твердит о её не демократичности, заявляя, будто граждане голосуют;по принуждению. Допуская заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и;общественный строй, Радищев-Кишкин А.Н. клеветнически заявляет, что будто бы в стране;отсутствуют закреплённые в Конституции СССР права и свободы граждан, а именно: право на труд, свобода художественного творчества, свобода слова, печати, собраний,;митингов, уличных шествий и демонстраций, свобода совести (религии).

Когда-нибудь вся Русь заплачет.
И внуки над архивами всплакнут
от факта, что мы лихо правду прячем,
что даже следопыты не найдут.
     ;
Когда хозяйство грабили у деда
и насмехались зло большевики,;
в седьмом колене съеживались дети;
и в чревах правнуки сжимали кулаки.;

Их ожидает грозная расплата.
Моя поэзия! Готовься обвинять!;
И Муза пусть простит меня как брата,;
что не пришлось на лаврах почивать.

Именуя свой, так называемый, поэтический труд «вольным стихом», «каравеллой», а себя ;«Колумбом», готовым «умереть, оставив для потомков стихи», Радищев-Кишкин А.Н .;предназначает их для распространения среди широкой аудитории, как на территории; Советского Союза, так и за рубежом.
Народы! Граждане! Сыны Земли!
Трудяги третьего тысячелетья!
Я обращаюсь к Вам отнюдь не за рубли,;
а ради истины и правды на планете.
Далее Радищев-2 позволяет себе бросить зловещую тень, граничащую с расизмом и;национальной рознью, на великого русского поэта A.C. Пушкина:
Не знаю, какие силы
Правят российским ветром,;
но главный поэт России;
пришел к нам из Африки негром.

Далеко идущие диверсионные замыслы вынашивает Радищев-2, восклицая:

Крещатик!
Пока тебя еще не напечатали,
Я спешу сказать в который раз,
что вместо поэтических отчаяний
как никогда мне нужен меткий глаз.
В пятом классе я голову ломал:
«Одна партия... А где же остальные?» -
Директор мне затрещину давал,
просил потом зайти за остальными.

Злоупотребляя демократией развитого социализма и советской действительности, Радищев-2. использовал свободу творчества повсеместно во вред государственному и общественному строю СССР на разных уровнях злостных измышлений и галлюцинаций.
Мир бесконечно движется вперед.
Есть проститутки, Золушки, артисты.
Но если Землю кто-то всю возьмет
не дай Господь, чтоб взяли коммунисты.
Да что там говорить, Крещатик!
Когда без санкции, без прокурора
забрали рукописей ящик
и до сих пор о них ни слова.

Закоренелый клеветник Радищев-2 не гнушается даже в письмах к матери из лечебно-трудового профилактория, где он находился на принудительном лечении от хронического алкоголизма, злобно и открыто выражать свои взгляды:

Я строем, как и прежде, не доволен
и думаю о новом, как о Боге,
когда все слезы, что я сдерживал в неволе,
ликующе польются на свободе!
Мои стихи не любят Ироды.
Я против них за Родину борюсь.
Похоже, что пишу «... о полку Игоря»,
злой опасности предупреждая Русь!

