Тайные желания. 2

    - Только бы увидеть ее, - повторял Брусилов, заходя в этот ресторан. – Увидеть ее – главнее ничего нет на свете. Ни стремительное продвижение по службе, ни ордена, ни вся похвала начальства!

   После того вальса в этом кабаке он проводил ее до подъезда, надеясь, что она пригласит его зайти. Он уже пришел в восторг от того, что так быстро добился страстно желаемого счастья. Но  незнакомка только протянула ручку для поцелуя со словами: «Мне было приятно. Пока. Может быть увидимся, как знать».

   Брусилов надеялся, что перешагнув порог ресторана на Пушкинской, он найдет способ развязать этот Гордиев узел с фразой «может быть».  Он принадлежал к тем людям, которые, веря в его величество случай, всегда идут вперед и в последний миг, очутившись лицом к лицу с опасностью, вдохновляются ею, как художники перед своими  натурщицами.  « Дурак, я же знаю, ее дом!» - подумал он и каждый раз, когда отворялась дверь в ресторан, он с надеждою смотрел на этот вход к его счастью. Брусилов, не надеясь на обаяние своего ума, в этот вечер старался  произвести впечатление  внешним видом. Сапоги еще больше блестели, гладко выбритый подбородок  выделял его ямочку на нем, а запахом дорого парфюма мог бы свести с ума любую француженку.
 
   За плечами - война в Афгане,  которая отложила свой отпечаток на всю его дальнейшую жизнь. Но он продолжал верить с какой-то своеобразной наивностью, - она придавала особую прелесть его движениям и мыслям, позволяла ему безнаказанно высказывать все, что угодно. Он был образован, проницателен, у него было приятное лицо, отражавшее его впечатлительную душу. Живой, чистосердечный взгляд его был исполнен  непритворной   нежности. Глаза горели страстью.  Женщины всегда именно его выбирали, только лишь завидев среди красавцев.  Хотя любовь и придает смелости, сердце его в этот вечер трепетало. И он только и произнес ей при прощании: «Я не засну сегодня!»   Она улыбнулась и скрылась за тяжелой дверью подъезда.

   И вот…Она!  Господи! Что творилось с ним в этот час! Все мысли переплелись  в один клубок, сердце готово было взорваться на части, - весь без остатка он принадлежал только ей. Майор привстал со стула, готовый на самые безрассудные подвиги, и вдруг их взгляды встретились. Она молча показала ему, что не одна и поэтому не стоит так страстно преследовать ее, пока…на время. За нею шла еще одна женщина, замешкавшись, та другая поправляла волосы. Брусилов остановился и занял прежнее положение, продолжая,  как ни в чем не бывало  подшучивать  над художниками.  Но он не отрывал взгляда от другого столика, где сидела его незнакомка со своей спутницей. Выразительное лицо Брусилова привлекало ее взгляд, она восхищенно  смотрела на него и одновременно делая вид, что занята беседой.  Итак, оба, таясь от друзей и от самих себя, предались размышлениям, чреватым опасностью для их душевного покоя.

 « Это как сон! Сидя в ресторане  в мягком кресле, в компании двух очаровательных дам, даже на расстоянии, ведущих светскую беседу, в основном о литературе. Тихо наблюдаю за ними, чтобы не нарушить их непонятное наречие и не спугнуть их мысль о вечном и прекрасном. Как они похожи - обе миловидные, поджарые, как две черные пантеры, спинки прямые, шеи длинные, пальчики на руках тонкие - все говорит об их аристократическом происхождении. Смотрят друг другу в глаза! Мило улыбаются! И говорят, и говорят.....Господи, как они произносят эти непонятные моему слуху слова. Чудо ласкает все мои клеточки моего обожженного войной мозга. Хочется воскликнуть и вставить свое слово - но думаю, что не стоит ранить их чувственные ротики моими словами такими грубыми и бесчувственными. С той лишь разницей, что его незнакомка была сама естеством, она не играла, вся ее стать была дана от природы. Вторая же, напротив, умело показывала себя с самой лучшей стороны, игриво улыбаясь, она была фальшива, как  страз на кольце, поблескивая, ослепляя, не давал правдивой четкости.
 
