Хранители. Глава VII

5 апреля 1944 года
Берлин, Германская империя

Мартином Борманом всю его сознательную жизнь двигали три всепоглощающие силы: стремление к абсолютной, ничем не ограниченной власти, пещерный антисемитизм и патологическая ненависть к христианству. Он никогда не был оголтелым национал-социалистом, как Гиммлер и не обожествлял Гитлера, как Геббельс; и нацистская идеология, и фюрер германской нации были для него лишь инструментами достижения его стратегических целей.

Получение доступа к абсолютной власти в Германии (ещё лучше – во всеё Европе); как минимум, изгнания евреев из Германии и Европы (а еще лучше – их полное уничтожение); как минимум, постановка и протестантской и католической церкви под полный контроль германского рейха (как это сделал с Церковью в Англии Генрих VIII, а с православной церковью – русские князья, цари и императоры). А ещё лучше – полное уничтожение христианской церкви в Европе (как это сделал Сталин с протестантской и католической церковью в СССР и почти сделал – с православной).

Борман с самого начала воспринимал Гитлера исключительно как несколько наивного романтика и идеалиста, да ещё и мистика в придачу, искренне считавшего, что он трудится на благо германского народа и выполняет волю Провидения, которое всегда подскажет ему правильное решение.

Отдавая должное многочисленным талантам фюрера, он вовсе не считал Гитлера гением. Будучи (в отличие от большинства бонз Третьего рейха) неплохим аналитиком, Борман прекрасно видел, что на протяжении многих лет Гитлеру просто элементарно везло. А везение имеет крайней неприятное свойство заканчиваться.

Вот и закончилось. Первый «звоночек» прозвенел, когда англичанам совершенно необъяснимым образом удалось эвакуировать – в совершено безнадёжной ситуации – 300-тысячный экспедиционный корпус из Дюнкерка. Который – повинуясь «воле Провидения» - фюрер категорически запретил захватывать.

За этим последовало сокрушительное поражение в воздушной «битве за Англию»; нелепый «поворот на Киев», когда захват Москвы был практически решённым делом; необъяснимая задержка, позволившая большевикам взорвать шлюзы подмосковных водохранилищ и выиграть драгоценную неделю до подхода свежих дивизий; ещё более нелепый поход на Сталинград (когда несравнимо легче было просто захватить нефтепромыслы Кавказа). Бессмысленное ожидание прибытия новейших танков на Курской дуге, позволившее РККА построить непреодолимую оборону (когда проверенных Pzkpfw IV и противотанковых Ju-87 и Hs 129 за глаза хватило бы, чтобы вдребезги разнести советские танковые армии)…

Из главного творца германского чуда и главного архитектора военных побед Третьего рейха Адольф Гитлер превратился едва ли не в самую серьёзную угрозу самого существования этого самого рейха. Это понимали и генералы, готовившие заговор за заговором с целью устранения Гитлера; это понимал и Мартин Борман.

Но он, в отличие от генералов, был твёрдо намерен решить «проблему фюрера» радикально иным, гораздо менее экстремальным способом. Аппаратным способом. В лучших традициях, пожалуй, самого эффективного аппаратчика всех времён и народов – Иосифа Сталина.

Опять-таки в отличие от подавляющего большинства бонз Третьего рейха (и самого фюрера) Борман относился к Сталину и большевизму эмоционально нейтрально. Он, разумеется, понимал, что большевизм представляет собой самую страшную угрозу не только рейху, но и всей европейской цивилизации, но это было чисто рациональное понимание, без какой-либо эмоциональной окраски.

Борман вообще не испытывал никаких эмоций по отношению к своим врагам. Враг должен быть устранён (или хотя бы обезврежен), а для этого нужна была холодная голова (хотя совсем не обязательно чистые руки). А эмоции – любые – только мешали.

Что позволяло ему успешно и с немалой выгодой для себя учиться даже у самых злейших врагов. И внутренних, и внешних. И, в первую очередь, разумеется, у «красного императора» Иосифа Сталина.

Имея возможность смотреть на сталинский СССР спокойным взглядом аналитика, незамутнённым идеологическими штампами, Борман находил много общего между режимом нацистским и режимом большевистских. И с точки зрения радикального преобразования государства и общества, и с точки зрения экономического развития (и тот, и другой режимы совершили самое настоящее экономическое чудо), и с точки зрения чисто военных успехов.

Будучи максимально объективным в своём анализе (насколько это было вообще возможно), Борман не мог не признать, что достижения СССР при Сталине были, пожалуй, повесомее, чем достижения Германии при Адольфе Гитлере. А оправиться от чудовищной силы всесокрушающего удара вермахта, люфтваффе и кригсмарине 22 июня 1941 года не смогла бы, пожалуй, ни одна страна, кроме СССР.

С точки зрения искушённого в политике и государственном управлении Бормана, ключевым фактором столь впечатляющих успехов была практически идеально выстроенная Сталиным вертикаль власти. Выстроенная вокруг вертикали партийной – всепроникающего и вездесущего аппарата правящей большевистской партии. Всесоюзной коммунистической партии большевиков. ВКП(б).

Крупнейшей ошибкой Гитлера, по мнению Бормана, был отказ от создания аналогичной системы в Германии. Да, НСДАП, была единственной и правящей партией в рейхе. Но! Вооружённые силы оставались вне партийного контроля (Гитлер так и не решился отменить ещё донацисткий закон, запрещавший военнослужащих состоять в политических партиях, опасаясь мятежа военных). Гиммлер строил своё собственное «государство СС», не только надпартийное, но и вообще наднациональное. А он, между прочим, контролировал всю криминальную и политическую полицию, да и держал в ваффен-СС более миллиона отборных солдат и офицеров. Ещё и Геринг с его люфтваффе и старыми партийными заслугами…

Борман был полон решимости исправить эту ошибку. И уже не один год последовательно шёл к этой цели. Ещё в 1930 году он фактически взял под контроль все финансы НСДАП, что дало ему практически необъятную власть над партийным аппаратом. И позволило сразу же после прихода нацистов к власти в 1933 году возглавить Штаб заместителя фюрера по партии Рудольфа Гесса, взяв под контроль уже всё текущее управление НСДАП, а также организацию всех партийных съездов. Войдя, таким образом, в ближайшее окружение Адольфа Гитлера.