Распространяя содержание изготовленного им пасквиля «Крещатик» среди своего окружения, Радищев-2 систематически допускал злобные, заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй.
Так, в 1978-1980 годах Радищев-2, излечиваясь в лечебно-трудовом профилактории от хронического алкоголизма (поселок Беличи Киевской области) и пытаясь опорочить в очередной раз Советский государственный и общественный строй, в разговорах с гражданином Николаем Зайцевым, тоже там лечившимся, неоднократно высказывал заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. При этом он отрицательно отзывался о деятельности коммунистической партии и её руководителей, утверждал, что будто бы в партии состоят только взяточники и казнокрады, что партия в целом и ее члены в отдельности заботятся только о себе, а не о народе.
Радищев-Кишкин А.Н. клеветнически утверждал, что советский государственный и общественный строй несправедливый, что он не отвечает интересам народа. В связи с этим Радищев-2 заявлял, что в стране отсутствуют демократические свободы - слова, печати, совести, художественного творчества, уличных шествий и демонстраций. При этом Радищев-Кишкин А.Н. утверждал, что будто бы существующая в стране избирательная система не является демократической. Кроме того, он заявлял, что в СССР не имеется равенства граждан перед законом, что многие необоснованно содержатся в местах лишения свободы. При этом Радищев-2 заявлял, что только на Западе имеется истинная свобода. Далее свидетель Зайцев пояснил, что некоторые стихи из поэмы «Крещатик» Радищева А.Н. он записал в свой блокнот и после окончания срока принудительного лечения от хронического алкоголизма отнес их добровольно в Комитет госбезопасности СССР по Киевской области.
Кроме того, когда Радищев-Кишкин А.Н. был задержан 24 декабря 1983 г. на перроне Киевского железнодорожного вокзала за мелкое хулиганство при попытке выехать в г.Москву со своими клеветническими произведениями, он был осужден на 15 суток ареста и находился в изоляторе временного заключения отдела внутренних дел станции «Киев-пассажирский», где в камере в разговорах с находившимися там заключенными неоднократно высказывал заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. Так, он утверждал, что Коммунистическая партия и её члены якобы не служат интересам народа, а преследуют только свои корыстные цели. Далее он утверждал, что в СССР будто бы отсутствует свобода слова. Он заявлял, что только за рубежом напечатают его произведения, и люди узнают правду о Советском Союзе, общественный и государственный строй, которого якобы не является справедливым, поскольку отсутствует частная собственность. При этом Радищев-2 преклонялся перед «свободами» капиталистического мира.
Кроме того, Радищев-2, в письме из лечебного профилактория от 21 апреля 1979 г. на имя своих родственников, матери и братьев, возводит злобную клевету на советский государственный и общественный строй, утверждая, что будто бы в СССР отсутствует свобода вообще и совести в частности. При этом он клеветнически заявил, что «большевики забрали у народа Библию...».
Будучи допрошенным в качестве обвиняемого про настоящему уголовному делу, Радищев-Кишкин А.Н., виновным себя признал полностью и по поводу предъявленного обвинения пояснил, что действительно в своем стихотворном произведении «Крещатик» он допустил заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй. При этом обвиняемый заявил, что все эти клеветнические измышления не являются его убеждениями. Эти высказывания в стихотворной форме он допустил как реакцию на свои жизненные неурядицы. Так, после Киевского государственного университета имени Т.Г.Шевченко, в 1967 г. ему не предоставили работу по диплому в качестве переводчика-референта испанского языка в Киевском Всесоюзном акционерном обществе «Интурист», куда он подписал государственное распределение. Он клеветнически считает, что это произошло по вине КГБ из-за его сатирических стихов, напечатанных в университетской стенгазете накануне выпуска. Когда он пошел жаловаться в КГБ г. Киева, ему показали его письмо, написанное им в 1961 году со стихами:

Стена в Берлине: за руки не взяться,
Я тобой разрезан пополам.
Как же нам теперь соединяться,
дорогие пролетарии всех стран?