Да, и о чем? Не знаю, не улавливаю, говорят полутоном и как-то страстно! Я солдат, для меня это необычно, странно. И только их голоса, как журчащий ручей в лесу!

Это как песня на иностранном языке, слушаешь только звуки! Подзываю официанта, тихо, чтобы не нарушать течение лесного ручья, заказываю  водку. По некоторым причинам коньяк не возлюбил! Хотя и он бывал хорош, когда только это было...не помню. Слышу только их - манящий и призывающий ручеек. "Вброд не перейти эту влагу, даже и не надейся!" - только это и крутится в моем мозгу, шевеля мои извилины новым проникновением живой воды из такого маленького ручья страсти.

Наливая себе в рюмочку холодной водки, уловил звук ручья и они слились - голоса и водка! Жаль, что рюмки маленькие! Выпил! Поставил! Кроме салата и лимона на столе ничего не было! Жаль! Очень хочется простого мяса! Значит - быстро напьюсь!

И это случилось...
Водка снова дала о себе знать - лёгкое головокружение, по всему телу кровь начала своё возбуждающее движение! Рассудок начал полниться фантазиями! Ну представьте - две очаровательные женщины, в строгих вечерних платьях, которые они могли носить уже с пелёнок. На их стройных ножках - красивые маленькие туфельки, в сочетании с прозрачными чулками. И так грациозно покачивая ножкой, обе держали в тоненьких пальчиках бокалы с вином янтарного цвета. И даже когда они отпивали глоток вина своими чувственными губами, я смотрел и смотрел на обоих сразу, и конкретно на каждую! Я изучал каждый сантиметр этих чудных созданий - этих двух роз из райского сада!  Они предо мною, они рядом. Я чувствую их дыхание, тепло их тел, мне даже показалось, что я уловил движение их крови по голубым прожилкам!
    Не знаю, уловили ли они мой скользящий, раздевающий, вожделенный взгляд? Думаю, что да! Они специально сидели в пол оборота, чтобы я мог любоваться ими полностью, со всеми их прелестями!
    Движение рук по волосам, поглаживающие движение по платьям, которые и так безукоризненны -  мне не показалось, это точно знаки, только мне и только одному!
    Мой взгляд скользил по их волосам, по длинным шеям и  прекрасным плечам. Я видел только их ножки, их тонкие талии, поднимая свой взгляд выше и еще выше, рисуя уже всю картину от времен сотворения мира с прохождением Евы по райскому саду с яблоком в руках и хитро смотрящую на Адама, откусывающей чувственным ротиком этот запретный плод. Моё тело и душа уже были готовы к подвигу ради этих двух женщин, двух таких разных и одинаковых одновременно. На лице выступил румянец... Господи, о чем это я? Стоп! Остановись! Был дан сигнал откуда-то сверху, может это сам Змей искуситель не выдержав моей картины, решил прекратить мои мучения! Мне еще для полного счастья не хватает раскраснеться прямо здесь, перед ними и для пущей убедительности пустить слезу, лишь только увидев их грудь и тонкие запястья! Но пот все же выступил на лбу, не желая мириться с моим сдерживающим фактором.

    Нужно все же еще выпить водки, иначе скоро произойдет подвиг. Я окопный офицер, прошедший огонь и воду, месяцами пользовался водой только для питья, жил в землянках, на грязных одеялах, машинах, мог не снимать одежду неделями, видевший кровь и грязь, а здесь - рай в раю! И две нимфы! Только от этого можно сойти с ума или застрелиться! Все остановилось вокруг - сознание и подсознание, воздух и свет, тьма и тень - эти совсем несовместимые понятия и только оголённые нервы наружу. И эти две пантеры могут коснуться своим теплом, своим запахом меня одного. Какое влечение испытывает поток? Какая же жажда для испытания дана клинку? Какое имя выпархивает живым из самого нутра костра? Это приятная пытка. И я ждал этого, я хотел этого!

