Предгрозовое

—  Видишь, гроза собирается, пойдем отсюда.

Дождь тихонько накрапывает. Капли шмякаются на пожарную лестницу. Те, что покрупнее оставляют след, а те, что поменьше – тут же высыхают.
Парашютисты валятся с облаков - мгновение – и вот они уже на Земле. Смеются, маленькие такие. Их накрывает парашютом, словно одеялом или тентом, и, смотрите–ка, они не спешат из-под него вылезать. Переводят дух, собираются с мыслями.
Я представляю, что где-то наверху, над городом, смуглый индеец яки лупит в гонг, что есть мочи. Он делает это специальной палкой с круглым наконечником. Рокот стоит жуткий.
Слишком острая действительность – это опасно. Можно напороться. Поди, залечивай потом ранения. Старуха–смерть смущенно покряхтывает за кулисами: "Кхе-кхе".
Помните, самое последнее издыхание воды, безвозвратно утекающей прочь из вашей раковины в эту долгую, непонятную трубу: "Фсью-шщырп-кыб-буп-бруп".  Это урчит печаль.
А вот и звонок в дверь. Открывать, не открывать. Мало ли… Я никого не жду.
Звуки издалека проникают в комнату.
Качели жалобно попискивают на улице. «Ну, хватит уже качаться. Видишь, гроза собирается, пойдем отсюда». Пойдем-пойдем, а куда?.. Ребёнок рассеянно слезает с качелей. Кругом новые впечатления. Деревья. Забраться повыше, на самую макушку, и спрятаться за листьями, как хитрая птица. Всех обмануть. Исчезнуть с радаров. Нужно подумать и о шалаше, об убежище. Помечтать в тишине, затаиться. А потом слезть вниз и пуститься наутёк. Бежать так быстро, как только можно. Спотыкнуться толи о камень, толи о мысль и содрать кожу на коленке. Тут тебе и кровь и земля; и щиплет. Сильно? Сильно, еще как. Мысль какая-то шальная в голову залетела: "Как это - меня не будет?!". И слёзы струятся ручьем. Глаза теперь раскрасневшиеся и припухшие. Взрослые будут смеяться. Нет, и самое главное: внутри водворилось такое едкое недоумение с предвосхищением чего-то очень страшного и неясного впереди.