Это письмо Радищев-Кишкин А.Н. бросил в 1961 г. в почтовый ящик на улице в городе Киеве. Адресовано оно было в редакцию радиостанции «Немецкая волна» в г. Кёльн в Федеративной республике Германии. Ответа он не получил и очень удивился, когда ему показали это письмо в КГБ, сказав, что советский государственный строй очень гуманный, дав ему возможность поступить и окончить университет. После этой беседы в КГБ, как клеветнически считает обвиняемый Радищев-Кишкин А.Н., у него пошли сплошные жизненные неурядицы. Он поменял 87 работ в городе Киеве. Окончил курсы официантов и директоров пароходных ресторанов, но постоянной работы ему не давали, якобы по вине КГБ. Стихи он писал со школьных лет и отправлял их в разные редакции СССР, но их не печатали. Около тысячи ответов - низкий художественный уровень.
В 1966 году он замыслил и начал писать поэму под названием «Крещатик». Первоначально он писал в разных тетрадях, а в 1978 г. собрал их и отпечатал на машинке. Их, якобы, со слов Радищева, конфисковало КГБ при обыске его квартиры для направления на принудительное лечение от хронического алкоголизма в 1978 г. сроком на два года.
Далее, обвиняемый пояснил, что якобы, как он клеветнически полагает, к нему в учреждение, где проводилось принудительное лечение, приехали сотрудники КГБ и потребовали подписать официальное предостережение о прекращении сочинять стихотворные   и    другие литературные   измышления,    порочащие советский государственный и общественный строй. Но он продолжал тайными методами писать клеветническую поэму «Крещатик», а также прозаический роман «Вознесение Натурина» о своих житейских неурядицах. Вынести эти рукописи за пределы лечебно-трудового профилактория ему помог военнослужащий, которому нравились его стихи, и личность которого установить следствию не удалось и которому Радищев-2 делал задания заочного обучения в институте. Освободившись по окончании лечения в 1980 году, Радищев-Кишкин А.Н. хотел поехать в Москву в Союз писателей СССР, но его задержала милиция у поезда «Киев-Москва» и после беседы о цели поездки отпустила домой. После этого Радищев-Кишкин добрался обратно домой в Киев.
После обыска его квартиры с изъятием последних рукописей поэмы «Крещатик» и романа «Вознесение Натурина» он был приговорен к 3 годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии общего режима за мошенничество. Находясь в колонии в селе Старая Збурьевка, Голопристанского района Херсонской области, Радищев-2 продолжал злостно сочинять клеветническое продолжение поэмы «Крещатик», записывая ее тайно в англо-русском словаре, а также в школьных тетрадях в клеточку, перечеркивая тексты под видом выполнения учебных упражнений по английскому языку. Будучи условно освобожденным для принудительных работ на стройках народного хозяйства СССР, Радищев-2 таким же тайным способом расширял дальше свою поэму-пасквиль «Крещатик» в Спецкомендатуре № 1, Первомайского района Харьковской области, а также написал повесть «Бычки в томатном соусе» о последнем суде над ним. Пользуясь халатностью работников Спецкомендатуры, Радищев-2 привез все новые рукописи домой в октябре 1983 г., освободившись на 5 месяцев раньше по Амнистии СССР за хороший труд и примерное поведение.
Собрав все эти новые пасквили, а также прежние стихи, отвергнутые советскими редакциями в количестве 500 рукописных листов, Радищев-Кишкин А.Н. пытался выехать в город Москву 24 декабря 1983 г., как он утверждает, в Союз писателей СССР, но был задержан, с его слов, работниками КГБ, которые, якобы, как утверждает Радищев-Кишкин А.Н., бросили ему под ноги трехлитровую банку с огурцами и препроводили в участок вокзальной милиции, где забрав сумку с рукописями отправили его на 15 суток ареста за мелкое хулиганство в изолятор временного содержания при железнодорожном вокзале. Туда на допрос к нему для выяснения точной цели поездки в Москву, имелся ли замысел передать клеветнические рукописи западным корреспондентам, прибыли сотрудники КГБ, а также начальник следственной части Прокуратуры Киева Мельник В.В., старший помощник прокурора Киева Абраменко Л.М. и следователь Ляшенко С.Н. На их вопросы в отношении его злобных измышлений в адрес советского строя Радищев-2 заявил, что это критические художественные произведения.
Далее Радищев-2 А.Н. пояснил, что в его произведении «Крещатик» и других имеются утверждения, что в нашей стране СССР существуют порядки, присущие фашизму, а руководство страны попирает права народа. Далее Радищев-2 пояснил, что в своем произведении он действительно утверждал, что в СССР царит беззаконие, судебный и тюремный произвол, невиновные люди подвергаются судебным репрессиям. Далее он пояснил, что по его мнению, выраженному в клеветнических стихах, Коммунистическая партия и ее основатель Ленин В.И., а также теория марксизма не правы в теоретической и практической деятельности.
Радищев-Кишкин А.Н. подтвердил, что в своем произведении он хвалебно отзывается о Солженицыне и Сахарове, называя их борцами за мир и счастье, детьми свободы, справедливыми критиками. Кроме того Радищев-2 пояснил, что он действительно в произведении «Крещатик» утверждал, что советская избирательная система не демократична, что отсутствуют демократические права и свободы, закрепленные в Конституции СССР. В своем произведении Радищев-Кишкин А.Н. указывал, что оно будет напечатано, что:

