Храм

Храм у нас раньше был. Не то, чтобы самый большой, да и малым язык не назовет: всех сельчан под крышей вмещал – не толкались. Ладно все было.
Да затеял раз жрец затею гнусную: разрешил иноверцам разным в нашем храме свои обряды справлять. И людей всех звал из села да окрест – приходите, мол, будет вам и мольба и зрелище.
Набежал народ. А жрецы иноземные только рады – себя показать, да, глядишь, к своей вере склонить, дело, по их разумению, нужное.
Ну, пришли мы, значится… И зачем пришли?
Образа наши стоят озадаченные, аж слезы смолистые капают! Мокошь аж глаза руками деревянными прикрыла! А рядом…
В одном углу мурины полуденные в барабаны бьют, человека жрут! В другом – халдеи в дудки костяные дуют, девку нагую по земле валяют! В третьем – ромеи в венках валяются упитые, перегаром дышат! А в четвертом углу – трухиды какие-то кожу с живого человека содрали. Я к жрецу Урыжке – что творишь? А он зубы скалит, в спор со мной лезет:

- Добро творю!

- Богов ты забыл спросить, что такое добро?

- А храм мне принадлежит, а не богам! Не боги его строили, а деньги мои! Хочу – богов впущу, хочу – дорогу покажу! А уж коли им не по нраву что-то – пусть сами меня и карают! А не ты, старик!

Опешил я от такой наглости. Говорю ему:

- А ежели наоборот? Ежели мы твою храмину за позорище по бревнышку раскатаем? Захотят боги тебя защитить – вступятся. Как оно?

- Так я охрану поставил надежную! Все с дубинками! Говорю ж тебе, старый, пусть меня боги самолично карают! Да только не станут они!

- Это почему же?

- А ты взгляни – сколько людей тут! Всему миру о моем храме расскажут! Слава-известность богам на пользу пойдет! Все ведь для нее – славы веры родной устроил!

Вышел тут из толпы гусляр-странник, усмехнулся недобро:

- Славы, значит, Урыжка, хочешь? Будет тебе слава! Во всех городах да землях о тебе да твоем храме все как есть спою! О том, как падаль в святое место падали нагнала, вонью похвалялась, да на богов ссылалась!