Каждому воздастся

ВЕРА МОСОВА - http://proza.ru/avtor/51525 - ТРЕТЬЕ МЕСТО В КОНКУРСЕ «НАЧАЛО НОВОГО ГОДА» МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


   Разбирать ёлку после новогодних празднеств Маша не любила. Было в этой процедуре что-то тоскливо-щемящее, обрекающее на беспросветную будничность. То ли дело – предновогодняя суета, ожидание сказки, чуда, волшебства.  Предвкушение всегда ярче и насыщеннее, чем сам праздник.
 
   Об этом думала Маша, складывая в коробку ёлочные игрушки, словно вместе с мишурой  снимала она со своей души праздничную оболочку и упаковывала её до новых радостей.  Жизнь снова вошла в свою привычную колею: детсад, работа, детсад, дом. Так и жили они с шестилетним Алешкой, словно по кругу двигались.  Лишь выходные дни вырывали их из этого кругового движения. Они непременно выезжали за город, становились на лыжи или шли на каток.

   С мужем Олегом Маша развелась уже давно, Алешке еще и года не было. Жили вроде неплохо, все спокойно, размеренно. После рождения сына она, естественно, с головой ушла в заботы о ребенке и ничего вокруг не замечала. Но однажды муж  сказал ей, что уходит, что полюбил другую.  Слова прозвучали громом средь ясного неба:
 – Пойми, Марусь, это произошло помимо моей воли, это сильнее меня, я сопротивлялся, сколько мог, но все бесполезно. Вот представь себе лавину в горах: накрыло, и все тут, ни сдвинуться, ни пошевелиться. Я понимаю, что в твоих глазах сейчас подонком выгляжу, но я уже не в силах что-то изменить, прости меня, если сможешь,– он еще что-то говорил, а она уже не понимала ничего.

   Её саму накрыла лавина. Беспросветно-вязкое ощущение обиды, боли, безысходности придавило её, и не было сил дышать. Вдруг заплакавший сын вернул её к реальности. Она попросила мужа уйти поскорее и не возвращаться никогда. С той поры они не виделись. Маша старалась не вспоминать Олега, который исправно платил алименты, но не предпринимал никаких попыток встретиться с ними. Всё правильно, ведь она сама попросила его не появляться в их жизни, но иногда обида все-таки прорывалась наружу. Неужели он не хочет увидеть сына, узнать что-то о нем? Но мысли эти Маша старалась отгонять, ей нельзя расслабляться в её беге по кругу, ведь  сыну необходима твердая почва под ногами, а значит, он всегда должен видеть свою маму сильной и уверенной в себе.
   
   Закинув на антресоли ёлку и коробку с игрушками, она крикнула сыну:
– Ты помнишь, что мы сегодня идем на каток?
– Помню-помню, ура! – откликнулся мальчик, и они стали собираться.

   На катке всегда была какая-то особая атмосфера веселья. В парке, где он находился, еще стояла  наряженная ёлка, детвора с криками и визгом каталась с горок, из динамиков доносилась музыка. Алеша уже неплохо стоял на коньках, и они беззаботно катились по кругу, взявшись за руки.  Вдруг Маша обнаружила, что на одном ботинке у неё развязался шнурок. Подъехав к кромке льда, она попросила  сына подождать её, а сама направилась к скамейке. Перешнуровавшись, она увидела, что сын общается с каким-то мужчиной, который катил инвалидную коляску по обочине катка. Алеша обернулся на её оклик и подъехал.
– Мама, я сейчас познакомился с девочкой, которая совсем не может ходить. Мне так жалко её, ей ведь тоже хочется на коньках покататься, – грустно произнес мальчик, цепляясь за мамину ладошку.
– Мне тоже жаль её, сынок, но еще больше жаль её родителей.
– А почему родителей? Они же могут и ходить, и на коньках кататься!
– Потому что родителям намного больнее, когда страдают их дети.
– Это значит, когда у меня что-то болит, то и тебе больно?
– Конечно, малыш, твоя боль – это моя боль.
Алеша замолчал, погрузившись в свои детские думы.
   
   В следующий выходной они снова, взявшись за руки, весело мчались на коньках. Вот они увидели мужчину с инвалидной коляской.
– Мам, давай подъедем к ним, я хочу тебя познакомить с этой девочкой,– потянул её за руку сын,– её Марусей зовут.
Маша согласилась, радуясь в душе, что мальчик её растет таким добрым и чутким к чужому горю, и они направились к обочине.

– Привет, Маруся,– издалека прокричал Алеша и помахал девочке рукой, а она, радостно улыбаясь, подняла вверх свои ручки и тоже замахала ими, приветствуя своего нового знакомого.
– Здравствуйте,– сказала Маша, подъезжая, и онемела от неожиданности – в обернувшемся мужчине она узнала Олега. Он изменился, что-то новое появилось во взгляде.
Оба оторопело смотрели друг на друга, на детей, снова друг на друга. Молодежь в это время увлеченно щебетала, не обращая внимания на родителей.
– Это Алеша? – произнес Олег, и в этом вопросе было так много всего: и удивление, и недоумение, и боль.  Он не узнал собственного сына! А как он мог узнать его, если с младенчества не видел?

  Чуть придя в себя, он продолжил:
– Спасибо тебе за сына, Марусь. Хороший парень растет. Прости, что я не занимался им. В жизни каждому воздается по заслугам. Я жестоко поступил с вами, и наказан за это. За все в жизни приходится платить... – помолчав, он добавил, –  ты скажешь Алеше, что я его отец?
– Извини, Олег, я пока не готова, уж очень все неожиданно.
– Да, я понимаю.

   Дома Алеша вдруг спросил:
– Мам, а ты не хочешь пожениться?
Маша удивленно уставилась на него, а сын продолжал:
– Мне очень понравился Марусин папа, и я подумал, как бы здорово тебе пожениться с ним, тогда  Маруся стала бы моей сестрой, с ней так интересно.
– А что на это скажет её мама? – едва выговорила Маша, с трудом сдерживая волнение.
– А у неё нет мамы, она умерла.
– Как умерла? – от неожиданности Маша села на стул.
– Так.  В тот день, когда Маруся родилась. А мы пойдем на каток в следующее воскресенье? – тараторил мальчик.
– Обязательно, сынок, – осмысливая услышанное, произнесла Маша и поспешила отвернуться.