от моих стихов Европа вскрикнет
и оправдается всемирный ад,
за то, что к Западу и черт привыкнет
к Советскому Союзу - только раб!

Однако в связи с этим обвиняемый пояснил, что он не собирался каким-либо путем переправить свои произведения за границу, чтоб его напечатать. Вина Радищева А.Н. доказана полностью его показаниями, а также другими материалами его уголовного дела.
Радищев-Кишкин А.Н. был задержан 24 декабря 1983 г. за мелкое хулиганство, о чем был составлен протокол задержания, тем самым разоблачается его клевета на правовые органы СССР, что якобы ему под ноги бросили стеклянную банку с огурцами, чтобы предотвратить выезд в Москву с литературными произведениями.
Из протокола личного обыска Радищева А.Н., составленного 24 декабря 1983 г., усматривается, что при нем в его сумке находилось стихотворное произведение «Крещатик» и другие политически вредные стихи и проза. В ходе обыска по месту жительства Радищева А.Н.. обнаружены еще пять экземпляров поэмы «Крещатик» и другие идейно-вредные рукописи.
Из заключения почерковедческой экспертизы усматривается, что рукописные тексты произведения под названием «Крещатик» (общая тетрадь в коричневой обложке) и черновые наброски этого произведения (общая тетрадь в синей обложке; школьная тетрадь в розовой обложке; вклеенные листы в журнале «Журналист» №9 за 1980 г.; тексты в книге канцелярской; тексты на 10 листах стандартной бумаги), а также письмо матери от 21 апреля 1979 года («Большевики забрали у народа Библию») написаны Радищевым-Кишкиным Александром Николаевичем.
Кроме того свидетель Зайцев Н.Ф. показал, что Радищев-2 в разговорах с ним во время принудительного лечения от алкоголизма в 1978-1980 годах утверждал, что Великая Октябрьская революция 1917 года ничего не принесла народу кроме жертв и что ее не надо было делать.
Свидетель Федоренко пояснил, что с 24 по 26 декабря 1983 года он содержался совместно с Радищевым в одной камере изолятора временного содержания на железнодорожном вокзале «Киев-пассажирский». В камере находились еще около 20 арестантов-бродяг, не имевших определенного места жительства и ждавших суда за паразитический образ жизни. Радищев-Кишкин А.Н. представился запрещенным поэтом, сказал, что хотел ехать в Москву к американским корреспондентам, чтоб напечатать свои стихи. Радищев отрицательно и клeветнически высказывался о советском строе, а себя он считал борцом за справедливость в СССР. Он говорил, что у нас нет свободы творчества и слова, что никто не может говорить правду о политике. Он говорил также, что ему запрещают писать. В учреждении, куда его направили принудительно лечится от хронического алкоголизма, сотрудники КГБ взяли у него подписку о прекращении писать стихи навсегда. Также Радищев-Кишкин А.Н. говорил, что в его произведениях отображается вся правда о советской действительности и что эта правда колет глаза представителям власти, особенно органам КГБ, которые дважды до этого конфисковали его произведения и сейчас в третий раз забрали сумку со стихами, бросив при помощи старушки Сидоровой трехлитровую банку с маринованными огурцами под ноги у поезда «Киев-Москва». Что касается Коммунистической партии, то Радищев-Кишкин А.Н. настроен к ней и ее членам враждебно. Он утверждал, что партия и ее члены не служат интересам народа, а благодаря своему положению преследуют только свои корыстные интересы.