    Еще водки? Да! Пожалуй! Иначе можно с ума сойти!
    Два разных мира, две разные галактики! Как их объединить? Как создать одно целое? Это возможно? Возможно, я так думаю, даже при смертельной опасности есть решение! И я его знаю!»

- Товарищ майор, ваша незнакомка дала вам отставку? – нарушил его фантазии, смеясь, наглым образом стукнув его по плечу художник Райскин.
 - Что ты понимаешь, знаток кисти! – ответил Брусилов.
 - А вторая тоже хороша! – еще наглее произнес  Райскин.
 - Слушай, уйди квадрат! Видишь, майор заглушает боль! – громко воскликнул  старлей Ханок.

   И Райскин пошел к их столику со своей небрежно  артистической походкой. Он наглым образом присел за их столик и что-то стал говорить, заглядывая в глаза каждой.   Первая незнакомка не улыбалась, другая игриво одаривала художника взглядом.
 - Майор, может ему по роже дать? – спросил Ханок.
 - Ханок, что за манера всегда бить в морду? А пробовать словом? Не получается? Никак? – возразил Брусилов.
 - Как скажешь, Брусилов! В морду, значит, в морду! – воскликнул Ханок.
 - Да, остановись ты! Сам разберусь!
И в это время первая незнакомка направилась к дамской комнате, и когда она завернула за угол, здесь и настиг ее Брусилов. Он перегородил ей дорогу, прижал к стене и заглянул в глаза.
 - Я не понимаю! Что произошло? – спросил ее Брусилов.
 - Не преследуйте меня! Что за манера? Я не давала вам повода для ваших дальнейших действий!
 - Но и не сказали – нет, – тихо, наклонившись к самому ушку, прошептал Брусилов.
 - О! Да вы уже перебрали? Идите,  проспитесь, товарищ майор! От вас разит дешевой водкой!  - оттолкнув Брусилова, незнакомка высвободилась от его объятий и прошла к  столику.

   «Дешевая водка! Отставка! Ничего себе! Все же,  Райскину надо набить морду!» - подумал Брусилов и впервые за всю свою службу сделал шаг назад.
Вкладывая в свои слова больше чувств, чем рассудка, Брусилов попытался хоть как-то оправдать ту горькую участь, на которую его обрекла незнакомка.  Он обрисовал свое душевное состояние и стремился внушить ей, что заслуживает нежной любви. Брусилов  еще никогда не знал любовных радостей, какие может дать неординарная,  умная и красивая женщина  с грациозной походкой лани. На его пути встречались все больше женщины, подобные холодным драгоценным камням, улыбаясь и игриво кокетничая, они только давали полное разочарование на утро.  Такой страсти он еще никогда не испытывал. Поэтому и злился, больше на себя. Незнакомка воплотила в себе тот идеал возлюбленной, о котором мечтает большинство мужчин. Только встречаются они так же редко, как алмаз чистой воды на берегу реки где-нибудь в российской глубинке.
 
Он как дикий зверь, поджидающий свою добычу,  схоронившись  за углом ее дома, приготовился к прыжку.
Он искал ее окно.  В одном загорелся свет, после погас и только маленький огонек от сигареты призывал совершить все тайные желания Брусилова.
 Влетел вихрем в приоткрывшую дверь, где его уже поджидали. И сразу увидел ее силуэт в темном коридоре. Брусилов почувствовал непреодолимое желание упасть к ногам этой женщины и не побояться показаться смешным; не опасался, что не сумеет выразить  свои восторги, уверенный, что не встретит жестокий отказ. Он не сдерживал борьбу чувств, которые так и рвались из его сердца.  Не мог побороть  себя и нарушил молчание:
 - У меня одно желание!
---
продол. след.