Свое место

СВОЁ  МЕСТО


Первой, как и положено, спохватилась жена:


– С чего эта блондинка на тебя пялится?

– Блондинка? Какая? Ах, эта...

– Ну и сволочи вы, мужики!

– Выходит, на твоего мужа и поглядеть нельзя? Вы, бабьё, самые, что ни на есть, отъявленные собственницы.

– Было бы на что глядеть: рыло — на мыло, шкура  — на шило.

– Ей, стало быть, нравится.

– Дура потому что. Спросила бы меня, скоро растолковала, что к чему.

– Сиди спокойно. Люди обращают внимание.

Действительно, пассажиры трамвая с интересом поглядывали в нашу сторону, а какая-то пенсионерка, не расстающаяся с вязаньем даже в пути, ловко орудуя морщинистыми руками, приобщилась к нашей с женой полемике: «Правильно поступаешь, милочка, мужика, ежели не взнуздать, ни по чём не вернуть в стойло».


Рассыпая фейерверком искры, трамвай причалил к конечной остановке.  Мы с женой вышли. Блондинка следом.


– Стервоза! – прошипела жена. – Подойди поближе, вмиг сделаю тебя брюнеткой.


Жена то замедляла, то ускоряла шаги. Блондинка, по-спортивному чётко, держала дистанцию. Я терялся в догадках. Внимание молодой и красивой женщины льстит даже уставшему самолюбию, но её интерес ко мне ничем, кроме утраты ориентировки в пространстве, я объяснить не сумел.


На следующий день, когда после бессонной ночи, заполненной усилиями жены доказать преимущества законного секса перед обольщениями случайностей, я направлялся на работу. Незнакомка снова села мне «на хвост», и кто знает, как далеко зашла бы она в своих намерениях, не действуй на нашем заводе пропускная система.


Так продолжалось неделю, а может и дольше. Дома жена донимала меня упрёками и оргиями, отражавшихся на моих служебных усилиях, что приводило к столкновениям с начальством и, следовательно, повышало шансы оказаться в толпе безработных. И тогда я решился. Зашёл в магазин детских игрушек, приобрёл пистолет и, при первой же подвернувшейся возможности, направил на преследовательницу. Прохожие шарахнулись. Она улыбнулась и приблизилась на расстояние дула.


– Руки вверх! – скомандовал я. Она беспрекословно подчинилась, словно давно ждала чего-то подобного.

– Кругом! – продолжал я. – Правое плечо вперёд, арш!


Она шла и рассказывала о своих чувствах. Я вспомнил, о беснующейся в постели жене, и не мог поверить, что услышанное каким-то боком могло относиться ко мне. Я безропотно отдал револьвер  подбежавшему милиционеру и опомнился только тогда, когда блондинка затащила меня в незнакомое парадное.


– В чём дело? – уставился я на неё.
 
– Я здесь живу.

– На каком этаже?

– Разве  не видите, это вилла.

– Ваша?

– И ваша тоже.

– А муж?

– Всё зависит от вас.

– Чаем угостите?

– С радостью.


Чай был с лимоном. Ванна, благоухающая ароматической сыростью, напоминала августовское море в Одессе. Разостланная постель влекла белизной и свежестью. Ужин, какой, вероятно, подают только в американских фильмах и пятизвёдочных отелях, сподобил меня честно и самоотверженно отдаться незнакомым ощущениям, вполне оценённым и поощряемым. В отпуск мы поехали за границу: то ли на Кипр, то ли на Капри. В общем, в Испанию. Там был весь бомонд. Но даже когда я здоровался с этими господами за руку, мне казалось, будто вижу их по телевизору.


Катастрофа случилась сразу после нашего возвращения. У её дверей лежала моя жена. Когда я попытался переступить через неё, направила на меня взаправдашний пистолет и скомандовала: «Руки вверх! Кругом, арш»! Милиционера поблизости не оказалось, пришлось подчиниться насилию.


Потолкавшись по квартире, заглянул в холодильник, чёрная дыра которого свидетельствовала о том, что им не пользовались, по крайней мере, с тех пор, когда было изобретено электричество. Из-за отсутствия воды, лёг спать не помывшись. Грубое ночное насилие не было компенсировано завтраком, а тут ещё в трамвае, по дороге на работу, столкнулся со знакомой пенсионеркой с неизменным вязаньем, чем-то напоминающую трудолюбивую жену Одиссея /читайте Гомера/. Всмотревшись в меня, она воскликнула:

– А. беженец! Вернулся, стало быть. Я твоей дурёхе говорила: нечего с мужичьём панькаться. Перепутал стойло? Так ведь на то и кнут, что бы знал своё место...

Борис Иоселевич