Допрошенная по этому уголовному делу мать обвиняемого Кишкина Прасковья Трофимовна пояснила, что у нее пятеро детей, что она вдова. Муж, отец Александра, Радищев Николай Иванович приехал из Курска на Украину, работал маляром, умер в 1972 г.. Сама она из села Барышивка под Киевом. Детей ничему плохому не учила. Утверждала, что Александр хороший. И все хорошие. Старший сын Эдуард хорошо рисует. Художник. Жил за счет сбора бутылок на улицах Киева. Шесть раз его сажали за это в тюрьму. Младших сыновей Игоря и Святослава тоже сажали за хулиганство, когда они читали на улице Киева стихи Алексантра. В школе Александр учился хорошо. Имеет похвальные грамоты. В комсомол, правда, его не приняли. Антисоветской пропаганды в семье не было. Стихов своих он ей не читал, говорил, почитаешь сама, когда напечатают. Он поменял много работ. Говорил, что писатель должен изучать жизнь. Я их всех с детства учила говорить правду.
Относительно предъявленного на допросе письма от 21 апреля 1979 г., где Радищев-Кишкин А.Н. пишет, что «большевики забрали у народа Библию», мать сказала, что кому надо, у тех Библия есть, и что действительно это письмо было адресовано ей, но его забрали во время обыска вместе с другими рукописями Александра.
Почему его не приняли в комсомол, она не знает, но учился он хорошо. Поступил после школы в университет. Сама она сирота, окончила два класса сельской школы, писать не умеет. Во время голода на Украине в 30 годы приехала из села Барышивка в Киев, работала в разных семьях прислугой. Её мать в селе Барышивка умерла от голода. С какой целью Александр ездил к антисоветчику Сахарову А.Д. в город Горький: она ответила, что в 1980 году приходили к ней домой сотрудники КГБ и тоже об этом спрашивали. Она об этой поездке ничего не знала.
Следствие считает совершенно необоснованным заявления Радищева-Кишкина о том, что он стал на путь клеветы на советский государственный и общественный строй из-за своих неурядиц и несправедливого отношения к нему государственных органов, в частности, в вопросе о трудоустройстве после окончания университета и беседы с сотрудниками КГБ по поводу его письма в Кёльн в радиостанцию «Немецкая волна» о Берлинской стене.
Обстоятельством, отягчающим уголовную ответственность Радищев-Кишкин А.Н. является то, что еще до поступления в университет писал в своей записной книжке 11 марта 1962 г.: «Как человек робко проникает в космос, также робко проникает в нашу жизнь американский рок, также робко начнет проникать в нашу страну американский образ жизни. И это будет. И этому протягиваю я руку.»
То, что Радищев-Кишкин ранее совершал преступления и является злостным хроническим алкоголиком также отягчает его ответственность.
Вещественные доказательства в двух пакетах находятся при уголовном деле: бутылка водки «Московская» с зеленой этикеткой, которую он взял с собой в поездку в Москву, и рукописи.
Судебные расходы подлежат взысканию с обвиняемого Радищева-Кишкина А.Н.
Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы Киевской больницы № 21 им. академика Павлова, обвиняемый Радищев-Кишкин А.Н. в отношении содеянного является вменяемым.
Своими действиями Радищев-Кишкин А.Н. совершил уголовное преступление, предусмотренное ст. 187-1 УК УССР, то есть систематическое изготовление и распространение в устной форме заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно изготовление и распространение в письменной форме произведений такого же содержания.
Мать Кишкина Прасковья Трофимовна подлежит вызову в судебное заседание, а также свидетели Зайцев и Федоренко.
Уголовное дело возбуждено 6 января 1984 года и принято к производству 12 января 1984 г.
Обвинение Радищеву-Кишкину А.Н. предъявлено 11 января 1984 г. и предъявлено 6 апреля 1984 г.
Настоящее обвинительное заключение составлено в г. Киеве 7 апреля 1984 г. и в порядке ст. 225 УПК УССР направляется прокурору города Киева для утверждения и направлением вместе с уголовным делом в суд.

Старший следователь прокуратуры города Киева Николай Антонович.