В 1934 – 1936 годах Борман, следуя примеру своего кумира Сталина, провёл решительную чистку НСДАП, заменив «старых бойцов» своими преданными сторонниками. А затем и вообще взял под контроль (опять-таки как в своё время Сталин) всю кадровую политику партии. И настолько сблизился с Гитлером, что Бормана уже тогда стали называть «тенью фюрера». Ибо он действительно никогда не покидал Гитлера на сколько-нибудь продолжительное время.

При этом не выпустив из-под контроля финансы НСДАП. А также личные финансы Гитлера. От финансирования строительства резиденции Гитлера в Берхтесгадене до даже мелких подарков Еве Браун.

Но действительно стремительный взлёт Бормана начался после 10 мая 1941 года, когда Рудольф Гесс, заместитель Гитлера по партии вылетел на своём личном «Bf-110» в Великобританию, чтобы лично передать условия почётного мира премьер-министру Уинстону Черчиллю. Сильно недооценив просто-таки запредельную ненависть последнего к нацистам вообще и к их фюреру, в частности.

В результате Гесс оказался в британской тюрьме, а Борман занял его место, возглавив созданную на основе Штаба заместителя фюрера Партийную канцелярию. И буквально в тот же день стал личным секретарём фюрера, то есть, жизненно необходимым и совершенно незаменимым для Адольфа Гитлера. А уже 29 мая — имперским министром без портфеля и членом Совета обороны рейха.

Дальше – больше. Спустя всего полгода - 24 января 1942 года – Гитлер издал специальный декрет, согласно которому ни один из имперских законов и уставов не мог вступить в силу без одобрения Мартина Бормана. То же самое касалось и всех законов имперских провинций и всех декретов имперских наместников.

12 апреля 1942 года особым приказом Гитлера список обязанностей Бормана в качестве личного секретаря был значительно расширен. Теперь в его компетенцию входило и  устройство личных дел фюрера, и участие во всех переговорах фюрера, и доклады о текущих событиях фюреру, и передача решений и мнений фюрера имперским министрам, и улаживание споров и определение компетенции тех или иных министерств и ведомств.

Что давало ему в руки почти необъятную власть.

Но Борман на этом не остановился. Он пошёл дальше. В начале 1943 года по его инициативе был создан так называемый «Комитет трёх», призванный облегчить фюреру ведение государственных дел. В его состав вошли начальник рейхсканцелярии Ханс Ламмерс, Мартин Борман и фельдмаршал Вильгельм Кейтель. Все распоряжения и приказы, требовавшие подписи Гитлера, в обязательном порядке проходили через Комитет. Дела, касавшиеся вермахта, проходили через руки Кейтеля. Административными вопросами занимался Ламмерс. Борман - внутренними делами государства, порой принимая самостоятельные решения от имени фюрера.

Постепенно Борман фактически подмял под себя «Комитет трёх». Добился отставки Ламмерса, фактически возглавив Имперскую канцелярию… ну, а сладить с «лакейтелем» было несложно. Так  Борман стал главным и единственным приближённым Гитлера. С этого момента практически ни одно решение не принималось Гитлером без консультаций с Борманом. Используя свое положение, он добился резкого (хотя и не полного) падения авторитета Германа Геринга, Генриха Гиммлера, Йозефа Геббельса, Иоахима фон Риббентропа и других высших руководителей рейха.

Это позволило Борману максимально приблизиться к реализации своей важнейшей тактической цели – фактически изолировать Гитлера от внешнего мира и стать фактическим руководителем Третьего рейха. После чего можно было уже подумать и о физическом устранении фюрера (благо желающих этого было пруд пруди).

Но лишь приблизиться. Гитлер ещё недостаточно доверял Борману, чтобы позволить ему полностью взять на себя все его связи с внешним миром. Поэтому – в качестве противовеса – не слишком отдалял от себя Генриха Гиммлера с его РСХА, ваффен-СС и вообще всей гигантской машиной «государства СС» - от института Анненербе до польских лагерей смерти, в которых осуществлялось «окончательное решение еврейского вопроса».

Чтобы окончательно победить Гиммлера и приобрести неограниченное доверие фюрера, Борману нужно было совершить чудо. Причём военное чудо. Ибо шла война, причём уже, по сути, война безнадёжно проигранная. Поэтому рассчитывать на достижение своих стратегических целей Мартин Борман мог лишь в том случае, если ему удастся найти и реализовать рецепт чуда, которое позволит если не выиграть войну, то хотя бы заключить мир на условиях как минимум не хуже версальских.

Когда Гитлер заговорил и сообщил Борману о поручении, которое тот должен выполнить «для фюрера и рейха» рейхсляйтер сначала просто не поверил своим ушам.

Ибо Гитлер сам, своими собственными руками преподнёс ему рецепт того самого чуда, которое и позволит Борману стать самым могущественным человеком в Третьем рейхе. Причём не «после Адольфа Гитлера». А просто самым могущественным.

Тем более, что Мартин Борман прекрасно знал, как реализовать этот рецепт, приготовив блюдо, которое очень понравится Гитлеру и всем сторонникам национал-социализма.

И очень сильно не понравится врагам рейха.