***

ДЕЛО № 2-68-1984

ПРИГОВОР

ИМЕНЕМ УКРАИНСКОЙ СОВЕТСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ

19 апреля 1984 года судебная коллегия по уголовным делам Киевского городского суда в составе:

Председательствующий – заместитель председателя Киевского
городского суда Зубец Григорий Иванович

Народные заседатели –  Белинская Л.А.
Капитульский В.А.

Секретарь  – Гуменюк Г.А.

Прокурор  – Абраменко Леонид Михайлович

Адвокат – Леншин Г.П.
рассмотрев в зале суда города Киева уголовное дело по обвинению:

РАДИЩЕВA-КИШКИНА АЛЕКСАНДРA НИКОЛАЕВИЧA

в совершении преступления, предусмотренного статьей 187-1 УК УССР

УСТАНОВИЛА:
подсудимый Радищев-Кишкин А.Н., посягая на авторитет установленного в СССР государственного и общественного строя и действуя с прямым умыслом, на протяжении 1966-1983 годов, проживая в г. Киеве, а также находясь в других городах Советского Союза, изготавливал с целью последующего распространения литературные произведения, содержащие заведомо ложные измышления, порочащие советский государственный и общественный строй, текст которых систематически распространял среди своего окружения в устной форме.
О том, что изъятые документы, в том числе поэма «Крещатик» изготовлены именно Радищевым-Кишкиным Александром Николаевичем подтверждено выводами судебно-почерковедческой экспертизы и протоколами осмотров изъятых документов.
Согласно заключению судебно-психиатрической экспертизы Радищев-Кишкин А.Н. в отношении содеянного является вменяемым.
При избрании меры наказания Радищев-Кишкин А.Н. суд учитывает характер и повышенную степень общественной опасности совершенного им преступления и данные о его личности.
Приговорить Радищева-Кишкина Александра Николаевича по ст. 187-1 УК УССР к трем годам лишения свободы в исправительно-трудовой колонии строгого режима, исчисляя срок отбывания наказания с 8 января 1984 года.
Вещественные доказательства: документ под названием «Крещатик» и письмо к матери от 21 апреля 1979 года оставить на хранение при деле, другие, так называемые литературные произведения, уничтожить.
Приговор может быть обжалован в Верховный суд УССР через Киевский городской суд осужденным в течении семи суток с момента вручения ему копии приговора.
Председательствующий заместитель председателя Киевского городского суда


Г.И. Зубец
 

***

Что касается Радищева-1, то «уголовная палата применила к нему статьи Уложения о «покушении на государево здоровье», о «заговорах и измене» и приговорила его к смертной казни. Приговор, переданный в Сенат и затем в совет, был утверждён в обеих инстанциях и представлен Екатерине. 4 сентября 1790 года состоялся именной указ, который признавал Радищева виновным в преступлении присяги и должности подданного изданием книги, «наполненной самыми вредными умствованиями, разрушающими покой общественный, умаляющими должное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвести в народе негодование противу начальников и
начальства и наконец оскорбительными и неистовыми изражениями противу сана и власти царской»; вина Радищева такова, что он вполне заслуживает смертную казнь, к которой приговорен судом, но «по милосердию и для всеобщей радости» казнь заменена ему десятилетней ссылкой в Сибирь, в Илимский острог»
- текст приводим так, для сравнения.
«Император Павел I вскоре после своего воцарения (1796) вернул Радищева из Сибири. Радищеву предписано было жить в его имении Калужской губернии, сельце Немцове. После воцарения Александра I Радищев получил полную свободу; он был вызван в Петербург и назначен членом комиссии для составления законов. Существует предание о обстоятельствах самоубийства Радищева: позванный в комиссию для составления законов, Радищев составил «Проект либерального уложения», в котором говорил о равенстве всех перед законом, свободе печати и т. д. Председатель комиссии граф П.В.Завадовский сделал ему строгое внушение за его образ мыслей, сурово напомнив ему о прежних увлечениях и даже упомянув о Сибири. Радищев, человек с сильно расстроенным здоровьем, был до того потрясён выговором и угрозами Завадовского, что решился покончить с собой, выпил яд и умер в страшных мучениях».
И этот текст приводим так, для сравнения, потому что Россия когда-то была не чужда милосердия, а с другой стороны, не разбрасывалась кадрами в том смысле, что если человек ученый, хоть и вольнодумец, то для чего-нибудь все же может сгодиться. И нечего гнушаться, даже если он государственный преступник, в конце концов можно и напомнить прошлое, можно и на место поставить, и припугнуть, чтобы уж слишком не витал в облаках.



***

Прочитав обвинительное заключение и то, что прилагалось к нему, Николай Алексеевич Некрасов, редактор журнала «Новые Русские Записки» проникся искренним участием и состраданием к своему доселе безвестному коллеге. Вот ведь незадача — человек всю жизнь с младых ногтей посвятил неравной борьбе с коммунизмом, а о нем никто ничего не знает, и если бы не случайно попавшееся Некрасову на глаза обвинительное заключение, так бы и остались люди в неведение о его героической прошлом. В голове его вертелись собственные строки:

Я лиру посвятил народу своему,
и пусть сейчас умру, неведомый ему,
Но я ему служил,
И сердцем я спокоен...

- или что-то в этом роде, потому что Некрасов Н.А. со временем стал подзабывать родные тексты, как не часто употребляемые и не полностью актуальные по востребованию. Он их в последнее время не очень любил повторять, видя в них отчасти лукавство: народу он был, так сказать, в целом ведом, кроме того он был новым строем востребован и обласкан, редактировал литературно-художественный журнал и пользовался авторитетом и почетом у новой русской власти.
Он сидел в своем просторном кабинете за большим массивным столом, покрытом зеленом сукном, разложил пожелтевшие рукописи: обвинительное заключение отдельно, приговор отдельно, остатки поэмы «Крещатик» отдельно. Некрасов думал. Над головой висел портрет актуального президента Медведева, а по всему периметру кабинета на него смотрели его собственные фотографии со знаменитостями: вот он, Некрасов, с Кобзоном, вот с Пугачевой, здесь же с Чилингаровым, с героем Перестройки Виталием Коротичем и многими другими.
Оставалось только ответить на вопрос:
Брать или не брать?
Некрасов еще помнил те времена, когда за неразрешимый вопрос: «А ходит ли Сталин в уборную?» - можно было легко угодить в тюрьму. Вопрос о том, печатать ли Радищева в журнале, был примерно из тех, из неразрешимых, только с той разницей, что угодить за вольнодумство в тюрьму уже было невероятно, как великану попасть служить на подводную лодку. Тут вопрос был сугубо эстетический: качество и степень зрелости стиха оставляли желать лучшего, хромала типизация и отсутствовал полет фантазии. Наконец, редактору всегда трудно сделать выбор, потому что редактор всецело зависим от художественной конъюнктуры, пусть даже и с коммерческим уклоном. Как теперь называется: стихи Радищев-2 были не формат. Кроме того, он отлично понимал, что Радищев-Кишкин не мог не читать его собственных Некрасова Н.А. стихов, что скорее всего зря он пошел на поводу у него самого — у Некрасова, и что именно он, Радищев-2 и есть тот самый «пусть неведомый», а не он — теперь редактор журнала Некрасов, описанный тогда по ошибке в стихотворной форме.
С другой стороны он понимал, что доброжелательный, но не требовательный читатель, непременно проникнется участием и состраданием к нашему герою, а кое-кому его произведения понравятся, потому что, как говорится, не все, что пишется, выдерживает изысканный вкус. И следовало, конечно, восстановить справедливость и напечатать поэму «Крещатик» в том виде, в котором она представилась, а именно в сокращенном варианте в приложении к обвинительному заключению.
Что касается требовательного читателя, то тот может справедливо сказать, что не время, не время в том смысле, что время ушло, однако как посмотреть на время, если оно имеет особенность не только уходить, но и возвращаться.

По правде, следовало честно признаться, что произведения обоих наших Радищевых в художественном смысле были так себе, и если бы не Императрица II, то вряд ли так удачно сложилась бы судьба произведения первого из них, а если бы не КГБ, то народ сам бы смог разобраться, кто настоящий поэт, а кто нет, ведь народ у нас в смысле культуры был раньше далеко неглупый. Поэтому, думал Некрасов, стоит справедливости ради хоть в отрывочном варианте напечатать стихи Радищев-2, и пусть читатели их узнают и оценят. Пусть хоть так будет восстановлена справедливость. А то ведь Радищеву-1 повезло больше во всех отношениях. И посадили его что называется поделом и дали потом все-таки государю послужить, а не лечили от алкоголизма и не арестовывали за мелкое хулиганство, и не подбрасывали на перроне вокзала в Киеве банку с консервированными огурцами. И пусть не Пушкин, пусть другой критик удостоил бы его сокрушительно-разгромной статьей. И то было бы на пользу дела. Хотя на этом можно вполне сэкономить, потому что приведенные выше слова Пушкина на удивление в такой же мере могут относиться и к нашему до сих пор не изданному современнику, что безусловно, косвенно возвеличивает и нашего героя. Даже если Пушкин и обругал Радищева, так ведь это был САМ ПУШКИН, ведь обратил же, подлец, внимание, если принять в расчет это событие хоть как и печальную, но почетную перспективу попасть в немилость к поэтическому царю. А то всегда можно сослаться на то, что, может, у Пушкина просто настроение было в тот момент ни к черту. Может, у него был стресс. Радищев, возможно, попал тогда под горячую руку. Кто знает?
Коммунизма теперь нет. То есть его формально нет, хотя идеи общества всеобщего равенства и справедливости присутствуют в подсознании населения. И кое-где общество достигло такого своего состояния, при котором за редким исключением жить хорошо. Но что характерно, и поэта Радищева-2 тоже как бы и нет. То есть в физическом смысле он есть, только о его существовании никто не знает, так сказать «мертвая душа русской поэзии». Но должнo ли знать? И поэзия ли это вообще? Тогда что это такое. И что такое поэзия. В общем, чем глубже во все вникаешь, думал Некрасов, тем запутаннее становится история, тем дальше отодвигается ответ. И не очень понятно в результате, кто из них кого победил, то ли Радищев-Кишкин взял верх над большевиками, то ли большевики положили на лопатки Радищева-Кишкина.
Так, думал редактор, только вот с поэзией как-то не очень получилось. И это Некрасова ломало. Ну вольнодумец, ну диссидент, ну герой, только вот по-хорошему зачем надо было при этом стихи писать? Ведь можно же было и без стихов обойтись. С другой стороны, стихи его очевидны и понятны всем, доступны самому широкому кругу лиц, и в этом, может его прелесть, потому что высокая литература в последнее время существует как бы сама по себе и сама для себя, и как следствие: хорошая литература доступна исключительно ограниченному кругу лиц.

Так прошел редакторский день. Под конец Некрасову как-то стало даже вдвойне обидно. Редактор собрал все рукописи вместе, в одну стопку, отложил их на край стола, вздохнул и направился домой. Проходя мимо коллекции охотничьих ружей, висевших на стене, редактор провел рукой по одному из них, любимому, точно погладил. Но мысль о поэте не покидала его. Вот если бы, к примеру, Радищев-2 не возомнил себя поэтом, не принял еще в школе всерьез слова Некрасова, то может и сложилась бы его судьба иначе, то есть по позитивном образцу, и дослужился бы он, как минимум, до лейтенанта ГАИ, а то и до капитана, нажил бы детей, пустил бы глубокие корни: стал бы обыкновенным киевским милиционером-обывателем, то есть и гонял бы по Крещатику на белом Бентли-кабриолете, очень напоминающем дорогую джакузи, только с рулем. И так каждый день. Скука.
Ни тебе творчества, ни тебе полета мысли, ни тебе волнений, ни тебе тюрем и лагерей, и не сидел бы теперь у окна с заточенным карандашом, обдумывая житье.